Текст книги "Неоновые росчерки (СИ)"

Автор книги: Юлия Поспешная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

BMW

E38 L7 неподалеку от центральных ворот монументального здания ГУ УВД Москвы. – Подождем его здесь или поднимемся в кабинет? – спросил Брон. Я выбрала подняться в кабинет. Почему-то ожидание в машине нервировало меня куда больше. Но, когда Бронислав открыл кабинет особой оперативно-следственной группы УГРО, я поняла, что лучше было остаться в машине. Эта обстановка кабинета... Карта с приколотыми фотографиями по одному из дел, застывшие в безмолвной пустоте столы Коли, Сени и Стаса... Сколько раз я приходила к Корнилову и сидела рядом с его столом, пересказывая свои очередные воспоминания? Сколько раз я помогала ему, а он, пусть и косвенно, спасал меня от моих же видений... От моих бесконечных нарастающих кошмаров, связанных с чьими-то страданиями, с кровавыми убийствами и пытками. Глазами жертвы, от лица убийцы или, что бывает чаще всего, со стороны, оставаясь бестелесным призраком, я наблюдала на какие мерзости способна толкнуть человека его темнейшая сторона сознания. Темнейшая и грязнейшая, наполненная лишь ненавистью, похотью, злобой и жаждой чужой боли, чужих страданий и убийства... Сколько я их видела? Десятки? А может увиденное мною количество перевалило и за сотню? Сколько раз за свою жизнь я просыпалась, с паническим криком, а проснувшись сотрясалась в тихих горьких рыданиях? Я оставалась наедине со своими пугающими и сводящими меня с ума видениями. Воспоминания убитых, растерзанных и замученных людей возвращались ко мне днём и ночью. Они подобно яду пропитывали и отравляли моё сознание, возвращая меня, вновь и вновь, к последним воспоминаниям своей жизни. Они мучили меня, истязали мою душу, лишая всякого покоя. Я плакала от бессилия, рыдала и молила их оставить меня... Но единственный, кто мог спасти меня, облегчить мои мучения, был Стас. Тот Стас, которого я сегодня, уже почти час, как, подло предала. – Хочешь, сделаю тебе чаю с мятой или мелиссой? – проговорил над ухом заботливый голос Бронислава. Его большие ладони легко и осторожно легли мне на плечи. Я застыла, испытывая смесь странных чувств. Со одной стороны мне было крайне неловко, когда Брон ко мне прикасался, а с другой, мне бы не хотелось, чтобы он убирал руки... – Ника? – повторил вопрос Коршунов. – Тебе сделать чай? Я тянула с ответом, я знала, что когда отвечу он уберёт руки. – Д-да... – наконец, ответила я, – если тебе не сложно... – Ради того, чтобы угодить тебе, Ника, можно преодолеть любые даже самые невыносимые сложности. Он сказал это в шутку, с легкой издевкой, но я ощутила сковывающее меня смущение. Я так и не поняла, почему иногда веду себя с ним нормально и чувствую себя вполне свободно, а иной раз меня мучает необъяснимая застенчивость. Просто, вдруг от случайного взгляда или прикосновения Коршунова, я становлюсь рассеянной, мне тяжело сосредоточится, тяжело соображать и какое-то стыдливое чувство, с привкусом легкой паники, начинает беспокойно ворочаться внутри меня. Я была очень благодарна Брону за чашку мятного чая. Удивительно, но на меня больше подействовал бархатистый успокаивающий аромат мяты и такое же утешающее тепло самой чашки, чем вкус напитка. Глядя на свое тусклое искаженное отражение в круглой зеленоватой поверхности чая, я раздумывала над тем, что и как говорить Стасу. Но придумать, все равно, ничего не успела, потому что дверь кабинета особой группы без стука открылась и вошел Корнилов. Он был в светлой, чуть мятой рубашке и джинсах со старым, давно изношенным, но любимым ремнем. Стас бросил встревоженный задумчивый взгляд на меня, неодобрительно посмотрел на Брона. – Что произошло? – отрывисто спросил он. Корнилов вошел в кабинет и, проигнорировав протянутую руку Коршунова, подошел ко мне. – Ника? А я вдруг, глядя в лучистые серо-серебряные глаза Стаса, ощутила, что мне не хватает сил и воздуха, чтобы сказать ему. Я так и замерла, чуть приоткрыв рот, с плаксивым испуганным видом, расстроенно глядя ему в лицо. Я должна была, я собиралась, но... не могла произнести и звука. – Ника, – Стас положил свою широкую ладонь мне на плечо, – что произошло? Ты опять что-то видела?! Ника!.. Стас встревожен и нетерпелив, хоть сдержан. – Товарищ подполковник, – вмешался Бронислав. – Я не с тобой говорю, – не оборачиваясь бросил ему Корнилов. – Возможно, сейчас, как раз следовало бы, – помедлив произнес Коршунов. Стас обернулся и смерил его убийственным взглядом. – Сядь, – велел он. Но Коршунов не сдвинулся с места. Я тихо плакала. Я