Текст книги "Я не хочу назад (СИ)"

Автор книги: Юлия Ляпина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

– Мне нужно сегодня в лес уйти, дома за хозяйку останешься. Каша для Врана в печи, чай заварен, снадобья твои у кровати стоят, перед сном намажешься. Коли болящего привезут – положи на лавку и меня жди, утром буду.

Мерно кивая, девчонка продолжала сидеть на крыльце, расчесывая волосы, пока хозяйка суетилась, собираясь в лес. Взяв корзину, большой платок и нож, травница засеменила к калитке, звякнула щеколда, и Рита осталась одна.

Глава шестая.

Летняя резиденция

Летняя резиденция Династии Риинер была весьма изящным с виду зданием. Многочисленные резные беседки окружали небольшой бело-мраморный дворец с высокими шпилями, устремленными в прозрачно-голубое небо. Окружающий поместье парк был еще по-весеннему звонок и легок. Лиственные деревья, уже окутанные зеленоватой дымкой, плавно переходили в вечнозеленый сосновый бор. Окружающие дворец газоны, уже покрытые зеленой травкой, пестрели легкими дамскими платьями и затейливыми головными уборами. С лужайки для игры в мяч доносились шлепки по кожаному мешку и гортанные голоса кавалеров. Ветер шевелил скатерти на столах, уставленных напитками и закусками для легкого завтрака на свежем воздухе. Двое мужчин в темных камзолах сидели в тенистом уголке за маленьким столиком и, поглядывая на веселящихся дам и увлеченных игрой кавалеров, тихо переговаривались, потягивая вишневый чай. Один был худощав, длинноволос и носил традиционный стоячий воротник – признак чиновника высокого ранга. Второй был крупнее, одет небрежнее, волосы едва достигали воротника богато расшитого камзола, но густая кучерявая борода свисала до пояса.

– Наблюдатель доложил, что горные цеха по-прежнему не выдают лицензий на разработку. Но готовы к поставкам по полуторной цене.

– Дорого, мы сможем извлечь необходимое нам гораздо быстрее и с меньшими потерями.

– Как вариант предлагается нелегальная разработка в Чертовом ущелье, но там будут большие людские потери.

– С чем связаны? – так же неторопливо поинтересовался бородач.

– Много хищников магического происхождения, по легенде там взорвалась башня мага-недоучки, а подопытные разбежались.

– А на самом деле?

– Неизвестно, но странные звери есть, и пределов ущелья они практически не покидают. Рудные залежи там не исследовались, но похищенные карты указывают несколько жил, идущих в том направлении от Рудных гор.

Медведеобразный господин задумчиво крутанул в руках чашку с чаем и проговорил:

– А Королеве-Матери опять нездоровиться?

– Бедняжка слегла после выходок младшего принца, поговаривают, что поднос с пирожными и юный лейтенант из охраны скрашивают ее одиночество.

Тонкая усмешка скользнула по губам худощавого кавалера, и собеседники, переглянувшись, дружно хмыкнули. О нраве пригожей вдовицы ходили легенды, складывающиеся в эпические поэмы. Была повсеместно известна ее тяга к юным хорошеньким блондинам, кремовым пирожным и украшениям. Все послы окрестных государств стремились набрать в штат пригожих блондинов с длинными ресницами и стройными ногами. А коллекции парюр Королевы-Матери завидовали все окрестные дамы от баронессы до герцогини. Сейчас королева пребывала в своих покоях, а на лужайке резвились фрейлины, воспитанницы и гвардейцы под присмотром блюстителей нравственности, в виде заморских послов и престарелых советников.

С другой стороны от веселящейся компании приоткрылась малозаметная дверь, ведущая в оранжерею. Крупный красноватый песок, устилавший внешнюю дорожку, поскрипывал под резными кожаными туфельками миниатюрной дамы в скромном синем платье из тонкой шерсти. Служанка в темном платье и полотняном переднике осталась у двери, сделав вид, что пришла сюда за нежной весенней зеленью. Пройдя оранжерею, дама вышла в парк и, оставаясь в ажурной тени королевских кленов, поспешила к саду. Извилистая тропинка, выложенная кусками песчаника, извиваясь, бежала к резному каменному домику – старинному павильону, заброшенному по последней моде. Стены увивал плющ, витражные стекла в свинцовых рамах запылились, высокое крылечко с чугунными перилами устилала отросшая вокруг дома трава. Дойдя до конца дорожки, дама сыпнула на траву немного серебристой пыльцы из кошеля на поясе и прошла по невидимой тропке прямо к двери, не помяв сочные стебли. Дверь, не скрипнув, открылась и так же тихо закрылась.

