Текст книги "Эвиал"

Автор книги: Юлия Галанина

Соавторы: Анна Клименко,Дмитрий Дзыговбродский,Михаил Балабин,Дмитрий Напольских,Нияз Абдуллин,Павел Фишман,Петр Марков,Ирина Антипова,Ринат Таштабанов,Сергей Завертяев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

Когда свет исчез, я увидел Хедина, стоящего над телом Узурпатора; в руках, хозяин замка держал длинный, широкий меч, цвета ночи. Бывший повелитель Эвиала, и неизвестно скольких еще миров, приподнялся на руках и, повернув голову, встретился взглядом со своим убийцей. Его лицо исказила гримаса гнева, и я увидел, как зашевелились его губы, но разобрать слов не смог. Дайрин, или кто там скрывался под его личиной, склонившейся над телом Люка, похоже, услышал и кинул быстрый взгляд на Хедина. Спустя мгновение оба подняли головы, и гном произнес три слова, которые на этот раз, я услышал:

– Неназываемый. Мы опоздали.

* * *

Последние цвета колыхнулись в воздухе и исчезли. В зале повисла гробовая тишина. Кто-то зааплодировал. Потом еще один. И еще.

Первой к кристаллам бросилось кресло Королевы Теней. За ней поспешили Король Рассветов и Хозяйка Радуг.

– Я хочу посмотреть битву за Обетованное без Хедина!

– Теперь моя очередь!

– Нет моя! Я хочу…

– Ты уже была! Пустите меня!

Черный стоял в углу с удивлением наблюдал за своим Поколением. Он не думал, что такая примитивная вещь как этот Строитель Миров способен настолько увлечь Новых Магов. Интересно, надолго ли еще эта игрушка удержит их внимание?Кто знает, но, по крайней мере, убивать их в ближайшее время ни кто не будет.

Нияз Абдуллин
ЦЕНОЮ СЛЕЗ

Осенний лес приветливо встречал двух странников. Высокий тип в чёрном плаще и на коне и парень среднего роста на сером ослике. В воздухе пахло остывающей после лета землёй и опадающей листвой. Этот аромат пьянил, как всегда пьянит он романтиков, подобно хорошему вину. Всадник в чёрном втянул в себя полные лёгкие прохладного воздуха, потянулся и сказал:

– Чувствуешь, Папус? Не можешь не чувствовать.

– Чего, милорд? – Юноша непонимающе уставился на своего господина.

– Осень пришла, дурачок.

– А-а, – протянул юноша. Он слез со спины ослика и побрёл пешком, держа животное на поводке.

– Не понимаешь ты, Папус, романтики, – укоризненно покачал головой чёрный всадник. – Прав я, Трубадур?

– Иа-иа! – Отозвался ослик, смешно кивая головой.

– Видишь, Папус, даже глупая скотина со мной согласна.

– Ещё бы ей не согласиться, когда имеешь дело с Вами, милорд Азраил. Вы же – некромант.

– О, – махнул тот рукой. – Брось! Какое Трубадуру дело до того, кто я? Просто он понимает природу. Он её чувствует.

– Так же, как и мертвецов неупокоенных.

– Эт-точно, Папус. Зомби он за версту чует. Хлеб свой не зря ест. Кстати, – некромант указал рукой вперёд. – Приближается его очередная возможность доказать нам свой талант и не дать нам умереть с голоду.

На выходе из леса виднелся как нос шпиона из кустов краешек города. Название странников сейчас интересовало меньше всего. А знать они хотели перво-наперво, есть ли там кладбище. В последнее время упокоение восставших мертвецов стало для них способом заработать на жизнь, нежели исполнением их священногодолга некромантов. Избавления Эвиала от неупокоенности. Трубадур издал радостные звуки и затряс своей ушастой головой, чем заслужил неодобрительный взгляд коня некроманта. Сэр Ательстан, словно старший наставник, давал ослику понять, что скотина порядочная, буде она таковой является, не станет в открытую эмоций своих выказывать. Тем более, вперёд хозяина своего. Но, поскольку Папус, вроде как радоваться прибытию в город и не собирался, Трубадур разрешения на проявление эмоций своих дожидаться не стал. К его мышиного цвета бокам была привязана поклажа странников: чёрная пузатая сумка с инструментами некроманта и лакированный деревянный ящичек вытянутой прямоугольной формы футов пять в длину. И животное, похоже, не смотря на всё свое приличие и чувство долга перед хозяевами, стремилось как можно скорее избавиться от надоедливой ноши. Тем более что та ужасть как бока уже натёрла, что б её… ох, приличные ослы так не думают!

