Текст книги "Академия для старшей дочери графа (СИ)"

Автор книги: Юлия Хегбом

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

Иначе выгорел бы полностью, без возможности восстановления своего потенциала.

– Укладываем его, следующее зелье – через два часа. И положи его поближе к Каэри, пусть чувствует ее дыхание, иначе так и будет во сне стонать и метаться, – пояснил Терсаль Ричарду, усмехнувшись.

Глава 72

Привидения и призраки никогда не портили Сиерлену жизнь. То есть, они существовали, но юному дракону не «отсвечивали».

Так что отвратительно горькая микстура, которой напоил его Ричард была достаточно убедительным событием в жизни драконьего оборотня, чтобы сообразить, что Терсаль и Ричард, к сожалению, ему не привиделись.

Особенно Ричард! Это воплощение мужества и совершенства! Вот кто никогда не допускал ошибок и ничего не боялся. Жаль, что Ричард влюбился задолго до того, как они, младшие драконы, решили снять проклятие с клана. Ричард прошел бы Лабиринт без сомнений. В отличие от него, Сиерлена! Друзья на него надеялись, а он мало того, что влюбился и не просто влюбился, а нашел Истинную – человека, так еще и под проклятие сумел попасть, успел побывать в застенках людей, со всеми вытекающими отсюда последствиями, заразился драконьей лихорадкой, заработал проблемы с оборотом, основной ипостасью дракона, застряв в человеческом обличье, потерял право на престол драконов из-за панического страха, который драконам испытывать не положено, но побороть почему-то не получалось и заодно успел продемонстрировать Ричарду и Терсалю, что такое магическое истощение, и как, оказывается, бывает плохо, когда маг не думает о последствиях своих действий!

Даже с учетом проклятия, довлеющего над кланом черных драконов это явный перебор. Как он, один из самых талантливых среди сородичей, сумел за столь короткий срок «собрать» на свою голову все без исключения проблемы, которые когда-либо были у черных драконов?

Заснуть у Сиерлена не получилось. Слишком сильное потрясение он испытал, очнувшись в компании двух других драконов. Он привык, что его страх не влияет на то, как к нему относится Каэри. А вот на счет Терсаля и Ричарда такой уверенности у Сиерлена не было. Да, раньше он тоже бывало капризничал, когда его лечила мама или родители Ричарда и Терсаля после их с Ричардом (А затем и с Терсалем) детских эскапад. Но никогда раньше он, наследный принц черных драконов не испытывал того панического ужаса, который внушали вещи из другого мира, которые использовала для лечения Каэри. Его, дракона, всегда лечили драконьей магией!

Теперь же его собственная мама отказалась его лечить, из-за того, что магия драконов помочь ему не могла! Ни с драконьей лихорадкой, ни с проклятьем, ни с ранами, нанесенными людьми его человеческой ипостаси! И появление Ричарда даже иллюзии выбора лечиться или постараться и дальше избегать лечения ему не оставило, слишком уж не хотелось, чтобы Ричард догадался о том, что он, Сиерлен, черный дракон по праву рождения и один из наследных принцев клана черных драконов может испугаться. И мысли о том, что он из-за своего страха мог создать ситуацию, когда могла пострадать его Истинная не добавляли уверенности в себе.

Сиерлен прислушался к размеренному дыханию Истинной. Каэри спала беспокойно, видимо то, что она почти полностью израсходовала собственную магию, пока его лечила не прошло для нее бесследно. Терсаль был прав – помощь ему, Сиерлену, измотала его Истинную.

Запоздалый страх за Каэри сжал сердце юного дракона – его Истинная могла пострадать от магического истощения сама, спасая его, Сиерлена.

Вина за то, что он не сказал Каэри, что на этот раз заболел всерьез в первый раз царапнула драконьего оборотня. Да, он чувствовал, что без него Каэри не смогла бы спасти золотого дракона. Но рисковать своей Истинной он не хотел!

