Текст книги "Лихорадка под названием... (СИ)"
Автор книги: Юлия Плагина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)
Зазевавшись, получила ощутимый удар по ягодицам, отчего ноги подкосились и я, радостно хохоча, осела на пол прямо в коридоре. На душе после разговора с мамой и осознания такой простой истины, лежащей буквально на поверхности, сразу стало легче, и даже глупая ревность не лезла со своим змеиным шипением и всеотравляющим ядом, капающим с её клыков. Если от меня хоть что-то будет зависеть, то я изо всех сил постараюсь, чтобы мои родные и близкие друзья были по-настоящему счастливы!..
– Пашка, вставай с пола, он же холодный, – Николай Владимирович попытался поднять "врага" на ноги, но лишь приземлился рядом, удивляясь хитрой подсечке, "подаренной" любящей доченькой. – Ну, и как это понимать? – обняв взрослую девушку, так и ластящуюся к нему, мужчина подозрительно прищурился. – Опять что-то натворила?
– Нет, просто безумно люблю тебя, маму и Сашку! – признание привычно сорвалось с губ, но именно сегодня я вкладывала в него особый смысл. – Купишь пиццу, а то кушать хочется?
– Тьфу на тебя, подлиза, – заливисто расхохотался отец, поднимаясь на ноги и направляясь к вешалке.
Проводив родителя, была более чем уверенна, что в магазин они пойдут втроём: папа, мама и братик... крепкая и счастливая семья! Правильно говорят знающие люди, что за один день нельзя изменить жизнь... Но всего лишь за сутки можно изменить свои мысли, которые в дальнейшем навсегда изменят и жизнь! Что же, буду стараться, ведь от моего ослиного упрямства теперь многое зависит!..
– Огурцова, ты что, нарочно избегаешь встреч со мной? – на пороге кафетерия «Ириска» нарисовался злой до белых глаз Савельников.
Вот за что люблю субботнее утро, так это за небывалый наплыв посетителей... которых сейчас практически нет! Поэтому даже не спихнёшь очередное позорное бегство на нужды клиентов. Ну, что за гадство?..
– И тебе доброе утро, – нельзя убежать, значит, буду язвить, как поступала всегда, когда была загнана в тупик. – Не с той ноги встал?
– Можешь считать, что вообще всем организмом с постели неудачно долбанулся, – злобно прошипел Герман, приземляясь за свободный столик. – Составишь компанию?
А у меня прямо есть выбор! Начну упрямиться, быстро по щам получу, поэтому лучше сразу согласиться с выдвинутым требованием – нервы целее будут!..
Метнувшись на кухню, попыталась вытребовать у сонного Сергея двадцатиминутный перекур, мол, жуть как надо исчезнуть в неизвестном направлении по делам, но была жёстко перенаправлена по известному адресу в сторону обеденного зала. Хихикая, Игнат Петрович как бы вскользь заметил, мол, всё, что нас не убивает, делает только сильнее, и подал несчастной, деморализованной официантке поднос, сервированный по всем правилам романтического ужина... Даже треклятая роза присутствовала!
– Это что?! – голосом циркулярной пилы поинтересовалась, отойдя от первого шока.
– Завтрак, – теперь к предательскому подхихикиванию шеф-повара присоединился и управляющий, задорно взъерошив короткие волосы на затылке.
– Сергей... – мой голос явно не предвещал ничего хорошего, поэтому сын Натальи Игоревны поспешно скрылся за дверьми, ведущими в обитель посетителей, оставив поле боя за девушкой.
Уставившись на довольного до омерзения престарелого мастера ножа и сковородки, состроила самую умильную и жалобную моську, на какую только была способно при столь взвинченном состоянии. Видеться, а уж тем более разговаривать тет-а-тет с наследником компании "ДомСтрой" не хотелось совершенно, а он же, паразит черноглазый, непременно начнёт допытываться относительно диагноза и рекомендаций доктора Фильмана. Боюсь, что убедительно соврать у меня вряд ли получится, а сидеть и скромно мямлить нечто маловразумительное как-то не хочется. Ведь никто не мешает Герману сходить в гости к врачу и выведать у него всю правду (вот что-то не верится мне, будто Роман Константинович сдержит обещание, относительно врачебной тайны), а потом Савельников снимет лапшу с ушей и... Догадайтесь с первого раза, кто будет во всём виноват?
