Текст книги "Дорога к несбывшейся мечте (СИ)"

Автор книги: Юлия Балашова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

  – Умница Юра, спасибо за содействие, – кивнула я пареньку, и уселась на водительское сиденье.

  Мало мне верится, что такой простофиля может кого-то заставить молчать. Слишком добрый мальчик. Но с другой стороны я рассуждаю о нём, увидев всего два раза в жизни и поговорив в сумме минуты две от силы, мало ли на деле он настоящий гангстер?

  Включив зажигание, машина тронулась в путь, который, кстати, был не малым. Из всех зол, я выбрала самый лучший вариант. Решила отвезти нашу звезду в его съёмную квартиру. Он был не против, я спрашивала, честно. И услышала в ответ положительное: м-м-м.

  На удивление моя (то есть мамина) машина домчала нас быстрее, чем я рассчитывала. А ведь мне ещё нужно было вернуться домой до восьми утра. Во-первых, работа, во-вторых, мама. И первое, и второе равносильно опасные вещи и люди. Остановившись возле многоэтажки, где временно проживало его высочество, я собиралась было выйти и дотащить парня до квартиры, но почему-то замялась. Отстегнула сначала свой, а потом и его ремень и зависла, внимательно разглядывая красивые черты лица Ефима. Рука сама потянулась к лицу парня, чтобы убрать упавшую на глаза прядь волос. А когда, казалось бы, я выполнила эту простую миссию, надо было бы убрать ладонь, но я не смогла. Медленно провела от виска до его подбородка. Уверена, он ничего не ощутил, спал как убитый, но сама никак не могла оторваться от него.

  – Надо было верить тебе, зря я связалась с Егором. Прости, – прошептав, улыбнулась я.

   Отогнав внезапно настигнувшее меня врасплох наваждение, я всё-таки вышла из автомобиля, и кое-как разбудив Ефима, вытащила и его. Теперь мне пришлось тащить пьяного и неблагодарного певца самой. Идти было не трудно, всё же Ефим пришёл в себя и кое-как ковылял сам, а я лишь была его поддержкой, чтобы дурачок не упал и, не расшиб голову о ближайший булыжник.

  – Где мы? – простонал он, пытаясь поднять голову и посмотреть на небо. Его тут же ослепило утреннее солнце. – Блин, уже день?

  – Уже утро Ефим, пошли домой, – попыталась я направить его на путь истинный, но он упирался.

  – Суббота?

  – Пока нет, пятница, – напомнила я.

  – Мне нужно подготовиться к интервью, – стал ныть парень, не помогая мне себя вести, а противясь.

  – Подготовишься, у тебя на это весь день и вся ночь будет, пошли уже, – потянула я его к парадной двери.

  – А ты как здесь оказалась?

  – Ефим ты ку-ку? Сам вызвал. Хватит топтаться на месте, передвигай ножками, давай-давай мальчик, – как с глупым дитём разговаривала я с ним. Ну а что с пьяного взять? Дезориентирован.

  – Ты назвала меня мальчиком, жуть какая, наверное, я сплю, – стал махать пустой головой Ефим, и волосы его сильно растрепались. Музыкант стал похож на домовёнка Кузю.

  – Да ты спишь, чтобы проснуться надо пройти квест лифтом, идём, – стала я налегать, и он сдался под напором. Ноги парня продолжали заплетаться, поэтому у меня было преимущество.

  Благо до лифта и квартиры мы добрались без приключений, они настали, когда время пришло доставать ключи. Я стала шарить по карманам Ефима, отчего тот хихикал как настоящая маленькая девочка, будто я специально взялась щекотать его. Когда ничего кроме мобильника я не нашла, решила войти в диалог:

  – Нам нужно попасть в квартиру, вспоминай, где посеял ключи.

  – Сеют морковку, а ключи теряют, – словно дуре объяснил он мне, ещё и посмотрел как на необразованную клушу.

  – Надо было тебя в первых же кустах потерять, – рявкнула я, – хватит паясничать алкаш недоделанный, где ключи?

  Ефим взглянул на меня довольно обиженными глазами, и стал сам осматривать свои карманы, впрочем, так же безуспешно.

