Текст книги "Неоновые росчерки (СИ)"

Автор книги: Юлия Поспешная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

KAMAZ

, Mercedes,

MAN

,

VOLVO

и крупногабаритные контейнеровозы то и дело проезжали мимо него. И каждый раз Николай чувство себя крайне неуютно – его окно было как раз на уровне огромных колес грузовых автомобилей. Почти все грузовики сворачивали на обширную, обнесенную высоким забором территорию. Размером она была, наверное, не меньше трех-четырех футбольных полей. И освещалась соответствующе – огромным количеством фонарей по периметру. Так же вся стоянка грузовиков была ограждена высоким, метра в три высотой, проволочным забором. Домбровский без труда проехал через контрольно-пропускной пункт, показав удостоверение. Едва он припарковался рядом с выездом, как к нему немедленно поспешило руководство стоянки. Делегация состояла из трёх человек. Похожего на сгорбленную крысу сухопарого старика с мелкими очочками на каррикатурно длинном носу, молодцеватого но седеющего мужика в камуфляжной униформе местной охраны и патлатого светловолосого здоровяка в огромной футболке и развевающейся, как парус, и такой же безразмерно огромной джинсовой куртке. – Майор Домбровский, Уголовный розыск, – привычным образом представился Коля, ещё раз показав документ. Мужчина в гигантской джинсовке протянул широкую, как лопата ладонь с пальцами, похожими на маленькие деревянные бруски. – Марк Карташев, главный контролёр этой автостоянки, – у здоровяка был низковатый, но приятный на слух баритон. – Что-то случилось, господин майор? – Возможно, – Коля решил приступить к делу с ходу. – У вас работает некто Панкрат Рындин? – Панкрат... Рындин... – повторил Карташев и чуть нахмурил светлые брови. Он оглянулся на длинноносого старика и кивнул ему: – Лавр, чё смотришь? Проверь, есть у нас такой. – Сейчас, сейчас, – старик поднес к лицу небольшой планшет и быстро что-то пролистал. – Да... да, работает такой. Правда, последнее время, всё чаще то в отпуске, то на больничном. – А-а, – неприязненно скривившись ответил Карташев, – я кажется его знаю... Старик такой, у которого кореш среди руководящих задниц нашей компании. Троица обменялась взаимными смешками и тут же все обратили внимание на Домбровского, стоящего с каменным лицом. – Да, Рындин у нас работает. А что с ним? – Нет, с ним все в порядке, – качнул головой Николай. – Можете показать, где его машина? – Да, конечно, – пожал плечами Карташев. Когда Николаю показали КАМАЗ Рындина, он первым делом потребовал вскрыть большой белый контейнер, который стоял на колесной базе грузовика. – Это ну... вообще-то... без ордера... нильзя... – начал мямлить Марк Карташев. Домбровский искоса взглянул на главного контролера. – Да ну? Хотите всё по закону? Судя по лицу, из-за вкрадчивого голоса Домбровского, он уже не был уверен, что хочет ‘все по закону’. – В таком случае я сейчас потрачу чуть больше получаса на получение ордена, затем пригоню сюда группу оперов, человек пятьдесят, и мы все вместе прошманаем не один или несколько, а все грузовики, которые тут стоят. А потом займемся вашей документацией, финансовыми расчетами, накладными и содержимым складов вашей логистической компании. С каждым словом Николая Карташев бледнел все больше и под конец, у здоровяка даже начали дрожать губы. Видимо, он очень ярко себе представил, что его ждет, когда руководство ‘Континент-сервис’ узнает, что таким пристальным вниманием со стороны УГРО, они обязаны одному несговорчивому контролеру со стоянки. Контейнер грузовика открыли. Не то чтобы Коля прямо ожидал найти здесь кучу важных улик, но обнаружить абсолютно пустой и свежевымытый контейнер он тоже не предполагал. Домбровский сумел скрыть разочарованнее, все-таки он довольно хорошо владел собой. Коля старательно облазил весь огромный контейнер. Он потратил не меньше часа детально изучая стены, пол и потолок контейнера. Но ничего. Абсолютное и удручающее ничего. – Когда в последний раз, это грузовик покидал стоянку? – спросил Николай у Карташева и спрыгнул на асфальт. – Так это... – Марк забрал у Лавра планшет и быстро что-то проверил. – Так давно уже... Коля, в свою очередь, молча отобрал планшет у здоровяка и посмотрел на экран гаджета сам. Судя по информации в икселевской таблице Рындин, на своем КАМАЗе, выезжал со стоянки пять дней назад. И перед этим несколько раз с перерывом в два-три дня. Но именно в те сутки, когда примерно была убита Белкина, КАМАЗ с номерными знаками Рындина стоял здесь. На этом самом месте. Коля тяжело вздохнул, пролистал таблицу с данными ещё раз и вернул планшет Карташеву. Он обошел грузовик, внимательно изучая его. Подумав, он решительно потребовал, чтобы для него ‘вскрыли’ кабину грузовика. Карташев пытался протестовать, на этот раз куда увереннее, но все-таки уступил. Коля убил ещё около полутора часа на обыск кабины и осмотр личных вещей Рындина. Грязная обувь, изношенная куртка, смятая пачка сигарет, металлическая фляга с остатками коньяка, полотенце и бритва, пару журналов с девушками. Но ничего, что могло бы изобличить Рындина в соучастии убийству Белкиной. Коля выругался и выбрался из кабины. Вокруг уже собралась небольшая толпа зевак из тех водителей, чтобы пребывали на стоянке в ожидании скорых рейсов. – Ну, что? – насмешливо хмыкнув, спросил Карташев. – Нашли что-то, господин оперуполномоченный? Коля, сидя в кабине и свесив ноги на улицу, окинул его мрачным взглядом и выбрался из автомобиля. Домбровский уже понял, что это не тот автомобиль, где совершалось убийство. И дело даже не в том, что он не нашел никаких улик. Эта машина выглядит как самый обычный грузовик, который водит самый обычный дальнобойщик. Владелец этой машины не пытался придать ей невинный чистый и аккуратный вид. Нет, этот грузовик был до банальности обычным автомобилем водителя-дальнобойщика. Чёрт, подумал Коля, снова обходя, грузовик вокруг. – ‘Как, тогда, мать их, они это провернули?’ – сердито и сосредоточенно думал он. Конечно, он мог ошибиться. Конечно, тот грузовик на видео с места преступления, мог быть вообще никак не связан с убийством. Конечно... Тут взгляд Николая заприметил кое-что, заставившее его остановиться и присесть возле номеров грузовика спереди. Коля, внимательно оглядел регистрационный знак на переднем мосте грузовика. Только пару мгновений спустя, Домбровский заметил, вокруг крепление знака темные полукруги царапин. Домбровский поднялся и оглянулся на Карташева. – Мне нужны записи с ваших видеокамер. – А это ещё зачем? – удивился контролер. – Затем, что с этой машины, полагаю, не один раз, скручивали номера! – не удержавшись от мальчишеского торжества, ответил Коля. СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ Воскресенье, 22 марта. Ночь. – Ты сможешь снять этот опечаток, чтобы мы могли пробить его? – спросил Стас, протягивая визитку Ящеру. Яша взял карточку, осторожно осмотрел в перчатках и кивнул. – Легко. – Отлично, действуй,мответил Корнилов. Стас оглянулся на свою машину, в которой сидела Ника. Лазовская, заткнув уши наушниками, чуть покачивала головой и смотрела куда-то в ночь. Стас знал, что сейчас её лучше не трогать. Нике нужно пережить увиденные воспоминания. Корнилов знал, что девушка очень часто переживает трагедии гибели людей на очень личном уровне. Из-за того, что ей приходиться буквально проживать эпизоды из воспоминаний жертв убийц, Лазовская способна прочувствовать всю глубокую боль и убийственную горечь случившегося несчастья. И ей приходиться каждый раз, снова и снова, испытывать соответствующие чувства. И вот именно в такие моменты музыка и одиночество её лучшие врачи. Первое заглушает воспоминания в её голове, а второе исключает возможность новых. Корнилов отвернулся и ринулся к дому Неклюдовых. Он уже обследовал гараж и сам дом, но ничего не обнаружил. Стоило, конечно, поговорить ещё с только что приехавшими родителями Влада, но они сейчас были явно не в состоянии давать показания. Отец Влада впал в прострацию и отвечал односложно, невпопад, глядя куда-то в сторону. Стас всерьез полагал, что мужик может сойти с ума. С матерью Влада все обстояло ещё хуже – женщина рыдала уже сорок минут, как и не могла успокоиться ни на минуту. Более того её состояние только ухудшалось. Всё, как всегда. Всё это Корнилов видел уже десятки или даже сотни раз. Одна отнятая каким-то подонком жизнь и несколько изувеченных навсегда других. Освещая себя путь фонариком, Стас прошелся вдоль дома Неклюдовых, подошел к тому месту, где случайные свидетели видели с*аный грузовик. Не было никаких сомнений, в том, что КАМАЗ с зелено-голубой кабиной, связан с убийствами Белкиной и Неклюдова, с его девушкой. Порхающий над дорогой ветер расшвыривал снег и грязь. Стас не торопливо прошелся по затвердевшей от холода почве земли. Корнилов уже в который раз осматривал территорию вокруг дачного коттеджа Неклюдов, в тщетных попытках найти что-то. Стас знал, что он должен что-то обнаружить. Просто обязан. – Не могли же вы всё предусмотреть, так не бывает, – пробормотал он. И по опыту Корнилов знал, что именно так, обычно, и происходит. Не существует идеальных преступлений. Невозможно предусмотреть всё. Невозможно не допустить совсем никаких ошибок и просчетов. Они есть всегда, но мелкие и до раздражения незаметные! А если есть, то Стас их найдёт. Отпечаток, который он получил благодаря Ники – это прекрасно, но нужно больше, нужно что-то ещё! – ‘Ну, давайте, паскуды’ – думал Корнилов зло и сосредоточенно. – ‘Давайте... Вы же должны были что-то ещё оставить, должны были где-то наследить. Вы не бываете гениями. Очень осторожными – да, но ваши действия отнюдь не безошибочны. Так не может быть’. И та часть сознания Стаса, которая отвечала за его талант сыщика, внезапно резко активизировалась. Корнилов, сам того не ожидая, вдруг заострил внимание на снежной поверхности. Со снегом что-то было не так. А если точнее, он не был однородным – здесь было какое-то иное по составу вещество, пусть и похожее на грязный снег. Корнилов хмыкнул и присел. Он поднес фонарь ближе к земле, взял щепотку снега правой рукой и растер пальцами. В снегу были какие-то твердые комки серо-белого цвета. – Глина, – проговорил в слух Стас. Корнилов посмотрел на следы протектора шин, которые, судя по ширине и глубине вдавливания в почву, могли остаться лишь от тяжелого грузовика. В протекторах было полным-полно этой самой глины, которая так удачно, визуально, растворялась в оттенках снега. Не теряя ни секунды, Стас быстро метнулся к белому фургону СМЭ. Там, в мобильной лаборатории, трудились Яша Щербаков и его подчиненные. – Яша, – позвал Стас, заглянув внутрь, – проверь вот это. Щербаков молча взял у него найденные твердые, но липкие серо-белые кусочки. Несколько мгновений он рассматривал их, затем понюхал и фыркнул. – Ну? – поторопил его Стас. – Это шамот. – Что это такое? – Огнеупорная глина, производиться из каолина, – ответил Яша. – Не редко используется для разного рода торкретирования*(нанесение на поверхность бетонных или железобетонных конструкций слоя бетона или других строительных растворов, с целью укрепления и уплотнения конструкции). – То есть эту хрень, кто-то из местных мог использовать для всяких ремонтных и строительных работ? – Запросто, – пожал плечами Яша. – Отлично. Водой она легко смывается? Яша ненадолго задумался. – Колеса у машины можно поменять, если ты спрашиваешь по грузовик... – А днище? Нижняя часть кузова или кабины? – не без надежды в голосе, быстро спросил Стас. – Брызги должны остаться. Яша плотоядно ухмыльнулся. – Верно мыслишь. Тут тяжело будет все досконально отмыть. Самые мелкие частицы и вовсе могут остаться в неожиданных местах. – Ну и прекрасно, – вдохновенно ответил Стас. Он отошел от лаборатории и быстро набрал Домбровского. НИКОЛАЙ ДОМБРОВСКИЙ Воскресенье, 22 марта. Просмотрев все доступные видео записи, которых оказалось не так