– Ну, дяденька Игнат...
В голову закралась предательская мысль, что, может, стоит пасть на колени и пустить скупую слезу, чтобы добиться нужного эффекта, но всю такую замечательную и эмоционально правильную стратегию порушил сам объект моего не спокойствия, пинком ноги открывая дверь и вваливаясь на кухню. Потеряв дар речи от подобной наглости, только и могла, что осоловело хлопать глазами, инфантильно наблюдая, как Савельников душевно поблагодарил повара и схватил поднос. Поравнявшись со мной, Герман взглядом указал в каком именно направлении стоит держать курс, и уже двинулся в нужную сторону, как заметил отсутствие "хвоста" в лице трусихи-официантки.
– Павла, я кушать хочу, – недвусмысленно намекнули на мой прогрессирующий эгоизм и закоренелую бесчеловечность.
– Приятного аппетита! – эх, всё-таки госпожа Пилюк профессионально вдалбливает основные правила в своих подчинённых, вот и сейчас инстинкты сработали быстрее мозгового рефлекса.
– Знаешь, – услышав, как молодой человек устало вздохнул, поняла, что уже почти допекла до известной ручки горячо любимого друга, – говорят, что в компании еда кажется намного вкуснее!
– Когда кажется, креститься надо, – не смогла сдержать шпильку, неожиданно понимая, что подсознательно хочу сделать Савельникову как можно больнее... Чтобы он хотя бы в сотой мере ощутил то, что испытала я, когда увидела двух милующихся голубков.
– Павла, – строгий голос Игната Петровича моментально привёл в чувство, словно окатил ушатом холодной воды, – немедленно извинись перед парнем, и идите в зал.
– Прости, Герман, – надеюсь, зубовный скрежет был слышен только одной мегере и собственнице, – сама не знаю, что на меня нашло.
– А вот я, кажется, знаю, – рядом зловеще возвышался насупившийся молодой человек, сверля мою несчастную моську таким взглядом, что в срочном порядке захотелось попросить политического убежища у другого государства. – Если чем-то недовольна, говори прямо, а не играй на нервах окружающих!
– Ты о чём? – пару раз невинно похлопав ресничками, вперила в чёрные омуты такой непонимающий взгляд, что впору на детекторе лжи проверять – и то, фиг докопаешься. – Меня всё и всегда устраивает...
– Огурцова, накажу! – многообещающе пригрозил младший Савельников, одной рукой удерживая поднос с едой, а другой обнимая меня за талию и плавно утягивая по направлению к столику. – Будь хорошей девочкой, стервы мне никогда не нравились.
От тихого шёпота столь родного и любимого мною человека, находящегося в такой близости, мурашки удовольствия пробежали вдоль позвоночника, что подействовало на непостоянную Павлу Огурцову умиротворяющее. Ругаться, кусаться, брыкаться и плеваться огнём больше не хотелось, вместо этого в груди поселилось настойчивое желание довольно замурлыкать и прижаться к Герману ещё ближе, ещё теснее. Хотелось ощутить жар его ладоней, напористость чуть шероховатых губ...
Сообразив, в какую степь повело мою развратную душу, нервно икнула, поспешно стряхивая руку парня, в собственническом жесте лежащую на моём бедре. Сев за свободный столик и отодвинувшись от соблазнителя, чьи феромоны в буквальном смысле соблазняли своим змеиным танцем, на относительно безопасное расстояние, потрясённо уставилась в кружку с мятным чаем, поставленной передо мной. Последние два дня я только и делала, что усиленно уговаривала свои чувства самостоятельно сдохнуть и не доводить хозяйку до греха, но они, предатели, злостно проигнорировали столь искреннее пожелание и теперь норовили поднять голову и захватить надо мной контроль!