не могла остановиться, слезы, как назло, обильно стекали по щекам. Я не могла говорить, могла только чувствовать. Стыд, боль, и горечь. – Прости меня, – прошептала я, глотая слёзы. Стас непонимающе взглянул на меня. – Простить?.. За что?! Ника, что происходит? Я замотала головой, не в состоянии хоть что-то произнести. – Прости... – повторяла слёзно и умоляюще, – прости меня... – Ника, – Стас бережно и ласково, шершавой подушечкой большого пальца смахнул слёзы с моих щек. Я, поддавшись, порыву чувства вины, схватила его ладонь и прижала к своей щеке. – Прости меня, – прошептала я дрожащим голосом. – Прости, пожалуйста... – Да что... – Товарищ подполковник, – голос Бронислава прозвучал резче и громче, – это касается вашей семьи. Я дернулась, вздрогнула, быстро посмотрела на Брона и тут же, испуганно, заглянула в лицо застывшему на месте Стасу. – Что? – после паузы, холодно и вкрадчиво переспросил Корнилов. – Что ты сказал? – Это касается вашей семьи... – Что с ними? – рыкнул Стас и достал телефон. Я видела, что он набирает номер Риты. Стас поднес телефон к уху. Я с беспокойством ждала его реакции и меня пробрала дрожь, когда я увидела удивление на лице Корнилова. Следом на его лице сформировалось тревожное недоумение. Стас попробовал снова, но я знала, что ему никто не ответит – Рита заменила свою симкарту, а у Алины просто забрала. – Что за чертовщина?! – Стас посмотрел на меня, на Брона, и снова на меня. Я видела, что его беспокойство и растерянность, перерастают в страх. – Где они? – пророкотал Стас. Я нервно сглотнула. – Стас, я... – Ника... пожалуйста... – пророкотал Стас грозным голосом. – Ответь мне... – Они... Стас... они... – Они уехали из Москвы, – вздохнув, ответил Бронислав. Я и Стас одновременно взглянули на Коршунова. Тот со странным флегматичным безразличием глядел куда-то вдаль. – Что? – снова переспросил Стас. – К-куда?.. Зачем?! Что вообще здесь твориться?! Кто-то из вас может мне объяснить? И тогда я решилась. Я рассказала. Всё, кроме того, что Гудзевич заставил моего дядю помогать ему. Стас выслушал меня тихо, с мрачным спокойствием. Он стоически вынес всё, что я рассказала ему о Рите и то, что пересказала ему из наших с ней последних диалогов. – Вот, значит, как... – проговорил Стас, выслушав мою историю. Я вновь пугливо нервно сглотнула и боязливо посмотрела на Корнилова. Сердце в моей груди тревожно скакало вверх-вниз, как на скакалке или на батуте. Стас не смотрел на меня, его взгляд был устремлен в окно. Я видела, что Корнилов пытается осознать рассказанное мною. – Значит, Гудзевич... – проговорил он. Я увидела, как правый кулак Стаса сжался. – Ладно, – кивнул он и посмотрел на меня. От его взгляда у меня, на миг, остановилось дыхание. – Где они? Я беспокойно оглянулась на Брона. Он должен сказать. Я сама ведь точно не знаю. Мы договаривались, что он скажет... – В надёжном и безопасном месте, – не глядя на Стаса, отстраненным голосом произнес Бронислав. Меня пронзил шок! Я во все глаза уставилась на Коршунова. – Брон!.. – воскликнула я. – Скажи ему! Мы договаривались! Ты обещал!.. – А ещё мы обещали Рите, что не скажем ему, – каменным голосом напомнил Коршунов. – Это я обещала! – воскликнула я, со слезами глядя на Коршунова. Да что он творит! Что на него вообще нашло?! Мне показалось, что у меня под ногами пол начал покачиваться из стороны в сторону. Всё-таки, я совершила ошибку... И, возможно, роковую. – Я тоже, пусть и косвенно, – упрямо ответил Бронислав и взглянул на меня. – Прости, Ника. Но и ты, и я видели, в каком отчаянии она сбегала от него... Бронислав перевёл взгляд на Стаса. Я опасливо посмотрела на Корнилова. У Стаса на лице затвердело каменное угрюмое выражение. Его взгляд мог бы сжечь или разорвать Брона на части. – Послушай, сопляк, – прорычал Стас и шагнул к Брониславу, – ты слишком много на себя берёшь!.. – А, по-моему, ровно столько, сколько нужно, – ледяным тоном ответил Бронислав и тоже повернулся к Стасу. Их взгляды столкнулись в немом, но яростном противостоянии. Между обоими мужчинами, застыло, сжалось и готово было заискриться, переполненное напряжением, пространство. Я в ужасе смотрела на них обоих, не представляя, что мне нужно делать. – Где моя семья, говнюк?! – по слогам, гневно произнес Стас. – Я тебе вам уже ответил, товарищ подполковник, – бросил Коршунов, – в надёжном месте! Стас ринулся к нему. – Стас, не надо! – я метнулась к Корнилову и повисла у него на руке. – Вы что совсем спятили?! Брон скажи ему! Скажи немедленно! – Не скажу! – рявкнул Бронислав и посмотрел на меня. – Рита