Текст книги "Неоновые росчерки (СИ)"

Автор книги: Юлия Поспешная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

MAN

, с цистерной позади. ‘Помешались вы что ли на этих грузовиках, – с досадой подумал Корнилов’. Ратибор, даже раненый сумел уйти от Стаса, что не удивительно, при ежедневных тренировках и регулярных кроссах в отряда спецназначения. Эти бешенные парни, если не на задании, то на тренировке. Стас хоть и поддерживал форму, не мог в беге тягаться с бойцом спецназа ЦСН ФСБ. Он увидел, как Ратибор добежал до кабины грузовика и начал забираться в неё. Корнилов остановился, присел, вскинул автомат. Дистанция была около ста с лишним метров – для Корнилова, даже ночью и в снегопад, посильное расстояние. Но подполковник вовремя успел увидеть на пузатой округлой цистерне грузовика знак ‘Огнеопасно’. – Да ты с**а, издеваешься! – прорычал с досадой Корнилов. Риск рикошета невелик, но вероятная цена такого поворота событий мощнейший взрыв с разливающимся по лесу топливом. Вдобавок ко всему яркий луч тактического фонаря высветил на металлическом корпусе цистерны надпись ‘Осторожно! Загущенный бензин’. Кажется, Ратибор обокрал или своих, или военных: загущенный бензин – основа всех зажигательных смесей. То бишь этот грузовик сейчас, как громадный снаряд с напалмом. А внизу, в дали стояли деревенские дома, их легко может накрыть пожаром, с огнем, который почти не тушится водой. – Что ж ты задумал, падла?! – уже на бегу подумал Стас. Он собирался добежать до возвышенности, позволившей бы ему произвести выстрел непосредственно в окно кабины красного

MAN

. Но грузовик шумно ‘выдохнул’, выдал порцию газа из мощных выхлопных труб и тяжело, но набирая скорость ринулся вверх по пологому спуску. Корнилов грязно выругался. Он увидел куда будет сворачивать грузовик, и ринулся вверх, к трассе, перерезая автомобилю путь. У него был мизерный шанс перехватить Каульбарса, но он его упустил: когда Стас был уже близко, возле трассы, красный грузовик как раз, на скорости проехал мимо. Корнилов достал телефон и не, переставая бежать, набрал Арцеулова. – Ты забрал парня?! – спросил он у Сени. – Да, а ты знаешь, кто это? Лёва Синицын... Корнилов мысленно выругался: откуда здесь школьный друг Ники, ему оставалось только гадать. – Неси его в машину! – Уже!.. А ты где? – Заводи, сейчас буду! – Твою мать! – выругался в телефоне Сеня. – Что?! – рявкнул Стас. – Мимо нас на скорости промчался какой-то псих с громадной цистерной за ‘спиной’. – Ждите меня! – приказал Стас. – Стас, тут это... – Что ещё? – Ники и Амалии нет... и твоей машины тоже. – Круто, – буркнул подполковник. – Ждите. ‘Куда её опять понесло?! – подумал злой Стас’. Он не сомневался, что синеглазая и, как выяснилось, неземная, ‘принцесса’ опять проявила излишнюю инициативу. Но, как правило, Лазовская самовольничает только в исключительных случаях. И это тревожило Стаса ещё больше. Корнилов добежал до полицейского ‘Ниссана’, запрыгнул рядом с Сеней, а Арцеулов тут же газанул с места. Сидящий сзади парень в очках, сдавленно охнул. – Ты как? – бросил ему Стас. Он видел, что паренек ранен, но не серьёзно – рука или плечо. – Пока у меня вполне стабильное состояние, благодарю, – сдержанно ответил Лёва Синицын. – Ишь какой... – качнул головой Сеня и взглянул на Стаса. – Ты видел на чем уехал Каульбарс? Видел, что у него в цистерне? – Видел, – мрачно кивнул Стас, – сорок тонн напалма. – Стас, по нему нельзя стрелять... – Да что ты! – буркнул Корнилов. – Главное его нагнать и не терять из виду, а там что-то придумаем. – Спорим, он рванет в населенный пункт, – проговорил Сеня, выжимая из Ниссана максимум скорости. – Очень вероятно, – кивнул Стас. Это создало бы вероятность взрыва, угрожающего жизни десяткам или, даже, сотням людей, что связало бы руки полиции и другим правоохранительным органам. – Нельзя дать ему это сделать, – качнул головой Стас. Про себя он подумал, что Ратибор придумал для своих названных братьев весьма хороший вариант отхода – попробуй возьми их, когда они въедут на грузовике в какой-нибудь город и остановятся возле жилого дома... А Маски и сам Ратибор, явно тюрьмы боятся больше смерти и от них можно ожидать всего. Стас мысленно выругался. В этом он просчитался. А ещё просчитались те, кто должны были арестовать Каульбарса, когда он, ещё допрашивая Рындина, написал сообщение Аспирину. А теперь *** знает, как всё обернётся... ЛЕОНИД ПОЛУНИН Среда, 