много, Николай с трудом сдержал яростную досаду. Все что на них было – это лениво разъезжающиеся грузовики. Минута за минутой, час за часом, видеосъемка показывала или лишь монотонные и однообразные действия происходящие на стоянке грузовиков. Автомобили прибывали, уходили в рейс или неподвижно стояли на месте. Мимо них периодически сновали группы или одиночные фигуры водителей и сотрудников стоянки. Но, ничего больше. Сколько Коля не проматывал и перематывал видеозаписи, он не мог выцепить из общего потока записи момент, когда злоумышленники скручивали номера у автомобиля Рындина. Домбровский раздражался, но не терял сосредоточенности. Он должен увидеть, должен заметить. Впрочем, Коля догадывался, почему он не может увидеть, когда преступники меняли номера на машине старика Панкрата. На видеозаписи было, по крайней мере, несколько моментов, когда проезжающие или стоящие в ожидание выезда грузовики, полностью закрывали собой кабину КАМАЗа Рындина. И если теория Коли верна, то преступники меняли номера именно в эти короткие пару-тройку минут. Для умелого и рукастого автослесаря или просто знающего человека поменять номера с одного на другой было плевым делом.И зная, расположение камер, можно было без особого труда улучить нужный момент. Проблема усложнялась ещё и тем, что видеокамеры на стоянке имели ещё худшее разрешение, чем те, чтобы были возле бара ‘Voyage’. Из-за этого Коля не мог увидеть момент, когда на КАМАЗЕ Панкрата менялись цифры номеров, а это лишало его возможности установить нужный временной интервал. – ‘Что б вас!..’ – в сердцах подумал Николай, в напряжении следя за происходящем на экранах мониторов. Он уже почти два часа сидел в просторном кабинете контролера. Здесь стояло несколько компьютеров и помимо обычных мониторов, на стенах висели ещё несколько больших, с маршрутами и датами отправок всех грузовиков. В воздухе чувствовались остатки горьких запахов табака, человеческого пота и давно нестиранных носков. Коля старался игнорировать сочетание этих малоприятных миазмов, хотя для него это было не просто. Домбровский остановил видео, склонился над столом с компьютерными мониторами и, прикрыв нижнюю часть лица ладонями, закрыл глаза. Его мозг быстро обрабатывали имеющуюся информацию и делал выводы. Первым, и самым важным фактом было то, что он, как говориться, приехал ‘по адресу’. Потому, что, скорее всего, именно перед выездом ‘на охоту’, эти подонки и меняли свои номера на номера пожилого Панкрата Рындина. И это не удивительно, учитывая, что старик, по словам тех же сотрудников стоянки, выезжает в рейсы не часто. И зная его расписание, не так уж трудно приспособиться. Из этого всего можно было сделать самый важный вывод – они здесь. Кто-то из водителей, чьи машины стоят на этой стоянке, как минимум, имеет отношение к убийцам в неоновых масках. Или же сами убийцы находятся среди здешних водителей. Вторым напрашивающимся выводом было то, что выезжать на дело убийцы могли только тогда, когда машина Рындина оставалась в пределах стоянки. Третьим выводом, который поначалу порадовал Колю, было то, что у преступников должен быть КАМАЗ с точно такой же расцветкой кабины, зелено-голубой. Вероятно, так оно и было, только вот на стоянке оказалось больше трёх десятков КАМАЗов точно такой же модели, с точно такими же, зелено-голубыми кабинами. А кроме них ещё пол сотни автомобилей. И не факт, что преступники не имели второго грузовика, на котором тоже меняли потом номера, чтобы ещё больше запутать следы. И этого второго автомобиля на стоянке вообще может не быть. И... чёрт их знает, что они ещё могли выдумать! Предполагать можно было бесконечно. Коля вздохнул и готов был снова запустить видео, когда ему, вдруг, дозвонился Стас. – Да? – уныло ответил Коля, зная, что Стасу ему доложить особо нечего. – Что нового? – спросил Корнилов. Домбровский коротко и по фактам донес полученную за последние несколько часов инфу. – А ты поинтересовался, откуда у старика деньги на грузовик? – спросил Стас, выслушав Колю. – Да, там всё, вроде бы, чисто. Просто дача Рындиных, удачно оказалась на территории, которая приглянулась одному из иностранных застройщиков, – вздохнув ответил Домбровский. – Если что-то и есть, то нужно детальнее копаться в его финансовой истории. – Тогда покопайся, будь добр,-с толикой холодка, велел Стас,-и вот ещё... Ты же ещё на стоянке? – Так точно. – Нужный грузовик ты не нашёл? – В процессе. – Я помогу тебе его ускорить: на колесах и днище грузовика могут и, вероятнее всего есть, следы шамота. Это огнеупорная глина, сероватого цвета. Тут владелец одного из коттеджей, решил себе не то сауну, не то баню отстроить. Вот и запасся. Но пока возили строй материалы кое что вывалили на дорогу, и эти говноеды в масках запачкались. Если их машина на стоянке, на ней должны быть следы. Проверь. – Сию минуту, – Костя поспешно подхватился с кресла. – Я перезвоню, если что-то найду. – Давай, – бросил Стас и прервал связь. Домбровский, на бегу натягивая куртку, выбежал из здания, где находились контролёры и другие сотрудники стоянки. На улице заметно похолодало, через забор на стоянку залетали морозные и шумные порывы ветра. Увлажнившийся воздух оцарапывал и прижигал кожу на шее и щеках майора. Стоянка погрузилась в рассеянную полутьму – для экономии фонари уличного освещения включали один через два. Кроме парочки зевающих охранников, которые неспешно прогуливались где-то вдалеке, на стоянке никого не было. Коля быстрым шагом двигался мимо стоящих в ряд огромных грузовиков. Омытые желто-серо-черным полумраком, с тусклыми бликами на лобовых стеклах и зеркалах, грузовики покоились на своих местах. Коля спешил вперед. Вооружившись фонариком, он обследовал первый из попавших КАМАЗов с зелено-голубой кабиной. Ничего. Домбровский ринулся дальше. Изучил колеса и днище, насколько это было возможно, ещё трёх машин. Он испачкал колени на брюках и угваздал новые ботинки, пребольно