Текст книги "Дорога к несбывшейся мечте (СИ)"

Автор книги: Юлия Балашова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

  – Почему же? – не смотря на меня, спросил он. Я видела, как его лицо принимает недовольные черты. Глаз хоть и не видела, но ореол вокруг молодого артиста словно потемнел.

  – Она старается, но выходит отвратительно, – выдала я своё мнение по поводу выступающей.

  – Ты судья?

  Я опешила. Что за вопрос?

  – Нет.

  – Может ты преподаватель?

  С ума сошёл?

  – Нет.

  – Тогда у меня остаётся последнее предположение. Ты музыкант? – На этом вопросе Ефим всё же одарил меня своим вниманием, повернувшись.

  – Ты же знаешь, что нет.

  – Тогда почему ты её судишь? – на лице парня откуда-то возникли глубокие скулы, он словно повзрослел на глазах.

  – Не знаю. Мне показалось, она не умеет петь. Я бы на её месте постеснялась выходить на сцену перед всем городом, – постаралась оправдаться перед музыкантом я. Почему-то его слова задевали.

  – Во-первых, Саш, ты не на её месте. Во-вторых, стеснение это лишь маленький рычажок в голове, и однажды тебе придётся его переломить. Если до конца жизни продолжать испытывать это чувство, ты никогда не станешь той, которой видишь себя в своих мечтах. И, наконец, в-третьих, женщина счастлива, исполняя самую обычную песню. Ей не нужна поддержка и одобрение людей, она знает, что рада своему выходу на сцену, и этого вполне достаточно. Во всём происходящем неважно твоё наслаждение её пением, важно то, как она наслаждается собой, – поведали мне как необразованной и глупой дурочке.

  Ефим говорил жёстко, хлестал меня словами как крапивой по лицу, и не испытывал неудобства. Ему было важно донести свою мысль, и мысль верную. Он заворожил меня и моё внимание парой фактов, и уже было сложно с ним спорить.

  Слыша его серьёзный тон, мне стало стыдно за то, что я натворила. Я подставила Ефима. Сейчас его вызовут, и парню придется, исполнить свою песню на английском, и люди, может не все, но молодёжь точно поймёт кто перед ними. Вначале они удивятся, станут отрицать, но в итоге артиста слопают с потрохами.

  Когда прозвучало имя Ефима из списка участников, он улыбнулся мне и направился к сцене. Я сломя голову бросилась за ним. Но, к сожалению, потеряла из вида, народу было достаточно много, и когда я прибежала к двери, ведущей за сцену, меня никто впускать, естественно не стал.

  Ощущая себя последней идиоткой на Земле, я встала в первых рядах, кое-как протиснувшись вперёд, и ждала Ефима. После того что может сейчас случится он возненавидит меня. И я себя тоже.

  Когда он появился на сцене без кепки и солнечных очков, сердце мою упало в пятки. Что творит?

  – Всем доброго дня народ, – прокричал Ефим в микрофон, как делал это на своих концертах.

  Люди с недоверием взирали на артиста, но рядом со мной стали шептаться.

  – Это что Оберон?

  – Вряд ли.

  – Точно он, смотри.

  – Что Оберон забыл на обычном празднике?

  – Может это сюрприз от организаторов?

  Ага, от них. От меня лично вам сюрприз девочки.

  – Как ваше настроение? – выкрикнул он.

  Подростки быстро прочухали что к чему и завопили артисту в знак приветствия.

  – Я не планировал того что сейчас произойдёт, но вы же узнали меня? – на сцене был не Ефим, перед людьми выступал Оберон.

  – ДА! – прокричали ему в ответ фанаты.

  Более пожилые и люди среднего возраста мало что понимали в происходящем, но кажется, постепенно догадывались. Одна я стояла как столб и смотрела на Оберона, ожидая, когда он одарит меня своим убийственным взглядом. Но музыкант каждый раз как я пыталась поймать его глазами, игнорировал. Меня для него будто и не существовало вовсе.

  – Оберон, – крикнула визгливая девушка откуда-то сзади.

  – Мы тебя любим!

  – Спой нам!

  На каждый выкрик я реагировала как запуганная лань. Что происходит? Что Ефим задумал? Зачем ему так поставляться самому? Выйди он на сцену в своей кепке, может, его и не узнали бы.