  – В машине, наверное, оставил, – в итоге пришёл к выводу музыкант.

  – Окей, – мало ли реально могли выпасть, – ты подожди меня тут, а я сгоняю и посмотрю.

  – Куда? В своей, Саш ты, что совсем, что ли поехала кукухой пока встречалась с Егором?

  Логично. Я о машине. Как-то же этот алкоголик добрался до гаражей.

  – И что делать? – задалась я не менее логичным вопросом, – запасных нет?

  – Остаётся только одно, постучаться или позвонить в дверь, – и он стал настырно названивать.

  – Там же никого нет, кому ты звонишь?

  – Сестре.

  – Аделине? Она с тобой живёт?

  – Напросилась, – со вздохом пояснил мне Ефим, – как же болит голова. И тошнит.

  – Терпение, только терпение, не смей загадить подъезд, а то Оберону придётся самому всё отмывать, побереги его нервы, – говорила я о псевдониме Ефима как об отдельном от него человеке.

  – Оберон бывал в ситуациях и похуже, – зачем-то он показал мне два пальца в виде буквы "V".

  Сомневаться не приходилось. Но развить эту тему я не успела, в замочной скважине раздался хруст, и через минуту дверь нам открыла заспанная Аделина. Когда девушка увидела полуобморочное тело своего любимого братца, изменилась в лице.

  – Что с ним? Что ты сделала?

  – Обалдеть, смотри какая неблагодарная, – пожурила я Аделину, и закинув на свои хрупкие плечи руку Ефима, потащила вглубь квартиры.

  Смогла скинуть ношу только когда довела до его постели. И так вышло что, скинув его, я упала и сама рядом. Но быстро извинившись, поднялась. Пока я пыталась отдышаться, к нашей компании присоединилась непонимающая, что происходит Аделина.

  – Почему он так пьян?

  – Потому что идиот, – выплюнула я, и собиралась уйти.

  – Саш погоди, – последовала за мной сестра Ефима, – спасибо, что не бросила его. Тебя ведь с ним не было, верно? Фим позвонил сам?

  – Позвонил, – подтвердила я, когда уже находилась у выхода.

  – Саш, я хочу спросить, разрешишь?

  Я кивнула, ну а что надо было запрещать?

  – Ты влюблена в Ефима?

  Хороший вопрос, второй раз за сутки.

  – Какая разница? Всё давно кончилось, и начинать я не собираюсь. Тем более, меня больше ничего не связывает с вашей семьёй. И надеюсь, не будет, то, что устроил... не важно, – договаривать не стала, вовремя одёрнула себя. Но поделиться проблемами хотелось хоть с кем-нибудь.

  – Вы с Егором расстались? Но почему? – не могла угомониться любопытная Варвара.

  – Не сошлись характерами, – выбрала я самое мягкое оправдание.

  – Он обидел тебя? – будто пыталась что-то вытащить из меня эта надменная лиса, – ударил?

  – Не имеет значение, просто расстались и всё.

  – И ты не хочешь попробовать возобновить отношения с Ефимом?

  – Аделина, зачем мне это? Ефим скоро улетит обратно в свою Америку, а я что должна оставаться одна? Прости, но такой расклад меня не устраивает, да и его думаю тоже. Не надо возобновлять то, чего никогда не существовало, – закончила я.

  – А улететь вместе с ним? Ты не думала? Жить там вдалеке от наших семей и проблем, где ты станешь сама себе хозяйка. – Впервые на моей памяти Аделина говорила искренне и с каким-то волнением, видимо за брата.

  – Ты рассказываешь идеальный вариант, но я привыкла, что в моей жизни сплошные проблемы. Но это не главное. Главное то, что Ефим артист, мировая звезда, ему не нужна я. Я не верю в сказки, пусть каждый остаётся в своём маленьком и уютном мирке. Я так хочу, – губы сами собой растянулись в печальной улыбке.

  Когда я думала об этом, меня не сильно волновало всё это, но произнося каждое слово вслух, я словно отрывала от сердца, по частичке принося ему неописуемую боль. Я знала Аделина поделиться услышанным сегодня от меня с Ефимом, и пусть, может тогда отпустит. Нам обоим следует принять реальность и жить дальше.