ударился головой, когда вылезал из-под очередного грузовика, но так ничего и не нашел. Но это лишь разжигало его охотничий азарт. Коля пытливо и упрямо продолжал искать. Налетавший сзади яростный ветер рвал его одежду и, как будто бы, пытался утянуть майора назад или остановить. Ночной ветер, нагонявший волнение и тревогу, как будто не желал, чтобы Коля дальше брёл в одиночестве по безлюдной стоянке между рядов громоздких грузовиков. Следующий, найденный Колей грузовик, заставил сердце майора застучать с оживленным нетерпением. Коля обнаружил на таблице с номерным знаком уже знакомые царапины в виде полукругов. На этой машине тоже совсем не давно, и может быть даже, слишком часто меняли номера. В который раз Николай, осветил фонарём колеса и внимательно изучил их на предмет остатков шамота. Коля не побрезговал поковыряться дорогой перьевой ручкой в протекторах шин. Но лишь вновь забравшись под грузовик Домбровский нашел то, что искал. В бело-желтом луче фонаря, на поблескивающих элементах трансмиссии, Николай обнаружил мелкие, налипшие кусочки той самой огнеупорной глиной. Сердце Коли забилось ещё быстрее, на этот раз от всплеска радостного адреналина. Он ринулся обратно. Домбровский слишком поздно уловил лишнее движение в темноте, рядом с грузовиком. Коля сунул руку под куртку, нащупал рукоять пистолета. Но вытащить оружие не успел. Первый удар обрушился на его правое плечо. Домбровский охнул от боли – удар был очень мощным и тяжелым. Он тут же получил солидный толчок в ребра, слева. Противников было двое. Коля попытался заблокировать следующие удары. Он сумел уклониться от тяжелой арматуры, но другой противник что-то брызнул ему в глаза. Коля выругался и зажмурился от режущей и жгучей боли в глазах. В следующий тяжелый удар по голове свалил его с ног. В полубессознательном состоянии, Николай почувствовал, как его куда-то заталкивают. Лежа на холодном асфальте, он кое-как разлепил слезящиеся глаза. Он лежал под грузовиком, прямо на пути здоровенных колес. Николай услышал, как загудел двигатель заведенного грузовика. Автомобиль выдал залп из выхлопных коллекторов и массивные широкие колеса пришли в движение. Коля в отчаянии подался назад, но было уже поздно, его отчаянный крик страха и невыносимой боли, потонул в шуме ревущего двигателя выезжающего со стоянки КАМАЗа. ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ Воскресенье, 22 марта. Ночь. Они не хотели уходить. Воспоминания. Их воспоминания, тёмные и гадкие минуты злого торжества, которым упивались двое убийц. Снова и снова они лезли в мою голову. И только музыка в наушниках, помогала заглушить их. Я уже давно заметила, что слушая музыку могу абстрагироваться от видений и не позволять им поглощать себя. Таким образом телефон и закаченные туда песни стали моим единственным спасением. Иногда я даже засыпала в наушниках. Однако сейчас я сочла за лучшее вынуть наушники и наоборот прислушаться к своим видениям. Потому что я заметила новую деталь. Морщась от гадостного кошмара, который обрушился на меня с новой силой, я вновь оказалась во власти воспоминаний тех убийц. Я снова, в который раз, оказалась в кузове их грузовика и увидела, как они мучают Надежду, девушку Влада Неклюдова. Не давая воспоминаниям полностью поглотить меня, я пыталась сосредоточиться на новом фрагменте кровавого кошмара. Я снова была там, я снова слышала мольбы и плач терзаемой убийцами девушки и хрипящие крики Влада. Снова ступая по полу, в крови я заметила то, на что не обратила внимание раньше. Грузовик... стены кузова дрожали и под полом слышался гул, как при... движении. Грузовик ехал! Но двое убийц были заняты девушкой!.. Но, это значит... Я быстро выскочила за Дефендера Стаса и бросилась к Корнилову. Но тут мое внимание привлекла понурая и печальная процессия людей, которые сопровождали рыдающих мужчину и женщину. Они спустились по ступеням коттеджа Неклюдовых и неторопливо направились к выходу со двора. Темноволосый мужчина, в расстегнутом темном пальто поверх бежевого свитера, обнимал давящуюся рыданиями женщину в короткой дутой куртке. Я знала, что это были родители Влада Неклюдова. Около сорока с лишним минут назад их счастливая жизнь осыпалась мертвым пеплом, около сорока минут назад эти люди узнали, что у них больше нет сына. Уничтожающе тоскливое чувство скручивающей душу хищной воронкой поселилось в груди. Я несколько мгновений печально и сочувственно смотрела на них. Наверное, если бы я сказала им, они бы не поверили, но сейчас, после увиденных в лесу воспоминаний Влада и Надежды, я могла в полную силу разделить и понять их горе. Но ведь им нужно не сочувствие, больше всего эти люди хотели бы сейчас увидеть своего сына вновь живым. А я... я не могу этого сделать... Странное, но приятное и ласковое щекотное чувство коснулось кожи на правом плече. Я медленно повернула голову и застыла на месте, не смея пошевелиться. На моем плече, медленно расправляя и складывая крылья, сидела одна из тех серебристо-белых бабочек. Это было то, что осталось в этом мире от Влада. Все им пережитое и испытанное, все что он успел прочувствовать, понять и увидеть. Часть его сознания, эфемерная, но такая важная часть его души. Бабочка снова шевельнула крыльями, как будто хотела подтолкнуть меня к чему-то. Я снова перевела взгляд на Неклюдовых. – Ты можешь облегчить их боль... но можешь и сделать хуже, – едва слышно прошептала я. Бабочка нетерпеливо взмахнула крыльями, и затем ещё раз. – Хорошо... – вздохнула я. – Но помни: рано или поздно, ты все равно станешь лишь частью их прошлого. Радостного, доброго, но... прошлого. Движение серебристых крылышек показало, что мои слова услышаны и с ними согласны. Я набралась смелости и приблизилась к Неклюдовым. – Простите, – не громко и вежливо проговорила я, подойдя к ним сзади. Они обернулись, заплаканные глаза матери Влада с надеждой посмотрели на меня. – Что вам нужно, девушка? – угрюмо спросил отец Влада. – Вы