25 марта. Предрассветная ночь. Он даже не сомневался, что умрёт. Рана в плече болью грызла тело, а вместе с обилием крови, его покидала и жизнь. Он уже было подумал, что умер и попал в рай, когда увидел яркий свет бьющий в лицо. Но это оказался лишь автомобиль, всего лишь Mercedes E-Class серебристого цвета. Он уже терял сознание, когда увидел, как нему подошла женщина с темно – рыжими волосами. – Эй, ты как? – спросила она. – Помогите, – простонал слабеющим голосом. Она что-то ответила ему, он не смог расслышать, что именно. Но рыжеволосая помогла ему забраться в его машину. – Ты откуда? Из деревни убежал? – допытывалась она. – Эй! Полунин!.. Да-да, я тебя узнала! Отвечай, ты сбежал из деревни?! Да?! Эти подонки, которые украли мои деньги, были с тобой? Учитывая, что тебя рубанули мои ребятки в масках, скорее всего – да. Ладно, отдыхай... ты мне ещё понадобишься. Остальные полчаса он находился между беспамятным состоянием и смутной явью. Но это не помешало ему вспомнить лицо тещи Вацлава Токмакова, в машину которой, он так не кстати угодил. Вацлав старался не терять сознание, потому что отлично понимал, что от Жанны ему не стоит ждать ничего хорошего. Она едва ли лучше своего зятя. Он помнил, как через какое-то время Жанна громко выругалась и выбралась из машины. Приоткрыв глаза, Леонид увидел, как вдали пылает лес, как бушует дикий пожар. Стоящая перед машиной Жанна кому-то торопливо пыталась дозвониться. Но судя по её ругательствам, этот кто-то не брал трубку. Леонид чуть приподнялся на заднем сидении. Его глаза округлись и в сердце забилась надежда, когда он увидел оставленные Жанной Микадзе ключи в замке зажигания. Леонид, кряхтя и морщась от боли, перебрался на переднее сиденье, уселся за руль. И повернув ключ, быстро сдал назад. Боль от раны по-прежнему разрывала его тело, но страх попасться в лапы Жанны был сильнее. Он круто развернул Мерседес и надавил на газ. Вслед ему зазвучали выстрелы и крики разъяренной Жанны Микадзе. Пули разбили заднее окно. Полунин выругался, переключил скорость, и надавил на газ сильнее. Через несколько минут он был уже на шоссе. А Жанна, пожар в лесу, в котором скорее всего закончили свою жизнь Анжелика, Гена и Лёва, остались далеко позади. Может быть, кто-то из них и выжил, но Леонид не хотел поворачивать назад и проверять. В этом, лично для него, не было никакого интереса. ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ Среда, 25 марта. Предрассветная ночь. Анжелика не могла остановиться – истерически рыдая, она прижимала голову брата к груди и не переставая целовала его голову. Гена говорил, чтобы она перестала, но его сестра, похоже, слегка тронулась умом: Амалии пришлось несколько раз закричать на неё, чтобы она отпустила брата и садилась вместе с ним в машину. Впрочем, это было хорошо, что эти двое были заняты друг другом: никто из них и не подумал задать вопрос о том, что случилось и как вообще так получилось, что рана Гены не убила его. Лично меня это устраивало – я сейчас была не в настроении искать оправдания и придумывать ложные объяснения. На этот раз за руль села Амалия. Я была не в состоянии вести автомобиль. Меня одолевал мерзкий озноб. Перед глазами то и дело восставала фигура Никиты Ожеровского, раз за разом, я видела момент, где убийца в зелёной маске наносит ему ранение, которое, в итоге и оборвёт жизнь парня. Я открывала мокрые от слёз глаза и устало, измученно глядела на свое отражение в окне автомобиля. Амалия переключила передачу и плавно направилась вверх. Я успела подумать, что если Никита умер, то и последствия, которые были с ним связаны должны были измениться: мы со Стасом не должны были получить его свидетельств. Не знаю, может это и так, но знание о том, кто виноват, как Маски связаны с Жанной Микадзе, никуда ни делись. Единственное... Я всё хуже и хуже помнила свой разговор с Никитой. ‘Прости, – мысленно взмолилась я в последний раз’ Лэнд Ровер урча мотором осторожно взбирался по заснеженному лесному склону. Внедорожник под управлением Амалии аккуратно лавировал между кряжистых стволов раскидистых деревьев. Откуда-то сверху, справа, со стороны шоссе над нами, донесся усиливающийся тяжелый гул мотора. Если я что-то в чем-то понимаю, к нам приближался грузовик. Я мгновенно ощутила нарастающее беспокойство и опасливое предчувствие. – Амалия, постой, – слабо попросила. Амалия тут же остановила автомобиль. Я села ровно, чуть