Войдя в городские ворота, некромант и его спутник первым делом решили отправиться к коменданту. Прохожие то и дело косились на них, бормоча что-то под нос. Рука Папуса время от времени дёргалась, так и норовя схватить лакированный ящичек. А что там внутри, предстояло узнать всем недовольным. Особенно во-он тому мужику в кожаной безрукавке, который пялится на парочку странного вида гостей. Но тот, словно прочтя мысли Папуса, сам стал приближаться к странникам.

– Добрый день, милейшие, – пробасил, что сплюнул, он. – Куда путь держите?

– И вам дня доброго, – Азраил как обычно взял на себя роль дипломата, не полагаясь на молодую горячность Папуса. – Только путь в последнее время сам нас держит и ведёт, куда ему заблагорассудится. Но сейчас, коли уж мы в ваш славный город прибыли, то хотели бы к коменданту наведаться.

– Ну, не такой уж наш город и славный, – ухмыльнулся мужик. – Это вы, я думаю, сами узнаете, если на пару дней здесь задержитесь. А комендант – вон тама, – он указал узловатой рукой на крепкий бревенчатый дом в конце улицы, – ступайте, отец Конрад вас примет.

Отец Конрад, вот так. Инквизиция. Некромант приуныл. Им здесь делать нечего. Магия Спасителя в последнее время и так неплохо справлялась с восставшими мертвецами. Видимо, серые нашли свой способ упокоения кладбищ. Что это был за способ, Азраил выяснять не хотел, да и некогда было.

– Инквизиторы, – выдохнул Папус. – Что делать будем, учитель?

– Пока что предлагаю отдохнуть. Вот видишь, – сказал Азраил, слезая с коня. – Наш мордастый провидец и тот согласен – вспомни, как он прибавил ходу перед самым въездом в город. Иногда меня досада берёт, почему мой конь никогда не выражает такой же солидарности со мной!?

– Может, нам стоит поменяться? – Вполне серьёзно предложил Папус.

– Знаешь, я уже как-то об этом подумывал. Но мой конь, сэр Ательстан, высказался категорически против. Аргументировал он это тем, что ты, Папус, редко моешься, и он боится подхватить от тебя блох. – Папус шутку не оценил. Зато сэр Ательстан выказал своё полное согласие, огласив всю улицу своим громоподобным ржанием.

– И так, судари, какова же цель вашего визита в город наш, – спросил отец Конрад, видный мужчина с огромными кулаками, похожий больше на кулачного бойца, нежели на священника. С гусиным пером, тем не менее, управлялся он вполне ловко.

– Видите ли, преподобный отец Конрад, – как обычно начал вести переговоры Азраил. – Я некромант, зовут меня Азраил. А вот этот милый юноша – мой помощник, подмастерье, и зовут его Папус.

– Папус? – Поднял брови отец Конрад. – Что-то знакомым кажется мне это имя. Где-то ведь я его слышал. Впрочем, не важно. Насколько я помню, ничего противозаконного. Так в чём же цель вашего визита?

– Некромантия, преподобный отец Конрад. Вы, вероятно, наслышаны об указе, изданном совместно ректором Академии и главой Инквизиции три года назад «О разрешении проведения ритуалов некромантам…»?

– Да, я в курсе. Это произошло после событий в городе Лаамрат, который в результате событий оных сгорел дотла.

– Именно, преподобный отец Конрад. Так вот, мы…

– Вы нам здесь без надобности, господа некроманты. – В лоб и без обиняков заявил отец Конрад. – Так что, можете не задерживаться здесь и продолжать ваш путь.

– Мы хотели бы задержаться здесь на пару дней. Просто передохнуть.

– Хорошо. В вашем распоряжении таверна «Пивная бочка». Это если вы… кхм!.. не желаете расслабиться. А так… в «Дикую орхидею» можете заглянуть.