– Приветствую Вас, Ваше Величество, – учтиво склонила голову Хранительница Династии.

– Какие новости, Руимасолариэсс?

– И хорошие, и плохие, Ваше Величество.

– Докладывай.

Прикусив губу, дама осмотрела полированную скамью и, вздохнув, присела.

– Ты сказала, что следует раньше обычного отправиться в летнюю резиденцию, потому что узел событий смещается сюда, ты сказала, что династии угрожает Чужая Кровь – и вот мы здесь. Уже две недели ничего не происходит. Расколорителл гоняется за фрейлинами и мечет кинжалы в стены, Ульсоритас перебил всех оленей в лесу и теперь гоняет придворных с мишенями, словно кабанов. А между тем мне становиться все тревожнее…

Вдовствующая королева с надеждой взглянула на Хранительницу.

– Все так, Ваше Величество. Чужая Кровь бродит поблизости. Узел неподвижен, третьего дня возле деревни Малые Броды открылся портал, а в селе Большие Ракиты поймали шпиона из Вестлируса. Ему удалось сманить двух подмастерьев горного цеха, они подписали магический контракт на два года…

Королева вновь вздохнула, полюбовалась дворцом сквозь окутанные зеленью ветки и другим тоном сказала:

– Подмастерьев в стазис, на контракт отправить обученных людей из Тайной канцелярии. Кто появился в портале?

Хранительница, помолчав, сказала:

– Девушка. Сейчас она живет в Малых Бродах, учит обычаи, лечится, состояние не очень хорошее. Не знаю пока, что в ней есть, но она нужна для сохранения Династии.

– Невеста?

– Не могу сказать точно, Ваше Величество, простовата, нездорова и без особых магических способностей, решение за Вами.

Королева, размышляя, постучала каблучком по гладким доскам и приняла решение:

– Пусть все идет, как есть, через три дня прибудет посольство нашего южного соседа. Принцы примут делегацию здесь. Вас, госпожа Руимасолариэсс, я попрошу тоже быть. Всем объявлено, что Королева-Мать нездорова. Хозяйкой приема будете вы. Переговоры проведут принцы, а все остальное предоставим Тайной канцелярии. Пусть пришедшая из другого мира пока побудет у вас, полагаюсь на вашу мудрость и знания, Хранительница. А что у нас с западным рубежом?

Дамы склонили головы над небольшой иллюзией, появившейся на столе, и перешли к обсуждению других государственных дел.

Спустя полтора часа тем же неспешным шагом Королева-Мать в скромном синем платье направилась к резиденции.

Хранительница огляделась и плавным движением рук открыла портал. Маленькая пичужка, тихо просидевшая все это время в своем гнезде, едва затихающий треск возвестил отбытие волшебницы, взмахнула крыльями и, сделав круг над беседкой, полетела в сторону дворца.

Из архива Наблюдателя.

Араниэ ап Риинир, больше известная как Королева-Мать. Миниатюрная кареглазая брюнетка (портрет прилагается). Одевается изящно и с большим вкусом, для чего содержит личную швейную мастерскую при Дворе. Ближний круг составляют полдюжины фрейлин. С Верховной Хранительницей отношения очень прохладны. Основные расходы Двора на ткани, духи и безделушки приходятся на ближний круг Королевы-Матери. Магических способностей не выявлено. Ближайшее звено информации – личная фрейлина Тиасса эт Бирук. Не опасна, в случае успеха возможна коалиция для сохранения спокойствия населения.

Войдя в гардеробную, Королева-Мать кинула на кресло теплую шаль, и служанка сноровисто помогла ей расшнуровать платье и переодеться в легкий полупрозрачный наряд из нескольких слоев кисеи. Распустив и расчесав госпоже волосы, высокая костлявая девица потихоньку выглянула в соседнюю комнату и, вернувшись, сказала:

– Пора, Ваше Величество.