– Я просто не привык, что теперь не один, и что отвечаю за безопасность Каэри, и неоправданный риск чреват тем, что Каэри бросится спасать меня любой ценой. Даже если есть риск самой остаться без магии, – мысль была настолько страшной, что Сиерлен несколько секунд испуганно рассматривал спящую девушку сквозь ресницы, словно пытаясь удостовериться, что с ней ничего не случилось.

Как младший дракон он привык, что его проблемы касаются лишь его. Потом привык, что его Истинная может решить любую проблему, не подвергая себя опасности. Да она даже с Лабиринтом сумела подружиться! С Лабиринтом, который легко мог уничтожить даже черного дракона! То, что в этот раз Каэри сама оказалась настолько близка к магическому истощению, неприятно поразило дракона.

– И моих друзей скорее всего призвала Каэри, так как ей нужно было восстановиться, а оставлять без присмотра своих пациентов среди лекарей не принято, – сообразил Сиерлен, – И ладно бы призвала Терсаля, мягкого и уступчивого по натуре, который ругаться со мной не стал бы. Но ведь и Ричарда позвала, который не только старше, но еще и «упертый» не в меру, особенно когда это касается лечения! Абсолютно правильный дракон, не полукровка!

Бесстрашный, уверенный в себе, превосходный тактик и стратег, замечательный и успешный во всех своих начинаниях, превосходно летающий… и самое отвратительное – всегда стоящий на стороне лекарей! Ричард не только заставит все вытереть, но и любую микстурную гадость скормит кому угодно, если лекарь это потребует. И не отвертишься – Ричард слишком отважен, и выглядеть в его глазах слабым и испуганным было невыносимо!

Несколько минут Сиерлен лежал неподвижно, пытаясь убедить Терсаля и Ричарда, что спит. А потом попытался повернуться, чтобы сквозь ресницы наблюдать за друзьями. Только вот планы наткнулись на неожиданное препятствие: осторожное движение (чтобы ненароком не привлечь внимание) совершенно неожиданно причинило дикую боль.

Сцепив зубы, чтобы не застонать и не выдать себя стоном, Сиерлен замер.

Восстановление в случае магического выгорания и восстановление считалось весьма болезненным процессом.

Но Сиерлену никто не говорил, что может быть настолько больно. Если бы не страх разбудить Каэри (а ведь ей тоже нужно восстановиться), он бы закричал от боли, привлекая внимание и надеясь, что кто-нибудь ослабит боль, несмотря на то, что в глазах драконов он бы проявил слабость (ну и черт с гордостью, Каэри, Терсаль и Ричард и так о нем все знают, а больше ломать комедию не перед кем).

Только вот маг на грани магического истощения должен выспаться! Поэтому Сиерлен не осмелился привлечь внимание Ричарду и Терсаля или разбудить Каэри. Боль дракон посчитал за наказание, за проявленный страх. Поэтому и не спешил Сиерлен показывать друзьям детства, что очнулся достаточно для того, чтобы услышать их приглушенный разговор.

Глава 73

– Ты уверен? – тихий голос Терсаля был полон тревоги.

– Без сомнения. Одно из смертельных. Как он жив – непонятно. Может быть, магия людей более сильна? Или отличается от драконьей достаточно для того, чтобы побороть проклятие? – в шепоте Ричарда отчетливо слышалось недоумение.

– Похоже, Ричард в кои-то веки не знает чего-то о проклятиях! – злорадно подумал Сиерлен.

– Невозможно, Ричард! – Терсаль был не согласен с другом, – Ты же знаешь, что магия людей – производная магии драконов. Мы – их эталон! Никто из людей не способен превзойти магов, если эти маги – урожденные драконы.

– И, однако, мы с тобой видим черного дракона, который должен был умереть из-за смертельного проклятия, но даже полное магическое истощение не только не убило его, но даже не лишило магии! – приглушенно ответил Ричард, – Определенно магия людей претерпела изменения за последние несколько лет. А Истинная этого черного дракона даже драконью лихорадку умеет лечить.