– Спасибо. – Поначалу Азраилу показалось, что он ослышался: инквизитор предлагает ему пойти к блудницам! Но всё же решил не переспрашивать. – Думаю, обойдёмся без «расслабиться». Идём, Папус.

– Осинки, – сказал Папус уже в дверях.

– Что? – не понял инквизитор. Но двое некромантов уже вышли.

Устроились, как и было предложено, в таверне «пивная бочка». Заведение оказалось приличным, а пиво, в честь которого, видимо оно и получило своё название, – не очень. Впрочем, странники напиваться не стремились. Едва оказавшись в отведённой им комнате, они принялись разбирать свою поклажу. Некромант расстегнул замки на своей сумке. Свету масляной лампы явлены были медные астролябия, циркуль, компас, жаровня, щипцы и прочая утварь. Папус же с превеликой осторожностью и почтением раскрыл свой лакированный ящичек. В нём оказались недлинный, тонкий меч, блестевший белой сталью клинка в слабом подрагивающем свете лампы, кинжалы – длинный, короткий и средний – все разной формы, от прямого до волнистого. Следом показался складной лук. Последними на кровать легли орионы – метательные звёзды. После проверки снаряжения, оказалось, что оно было в идеальном состоянии. Некромант и его ученик знали это превосходно, но делать им всё равно было нечего.

– Схожу проверю, как там Трубадур и сэр Ательстан, – сказал Папус, вставая с кровати. – Заодно закажу чего-нибудь ужин.

– Только пива не надо. – Бросил ему вслед некромант.

– Да, учитель.

– И постарайся, если что, сохранять нейтралитет.

– Что?

– Терпение и сдержанность. Если, конечно, претензии не к тебе будут относиться. А то знаю я твою героическую натуру заступника. Мы здесь чужаки, а их вмешательства никто и никогда терпеть не собирается.

– Понял, учитель.

Папус мог по праву называть Азраила своим учителем. Последние три года своей молодой жизни он провёл под его покровительством, постигая тайны чёрного искусства некромантии. Но в первую очередь ему приходилось быть воином, что, впрочем, у него получалось довольно неплохо. Правило одного дара не позволяло быть одновременно магами или воинами. Так что в команде у них было строгое разделение труда. И это себя полностью оправдывало. В случае чего, если не действовала магия Азраила, в дело вступал меч Папуса, на диво хорошо крамсавший неупокоенную плоть. И такой парень был на вес золота. Красного салладорского золота. Но самое большое достижение юноши (по мнению его учителя) было то, что он, наконец, освоил грамоту и азы изящной словесности. Папус ворчал, что это, дескать, некромантам ни к чему, но… учился прилежно.

Внизу в гостиной народу оказалось итак не много, а как только показался Папус, пусть и мимоходом, всех как ветром сдуло. Хозяин таверны косо глянул на Папуса и спросил так осторожно:

– А вы, простите, сударь некромансер, на долго ль?

– На пару дней, – ответил Папус, пытаясь вспомнить, когда это он сообщал всяким там трактирщикам, что он такое есть. – А что? Беспокоим ваших постоянных клиентов?

– Да не то чтобы… – хотел было сказать трактирщик, но Папус уже вышел на улицу, не обращая внимания на толстого труса. – Хм! – Хозяин таверны покачал головой.

На улице Папус первым делом глянул на небо. Было чуть пасмурно, но дождя не предвиделось. Для этого ему не ребовалось и чутьё мага. Хоть и был он некромантом, но магией не обладал. Его меч вполне заменял ему посох.

Значит, дождя не предвидится. Хорошо. В конюшне, где хозяин разместил ослика и коня, всё было в порядке. Свежая солома устилала пол, а в яслях было достаточно корма.

– Иа-иа! – Приветствовал Папуса ослик.

– Да, да, приятель, – кивнул юноша. – Я тоже рад тебя видеть. Вроде, у вас тут с сэром Ательстаном всё в порядке? – Папус осмотрелся в конюшне ещё немного: седло и упряжь коня учителя были размещены на подобающем месте, а поводок Трубадура примостился рядом, словно птенец под крылом матери. Внезапно острый слух воина подбросил ему пищу для размышлений – в конюшне не было больше никаких других лошадей, и топота вводимой новой лошади он не слышал, но кто-то позади произнёс совсем уж по-хозяйски:

– Хорошая кобылка, дорогого стоит.