  – Узнали, я вижу. Ничего от вас не скрыть, так назовите моё имя, пусть оно станет для вас ничуть не хуже чем мёд на этом фестивале, – прошёлся он вдоль сцены и вытянул руку с микрофоном, чтобы его фанаты сделали то, о чём артист их попросил.

  – Оберон, – стали как оголтелые кричать фанаты, среди которых были не только девушки и девочки, но и парни.

  – А теперь тише, успокойтесь и послушаете, – завораживающим голосом попросил их Оберон, и поклонники к моему удивлению стали притихать. – Ещё тише, – приложил он указательный палец к своим губам, и звуки смолкли вовсе. Даже люди не увлекающиеся творчеством Оберона прониклись и послушно замолкли. – Благодарю. Теперь, пожалуй, выскажусь о случившейся ситуации. Я здесь в гостях. Это не мой родной город, но стоило мне узнать о вашем празднике, я решил подарить вам одну из моих песен. К сожалению, она не переведена на русский язык, и я смогу исполнить её только на английском. Уж простите. Как я и говорил: всё произошедшее не планировалось. Заранее прошу прощения тех, кто обо мне не знает. Они и не обязаны, но вам придётся потерпеть меня. Всего три с половиной минуты.

  И народ снова взорвался аплодисментами и выкриками о вселенской любви.

  – Для тех, кто не знает меня, я артист прославившейся в мире парочкой своих занудных песен. Не будьте ко мне строги, я влез сюда не по своей воле, меня попросила моя подруга. Хотела подарить своему городу Оберона, но не учла, что город её об этом не просил, – глаза Ефима прострелили меня насквозь несколькими хмурыми нотками. Сердце отдало болью, но я постаралась дышать ровно.

  Не выдаст же он меня им? Эти ребята и разорвать могут. Смотрят на своего любимчика как на идола, и готовы подчиняться беспрекословно. Думаю, отдай Оберон им любой приказ, они незамедлительно побегут его исполнять.

  – Вы снимаете меня ребята? В скором времени видео попадут в сеть. I apologize in advance to my manager! – Внезапно перешёл он на английский, – lets goo.

  Ефим кивнул людям за сценой и те включили минус его песни.

  – Ready ? – снова выкрикнул музыкант.

  – ДА! – раздалось ему в ответ.

  Он мог бы командовать и армией. Не зря в названиях его песен он не просто был Обероном а «General Oberon».

  – Поехали, – сказал он обыденным голосом, и стал исполнять.

  На твоей щеке моя рука,

  Я кричу «привет», а ты «пока»!

  Солнышко, я скоро разозлюсь,

  Мне поверь, тебя я не боюсь.

  У нас с тобой разные цели,

  Я веду, ты здесь на прицеле.

  Ты выстрелишь мне в сердце как всегда,

  Я кричу «привет», а ты «пока»!

  Разрушатся с тобою наши облака,

  Разрыдаешься, прильнёшь ко мне ты навсегда.

  Будешь умолять, как обычно в себя влюблять,

  Настанет время мстить, тебя убить.

  Я прощу, я всегда прощал,

  Ночь спутал с днём, я обещал.

  В глазах твоих провалы, вижу тьму,

  Она моя, она только моя,

  Я защищу тебя, я вырву Сатану.

  Я слушала и не слышала. Кулаки мои нервно сжимались, я готова была разрыдаться и убежать. Останавливало меня только одно, что будет делать Ефим, когда не обнаружит меня. Сейчас среди всех этих людей, пусть и поклонявшихся ему, он казался особенно не защищённым. Здесь нет его охраны, нет тех, кто подстрахует. Есть одна я.

  – Спасибо, – выкрикнул артист, закончив петь, что привело меня в чувства. – Одну минутку ребята, – попросил парень, и к нему на сцену вышла одна из организаторов. Он что-то шепнул ей, и та кивком дала понять музыканту, что выполнит неведомую мне просьбу, и удалилась.

  Вот Сашенька ты и услышала его живое выступление. Почти побывала на концерте. Вот же я дура. Конченная при всём. Оберон выступил совершенно бесплатно, уверена дома, он стрясёт с меня кругленькую сумму. И почему я не подумала о последствиях. Дала насладиться сотни людей бесплатным выступлением мировой звезды. Помнится, Аделина упоминала о самом дешёвом билете на концерт в Москве, и сумма я скажу, там была приличная.