Королева вздохнула и отправилась в будуар, оформленный после смерти супруга в тошнотворно-розовых тонах с серебряной отделкой. Там на диване раскинулся худощавый юноша в голубом камзоле со щедрой позолотой. На его губах блуждала мечтательная улыбка, полузакрытые глаза с расширенными зрачками смотрели в пустоту, рядом стоял поднос с пирожными и графин с вином. С грустью посмотрев на красавчика, годящегося ей в сыновья, Королева присела рядом, погладила блондина по руке и, дождавшись судорожных подергиваний, споро расстегнула кавалеру камзол, рубашку, бриджи, взлохматила волосы и прилегла рядом, откинувшись на подушки.

– Ааааххх…

Молодой человек сглотнул вязкую слюну и вздрогнул, возвращаясь из сада наслаждений, в которые его погрузило зелье, лично сваренное Верховной Хранительницей и добавленное в вино.

– Ваше Величество, вы так прекрасны!

Юноша вновь потянулся к прелестному видению, возлежащему на диване, но Королева ловко уклонилась от протянутых рук и, смеясь, погрозила пальчиком:

– Вам пора, лорд Сибеллиус, ваш начальник лорд Гриммиус наверняка удивлен, куда вы пропали, да и я утомлена вашими ласками до предела.

Ласково улыбаясь и похваливая, Королева помогла лорду оправить одежду и, крикнув служанку, отправила очередного любовника через якобы секретную дверь восвояси.

Молчаливая служанка, уже знавшая привычки Королевы, тотчас подала таз с ароматной теплой водой для умывания и несколько салфеток – особо ретивые кавалеры пытались на прощание поцеловать не только лилейные руки Королевы, а нежная кожа не терпела грубых и торопливых ласк.

– Мираниэ, сегодня вечером у принцев много дел, приготовь для меня платье для танцев, думаю суток в покоях достаточно для высказывания своего интереса к лорду Сибелиусу, пусть господин посол откроет своему протеже побольше интересов Дартланской земли, а завтра можно будет пригласить лорда на чай в полдень.

– Слушаюсь, Ваше Величество, к чаю подать пирожные или вино?

– Вино и пирожные уже было, пожалуй, закажи повару аппетитные корзиночки с фруктами, лорд большой сластена.

Кивнув, служанка вышла, а Королева, задумчиво сидящая в кресле, вынула из складок пеньюара овальный медальон темного металла, украшенный мелкими камнями в виде звезд, складывающихся в руну «Верность», – звезды блестели, но одна, самая маленькая горела ярче других. Поднеся медальон к губам, Королева коснулась этой звездочки, и глаза ее наполнились слезами.

Из архива Наблюдателя

Саоритасс ап Риинер – правящий король династии Риинер. Пропал без вести около трех лет назад. Наследник – принц Расколорителл ап Риинер не достиг еще королевского совершеннолетия. Ускорить наступление срока правления с помощью вступления в брак не пожелал. В настоящее время до двадцатипятилетия Наследника правительницей является Королева-Мать.

Наблюдатель задумчиво перебирал кошели с монетами, разложенные на столике. Вот эти пойдут на школу адептов, вот эти – на оплату труда наемников, а это на его личные расходы, связанные с образоанием новой для этого мира организации. Вот уже десять лет как он появился в этом мире. Бедные дикари, незнающие техники и связанных с нею проблем. Все что здесь есть – редкие мельницы да повозки на лошадиной тяге, и нет необходимости в редкоземельных металлах. Здесь их просто ссыпают в отвалы, да еще и зовут 'Чертовыми камнями'. Ооо, за обладание хотя бы тонной этих камней за пределами этого мира будут сражаться такие силы, которые этому захолустью и не снились! Увы, столько времени и сил он вложил, чтобы добраться до закрытых рудных разработок тайно. Теперь он действует иначе, создал организацию с громким и скрипучим названием – Чужая кровь. Он ввергнет с помощью адептов и наемников страну в хаос, и тогда рудники никому не будут нужны. Прекрасный план! Жаль, на его осуществление понадобится много времени и сил, эта клятая Династия Риинер все завязывает на себя, на свою кровь, свое наследие. Подумав, Наблюдатель добавил еще один тяжелый кошель в кучку отложеную на школу адептов – последователи еще пригодятся!