  – Я тебя понимаю. Ты говоришь верно, но разве стоит закапывать отношения, которые ты ещё даже не попробовала? Вдруг Ефим именно тот, кто тебе нужен Саш? Вдруг именно ты та, которая нужна Ефиму? Не обрывай мосты, дай себе и ему последний шанс, и если я окажусь неправой, можешь прийти ко мне домой и закидать меня камнями, – радушно позволила мне Аделина решать её участь.

  – Ты думаешь получиться?

  – Кто знает? Жизнь так непредсказуема.

  – Егор не позволит, – напоследок улыбнулась я и вышла из квартиры.

  – Егор не вершитель судеб, он всего лишь зазнавшийся мальчишка, которому всю жизнь потакали родители, – крикнула мне вслед Аделина.

  Пока я возвращалась домой, подумать было о чём, и слова Аделины натолкнули на мысль, вдруг девушка права и я теряю что-то или кого-то важного? Почему я должна поддаваться страху? Я расскажу Ефиму всё как есть и мы справимся вместе. Я поддержу его, а он меня. При условии если я ему всё ещё небезразлична.

  Бороться или не вступать в борьбу?

  Сломаться или завершить игру?

  Вершить в итоге судьбу человеку,

  Встать и сражаться, упасть, иль сломаться.

  Проигрывать легче, просто сбежать,

  Вступать в бой сложнее, врага удержать.

  Таинственным светом озарён путь вдали,

  Он поднялся, прошли те тяжёлые дни?

  Глава 20

  Интервью

  Меня разбудил надоедливый звонок в дверь. Вставать совершенно не было желания. А он всё продолжал трезвонить. Чтобы не слышать противного звука, я накрыла голову подушкой. Почему никто не откроет дверь? Я что осталась одна в целом свете, и кроме меня некому ранним утром в субботу заняться этой проблемой? Обычно мама поднимает шум на всю округу, если дверной звонок гудит на протяжении минуты, и выходит на тропу войны сама. Тогда-то спасения не видеть никому. Мама превращается в Халка и входит в режим «крушить».

  Тишина накрывала дом в редкие перерывы, пока неизвестный гость за дверью останавливался и не трезвонил.

  Кое-как подняв голову с постели, она сразу же дала сбой, стала кружиться. Из-за пятничного недосыпа, я никак не могла отоспаться, а во всём виноват треклятый Ефим. Мне пришлось работать потом весь день в полуобморочном состоянии, не знаю, как начальство ещё не заметило. А этот артист с большой буквы даже не поблагодарил. Не обязательно названивать, мог просто скинуть короткое сообщение, уже было бы приятно. Не могла же Аделина не проболтаться ему о нашем с ней разговоре, они всем друг с другом делятся, я-то знаю.

  Звон не прекращался, хотелось разбить голову тому, кто так настырничает. Вот узнаю, кто этот храбрец без мозгов, и специально в выходные буду приходить к нему пораньше утром и названивать. Поймёт тогда каково это испытывать физическо-моральные истязания.

  Я спустилась на первый этаж в том, в чём провела ночь, в розовой пижаме, и знала бы кем окажется надоедливый гость, надела бы длинный халат, так как, открыв дверь он лицезрел мои оголённые ноги в коротких шортах. Спросонья я не сразу вспомнила о своём внешнем виде, и не понимала что Ефима (а это был именно он, кто же ещё?) так заинтересовало. Он обвёл мою фигуру внимательным взглядом, не упуская не единой детали, видимо запоминал. Извращенец!

  – Чего уставился? Яйцо Фаберже увидел? – всё ещё находилась я в мире грёз.

  – И тебе привет. Интересно выглядишь, тебе подходит сексуально лохматый образ юной девы, – стало мне неуклюжим комплиментом или откровенно издёвкой.

  Я опустила газа на ноги и выдохнула с раздражением. Плевать. Он уже всё увидел, смысла убегать и строить из себя недотрогу, нет. Пусть остаётся всё как есть. А вот волос я коснулась, они реально оказались как солома и что ещё хуже торчали в разные стороны.

  – Не закричишь на меня? Не закроешь дверь перед носом? Не убежишь? – с прищуром посмотрел на меня музыкант.