подалась вперёд, вслушиваясь в гул приближающегося мотора. – Амалия, сдавай, пожалуйста назад, только очень осторожно, – попросила я. Моя наставница покосилась на меня, но задавать вопросы не стала. Дернув рычаг КПП, она аккуратно заставила внедорожник двигаться обратно, вниз. – В чем дело?! – тут же встревоженно воскликнула Анжелика, на заднем сидении. – Что происходит?! – Замолчите, пожалуйста! – резче, чем нужно было, крикнула я. Я увидела его – громадный грузовик с цистерной за кабиной – в ярких огнях фар, под аккомпанемент басовитого мотора, грузовик выехал из-за поворота. – Слишком резко, – тут же пробормотала я и заорала на Амалию, – Назад! Сдавай назад! Быстрее! Я успела увидеть знак ‘Огнеопасно’ на цистерне грузовика и понять, что сейчас может произойти. А ещё я поняла, что мы не успеем: мы находились внизу длинного спуска, в дебрях леса – если грузовик не удержится на дороге... – Силы Первородные!.. – выдохнула Амалия. На наших глазах, громоздкий корпус грузовика, вильнул из стороны в сторону, раздался надсадный визг покрышек, что-то с металлическим лязгом громыхнуло. Огромный, одетый в огни фар и габаритных огней, грузовик изогнулся на дороге, завилял, закачался, замер на долю мгновения у самого края дороги и с грохотом обрушился вниз. – Твою мать! – истерично закричала Амалия. Я закричала, на заднем сидении заорала Анжелика. С мощным гремящим грохотом кабина и цистерна грузовика опрокинулись и полетели вниз, по склону, на деревья, прямо к нам, ко дну спуска. Меня захлестнул и придушил ужас. Осознание беспомощности безжалостно сковало тело. Лихорадящий жар разлился по телу, сгорал в груди и пылал на коже. Вжимаясь в сидение, с округлившимися глазами я увидела, как гигантская цистерна разбивается о деревья. Грянул грохот, вздрогнул мир, из лопнувшей как скорлупа цистерны с ревом выплеснулось огненное море. Ночь озарилась мерцающим потоком яростного жидкого пламени. Скатывающаяся по склону разбитая кабина и цистерна снесли несколько деревьев. За ними вниз сходил расплескивающееся по лесу неудержимое пламя. Это был странный огонь, как живой, он стремительно распространялся по лесу и промёрзшие, казалось бы, заснеженные деревья занимались как свечки. Лес пылал, на лобовом стекле Лэнд Ровера плескались пламенные отражения охваченных и пожираемых огнем деревья. В кошмарной инфернальной сцене разливающаяся лавина огня неукротимым потоком неслась вниз, сжирая и поглощая всё на своем пути. Амалия не вовремя впала в ступор. Я дернулась к ней, крутанула руль, дернула рычаг КПП. – Дави на газ! – заорала я срывающимся голосом. Огонь был близко, пламя извиваясь, стекало вниз, к нам, оно жаждало добраться до нас. Оно ничего так не желало, как уничтожить нас, сожрать и сжечь. Это выглядело невероятно и пугающе: перед нами словно открывались ворота в гребаное Пекло. Чёрт возьми, если ад существует, деревья там выглядят именно так: пылающие и чадящие черным зловещим дымом. Ад был здесь повсюду, вместе с огнем он стремительно расползался по склону и окружил нас. Амалия выругалась, стремительно выкручивая руль. – Быстрее! – закричала с заднего сидения Анжелика. – Да закрой ты ***ть, рот! – выкрикнула Амалия. Мы уезжали, мы пытались убежать, пытались уйти от охватывающего нас пламени. Лэнд Ровер качало и трясло – Амалия совсем не умела управлять этой машиной в экстремальном режиме. Я уже триста раз пожалела, что сама не села за руль. Держась за ручку двери, хватая ртом воздух, я следила за подбирающимся к нам огнем. Что, чёрт побери, такое? Почему он не гаснет? Почему так ярко горит в зимнем лесу? Что это за пламя... и почему он липнет к деревьям, странно расползаясь по кронам и прожигает насквозь толстенные ветви?! Внедорожни качнуло, я ощутила, как пол под ногами изменяет положение. Амалия закричала, сзади заорали Гена и Анжелика. Я запоздало сообразила, что мы переворачиваемся. Удар об землю! У меня клацнули зубы, ремень безопасности впился в грудь, удерживая меня в кресле. Амалия отчаянно и грязно ругалась, сзади рыдала Анжелика. Я упиралась ногами в пол, стараясь удержаться. Внедорожник перевернулся ещё раз, и ещё. С ударами об землю, сотрясаясь в салоне автомобиля, мы слетели вниз и машина, наконец, остановилась. – Вылезайте! – крикнула я. – Все вон из машины! Быстрее! Я первой смогла отстегнуть ремень, за мной последовала Амалия. Мы выбрались наружу – благо двери у Дефендера работали исправно – и помогли