Принц Расколоритер ап Риинер скучающе глянул в окно и зевнул, прикрывая рот кружевным платочком. Придворные дамы, собравшиеся в малой гостиной, делали вид, что слушают музыку, и спешили строить Его Высочеству глазки. В целом картина получалась достойной кисти художника: музыкантши располагались на фоне изящной гобеленовой драпировки, отделяющей небольшой альков. Вокруг в строгих позах разместились дамы ближнего круга. Наряды из плотного цветного бархата выгодно играли на фоне панелей темного дерева. Согласно последним модным веяниям с высоких причесок фрейлин спускались тонкие полосы газа, расшитые блестками. Квадратные вырезы были по-вечернему смелы. Чуть дальше стояли кавалеры в строгих темных костюмах, украшенных только дворянскими цепями и строгой вышивкой родовых гербов. Пожилые фрейлины восседали на массивных диванах у стен и подремывали, мерно кивая головами в такт музыке. Его Высочество, изображая скуку и откровенно позевывая в платок, успевал строить глазки новенькой воспитаннице госпожи эт Бирук, отчего девушка мучительно краснела и сбивалась с такта. Все это тянулось уже больше часа, и терпение принца истощилось. Когда флейты в очередной раз повели мелодию, он состроил самое нежное выражение лица и, взглянув на розовеющие щечки фрейлины, послал ей воздушный поцелуй. Флейта, взвизгнув, захлебнулась, госпожа Тиасса, слегка поморщившись, остановила концерт и пригласила всех освежиться напитками и закусками. Принц с облегчением сбежал в свои покои – нужно было поспать, после ужина ожидались танцы, а потом возможно еще одна бессонная ночь в погоне за агентами Чужой крови.

Но едва он вошел в свою комнату, в него полетел кинжал с резной рукоятью из кости. Принц уклонился, кинжал стукнул рукоятью в дверь и упал на пол. Покачав головой, принц сказал:

– Все ребячишься, Уль, не надоело?

– Не надоело, Рас, мы здесь сидим, как мыши в мышеловке, и изображаем полных идиотов, а мама и госпожа Хранительница делают вид, что все прекрасно.

Его Высочество вздохнул и взъерошил тщательно причесанные волосы.

– Уль, понимаю, что тебе надоело, ты хотя бы немного можешь развлекаться, а я должен изображать сластолюбивого болвана у ног прелестных леди. Но! Так надо! Ты сам знаешь, сколько мы проживем, если перестанем строить из себя повес и оболтусов. Сегодня я полночи переписывал счета за оружие и ингредиенты для министра финансов – шелка, парча, безделушки и духи… Вот, наверное, горничные удивляются, куда Хранительница столько духов выливает… – Подмигнул старший брат младшему.

Уль невольно улыбнулся и, вскочив с мягкой скамьи, подошел к двери:

– Отдыхай, теперь мой черед развлекать этот зверинец.

Дверь скрипнула, младший принц ушел.

Глава седьмая

Принц Ульсоритас

Небольшой отряд пробирался верхами через лес. Встреча была назначена на закате. Ехали медленно, разговаривали и смеялись – пятеро молодых, безусых парней, два воина постарше и один совсем уже седой. Около семи вечера остановились перекусить и размять ноги. Огонь разводить не стали, пожевали копченого мяса с хлебом, запили крепким отваром из фляг, затем тщательно вытерли руки и лица вялыми пучками травы, вынутыми из сумок. Особенно хорошо натирался старик, он же проследил, чтобы молодые воины, не отлынивая, стерли все следы запаха пищи. Береженого Боги берегут, и хотя засаду не ждали, агенты Чужой крови могли прицепить свою метку и на запах. Вскоре всадники продолжили путь, старик держался позади, изредка поглаживая толстое серебряное кольцо на рукояти меча.

В ночном лесу совсем не тихо. Слышится лязг оружия, звон сбруи, хрипы раненых и умирающих. Крепкие копыта вбивают в серый песок взметнувшуюся пыль. Капли крови рассыпаются веером на траву и сухие листья. Чуть в стороне от свалки за высокими кустами стоит пожилой воин, прикрытый кольчугой, держит на поводу низкорослого крепкого конька. Через ветки бой почти не виден, только шум и лязг, сердце старого вояки рвется на помощь воспитаннику, но нельзя, приказ есть приказ.

Пора! Кронтал не успел совсем чуть-чуть, синий мячик взлетел над сражением и упал на принца. Гортал и Сайпин одновременно взмахнули мечами, разрубая магическую дрянь, сын старого воина так спешил, что стукнул своего сюзерена по затылку, сметая колдовскую липучку. Принц поник в седле, и тонкий синий жгут скользнул в рану. Выполнив приказанное, агент оставил своих марионеток и скрылся в глубоком овраге за избушкой, в которой была назначена встреча. Преследовать его никто не стал, потерявшие управление южане быстро сдаются либо падают, орошая кровью траву.