– Но мы все еще не знаем, как снимать смертельное проклятие, и уверения Каэри о том, что это лишь вопрос времени меня не убеждают. Да и то, что она называет «хирургическим вмешательством» у меня доверия не вызывает. Мне не нравится то, что я прочел в ее мыслях о том, как она лечит магически резистентных для человеческой магии разумных, – задумчиво сказал Терсаль.

Только тогда юный дракон догадался, что эти двое обсуждали его, Сиерлена.

– Смертельное проклятие? – казалось, что испугаться сильнее было просто невозможно. И, однако, смертельные проклятия страшили Сиерлена настолько, что ему стоило неимоверных усилий не показать Ричарду и Терсалю, что он слышал их разговор.

Два часа прошли незаметно. Сиерлен успел подслушать все, что Терсаль и Ричард думали о магии Каэри, странном не магическом лечении, смертельном проклятии и том, что он, черный дракон, один из наследных принцев клана выбрал в Истинные человеческую девушку.

– Ричард, Каэри все еще спит. А она предупреждала, что настойку нужно принимать каждые два часа, – заметил Терсаль через некоторое время.

– Не переживай, я прослежу, чтобы Рлен следовал рекомендациям, которые мы получили от этой непонятной магички. Достаточно того, что он чуть не погиб из-за проклятия и магического истощения, – хмыкнул Ричард.

Исходя из услышанного, Сиерлен понял, что отвертеться не получится: слишком хорошо он знал Ричарда. И лучше подчиниться старшему дракону, чем устроить пререкания с Ричардом и Терсалем и разбудить Каэри.

Нарушать магическое восстановление своей Истинной из-за пререканий с драконами Сиерлен не желал. Поэтому стоически выдержал то, как Терсаль и Ричард усаживали его в кровати, по неосторожности причиняя сильную боль, вытерпел нотации Терсаля о «недопустимости магического истощения» и «способах предотвращения оного», где основной способ предотвращения магического истощения был, безусловно, известен Сиерлену.

Настойку юный дракон выпил в этот раз без сопротивления – но и особой радости от «отравы» не выказывал.

И даже тихие осторожные расспросы Ричарда о лечении не вывели Сиерлена из себя – он очень подробно объяснил, что именно собирается сделать Каэри. И, похоже, сумел-таки шокировать и напугать и Терсаля, и Ричарда – представление о том, что кто-то может лечить с помощью острого ножа оба его друга детства восприняли с ужасом.

– Ты не преувеличиваешь, Рлен? – с опаской спросил Терсаль, – Никто из драконов раньше не встречал лечение оружием. Пусть и таким слабым, как ножи. И почему тебя не может лечить кто-то из драконов?

Горько усмехнувшись, Сиерлен пояснил, что с момента получения проклятия он не только резистентен к магии людей, но заодно и почти резистентен к магии драконов. Лабиринт и драконы могли лишь заставить его спать. Не более того.

– Нужно было расспросить Каэри о том, что это за проклятие такое! И нам рассказать, Рлен! – возмутился Ричард после того, как Сиерлен В красках описал, как его лечила Каэри и что о проклятии сказали Ректор Академии и мама Каэри.

– И почему проклятие делает тебя резистентным к магии драконов, – хмуро добавил Терсаль, – Почему ты сразу не рассказал нам с Ричардом, что это проклятие из класса смертельных, ведь в них заключается реальная опасность, Рлен? Не удивительно, что Каэри едва справилась с твоим магическим истощением! Но ведь Каэри знает, как снимать проклятие? А раны уже залечены? Ведь магическое истощение прекратилось?

Ричард внимательно посмотрел на Сиерлена и спокойно сказал: «Рассказывай. Хватит строить из себя идеального дракона. Нам важнее, чтобы ты был живым, пусть и не совсем идеальным… А не идеальным, но мертвым.»

– Смертельные проклятия – такая же угроза для драконов, как и драконья лихорадка. И, однако, твоя Истинная как-то сумела сумела справиться с эпидемией драконьей лихорадки, так что рассказывай, что такого в этом проклятии, что ты выглядишь, словно тебя приговорили к десяти годам непрерывных пыток? – поддержал Ричарда Терсаль.