  – Благодарю вас за уделённое мне время, – стал он говорить поставленным голосом, – естественно моя песня вне конкуренции. Я спел для вас. Спел для себя. Спел для души. Пусть чудесную награду получит тот, кто её заслуживает.

  – Господин Оберон, – появился из неоткуда ведущий, – возможно, ваши фанаты, присутствующие на празднике мёда не откажутся, от вашего членства в совете жури. Для нас это бы стало честью.

  Музыкант смерил ведущего недобрым взглядом, но ответил довольно радушно:

  – Увы. Я спешу.

  – Что же, жители и гости нашего любимого города весьма благодарны вам, аплодисменты, – попросил ведущий людей, внимающих каждому слову Оберона.

  Просить аплодисменты было не обязательно, поклонники, а так же люди, впервые услышавшие сегодня имя именитого артиста и песню поддержали его. Я собиралась тоже похлопать в ладоши, как вдруг кто-то проворный стал утаскивать меня ближе к сцене, а вернее за неё. Уже возле входа за кулисы, я узнала того кто «похитил» меня. Передо мной стояла та самая женщина организатор, с которой мельком переговорил Ефим. Твою мать! Я подставила его, а он меня ещё и вытаскивает отсюда. Естественно я понимаю зачем, чтобы уйти тихо и мирно вместе, но как же противно мне от самой себя. Ефим мог со спокойной душой бросить меня одну, и скрыться. Честно я бы приняла его решение, но он же у нас рыцарь в серебряных доспехах, ему обязательно надо опустить меня ещё ниже, чем я оказалась.

  Я не видела, но слышала, как Ефим попрощался с фанатами и жителями города, и под бурные овации и мольбы остаться, вернулся в небольшую гримёрную (если её так можно назвать) за сценой. Я сидела на стуле, а рядом со мной как конвой стояла организатор. Ефим снова нацепил кепку, и немного напряжённо стал оглядываться. Всё-таки он волновался, но на сцене держался уверенно и ни разу не показал, что что-то не так.

  – Привели? Спасибо миссис Королёва, – улыбнулся он организатору.

  – Никаких проблем господин Оберон, – вернула ему улыбку женщина средних лет с красивой фамилией Королёва. – Но боюсь, вы не сможете спокойно покинуть пределы парка.

  – Плохо, – констатировал музыкант, – что делать? У вас есть предложения?

  Я сидела на стуле как первоклассница перед злой учительницей и только успевала переводить глаза с артиста на организатора. Они общались как два самодостаточных взрослых человека, а я будто шмакодявка нашкодившая.

  – Есть, но мне кажется, оно придётся вам не по душе, – вела себя профессионально организатор Королёва, не обращая внимания на тот факт, что Оберон мировая звезда. Другая на её месте стала бы просить автограф, и неважно была бы она его фанаткой или нет.

  – Сейчас мне всё «по душе», – окинул он меня презрительным взглядом, – главное выбраться отсюда.

  – Что ж тогда могу принести костюмы, которые предназначались для фестиваля. Вы наверняка видели двух очаровательных пчёлок гуляющих всюду, и предлагающих сфотографироваться?

  Верно, я видела таких, они казались довольно навязчивыми, и хотелось послать этих двоих. В подобных костюмах вряд ли кто распознает мировую... Спот, что? Она серьёзно? Оберон никогда не согласиться на подобное унижение. Я не соглашусь, хотя кто спрашивать-то будет? После моей выходки с моим мнением явно повременят считаться.

  – Видел, – кивнул Ефим устало, – выбора у нас я так понимаю, нет?

  – Простите.

  – Тогда...

  – Е... Оберон, – поправилась я, парень успел пронзить меня несколько раз своими карими недовольными глазами мечущими молнии. – Ты что реально собрался согласиться?

  Он развёл руки.

  – Есть предложение получше? Я весь во внимании!

  Противный.

  – А может, вы отвлечёте людей, а мы быстренько ускользнём? – я сама понимала, настолько бредово звучит идея. И мои отрицательные мысли по поводу такого метода, Королёва решила транслировать для всех.

