Текст книги "Я не хочу назад (СИ)"

Автор книги: Юлия Ляпина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Хранительница хмыкнула:

– Думаешь, мы не искали такой компонент?

Я почувствовала себя набитой дурой и развернулась, чтобы уйти, но Травница окликнула меня:

– Постой, что у тебя на подносе?

– Я попросила мэтра Эскофье собрать все доступные ему пряности и приправы, а еще сладости, обычно они дают самый сильный результат.

– Хм. – Верховная Хранительница потянулась как большая кошка:

– Пожалуй, мысль интересная, мы перебрали все магические зелья, артефакты и лекарственные травы, но забыли о приправах. Пойдем!

Травница потянула меня к прикрытой двери в соседнее помещение. Там на столе лежал абсолютно голый мужчина лет тридцати, пристегнутый за руки и ноги к краям стола. Взгляд его блуждал, как у новорожденного младенца, улыбка не сходила с губ.

– Что с ним? – испуганно пискнула я.

– Ничего особенного, – отмахнулась Верховная Хранительница.

– Погружен в воспоминания о матери, это самое безопасное, что смогли придумать, до этого впадал в бешенство при попытке сканировать, три пары кандалов просто порвал, как гнилые нитки.

Я с опаской подошла к столу – мужчина как мужчина, слегка заросший, с длинными волосами, заплетенными в тонкие косички, ниже пояса смотреть стеснялась, и Травница, понимающе хмыкнув, набросила на чресла лежащего мужчины простыню.

– Так, каким образом можно вызвать это твое заболевание?

– Ну, – замялась я, – обычно для этого нужно либо съесть, либо вдохнуть, и лишь изредка, при сильных формах достаточно попадания на кожу или слизистые оболочки. Вообще в больницах делают пробы, нанося маленькие ранки с микродозой вещества – аллергена, и наблюдают реакцию кожи.

Травница задумчиво посмотрела на мужчину, все так же счастливо ей улыбавшегося, и приняла решение – достала иглу, восковую дощечку и стилос, разложила маленькие чашечки и пакетики на подносе небольшими группами по три – четыре. Иглой наносился быстрый укол, и в ранку втиралось немного приправы или пряности, тут же делалась запись на дощечке. После первых четырех ранок Травница поднялась и сказала:

– Нужно подождать около двадцати минут, я усилила действие заклинанием, но все равно нужно время.

Мы вышли в соседнее помещение, где я ежедневно занималась, обучаясь сразу магическому искусству, траволечению и истории государства. Небольшая комнатка, с белеными стенами, в которой были стол, стул, маленькое окошко и большое уютное кресло для наставницы. Комнатка напоминала лаборантскую комнатушку в колледже: слегка запущенная, но исправно функционирующая. Здесь Верховная Хранительница ставила мощный экран, чтобы я своими упражнениями не развалила полдворца.

Конечно, учиться мне было тяжело, язык я знала, писать теоретически могла, но скоропись здесь считалась уделом низших классов, дворяне с малых лет тренировали изящный почерк с финтифлюшками. Даже мужчины украшали буквы всевозможными излишествами, а уж дамам сам этикет велел. Кроме того, существовали традиционные шрифты для официальных бумаг (их следовало знать, дабы уберечься от подделок), для королевских повелений и патентов, для радостных и траурных сообщений, и даже для ведения счетов и амурных посланий. И все это надо было царапать пером, избегать клякс и пятен пота на неровной грубоватой бумаге. На первых занятиях – еще в избушке Травницы – я рыдала до икоты, но неумолимая старушенция требовала идеального написания без ошибок, да я и ручкой писала так, что иной раз сама прочитать не могла, а тут пером – буквально вырисовывая каждую черточку. Теперь к занятиям магией и каллиграфией добавилась программа придворных воспитанниц, я всюду следовала за группой девушек лет двенадцати-пятнадцати. Умение выбрать платье, прическу, держать веер и перчатки еще не превратилось в искусство, но уже становилось умением на грани таланта. Плюс танцы, этикет и светские беседы в любое время дня. Хорошо хоть петь и играть на музыкальном инструменте меня не заставляли – решили, что старовата уже.