знала, что ты все равно ему все разболтаешь, поэтому она попросила молчать меня! И если хочешь знать, они сейчас в другом месте, а в не том, о котором я тебе рассказал!.. Чтобы вот этот вот, – он метнул негодующий взгляд на Стаса, – не смел к ним туда заявиться и снова давить на них! Твоя жена со слезами умоляла меня не говорить тебе, где они с дочерью... Стас рыкнул ругательство, и свободной, левой рукой, ударил Коршунова. Тот явно этого не ожидал и рухнул на пол. – Крысеныш сопливый! – прорычал Корнилов. – Ты совсем нюх потерял?! Ника отстань!.. – Нет! – отчаянно пропищала я, повисая на руке Стаса. Бронислав поднялся, исподлобья, гневно глядя на Стаса. С правого края губ у него стекала струйка крови. – Свою жену ты тоже бил, Корнилов? – гадко усмехнулся Бронислав. – Когда она тебя не слушалась? Теперь ясно, почему она от тебя сбежала... Ты же больной псих! Посмотри на себя!.. Стас прорычал череду таких отборных матерных проклятий, что я невольно разжала руки и отступила назад. Пошлые и грязные ругательства Корнилова колокольным звоном звенели в моей голове. Я отступила назад, в растерянности и панике глядя на происходящее. Бронислав уклонился от очередного удара Стаса и врезал тому кулаком в грудь. Стас пошатнулся, но тут же ударил Корушнова под челюсть. – Прекратите! – срываясь на визг, прокричала я в отчаянии. – Перестаньте! Перестаньте! Сейчас же! Nie trzeba! Dosyc! Wstrzymacie natychmiast! To z na prozno!.. Prosi, nie nalezy!*( Не надо! Достаточно! Прекратите немедленно! Это же глупо!.. Пожалуйста, не надо!) Как всегда, из-за паники и страха, я не замечала, как начинала лопотать на родном, малопольском диалекте. Но они меня не слушали. Стас и Брон сцепились в яростной схватке. – Куда ты дел мою жен и дочь, паскуда?! – рычал в ярости Стас, пытаясь выломать Брону левую руку. – Туда, где ты не сможешь их терроризировать! – с каким-то мальчишеским и агрессивным энтузиазмом выкрикнул Коршунов, пытаясь освободиться из захвата Стаса. – Да перестаньте же вы! – я носилась вокруг них, пытаясь вразумить обоих. Я не знала, что делать. Приближаться к этим двум громилам я боялась, и только беспомощно вскрикивала и пищала от ужаса, когда они лупили друг друга. Нужно было что-то сделать, нужно было как-то заставить их прекратить эту бессмысленную, глупую драку! Я продолжала бесполезно метаться вокруг них, пока, вдруг, не слышала гулкий, размеренный стук. Я застыла, охваченная, безмолвным ужасом. Стук повторялся где-то за спиной. Он приближался, он был похож на чьи-то неторопливые шаги. Этот кто-то не спешил, он как будто знал, что я ни куда от него не убегу и не спрячусь. Потому что он – часть моих видений. Вернее – он их предвещает... Я закрыла глаза. Звук, теперь уже отчетливо звучавший, как перестук копыт, был совсем рядом. Мне не скрыться. Мне не убежать. Он явился с новым кошмаром для меня. Я медленно повернулась и увидела его. Вестник. Огромный призрачный конь, хорошо знакомой мне темно-мышастой масти. Я увидела, что в этот раз он гораздо темнее: грива, обычно дымчато-серая, в этот раз была угольно-черная. Таким же был густой хвост. Густая тьма поглощала его ноги и почти наполовину поглощала тело. Вестник всхрапнул, ударил копытом и взмахнул головой. Я завороженно смотрела на него. ...Меня как будто медленно уносило по течению. Я словно тонула в бесконечных и бездонных водах захлестывающих меня воспоминаний. Я тонула и слышала крик. Пронзительный, наполненный невыносимым жутким страданием. В голосе кричавшей женщины слышалась такая невыносимая, неподдельная, пугающая боль, что меня пробирал лихорадочный озноб. Беспросветный дымчато-серый туман, в котором я стояла, быстро рассеивался. Я уже различала какие-то силуэты. Двое из них, явно мужские, не торопливо расхаживали вокруг узкого длинного пятна между ними. – Номер, – услышала я приглушенный басовитый голос. Он звучал с едва слышным трескучим хрипом. – Пожалуйста!.. – на выдохе взмолилась неизвестная мне девушка. – Пожалуйста!.. Не надо... П-прошу вас... Перестаньте... – Номер, – не обратив внимания на мольбы девушки, проговорил тот самый голос. Я услышала шаги и тут же крик девушки разорвался в дымных облаках видения. Её крик перерос в дикий, срывающийся на прерывистый визг, продолжительный вой. – Номер, – этот голос звучал потусторонне равнодушно. Голос человека, не обладающего сочувствием и состраданием. Человека, который привык делать больно. Привык доставлять мучения, пресытился криками страданий и мольбами о пощаде. Голос... принадлежавший убийце. Я чувствовала, что дрожу. Мне было страшно