– Ты была в среду на приёме у доктора Фильмана? – вот копчиком чувствовала, что подобного разговора точно не избежать.
– Да.
– Что он сказал? – создавалось настойчивое ощущение, будто Савельников поставил перед собой цель в упор не замечать плохого настроения оппонентки, поэтому сейчас спокойно намазывал тост джемом и попутно пытался начать ничего не значащий разговор.
– Кровь взял для анализа, – врать не буду, чтобы не попасть впросак, но вот фильтровать информацию – сколько угодно, в конце концов, это моя болезнь, и выносить её на всеобщее обозрение не намерена.
– Зачем? – Герман протянул готовый бутерброд сладкоежки, и довольно улыбнулся, поймав благодарный взгляд.
– Хотел более точно и полно установить диагноз, – откусывая от "взятки" малую толику, не заметила, как стала вести себя более раскованно, отчего и язык за зубами не спешил задерживаться.
– А какой именно диагноз? – проникновенно заглянув в глаза, молодой человек положил свою горячую ладонь поверх моей лапки, отчего я моментально вздрогнула и попыталась высвободиться из "плена", но этого не дали сделать. – Паша, что именно сказал Роман Константинович?
– Менингит, – не моргнув глазом, каркнула я, припомнив "легенду", выданную на-гора любопытному Егору.
– Да? – соболиные брови парня выразительно изогнулись. – А мне Рома сказал совершенно другое.
– Ч-что он тебе сказал? – кукольная кружечка с чаем выпала из вмиг ослабевших пальцев, моментально разлетаясь от удара об пол на десяток мелких кусочков, а в моих глазах, наверное, навечно поселился страх.
Словно не слыша вопроса, произнесённого каркающим голосом, и не замечая испуга, Савельников почему-то окинул моё окаменевшее лицо взглядом, в котором читались различные чувства, начиная удивлением и заканчивая... симпатией? Тёплый взгляд чёрных глаз, казалось, стремился запомнить каждую чёрточку, каждый изгиб девичьего профиля, но вместе с тем, он дарил непонятную дрожь, оседающую на самых кончиках пальцев. Когда я уже готова была вскочить и спешно ретироваться, прикрываясь призрачными делами, словно своеобразным щитом, Савельников немного приподнялся и, перегнувшись через стол, большим пальцем осторожно провёл по моим губам.
Сил на то, чтобы отстраниться или хотя бы возмутиться такому фривольному отношению совершенно не было, поэтому оставалось, словно завороженной, безучастно наблюдать, как парень поднёс палец ко рту и слизнул с него капельку абрикосового джема, которым был намазан мой тост. Ноги решили объявить бойкот, поэтому мне ничего не оставалось делать, как плюхнуться обратно на стул, чувствуя себя загипнотизированным кроликом, которому непосчастливилось наткнуться на голодного удава.
– Ты испачкалась, – наконец, молодой человек соизволил пояснить своё странное поведение, задумчиво смотря на мои губы.
"Невозможно дружить с тем, от кого пальцы "стреляют" током..." – с какой-то мазохистской обречённостью констатировала я, отдаваясь во власть горячих губ Савельникова, одеревеневшими пальцами цепляясь за край стола.
Я медленно, но уверенно сходила с ума от каждого движения его губ, наполненных нежностью и напористостью. Чувствуя, как ещё немного и из меня можно будет верёвки вить, нашла в себе силы оторваться от столь соблазнительного занятия, и устало откинуться на спинку высокого стула. Получив далёкий от лестного взгляд Германа, лишь безразлично пожала плечами, типа, это было временное помутнение рассудка и всё такое, хотя губы до сих пор подрагивали, и до дрожи в коленях хотелось развратного продолжения.