Усевшись за столик у окна, я принялась внимать очередной порции магических правил. Правда мысленно тянулась к двери лаборатории – пыталась расслышать, что там творится. Руима взялась показать мне новое заклинание – «ловчую сеть». В теории оно должно срабатывать быстро и только на живые объекты, для опытов Хранительница приготовила меланхоличную гадюку, проживающую в лаборатории не первый год. У меня, как всегда, все пошло наперекосяк, выстроив заклинание, я поймала им скамеечку для ног, вторым заходом опутала саму магистрессу, а когда она щелчком пальцев сбила «сеть» на пол, невидимые линии оплели, наконец, гадюку и едва не отправили на тот свет. Оставив меня упражняться, Верховная Хранительница Династии вернулась в лабораторный зал к захваченному адепту. Я вновь потянулась нитью магии к двери и получила щелчок по носу. Вздохнув, села разбираться с заклинанием. Прошло полтора часа – я нашла ошибку и выстроила заклинание так, что могла по желанию ловить и живые, и неживые объекты, а так же контролировать силу захвата, когда из лаборатории показалась задумчивая донельзя Руима.

– Ты была права, девочка, эта болезнь у адептов есть, теперь хорошо бы проверить действие зелья на нескольких адептах, ты говорила, что у разных людей реакцию вызывают разные вещества.

Я молча кивнула, и задумчивая Травница отпустила меня, велев приходить завтра. Усталая и не менее задумчивая я приплелась в свои покои. Вран как ни в чем не бывало ждал меня в гостиной. Присев на диван и привычно поглаживая шелковистые уши, я все ему рассказала. И про аллергию, и про адепта, и про «ловчую сеть», и сама не заметила, как перешла на всхлипы и заикание. Склонив голову набок, пес посмотрел мне в глаза, потом качнул тяжелым лбом и потянул за подол мантии. Всхлипывая и размазывая почему-то грязными руками, слезы по лицу я пошла туда, куда тянули. Тянули, как оказалось, в гардеробную, там обнаружилась ванна, наполненная кипятком, видимо Тара приготовила заранее, не зная, когда я появлюсь из лаборатории и чем на этот раз закапаю ковер. Поблагодарив Врана и прижав на минутку его голову к своей груди, я поспешно выставила его в спальню и принялась стягивать одежду. Еще через пять минут мое измученое тело блаженно растекалось в горячей воде, сдобренной успокаивающим взваром из мяты, лаванды и шиповника. Когда я, розовая и блестящая, закуталась в простыню и присела на пуфик расчесать волосы, прибежала Тара и, разбирая влажные пряди, рассказала, что прибыло посольство из Пампилии – крошечного государства, расположенного между двумя крупнейшими империями в этой части света. Однако Пампилия сохраняла свою независимость, благодаря стечению обстоятельств – у государства не было ничего особо ценного: ни обилия плодородных земель, ни удобных выходов к морю, ни редких руд или камней. Просто около трехсот лет назад известнейший за пределами своей страны менестрель Талион эт Рийон основал в своем родном государстве Академию Изящных Искусств. Это было первое заведение подобного рода. Вначале соотечественники над его начинанием смеялись, потом удивленно качали головами, а затем сделали Академию гордостью своей страны. Сейчас огромные здания Пампилийской Академии притягивали к себе сотни желающих учиться музыке, живописи, скульптуре, танцам. Выпускники Пампилийской Академии были при дворах всех более или менее цивилизованных государств. Проницательный бард постановил принимать в Академию всех желающих, способных заработать на площади медную монету. Очень быстро строгие экзамены и лучшие педагоги отсеивали ремесленников. В Академию принимали в любом возрасте, но уже к середине первого курса от поступивших оставалась треть, и чем дальше, тем меньше студентов оставалось в аудиториях и мастерских. Ежегодно Академия выпускала не более десятка дипломированных специалистов в различных направлениях искусства. Студенты старших курсов подрабатывали в местных мастерских, художественных салонах, театрах, и кабаре. Самые изысканные картины, самые модные наряды – все это следовало искать в Пампилии. И горе тому, кто осмелился бы покуситься на столицу мировой моды и искусства! Здесь даже стражники на базаре писали стихи, а пекари распевали канцоны, вымешивая тесто. И вот из такого удивительного места к ежегодному Летнему Балу прибыло посольство. Интересно, интересно. Надо бы взглянуть на этих послов поближе. В силу того, что я выросла в ином мире, мне острей виделось то, что для местных жителей было привычным. На всякий случай я не стала пренебрегать защитой, когда Тара подала дневное платье из светло-коричневой шерсти с отделкой из кремовых и шоколадных лент, я сняла с мантии хрустальную «слезинку» и приколола ее на корсаж в центр шелковой розетки, получилось необычно и интересно. Украшений и драгоценностей у меня не было совсем, поэтому, чтобы Таре не приходилось ежедневно бегать к дворцовому парикмахеру и одалживать шпильки и заколки, я заглянула в кошель, лежащий в сундуке, и, выдав горничной пару монет, велела ей купить необходимое. Следовало догадаться, что монеты окажутся немалого достоинства, и мой туалетный столик моментально заполнится коробочками, сверточками и баночками со всевозможными модными аксессуарами. Пампилийские послы славились своим экстравагантным вкусом и интересом ко всему необычному, а мне внимание привлекать нельзя.