из прессы? Да? Мы не собираемся давать никаких комментариев!.. – Нет, меня ничего не связывает с прессой или журналистами, – проговорила я и подошла к заплаканной женщине. Она молча и выжидающе смотрела на меня. В её взгляде теплилась умирающая надежда, она как будто верила, что я скажу будто её сын на самом деле жив, а все, что происходило до этого лишь досадно недоразумение. Она так желала этого. Так пыталась поверить в это. Я поняла, что она не сможет смириться, не сможет дальше жить с этой болезненной и тяжкой утратой. Если только... не помочь ей сохранить самое важное, что могло остаться после сына. Воспоминания. Его воспоминания. Воспоминания его жизни, его глазами, хранящие его эмоции и чувства. Хранящие... его любовь к ним. – Вы ведь родители Влада? – спросила я. – Да, – ответил Неклюдов старший. – Да, – едва слышно шепнула мать Влада. Я вздохнула и приблизилась к ней. – Не могли бы вы дать мне свою ладонь? – спросила я. – Что? – Девушка, что, чёрт побери, вам от нас нужно?! – рассердился отец Влада. – Вы что... Вы что не понимаете, что у нас произошло?! Он встал между мной и своей женой. – Уходите! Немедленно! Нам сейчас нет дела...– он замолчал, на мгновение, сжигая меня гневным взглядом. – ни до чего... Когда он это произнес, силы словно покинули его. Лицо мужчины в раз осунулось, плечи опустили, а по щекам заструились слезы. – Вы... вы понимаете, что... что с нами случилось? Вы... вы... понимаете, что... что его больше нет? Вы понимаете?.. Понимаете, что... – Понимаю, – тихо и выразительно произнесла я, глядя в плачущие глаза мужчины. Я молча подошла к мужчине, одной рукой взяла его широкую ладонь, а другой вложила туда маленькую серебряную бабочку. – Я понимаю лучше, чем вы можете себе представить, – чуть охрипшим голосом проговорила я, глядя в глаза отцу, потерявшему сына. Из-за его спины вышла мать Влада и встала рядом. Посмотрев на неё, я осторожно взяла её за руку и накрыла её ладонью ладонь мужчины. В тот же миг их лица вдруг переменились, изменился взгляд. Губы матери Влада задрожали, она судорожно вздохнула. А мужчина сипло вдохнув воздух, застыл на месте. Глаза его расширились и быстро заморгали. Они увидели. Увидели и почувствовали. Воспоминания Влада стали их воспоминаниями. И теперь, он останется с ними, в их сердцах и в их сознании. Останется до той поры, когда они смогут набраться сил, чтобы смириться и продолжать жить уже без него. Большего я для них ничего сделать не могла. Не говоря больше ни слова, я развернулась и пошла прочь. Я хотела подойти к Стасу и сообщить ему о новой детали в видении. Но дорогу мне внезапно преградила статная женщина в длинном темном пальто с рукавами в три четверти. Она смотрела на меня свысока своими хищными, болотного цвета глазами и нехорошо улыбалась. Мартовский ветер слегка поигрывал её темно-медовыми волосами. – Здравствуйте, Вероника, – у нее был глубокий, немного грудной голос. – Здравствуйте...– осторожно ответила я. – А мы разве знакомы? – Нет, – не спуская с меня странного изучающего взгляда, ответила женщина, – но я о вас достаточно наслышана. – Наслышаны? – с легким волнением переспросила я. – От кого? Честно говоря, меня настораживали люди, которые знают меня в лицо и говорят, что что-то про меня слышали. – Про вас и...– она обернулась назад и посмотрела в спину Стасу, который что-то оживленно выяснил у Яши Щербаков, – и подполковника Корнилова по инстанциям и ведомствам уже давно ходит обсуждаемая молва. Она скривила губы в ухмылке и проговорила, с легкой издевкой. – Земля русская слухами полниться о вашей парочке. Гениальный сыщик, Станислав Корнилов и... синеглазая светловолосая девчонка с какими-то экстрасенсорными способностями. – Ваша молва серьезно врет, относительно меня, – проговорила, старясь, чтобы мой голос звучал уверенно. – О, нет, моя дорогая, – проворковала эта женщина и приблизилась ко мне. – Молва часто может преувеличивать, даже искажать факты до неузнаваемости, но... слухи и молва никогда не возникают на пустом месте. Она чуть наклонилась и пристально заглянула мне в глаза. – Так кто же ты такая, девочка с необычными синими глазами? – проговорила она вкрадчиво. – Что здесь происходит? – за спиной женщины появился Стас. – Кто вы такая? Женщина оглянулась на Стаса, быстро поправила волосы и выдавила улыбку. – Я бы предпочла познакомиться с вами при других обстоятельствах, господин подполковник, – он протянула руку в темной перчатке и произнесла, – я Жанна Микадзе, судья... – Не надо представляться, – мрачно бросил Стас, – я знаю кто вы. Судья из Конституционного суда Российской федерации. – Приятно слышать, что вы... – Не думаю, что приятно. – пробурчал Стас, игнорируя протянутую ладонь Жанны, – Насколько я знаю, вы часто потакали Вацлаву Токмакову и прикрывали его от внутренних расследований. По тому, как дернулись уголки губ и веки Жанны, я поняла, что Стас сказал правду. – У вас богатое воображение, господин подполковник. – Воображением это считается, только пока, у меня нет фактов, – кивнул Стас. – Как только появятся... – Как только появятся, я с удовольствием обсужу с вами все ваши подозрения, а сейчас меня волнует вопрос вашего расследования. – Вас? – вскинул брови Стас. – С какой стати? Переживаете за Вацлава и... – Чхать я хотела, на этого придурка, – прохладно заявила Жанна, – но моя неразумная дочь имела глупость выйти за него замуж и даже родить от него сына. Он прокашлялась и пояснила. – Ирина Токмакова, в девичестве Микадзе, моя дочь. И я приехала сюда, чтобы выяснить, что вы предпринимаете, для удовлетворения требований людей, угрожающих моей дочери и внуку? Стас несколько мгновений смотрел ей в глаза, а затем его взгляд скользнул на меня. И посмотрев в глаза Корнилову, я осознала, что Стас знает об Ирине Токмаковой нечто, что способно повергнуть её мать в ужас. ПАНКРАТ РЫНДИН Воскресенье, 22 марта. Звонок телефона заставил его вздрогнуть и выронить пустую бутылку из-под водки, с которой он уснул в кресле своей грязной и затхлой гостиной. Бутылка выпала из его руки, когда она вздрогнул и звонко разбилась о изношенный паркет. Старик ругнулся. Телефон продолжал надрываться из коридора. – Кому ж там... не терпится... мать вашу... такую!.. – кряхтя Панкрат поднялся из кресла и прошествовал в коридор. Зевая, старик прошаркал к старому телефону и снял трубку. – Да? Чего надо? Вы знаете, который час, чтоб вас!.. – Добрый вечер, Панкрат, – произнес глубокий и неестественно басовитый голос в трубке. Панкрат застыл на месте, чувствуя сжимающуюся на его горле длань захлестывающего страха. – Вы...