Папус обернулся. На входе в конюшню стояли трое. Первого юноша узнал. Это был тот самый мужик, что указал им с учителем путь в комендатуру. А ещё предупредил, что город этот не такой уж и славный. Двое других были самыми обычными на вид городскими жителями. Ничем не примечательные. Только рожи, пожалуй, чуть противнее и гнуснее. А ещё чуть наглее. Чем у разбойников. Потому как здесь они под защитой закона, в отличие от людей с большой дороги.

– Вы пришли поинтересоваться, хорошо ли мы устроились? – с самым невинным видом спросил Папус. – Спасибо, хорошо.

– Нет, – сказал один из пришедших «поинтересоваться». – Пришли узнать, что вы за чучела такие. По какому праву разъезжаете тут, страх на людей наводите.

– Ничего не попишешь, мы – некроманты. Работа такая. – Папус сделал шаг по направлению к выходу, но проход ему заградил то самый мужик в кожаной безрукавке.

– А у нас другая – город охранять. Убирались бы вы отсюда. И как можно скорее, – на сколько это было возможно при его роже вежливо проговорил мужик.

– Простите, но мы хотели бы передохнуть с дороги. А вот уж потом и отправимся в путь.

– Нет, вы отправитесь в путь сейчас, чёрные, – сказали остальные двое хором. Все трое попытались навалиться на Папуса, но он только отошёл чуть назад, ловя среднего в их ряду за протянутые руки, присел. Увлекаемый собственной скоростью «блюститель порядка» сыграл роль подножки для двоих своих подельников. Все трое рухнули в солому. Некромант отряхнул руки и пошёл к выходу, аккуратно переступая через тела.

– Кстати, – обернулся он. – Животных наших лучше не трогайте.

Папус вернулся в комнату, по пути заказав трактирщику ужин. Тот с чем-то плохо скрываемым под маской безразличия пробормотал что-то насчёт хорошего качества местной кухни и старательности поваров.

– Можешь не говорить, – сказал учитель, лёжа на кровати, как только Папус вошёл в комнату. – К тебе пристал тот самый тип, что встретил нас на въезде в город. Надеюсь только, что ты был милосерден и терпелив.

– Трудно быть милосердным и соответствовать образу чёрного мага, учитель, – пожал плечами Папус.

– Так старайся. Чему я тебя учу?

– Не во мне дело, милорд Азраил. Дело в том, что мы всегда будем оставаться чёрными магами для людей, даже если организуем благотворительную миссию для всех бездомных кошек Эвиала.

– Эт-точно. Тогда они просто подумают, что мы готовим кошачий гримуар. – Оба расхохотались в голос. – Так что там насчёт ужина? А то я голоден как сама Тьма до крови младенцев, – Азраил скорчил мерзкую рожу и ощерил оставшиеся у него зубы. Он был уже не молод, к тому же в своё время, ещё не поступив в Академию, перенёс цингу, так что тех у него оставалось не так уж и много. Папус всегда диву давался, как учителю удаётся не шепелявить.

– Учитель, прошу Вас, не поминайте Тьму, нашу хозяйку, такимобразом.

– Ты прав. Следы побоищ прошлых лет свежи ещё в воспоминаньях. Тогда нам плохо пришлось. Всему Эвиалу плохо пришлось. До сих пор подметаем за Хальфбальдом1. И Сидом Бреннерским2.

– Ну, учитель, неизвестно ещё, чем был движим барон Бреннер, – возразил Папус.