– Тара, сделай мне простую дневную прическу – лучше всего подбери волосы под сетку.

Горничная явно имела свое мнение о простой прическе – да основная масса волос была убрана под сетку, но легкие пряди красиво падали волной на лоб и, превращаясь на концах в косички, убегали под сетку. Шпильки с хрустальными головками прижимали сетку к волосам так изящно и непринужденно, что казались венком из звезд. Ахнув, я посмотрела в зеркало и поняла, что идти в таком виде бесполезно – незаметной меня точно не назовешь. Впрочем, есть шанс затеряться в толпе юных фрейлин, нужно только спуститься в Зал Приемов попозже. Рассеянно переместившись в гостиную, присела на диван. Вран тут же устроил голову у меня на коленях, ведет он себя как настоящий пес, и я частенько забываю, что в лохматой оболочке скрывается человеческий разум. Ну, до приема время еще есть, пока потренирую заклинание, а может к Руиме сходить? Нет, не стоит, занятая Травница, слушать не будет – выметет за порог кучкой пепла. Вздохнув, открыла записи с занятия: что там было любопытного про Пампилийскую Академию? Дата основания, основные факультеты, известнейшие выпускники… А вот это любопытно – в Пампилии правил не король или герцог, а триумвират: Глава Академии, Глава Города, столицы то есть, и Глава Купеческой Гильдии. Собственной армии государство не держало, военные силы ограничивались Городской Стражей под управлением Главы города, Купеческая Гильдия держала, конечно, охрану, но чаще нанимала наемников на одну-две поездки. Я зачиталась и не заметила, как часы пробили пять – пора было спускаться вниз. Тара еще раз расправила все ленты и складки, подколола шпильки и одернула юбки, можно идти. Наши с Хранительницей покои располагались в Северном крыле на втором этаже. Южное крыло занимали принцы и их свита, Западное – Королева-Мать, Восточный павильон традиционно предоставлялся гостям. Центральная часть Резиденции предназначалась для церемоний и балов. Чтобы попасть из Северного крыла в Зал Приемов, можно было пройти по коридору к центральной лестнице, спуститься на первый этаж, обойти казармы гвардии, выйти на улицу и войти в Зал через парадный вход с высоченной лестницей и роскошным холлом. А можно было подняться на этаж и, пробежав по крытой галерее, спуститься вниз по кухонной лестнице и попасть в зал незаметно и неслышно, за спинами придворных. Конечно, я побежала через галерею и уже на лестнице услышала разговор.