выбраться Анжелике с Геной. Мы отошли от машины – если огонь доберется до перевернутого Дефендера, тот превратиться в потенциальную бомбу. Мы поспешно спускались вниз, пока не поняли, что огонь перехитрил нас – мы были окружены. Вокруг нас торжествующе вились столбы едкого и горького черного дыма. В ночи, со зловещим предзнаменованием, парили облака пылающих искр. Воздух нагрелся, стал тяжелым и жарким. Он выжирал глаза, подбирающееся к нам пламя с жадностью и зловещей страстью дышало нам в лица сухим обжигающим ветром. – Что нам делать?! – в панике закричала Анжелка. – Заткнитесь, дайте подумать, – прокричала Амалия. Она успела вооружится маленьким огнетушителем, который забрала из автомобиля Стаса. Но против того пылающего инфернального нашествия, которое окружало нас со все сторон – огонь перебирался по деревьям, с ликующим предвкушением нависая над нами – этот хлипкий огнетушитель был абсолютно бесполезен. Сверху прозвучал звук автомобильного мотора. Слезящимися от дыма глазами, сквозь пламя, я с трудом рассмотрела белый полицейский Ниссан. ‘Стас и Сеня! – обрадованно подумала я’. А затем поняла, что они нам ничем не помогут. Абсолютно. Что они могут против огня... Мы жались к огромному валуну, торчащему из снега. Вчетвером, осознавая собственную обреченность, мы со страхом глазели по сторонам. Я торопливо пыталась сообразить, что делать, но на ум ничего не приходило. Паника с жаром пламени дышала в лицо, проникая в душу и хищно, по-змеиному шипя, навязывала уверенность в скорой и ужасной погибели. – Смотрите! – перекрикивая шум ревущего пламени и треск сгорающих деревьев, закричала Анжелика, тыча пальцем куда-то в сторону. Я и Амалия обернулись. Прямо через огонь, к нам стремительно пробирались две рослые и бесформенные фигуры. Темные, в ореоле огня, выглядели они до жути устрашающе. Первый из них вышел из огня и приподнял мокрый брезент, которым укутался. – Стас! – воскликнула я, чувствуя, как жаркий дым дерет горло. – Ника, иди ко мне! – прокричал Стас. – Амалия, ты тоже! Под вторым, смоченным водой, брезентом оказался Сеня. У него обожжена левая рука и тлела левая штанина. У обоих лица были в копоти, руки Стаса были исцарапаны, на куртке и лице были следы золы. Они оба выглядели так, словно только, что сбежали из преисподней. – У меня брат не может ходить! – закричала Анжелика. – Так, иди к нам! – приказал Стас приподнимая тяжелый и сырой брезент повыше. – Сеня, возьми парня на руки. Амалия, отдай мне огнетушитель! Я прижалась к Стасу, беспомощно и с надеждой вцепившись в его одежду. Шансов у нас было немного. Но новое обстоятельство, возникшее в лице знакомого мне по видениям темно серого Caterpillar, уменьшило их до нуля. Сейчас он был груженный толстыми и длинными брёвнами. Нагнетающее предчувствие чего-то ещё более ужасного мгновенно разрослось в созании. – Нет... – выдохнула я. Грузовик, остановился на шоссе, неуклюже развернулся. Мы все замерли. Я и Стас увидели, как он качнулся и начал движение к спуску. Мы также увидели, как его левая дверца распахнулась и из скатывающегося вниз грузовика выпрыгнула человеческая фигура. И даже со слезящимися от дыма глазами, через море огня и растопыренные ветви сгорающих деревьев, я смогла увидеть ярко – зеленые огни треклятой маски. Я даже увидела, как Зелёный, издевательски машет нам рукой. Стас порывисто выругался. – Все назад, к камню! – проорал он. – Живо! Caterpillar накренился вниз и перевернулся. И в следующий миг, в жуткой эсхатологической картине достойной любого армагедона, тяжелые брёвна вывалились из разбитого кузова Caterpillar-а и с тяжелым давящим басовитым и шквальным грохотом сорвались вниз. Мы едва успели добежать до спасительного камня, что подобно гигантскому каменному козырьку, торчал в обратную от склона сторону. Я обернулась и увидела, как исполинские, охваченные пламенем брёвна, вращаясь в воздухе летят по склону сшибая деревья и разбрызгивая адские пылающие снопы искр. Мы забились под камень, прижимаясь друг к другу и присев. Короткий миг, и в следующее мгновение мир, вокруг нас сотрясали титанические удары, оглушительный древесный треск и гулкие удары. Земля тряслась под ногами, камень за нашими спинами дрожал и вибрировал. Несколько тяжеленных, окутанных огненными смерча, огромных брёвен, пролетели прямо над нашими головами. Кричали все кроме Стаса и Сени, Арцеулов крыл отборнейшим матом, а Стас... был единственный, кто