Тишина, тёмным маревом висящая над нашим столиком, буквально давила на уши, заставляя лихорадочно подыскивать подходящую тему для разговора. Как назло в голову ничего кроме "о погоде и природе" не шло, а выпавший из реальности Савельников явно не собирался облегчать обозначенную на повестке дня задачу. Когда я уже было окончательно решила поднять вопрос об их взаимоотношениях с Булавинцевой, и попытаться осторожненько выведать насколько всё серьёзно (хотя, видит Бог, чего влюблённой дурочке стоило подобное решение), Герман первым разорвал гнетущий полог тишины.
– А где Мария? – удивлённо повертев головой по сторонам, парень неожиданно сник. – Сегодня что, не её смена?
– У неё выходной, – знаете, если любовь можно сравнить с бабочками в животе, то моих только что зверски убили дихлофосом. – Влюбился никак? – и клоунскую улыбку закоренелой свахи, лишь бы ничем не выдать истинных чувств, из-за которых сейчас хочется забиться в самый дальний угол и как можно дольше никого не видеть и не слышать.
– Нет, – и такой праведно-возмущённый взгляд, что я даже усомнилась в правдивости своих выводов. – Кого может заинтересовать привлекательная, загадочная, целеустремлённая, немного ненормальная, эгоистичная, заносчивая и до чёртиков нежная девушка? Чего молчишь, нет ответа на данный вопрос? – получив мой утвердительный и одновременно ошеломлённый кивок, Савельников весело закончил. – Вот и я тоже не знаю!
"Да чтобы мне хоть раз такое в жизни сказали!" – Как всегда некстати подняла голову зависть, разбуженная пинками ревности и подначиваемая чувством неразделённой любви. – "Ладно, Огурцова, плакать и кусать от горечи потери подушку будешь потом и дома, а сейчас, будь добра, приступать к выполнению первоначального плана. В конце концов, ребята же не виноваты, что понравились друг другу." – Холодная рассудительность снова взяла верх над остальными чувствами, и лишь где-то, пока глубоко-глубоко в сердце, тихо шептало недостойное чувство. – "Но как же больно, чёрт..."
– Павла, почему ты не стала ругаться, когда я тебя поцеловал? – любопытный монстр в лице Германа так и норовил разворотить улей из еле сдерживаемых чувств.
– Ты же сам говорил, что не видишь во мне девушку, – неужели он реально думал, что я вот так взяла и выложила всю правду? Наивный, однако, мне попался экземпляр сильной половины человечества. – С позициями и почётными званиями "друзей на веки вечные" мы согласились оба, поэтому не вижу смысла что-либо менять.
– А если бы я тогда сказал, что тот поцелуй на стоянке перед Академией не был игрой на публику, а мне просто нестерпимо захотелось ощутить вкус твоих губ. Как бы ты отреагировала? – и на закуску взгляд, который не упустит ни одной мелочи, ни одной даже самой незначительной детальки.
"Если бы ты мне это раньше сказал, возможно я бы и боролась, старалась, ревновала... А теперь просто не имею на это права – слишком поздно..." – так и хотелось сказать правду, а не снова отделываться ничего не значащими, шутовскими фразами и наигранной бравадой. – "Но теперь всё поменялось и дело не только в том, что я неизлечимо больна, просто не смогу стать на пути счастья единственной и горячо любимой подруги. Прости, родной и самый дорогой мне человечек, но ты этого никогда-никогда не узнаешь..."
– Сказала бы, что умом тронулся, – выдавив некое подобие ехидной улыбки, в доверительном жесте положила руку на согнутый локоть парня и чуть поддалась вперёд. – Герман, а тебя в детстве не роняли, иначе я просто не могу найти другого объяснения твоему глупому поведению!
– Почему "глупому"? – эхом откликнулся парень, недоумённо смотря на мои тонкие и очень худые пальчики, лежащие поверх белого свитера.
– Родной, я тебе никоим боком не нужна, – поспешно убрав слишком шаловливую и самостоятельную руку, стоило только заметить, как молодой человек хочет накрыть её своей ладонью, попыталась вернуть разговор на тему "Булавинцева Мария Викторовна". – Рядом с таким красавцем должна находиться утончённая, милая, общительная, симпатичная, обворожительная...