– Ящик готов, между стенками ветошь, пропитанная горючим маслом, достаточно одной искры. Пока шум и дым не рассеются, будет около двух минут.

– Стоит ли использовать весь арсенал?

– Думаю, мы посмотрим по необходимости, приятно иметь пару кинжалов в сапогах.

Собеседники хмыкнули и продолжили прогулку по галерее. А я на цыпочках спустилась в Зал Приемов. Потряхивало, руки норовили стиснуться в замок, ох как же не хватает ушей Врана – погладишь их шелковистые кончики и становится легче.

– 'Ну-ка девочка, успокойся', – сказала я себе строгим голосом Руимы и принялась осматриваться.

Зал впечатлял, его уже начали украшать к завтрашнему балу. Высокие колонны зеленоватого камня обвивали гирлянды из хмеля, плюща и поздних ягод. Большие зеркала возле резных дверей обрамляли яблоки и виноград. Модные газовые вуали образовывали балдахин над возвышением с двумя тронами: на одном восседала Королева-Мать в изысканном зеленом платье, на другом кронпринц Расколоритер. Рядом стоял принц Ульсоритас, парой ступеней ниже расположились министры и старшая фрейлина. За спинками тронов и сбоку от возвышения стояли гвардейцы в парадной форме. Остальные дворяне распределились вдоль стен в зависимости от своего ранга: впереди крупнейшие землевладельцы и высшие государственные чины с супругами, затем придворные и совсем в углах: воспитанники, молоденькие фрейлины и пажи и прочий придворный люд. Ровно в половине шестого мажордом ударил своим жезлом в начищенный медный диск и возгласил:

– Посольство государства Пампилия!!!

Двери распахнулись, и в Зал Приемов хлынула толпа, яркая, пестрая, шумная. Я, нервно сжав руки, высматривала ящик и судорожно пыталась просчитать, на кого могут совершить покушение здесь и сейчас. Однако ящика нигде не наблюдалось. Впереди толпы шел высокий сумрачный мужчина, как бы показывающий всем видом, что он не имеет отношения к балагану за спиной. Его мрачный наряд – черный с серебром – резко контрастировал с ярким разноцветьем зала. Церемониймейстер, стоявший у подножия трона, пристукнул посохом и громко объявил:

– Посол государства Пампилия благородный луар Деменциус. Мрачноватый мужчина раскланялся перед троном и протянул свитки верительных грамот. Королева-Мать приняла свитки и передала их кронпринцу, принц так же неторопливо вручил свитки министру. Мрачный взгляд глаз, похожих на влажный чернослив, обежал царственную семью, и посол приступил к торжественной речи. После традиционных пожеланий благоденствия и вручения памятных подарков посол вдруг коротко, по-военному поклонился и попросил позволения у Королевы-Матери присоединиться (присоединится) к утренней прогулке их высочеств – он старый военный и без привычной разминки ему трудновато. Королева-Мать, не шевельнув и бровью, дозволила послу присутствовать на прогулке, проговорив, однако, что еще не знает, как сложится распорядок Их Высочеств после переезда в Столицу. Дальше прием покатился своим чередом: выступили танцоры и певцы из лучших студентов Академии, в ответ вышли маги и показали смену времен года в виде хоровода снежинок, цветов, птиц и желтых листьев. Потом рыцари продемонстрировали свои умения: метание кинжалов с закрытыми глазами, стрельбу из арбалета на звук и « на сладкое» – покрошили в мелкие щепки нехилое бревно буквально за несколько десятков секунд.

