Текст книги "Дорогой сновидений"

Автор книги: Юлиана Суренова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 29 страниц)

– Что ты говоришь! – глотая слезы, вскрикнула Лина. – Зачем! Уже поздно! Прошло десять дней! Если они съели по две ягоды, они не проснутся никогда!

– Не по две ягоды. Меньше… – великие боги, да кого он хотел переубедить? Какая разница, когда… Но он не мог позволить себе сдастся. И не мог разрешить опустить руки другим. Поэтому, оборвав себя, не дав закончить фразу, он твердым, властным голосом продолжал: – Ты будешь делать то, что я тебе говорю! Будешь! – "Потому что это все, что мы можем… – мысленно добавил он, чувствуя, как боль сжигает его душу… – Потому что мы одни, рядом с нами нет никого, кто бы помог, потому что…"

…– Куда мог подеваться этот свиток? – пробурчал себе под нос Евсей, в который уж раз переворачивая вверх дном сундук со старыми рукописями.

– Не мог же он просто взять и исчезнуть… – Лис не спускал взгляда с его рук, словно надеясь, что летописец, будто фокусник, сейчас вытянет пропажу из рукава.

– Если боги забрали его…

– Зачем?

– Чтобы мы не смогли найти в прошлом ответ на заданный настоящим вопрос, чтобы мы сделали все иначе, пришли не туда… Да вообще, кто мы такие, чтобы судить о причинах того или иного поступка небожителей?

– Ты давно видел рукопись?

– Последнее время у меня не было ни желания, ни причины ее искать. А что?

– Мне куда проще поверить, что свиток взял почитать кто-то из караванщиков… Мати, например.

– Мати? – несколько мгновений летописец молча глядел на воина. В его глазах удивление постепенно менялось сомнением, на смену которому, наконец, пришла глубокая тягостная задумчивость. Нет, это предположение ему совсем не нравилось. И не нравилось по большей мере потому, что в нем был свой резон…

Евсею вдруг сразу припомнилось, как накануне всего произошедшего они с Атеном застали Мати в командной повозке. Она ведь что-то там делала. И, зная, что девочку всегда интересовали легенды, можно было предположить, что, забравшись в сундук и найдя в ней нечто, историю, о которой она никогда слышала, ей захотелось все прочесть.

"Наш приход спугнул малышку. Вот она и взяла свиток с собой".

А через миг он уже думал о том, что на последовавший за этим день Мати как-то странно себя вела. Это не могло быть простым совпадением.

"Нет, это не случайность. В мире ничего не происходит просто так. Особенно в эпоху легенд…"

– Я только одного не понимаю… – начал было Евсей, но его перебил смешок Лиса:

– Счастливчик! А вот я не понимаю ничего. То есть абсолютно!

Евсей не слушал его, продолжая:

– Если рукопись взяла Мати, если она прочитала ее до конца, она должна была бежать от сна, делать все, чтобы не заснуть!

– Почему?

– Да потому что тогда она боялась бы сна! Боялась более всего на свете!

– Не понимаю. Это ведь только легенда.

– В любой легенде есть своя правда. Вспомни Керху – город госпожи Кигаль. Если бы не Шамаш, горожан бы та же судьба, что и жителей города Нинта

– Но сейчас Шамаша нет с нами и… – в глаза воина пробрался ужас, чтобы проникнуть через них в душу.

…– Шамаш! О, господин! – воздев руки к небесам, воскликнула Лина. – Вернись! Скорее вернись! Нам так нужна Твоя помощь!

Глава 9

Колдун сидел на черном камне возле зеркала мира, следя задумчивым взглядом за роем вившихся в нем отражений.

Кигаль замерла рядом с ним, поджав под себя ноги, в задумчивости перебирая искры бусинок-свечей, вплетенных в ее шаль, словно звезды в покрова ночных небес. Волк держался в стороне, на почтительном удалении от небожителей. Не стремясь, да и не желая попадаться им на глаза, он устроился в углу и, полагая, что в дворце бога судьбы ему не от кого защищать своего хозяина, свернувшись в калачик, спокойно спал.

– Шамаш, хватит, – наконец, не выдержав, проговорила повелительница подземного мира. – Мир огромен, а дракон – лишь тень на его лике!

Колдун молчал, не слыша ее, продолжая упрямо следить за сменой образов в мерцании волшебного камня.