– Ричард не отвяжется, – с тоской подумал Сиерлен, – Если Терсаль может

иногда проявить милосердие, и не выпытывать подробностей, если понимает, что они наносят вред чести дракона, то Ричард если уж вцепился как клещ, не отстанет, пока все не расскажу. Только вот… как рассказать о паническом страхе перед следующей операцией или чувстве стыда от того, что до сих пор остается на теле колостома, или о том унизительном страхе в кабинете ректора, когда он, врожденный дракон, наследный принц клана черных драконов понял, что проклятийница, стоящая в двух шагах от него пришла в Академию по его душу? Или о панике от осознания того, что она не просто маг – проклятийница, а мама его девушки? Или о том, что просто ослабив действие проклятия эта старая ведьма просто коснувшись ладонью печати проклятия измотала его так, что хотелось кричать от боли и ударить магией в ответ? Как об этом рассказывать друзьям?

Глава 74

Дождь Сиерлену никогда не нравился. Особенно проливной, холодный и с порывами ветра. Летать в такую погоду – это нарываться на неприятности, особенно в грозу. Но сейчас бы он и в такую погоду полетел бы, если бы у него была такая возможность – снова летать, опять обернуться в главную ипостась – черного дракона. Почувствовать, как дождь хлещет о крылья, услышать как свистит ветер и как стонет непогода, бессильно стараясь остановить бесконечный полет… разве не презирал бы его перворожденный черный дракон за слабость? За то, что не справился с людьми, попал в расставленную ими ловушку? Да его даже родной дед, и тот презирать будет.

Впрочем, Ричард походу не понял, в чем состоит проблема. И решил, что Сиерлен просто устал от расспросов. Все же любое магическое истощение изматывает.

– Не хочешь рассказывать, покажи! – философски заметил он.

Мыслеобразы были самым первым способом общения для любого дракона. Сиерлен не удивился, когда Ричард предложил общаться с помощью кусочков памяти пережитого. Так было проще. Не нужно отвечать на вопросы. Тот, кто получал мыслеобраз, мог воспроизвести его. Сиерлен вспомнил, как на него подействовал тот образ, что он без спросу подсмотрел в памяти Каэри. Но, может, это лишь он такой впечатлительный?

Поэтому он просто перекинул то, что уже видел сам в память своих друзей. Эффект от этого разделенного с друзьями мыслеобраза превзошел все его ожидания. Вроде кельпи и драконы вполне себе хищные животные. Хищные-то хищные. К охоте и крови привычные. Только вот одно дело, когда выпотрошена добыча… а совсем другое, когда кто-то пытается чего-то там делать с тебе подобными. Пусть и в человеческой ипостаси. Ричард и Терсаль предпочитали ипостаси драконов, ну на крайний случай эльфов… Терсаль и кельпи мог обернуться, особенно если за окном шел дождь.

Поэтому Сиерлен не сразу понял, что случилось, когда Терсаль метнулся к окну и судорожно попытался его открыть. Что за тяга к путешествиям проснулась у Кельпи-дракона?

С трудом распахнув тяжелые ставни, которые в Академии было принято закрывать на ночь, Терсаль свесился из окна, и схватившись за подоконник двумя руками подставил голову и плечи падающему с неба потоку. Некоторое время шелест дождя заглушал странные, булькающие звуки за окном. И Сиерлен бы ничего не понял (мало ли зачем кельпи понадобился дождь) если бы Ричард не хмыкнул за спиной у Сиерлена и не произнес: «Ты бы лучше в ванную комнату, Салли! Вряд-ли дождь скроет то, что ты съел сегодня за ужином.»

Терсаль ничего не ответил, хотя просто ненавидел, когда его называли Салли. А булькающие звуки еще и усилились.

Как Сиерлен удержался от идиотского вопроса: «А зачем Терсаль открыл окно?», он и сам не знал.

Зато звуки рвоты мгновенно разбудили Каэри… словно она специально ждала, пока Сиерлен перекинул мыслеобразы о лечении своим друзьям.