молчал. Гремящий огненный апокалипсис смолк лишь через полторы-две минуты, которые показались нам вечностью. И тогда мы осмелились выбраться из-под спасительно камня. Но лишь для того, чтобы увидеть полную невозможность спастись: пламя теперь было повсюду, везде, кругом и даже сверху, до верхушек самых высоких деревьев, царил огненный ад. – П**дец! – проорал Арцеулов. Стас вертел головой по сторонам. Корнилов, как всегда, искал выход, но его лицо было омрачено хмурой досадой – никакого варианта выхода не было. Кольцо огня сжималось вокруг нас. Неподалеку с оглушительным ударом рухнуло сраженное повсеместным пламенем древо. С дрогнувшей земли поднялась туча пепла и пылающих, как звезды ярко-рыжих искр. Я видела страх на лицах Анжелики и Гены, обреченность на лице Амалии и мрачную досаду на обличиях Стаса с Сеней. Все понимали: нам не выбраться. Теперь уже нет. Никакой мокрый брезент не убережет нас от той бескрайней массы огня, от свирепого и полномасштабно адского пожара, который захватил этот громадный участок леса, в эпицентре которого, мы как раз и оказались. Но оставалось одно... Только одно могло помочь. Возможно... наверное... Поймав вопросительный взгляд Амалии, я кивнула. Да. Другого выхода нет. У меня не было сил, я не знала, получится ли у меня. Я чувствовала бурлящую смесь страха и мрачной решимости. Да, шансов, что у меня измотанной и вымученной, что-то выйдет не было никаких. – Ника... – попытался остановить меня Стас, а затем обернулся на Амалию. – Ты сама говорила, что она погибнет, если переборщит... – Если я не попытаюсь, Стас, мы все умрём гарантированно, Стас, – с какой-то безысходностью в голосе проговорила я, не дав Амалии ответить. Корнилов приблизился ко мне, положил свои широкие ладони на мои плечи, с безмолвным сожалением сжал их и наклонился лбом к моему лбу. – Ника... – Стас, не надо. Ты знаешь, что единственная вероятная возможность... – Я не хочу тебя потерять, – прошептал он яростно и чувственно. – Я тебя тоже, – тихо шепнула я, в ответ. Он нехотя отпустил меня, а я развернулась лицом к пламени и подняла голову вверх. ‘Давай, – решительно сказала я себе, – давай же... У тебя получится! У тебя не может не получится! Ты должна, ты обязана... Ты же... Ты же грёбаная Первая...’ Электризующее и будоражащее чувство стремительно закипело в крови. – Я смогу! Я смогу! Я смогу! – шептала я сама себе. – Я должна... Да. Это мой мир. Это мир таких, как я... Всё здесь, вокруг, должно подчинятся Силам Первых. Давай же... Ты же одна из них... Ты Первая из Белого Двора!!! Я ощутила накатывающую волну Силы. Она была свирепой, мощной, порывистой и беспощадной. Она выкрутила, выжала меня, до потемнения в глазах. Я игнорировала рвущую мое тело боль. Ощущение было такое, словно я силилась поднять что-то невероятно, немыслимо тяжелое для меня. Я обратилась к Сознанию Мира... К этой хаотичной, и далеко не такой уж послушной даже Первым, совершенно неукротимой стихии. Она со всей своей мощью ответила мне и сразу же дала понять, кто главный в этом мире и на этой планете. Я осознала это мгновенно, через боль, разрывающую мое тело – Первые не хозяева, уже нет, скорее арендаторы с широким полномочиями, но уж точно не властелины... Нет... Но Сила ответила. Я ощутила это, когда мощнейший ударный импульс обрушился на меня сверху, подхватил меня и поднял вверх. Я закричала от невероятной боли, мое тело выгнулось над землёй, я почувствовала, как ломается моя спина, как хрустят позвонки и суставы. Общемировое Сознание ответило, оно отдавало мне свою Первородную мощную Силу, позволяя воспользоваться ею, одновременно, с ожесточением ломая мое тело и остервенело разрушая меня саму. А в следующий короткий, как вздох, миг, в небесах над нами раздался ошеломляющий грохот. Доля секунды и с темных ночных небес хлынул бурный и мощный ливень. На смену жару огня пришел живительный влажный холод. Небеса грохотали, щедро поливая пылающий лес свирепым ливнем. Вода стекала по моему телу, крупные капли колотили по голове. Лес пах отсыревшим воздухом и гарью. Дождь омывал мое лицо, целовал глаза, брови, щеки и губы. Прохладные капли дождя лизали мою шею. Я даже не сразу поняла, что лежу на сырой, омываемой потоками дождевой воды, земле. Рядом глухо, словно через стену, закричал Стас. Он подхватил меня на руки. Я хотела сказать ему, что у меня вышло, я смогла. Но у меня не было сил. Под успокаивающий шум дождя, я