и... и холодно. Это был не тот холод, от которого мы мёрзнем, а тот, что зарождается внутри нас и от которого стынет кровь, душа и замирает сердце. Холод осознания присутствия зла. Беспощадного. Ненасытного. Кровожадного. Того самого бесцельного и несокрушимого зла, которое затмевает разумы и очерняет души людей, превращая их в человекоподобных монстров. – Номер, – в четвертый раз проговорил голос. Я шла вперёд. Сдавленный плач мучимой девушки звучал, всё ближе. Силуэты приобретали четкость, очертания и новые оттенки. Они были, как изображения, которые постепенно, лениво и нехотя, проступали на старом негативе. Снова раздался надрывающийся, рвущий душу, долгий крик. Она слабела. Я слышала её громкий шепот, который уже звучал у меня в голове: – Не надо... не надо... пожалуйста... Теперь я уже могла различить гораздо больше. Двое очень крупных и упитанных мужчин с выпирающими животами, массивными руками с огромными кулаками. У обоих были широкая спина и короткая шея. Оба были высокими и... большими. Здоровыми. Не просто высокими, а огромными. Они, отчасти, напоминали, каких-то бойцов сумо! Я уже могла различить их одежду. Оба мужчины были одеты в безразмерно огромные футболки, такие же брюки и... забрызганные кровью клеенчатые фартуки. Я замерла на месте. Из рассеивающихся облаков дыма проступили очертания стен. Это были стены какой-то пыточной! На металлических стенах крепились несколько держателей для инструментов. Только помимо молотков и плоскогубцев, здесь были хирургические инструменты, провода, цепи, ножи, веревки, жуткого вида пилы и прочий инвентарь убийцы-садиста. А потом я увидела её. Замученную до бессознательного состояния. Лежащую на каком-то подобии прозекторского стола и привязанную к нему ремнями. Её руки и ноги были густо покрыты стекающей на стол блестящей кровью. Темная кровь растекалась по полу, возле стола и извивающимися струйками расползалась в стороны. – Не надо... – едва слышно прохрипела девушка. Я обратила внимание на её лицо и в ужасе, зажала рот ладонями. Нижняя часть лица несчастной девушки заливала такая же темная кровь. Кровь стекала по её щекам и пропитывала её прекрасные золотисто-рыжие волосы. Её окровавленные губы силились что-то прошептать. Но её голос ослабел настолько, что различить её мольбы уже было невозможно. Схваченная сжатая и пойманная ужасом за горло, я, не смея двигаться, стояла в нескольких шагах и смотрела, как она умирает. И никто ей не поможет. Никто не остановит её мучителей, её убийц. Никто не помешает этим чудовищам... Она стала их добычей. Добычей двух подонков, жертвой двух кровожадных боровов!.. Вместе с угнетающим сознание ужасом, меня наполнило негодование и слёзное сочувствие к этой несчастной. – Я их найду... – прошептала я едва слышно, словно поклялась. – Я... Мы! Мы их найдём! Обоих! И в этот миг, как будто услышав мои слова, оба ублюдка одновременно обернулись. У них не было лиц! Вместо привычных человеческих лиц, у них были ярко светящиеся неоновым светом зловещие улыбки и глаза-крестики. Их глаза и улыбки сияли ярко-лиловым и ядовито-зеленым светом... Я убрала руки ото рта и истошно со слезами страха закричала. А эти неоновые светящиеся маски стремительно увеличивались в размерах и надвигались на меня... – Ника! Ника, очнись!.. Ты слышишь меня?! Ника! Стас, подумала я, он здесь... рядом со мной... это значит, что я в безопасности... Стас... Я скомкала в руках его одежду и прижалась к его теплом мускулистому и крепком телу. Я ощутила, как его одна его ладонь утешающе легла на мою голову, а вторая на спину. – Спокойнее, – прошептал он убаюкивающим голосом, гладя меня по волосм, – я рядом, тебе ничто не угрожает, то что ты видела было лишь видением... Всё закончилось, Ника. Ты снова здесь, в безопасности и спокойствие. Я не могла сразу успокоиться, я продолжала судорожно всхлипывать, меня всё ещё колотила дрожь. Но я слушала голос Стаса... Мне было неважно, что он говорит, самое главное для меня было слышать его голос. И чувствовать, что он рядом. Знать, что он защитит меня. От всего, от всех, от моих кошмаров и ужасов. – Все хорошо, Ника, – заботливо проворковал Стас, – все хорошо... Давай, успокоимся. Всё уже прошло. Его слова действовали. Медленно, с трудом, но я приходила в себя. И хотя в ушах ещё стоял крик той девушки, а перед глазами сияли зловещим неоном жуткие личины масок с ехидными улыбками, я успокаивалась. Мой мозг начинал понимать, что я вернулась в реальность. Мое сознание приходило в себя, после пережитой шоковой встряски. – Что это с ней? – раздался голос Бронислава. Я