  – Зачем?

  – Просто ты соответствуешь тому типу девушек, которые так поступают. Не обижайся, я сужу тебя по прошлым нашим стычкам. Скромница Саша и достающий её Ефим, понимаешь, это наводит, на определённы мысли, – стал он опять изъясняться, так что понятно было только ему одному.

  – Скромница Саша была разорвана в клочья пару дней назад, так что перед тобой просто Саша, та которой стало на всё пофиг, – мне жуть как хотелось рассказать о поступке Егора хоть кому-нибудь, но достойного собеседника я пока не нашла. – Проходи, чего в дверях стоять. Тем более я думаю, ты не пришёл бы просто так.

  Я первая вошла в кухню, желая поставить чайник и заварить горячего кофе, который помог бы мне пробудиться. Ефим вальяжно проследовал за мной, и делал вид, будто находится у меня дома впервые, стал рассматривать картины, мама приобрела их пару месяцев назад на каком-то мероприятии.

  – Что случилось пару дней назад? – внезапно спросил Ефим, продолжая разглядывать одну из картин под названием «Зимняя роза».

  – Ничего необычного, – не стала я выкладывать всё и сразу. Нам с ним нужно многое обсудить, но позже, когда я приведу себя в порядок. Утром мысли путаются.

  Я бросила взгляд на настенные часы, говорящие что сейчас начало девятого.

  – Пришёл по делу или поболтать?

  – По делу и поболтать, почему бы и не совместить приятное с полезным? – улыбнулся мне Ефим, и уселся на удобный обитый искусственной кожей стул.

  – Тогда говори, не затягивай.

  – Ты спешишь? – удивился он.

  – Нет, родители в любой момент придут. Не хочу, чтобы подумали что-то не то. Хотя, – задумалась я, – здесь же живёт и твоя мама, тогда оставайся настолько насколько пожелаешь. Тётя Надя редко появляется, не знаешь в чём дело?

  – Остаётся у Егора, – легко ответил музыкант, – у него какие-то проблемы, он строит из себя мученика и мамочка подтирает ему сопли. Ой, извини, он ведь твой этот... жених.

  – Он мне не жених, – поспешила я поправить Ефима. Слышать имя Егора в одном предложении с моим упоминанием противно.

  – Неужели расстались?

  – Аделина тебе ничего не говорила?

  – А должна была?

  – Нет. Да мы решили, что так будет лучше. Я повзрослела как-то за один вечер и поняла, что дальше у нас дороги разные, – философски заметила я, и услышав кипение чайника отключила газовую плиту.

  – Он ударил тебя? – заподозрил неладное Ефим. Его проницательность порой бесила побольше шуток.

  – Наши с ним споры, не имеют к тебе никакого отношения, так что отвечать я, пожалуй, не стану. Расстались и расстались, на этом точка, – стала заваривать я кофе, попутно объясняя свою позицию, и гостеприимно предложила ему напиток, – будешь?

  – Нет, я буквально на минутку. Ты же не забыла, что обещала пойти со мной на интервью в качестве группы поддержки? Но знаешь, узнав о вашем расставании с Егором, мне уже как-то и неловко напоминать. Думаю, справлюсь сам, – он собрался уходить, но я успела его остановить, схватив за руку.

  – Почему ты уходишь, не спросив меня? Может, я хочу пойти? Откуда тебе знать какие чувства я испытываю? Возможно, я наоборот рада что, наконец, открыла глаза на Егора, хочу как можно скорее выбросить его за борт своей жизни, – смотря ему в глаза, я выдала все, что думала по поводу бывшего парня.

  – Даже так? – поразился Ефим и опустил глаза на мои пальцы, крепко сжавшие его руку с закатанными рукавами. – Значит, он действительно сделал что-то поистине ужасное, раз ты говоришь мне такое.

  – А разве это имеет значение? Я говорю тебе Ефим: я хочу пойти на твоё интервью, и пробуду с тобой до тех пор, пока ты сам меня не прогонишь, – была тверда я. Свой выбор я сделала ещё в квартире Егора, и отступаться теперь не намерена.

  – Неожиданно, – расплылся он в довольной улыбке, – ты меня удивила. Спасибо.