– выдохнув, просипел он. – Я, – ответил голос. – У меня новое задание, Панкрат. – Хватит уже ваших заданий! – негодующе, дрожащим голосом произнес старик. – Пожалейте вы их... Сколько можно! Они же... – Они дали мне слово, Панкрат, – бесстрастно напомнил голос в трубке. – И вы тоже. – Я... – Найдена новая цель. Некто, Михей Малаховский. – Но... – Трёхглавый вновь должен проснуться, Панкрат. – Но, послушайте... – молящим голосом прохрипел старик. – Трёхглавому, – пророкотал голос в трубке, – пора на охоту, Панкрат. Следом за этим в трубке послышались короткие частые гудки. Панкрат выронил трубку, облокотился плечом на стену и сполз по ней вниз. – Да чтоб ты... сдох, падла!.. – прошипел он в полутьму своей квартиры. МАРИАН МИРБАХ Воскресенье, 22 марта. Мариан вздохнул и отложил мобильник в сторону. Покачав головой он достал из портсигара дорогую элитарную сигару кубинского производства и закурил. Разговор с человеком, с которым он только что общался, раздражал его всё чаще и чаще. Выдохнув кольцо табачного дыма, Мариан подумал, что после этого дела с ним нужно покончить. Может быть не физически, но пора его... удалить от всех дел. МИХЕЙ МАЛАХОВСКИЙ Воскресенье, 22 марта. Он сам не смог бы объяснить, почему вдруг подхватился на кровати. Просто какая-то внутренняя тревога, словно боднула его изнутри, прерывая сладкий сон молодого аспиранта из МЭИ. Михей несколько минут лежал в постели, с ужасом ощущая, что все его тело в раз покрылось влажной и горячей испариной. А от пят до плеч его пробирала нервная частая дрожь. Парень откинул прочь одеяло и выбрался из постели. Подошел к окну и вздохнул, глядя на раскинувшуюся во все стороны необъятную столицу. Внизу растянулись просторные дворы с точками фонарей и цветными прямоугольниками припаркованных автомобилей. Безлюдные улицы ночного города, сияли электронно-желтым светом уличных фонарей. Михей снова глубоко и судорожно вздохнул. Его пульс продолжал грохотать учащенно греметь в венах и горячить тело. Парень прошел на кухню и заварил чай с мелиссой. Обычно ему это помогало после особенно тяжелых и нервных дней. Допив чай, Малаховский ещё раз посмотрел вниз на дворы. Его взгляд задержался на неисправно мигающем уличном фонаре, который то загорался, то снова гас. Неожиданно Михея пробрала пугающая мысль, что в этих сгустках ночи, куда не достает свет фонарей, может скрываться кто-то или... что-то опасное... Но, парень отогнал прочь тревожные мысли, списав все на сегодняшний трудный день. Он снова улегся спать и, через двадцать с лишним минут уже пребывал в объятиях сновидений. *** Фонарь во дворе улицы, перед домом Михея продолжал моргать. Его свет словно пытался противостоять какой-то мрачной и злой стихии, жаждущей погасить его. Свет зажигался и гас. Снова и снова. То тьма, то свет озаряли часть улицы. То мгла, то дрожащий свет заполняли небольшой участок у стены маленького продуктового магазина. И когда в очередной раз фонарь погас, он больше не зажегся. На этой части улицы ночь одержала победу. Прошло ещё пару мгновений, прежде чем в глубине мрака, где больше не было света, вспыхнули зловещим неоновым сиянием ядовито-зеленые глаза-крестики и фальшиво-счастливая улыбочка. Неоновая маска поднялась чуть выше, её взгляд был устремлен в окно Михея. БРОНИСЛАВ ДОВЛАТОВ-КОРШУНОВ Воскресенье, 22 марта. Их везли в одной машине скорой помощи. Бронислав и Клим Токмаков ехали в больницу вместе. Потому что только присутствие Бронислава хотя бы отчасти успокаивало ребенка. Только когда рядом появлялся Коршунов, маленький Клим переставал сотрясаться в слёзных истериках и отчаянно звать на помощь. Он цеплялся за руку Бронислава и просил того не уходить. Коршунов смотрел в глаза мальчишки, в его расширенные от пережитого кошмара зрачки и думал о том, что сегодняшние ужасы будут преследовать его всю жизнь. Все что сегодня выпало на долю этого мальчишки будет по пятам, день за днём, мрачными и тягостными призраками, неустанно бродить за ним. Клим ещё не знает, что ему вряд ли кто-то сможет помочь полностью забыть случившееся сегодняшней ночью. И, тем более, вряд ли кто-то сможет залечить кровоточащий незаживающий шрам, глубоко прорезавший сознание мальчишки. Этот мальчик ещё не знает, что обречен до старости просыпаться от ночных кошмаров. И никто не будет знать, как и чем помочь ему справиться... Никто, кроме... Бронислав на миг задумался и вспомнил её. Её бездонно синие, лучистые и добрые, слишком много знающие и слишком многое повидавшие глаза. Её развевающиеся на ветру платиновые локоны, вспомнил, как звучал её голос. Почему он сейчас подумал о Веронике? Почему о ней? Коршунов задумчиво взглянул на Клима. Может быть, он, всё-таки, не прав? Может быть, всё-таки кое-кто сможет, хотя бы отчасти, излечить Клима и прогнать его ненасытные страхи? Может быть... кое-кто... Да, может быть... Хотя, с чего он это взял? Что такого есть в этой синеглазой девчонке, чтобы она смогла помочь Климу? И что в ней такого, что в последнее время он слишком часто задумывается о ней? СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ Воскресенье, 22 марта. – Это был, без сомнения, охотничий или, вероятнее всего, боевой нож, – сделал заключение Яша и отвернулся от экрана ноутбука, подключенного к электронному микроскопу. Не вставая со