И, так и не дождавшись ни слова, Кигаль, качнув головой, заговорила вновь:

– Этот поиск бесполезен! Даже если дракон существует на самом деле, а не в сказках, он – не замок, стоящий на одном месте, а странник, вечно перемещающийся по свету. Мы ищем его здесь, а он, возможно, уже где-то там, где его не было прежде, когда мы искали там его след. Нам не хватит целой вечности, чтобы совпасть с ним во времени и пространстве, а случай явно не на нашей стороне.

– Я не верю в случайность.

– Ну, тогда тебе придется поверить в то, что твой друг скрывается от тебя. Ибо иной причины, почему мы до сих пор не можем его отыскать, я не вижу.

– Возможно… – сведя брови, проговорил Шамаш.

– Возможно?

– Возможно, он считает, что я бросил его в тот миг, когда был более всего ему нужен, пошел по самому простому и легкому для себя пути – похоронил и забыл навсегда.

– Но ты же помнишь…

– Вспомнил, когда Хан сказал мне, что дракон жив…

– Даже если у него есть повод избегать тебя, я не совсем понимаю, как ему это удается. Ведь он – всего лишь животное, пусть и разумное, а мы с тобой – великие боги.

– Кигаль… – начал колдун, но замолчал, привлеченный тихим, едва слышным звуком– шорохом за своей спиной. Следом донеслось низкое ворчание волка, недовольного тем, что что-то прервало его сон, однако не несшее в себе ни тени угрозы или предупреждения.

Одновременно оглянувшись, небожители увидели вошедшего в зал Намтара.

Бог судьбы, на ходу меняя облик змеи, столь удобный для путешествия по подземным странам, на человеческий обличай, приблизился к ним, остановился рядом.

Несколько мгновений он смотрел на бога солнца, затем чуть наклонил голову в знак почтения и тихим шипящим голосом проговорил:

– Рад видеть тебя в добром здравии.

– Здравствуй, Намтар. Прости, что мы пришли в твой дом незваными гостями…

– О чем ты! Что за пустяки! – улыбка коснулась тонких губ бога судьбы. – Я рад любым гостям. А уж тебе и подавно. Мы давно не виделись, Ут.

– Шамаш.

– Прежде тебе нравилась другая часть своего имени. Впрочем, – он пожал плечами, – так или иначе, оно твое, – замолчав, он перевел взгляд поблескивавших желтым пламенем глаз на Кигаль, несколько мгновений смотрел на нее, словно ожидая, что та заговорит с ним, затем повернулся к богу солнца: – Могу я спросить, что привело вас сюда?

– Шамаш хотел найти дракона, – ответила Кигаль.

– Дракона? – Намтар удивленно приподнял бровь.

– Того, что принес его сюда, – пояснила богиня.

– А! Ты о порождении мира бредовых грез! Но зачем он вам? Ведь это не более чем призрак сна. Его не найти с помощью моего зеркала…

– Дракон – небесный странник – из плоти и крови, – тихо заговорил колдун.

– Шамаш, – богиня смерти болезненно поморщилась, – какая сейчас разница?

– Вообще-то… – начал бог судьбы, удивленно поглядывая то на повелительницу подземного мира, то на владыку небес. С одной стороны, он не мог представить себе дракона чем-то иным, кроме образа фантазии, доподлинно зная, что ни одна из земель их мира никогда не рождала подобного создания иначе, как в своих грезах. С другой – не понимал, почему Кигаль не скажет этого брату? Чего она ждет? Боится лишний раз напоминать ему, едва оправившемуся от болезни, о том, что все, о чем он сейчас помнит, по большей части было порождением бреда? "Какая разница?" – и это спрашивает богиня смерти? Ей ли не знать, чем живое создание отличается от мертвого, а существующее от не существовавшего никогда?

Но та не дала ему ничего сказать. Не позволила она ответить на вопрос и Шамашу, остановив его мягким прикосновением руки к плечу:

– Я знаю различие, – ее брови были сведены, глаза напряженно поблескивали. – Мой вопрос не требует ответа. Я лишь хотела сказать, что важно не то, тень он или явь, а что мы никак не можем его найти. Будучи явью дракон должен иметь отражение в зеркале мира. А тень не может противиться воли зовущего ее… – богиня вздохнула.

Бог судьбы несколько мгновений непонимающе смотрел на нее.

– Мда-а, – протянул он спустя несколько мгновений раздумий, начав осознавать смысл сказанного Кигаль. – Действительно странно… Как же его найти, если зеркало…

– Свышние, ты же бог судьбы! Ты знаешь все тропы, проведенные между прошлым и будущим! Вот и скажи нам, на какой из них он сейчас стоит!