– Короче, – рыкнул Савельников, косясь на меня недобрым взглядом.
– Как насчёт Машки, она же тебе нравится, – надеюсь, что на лице не отразилось тех чувств, которые я испытывала, говоря подобное, а глаза... Мало кто смотрит в безликие стекляшки.
– Да почему ты это решила? – непонятно по какой причине, но всегда спокойный и уравновешенный молодой человек конкретно вспылил. – А если я хочу видеть рядом с собой темноволосую, сероглазую, ехидную и противную Огурцову, что тогда?
"Господи, почему же так больно-то?!" – сжав руки в кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони, постаралась ничем не выдать своего истеричного состояния. – "Зачем ты говоришь такое, милый? Мне и так выть на луну хочется... Скажи, что пошутил, решил посмеяться за счёт моего смущения... Скажи, что угодно, только не смотри на меня такими влюблёнными глазами!.."
Закрыв глаза, попыталась абстрагироваться от происходящего вокруг нашего столика: такие далёкие и одновременно близкие голоса посетителей и приятный тембр Сергея причиняли невыносимую, почти физическую боль. Неожиданно почувствовала себя ужасно усталой, хотя ещё ровно минуту назад готова была бороться до последнего и, если понадобится, то открыть глаза на чувства Машки и Германа друг к другу. Мне уже на всё было наплевать... Хотелось только одного, чтобы меня, наконец, оставили в покое. Я дико желала оказаться как можно дальше от обеденного зала, где от непрекращающегося гула голосов, играющей музыки, насыщенного аромата цветов и запаха кулинарных шедевров шеф-повара у меня начала кружиться голова.
– Герман, когда девушке в любви признаёшься, добавь в голос побольше страсти и напористости, – как ни странно, но голос получился вполне таки довольный жизнью, что, по всей видимости, удивило не только меня, но и Савельникова.
Как-то горько усмехнувшись, молодой человек со злостью сжал белоснежную салфетку в кулаке и с омерзением бросил её жалкие остатки на стол. Подняв на меня глаза, в которых как будто что-то надломилось, он довольно грубо рассмеялся, попутно уточняя:
– Значит, ты не воспринимаешь меня как парня? – получив утвердительно-удивлённый ответ, продолжил экзекуцию над моими чувствами дальше. – Значит, я для тебя не больше чем друг?
Ещё один согласный кивок дался, куда намного сложнее первого, и на то были свои причины. С ноющим сердцем, и разбитыми мечтами я уже практически смирилась, а вот затравленный взгляд моментально ставших холодными чёрных глаз, больно ударил по оголённым, словно провода, чувствам, над которыми так и не получилось взять контроль.
– Слава Богу! – как некогда я проявила искреннюю радость, позволяя Герману отвезти меня на дополнительные занятия по "Финансам" к Мошкалёву, так и Савельников сейчас отреагировал на мои слова и поступки. – Знаешь, это даже хорошо, что наше отношение друг к другу не поменялось.
– П-почему? – голос предательски дрогнул, и пришлось в спешном порядке изображать приступ жесточайшей астмы.
– Наверное, ты права, – холодно-циничный взгляд друга рассеянно скользил по обеденному залу, но упорно игнорировал мою скромную и сжавшуюся в комок светлость, – я, кажется, влюбился в Булавинцеву!
Всё, баста... Занавес!..
Словно что-то почувствовав, рядом с нашим столиком бесшумно вырос сын Натальи Игоревны, нехорошо сверкая глазами и воинственно держа поднос под мышкой. Окинув практически невменяемую меня цепким взглядом, парень, сам того не понимая, бросил спасительный круг дурынде-подопечной:
– Огурцова, если вы уже поговорили, то обслужи дальний столик.
– Хорошо, сейчас сделаю, – поднявшись на ноги, не смогла удержаться, чтобы не посмотреть на Савельникова. Парень всё также смотрел куда угодно, но только не на меня. – Герман?..