  – Есть условие. Оно незначительно, и необязательно. Если откажешься, я всё равно схожу с тобой.

  – Саш ты пугаешь меня. Что произошло? – повернулся ко мне парень и положил свои тёплые ладони мне на плечи.

  – Ничего, – улыбнулась и я, а он посмотрел на меня так, словно увидел нечто необычное, что могло прилететь только из космоса. – Ефим, после твоего интервью, я хочу с тобой поговорить. Нам многое нужно обсудить, и поверь, разговор будет не из простых.

  – Мне подходит, – согласился артист, – с другой стороны, Саш, а когда наши с тобой разговоры были лёгкими?

  – Ты прав. К какому часу я должна быть готова?

  – Интервью начнётся в одиннадцать, значит, через полтора часа я вернусь за тобой. Успеешь подготовиться?

  – Сделаю всё что смогу, но есть ещё просьба. Я хочу поговорить с тобой на месте, где ты первый раз меня поцеловал. На том самом берегу, – я осторожно убрала его руки и отошла чуть назад. Мне было боязно услышать отказ.

  – Ого, значит, реально будет пожар, – усмехнулся парень, – поговорим, где захочешь.

  Меня отпустило. Повезло, что он в последнее время стал безотказным.

  – Пусть это будет пикник. Я никогда не была на настоящем пикнике. Подаришь мне такое удовольствие? – А я всё продолжала накидывать и накидывать. Сама стала думать, что перебарщиваю.

  – Твоё желание – закон! – воодушевился Ефим, ему словно было в радость слушать мои наваливающиеся одно на другое условия.

  – И последнее, – тут уж прорвалась моя вредность, – поблагодари!

  Ефим сощурился. Он не понял, чем я заслужила благодарность, но всё же выдал мне, не спрашивая ничего:

  – Спасибо.

  Я снова улыбнулась ему. Какой же он всё-таки прекрасный человек и артист тоже.

  – Увидимся, – кивнул мне напоследок парень и вышел из дома, направляясь куда-то по своим делам.

  Всё время пока он отсутствовал, я провела с пользой. Приоделась, позавтракала, позвонила родителям. Оказалось, что эти двое отправились загород к своим друзьям. Вообще папа просто хотел порыбачить, а мама к нему навязалась, захотела впервые в жизни почувствовать себя ближе к природе. Папа человек подневольный отказать ей соответственно не смог и взял с собой. А по приезде мама узнала, что отец решил ловить рыбу не в одиночестве, а с коллегами по работе. Тогда мама не растерялась и вызвала парочку своих подруг таких же мегер, и теперь им «весело». Как папа слёзно заявил, они все не прекращают скандалить, зато мама находится в экстазе. Долго рассусоливать с ними я не стала, только на всякий случай уточнила, где тётя Надя. Родители подтвердили слова Ефима, мол, та утешает с маминых слов своего бездаря, который сам не в силах подтереть свои слёзки. Вчера вечером родственники узнали о нашем разрыве, и само собой мама очутилась на седьмом небе от счастья.

  К десяти часам вернулся Ефим. Одет музыкант был иначе, чем два часа назад, на нём красовалась белая рубашка и светло-синие джинсы. Волосы он так же уложил назад, что придавало ему серьёзности. Моё простое летнее платье не сравнится с его элегантным и воздушный образом человека, который в себе уверен не на сто, на все тысячу процентов.

  Мне казалось, он будет вести себя, как и всегда, много разговаривать, и смешить, но Ефим казался сосредоточенным и погрязшим в своих томных мыслях. Сев в автомобиль на переднее сиденье, я ждала, пока он заговорит, но в основном он помалкивал, постоянно отвлекаясь на сообщения. Каждый раз, извинявшись, он, быстро тыкал пальцами в экран, и продолжал наши равнодушные переглядки.

  Подъезжая к студии, где и должно было пройти его интервью, я всё же не удержалась и начала диалог первой.

  – Ты волнуешься?

  Он не сразу меня услышал, увлечённый парковкой машины.

  – Сейчас уже нет.

  – Всю дорогу молчал, я тому виной?

  – Нет. Просто появились некие трудности, и мне пришлось решать их, – уклончиво ответил мне Ефим, и наконец, примостился между двумя автомобилями.