Андреас Хальфбальд, маг одержимый Тьмой. Или чем-то, принявшим образ Тьмы, хозяйки некромантии. Тогда Хальфбальд тридцать лет творил свой огненный ритуал пришествия той сущностив Эвиал. Он убивал всех, кто попадался ему на пути, сжигал целые города, не оставляя камня на камне. Но никто не мог выследить его. Даже многоопытные маги. Инквизиция была в отчаянии. Её глава, отец Мариус подписал указ о найме боевых магов. Только в последние три года огненного террора наёмникам удалось выйти на след Хальфбальда. Они настигли его в городе Лаамрат. Была битва. В живых остался только один из них, Джеральдо Армфрай. Но и он оказался в плену магии сущности. Только объединённые усилия Инквизиции и ордосской Академии Высокого Волшебства помогли остановить распространение этой заразы. Последствия же тех лет только начинали проявляться в нынешние дни. Мёртвые вставали из могил везде, где свершал свои убийства Хальфбальд. И не только. Неупокоенность словно моровое поветрие распространялось и на другие кладбища. Все вспомнили о факультете малефицистики, а именно о некромантах. До того их просто терпели. Но теперь…

– Святая Инквизиция в последнее время тоже не отстаёт, – напомнил Папус. – Интересно, правда, так ли эффективна в нашем деле магия Спасителя.

– А ты возьми и последи за ними, Папус. Чего проще, а? – усмехнулся учитель. – Но это я шучу. Не вздумай.

Вот только Папус в который раз шутки учителя не оценил. Он тем временем подошёл осторожно и бесшумно с кошачьей мягкостью к двери. И без размаха пнул по ней – благо та открывалась наружу. Папус мгновенно оказался в коридоре и увидел, что по нему кубарём катится трактирщик. Подслушивал гнида.

Папус вернулся в комнату:

– Уходим, учитель, – резко сказал он, хватая свой ящичек.

– Зомби тебя возьми, Папус, не можешь ты разобраться с делом по уму, – кряхтел Азраил, таща свою сумку. – Как я понимаю, мы теперь – в «Дикую орхидею».

– Ага, вот только «расслабиться» нам, похоже, не дадут.

Выбегая на улицу, Папус заметил злополучную троицу из конюшни. Все трое были, мягко говоря, не в лучшем состоянии. По всему было видно, что совет юноши не трогать коня и осла они проигнорировали. Один из них хромал. Второй, скрипя зубами, как несмазанная дверь, держался за промежность. Третий… а этого те двое вообще тащили на себе. Азраил же не обратил на них никакого внимания.

Уже вечером, устроившись в «Дикой орхидее», странники нашли таки время перекусить. Ужин оказался вполне сносным, и они решились заказать ещё по порции. Перед сном Папус предложил учителю выставить охранные заклинания. Тот отказался, сказав, что его потом всю ночь кошмары мучить будут.

– А на кладбищах Вас кошмары не мучают, учитель? – передразнил его Папус.

– Ну, хорошо. Но только не охранные, а упреждающие.

– Сойдёт, – кивнул Папус. – Если только нам в еду не подмешали снотворного. Что-то больно сильно меня в сон клонит.

– Нет, – зевнул Азраил. – Я бы почувствовал.

В дверь постучали.

– Войдите, – ответил Папус.

Дверь открылась. Вошла молоденькая девушка старенькой профессии. И даже очень старенькой. Такой вывод Папус да и, пожалуй, его учитель сделали по её броскому макияжу, откровенному платью и весьма фривольному поведению. Она прошествовала в комнату и, видимо, брезгуя старым хрычом Азраилом, устроилась на коленях Папуса. Что ещё сказать – дикая орхидея.

– Меня прислал к вам хозяин, достопочтенный Пирс, – промурлыкала она.

– Настолько достопочтенный, что заставляет заниматься такой гадостью таких молоденьких и хорошеньких девочек? Сколько тебе лет?

– Я вам не нравлюсь, – прозвучало это довольно искренне, но заезженно.

– В общем, да, – другого способа избавиться от неё Папус не видел. Куртизанка встала и, насупившись, вышла. Честное слово, Папус видел, как бродячие актёры изображают эмоции куда лучше. – И скажи своему достопочтенному Пирсу, чтобы не вздумал нам мальчиков присылать, – крикнул он вслед блуднице.

Усмехнувшись, милорд Азраил встал с кровати и подошёл к двери, прихватив из угла комнаты свой посох. Он проверил замок – простая металлическая щеколда. Сойдёт. Некромант закрыл дверь и принялся выстраивать заклинание. Он прошептал формулу, провёл рукой по замку и по всему периметру двери. От его ладони отделилась серая дымка – уши и голос праха. Они известят спящих, если кто-то попытается подойти к их двери слишком близко. Тем бы всё и ограничить, но воображение старика разыгралось, и он выставил стража-фантома – здоровенного скелета в обломках доспехов и с ятаганом в костистой руке. Пустые глазницы его пылали зелёным огнём, а в щели между редкими, как у самого Азраила, зубов пробивалось призрачное пламя. Не издав ни звука, «страж» прямо сквозь дверь вышел в коридор.