Я ожидала, что он повернётся на голос или хотя бы поинтересуется, зачем его тревожат, а не того, что парень молча поднимется и уйдёт. Растерянным взглядом проводив высокую фигуру Савельникова, со злостью пнула ногой стул, за что сразу же получила подзатыльник от бдительного Сергея, который не одобрил порчу казённой мебели. Вспомнив о том, что всё-таки нахожусь на работе и искренне надеюсь получить сегодня хорошие чаевые, сцапала протянутый поднос и усвистела к посетителям, так кстати вошедшим в кафетерий.
– Добрый день, рада вас приветствовать в кафе "Ириска"! Если не возражаете, то с радостью провожу вас за столик и приму заказ, – постаравшись, чтобы голос звучал максимально приветливо, а улыбка, словно приклеенная, даже не думала сходить с разочарованной физиономии, пропела я. – Пройдёмте, пожалуйста, со мной, – указав маме и её маленькой дочурке на свободный столик, сходила к барной стойке за меню. – Что будете заказывать?
– Мама, а это правда фея? – удивлённо вылупилась на меня малютка, задорно накручивая прядь кучерявых волос на маленький пальчик.
– А ты как думаешь? – вопрос на вопрос ответила миловидная шатенка, раскрывая кожаную папочку и задумчиво изучая ассортимент сладкого.
Действительно, видимо, Наталья Игоревна на год вперёд насмотрелась диснеевских мультиков, или уж не знаю, что сподвигнуло женщину к столь оригинальному наряду официанток, но это явно был не здравый смысл. Сегодня мне предписывалось весь рабочий день щеголять в длинном, пышном платье с кучей подъюбников, рюшечек и матерчатых цветочков. Весь костюмчик был выдержан в нежно розовых, местами плавно переходящих в белый цвет тонах. Аксессуары тоже были, что называется, "в тему". Волосы, заплетённые в две тугих косы, украшены искусственными розочками, колокольчиками, васильками, лютиками и ещё чёрт-знает-чем, в руках мне было положено, помимо подноса, блокнота и ручки, тягать и длинную волшебную палочку, с пушистым "оперением", а спину ужасно ломило от неудобных крылышек как у махаона, которые сделаны из прочной проволоки и лёгкого, прозрачного гипюра. Руки, упакованные в прозрачные перчатки, жутко чесались, а плечи буквально ломило от тяжести платья. Мне даже в какой-то степени стало жалко придворных дам, вынужденных не так уж и давно носить подобные наряды с утра и до поздней ночи.
– Фея-крёстная, – с радостью констатировал ребёнок, закончив визуальный осмотр. – А ты желания выполнять умеешь? – сей вопрос был обращён непосредственно к сказочному персонажу, а мне же вспомнился анекдот, не предназначенный для нежной детской психики, где волшебная героиня топором направо и налево размахивала.
– Смотря, что тебе хочется, – решила осторожно прощупать "почву".
Девчурка ненадолго задумалась, упорно кусая губки и хмуря лобик, в это время мама малышки успела сделать заказ и теперь знаками давала мне понять, что пора линять, пока её солнышко не активизировалось. Из-за шокирующего признания Савельникова я была немного... Ладно, капитально выбита из колеи, и на данный отрезок времени не могла адекватно реагировать на знаки доброй женщины и на окружающий мир вообще. За что и поплатилась, попав под "обстрел" любопытного чада.
– Хочу большого-большого синего медведя! – наконец-то нашлась с ответом малая, разводя руками в стороны, явно изображая размеры вымышленного Топтыгина.
– Анечка, ну, зачем тебе такой большой друг? – мамочка, заметив мою ошарашенную мину, попыталась затоптать ситуацию, пока она не приняла размеры катастрофы, с лихвой орошаемую детскими слезами, вместо цунами.
– Хочу! – упорно стояла на своём Анна, уверенно тряхнув каштановыми кучеряшками, и надула губки.
– А может, сойдёмся на двух пирожных? – отойдя от шока, мысленно начала костерить бредовые идеи госпожи Пилюк и тот день и час, когда согласилась на работу в кафетерии "Ириска".