  – Всех всё равно не отвлечь, кто-нибудь обязательно вас заметит. А вариант с переодеванием сработает.

  – Несите, – принял решение за нас двоих Ефим, и организатор покинула гримёрную, для выполнения своего же предложения.

  Настала гнетущая тишина. Ефим прислонился к стене спиной, и прикрыл глаза. Я продолжала сидеть и изредка поглядывала на парня.

  – Если я попрошу прощения, ты простишь? – кое-как выдавила из себя я.

  – Это было глупо.

  – Согласна, – кивнул я.

  – Опрометчиво. Подло. И интересно.

  Последнее сказанное им меня впечатлило. На лице Ефима играла мечтательная улыбка.

  – Давно я не выступал перед публикой, которая меня не знает. То есть, не все знают.

  – Ты на меня злишься?

  – Не злюсь. Ты на себя злись, ты ведь сорвала нашу прогулку, – всё-таки посмотрел он на меня более мягко. – Мне было приятно испытать такие эмоции. Саш...

  – А?

  – Ты видела, как они улыбались мне? Слышала, как выкрикивали моё имя? – Злость и негодование слетели с его лица как маска, и Ефим стал прежним, можно даже было увидеть в нём того самого дурашливого подростка.

  – Да. Было потрясающе. Ты великолепен. Отличный артист, – не стала я лукавить. Чего уж там. Он и без меня это знает, как и половина мира.

  – Жаль, – склонил голову парень, – ты должна была быть рядом со мной, когда я впервые почувствовал себя звездой. Не нужно было оставлять подарок и записку, мне нужно было позвонить и объясниться по-человечески.

  – Не важно, прошлое прошло. Забудем?

  – Трудно будет. Я постараюсь, – протянул он мне руку, и я пожала её, – если нам не суждено быть вместе, то давай станем друзьями?

  От его слов в горле у меня пересохло, и появился откуда-то взявшийся ком. Я поднялась со своего насиженного стула, и не умея скрывать эмоции продолжала держать его руку в своей и видимо как-то не так посмотрела.

  – Только не плачь, я не умею утешать, – припомнил парень наше недалёкое прошлое.

  – Я помню. Тогда слёзы катились сами. Прости. Сегодня я не позволю им пролиться, и не поставлю тебя в неудобное положение.

  – Неудобное?

  – Да, ты ведь знаменитость. Вдруг кто увидит, как рядом с тобой хнычет девушка, подумают ещё что-нибудь не то. Иногда от скуки я просматривала твои социальные сети, и видела, как Оберон дорожит репутацией, – вспомнились мне мои недавние поползновения.

  – Какая ты внимательная.

  – С Егором по-другому нельзя, – вырвалось у меня, и я, наконец, опомнившись, одёрнула руку.

  Чёрт, совсем забылась.

  – Ты не внимаешь моим советам, – говорил он смотря на меня исподлобья, – но я правда не хочу чтобы мой брат тебе навредил. Со стороны кажется словно я пытаюсь... Как это по-русски? Сорняк... Что-то такое связанное с сорняком.

  Я стала смеяться. Что за чудо? Он так мило не может вспомнить русское слово.

  – Посеять между вами... сорняк? Ссору? Да пофиг короче. В общем, – собрался парень, – не собираюсь я вас стравливать. Ты любишь Егора, он, надеюсь, любит тебя, значит, тебе ничего не грозит. Вы хорошо смотритесь... Good girl and bad boy – так это кажется, называется.

  – Можно было и по-русски, не сложные ведь слова, – решила подколоть его.

  – Ага, но ты не понимаешь специфику. Чем слова проще, тем быстрее они забываются. Будучи, живя в России и изучая английский, я уже путался в языках.

  – Ты называл меня «маленькая девочка», значит слово «девочка» ты знал, – припомнила я последнюю нашу ночь.

  – Маленькая моя.

  Сердце вздрогнуло.

   – Что?

  – Я называл тебя – «маленькая моя».

  – Точно, – сглотнула я и отвернулась от него. За что всё это? Так было весело, а я всё испортила своей детской местью.

  – Господин Оберон, ваши вещи, – шла организатор вместе с ещё двумя ребятами которые тащили на себе костюмы гигантских пчёл.