Человек пять-шесть стоят или сидят на траве, прислонясь к лошадям. Тренированные животные не бьются от запаха крови, лишь косят налитыми кровью глазами и тяжко дышат, пережив короткий, но напряженный бой. В центре поляны стоит высокий вороной конь, в седле, сползая к шее, лежит раненый. К нему никто не подходит, все ждут старого воина, только он может спокойно подойти и снять принца с седла, любого другого вороной втопчет в землю. Его сын подходит вместе с ним, готовый помочь, но, едва прикоснувшись к телу, старик отпрыгивает и, рыча, велит нести попону или еще что-то – принц заражен «Синим вином»! Меняясь в лице, парень бежит в избушку, сдирает все тряпье, что попадает под руку, и так же бегом возвращается к коню. Теперь скорее – завернуть в ткань и к лекарю, к ближайшему лекарю, владеющему магией, в течение суток магическая отрава опутывала тело изнутри, и тогда изгнать ее можно было только вместе с жизнью.

Под грохот копыт отряд влетел на широкую улицу села, болтаясь, как на носилках, на покрывале, растянутом между двух коней, лежал раненый. Старик, ведущий отряд поднял руку, воины замерли. В красно-золотом закатном свете по улице шла молодая пригожая баба с ведрами на коромысле. Подъехав ближе, предводитель внимательно взглянул на женщину и спросил:

– Красавица, где здесь у вас лекарь?

Женщина, несущая воду, остановилась на минуту и указала домик в конце улицы:

– Травница, госпожа Руима.

– Нам бы лучше лекаря, мага.

– Она все может, а другой лекарь только в Старых Карпушках – это два дня пути, – пояснила женщина и двинулась дальше своей дорогой.

Покачав головой, наставник направил коня к указанному дому.

Рита

Вот и осталась я одна. Опять. Слезы сами набежали, но закапать я им не дала, подняла голову, всмотрелась в розово-голубое небо. Пора завтрак Врану нести и волосы нужно прибрать, и воды в баню натаскать, придет Руима из леса, наверное, вымыться захочет. Определившись с планами, встала с крылечка и вошла в дом. Льняное платье немного болталось на боках, но это, наверное, и лучше – не так жарко, а то что-то потею я сильно. Волосы стянула маленькой резиночкой, в сумке лежал целый пакетик таких разноцветных резинок, взятый на месяц, и пошла к печи. Каша оказалась знатная: с мясом, с ароматными травками, вот удивительно, такую кашу и собаке? Но, впрочем, не мое дело, сказали накормить – пошла кормить. Пожав плечами, принесла из сеней чисто вымытую миску Врана, положила кашу и вышла во двор. Поставила кашу на табурет и, как недавно Руима, стала его уговаривать:

– Вран, поешь, каша вкусная, смотри какой ты тощий, ну поешь, пожалуйста!

Пес равнодушно посмотрел на свою спину и снова уложил голову на лапы.

– Ах так, – рассердилась я, подумать только, собака ведет себя, как ясельник: то не буду, это не стану!

Задумалась, что-то вертится в голове, и тут взгляд мой упал на большую деревянную ложку, которую я по привычке оставила в миске. «Ага! Мы значит ясельники, ну ладно!« В голове появилась виденная как-то передача про огромных псов-сенбернаров, ведущий удивленно вопрошал хозяйку питомника, а как вы кормите таких собак, морда, мягко говоря, не удобная и слюнявая? На что женщина взяла половник и просто высыпала пригоршню корма в распахнутую как чемодан пасть. Подхватив ложку, я зачерпнула кашу и, цапнув ошарашенного пса за нос, разжала челюсти и высыпала кашу в распахнутый зев. А потом захлопнула и придержала! Бедное животное, наверное, я что-то сделала не так, он закашлял, каша полетела во все стороны, а я свалилась на спину, так как сидела на корточках. Подол мелькнул перед глазами, а потом в лицо ткнулся холодный нос в крупинках каши. Фу!!! Я быстренько перевернулась, доползла до крылечка и села.