своего кресла, он подъехал к другому монитору и продолжил: – В таких ножах основным элементом, отвечающим за их прочность и износостойкость является углерод. Короче, чем выше процент его содержания в стали, тем она прочнее. – Вот только углерод подвержен коррозии, – со вздохом напомнил Стас, невольно думая и о своем боевом ноже, доставшемся от деда. Он не мало намучился с ним, подвергая грозное оружие легированию и разным другим улучшениям, чтобы как можно дольше сохранить его первоклассные боевые характеристики. – Именно! – щелкнул пальцами Яша. – Поэтому в сталь боевых ножей добавляют ещё и хром. Но, предотвращая появление ржавчины, хром негативно сказывается на прочности металла. Именно поэтому её часто легируют молибденом. А в нашем случае, в стали также присутствуют ванадий и вольфрам. Не заменимые элементы в составе любого хорошего ножа. – Ты можешь покороче, Яша? – поторопил его Стас. – Конечно, – кивнул Ящер и добавил, – частицы всех, упомянутых выше элементов я обнаружил на шельфе кости в разрубе правого надколенника Влада Неклюдова, куда один из убийц вонзил свой нож. Как и во многих других случаях, беда хороших, высококачественных и эксклюзивных продукций в их чрезмерном отличии и соответствующей заметности. С этими словами Яша, с издевательской торжественностью, достал из ящика стола мягкую зеленую папку с рапечатками и протянул Стасу. – Здесь формы лезвий и виды ножей, среди которых, с вероятностью девяносто пять процентов, есть тот, которым пользовался один из убийц. – Это всё? – спросил Стас, перелистав распечатанные Яшей листы. Там значились параметры и характеристики различных ножей. – Эм... – наморщил лоб Яша. – Я бы ещё добавил, что разрез в кости Неклюдова, напоминает след от лезвия типа ‘Спир пойнт’. Очень устойчивая модель, переводиться как ‘наконечник копья’. – Да, это я знаю, – кивнул Стас. – Спир пойнт. Я запомню. А что по телам? Есть какие-то новые сведения? Яша вздохнул и, улыбнувшись, снял очки. – Ну, я и пара моих верных подопечных будем работать всю ночь, утро и, скорее всего, ещё весь следующий день. Может и найдём что-то интересное... Щербаков потянулся руками в обе стороны и зевнул. – Мне уже пришлось пообещать моим криворуким змеенышам двойную ставку за это время, ящик ‘Моргана’ и недельный отпуск, когда вы закроете дело. – Прости, Яша, – вздохнул Стас. – Это... это последний раз. – Нет, Стас! – довольно и издевательски улыбаясь, воскликнул Ящер. – Я с тобой не первый раз работаю и... прости, но скорее наши на Марсе нефть найдут, ну или... не знаю, ‘Локомотив’ Барсу вздрючит... – ‘Локомотив’? – усмехнулся Стас, – а что он ещё существует?.. Яша обиженно вытаращил глаза и покачал головой. – Стас, а вот это было обидно! – Ладно, ладно, – улыбнулся Корнилов. – Не обижайся. Яша всегда так реагировал, когда речь заходила о его любимом футбольном клубе, за судьбу и успехи которого он очень рьяно переживал. – У вас кофе то хватит, столько часов бодряком ходить? – спросил Стас, уже в дверях. – Стас! – развел руками и расплылся в улыбке Яша. – Ну какой кофе? Кофе нас всех давно уже не заводит, после знакомства с тобой. Ты вносишь в нашу скудную и полную серых будней, жизнь столько неповторимого разнообразия, что нам уже даже энергетики не помогают!.. Яша, как это у него водится, выдержал интригующую паузу и, с улыбкой, закончил: А вот укольчик эпинефрина, например, совсем другое дело. Бодрит от души! – Смотри, привыкните, – хмыкнул Стас. – И придется мне консультироваться с тобой уже в какой-нибудь наркологической клинике. – По чуть-чуть, не привыкнем, – беспечно отмахнулся Яша. – Мы только в исключительных случаях пользуемся... когда ты приходишь. – Удачи. Жду результатов, Яша, – со смешком, бросил на прощание Корнилов и вышел из лаборатории. Стас спешно шагал мимо белых дверей различных кабинетов бюро СМЭ. Он уже был у выхода, перед металлопластиковыми широкими дверями, когда его настиг звонок мобильного телефона. Корнилов достал смартфон, номер был не знакомый. Корнилов задумчиво чуть двинул бровями, раздраженно вздохнул и нажал ‘принять’. Его десять часов истекли. – Привет, подполковник, – прозвучал злой, подрагивающий голос ‘Алекса-1’. Едва услышав его слова, Корнилов понял, что главарь молодых бандитов, засевших в доме Токмаковых, сильно перенервничал. И Корнилов старался сейчас не думать о судьбе заложников – он в любом случае был далеко и ни коим образом не мог повлиять на ситуацию. – Привет, – осторожно и медленно, с толикой нужной участливости, проговорил Стас. – Как у вас там? – Понемногу, – прорычал в ответ Алекс-1, – ты что-то нарыл? Есть успехи в следствии? Стас вздохнул и коротко, не слишком вдаваясь в детали, поделился с главарем террористов частью, полученной в ходе расследования, информации. Но он рассказал не всё, умолчав о некоторых подробностях. – И это всё?! – немедленно вспылил Алекс-1. – За с*аных десять часов ты узнал только о том, как умерла Татьяна и, что её убийца, по твоим словам, ездит на грузовике. Ты серьезно Подполковник?! И это знаменитый Станислав Корнилов? Гроза преступного мира, лучший следователь по самым запутанным делам?! – Ты закончил истерить? – сухо спросил Корнилов. – Истерить?! – задохнулся от возмущения Алекс-1. – Слушай, подполковник! Я ещё даже не начинал истерить! Ты забыл, что у меня тут двадцать с лишним заложников! А?! Забыл, кретин?! И если я захочу, я их всех тут нахрен... понял?! Понял, меня?! Это я контролирую ситуацию! Я! Я!!! Только я!.. Ты понял?! Понял меня?! – Да ни хрена ты не контролируешь, – вздохнул Стас. – Да ты!.. – Я рассказал тебе не всё, но остальное, за отдельные услуги. Ты – мне, я – тебе. Понял? Надумаешь, перезвони. И прежде чем ошалевший от такого ответа террорист успел сказать хот слово, Стас дал отбой. Конечно, будь на месте этих парнишек опытные бандюги или фанатики из известных террористических организаций, название которых лучше не упоминать, Корнилов не позволил бы