  – Славно, – потёр ладошки Ефим, и радостный, будто никакого разговора между нами не случилось, пошёл к организатору и её помощникам. – Добрый день, – поздоровался парень с людьми, которых ещё не встречал.

  Сама вежливость – пронеслось у меня.

  – Д-добрый, – заикаясь, передавал ему одни из костюмов невысокий парень с рыжими волосами, – а вы реально Оберон?

  – Реально ли? Реально, – усмехнулся музыкант, принимая предложенный ему костюм, – я Оберон.

  – А можно вам руку пожать?

  Ефим огляделся. Организатор легонько постучала себе по лбу, показывая своему работнику, что он идиот. Мне же в то время передавал другой парень второй костюм пчелы. И что за цирк?

  – Руку?

  – Н-ну д-да.

  – Конечно, – протянул он первый с улыбкой на лице, – могу обнять, если потребуется?

  – С-спасибо, – схватился он за ладонь артиста как за спасительную соломинку, и стал трясти так, что у Ефима наверняка закружилась голова от подобных перегрузов. – Я в-ваш ф-фанат. С-спасибо з-за т-творчество. Я х-хочу с-стать м-музыкантом к-как и в-вы.

  – Значит станешь. – Подбодрил парня Оберон, – пока мы живём реально всё. У тебя есть практика? То есть, ты исполняешь? Может, умеешь играть на инструментах?

  – Да, – взял себя в руки паренёк, и перестал запинаться так часто как прежде. – Я играю на барабанах. Учусь вокалу. Иногда выступаю в клубах со своими друзьями.

  – Барабанах, значит, – стал задумчивым Ефим, – а можешь мне сыграть?

  – С-сейчас? – снова разволновался рыжий мальчишка.

  – Нет, сейчас я ухожу. Давай в среду? Ты свободен?

  Я слушала, пока напяливала этот неуклюжий костюм и не понимала, чего добивается Ефим.

  – Свободен. А зачем вы хотите меня послушать?

  Спасибо мальчик я тоже хочу узнать.

  – Как тебя зовут?

  – Юра.

  – Юрий, отлично. Послушай Юрий, – приобнял он парня за плечи и отвёл чуть в сторону, но я всё равно навострила ушки. – У меня есть гитарист, бас-гитарист и клавишник. Осталось найти барабанщика. Если мне понравится твоё исполнение, хочу так же услышать и вокал, тогда я могу пригласить тебя в группу, которую продюсирую.

  – В Америку?

  Пока парнишка находился в шоке и глаза его становились всё шире по мере поступления новой информации, я поражалась масштабам возможностей Оберона. Ему что стало скучно быть артистом, и он решил перейти на другой уровень?

  – Пока что только в России. У меня есть группа, но им позарез нужен отличный барабанщик, understand?

  – Андестенд, – на русский манер ответил ему Юрий. – Так вы не только певец, но и продюсер?

  – О группе «Dark Forest» слышал?

  – Да, крутые парни.

  – Я играю в этой группе, sometimes, sorry, иногда. Они мои хорошие друзья, и попросили меня помочь им, когда их продюсер ушёл. Я помог, им понравилось, поэтому я решил, что одной группы мне теперь мало. Хочу создать что-то стоящее на родине. – Разложил всё по полочкам Оберон.

  О группе «Дарк Форест» знала и я. Мне их творчество всегда казалось странным. Отталкивающим. Но, не смотря на мои вкусы, остальному люду эти парни были по душе. Они так же как Оберон имели странные клички, и никто не знал их настоящих имён, зато остальная информация о парнях была в открытом доступе. Я не смотрела их концерты и клипы, и сам Оберон никогда не оповещал своих фанатов о том, что будет выступать в «Дарк Форест», поэтому понятия не имела обо всём сказанном. Наверное, только самые преданные фанаты, следящие за ним двадцать четыре на семь, знали сей факт.

  – Прикольно, вы, правда, думаете, что у меня получится? – как наивный котёнок смотрел на музыканта Юрий, и ждал положительного ответа.

  – Не проверим, не узнаем, – логически рассудил парень, – что ж, мне пора уходить, запиши мне свой номер, я позвоню в среду, и мы договоримся, где встретиться.