  Трудности? В наших жизнях с его возвращения появилось море трудностей. А самая важная и волнующая меня – Егор. Я хоть и приняла решение не подчиняться выходкам этого самоуверенного идиота, но всё равно побаивалась, а вдруг он вытворит нечто такое, что мы не сможем исправить.

  – Надолго мы здесь? Ты не подумай, времени у меня в достатке, просто любопытно, – чтобы уйти от темы трудностей, я постаралась найти подходящий вопрос.

  – Понятия не имею. Обычно я сам выставляю рамки времени, и часто интервьюеры мне уступают, но на родине дела обстоят иначе, – Ефим первым покинул автомобиль, а я следом за ним.

  Шла чуть сзади, отчего он притормозил и стал идти со мной вровень.

  – Неужели совсем не волнуешься? – не верила я.

  – Саш я уже третий год раздаю интервью направо и налево, приелось, – с иронией ответил мне. – Кстати об этом, нам нужно кое-что обговорить, перед тем как мы попадём за стены студии.

  Студией назывался исторический особняк века так восемнадцатого, и его специально арендовали, чтобы Оберон давал интервью в красивейших декорациях.

  – Всё что угодно, – позволила я.

  – Перед всеми людьми, с которыми нам предстоит, встретиться, ты должна называть меня только Обероном. Поняла?

  – Поняла.

  – Если спросят, кто такая и кем мне приходишься, ответишь: второй менеджер. Неважно, главное не упоминай, что мы близки, – расплывчато объяснял парень, и я заметила, как он нервно теребил часы на запястье. А говорил, приелось. Хотя может быть, он волнуется из-за чего-то ещё.

  – Я поняла тебя.

  – Умничка, а теперь идём? – спросил зачем-то он, нам ведь в любом случае придётся идти.

  До особняка мы дошли молча, редко переглядываясь. На входе нас встретила высокая стройная девушка с кипой бумаг в папке. Представившись, она повела нас внутрь исторического здания. Стоило перешагнуть порог, как мы очутились в далёком прошлом. Мраморный пол, величественная люстра из золота по центру, и две огромный лестницы ведущие наверх. Были по разным сторонам две двери, но что за ними находилось нам так и не пришлось узнать.

  Касаясь кончиками пальцев позолоченных перил, я поднималась по лестнице вслед за артистом и нашей провожатой. Всё выглядело слишком волшебно, чтобы быть правдой. Наверняка во времена, когда особняк был построен, здесь проходили изысканные балы, дамы в платьях, мужчины в сюртуках, я так и представляла себе, как они кружатся в вальсе. Сразу захотелось вернуться на два века назад, и станцевать вместе с ними. Я никогда раньше здесь не бывала, когда в школе наш класс ходил на экскурсию в усадьбу имени Дмитрия Линицкого, я сильно заболела, и мне пришлось довольствоваться фотографиями одноклассников. Сходить самой или в компании подруг, мне не предоставлялось возможности либо просто не было желания.

  Когда мы оказались на закрытой веранде, Ефим стал здороваться почти с каждым членом съёмочной команды. Те радовались, что такая звезда как он уделил внимание всем, и даже поинтересовался как у тех настроение и готовы ли они к съёмке. В общем, местному контингенту он дал понять, что такой же человек, как и все, и не нужно считать его небожителем.

  Меня он представил как своего временного русского менеджера, хотя если бы кто-то стал со мной разговаривать по поводу работы, я скорее всего опозорилась. О профессии я толком ничего не знала. Я свою-то так до конца не поняла, а чужую и подавно. Чтобы я не была на виду, и не мешалась под ногами, мне предложили присесть в уютное кресло напротив места, где будет проходить интервью. Оставалось быть зрителем и наблюдать за работой других. Самое приятное занятие, смотреть на то, как кто-то работает.