– Я не знаю, – растерянно развел руками Намтар.

– Это еще что значит?

– Не знаю – и все.

– Да ты смеешься надо мной!

– Успокойся, Кигаль, – Шамаш, остававшийся в стороне от разговора, понял, что ему пора вмешаться, пока богиня смерти не вышла окончательно из себя, с каждым мигом все глубже и глубже погружаясь в алое марево гнева.

– Этот…

– Достаточно! – голос колдуна стал холоден и резок, взгляд напряженно сощуренных глаз пронзил богиню насквозь морозным пламенем черного огня.

Вздохнув, та только качнула головой, не чувствуя в себе сил для спора с повелителем небес.

Намтар, втянув голову в плечи, опустив взгляд, не смея взглянуть на старших богов, чуть слышно прошептал:

– Шамаш, прости, но я действительно не знаю! Это странно. Я сам не могу понять, как такое возможно. Но это правда! – он несмело поднял на бога солнца полный отчаяния взгляд, прося собеседника понять его и поверить в искренность произнесенных слов.

– Однако у этого может быть объяснение, – тихо молвил колдун. – Мой друг не был рожден в этом мире, линии его пути были прочерчены на лике иной земли.

– Ты хочешь сказать, – Кигаль заставила себя успокоиться и задуматься над словами брата, – что у него может и не быть своей судьбы в нашем мироздании?

– Да.

– Но ведь сейчас он живет здесь!

– И что же?

– Без судьбы? Это невозможно!

– Кигаль…

– Да, брат?

– Ты когда-нибудь заглядывала в зеркало судьбы?

– Ну… Разве мы с тобой не делали этого на протяжении последнего времени?

– Мы искали того, кто находится по иную сторону грани. Я же говорю о другом: ты смотрелась в это зеркало?

– Ты имеешь в виду, могу ли я увидеть в нем свое отражение? Да, конечно, – она подошла к камню, коснулась его рукой, замутняя скрытые в нем просторы.

Едва скрытый в нем мир отражений стал мутным и неподвижным, на зеркальной глади появилось отражение Кигаль – разумеется, не ее людского обличья, которое она носила как человек одежду, а стихийного, истинного тела, где пламень то застывал камнем, то тек, словно вода, то взмывал вверх становясь легче воздуха.

– Видишь? Если я захочу – оно пропадет, – и, в подтверждение своих слов, богиня провела над камнем ладонью, стирая отражение, словно след со снежного покрова пустыни, – потому, – продолжала она, – что я – хозяйка своей судьбы. Она у меня есть, но не она властвует мной, а я управляю ею.

– Это дар всех богов, – едва она умолкла, заговорил Намтар. – Хотя одним он подвластен в большей мере, другим – в меньшей. Неужели ты не помнишь?

– Тут дело не в памяти, – качнул головой колдун.

– Тогда в чем же?

– Шамаш, в этом зеркале отражается все, – тихо, с некоторой долей печали в голосе, промолвила Кигаль. – В сущности, даже призраки и тени, у которых нет ничего, за исключением прошлого, решись они заглянуть камень судьбы, нашли бы в нем себя – такими, какими они были когда-то. Вот… – бледной дымкой тумана посреди зала затрепетала серая тень.

– Великая госпожа… – прошептала женщина-привидение, падая ниц перед своей повелительницей.

– Встань и подойди сюда, – приказала ей Кигаль. Богине не терпелось поскорей разобраться в тех странностях, которые, как совершенно неожиданно оказалось, хранило в себе зеркало судьбы.

Тень, безгласно подчиняясь ей во всем, подплыла к не сводившим с нее взгляда богам, замерла с ними рядом, склонившись в низком поклоне.

Пришелица прятала глаза, боясь встретиться взглядом с повелителями стихий, огонь которых был способен одной искрой своей растопить ее, словно кусок воска. И, все же, чувствуя близость бога солнца, она была не в силах побороть в себе желания взглянуть на Него хотя бы искоса… и затрепетала, замерцала, увидев теплую улыбку на устах повелителя небес. Казалось, еще мгновение и она, порвав оковы, удерживавшие ее в подземном мире, поднимется в небеса в столь желанном и легком полете… Но тут…

– Взгляни сюда, – властный голос богини смерти обжег ее своим холодом, заставив, наверное, впервые, вместо того, чтобы слепо подчиниться приказу, в ужасе отпрянуть в сторону.

– Зачем ты пугаешь ее, Кигаль? – качнул головой колдун.