слышала, что Коршунов удивлен и даже напуган. Мне стало стыдно, от того, что в таком состоянии меня видит посторонний. Ладно там Стас, Сеня или Коля... Они уже привыкли, но мне было крайне обидно и неприятно, что в таком виде – истерички с приступами психоза – меня увидел Брон. – Заткнись! – сердито бросил Стас. Он помог мне подняться и проводил к ближайшему креслу. Я осторожно опустилась на сидение. Я всё ещё содрогалась от увиденного. Перед глазами призрачным блеклым миражом ещё застывала переворачивающая сознание кошмарная картина из той пыточной... Эти маски с ярко-горящими неоновыми глазами-крестиками и такими же яркими улыбками. Эти образы глубокими оттисками сохранились в моем сознании. Я вряд ли смогу их забыть, даже если бы очень захотела. – Что с ней происходит?! – Бронислав нервничал и заметно переживал. – Отвали!.. Лучше дай воды... Я почувствовала теплую ладонь Стаса у себя на лбу. – Ника... у тебя жар... Содрогаясь от непрекращающейся судорожной дрожи, я замотала головой и слабо прошептала: – Это... Это сейчас пройдёт... Только дайте... – Воды? – быстро спросил Брон. – М-молока... – я сама не могла объяснить откуда у меня такое родилось такое странное желание. Но сейчас весь мой организм буквально орал и требовал продуктов с содержанием лактозы... – У меня есть йогурт с малиной, – ответил Брон вертя в руках пластиковую бутылочку. – Подойдёт?.. – Да! – Стас вырвал у него из рук бутылочку с питьевым йогуртом и дал мне. Я быстро взяла её, нетерпеливо открутила крышечку и припала к горлышку. Несколько мгновений я лихорадочно глотала прохладную густую жидкость, с кусочками фруктов. Закончив пить, я аккуратно, мизинцем смахнула капельку йогурта с краешка губ и закрутила крышку на бутылке. – Полегчало? – Стас с беспокойством глядел на меня сверху вниз. Я взглянула на него, затем перевела взгляд на Бронислава. – Спасибо... – я протянула ему йогурт и взглянула на логотип продукта. – Ты пьёшь ‘Фруто-няню’? Брон мило покраснел. – У них просто действительно вкусные йогурты, – ответил он, слегка смутившись. – Согласна, – кивнула я и, чуть помявшись, добавила. – Я, кажется, забыла телефон у тебя в машине... Ты не мог бы мне принести? Я была бы тебе очень признательна... – Ладно, – чуть нахмурившись, ответил Коршунов, – сейчас... Он вышел из кабинета и закрыл за собой дверь. Стас хмыкнул, посмотрев ему вслед. – Смотрю, ты учишься манипулировать людьми... Мне было не до смеха, тем более, что в своем поступке и обмане Брона, я ничего хорошего не видела. Я серьёзно, с грустью, взглянула на Стаса. – Почему ты сразу ко мне не пришел? Одобрительная ухмылка на лице Корнилова, превратилась в жесткую линию плотно сжатых губ. – Ника, я... – Ты хоть знаешь... – мне не хватало сил говорить о том, что я видела, – ты хоть знаешь, что они с ней делали, Стас?! Знаешь, что эти звери делали с той бедной девушкой?! Они... они... Я не могла рассказать и лишь бессильно качала головой. – Они же законченные изверги, Стас. И они делали это не в первый раз... – Девушка в твоем видении, – Стас достал из телефон и показал мне фотографии документов по делу, – выглядела вот так? Я взглянула на снимки. Мое видение было в буквальном смысле туманным и наполнено странным, необъяснимым дымом. Мне тяжело было что-то разглядеть основательно и деталях. Но в девушке на дисплее смартфона Стаса я мгновенно узнала ту, несчастную рыжеволосую жертву на прозекторском столе двух подонков. – Да, – ответила я, не сводя взгляда с дисплея, – это она. Стас кивнул и убрал телефон себе во внутренний карман куртки. – Кто она? – спросила я. – Татьяна Белкина, – угрюмо ответил Стас. – Когда она была убита? – спросила я тихо. – Десять дней назад, – с ощутимой тяжестью проговорил Стас и посмотрел в окно, – я видел её тело, чуть больше часа назад. Я качнул головой. – Я знаю, как её пытали, Ника. – Да... Но ты не видел, – заметила я, – и не слышал, как она кричала. Стас понимающе кивнул. – Ты сказала, что это были... они? Их было несколько? – Двое, – ответила я, – двое здоровяков в масках... Я замолчала, завертела головой в поисках ручки и чего-то пишущего. – Дай мне пожалуйста лист бумаги и... Но Стас уже протягивал мне блокнот и карандаш. – Спасибо, – поблагодарила я и, положив блокнот на стол перед собой, начала быстро рисовать. Рисовала я всегда достаточно хорошо, а по мнению многих и вовсе могла бы стать художницей, если бы захотела. Сама я так не считала, так как рисовала по большей части всякую мангу, аниме и мультяшки а-ля Дисней. Но после видений... Это было нечто другое. Четкие образы