Бросив быстрый взгляд в сторону Сиерлена, затем – в сторону звуков рвоты, Каэри тихо выругалась, и несмотря на некоторое замешательство в глазах от вида дракона в эльфийской ипостаси, но с оттенком кожи на лице, вполне подходящей для орков, и второго дракона непонятно зачем лежащего животом на подоконнике распахнутого окна совершенно точно пришла к правильным выводам о причинах разбудивших ее непонятных бульканьях. Но не причинах рвоты.

А три разных бокала с остатками жидкости и вовсе изумили человеческого мага.

– Вы что, настойку, что я для Сиерлена оставила, на брудершафт выжрали? Чтобы Сиерлену было не обидно? – хмыкнула Каэри, – И не настолько уж травяной сбор неудобоваримый, чтобы от него фонтаном рвало. Обычная восстанавливающая энергоканалы смесь…

И сразу сосредоточилась, внимательно рассматривая Сиерлена. Видимо что-то ее насторожило.

Сиерлен на всякий случай отодвинулся на противоположный край кровати. Слишком хорошо он уже изучил последствия таких сосредоточенных взглядов и такого «излишнего внимания» со стороны своей Избранной.

– Ричард, ты же сильный маг, почему ни ты, ни Терсаль меня не разбудили? – возмущенно спросила Каэри.

– Потому и не разбудили, что тебе нужно было восстановиться, – ответил Сиерлен, пока Ричард рассматривал узоры на обоях, делая вид, что вопрос Каэри не расслышал, а Терсаль убирал с физиономии следы «неадекватной реакции на визуальную информацию».

Сиерлен виновато покосился в сторону кувшина с настойкой: «Если бы Терсаль ушел в соседнюю комнату, Каэри бы мы не разбудили. А сейчас ее внимание сосредоточенно на мне и мне это совершенно не нравится. Это не тот насмешливый взгляд, который обычно предшествует сексу. Этот взгляд сосредоточенный и напряженный, который обычно предшествует неприятностям».

* * * * *

– Ну и что мне сейчас делать? – я устало вздохнула, придя к неутешительным выводам: трех драконов в одной комнате без присмотра оставлять нельзя. Даже если не передерутся, все равно проблем не оберешься. Вот как узнать, выпил Сиерлен настойку или драконы ее за окно вылили? А ведь Ричард казался взрослым и ответственным, когда я в полу сомнамбулическом состоянии попыталась объяснить ему и Терсалю, что настойку Сиерлену нужно принимать каждые два часа, если он не хочет остаться без магии из-за необратимого магического истощения.

И с операцией тянуть нельзя, но неясно, как поведут себя два других дракона, в случае если Сиерлен от операции откажется. Выгнать их скорее всего не получится, Сиерлен не позволит. То, что мой дракон сейчас в раздумьях о том, куда бы сбежать, и лишь ищет предлог для побега, сомнений не оставляет. Смотрит настороженно, кулаки сжал, дышит прерывисто… не знала б что он сейчас напитать портал для мгновенной телепортации да и поисковое заклинание не сумеет, слишком ослаблен, подумала бы, что решил сбежать… от греха подальше.

Мне тоже, если откровенно говоря не по себе. Ну не люблю я, когда пациенты так откровенно паникуют, а тем более ищут, куда б деру дать.

Да и вина за его нынешнее состояние на моем отце, точнее на отце настоящей Каэри, но поскольку мы махнулись телами, то теперь это мой отец тоже. Зато я успела спасти два клана драконов… но нам с Сиерленом от этого не легче, когда мне нужно на него надавить, я сразу вспоминаю, где я нашла моего дракона… в застенках моего дорогого папочки… сиятельного графа, любимца магической Академии, боевого мага, воссоздавшего Щит Академии, друга Императора и прочая и прочая. Ладно, метания оставляем. Если Сиерлен почувствует хоть малейшую слабину, он такую истерику мне устроит, мало не покажется. А с учетом того, что я не могу исключить вероятности, что истереть будет не один, а в худшем случае пять драконов… каждый по-своему… лучше слабину не выказывать.