  Ефим согласился на лёгкий грим, чтобы немного освежить кожу, и чтобы та не блестела на камере. Он постоянно что-то спрашивал у окруживших его как гиены людей, и те с радостью отвечали. Когда на площадке появился молодой и симпатичный блогер, я даже сразу не поверила, что это взаправду. Как-то пару дет назад, я зависала на его видео, где он умело, задавал вопросы популярным личностям всех мастей. Блогер Родион Адамс имел около пяти миллионов подписчиков на ютуб. У его интервью всегда самые высокие просмотры, и естественно он решил воспользоваться моментом пока Оберон в России. Наверное, при обычной ситуации я обязательно бы подошла и попросила автограф, но из-за той роли, что мне отвёл Ефим, приходилось наблюдать за блогером ледяным взглядом.

  – Доброго дня, – поздоровался со всеми Родион, – рад знакомству, так сказать лично, – протянул он ладонь Оберону и тот не колеблясь, пожал её.

  – И вам доброго дня, тоже весьма рад, – без эмоционально выдал артист.

  Молодые люди устроились на бежевом диванчике, и готовились к началу интервью. Родион проходился глазами по вопросам в папке, а Оберон смотрел на меня. Я не смогла удержать его взгляд и улыбнулась.

  – Перейдём на «ты»? – отвлёк парня Адамс.

  – Как будет угодно, – Ефим выглядел совсем незаинтересованным, и блогера это выводило из себя. Я заметила, как спокойный и рассудительный на своём канале он задавал разные вопросы, сейчас же порой кривил лицом. Наверняка, его смущало присутствие мировой звезды, хотя Родион взял столько интервью, что должен бы уже их щёлкать как орешки.

  – Итак, ребята, через минуту начинаем, – раздался громкий женский голос.

  – Одна поправка, – поднял палец вверх Ефим, – если вопрос мне будет неудобен, я не стану на него отвечать.

  – Мы ведь скидывали вам список, и вам вроде бы всё понравилось, – занервничала девушка, которая нас провожала.

  – Понравилось, – согласился Оберон, – но я повидал таких интервьюеров, которые не понимают, куда суют свой нос. В конце концов, имею же я право на конфиденциальность некоторых тем?

  С ним даже спорить не стали, все скакали вокруг музыканта на задних лапках. Хотели угодить, и чай ему принесли, и кофе, и соки разных вкусов. А позади себя я услышала, как парочка незнакомых голосов обсуждали, что Оберон имел право им отказать, ведь у него заслуженный отпуск, и он специально прервал его, ради интервью. Я молча согласилась. Оберон мог послать их на все четыре стороны, и продолжать расслабляться. И как его только убедили?

  – Три, два, один, мотор, – чётко произнёс женский голос, и в студии наступила гробовая тишина. Она продлилась ровно до того момента пока Родион Адамс не заговорил.

  – Всем доброго времени суток дорогие подписчики и подписчицы канала «Адамс спрашивает». Сегодня у нас необычное интервью не с отечественной звездой, а самый настоящий «бум». Рад представить вам звезду мирового уровня, того кого мы не ожидали увидеть в нашей студии – исполнитель множества популярных молодёжных песен Оберон. – Каждое слово произносилось чётко, ровно без запинок. Настоящий профессионал.

  – Здравствуйте, – поздоровался и Ефим, он мило улыбнулся в камеру, и перевёл взгляд на Родиона.

  – Для начала, как у тебя дела? Слышал ты в отпуске в России, как оно вернуться на родину? – начал с самого простого вопроса Адамс.

  Кстати папка с вопросами испарилась из его рук, теперь на её месте появился дорогой смартфон последней модели.

  – Необычно, – призадумался Ефим, – странное чувство, будто не было пяти лет, будто я уехал на пару часов, и вернулся обратно. Только лица повзрослели и изменились, а в остальном... Я рад, что нахожусь здесь.

  Пока он отвечал, я внимательно следила за ним, Ефим выглядел собранно, и старался отвечать отрыто, так, словно разговаривал с другом.

  – Даже не представляю, что испытал бы сам, наверное, тяжело находиться далеко, на другом континенте.

  – Сначала тяжело находиться вдали от близких даже будучи, находясь в соседнем городе, со временем притыкается, – подметил Оберон.

  – Ты раньше бывал в Москве? Когда приехал на свой концерт в рамках мирового тура, что почувствовал? Столица удивила?

  – Столица приняла меня тепло. Я был рад разговаривать с людьми, перед которыми выступаю на русском языке, – мягко улыбнулся музыкант.