  – Мы с пацанами зависаем в нашем гараже, если вам будет удобно, можно и там, – предложил скромник барабанщик.

  – Хорошо, номер оставь, я перезвоню, – видимо Ефиму надоела болтовня, и он перешёл к делу, то бишь переодеванию.

  – Наговорился? – запарилась я стоять и ждать его в костюме пчелы.

  Выглядела я наверняка эффектно, особенно моё большое жёлтое пузико и полоски на спине. Но что больше всего меня убивало, так это противный хвост, называющийся у настоящих пчёл жалом. Он вертелся туда-сюда, стоило сделать шаг, чем раздражал.

  Ефим окинул меня заинтересованным взглядом.

  – Тебе идёт, – совершенно серьёзно заявили мне, – ладно, поделимся впечатлениями потом, сейчас и мне пора нарядиться.

  Заняло у него это не больше трёх минут, и перед нами уже стоял не Оберон, а Шершуля. Неплохо, ему бы подошёл такой псевдоним. Пусть не круто, зато патриотично.

  – Ну что готова баба Капа? – будто прочитал мои мысли Оберон. Я прям как открытая книга, ей богу. Все всегда знают, что у меня на уме.

  – Готова, – пробубнила я, недовольно.

  – Ребята, – обратился он напоследок к Юрию и организатору, третий парнишка ушёл, ему вся эта возня показалась скукой. – Если кто узнает о том, что Оберон наряжался в шмеля, я вас засужу. Не в обиду.

  – Ну что вы господин Оберон, какие обиды? – пропела Королёва.

  – Я буду молчать, – пообещал Юрий.

  – Костюмы верну позже с водителем, – нацепил он на голову смешную маску, и словно из подвала продолжил вещать, – спасибо за оказанную помощь. Мы отчаливаем. Bye!

  Я в последний раз вдохнула свежий воздух (и как докатилась до такого?) надела на себя маску, и мы как два шара вышли из гримёрки. Пока топали по аллее, нас никто ни в чём не заподозрил. Я стала волноваться, вызвал ли умник такси, но как оказалось он намного практичнее меня, и давно всё спланировал.

  На выходе из центрального парка меня окатило волной беспокойства, так как я поняла, что Оберона дожидаются сумасшедшие фанатки. Они собрались небольшим отрядом в девять человек и «патрулировали» выход. Мне подумалось, что и другие выходы оккупированные подобными дурочками. Неужто думают, что их кумир такой болван, чтобы идти здесь? Хотя, он болван, и я вместе с ним, мы же прёмся мимо гиен вместе. Проходя мимо, Ефим никак не отреагировал на разговоры девушек подростков, зато я не упустила возможность «полакомиться» сплетнями.

  – Лесь, Оберон не тупой, он через центральный вход точно не пойдёт, – говорила одна из них. Видела я девчонок с трудом, нужно было поворачиваться всем телом, чтобы разглядеть, а у меня таких привилегий не было.

  Ещё как тупой, но одновременно и умный. Противоречия на каждом шагу.

  – Молчи и наблюдай.

  – Как думаешь, я ему понравлюсь?

  – Вот бы стать его девушкой.

  – Наслушалась? – шикнул мне Ефим, и схватив за руку потащил к чёрному дорогому автомобилю, как потом выяснилось принадлежавшему его отцу Олегу Денисовичу.

  Открыл мне дверь, усадил меня на заднее сиденье как куклу, и швырнул не только мою маску, но и свою, как-то довольно быстро выпрыгнув из своего костюма пчелы, который так же полетел мне в лицо. Девочки оживились, увидев парня, но он методично захлопнул дверь, где сидела я, и сам уселся на переднее сиденье.

  – Трогай брат, – отдал он приказ водителю, – go!

  Не успели девушки добежать до нас, как нашей машины и след простыл.

  Лес полон зверей, коварных идей,

  Наступая идут чрез ухабы.

  Воинственный вой, кровавых потерь,

  Пленяет получше забавы.

  Хищник идёт в нападение,

  Как только почувствует кровь.

  Его не пугают, не бури, не грозы,

  Не вой таинственной розы.

  Принюхавшись, он узнает тебя,

  Ту с чьей душой развлекался.