По окончании представления начались танцы. О, тут я была полным профаном – традиционные польки и полонезы здесь еще не изобрели, а все нюансы менуэта я просто не понимала. Стоять у стеночки было бы скучно, если бы я не высматривала старательно таинственный ящик. Все подарки посольства были завернуты в разноцветную бумагу – последний писк моды, пришедший с побережья теплого Моря Слез, где местные жители научились выделывать бумагу из водорослей. В Зале не полагалось обычных в других покоях сундуков либо шкафов, в общем, взгляд мой скользил по лицам и нарядам, нигде особо не задерживаясь. И тут я кое-что заметила: Королева-Мать танцевала с блондинистым красавчиком лордом Сибеллиусом, Ульсоритас пригласил на первый танец старшую фрейлину и что-то нежно нашептывал ей на ушко, прикрытое рыжей прядью. Расколоритер остался один и, вероятно, чтобы не торчать как ворон на заборе, сошел с возвышения и направился к столику с напитками. Краем глаза я заметила движение, скромно стоящая в тени колонны девушка встряхнула рукавом, примерно так, как это сделала бы я, расправляя рукав блузки под свитером. Но в этом мире не носили узких рукавов, более того – рукава платья этой дамы были очень широкими по последней моде. Бежать было поздно – я не успевала, оставалось одно: сорвав красивое желтое яблоко, украшавшее резную раму зеркала, я с размаху метнула его в даму и сбила ей прицел, острая короткая стрелка прошила широкий рукав камзола принца и вонзилась в арбуз, задрожав от возмущения. В тот же миг меня сшибло с ног силовой волной, завизжали дамы, кавалеры схватились за парадные шпажонки и кинжалы. С рук неведомой гостьи стекал фиолетовый туман, густой и непрозрачный. Моя хрустальная капелька нагрелась и засияла. Руки похолодели, надолго моих сил не хватит, защита устояла и даже перебивала чужое заклятие, но тянула ресурсы тела. Направив луч на незнакомку, я завопила громче принцев:

– Гвардия!!!

Меня поддержал Уль, а Рас просто схватил секиру у доспехов, стоящих в нише, и повторил мой прием – метнул в даму. Видимо она надеялась скрыться за волнами тумана или щит был слабоват – секира смела ее, как пушинку, и впечатала в колонну. Туман тут же осел к полу. Гвардейцы, сорвавшись с места, окружили ту часть зала, где стоял принц. Магическая защита была только у меня и у принцев. Ими рисковать было нельзя, поэтому к несостоявшейся убийце подбежала я и своим газовым шарфом быстро заткнула ей рот, а руки стянула шелковым чулком, некоторые кавалеры проводили мои движения любопытными взглядами, но мне было не до сохранения приличий – меня била крупная дрожь. Руки тряслись, но споро затягивали узлы, эх, накрыть бы ее чем-нибудь, вдруг менталистка, через взгляд может попробовать зачаровать.

Тем временем всю окруженную группу придворных и гостей гвардейцы аккуратно выдавили в соседнюю гостиную, а за спиной вновь заиграла музыка и Королева-Мать громким, чуть капризным голосом объявила шумный крестьянский танец.

Темные резные двери захлопнулись, и принцы, тут же переглянувшись, разошлись в разные концы комнаты, к Расколоритеру подбежал Главный Травник и аккуратно извлек вторую стрелку, распоров рукав. А Ульсоритас организовывал гвардейцев и Тайную канцелярию. Понюхав тяжелое острие стрелки, господин эт Варкольц покачал головой и, тщательно завернув стрелку в кусок бинта, убрал смертельное орудие в подвернувшийся бокал, выплеснув вино прямо на ковер.

– Ваше Высочество, скорее покажите руку, малейшая царапина будет смертельной! Рас послушно отодрал остатки рукава, продемонстрировав окружающим мускулистое предплечье, затем добил остатки сорочки, показав загорелую кожу вплоть до плеча. Царапин, к счастью, не обнаружилось. Тем временем я шепнула Ульсоритасу, что нужны люди из магического сыска, он кивнул и, найдя кого-то в толпе глазами, просигналил воинской азбукой. Через пару минут из-за гобелена выскользнула пара неприметных мужчин в скромной одежде. Магичку передали им, для верности замотав в сорванную со столика бархатную скатерть. К остальным гостям тоже постепенно начали подходить мужчины в штатском, вежливо разговаривая, что-то уточняли и разводили в разные двери. Мы с Ульсоритасом одновременно посмотрели на Расколоритера в расхристанном камзоле, полюбовались тем, как он отдает приказы, сохраняя невозмутимое лицо. И переглянувшись, кивнули, Уль свистнул, из двери метнулся мальчик паж. Пара слов – и мальчишку как ветром сдуло, а мы подошли к старшему принцу. Изящно присев и затеребив хрустальную капельку в атласной розетке, я начала громким голосом, так что бы было слышно всем вокруг:

– Ваше Высочество, возможно этот туман ядовит, нужно срочно пройти к Верховной Хранительнице за универсальным противоядием!

Принц дернулся, оглядел заволновавшихся людей вокруг, потом вгляделся в нарочито серьезное лицо брата и, обернувшись, проговорил:

– Прошу всех не волноваться, сейчас леди эт Солариэсс проводит меня к Верховной Хранительнице Династии, и через полчаса противоядие получат все.

Затем кивнул мне и так же серьезно вышел из комнаты, где потихоньку нарастала паника. Вообще-то моя «хрусталинка» детектором ядов не была. Просто Руима как раз на прошлой неделе гоняла меня по заклинаниям воды и воздуха, одним из соединений которых и является «Сонный туман» – густой туман, способный скрыть беглеца и усыпить преследователей. Ядовитого компонента в заклятии нет, но наблюдатели быстро вычислят человека, не опасающегося за свою жизнь, либо смогут надавить на соучастника, пользуясь «противоядием».

Вышли мы в длинный округлый коридор, тянувшийся вокруг всей парадной части дворца, Уль хлопнул брата по плечу.

– Ух, Рас, тебе повезло, что леди Маргарита метко кидается яблоками. Расколоритер остановился и склонился над моей рукой.

– Благодарю вас, леди Маргарита, вы спасли мне жизнь, если я правильно понимаю, яд не успели бы остановить.

– Не стоит благодарности, Ваше Высочество, это мой долг как подданной.

Внимательные карие глаза всмотрелись в мои.

– Рас, пойдем. – Хлопнул Ульсоритас брата по плечу еще раз, сбивая момент. – Тебе нужно переодеться и вернуться на бал, мама волнуется.

– Да, пойдем, – сказал старший принц и, еще раз кивнув мне на прощание, повернул к своим апартаментам.

Теперь мне действительно пора было к Верховной Хранительнице, чем быстрее она узнает новости, тем лучше.

Глава шестнадцатая

Рита

Весь следующий день двор гудел, как переполненный пчелами улей: обсуждалось покушение на старшего принца, но как-то вяло. Гораздо больше было «отравленных» зловредным туманом, потоптанных в общей панике и расстроенных тем, что ничего не видели.

По совету Хранительницы я не покидала своих покоев и училась ставить щит, но не простой, а очень хитрый – швыряние на пол в Зале Приемов мне совсем не понравилось. Теперь мой щит имел пружинящую подкладку, которая огибала меня со стороны противоположной щиту. Правда, опытным путем мы выяснили, что такая подкладка сама по себе неплохая защита – легкие снаряды отлетают от нее, а на что-то более серьезное вполне возможно не хватит моего резерва. Увы, здесь мне не повезло, местные маги легко оперировали силами стихий, черпая необходимые силы из окружающего мира. Сложность заключалась в умении зачерпнуть и удержать нужный для заклинания объем силы, вышедший из-под контроля «кусок» стихии мог устроить неплохую катастрофу. А у меня быстрее и легче получалось тратить ресурсы собственного организма – едва заканчивался подхваченный с трудом «кусочек», как у меня постепенно холодели руки и ноги, шумело в ушах, и через десяток минут можно было выносить хладное тело. Руима ничего не могла с этим поделать, даже прямая подпитка от нее давала лишь короткую передышку, а потом моя магия жестко блокировала контакт. Но сегодня я была в покоях одна, только Вран скрашивал занятия, с интересом посматривая, как я пытаюсь улучшить щит. Когда это все же получилось, я попросила его прыгнуть на меня – для испытания упругости второго слоя. Но на всякий случай встала спиной к дивану, а вдруг не сработает, покалечиться перед балом не хотелось. Вран сперва, игнорировал мои уговоры, потом нехотя поднялся и ткнул щит носом, я даже не качнулась – пес дурачился. Тогда я посмотрела на него осуждающе: ну я же помощи прошу, а не шуток! Немного отойдя, он наскочил с разбегу, положив лапы мне на плечи – и тут я завизжала в полный голос – вместо привычной черной морды у моих глаз маячило мужское лицо! Кажется, я упала в обморок, вот идиотка! Когда глазоньки открылись, пес беспокойно бегал по ковру перед камином, а надо мной стояла Травница с кувшином воды.