– Ну, учитель, и кто это там у нас говорил о кошмарах? – саркастически произнёс Папус. – Бьюсь об заклад, что к ночи отсюда съедет добрая половина постояльцев. А вслед за ними и мы – за нарушение порядка и вмешательство в частное предпринимательство местных воротил.

– Не бойся, Папус, стража можно будет увидеть, только если подойти на расстояние комариного укуса. Вплотную то есть.

– Тогда я спокоен. – Папус раскрыл свой ящичек и достал из пристроенного к крышке тайничка сшитые листки пергамента. Разложил их на кровати и принялся внимательно изучать.

– Трактат о воинских искусствах, – не спросил, но утвердил Азраил. – Где ты остановился?

– На третьей главе, – ответил Папус, не отрываясь от чтения. – «Об использовании силы меча противника».

– Похвально. Но, умоляю, сделай милость – не упражняйся, когда я в комнате. А тем более, когда я сплю. От тебя всегда веет такой Силой, что спокойным может оставаться разве что бревно на другом конце Эвиала.

Папус не ответил. Он углубился в чтение. Этот манускрипт достался ему от того самого некроманта, что пристроил его к Азраилу. Откуда тот малефик взял его, он не сказал. Просто отдал и всё. Вместе с ящичком. Это было всё, что осталось Папусу от его благодетеля. Он даже имени его не знал. Никто, даже сам некромант, не называл его. Одни боги знают, может, так его и звали – некромант?

Сон наконец-то сморил и его. Он сам не заметил, как плюхнулся на кровать. Манускрипт свернулся сам собой и уютно пристроился где-то под боком у Папуса. Крышка ящичка захлопнулась, слегка щёлкнув замком.

Папусу приснился сон. Впервые за долгое время.

…Это была окраина деревни. Не его, не Осинок. Её бы он узнал даже во сне. Какое-то захолустье. Телега с впряжённой в неё худой как жердь кобылой. В телеге сидят двое: мужчина, крепкий, сбитый, и женщина. Женщина выглядит не очень-то здоровой. Она бледна. К груди она прижимает какой-то свёрток. Этот кулёк тряпок шевелится. Ребёнок, подумалось Папусу. Куда же тогда его везут? Телега огибает окраину леса. Плавно, словно кусок масла по сковородке скользит она вдоль кустов и редких деревьев. Уже невдалеке виднеется символ – перечёркнутая стрела на крыше деревянного строения. Это церквушка. Люди доезжают до неё. Их встречают с распростёртыми объятиями. Высокий и статный как корабельная сосна служитель Церкви выходит к супругам навстречу. Он бережно принимает ребёнка у них из рук и ведёт внутрь церквушки. Там уже всё готово, и их ждут с нетерпением, с каким ждёт жених своей первой брачной ночи. Только страсти не видно в глазах присутствующих, но лишь благоговейный страх. С десяток бритых голов опускается в поклоне. Священник подносит ребёнка к купели и раздевает его. Папус чувствует, что в помещении прохладно. Чувствует это и ребёнок. Он плачет. Священник поднимает его высоко на вытянутых руках прежде, чем начать ритуал. Папус ощущает присутствие чего-то непонятного, но знакомого. И это что-то исходит от ребёнка. Это мальчик. Он плачет. Плачет. Плачет. Плачет. По его щекам скатываются слёзы. Крупные. Очень крупные. Слишком крупные. Плачут и все присутствующие. Священник опускает ребёнка к купели. Но тут происходит нечто. Младенец, будто не соглашаясь с всеобщим решением, за неимением других способов пускает струю прямо в лицо священнику. Тот в шоке, но продолжает держать на руках младенца. Поворачивается к родителям. Мать падет в обморок, отец просто стоит и молчит. Светлое лицо священника омрачается, как будто струя младенца кислотою стёрла всё, что может быть в нём доброго…

Папус проснулся, дико хохоча. Хохоча как блажной, ползающий по рыночной площади и глаголющий о пришествии Царствия Спасителя. От сотрясающих стены комнаты громовых раскатов, долетавших из глотки Папуса, проснулся Азраил.