– Не, мне мама их и так купит, – заявила не по возрасту развитая и хитрая девчонка, сверкая в мою сторону голубыми глазищами. – Хочу медведя!
– Аня, веди себя прилично, или в следующий раз останешься дома с бабушкой, – пришлось мамочке брать ситуацию под контроль и перейти к банальному шантажу.
– Но она же фея, – некультурный и в какой-то степени обвинительный тычок пальчиком в окаменевшую официантку, – тогда почему не хочет исполнять желания?
– Потому что я чужая фея и не могу исполнить твоё желание, зайка, – заметив слёзы, стоящие в глаза Анечки, в срочном порядке захотела отлупить саму себя ремнём. Припомнив знаменитую сказку "Золушка", её странную и немного бракованную крёстную, на полную мощь включила талант внутреннего сказочника. – Но зато, я могу сделать так, чтобы тебя покатали на спине, хочешь? – и такой заговорщический взгляд, что бедной малышке ничего не оставалось, как согласно кивнуть.
Подмигнув удивлённой сверх меры мамаше, отчалила на кухню, где передала заказ Игнату Петровичу, а сама подсела на диван к сыну Натальин Игоревны. Если я сейчас с бухты-барахты потребую от парня подработать пони, сто против одного, что меня снова приласкают подзатыльником, да ещё и наорут для полного счастья, поэтому сделаем немного иначе, включив соображалку и хитрость.
– Серёж, а почему ты в обычной одежде, а я в платье? – обиженно надув губы, поймала насмпешливо-заинтересованный взгляд шеф-повара, который ясно дал понять, что вмешиваться не собирается.
– И как, у тебя фантазия настолько хорошо развита, чтобы представить взрослого мужчину в бабском наряде? – отодвинув от лица газету, которую только что с упоением читал, управляющий потянулся к чашке кофе, стоящей на журнальном столике.
– Ну, трансвеститы же только в этом и ходят, – проследив, как Сергей резко дёрнулся, отчего пролил ароматный напиток на руку и пол, поняла, что немного перегнула палку. – Слушай, ты же настоящий мужик?
– Да! – гордо выпятив тощую грудь колесом, Пилюк чуть ли не кулаками начал в неё бить.
– Тогда помоги в одном деле, а то я не справлюсь... – подвинувшись ближе к насторожившемуся парню, состроила самую невинную мордашку. Получив вопросительно изогнутую бровь, радостно захлопала в ладоши, не сумев сдержать переполнявших меня эмоций. – Покатай одного ребёнка на ручках, а?
Сообразив, на что негласно подписался, управляющий злобно оскалился, закидывая одну руку на мои плечи, и рывком притягивая к себе. Подобная близость не сулила моей изрядно струхнувшей светлости ничего хорошего, но попытки вывернуться из практически дружеского захвата не увенчались должным успехом. Мрачная улыбка Сергея плавно перетекла в ужасающий оскал, а карие глаза нехорошо сощурились.
– Огурцова, у меня законный перерыв, – как бы между прочим сообщили, ласково поправляя выбившийся из косы локон.
– Ну, Серёж, – добавив в голос побольше просительных ноток, попыталась ударить в самое уязвимое место "врага" – тщеславие, – я не могу девчушку поднять – силёнок не хватает, а ты такой сильный, натренированный, опытный... – Хвалительные эпитеты как-то очень быстро закончились, поэтому пришлось многозначительно замолчать, искренне надеясь, что молодой мужчина сам додумает всё остальное.
К чести управляющего стоит отметить, что он довольно быстро вычислил свою выгоду, и для порядка посетовав на слабых официанток, на которых совершенно нельзя положиться, с недовольным вздохом поднялся на ноги. Умница Игнат Петрович быстро всучил парню поднос с заказом, а я же, немного приоткрыв дверь в обеденный зал, пальчиком указала на нужный столик. Понятливо кивнув, Сергей чинно выплыл в зал, а я же прикрыла дверь, прекрасно слыша сочный баритон начальства:
– И кто тут хотел на руках покататься? – далее последовал радостный детский визг и слаженный смех остальных посетителей.