– Ты! Набери воды и нагрей – рявкнула я ошарашенному моим командным тоном Терсалю.

– А ты – поможешь перетащить Сиерлена на операционный стол, – также громко пояснила я.

– Есть же заклинание левитации… – начал неуверенно возражать Ричард.

– Замечательно. Ты мне об этом заклинании обязательно расскажешь… а сейчас просто возьмешь за края вот эту ткань и поможешь мне перенести Сиерлена.

Ричард спорить не решился, но заклинание все же применил. А я быстро составила три заклинания, очистив обычную простынку магией, усилив магическое освещение и наложив малое парализующее на сердито ругающегося на драконьем диалекте Сиерлена.

– Ты не имеешь права что-то со мной делать без моего на то согласия! – возмущенно воскликнул Сиерлен, сообразив, что его пламенная речь на драконьем диалекте осталась без внимания по причине того, что главный оппонент драконьими диалектами не владел.

Я задумчиво перевела взгляд на Ричарда. Если с Сиерленом я еще могла справиться, то с двумя драконами в их основной форме, изучавших магию на тысячелетие дольше меня и Каэри – уже вопрос.

– В принципе Сиерлен прав, – неуверенно сказал Терсаль, – Спасать против воли запрещено, ведь тот, кого спасли становится должником жизни…

– На Истинную пару запрет не распространяется, – хмуро ответил Ричард, – оба связаны друг с другом, смерть одного влечет за собой смерть другого. Истинная пара имеет право спасать свою пару как считает нужным. Даже без его или ее согласия.

Сиерлен сообразил, что друзья выручать его не собираются, и попытался встать с операционного стола. Ну это уж дудки! То, что как пациент этот дракон был немножко буйный, я знала еще с того момента, когда он грохнул мое зеркало, чтобы увести из под носа кувшин и напиться до того, как я разрешила.

Попытка сбежать у драконьего оборотня позорно провалилась: слишком поздно Сиерлен заметил мое «малое парализующее», скинуть которое у него не получилось. И неудивительно – с учетом того, что Каэри с детства приходилось защищать свою лабораторию от любопытных рук потенциальных вандалов (*любимых младших братиков и сестричек) малое парализующее было одним из самых сильных заклинаний Каэри, а теперь и моих.

Неудачная попытка сопротивления вызвала у Сиерлена новый поток ругательств на драконьем, вогнавших в краску и Ричарда, и Терсаля. Но, видимо, призыв о помощи на них впечатления не произвел – авторитет лекарки, сумевшей справиться с драконьей лихорадкой был непререкаем среди драконов. И Сиерлен переключился на меня. Перед друзьями дракону все же было стыдно, так что на меня дракон решил «повлиять» телепатически.

Причем, если с Терсалем и Ричардом он явно ругался, то для меня решил «бить на жалость».

«Язык тела» в случае применения малого парализующего ограничен мимикой лица. Зато мимикой лица можно выразить очень многое! И нервы трепать (буде на то желание) тоже можно просто здорово! Желание трепать мне нервы у Сиерлена имелось.

Одним словом, помимо невнятного телепатического «Не надо! Не сегодня!» мне пришлось наблюдать полный спектр визуальных проявлений драконьего раздражения в стиле:

«мне страшно, причем это видят другие драконы, а ты ничего не понимаешь и тебе меня совсем не жалко!»

Глаза широко открыты, зрачки расширены, губы плотно сжаты и побледнели, тяжелое, прерывистое дыхание… больше похожее на сердитое сопение. На лбу биссеринки пота. Словно этого недостаточно, чертов дракон прикусил нижнюю губу до крови, и, кажется, даже не заметил этого. Выглядит – как человек в предшоковом состоянии. Умеет Сиерлен пройтись по нервам…

– Каэри, мне уже лучше, и все уже в порядке, магического истощения больше нет и тебе не обязательно…, – Сиерлен замолкает, словно пытается подобрать слова, которые должны меня убедить в том, что с ним «все в порядке», – Тебе не обязательно меня оперировать, – тихо добавляет дракон.