– Что случилось, девочка? Вран прибежал, залаял, всех перепугал, даже мантию разорвал…

Приподнявшись, я увидела, что лежу на том самом диване, возле которого проводила свои эксперименты.

– Руима, я видела человека. Травница оглядела комнату: окна, двери, все цело и заперто, втянув носом воздух, Хранительница Династии изучила магические следы и поперхнулась.

– Врана человека… – И боясь, что она мне не поверит заторопилась: – У него карие глаза, темные, почти черные, и волосы длинные, ниже плеч, и кожа такая обветренная, темная…

– Рассказывай! Все! – потребовала Травница, слегка расслабляясь, видимо, следы магии крови в комнате заставили ее напрячься.

И я рассказала все и даже показала новый щит. Тогда Руима велела Врану опять на меня прыгнуть – и ничего не получилось, собака как собака. Я едва не плакала от жалости и огорчения. А Руима деловито записывала что-то на дощечке, покрытой воском, потом взяла чашку, выплеснула остатки напитка в камин и, царапнув мне палец, нацедила несколько капель крови. Потом изловила за ухо Врана и, проколов мелкую жилку, сцедила в ту же чашку несколько капель его крови, взболтала и всмотрелась в результат. Тщательно моя чашку, она сказала, что ей надо подумать. Думала Руима оригинально – вытаптывая ковер рядом с Враном, потом наступила ему каблуком на лапу, пес взвыл, Верховная Хранительница посмотрела вокруг и направилась к двери, молча, в полной задумчивости, лишь, выходя и будто опомнившись, сказала:

– Собирайся на бал, девочка, и Врана возьми, думаю пригодиться.

Я лишь кивнула. Позвонила горничной, и пока она шла с нижнего этажа, присела на ковер рядом с Враном.

– Вран, – я погладила его голову, шею, провела рукой вдоль спины, хотела сказать что-нибудь еще, но не находила слов. Тут, к счастью, под дверью зацокали каблучки, и в комнату ворвалась Тара с охапкой цветов:

– Госпожа, это вам младший принц изволил передать, из личной оранжереи Королевы-Матери! Ох, какие замечательные наряды понесли в покои Их Высочеств! А о наряде самой Королевы никто не знает, его было велено шить в ее покоях, вот как!

Девушка щебетала без перерыва, у меня даже голова заболела.

– Давайте украсим ими вашу прическу?! Все сразу заметят, такие красивые цветы есть только в личной оранжерее Королевы! А какое платье вы выбрали?

– Белое, и мантию.

Девушка сначала изумилась – как это на бал и в форме? Но потом, кажется, поняла. Придворных дам – полдворца, а вот ученица у Верховной Хранительницы Династии одна-единственная за много лет.

Пока горничная носилась из спальни в гардеробную, пристраивая охапку цветов, я вынула флакончик с успокоительным настоем и хорошенько глотнула, потом постояла, переживая не самые приятные ощущения: вкус и запах лекарства были ну очень запоминающиеся. Потом подумала и хлебнула еще из одной бутылочки – этот отвар готовила лично Руима, он усиливал магические способности, правда ненадолго, часа на два, но мне этого должно хватить – я собиралась вместе с Враном пробежаться по дворцу в поисках неизвестного мне ящика. А Тара, не обращая внимания на мои гримасы, уже разложила мантию и платье на сундуке. Натянуть все это было делом одной минуты.