из чужих воспоминаний буквально и прочно затвердевали в моем сознании. Я сама не могла объяснить, как и почему, но всегда, с невероятной точностью и реалистичностью могла перенести увиденное на бумагу, при помощи ручки или карандашей (особенно цветных). Да так, что даже художники гиперреализма похвалили бы меня! Примечательно, что сядь я рисовать нечто подобное просто так, ничего подобного у меня и близко не получится. Без видений, мой потолок – разные, пусть и хорошо нарисованные, мультяшки. Стас терпеливо ждал, пока я закончу. Когда я протянула Стасу готовый рисунок, он взял его и пару минут внимательно рассматривал мое творение. Затем взглянул мне в глаза. Я неловко и взволнованно заёрзала на месте. – Ты уверенна, что точно все отобразила? – Да,-кивнула я. Стас удовлетворенно кивнул. – Тогда у нас только что появилась важная зацепка, – сказал Стас, доставая телефон. – Какая? – быстро спросила я. Стас положил мой рисунок на стол и пальцем показал на верхнюю часть листа. – Видишь, эти рейки на потолке? Это похоже на трубчатые подвесные пути для нержавеющих крюков. Такие используются для хранения мясных туш. Я скривилась от отвращения и ужаса. – Ты хочешь сказать, что это помещение раньше использовалось для хранения сырого мяса?! Это было вдвойне омерзительно! – Да, только это не помещение, – снова рассматривая мой рисунок, произнес Стас, – судя по узкому пространству, это... фура авторефрежиратора. Стас снова взглянул на меня. – У них грузовик. И весьма здоровый. – Это сильно нам поможет? – спросила я. – Ещё бы, – кивнул Стас. – Ты точно больше ничего не видела? – Н-нет... – я нахмурилась, вспоминая своё видение и тут же почти выкрикнула. – Номер! – Номер? – переспросил Стас. – Какой ещё номер? – Не знаю, – покачала я головой. – Но они... они мучали Татьяну и... один из них все время спрашивал какой-то номер. – Номер, значит, – брови Стаса чуть изогнулись, а между ними смялась складка кожи. – Ника, а ты бы смогла узнать его голос, этого мужчины? Я отвела задумчивый взор. – Да... наверное, – слегка рассеяно ответила я. У меня, вдруг, зазвонил телефон. Я торопливо достала его из своего мини-рюкзачка и посмотрела на дисплей. Затем с растерянностью взглянула на Стаса. – Брон звонит, – проговорила я виновато. – Ну, скажи ему, что уже нашла телефон, – усмехнулся Корнилов. АРСЕНИЙ АРЦЕУЛОВ Воскресенье, 22 марта. Он собирался выпросить на днях отпуск и укатить с Соней на дачу, к деду, в Подстёпки, возле Тольятти. Он уже представлял себе четырёхдневный отдых с Соней в огромном, достроенном дедом двухэтажном доме. Представлял утреннюю рыбалку, для которой он уже прикупил снасти и новую норвежскую удочку, и завтраки на веранде. Сеня уже размечтался о той деревенской идиллии, которая позволила бы отдохнуть от извечной и перманентной московской суеты. Но нет! Сегодня утром, когда они с Соней целовались в постели и собирались перейти к закономерному продолжению, позвонил Стас. И его звонок, разрушил все планы и надежды Сени на отпуск. Теперь, уже полчаса как, он мчит по Мичуринскому проспекту, по указанному Стасом адресу. В дом, где жила убитая десять дней назад Татьяна Белкина. Это была одна из относительно новых шестнадцатиэтажек, которыми город начал стремительно обрастать со второй половины девяностых. Как выяснилось, покойная девушка снимала квартиру на двенадцатом этаже, у средних лет женщины. Сеню, хозяйка квартиры встретила в домашнем синем халате и с недовольной миной на лице. Она не сразу поверила, что Арцеулов из полиции и тому пришлось около десяти минут доказывать, размахивая удостоверением и жетоном, чтобы убедить женщину пусть его. – Никогда бы не подумала, что таких, как вы полицию берут! – проворчал женщина, пропуская Сеню в квартиру. – Вы же вылитый бандюга! Здоровый, лысый, с дикой бородой и с татуировками уголовника! – Татуировки и тюремные наколки, мягко говоря, не одно и тоже, – угрюмо и недовольно, проговорил Сеня. Но хозяйка квартиры была убеждена, что любой рисунок на теле означает, что у его обладателя криминальное прошлое. – Вот здесь, Танечка, жила, – произнесла с неожиданной теплотой хозяйка квартиры. Сеня не сразу вошел в комнату Татьяны. Замерев на пороге, он какое-то время молча осматривал помещение. Арцеулов не знал, почему, но в доме, где раньше жил человек, которого недавно не стало, всегда чувствовалась эта неприятная, тягостная и угнетающая аура. Всё оставалось на своих местах, неизменно и нерушимо, и в то же время ощутимо менялось. Менялся свет в окне, менялись запахи и даже воздух в квартире, доме или комнате, где