Взгляд глаза в глаза. Тихий голос Сиерлена что-то произносит на староэльфийском.

Мальчик… ну неужели ты надеялся, что если я не знаю староэльфийского диалекта, то я не узнаю одно из базовых заклинаний? Заклинание подчинения я с пяти лет знаю, при таких, как у меня родителях (*вернее Каэри, но ее память теперь и моя тоже) не узнать просто невозможно. Нехило Сиерлен испугался, если осмелился попытаться «приложить» заклинанием подчинения свою Истинную.

– Ты решил, что так и будешь с колостомой жить? – спрашиваю спокойно, словно и не заметила попытки магического подчинения.

– Ничего я не решил… мне просто страшно, Каэри, – ответ Сиерлена на грани слышимости… и взгляд растерянный и испуганный.

Вот за что мне такое наказание? Драку с моим отцом и графской челядью устроил Сиерлен, в застенки его бросил за сожженные манускрипты отец… а последствия всего этого разгребаю я.

И спать Сиерлена мгновенно с помощью магии сейчас не заставишь – дракон слишком взвинчен, слишком «на нервах». И что теперь делать?

То ли настойку драконы все же ухомячили втроем, то ли премедикация* на Сиерлена не оказала никакого действия. А ведь я эту настойку специально создавала для предоперационной подготовки раненых, у которых наблюдается магическое истощение!

Подключаю капельницу – если магически мне Сиерлена спать не заставить, то с помощью наркоза – запросто.

Беру мальчишку за руку, чтобы хоть немного отвлечь от предстоящей операции. Ладонь у дракона теплая. Вижу, что Сиерлен прекрасно помнит, что с помощью капельницы его можно заставить спать. И с наркозом дракон явно борется. Но тут уж «дудки, молодой человек… хм… дракон в человеческой ипостаси». Многокомпонентный метод качественно «вырубает» любого оборотня, даже тех, кто резистентен к магии людей – проверено не один раз. И на множестве всяких рас этого магического мира.

Взгляд дракона становится несколько расфокусированным, и через несколько минут Сиерлен устало закрывает глаза. Я проверяю дыхание, подключаю ЭКГ… выкладываю инструменты… и вздрагиваю, когда слышу тихие ругательства на драконьем диалекте.

Два дракона-оборотня за моей спиной тихо «обмениваются впечатлениями». И судя по их лицам с налетом «орчьего загара», зеленого, эти молодые люди операционную, в которую превратилась наша с Сиерленом комната покидать не собираются.

– Значит так, Терсаль, Ричард! Если вы собираетесь присутствовать при операции, то у меня к вам обоим есть требования, которые выполнять обязательно: во-первых вам запрещается отвлекать меня своими ругательствами, вы обязаны соблюдать минимальную гигиену и также обязаны не загораживать операционную лампу… (тут я сообразила, что ни Ричард, ни Терсаль что такое операционная лампа не знают) и пояснила: Вы не должны загораживать свет от магического заклинания!

Оборот в драконов тоже не приветствуется, так как для работы в операционной мне необходимо достаточно места, а два дракона в первой ипостаси для этой комнаты явно многовато. Оставайтесь в ипостасях эльфов или людей.

(Я не стала им говорить, что мне совершенно не улыбается увертываться от пламени драконов, вернувшихся в основную ипостась и «переволновавшихся» из-за того, чему будут свидетелями. Проще оговорить заранее запрет на оборот в операционной… может от этих светло-зеленых физиономий помощи никакой и не будет, но надеюсь, они хотя бы мешать не будут.

Драконы, походу, решили, что раз уж сбежать сразу у них не получилось, то их прямая обязанность поддерживать Сиерлена даже если он спит. Поэтому ругаться они перестали, зато у меня за спиной раздалось такое же недовольное прерывистое дыхание, которое обычно демонстрировал Сиерлен, когда ему что-то досаждало.