  Вмиг станет совестно хищнику,

  Отступить назад, желая тебе показать,

  Но на деле желая тебя разорвать.

  Надолго запомнит он кровавую бойню,

  Сама вселенная за тебя отомстит.

  Хищник будет долго страдать,

  Когда напорется глазами о шипы розы.

  Глава 17

  Выбор, сомнения, любовь

  Я – артист.

  Я – актёр.

  Я – Оберон.

  Внушал я себе с того самого дня как получил обширную известность. Ефим никак не помогал мне, и от него нужно было избавиться. Похоронить. И я сделал это следующим образом.

  Она мирно спала, наверное, ей снилось что-то приятное, Саша улыбалась. А я сидел рядом и терзал себя муками совести. Остаться или уехать? Любовь или возможность стать в жизни кем-то важным? Вопросы, которыми задаются все подростки и люди, которые собираются поменять свою жизнь, перевернуть её с ног на голову. Я встал перед выбором, и выбрал то, что посчитал релевантным. Пусть билеты были куплены заранее, но я до последнего сомневался. Проведя ночь с девушкой, которая мне понравилась с первого взгляда, я погряз в сомнениях. Всегда считал забавным, когда друзья мне заявляли «Фим, я втюрился в неё, реально прям, увидел и всё как переклинило». У меня случилось так же, но я долго сопротивлялся. Сражался с самим собой. Как я Ефим Кравцов, который смог стать центром школьных интриг и пойду на поводу у простой девочки младше меня. Саша. Она всегда крутила мной как хотела, сама того не подозревая. Каждое наше столкновение дарило мне уйму эмоций. Я хотел её, и не мог ею обладать. И во всём по моему сугубо личному мнению была виновата Диана Вадимовна Могилевская. Ведьма, каких поискать.

  Первый раз, когда я увидел Сашу, пришёлся на наш с мамой переезд. Случился скандал, как в доме Могилевских, так и в доме Кравцовых. Мой отец уважаемый бизнесмен завёл себе любовницу, молоденькую и смазливую. Я видел её много раз, и признаться на такую не грех и засмотреться. Имени её я не помню, она исчезла из жизни отца позапрошлым летом, когда он выяснил, что молодой девушке нужны только его деньги. Не знаю, чего он ожидал, великой любви, наверное? Вернёмся к скандалу. Мама устроила настоящий погром, а мне, Аделине и Егору приходилось лицезреть безумства родительницы. В отличие от перепуганной Аделины, которая на отрез отказалась покидать отчий дом, я сразу предупредил маму, что одну не оставлю. Отец у меня всегда был понимающим мужиком, спасибо ему, он поддержал меня, когда я объявил что ухожу с матерью. Когда Егор услышал моё решение, только посмеялся. Его всегда заботило только материальное состояние. С самого раннего детства брат был слабее меня, часто болел, и всё внимание доставалось по большей части ему. Я не обижался, всё понимал. Но шли годы, мы росли, у родителей родилась Аделина, а близнец не менялся. Он привык, что все ему должны. Сейчас же когда он уже взрослый мужчина, он воплощал свои желания во власти над подчинёнными на работе или подчинении близких. Мама одна из тех, кто попалась на удочку брата, и которая не понимала, что ею умело манипулируют. Когда я попытался до неё донести истину, она разозлилась, и больше я тему не поднимал.

  Из всей семьи меня всегда поддерживала младшая сестра и отец. С мамой были тёплые отношения, но между нами стоял Егор, который любил, чтобы выбирали его. Маме приходилось балансировать, но как бы она не старалась держаться на уровне, всё равно «перевешивал» мой брат. Уехав в штаты, я забил на это.

  Пока мама пыталась наладить контакты со сводной сестрой, я увидел Сашу. Девчонку четырнадцати лет, которая несмело подглядывала за нами. Стоило мне улыбнуться, как она спряталась. Слишком мило чтобы не запомниться.

  За что я её полюбил? Без понятия.

  Обычная школьница, ничего особенного – мог бы сказать, но не скажу. У нас было что-то общее. И общим стало желание любить.