Потом мы надулись друг на друга и не разговаривали, я отряхивала платье и волосы, вздыхая на пыльные разводы. Пес стоял и разглядывал такую дурочку, всем видом выражая скепсис. Потом, посмотрев еще немного, подошел к миске, которую я чудом не опрокинула, и стал есть кашу, не поднимая головы. Боясь спугнуть, я досидела, почти не дыша, до конца, а потом, в восторге чмокнув черный нос, унесла посудину мыть и сушить. Перемыв посуду, подмела пол, прикрыла вьюшку печи и пошла к колодцу: носить воду в баню, Вран неожиданно возник рядом и ходил со мной туда-сюда по тропинке, а потом прилег в зарослях смородины и просто наблюдал, поворачивая голову мне вслед. Вот и с этим закончила, есть еще не хочется, а чем заняться? Знаю, пора сумку разобрать. Руима сразу указала мне удобный сундучок в ногах лавки, часть вещей, наверное, можно убрать туда, к сарафану и убитым босоножкам.

Так, что у нас тут, откидываю крышку сундучка и тяну язычок молнии на сумке. Сначала из недр появился пакетик цветных резинок и тут же разлегся на кровати рядом с расческой. Потом две пары носков, белые и голубые, в хрустящей пленке. Блокнот на пружине, набор ручек, крем от загара, заколка, влажные салфетки, бумажные платочки, ножнички, нитки и иголки в наборе, мозольный пластырь и эластичный бинт. Футляр для очков, стопка тетрадей, два журнала «Дошкольное воспитание», доклад по философии в скоросшивателе, клубок ниток «Ирис» и крючок без чехла, больно воткнувшийся в палец. Уфф, впереди были кармашки, внутреннее отделение с бумагами и кошелек, он же косметичка…

Распределив свои «богатства» в сундучке, пришла к выводу, что ничего особо ценного у меня и нет. Бумажных денег тут не знают, монет мало, да и не золотые они, если только за экзотические подвески сойдут. Документы типа медицинской книжки или направления на практику – вообще пыль. И кому тут может понадобиться крем от загара, если все и так смуглые и румяные? В общем, грустно. Правда был еще небольшой запас лекарств, но он настолько мал, что погоды не сделает, Руима вылечит любую хворь быстрее, чем я «мяу» скажу. Чтобы не киснуть села попить чаю из заботливо укутанного тряпицей чайничка и полистать так кстати прихваченные в библиотеке журналы. И вообще, чем заниматься целый день, если не слоняться по огороду? Ароматный чаек и чистая, но ничем не привлекательная тряпица навели меня на мысль сделать Руиме маленький подарок за возню со мной. Взяла тряпочку, сбегала к бане и выстирала ее как следует, пока мини-флаг развевался на перилах, приготовила все нужное – нитки, иголку, ножницы, завалявшиеся в сумке бусинки (ага, был у нас практикум по бисероплетению). Походив кругами, отыскала в углу сеней очески шерсти или пакли, не знаю, что-то серое, пушистое и пахло не очень противно. И села шить куклу. Пристроилась прямо на крыльце – светло, тепло и Вран в качестве моральной поддержки. Пока обдумывала, как буду шить, замурлыкала под нос развеселую песенку про апельсин, подхваченную на практике. Скроила простую основу, сметала, усилила скруткой подол и шею, набила тем непонятным, что отыскала, и принялась украшать, шипя сквозь зубы. Иголка была самая обыкновенная, швейная, нитки толстые, а бисер мелкий и ооочень разный, всего понемножку, что насыпалось в сумку при перевозке. Ни тесьмы, ни ленточек, хорошо еще, что в кармашке завалялся измученный жизнью тюбик контура по ткани, все же рисовать веселее, чем низать бисер на голую нитку. К закату я была уже мокрая от пота, голодная как волк, уставшая и закостеневшая от неудобной позы, все же крылечко – это не кресло за любимым рабочим столиком. Вран спокойно дрых, утомясь моим шипением и заунывным пением. Зато кукла была готова – белокожая, румяная барышня в пышном платье с расшитыми бисером круглыми рукавами. Вместо бус я нацепила ей твердые зеленые шарики с какой-то травы, замеченной у забора. Контуром раскрасила бусинки в золотой цвет и той же краской разрисовала подол. Глазки пришлось рисовать иголкой, пользуясь своей тушью для ресниц, а щеки и губы румянить помадой. В общем, получилась самая обычная кукла на чайник. Распрямилась, потянулась, собрала разбросанные по крыльцу лоскутки и нитки и пошла в дом. Любуясь своей работой, водрузила ее на чайничек и занялась насущным: умыться, переодеться, поесть. Вынесла Врану кашу вместе с ложкой. Недовольно фыркнув, он спокойно съел свою порцию и даже облизнулся, подталкивая ко мне пустую миску. В награду я поделилась с ним своей булочкой и обнаруженной в сумке шоколадкой. Почему-то на куклу ушло много сил и сладкого хотелось нестерпимо.