покинула этот мир, отдавшись накатывающему беспамятству. СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ Среда, 25. Предрассветное утро. Он не испугался, когда небеса затянуло тучами и над пылающим лесом зарокотал басовитый гром, ему было не страшно, глядя на противостояние стихий – буйство всепоглощающего пламени и угрожающее сверкание молний. Он не почувствовал и толику страха, когда на них, с ночных небес обрушился неистовый ливень, под чьим напором, в конце концов, затух кошмарный масштабный пожар. Но, когда Лазовская свалилась без чувств, когда он подбежал к ней и поднял на руки, когда пальцы его правой руки лихорадочно нащупывала её пульс... За эти пару обрывочных мгновений он едва не умер. В первые мгновения, ему показалось, что пульса нет. На миг Стаса поразила кошмарная, убийственная и ошеломляющая мысль, что он мог потерять её... У Корнилова перехватило дыхание и все силы, всё мужество покинуло его. Он понял, что не может допустить этого. Просто не может, потому что без неё... Без этой доброй и смелой синеглазой девочки, без её голоса, без её улыбки и остроумных замечаний, без её выходок и необдуманных опасных поступков... Без всего этого и без неё ему на *** не нужен этот ***ный мир. Он чуть не умер. И если бы его пальцы не нащупали крохотный, едва прощупываемый пульс, если бы он не увидел, что её губы и грудь лишь чуть-чуть, не смело, подрагивают от слабого дыхания... Он бы сделал это – он бы ушел вместе с ней. Они поднимались в молчании. Никто не осмеливался говорить. Вшестером они осторожно поднимались вверх, через переломанные и сожженные деревья, ступая по размякшей от дождя золе и пеплу. Над пожарищем поднимался густой, непроницаемый серо-белый туман. Он пах влагой, сырой землей, гарью и дождём... Тем самым дождём, что спас их всех... Они поднимались, а на востоке, далеко за лесом забрезжила золотисто-белая полоса нового рассвета. Лучи раннего солнца пронзили сырой туман, заставляя его светиться изнутри мягким желтовато-белым сиянием. Они были уже на вершине, когда Ника открыла глаза. Стас увидел это первым и облегченно, с тихой радостью, открыто улыбнулся ей. Ника тепло усмехнулась в ответ. Её правая, тонкая и слабая ручка, поднялась к его лицу. Легким и ласковым прикосновением двух своих пальчиков Ника смахнула одинокую скупую слезу на правой щеке Стаса. Он был готов закричать от невыносимой, распиравшей его изнутри радости, от неудержимого ощущения, окрыляющего и греющего нежной теплотой изнутри. Корнилов давно не был так счастлив. Когда они дошли к полицейскому Ниссану, в котором оставили Лёву, то увидели, что полицейский автомобиль стоит поперек дороги, а раненый парень, кашляя курит сигарету, найденную, видимо, в машине. Он молча перевел на них тяжелый и угрюмый взгляд, из-под своих очков. Все прекрасно видели лежащее в нескольких метрах от Ниссана тело. На асфальте, неподвижно, в луже растекающейся темной крови лежал он-последний из Масок. Его маска была разбита и её свет больше уже никогда не загорится. Сеня молча подошел к Лёве и забрал у него сигарету из рук. – Я убил человека... – хриплым голосом проговорил Синицын. – Я увидел, что он сделал... я сбил его... специально... Понимаешь? Я убил... убил человека!.. Арцеулов понимающе кивнул. – Это, – он поднял отнятую у парня сигарету, – тебе не поможет, поверь мне. ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ Среда, 25 марта. Предрассветная ночь. Пока Сеня менял пробитое колесо на Ниссане, мы со Стасом стояли у края обрыва на шоссе и смотрели на ласковые, робкие но, всё более яркие лучи рассвета. Его свет был похож на жидкое золото, что растекалось по горизонту заполняя мир светом нового утра. Мне было уже лучше, хотя меня порядком знобило и стояла я опираясь на Стаса. – Я хотела спросить тебя... – осмелилась произнести. – Спрашивай, – разрешил он. Я нервно сглотнула. – После всего, что случилось... Точнее, после того, что сказала Амалия, после того, что она рассказала... И после... того, как ты узнал... кто я... Я взволнованно вздохнула. Я боялась говорить, я слишком сильно боялась услышать ответ Стаса. – Ты... захочешь, чтобы я была рядом?.. Стас повернулся ко мне, ласковым движением приподнял мое лицо, заставил посмотреть ему в глаза. – Ника, – проговорил он с нескрываемыми чувствами, – одно из всего самого важного, что мне необходимо – это, чтобы в моей жизни обязательно была ты... И боюсь, что это навсегда. Он