Следующий этап – прическа. По традиции на этот Бал юные дамы украшали прически цветами, а более зрелые – фруктами. Задумчиво посмотрев на присланную принцем охапку оранжерейных горделивых красавцев, я принялась выбирать цветы, следуя правилам, которые кратенько нашептала за столом одна из девушек на ухо другой. Слух у меня, наверное, из-за слабого зрения всегда был тонким. Еще в деревне Руима подправила мне глаза настолько, что я свободно обходилась без очков, но слух, кажется, стал только острее. И вот теперь я вытаскивала из букета изящные веточки голубых незабудок – символ надежды, ведь я по здешним меркам перестарок. Большая чайная роза с двумя бутонами будет основой украшения, и заодно намекнет не на страсть или любовь, а только на нежную дружбу. Добавим чуть-чуть блеска: изящные веточки зелени с белыми бусинками бутонов – намек на неувядаемость и стойкость.

Тара одобрительно посматривала, раскладывая на столике зеленую ленту, шпильки с головками и без, маленькие жесткие пластинки из кожи и металлические гребни. Тут я полностью доверялась своей горничной – в нюансах придворных причесок я еще разобраться не успела. Хотя мне очень нравилось их рассматривать, как некие замысловатые архитектурные строения: «И как это все накручено»? Как незамужняя девушка, я могла утром и днем ходить с распущенными или полураспущенными волосами, находясь в помещении или в дворцовом саду. Поездка за пределы требовала больших изысков – непременного обруча или ленты, а волосы полагалось уложить локонами, перевитыми цепочками или тонкими косичками. Вечерний этикет был еще более строг – волосы поднимались вверх и укладывались в сложную прическу с украшениями, лишь совсем юным девушкам, лет до двенадцати-тринадцати, разрешались распущенные волосы и вечером, но только под обручем. В общем, нюансов было много, и Тара совершенно точно знала их лучше меня. Поэтому, усевшись на пуфик, я прикрыла глаза и задумалась. Врана в образе любимой дамской собачки взять в зал можно – но только в обеденный, где крупной собаке полагается сидеть у кресла хозяйки, а как быть с Залом Приемов и танцевальным залом? Морок я могу наложить, но в стенах дворца волшебников достаточно, и мое слабое творчество снесет через полторы минуты. Тогда как быть? А Тара между тем щебетала:

– Ах госпожа, как вы правильно выбрали цветы для прически – у вас нет ни одной седой пряди, и лицо свежее, как у юной девушки, старшие фрейлины просто обзавидуются…

Под стрекот девушки до меня со скрипом дошло, что старшим фрейлинам – максимум двадцать пять-тридцать, и они считаются уже едва ли не старухами… Волосы на голове зашевелились, но логика не дала угаснуть сознанию.

– А как же тогда Королева-Мать? Она такая красивая и юная, и не скажешь, что у нее двое взрослых сыновей. Тара смущенно потупилась:

– Ну, все знают, что Королева-Мать получила благословение в «Обители Южных Дев», она ведь родом с Южных границ, там и с королем познакомилась, вот и бегает по дворцу как девочка.

Тут горничная перешла на шепот:

– Говорят, будто они с покойным королем прошли через тайный обряд, и теперь королева будет молодая и красивая до самой смерти!

Хм, как интересно, по логике вещей, южные женщины раньше созревают и соответственно раньше увядают, а тут все наоборот, спрошу у Руимы, что за феномен. Не верю я в обряды и тайны, зависть женская и не такое придумать может! Впрочем, и прическа уже готова, осталось приколоть хрустальную «капельку» в центр вышитого листа и можно идти. Косметикой здесь пользовались лишь замужние дамы, девицам полагалось рассчитывать на свою природную внешность либо на хороший морок.