Вдруг в ворота застучали, громко и нервно. Вран вскочил и, расставив лапы, потянул цепь в сторону ворот. Я знала уже, что ошейник он легко снимает, но все же подошла и помогла его сдернуть, путаясь в пряжке, и только потом подошла к калитке. Доски лежали плотно внахлест, ничего не видно.

– Кто там?! – крикнула погромче.

– Госпожа, госпожа, откройте! У нас раненый!

Вран, прислушавшись к суете за калиткой, поддел носом воротину, и я поспешила открыть. Несколько мужиков, сверкая белками выпученных от натуги глаз, тащили на покрывале или скатерти что-то тяжелое, бьющееся и стенающее. Распахнув калитку пошире, я громко прокричала:

– Заносите в дом, скорее!

Откуда-то пришла мысль – лучше сразу на стол, все равно кровь отмывать. Пробежав в кухню, смела все со стола на пол и кивнула растерянным носильщикам:

– Кладите сюда!

Понатужившись, мужики приподняли свои носилки и развернули на столе. Кровь застыла у меня в жилах. Это было месиво из тряпок, железа и лоскутов кожи, щедро политое алым, бурым и почему-то черным.

– Так, все вон, – строгим голосом для усмирения шумных подростков скомандовала я, в любом случае сначала промыть и осмотреть, а потом биться головой о стену. Хорошо, что уже переоделась в свое: у футболки короткие рукава, мешать не будут. Вымыла руки холодной водой с теми травами, пучок которых висел на веревочке у рукомойника. Приготовила нож, тряпки, воду, вспомнила, что в сумке был флакон лосьона, он кажется на спирту? И достала его тоже. Мысленно перекрестясь, приступила к делу – срезала одежду, смывала кровь и грязь, полоскала тряпку в тазу с водой, иногда выплескивая ее в ведро. Сунувшегося в двери бородатого мужика отправила за свежей водой и тряпками, руки тряслись, но действовали как в кино – снизу вверх: сапоги, один порван, обмотки, рана на лодыжке, царапины и содранная кожа, штаны, заляпанные глинистой грязью и кровью, пояс с оружием, камзол, лохмотьями забивший рану, рубаха, платок или шарф, прижатый к плечу . Длинные каштановые волосы слиплись, еще и по голове били? Наконец лежащее на столе тело было раздето, протерто и готово к осмотру. Иии что? В голову вдруг вплыла чья-то мысль.

– 'Голова цела, ударили вскользь, или берет прикрыл, поболит и пройдет. Ребра треснуты, нестрашно, с рукой хуже – рогатину ловил? И ногу еще вправлять, а пузо надо шить, увернулся хорошо, но поздно…'

Оглянулась и увидела стоящего на лавке Врана. Так это он? Посмотрела на него, он глянул в ответ – и ничего. Плюнула на рефлексии и позвала мужиков, сидящих на крыльце, все же одной пациента ворочать неудобно. Объяснила все, что услышала в голове, велела отыскать крепкого вина и пару простыней на повязки. Переглянувшись, носильщики, обвешанные оружием, потопали куда-то за калитку. Солнце почти село, становилось темно, накинула на пациента простынь с лавки, одеяло и поспешила в огород. Видела я там кое-какие травки, пока не темно надо поискать. Хорошо, что тысячелистник трудно с чем-то спутать, как и крапиву, мокрица тоже нашлась в сыром уголке возле бани и мелисса, и мята – нагруженная целым букетом приплелась в дом. На скамье стояла кривая бутыль из керамики, лежало полотно и пара ножей. Самовар пыхтел на лежанке. Начала с малого: достала пузырек йода, пару таблеток фурацилина, проверила крепость вина. Иголку и нитку утопила в вине, потом в фурацилине, позвала мужиков – оружие снять, руки вымыть, помогать будете. Они, не возражая, все сделали, зажгли лампы на подвесках под потолком и, поглядывая на меня, встали у стола.