ласково провел тыльной стороной ладони по моей щеке и прижал к себе. Я с готовностью обняла его, прижимаясь головой к его груди и слыша его биение его сердца. В эти самые приятные для меня мгновения, наши сердца бились в унисон, в одном ритме, с одной частотой и одной амплитудой. И... боюсь, что это навсегда. Ну, или на всю жизнь. МАРИАН МИРБАХ Среда, 25 марта. Предрассветная ночь. Его препарат работал. И при том с потрясающей эффектностью. Только что его научные сотрудники, с нижних, секретных, ярусов его иммунологической больницы, продемонстрировали ему убийственные свойства созданного препарата. Правда, чтобы Мариан смог убедиться, что созданное медикаментозное оружие действует на всех одинаково, у него на глазах его ввели четырём разным пациентам. И все они закончили одинаково – жар, паралич, инфаркт. Мариан был доволен, его клиенты из Саудовской Аравии и Катара заплатят сотни миллионов, а может и миллиардов, за такой продукт. Мирбах продемонстрировал действие своего препарата и Родиону Датскому. Прикормленный им следователь СКР, выразил полное удовлетворение, тем, что показал ему Мирбах. Вот только причины его были кардинально отличны от тех, что радовали самого Мариана. Потому что, Родион вдруг достал пистолет, пристрелил стоящих подле Мариана охранников и объявил: – Мариан Мирбах, вы арестованы по подозрению в создании химического оружия массового поражения, фальшивых медикаментов и в убийстве полутора десятка людей, на которых ваши специалисты проводил опыты. – Ты... – выдохнул ошеломленный Мариан. – Я же тебе такие бабки платил... Ты забыл кто тебя кормит, Датский?! На чьи бабки ты шикуешь?! – Руки за голову, – пророкотал Датчанин. – Считаю до трех, потом прострелю тебе левое колено. А может правое, а может и оба. Не решил ещё. – Да я тебя сгною, с**а!.. – прорычал обозленный Мирбах. Грянул выстрел, и Марина рухнул на пол, воя от боли держась за простреленную ногу. По полу растекалась его кровь. – Твою мать!.. – визгливо завыл Мирбах. – Ты что творишь... Сейчас охрана набежит... – Пасть захлопни, – посмеиваясь бросил Мирбах, – я подбирал почти всю твою охрана и половина из них офицеры Следственного комитета и ФСБ. Чё вылупился? – Чтоб ты сдох! – с явной обидой воскликнул Мариан. Датчанин поднял пистолет и выстрелил во второе колено Мирбаха. Тот завыл с новой силой, осыпая Датского матерными проклятиями. В следующие несколько часов его охрана, которая и правда оказалась офицерами правоохранительных органов арестовывал и выводила из здания его сотрудников. Офицеры СКР изъяли все материалы его лаборатории, оборудование и документацию. Лежащий в медицинском вертолёте Мирбах, понимал, что это конец. Конец всему... Из тюрьмы он уже вряд ли когда-то выйдет. ЖАННА МИКАДЗЕ Среда, 25 марта. Утро. Она добралась до Лакинска, пешком, через лес, лишь, когда уже было около полудня. Она была злая и уставашая, вся её одежда была испачкана и разодрана, несколько царапин саднили на лице. Но самое главное, кошмарно голодна, что имело для нее сейчас куда большее значение. Жанна купила еду в ближайшем маленьком супермаркете и, перекусив, тут же решила посетить дамскую комнату – благо кассир-одиночка оказался понимающим позволил воспользоваться служебным помещением. Но, когда Микадзе вышла из уборной, в магазине её ждали четверо полицейских с ордером на её арест и документами, свидетельствующими о том, что она, Жанна Микадзе, бывший судья Конституционного суда была объявлена в розыск уже более десяти часов. – ***ть, – выдохнула женщина, поняв, кто её сдал и, кто её обыграл. – Будь ты проклят, Корнилов. Ты и твоя синеглазая ш*юха!.. ЭПИЛОГ – А как же Каульбарс? – задала вопрос заместитель прокурора Москвы. – В деле о нем ничего больше не сказано. Было уже около шести часов вечера, из-за горизонта, в окне, наползали мрачные серые тучи, красноречиво демонстрируя готовность излить массы накопленной дождевой воды на замученный жарой город. – Люди из ФСБ, попросили не афишировать его участие во всей этой гадкой истории с убийцами в неоновых масках, – ответила синеглазая собеседника зам прокурора. – Ратибор Каульбарс опорочил и оскорбил их, но они предпочли, чтобы это был их личный позор, без привлечения общественного внимания. Она вздохнула. – Ратибор не справился с управлением, пытаясь уйти от погони, и погиб в крушении грузовика, который рухнул тогда на нас. – Панкрат Рындин, – проговорил зам прокурора. – Здесь написано, что он сел на пожизненное? – Да, – вздохнула Вероника. – Но Стас выполнил обещание, и Марк Карташев до сих содержится в остром блоке психиатрической больницы усиленного наблюдения. – Хорошо...