– В чём дело, мальчик мой? Уже утро? – он протирал глаза, но делал это скорее по привычке – он умел просыпаться мгновенно без сонной мути.

– Нет, – Папус еле сдерживал коней. – Мне приснился сон. Забавный, как коза на льду.

– С удовольствием посмеюсь с тобой завтра утром. А сейчас неплохо бы выспаться. Мы весь день промозолили зады в сёдлах, и я не поверю, если ты скажешь, что отдых тебе нужен как верблюду варежки.

– Верблюд? А что это?

– В общем-то, это просто идиома. Но, вроде как, имеется такое животное в Салладоре. Пару раз видел, как проходили их купцы караванами через земли Эгеста. С верблюдами. Спи. – Учитель зевнул так, что его челюсть щёлкнула как тетива об нарукавник лучника.

Папус снова лёг в постель. На сей раз, обошлось без снов.

Утром двое некромантов проснулись бодрыми и хорошо выспавшимися. Движение в коридоре говорило о том, что пора спускаться вниз к завтраку. Хозяин «Дикой орхидеи» вполне терпимо отнёсся к некромантам. Поэтому они подумали, что в общей гостиной не станут смущать постояльцев и прочих посетителей своим видом, да и вообще присутствием. Но как только они отворили свою дверь, в коридоре на этаже моментально поднялся дичайший, как лесной вепрь, крик ужаса. В проходе стояла дамочка и с глазами величиною с плошки указывала на что-то рядом с некромантами. Азраил запоздало вспомнил и обернулся. Там, как и следовало ожидать, стоял «на вахте» тот самый скелет.

– Ах ты, боги, боги, – покачал головой Азраил. – Простите, сударыня. Сто тысяч извинений. Я просто забыл снять упреждающее заклинание. Сам же его и задел.

– Ч-что?! – Возбуждёние никак не покидало даму, она всё продолжала стоять и таращиться на дверь комнаты некромантов, хоть скелета там уже и не было – Азраил его убрал. Её продолжала бить крупная дрожь, и на подходе был новый приступ паники со всеми вытекающими.

– Успокойтесь, сударыня, успокойтесь же. Я убрал его. Папус, – Азраил понимал, что надо было что-то сделать. И немедленно. – Проводи милостивую госпожу вниз и угости её чем-нибудь за наш счёт.

– Да, учитель. – «Ведь мы, проклятье, такие богатые, что можем позволить себе угощать всяких там крикуний и неженок», – хотел было сказать он, но воздержался.

Когда Азраил спустился в гостиную, «милостивая госпожа» уже допивала третий бокал вина. Папус видел, что руки её больше не дрожали, движения стали увереннее, но пила она всё с той же скоростью и охотою. «Да что б тебе бездонной бочкой стать», – ругнулся про себя юноша.

– Ну, как Вы себя чувствуете? – с участием опытного ростовщика спросил учитель.

– Лучше, – ответила дама. – А оно… всё ещё там?

– Ага, – гыкнул Папус. – Забралось к Вам под одеяло и ждет, не дождётся приласкать Вас перед сном. Вечным сном. – Дама при этом выронила бокал, но Папус успел поймать его перед самым падением на пол. Не хватало им ещё и разбитую посуду платить.

– Не слушайте его, он сам слегка не в себе от происшедшего, – закудахтал Азраил, глянув уничтожающе на ученика. Тот скорчил невинную мину: мол, сама нарвалась, не надо было пить на наши деньги.

– С-спасибо, – пробормотала дама, встала и ушла.

– Нам, пожалуй, следует последовать её примеру, милорд Азраил, – заметил Папус, подвигая учителю тарелку с завтраком. – И мои шуточки здесь ни при чём. В этом городе сильно влияние Инквизиции. Надо бы только сориентироваться, где мы.

– По карте, – прошамкал учитель, – мы не далеко от Ордоса. Так что Инквизиция нам здесь как бы и не страшна. Иначе бы нас отсюда сразу же взашей выгнали. А так хоть ты на колокольню залезь и сыграй там чего на колоколах, они тебя самое большее скрутят и в Академию доставят. Но больше, чем официальных извинений не потребуют. Договор, понимаешь.