  – Это ведь был первый концерт России?

  – Именно так.

  – Почему не приезжал раньше?

  Оберон сцепил руки в замок, и опустил глаза.

  – Боялся.

  – Чего?

  – Того что не смогу вернуться обратно в штаты. Я и сейчас боюсь. Слишком много воспоминаний, которые меня здесь держат, но теперь я понимаю, что моя жизнь там за океаном.

   Он не смотрел на меня, но я видела, как глаза его стали поблёскивать. Стоило, однако, повернуться Оберону ко мне, как я поняла, всё было игрой света и теней.

  – Что тебя держит на родине? Женщина? – хищно ухмыльнулся интервьюер, что заставило Ефима покачать головой и резко перевести глаза на оператора.

  – Семья. Откуда бы у меня взялась девушка? Я бы не успел.

  – Верно, извини, за неловкий вопрос.

  – Ерунда, – недобро улыбнулся Ефим. Он вообще почти постоянно улыбался. Словно это стало его защитной реакцией.

  – Задам не запланированный вопрос. Все изнывают, как ищут на него ответ. Оберон как ты оказался на фестивале и спел одну из своих популярных песен? Тебя специально пригласили и заплатили?

  – О, я так и знал, что ты задашь мне этот вопрос. Я отвечал на него когда выступал. Все, так как я и сказал: меня попросила знакомая. Она никогда не была на моём выступлении, и решила так разыграть. Но опыт был приятным, сразу скажу. Люди, с которыми я столкнулся, мне пришлись к душе, – мимолётом он посмотрел на меня, отчего щёки мои воспылали огнём. – Все отнеслись довольно радушно, я благодарен им.

  – Ты же звезда, как смог улизнуть-то от них? Уверен, тебя должна была преследовать как минимум толпа разъярённых школьниц, – рассмеялся своей шутке Адамс.

  Оберон загадочно пожал плечами. Отвечать на поставленный вопрос не стал.

  – Что ж рад, что тебе понравилось. Этот вопрос тебе уже наверняка успел надоесть, но я не могу его не задать. Как ты справился или всё ещё справляешься с нахлынувшей популярностью?

  – Никак. Просто живу.

  – Ну как «никак», у тебя ведь должны быть какие-то действенные методы борьбы со звёздной болезнью? – не отставал Адамс.

  – Да всё зависит от человека Родион. Кому-то пятьдесят подписчиков могут вскружить голову, а кому-то миллион не вскружит. Главное что у человека в голове, – легонько постучал он указательным пальцем по своему виску. – Если хочешь узнать был ли одурманен популярностью, естественно был, первые месяцы считал себя гением, потом сел, подумал, и постарался не терять голову. Всё проходит, и моя популярность пройдёт однажды, и чтобы когда этот день наступит я не почувствовал себя опустошённым, стараюсь напоминать каждое утро «Оберон ты лишь временный патрон». Я выстрелил, скоро порох осядет, и всё закончится. Не знаю, понял ты меня или нет.

  – Браво, – с уважением похлопал ему Родион, – редко сейчас встретишь медийную личность, которая старается оставаться собой. И всё-таки, успех – это везенье или кропотливая работа над собой?

  – И то и другое, – не задумываясь, ответил Оберон, – я много работал, и мне улыбнулась удача.

  – Ты себя считаешь удачливым?

  – Да, вполне.

  – Зато честно, – усмехнулся Родион, и отпил из рядом стоявшего стакана воды, – Расскажи, пожалуйста, о переломном, судьбоносном моменте в своей жизни.

  Я прислушалась. Интересно, что было в жизни Ефима судьбоносного. Мы с ним мало узнали друг о друге за прошедшие пять лет, поэтому сейчас я была, как никогда взволнована.

  – Переломный момент? – повторил он за Адамсом, словно пытаясь распробовать его получше. – Потеря голоса, наверное.

  Родион сильно поразился услышанному, как и все присутствующие в студии. А я так и вовсе растерялась. Ни о какой потере голоса Оберона я и в помине не слышала. Да и если бы Ефим испытал что-то подобное, он обязательно поделился этим с Аделиной, а та не преминула бы рассказать и нашей семье.