Схватив телефон, быстро набрала сообщение, из коего следовало, что мне, кровь из носа как, нужно встретиться вечером с Савельниковым на улице Орджоникидзе. Отправив "цидульку", довольно улыбнулась: всё-таки решимость не бросила ещё свою хозяйку, хотя все остальные чувства давно махнули рукой, и ушли в "самоволку".
– Чего лыбишься? – в ответ растянул губы в улыбке престарелый повар.
– Ну, я же фея, – невинно пожать плечами не получилось, уж очень сильно мешал ехидный настрой оппонента и чёртовы крылья, – так что, буду оправдывать это высокое звание надлежащими поступками!
– А не боишься сама пострадать-то? – проницательно уточнил мужчина, промывая листья салата под струёй воды. – Ведь в итоге хуже всего бывает именно нежданным самаритянам, лезущим не в своё дело.
– Я всего лишь подтолкну в нужном направлении, а дальше пусть сами решают, – не стал ничего скрывать от (зуб даю!..) бывшего разведчика, но и не говоря всей правды откровенно. – Не волнуйтесь, уж кому-кому, а друзьям помогать в обязательном порядке надо!
Высказавшись, пулей вылетела в обеденный зал, услышав звук колокольчика, висящего над входной дверью. Не хочу ничего обсуждать ни с кем... Мало ли, вдруг и решимость решит, что ей со мной стрёмно и тоже смоется? Буду действовать так, как решила ещё с утра, и никто мне не указ!
– Спасибо, что приехал, – прислонившись спиной к кирпичной кладке, никак не могла отдышаться: изверг Сергей заставил не только убирать в кафетерии, но и ещё парочку заказов развести, мол, я же тебя, Огурцова, выручил, вот и ты мне сейчас помоги. Поэтому на запланированную встречу неслась со скоростью спринтера, вознамерившегося поставить новый мировой рекорд. – Надеюсь, не сильно отвлекаю?
– Нет, у меня совершенно свободный вечер, – бесцветным голосом сообщили, снова смотря куда угодно, но только не на меня.
– Вот и хорошо, – решив игнорировать столь странное поведение Савельникова, сцапала его под руку и потянула вглубь квартала. – Герман, а ты высоты боишься? – нужно же хоть как-то подготовить человека, а лишь потом рубить правду-матку, и честно сообщать ему, зачем притащил сюда.
– Нет, – удивлённо покосившись на подругу, парень опустил руку, к которой я присосалась, словно пиявка, и, когда почувствовал, как его ладонь коснулась моей, переплёл наши пальцы.
– Замечательно, – игнорировать мурашки, побежавшие вдоль позвоночника от прикосновений Германа, становилось всё труднее и труднее. – А альпинизмом когда-нибудь занимался... без специального снаряжения?
– Нет, – теперь к удивлению добавилась ещё и тонна подозрительности. – Огурцова, что ты задумала?
– Понимаешь, – так, теперь главное побольше артистизма и можно даже истеричные нотки в голос добавить для правдоподобия, – Машка весь день на телефонные звонки не отвечает, а когда я пришла её проведать, то не открыла дверь.
– И что? – никак не мог уследить за ходом моих мыслей молодой человек.
– Она же заболела, – притворно всхлипнув, вознесла хвалу местному ЖЭКу, зажмотившему лампочек для уличных фонарей, и пожалела, что по заказу не могу пустить слезу – это бы пришлось очень кстати. – А вдруг Булавинцева голову решила помыть или искупаться, и ей от горячей воды плохо стало... – со стороны сильной половины человечества реакции ноль. – В обморок упала... – пришлось чуть ли не напрямую заявить об "опасениях", хотя ровно тридцать минут назад лично общалась с подругой, интересуясь не собралась ли она куда, часом, сегодня вечером.
– И причём здесь я? – наконец-то мы с Савельниковым начали мыслить в одном направлении. Вот только тяжёлый взгляд парня как-то не внушает особого оптимизма в удачном исходе "операции".