– Так, ты вставай у него в головах, если дернется – будешь держать, вина ему нельзя – голова ушиблена. Ты вставай в ногах, тоже подержишь. Косясь на меня, мужики встали, где велела, но раненого не трогали. Странные они, прихватила руку, выслушивая пульс, частит, но это нормально. Глядя на мои руки почти с благоговейным трепетом, помощники прижали парня к столу. Выдохнула, протерла руки лосьоном и начала. Самый большой разрез на животе пришлось зашивать – длинный, глубокий, а пластыря мало. Чуть не захихикала – может крестиком расшить, что бы красивее? И мысленно треснув себя по макушке, занялась делом. Кто бы знал, как человеческая кожа отличается от ткани! Как сбивает с толку дыхание, вздымающее разрез, как соображала: сшивать только верхний тоненький слой, едва не рвущийся под иголкой, или прихватить поглубже? Шея затекла, в глазах темно, салфеток накидала полпачки, уфф, закончила. Теперь обработать фурацилином вокруг, не задевая шов, прикрыть свежим тампоном из полотна и заняться всем прочим. Руки были изрядно покарябаны и побиты, и почему-то обожжены. Обработала фурацилином и смазала сырым яйцом, благо их было в достатке. Царапины и ссадины поливала соком тысячелистника, глубокую кровоточащую рану на лодыжке вычистила и наложила бинтик с нарубленной крапивой пополам с мятой. Вывиха к счастью не было – было растяжение, сделала горячий компресс с мелиссой и подорожником. Ребра забинтовали сами мужики – один приподнимал, второй споро укладывал полосы бинта, прижимая для верности до хруста. Во время всех процедур раненый стонал, метался, пару раз едва не свалился со стола, наконец, затих, и я как раз добралась до головы. Волосы густые и длинные мешали рассмотреть, что там творится. Схватилась за ножницы, но потом просто провела руками по голове: кровь есть, запеклась уже коркой, но рана небольшая и неглубокая, ладно, посмотрю глаза – если сотрясения нет, стричь не буду. Кончиками пальцев приподняла веки: сверху вынырнули мутно-голубые радужки, зрачки медленно и неохотно сузились, равномерно. Ну и хорошо, значит, стрижка отменяется. Вздохнув, выпрямилась, кивнула мужикам – перекладываем на лавку. Кажется, уже совсем автоматически командую. Парня уложили на лавку для болящих, укрыли. Один из помощников тут же присел рядом – ясно, будет ухаживать, и хорошо, уборки тут еще вагон. Кивнула второму на кучу срезанного тряпья и оружия, которое покидала под стол, указала на дверь. И присела сама, нет, сидеть нельзя, надо собрать мусор, заварить мяту с медом или чем-то сладким, и еще компресс для головы приготовить не помешает. Спать нельзя: возможна лихорадка – и хорошо бы малину заварить с крапивой и брусникой, от отеков и кровотечений. В хлопотах пролетело полночи. После уборки и отваров пришлось варить бульон для больного и кашу для остальных. К счастью, большая часть носильщиков ушли ночевать неизвестно куда, а со мной остались те двое, что помогали. Старший, одетый в добротное железо, прикрытое кожаным чехлом, дремал, сидя на лавке возле раненого. Молодой ушел в сени с обнаженным мечом. Вран черной тенью лежал под лавкой, поглядывая на дремлющего воина. Кашу он проигнорировал, но из дома не выходил, пока и мне не потребовалось кое-куда. Наконец все срочные дела были сделаны, лампы потушены, на столе теплился светильничек, рядом стояла кружка с отваром и укутанный горшок с бульоном, в миске плавала тряпица для компресса. Можно идти спать. Ох, как же хочется хотя бы облиться водой! И тут я вдруг вспомнила, что Руима должна была уже прийти из леса, и баню я для нее готовила! Где же она? Видимо я изменилась в лице или подскочила на лавке, потому что в голове опять всплыло: «Иди спать, Руима будет утром». Мысленно пожав плечами, зашла в горницу, взяла покрывало, льняное платье и пошла в баню. Печь, конечно, давно остыла, но вода была все же теплее воздуха, наспех помылась, натянула платье, а футболку и сарафан утопила в корыте с холодной водой, кровь горячей не отстирать. И зевая, поплелась к дому. Вран ждал на крыльце, оглядел и зацокал когтями по доскам пола, заходя в дом.