Реконструктивная колопластика* произвела неизгладимое впечатление на драконов – через несколько минут после начала операции я услышала за спиной глухой стук падающего тела и такое же приглушенное восклицание на староэльфийском. Походу, кто-то из этих драконьих оборотней потерял сознание от излишних впечатлений.

Отвлекаться на «находящегося в глубоком обмороке» драконьего подростка у меня не было никакой возможности. Но и оставлять дракона (Терсаля? Или Ричарда?) валяться на полу без сознания я тоже не могла.

Поэтому мысленно позвала золотого дракона и Вика. И не очень удивилась, когда они отозвались на мой мысленный зов.

– Каэри? Что случилось? Ты где? И где Сиерлен? Он с тобой? – мыслеречь у наследника Императора была громкой и вопросы сыпались, как из рога изобилия.

– Что случилось – не важно! Мы в нашей комнате. Я занимаюсь лечением Сиерлена, отвлечься не могу. А в комнате находится еще один дракон, без сознания. Помоги ему, пожалуйста.

Словарик:

Премедикация (*предоперационная подготовка лекарствами, включает обычно успокаивающие, сердечно-сосудистые, анальгетические препараты).

Реконструктивная колопластика – это оперативное вмешательство, в результате которого закрывается кишечная стома, обычно колостома или илеостома.

Глава 75

Осторожный стук в дверь меня не отвлек, я просто рявкнула: «Заходите, открыто».

Сиерлен на меня явно дурно влияет, я теперь в состоянии раздражения реагирую, как дракон.

Кто там зашел в открывающуюся дверь я не особо парилась. При одном драконе без сознания, валяющемся на полу и одном драконе – в сознании, к тому же когда этот дракон напуган и рассержен – любой потенциальный агрессор будет прожарен до состояния хорошего жаркого.

Поэтому я сосредоточилась на том, что необходимо сделать.

Операция была не настолько сложной, чтобы поведение Сиерлена можно было оправдать. Зачем он скрывал осложнения было не совсем ясно. Разве что мальчишка не совсем понимал последствия принимаемых им решений.

Одним словом… мне пришлось повозиться и понервничать, так как не обошлось без внутреннего кровотечения, видимо кто-то из челяди Императора или моего отца успел зацепить мальчишку тупым арбалетным болтом. И этот чертов дракон стоически молчал, не собираясь говорить о том, что загибается от боли.

Так что если бы не моя предусмотрительность с заранее подключенными капельницами и не врожденная магия пациента, все могло бы кончиться очень плохо. А так… Сиерлен по прежнему спал, я все еще возилась с раной, но мне уже было ясно, что опасность миновала.

Хотя я все равно была осторожна и внимательна: одно дело – такая операция в нашем времени в стационаре, с техникой и лекарствами двадцать первого века… и совершенно другое дело – операция после осложнений и неучтенного ранения в условиях средневекового мира магии.

Пока я оперировала Сиерлена, драконы бесшумно выволокли за дверь потерявшего сознание от излишних впечатлений собрата. А потом вернулись в комнату.

Вик тихо спросил меня не нужна ли мне еще какая-нибудь помощь. Но я уже накладывала швы. Поэтому поблагодарила и попросила принести воды. Мне, не Сиерлену. Пить хотелось страшно… и вполне возможно, это было отражение жажды моего дракона.

Теперь оставалось лишь надеяться, что хотя бы на этот раз обойдется без осложнений. Действие наркоза постепенно сходило на нет. Я задумалась о том, как мне удержать Сиерлена от того, чтобы он опять не устроил мне истерику по пробуждении. Пока я раздумывала, нужно ли мне заставить его спать или лучше разбудить и стоически переносить капризы раздраженного и испуганного драконьего подростка, Вик все решил за меня.

Вначале наследник Императора помог переложить Сиерлена в кровать, а затем создал достаточно совершенные сонные чары, оказавшиеся на редкость сильными. У каждой семьи Империи – свои тайны. Наследник Императора мог, оказывается, создавать сонные чары, способные заставить спать испуганного и раздражительного дракона.