  Я дождался пока её мать уедет на работу, и вышел. Светловолосая нимфа сидела в беседке, и записывала, что-то карандашом в тетрадь. Как потом выяснилось, она решала примеры по математике. Саша много времени уделяла учёбе, и мне бы нравилось это упорство в ней, если бы не узнал, что на бесконечных занятиях настаивает её мать. Она была слишком послушной, слишком слабой, и я горел, желаем стать её защитником. Да-да, с первого нашего поцелуя я принял серьёзное для моих шестнадцати лет решение. К сожалению, я был неверен своим словам, и провалился.

  Наш первый поцелуй под синим небом и белыми пушистыми как овечки облаками. Лёжа на зелёной траве и слушая звуки речки. Что может быть прекраснее? Такое обычно происходит только в сказках, и я создал ей сказку. Саша всегда выглядела как принцесса, или как я тогда называл её царевна. Она была достойна этой сказочной атмосферы, и я ей её подарил, не ожидая ничего в ответ. Я ждал, что девчонка отпихнёт меня, станет кричать и обзываться, а Саша наоборот стала отвечать мне взаимностью. И тогда я испугался. Прям как ребёнок. На меня вешались девочки из класса, когда я учился в другой школе, но я не позволял им заходить так далеко, поэтому наш с Сашей поцелуй был первым в моей жизни. Я о нём никогда не жалел, надеюсь как и она.

  После волшебства произошедшего на лугу, я думал, что вот оно, то, что я искал. Я предложу Саше встречаться, и она обязательно согласится. Каким же наивным одуванчиком я был.

  Испугавшись, я сам оттолкнул Сашу, и вёл себя отстранённо. Она естественно обижалась, я видел, но ничего не мог с собой поделать. Мне нужно было время, чтобы привыкнуть к мысли. А потом мне пришлось защищать её от Дианы Вадимовны. Та как обученная поиску овчарка накинулась на мою воздушную нимфу, и стала орать. Я не стерпел, влез, и сделал себе хуже. Себе и Саше.

  Буквально на следующий день Диана Вадимовна, схватив меня за ухо, утащила на задний двор, где редко кто-то появлялся. Вначале я не понял, чего ведьме надо, может, провинился где, а всё оказалось до одури просто.

  – Ты что себе позволяешь сопливый поганец? Самым умным себя возомнил? Думаешь, я дура? – Стала она наезжать на меня, не крича, но угрожающе.

  На самом деле я не думал о ней ничего, просто злая старая карга. Не более. Тогда я был не силён в словесных сражениях, как сейчас, и мне пришлось туго. Я боялся если стану перечить, Диана Вадимовна может выгнать маму. Мне-то было куда идти, отец всегда приютит, а маме что тогда делать? На этом я и попался в лапы змеюке.

  – Что тебе нужно от моей Саши?

  – Ничего, – ответил я тогда, стараясь вести себя естественно. – Не понимаю, что случилось?

  – А случилось то, говнюк бестолковый, что ты смотришь на мою дочь как на кусок мяса, – и она ударила меня по щеке, не больно, но обидно. – Считаешь, я позволю тебе и дальше продолжать этим занимать?

  – Ничего не считаю, – взыграла во мне гордость. И я решил ей назло продолжать, пока тётка не придумала, как отвадить меня. – Саша сама вольна распоряжаться своей жизнью.

  – Саше че-тыр-над-ца-ть, – по слогам произнесла женщина, – она себе пенал-то выбрать не в состоянии, чего уж говорить о серьёзных решениях. Знаю, ты хитёр, и сможешь заставить её пойти против меня, поэтому я скажу тебе вот что Ефим, – только когда мы были наедине, она звала меня по имени, – я вышвырну и тебя и твою матушку на улицу. Но если тебе этого аргумента мало, я сделаю, так что ты никогда не увидишь мою дочь, разве что издалека, и то не факт. Ты оставишь её в покое, и будешь общаться с ней только как с сестрой.

  – Думаете, напугали меня?

  – Мне плевать напугала я тебя или нет, я просто выкину твою мать без средств к существованию, и сделаю, так что никуда она не устроится на работу и бывший супруг ей не станет помогать, – была открыта как никогда тётя, – видишь, на твоём личике уже появился страх. Детьми легко манипулировать.

  Я уселся на выступающий фундамент, и прикрыл лицо руками. Саша мне нравилась, но мама важнее. Я выбрал маму и её мирную жизнь.