себе так общаться. Но это были мальчишки. И возглавлял их такой же мальчишка. Да, Стас рисковал, его действия могли привести к гибели заложников, но Корнилов рассчитывал, что не разделенная любовь и жажда мести, возьмет верх на порывистой импульсивностью и страстной мстительностью парня. По дороге в СМЭ ему звонил Сеня и рассказал о найденной в комнате покойной Белкиной открытки с душещипательным поздравлением, а также о беседе с некой Таисией Зиминой. Сеня считает, что она является сводной сестрой Белкиной или же они их матери были от разных мужей. И если так, то Стасу было бы любопытно побольше узнать об этой персоне. Его уже давно и навязчиво мучила мысль о том, что действия Тимофея Горна, этих террористов, а теперь ещё и Зиминой, могут быть как-то связаны между собой. И единственное, что могло бы их объединять – это убийство Татьяны Белкиной. Пока Стас думал об этой связи, его телефон зазвонил вновь. Номер был тот же. – Надумал что-то? – спросил Корнилов, приняв вызов. – Ты понимаешь, – тяжело дыша от ярости, произнес Алекс-1, – что я могу прямо сейчас убить всех заложников? И это будет на твоей совести, подполковник! – А я думал, тебе важнее посадить убийц своей девушки. Молчание. Только яростное и судорожное дыхание было ответом Стасу. – Хочу! – выдавил со злостью Алекс-1. – Это я и хотел услышать, – кивнул Стас. – Да... Слушай, ты чё добиваешься, подполковник?! – едва ли не прокричал в трубку Алекс-1. – Прежде всего, взаимности, – ответил Стас. – Хочешь, знать, что я узнал дальше давай договоримся о цене... – А цена простая: или ты поймаешь убийцу Тани, или я всех здесь нахрен убью... – Убивай, – ‘разрешил’ Стас, – В итоге к вам ворвется спецназ и положит вас всех прямо там. А я отправлю дело твоей девчонки в архив и там оно, в качестве ‘глухаря’ будет пылиться десятки следующих лет. А её убийца, тем временем, будет жить, есть, пить и гулять в свое удовольствие... – С*ка! – выдохнул в трубку Алекс-1. – Чё те надо?! Ты можешь просто сказать?! Можешь?! – Одно сведение – один заложник, – подумав, ответил Стас. – Чего?! – кажется Алекс-1 опешил. Стас не стал повторять, так как его собеседник всё слышал. – Решай, – с показным безразличием, ответил Корнилов. Корнилов ощущал нарастающее надсадное ощущение опаснейшего риска. Изматывающая игра на нервах другой и не бывает в принципе. Состоящее из умелого блефа, недоверия, страха и манипулирования, бескомпромиссное противостояние характеров. Кто кого? Кто окажется крепче? Кто надломиться? Кто выстоит, подобно закалённой легированной стали, а кто прогнется, точно дешевое олово. – Ладно! – через несколько секунд, выпалил Алекс-1. Стас удовлетворенно кивнул. Этот раунд был за ним. – Хрен с тобой!.. Говори! – Сначала заложник. – Чёрта с два! – Тогда я кладу трубку и звоню отряду ЦСН, под вашим домом. Если хочешь справедливости, и хочешь, чтобы родители Тани узнали, кому они обязаны торжеством справедливости, делай, как я говорю. На миг Стасу показалось, что он перешёл черту. – Что ты сказал?! – шокировано спросил главарь террористов. Корнилов вздохнул. Это было облегчение. Он не просчитался в том, что ценнее и важнее для Алекса-1. В той открытке, что лежала под подушкой несчастной Татьяны Белкиной, он написал правду. Искреннюю правду, об искренней и простой до банальности любви. Любви, месть за потерю которой, готова толкнуть на самые страшные поступки. – Я сказал, – повторил Стас, – что сообщу родителям Татьяны, что это ты повлиял на успешный исход расследования. Корнилов услышал в трубке судорожный вздох. – Мне нужно подумать, – быстро бросил парень и дал отбой. Стас был спокоен. Он не сомневался, что Алекс-1 примет его предложение. Ему некуда было деваться. Он не дурак – влюбленный и восторженный мечтатель, озлобленный на весь мир – но, далеко не дурак. И он прекрасно поймёт, что у него не так много вариантов, как ему казалось. Да, он может убить заложников и даже прибегнуть к своей ‘страховке’. Но, единственное чего он добьется – это или ликвидация, в ходе штурма спецназа, или гарантированный пожизненный срок на суде. Но ничего из этого, как не сложно догадаться, не являлось целью влюбленного парня. В этом и была его слабость – он всё ещё любил. Беззаветно, с удушающей горечью и неизлечимой болью в сердце, он продолжал любить Татьяну Белкину. Любовь – самое сильное и непреодолимое чувство в нашем мире. Она может придать силы, согреть без тепла, помочь встать с колен, после тяжелейшего апперкота от жизни. А может толкнуть на опасные необдуманные действия и безнадёжно погубить. Стас иногда думал, что любовь – это не просто чувство, а скорее стихия. Полыхающая, буйствующая или же цветущая и сияющая в душе и на сердце человека. Хаотичная, беспощадная, необъяснимая и внезапная. Любовь – та самая, пятая и совершенно неукротимая стихия. Которая и должна помочь Стасу заставить ‘Алекса-1′ согласиться на выгодное и, на самом деле, нужное им обоим предложение. Вновь ожил телефон. Корнилов, бросил взгляд на дисплей и, не удержавшись, самодовольно хмыкнул. – Я согласен на требования, – произнес в трубку главарь террористов, когда Стас принял вызов. – Но, только при условии, что ваши больше не буду пытаться проникнуть на территорию дома. Стас остановился, едва только вышел из здания СМЭ. Он так и замер на пороге, а его сердце наоборот ускорилось и помчалось с увеличивающимся ритмом. – Хорошо, – согласился Корнилов, отлично себя контролируя и сохраняя ровный голос. – Сейчас я свяжусь со своими людьми в оцеплении и скажу им, что вы готовы выдать одного заложника... Корнилов сделал паузу, давая Алексу возможность подтвердить свое решение. – Да, да! – раздраженно и нетерпеливо, ответил Алекс-1. – Я решу, кого вам отдать. Но... только не пробуй меня кидануть, подполковник! Ясно?! – И в мыслях не было, – спокойно и почти миролюбиво ответил Стас. Он прервал связь и быстро набрал Аспирина. Несколько часов назад, Антон Спиридонович, коротким