– зам прокурора перевернула один из последних листов в деле. – А Жанну Микадзе, как я поняла, арестовали? – Да, но ей удалось выкрутиться и вымолить себе снисхождение, – чуть нахмурившись, ответила Вероника Лазовская. – Она отсидела положенные восемь лет и... покинула страну. Не знаю, где она сейчас. Время шло, быстро вечерело, а погода за окном сменилась на дождь. Сидящая перед Вероникой заместитель прокурора закрыла папку с делом ‘Неоновых убийц’ и отложила в сторону. – А почему в заключении не упоминается дальнейшая судьба Леонида Полунина? – спросила она. Лазовская качнула головой. – Потому, что никто понятия не имеет, где он сейчас. – То есть он пропал без вести? – Именно так, хотя... – Вероника вздохнула. – Есть основания полагать, что он укрылся где-то в Индокитае, возможно в Бутане, или даже в Непале. Никто не знает... – Думаю, пока его не найдут убийцы из ‘Кузницы’, мы о нем можем ничего и не услышать, – сделала вывод прокурор. – А что с Прохором Мечниковым и Даниилом Меллиным? – Меллин умер, не приходя в сознание, а Мечников... – синеокий взгляд Лазовской чуть померк от грусти. – Он пил и очень много, а затем его нашли в собственной квартире с перерезанными венами. – Что ж, не удивительно, – вздохнула заместитель прокурора. – А как обстоят дела у Анжелики и Генадия Корф? – У них всё в порядке, – усмехнулась Вероника. – Гена сейчас владеет собственной компаний-разработчиком игр и программного обеспечения. А его сестра заместитель главного редактора в уважаемой интернет-газете. – В этом деле также упоминается и ваш школьный друг, Лев Синицын... Я слышала, они сейчас работает с вами? – Лёва, – с улыбкой проговорила Ника, – да... Он не так давно сменил на посту Якова Щербакова, который ушел преподавать в один из мед вузов. Кстати, недавно защитил докторскую и многие прочат ему место проректора. – Солидно, – оценила зам прокурора. – А что... – Простите, – взглянув на экран телефона, проговорила Вероника, – мне нужно позвонить. Вы не возражаете? – Только поторопитесь, – немного скривив губы, ответила собеседница Лазовской. Вероника вышла из кабинета и быстро набрала номер, который всегда набирала раз в неделю, в это же время. На другом конце провода прозвучал женский голос, который по-английски спросил, чего изволит Вероника. Девушка объяснила. – Wait a minute, please, – ответили ей. Прошли двенадцать долгих секунд, прежде, чем Вероника услышала в трубке столь желанный ей голосочек: – Мама! Мамочка!.. Ты меня слышишь? Мама... – Да, милый, слышу! Я здесь... – глотая слёзы, проговорила в трубку Вероника. *** Она вернулась в кабинет к заместителю прокурора. – Вы плакали? – вскинула брови та. – Нет, – солгала Вероника, хотя и знала, что её лицо и глаза выдают её ложь. – Давайте продолжим. Она не хотела, чтобы эта женщина развивала тему её личных семейных проблем. – Это расследование называется ‘Чатуранга’, – проговорила заместитель прокурора, – что-то связанное с индийскими шахматами... Вас и Корнилова заставляли играть в шахматы? – Да, отчасти, – ответила Вероника. Кажется, вспоминать этот эпизод, ей было неприятно. – Это какая-то аллегория? – Нет, что вы, – мягко и грустно проговорила Лазовская и, покачав головой, добавила. – Никакой аллегории... если только если не брать в расчет, что вместо шахмат были живые люди. – Если не ошибаюсь это связано с известной и славной династией потомственных полицейских, Безсоновых? А также с их извечными врагами, мафиозным кланом Часовиков? Так ведь? – спросила зам прокурора. – Любопытно... И кто же оказался главным злодеем на этот раз, Вероника? – Вы удивитесь, но главную опасность представлял не тот, кто задумал эту извращенную игру с людскими жизнями. – А кто же тогда? Вероника невесело скривила губы и со скрываемой досадой ответила: – Лишняя фигура на доске. – Лишняя фигура? – недоуменно переспросила прокурор. – Да, именно из-за неё мы с Корниловым... мы фактически проиграли кровавый эндшпиль. Синеглазая вздохнула и спросила зам прокурора. – Если хотите услышать всё, до конца, вам придется отложить все дела, на сегодня. – Как скажете, – усмехнулась заместитель прокурора, с любопытством глядя на свою синеокую собеседницу и сплетая пальцы рук. Конец. Март, 2020.