– Не понимаешь, – Папус закончил есть. – Вообще я этих дел между магами и Церковью не понимаю. Сплошные интриги. Неровен час – запылают костры. Инквизиция нас терпит только потому, что мы, малефики, пока избавляем Эвиал от неупокоенности. Но и у них сейчас имеется свой способ…

– Мы с тобой уже говорили на эту тему, мальчик мой, – отмахнулся Азраил от нежелательной темы как от назойливой мухи. – Даже слышать об этом не желаю. У них свои методы, у нас – свои. Лучше сходи проведай Трубадура и сэра Ательстана.

– Да, учитель, – Папус вздохнул и с видом приговорённого к эшафоту побрёл в конюшню.

Конюшня при «Дикой орхидее» ни чем не отличалась от конюшни при «Пивной бочке». Ослик и конь выглядели вполне довольными, поэтому Папус с чистой совестью решил прогуляться по городу. Здесь он не встретил ничего необычного, кроме обилия серого цвета. И дело было, отнюдь, не в наступившей осени, а в том, что населённый пункт сей был буквально оккупирован инквизиторами и экзекуторами. Странно было это, даже если учесть, что наличие поста Инквизиции было объявлено обязательным для каждого мало-мальски развитого городишки. То ли город этот был просто развит не в меру, что инквизиторов здесь развелось выше башни, то ли был он объявлен местом паломничества.

Плюнув не всё это, Папус продолжал неспешно прогуливаться, стараясь не обращать внимания на косые взгляды серых.

«Нравлюсь я им, что ли, – подумал он. Мимо прошла ещё одна парочка, также одарившая Папуса недвусмысленным взглядом. – А эти двое, похоже, просто ищут третьего нелишнего. Носы уж больно у них красные».

Но, просто нельзя было не обратить внимания на то, что все инквизиторы и экзекуторы двигались в одном направлении. Папус решил проследить. Он свернул в какой-то переулок. Тихонько как это делает котяра, забравшийся в хозяйский погреб со сметаной, он стал следовать за ними обходными путями. Инквизиторы шли по главной улице, в то время как Папус старался не отставать от них, пытаясь не заблудиться между домами. Выглядывая каждый раз из-за угла, Папус видел только серые спины и головы в капюшонах. Пару раз кое-кто из них оборачивался, но к тому времени юноша успевал спрятаться.

Наконец, вся процессия, а иначе это массовое сборище назвать было нельзя, выстроилась на одной тропиночке, ведущей куда-то за пределы города.

«Откуси мне уши зомби, если я не догадался, куда они идут, – решил Папус, продолжая двигаться, но уже от дерева к дереву. За одним из кустов орешника Папус, остановился, так как встала и сама процессия. – Так и есть», – в щель между серыми спинами Папус разглядел традиционную оградку с изображением символа Спасителя. Они пришли на кладбище.

Следить дальше не было возможности. Инквизиторов собралось столько, что казалось, будто природа утратила свои прочие цвета, кроме серого. Как не терзало его любопытство, Папус всё же осторожно, как и всегда, стараясь не шелестеть опавшей листвой, стал пробираться в обратную сторону.

Как только он добрался до города, а там – до «Дикой орхидеи», то первое, что он увидел, был его учитель в компании той самой юной блудницы, что заглядывала к ним накануне. Они мило болтали. При чём девица вполне комфортно устроилась на коленях Азраила. Челюсть Папуса отвисла, а ноги направились к стойке, где и сидели учитель с блудницей.

– А, Папус, ты вернулся, – подмигнул старый некромант ученику. – Долго же ты ходил. Не думал, что ты находишь приятным осмотр конюшен. Или тебе просто нравиться общаться с Трубадуром? А может с сэром Ательстаном? Хе-хе!

– Учитель… – промямлил Папус.

– Да, кстати, Берта, познакомься: Это Папус, мой ученик. Папус, это Берта, моя новая знакомая.

– А кто такие сэр Ательстан и Трубадур? – приподняла кокетливо бровь Берта.

– Это наши конь и ослик соответственно, – ответил ей Азраил. – Тебе стоит непременно с ними познакомиться.