раньше жил тот, кто покинул этот мир. Свет и краски помещения, словно, серели и блекли. Запахи истощались, оставляя лишь пустой прогорклый привкус. А воздух... им просто было трудно дышать. Он было, как будто не естественный, не настоящий, фальшивый и... лишенный жизни. Сеня оглянулся на хозяйку квартиры. – Я осмотрюсь здесь? – Да пожалуйста, – женщина сложила руки на груди, – только вещи Татьяны забрала её подруга... – Какая подруга? – тут же насторожился Арцеулов. Хозяйка квартиры выразительно пожала плечами. – Так единственная! Татьяна больше ни с кем и не зналась, – презрительно фыркнула хозяйка квартиры. – Как её зовут, вы помните? – спросил Сеня. – Ой, – скривилась женщина, – то ли Надя, то ли Диана... – Это немного разные имена, – терпеливо объяснил Сеня, – вы может точнее быть? – Да ещё мне не хватало, всяких посторонних девок имена запоминать! – повысила голос хозяйка квартиры. – Ты хотел в комнату покойницы, вот на! Смотри! А я сейчас, так и быть, пойду посмотрю... у меня вроде на телефоне была её фотография... Я всех, кто к моим съемщикам приходит, на телефон фотографирую. – Очень полезная привычка, – оценил Сеня и прошелся по комнате Татьяны. – А вы за десять дней, так эту комнату никому больше и не сдали? – А как же я её сдам-то! – уперев руки в бока, раздраженно спросила женщина в халате. – Если эта змея, Михайловна, с восьмого этажа, всем растрепала, что мою квартирантку прибили на днях! Она же всех, кого может, дрянь такая, отпугивает! Уже не то, что этот дом, на соседних улицах все в курсе! Тьфу! Чтоб её трамваем переехало, курицу эту полулысую!.. – Ладно, ладно, – поспешил прервать поток гнева, Сеня, – я понял ваши обиды... Вы хотели поискать фотографию... – А, – чуть нахмурившись, кивнула хозяйка квартиры, – ну, да... я пошла... Только это... Она задержалась, окинула Сеню подозрительным взглядом, и предупредила: – Смотри, милок, сопрешь чего, я ведь доложу куда нужно. Смерив Арцеулова подозрительным взглядом, женщина направилась вглубь квартиры. Сеня тихо выругался себе под нос. – А так хотелось!.. – проворчал он. Сеня неспешно прошелся по комнате. Обыск помещений и поиск улик не были его коньком, но работая под руководством Стаса, волей не волей, научишься премудростям и особенностям нахождения важной информации. Комната, которую снимала Татьяна ничем особенным не выделялась. Обычная односпальная кровать у стены, пара мягких игрушек на них и одна подушка. У другой стены белые полки с парой книг и пустующий компьютерный стол. В углу шкаф для одежды. Если не считать маленького плазменного телевизора на стене и крохотной тумбочки с ночником, больше ничего здесь и не было. Сеня начал с того, что перелистал и перетряхнул книги на полке. Затем, обыскал шкаф, в котором оставалась кое-какая одежда, подобрал пару смятых чеков, что лежали на дне шкафа и спрятал в карман брюк – пригодятся. Настала очередь тумбочки и постели. И вот здесь, аккурат под подушкой, Сене улыбнулась удача: когда он поднял её, на пол плавно спланировала чуть смятая открытка. Арсений поднял её. Открытка была ручной работы, из скрап-материалов, в нежно-лазурных, бирюзовых и серо-белых тонах. С нашитыми камушками, цветочками и объемными буквами. Выглядело очень красиво, тот, кто дарил её, явно выбирал с душой, и даже, возможно, с любовью. Догадку Сени подтверждал изящный подчерк – было заметно, что писавший особенно старался – и, тем более, содержание. ‘Для девушки, чье пение, столь же восхитительно, как она сама! В этот день, я хочу не только поздравить тебя, но и поблагодарить. Я благодарен тебе за то, что ты появилась в моей жизни. За то, что вместе с тобой в каждом моем дне сразу стало больше смысла, света и добра! За то, что теперь я иду в Voyage, наверное, только за тем, чтобы увидеть тебя и услышать твое пение!.. Будь прекрасна и продолжай пленять сердца своим восхитительным пением! Поздравляю!.. Твой постоянный скромный слушатель.’ Сеня ещё пару раз перечитал это поздравление и со вздохом покачал головой. Поздравление, на его вкус, вышло слишком уж пафосным и, даже, приторным. Последнее, скорее отталкивало. Но у него есть подчерк. И, тут не сложно сложить два и два, возможно написавший это, имеет прямое отношение к тем, кто захватил дом прокурора Токмакова. Возможно, даже, этот... ‘постоянный скромный слушатель’ есть среди тех малолетних бандитов. Сеня решил забрать открытку с собой. Однако, больше ничего ценного, что могло бы предоставить какую-то важную информацию, в этой комнате Сеня не нашел. Неизвестная подружка покойной Татьяны постаралась на славу – в комнате не было ни телефона, ни ноутбука (от него осталось только зарядное устройство), ни фотографий, ни каких-то блокнотов. Никаких предметов, что могли быть подарками от кого-то. Ничего, что могло бы сказать, где была Татьяна в последние дни перед своей гибелью, с кем общалась, кого видела и так далее. Ничего, за исключением пары чеков и открытки. Впрочем, и это уже не мало. Потому, что открытку явно написал человек, который работал в баре, а не посещал его в качестве клиента. А чеки... возможно удастся найти видеозаписи с камер наблюдения в тех магазинах, где была Татьяна. Но, учитывая количество минувших дней, надежда на это менее, чем призрачна. Из квартиры, где Татьяна снимала комнату, уходил Сеня, как говориться, не солоно хлебавши. Стас его за такую работу не похвалит, тем более, что на кону жизни двадцати одного заложника. Ко всему прочему, хозяйка квартиры так и не смогла отыскать на телефоне, фотографию подруги Белкиной. Угрюмо попрощавшись, Сеня направился к лифту. Внизу, выйдя из подъезда, он наткнулся на девушку в короткой стеганой куртке белого цвета. – Извините, – попросил прощения Сеня у невысокой блондинки, с темными корнями волос. – Ничего страшного, – жизнерадостно проговорила девушка, – кстати, вы не знаете, это же вроде в этом доме сдается комната? Я созванивалась с хозяйкой, но слышала от соседей, что к ней должна сегодня приехать полиция или что-то вроде того... Знаете, просто не хотелось бы прийти не вовремя. Девушка одарила Сеню несмелой, робкой улыбкой. Её зеленые глаза, с длинными стрелками и темно-кофейными тенями, смотрели на него с лукавой игривостью. – Не беспокойтесь, – вздохнул Сеня, глядя в глаза девушки, – полиции там уже нет. Можете подниматься. – О!.. – глаза блондинки округлились. – Так это вы... Вы ведь из полиции? Не расскажете, что там случилось? А то слухи ходят жуткие... Вроде, как там убили кого-то... Хозяйка мне просто ничего не говорила... Сеня на секунду помешкал, думая стоит ли говорить, ей правду, но решил, что сам бы он не хотел жить в квартире, где жил недавно усопший. – Слухи не врут, – мрачно бросил Сеня. – Я бы посоветовал вам поискать другую квартиру. – Оу... понятно, – выдавила девушка и кивнула, – большое вам спасибо, что предупредили... – Да не за что, – буркнул Сеня, – извините, мне идти нужно... – А не расскажете, что конкретно случилось? – уже в спину бросила ему эта странная собеседница. – Нет! – не оборачиваясь, откликнулся Арцеулов. Пребывая в гневном разочаровании, Сеня подошел к своему мотоциклу. Он рассуждал о том, где ему можно узнать новые подробности о жизни убитой девушки, которые могли бы пролить свет на обстоятельства её убийства. И по всему выходило, что самой многообещающей нитью в прошлое Татьяны была прежде всего её безликая и безымянная подруга. Но в конце концов у него были те чеки. Можно было всет-таки, наведаться в те магазины и попытаться что-то разузнать. Возможно, там, в те дни, Татьяна была как раз со своей неизвестной пока подругой. Мобильник в кармане куртки задрожал и издал короткий рингтон, оповещающий о новом сообщении. Сеня, уже усевшись в седло своего верного двухколесного жеребца, достал телефон и снял блокировку. Сообщение было от хозяйки квартиры, которой Сеня, на всякий случай, оставил свой номер. Она прислала ему какое-то изображение. Арцеулов открыл его. ‘Вот это девушка сказала, что она подруга Татьяны’, гласил текст в сообщении. Сеня посмотрел на фото у него на мгновение перехватило дыхание. Арцеулов спрыгнул с мотоцикла и бросился к подъезду. На фотографии, которую он получил, с угрюмым видом стояла та самая крашенная блондинка, с которой он только что разговаривал! Только на фото она ещё была шатенкой. Сеня подбежал к подъезду, здесь разговаривали две женщины средних лет. Сеня приблизился к ним. Женщины оборвали разговор и настороженно посмотрели на рослого бородача. – Добрый день, – взволнованно и быстро проговорил Арцеулов и показал удостоверение, – Уголовный розыск, капитан Арцеулов. Вы девушку здесь не видели? Блондинка такая, в короткой белой куртке. – А-а... – нахмурилась одна из женщин. – В белой? Так вон туда, за дом пошла... А что с ней?.. Сеня уже бежал в указанном направлении. Громко топоча по асфальту, он выбежал из-за дома и почти сразу увидел её. Девушка спешной походкой шла на автостоянку. – Эй, гражданка! – проорал Сеня, приближаясь к блондинке. – А ну стойте! Полиция!.. Но эта бестия, едва увидев несущегося к ней Арцеулова, что было сил припустила к автостоянке. Сеня увидел, что она открывает дверцу маленького красного