– Во имя Свышних, Шамаш! – болезненно поморщилась богиня. – Она всего лишь тень!

– Я знаю. Но ведь это не повод мучить ее, – он повернулся к пришелице, заговорил с ней. – Не бойся, милая. Мы хотим лишь, чтобы ты взглянула в зеркало и сказала, что ты в нем видишь. Это не причинит тебе никакого вреда, разве что навеет грустные воспоминания…

– У тени не может быть воспоминаний. И грусть она тоже не знает. На то она и тень… – проворчала Кигаль, но, встретившись взглядом с неодобрительно качнувшим головой колдуном, пожала плечами. – Ладно, поступай, как считаешь нужным. Главное, чтобы это помогло.

– Подойди к камню, – произнес колдун.

– Конечно, конечно, господин моей веры, – прошептала та, подплыв к камню, повернулась к его глади.

Прошло несколько мгновений и серый мутный покров зеркальной глади начал проясняться. На нем закружилось, затрепетало что-то далекое, неясное, которое постепенно стало складываться в очертания смертной женщины, горожанки. – А она была красива… – на миг в голосе богини вспыхнула зависть, но потом на смену ей пришло сочувствие, ведь она лучше, чем кто бы то ни было другой, понимала: когда теряешь все, труднее той, кому не просто есть что терять, но предстоит расстаться с очень многим. – У тени нет настоящего и будущего, но у нее есть прошлое…А камню безразлично, было это или будет. Он отражает то, что видит.

– Если в зеркало смотрит тот, кто помнит, каким был призрак до того, как лишился плоти… – глядя то на тень, то на ее отражение, начал Шамаш.

– Он увидит его таким, каким он был, – подхватила его мысль богиня смерти.

– Великая госпожа, – прервала нависшее было над залой молчание тишины женщина-тень, чьи неясные туманные очертания трепетали, словно на сильном ветру, – могу ли я теперь удалиться?

– Почему? – не поднимая на нее взгляда, спросила Кигаль.

– Госпожа? – тень затрепетала еще сильнее. Ей хотелось поскорее исчезнуть, забиться в одну из бесчисленных нор подземного мира и забыться там пустым, отрешенным от всего сном-существованием. Но она не могла сделать этого, когда вопрос богини, совершенно не понятный несчастной слуге, удерживал ее на месте.

– Почему ты хочешь уйти?

– Здесь… – очертания тени стали мерцать, то расплываясь, то сжимаясь вновь. – Есть что-то, что тревожит мой дух.

– И что же?

– Смилуйся, госпожа! – взмолилась та. – Я всего лишь тень! Откуда мне знать ответ на Твой вопрос!

– И все же… – Кигаль продолжала удерживать ее наполнившимся огнем взглядом желтых глаз.

– Не гневайся на меня! Отпусти мой дух! Или развей его по ветру! Прошу Тебя, госпожа! Только не продлевай это мгновение на вечность!

– Пусть идет, Кигаль.

Богиня смерти повернулась к брату, несколько мгновений молча вглядывалась в его спокойное, немного грустное лицо, а затем, по-прежнему не говоря ни слова, взмахнула рукой, отпуская рабыню.

Приведение, залучившись от радости, склонилось на миг в поклоне, благодаря небожителей за понимание и сочувствие, а затем, мелькнув едва заметной радужной тенью, исчезло.

Проводив ее взглядом, Кигаль качнула головой и тихо молвила: – Зря. От нее бы ничего не убыло, проведи она еще несколько мгновений здесь. А мы, может быть, узнали б больше, чем знали сейчас.

– Проведи она здесь даже вечность, это нисколько не приблизило бы нас к разгадке.

– Почему ты так в этом уверен? Потому что твой дракон не призрак? Ну и что, ведь… – она умолкла, заметив, что Шамаш, качнул головой:

– Дело не в драконе. Вернее – не только в нем, – проговорил он, а затем повернулся к богу судьбы: – Скажи, есть ли те, кто бы не имел отражения в твоем зеркале?

– Нет! – воскликнул тот, затем, с некоторым сомнением взглянув на Шамаша, понимая, что повелитель небес задает этот вопрос не просто так, задумался, начал перебирать всех созданий плоти и стихии: – Люди – само собой разумеется. И наделенные даром, и лишенные его. Они видят свое отражение, но не могут его изменить. Боги властны над судьбой, а, значит, и над зеркалом…

– В чем мы уже убедились, – проговорила Кигаль, не понимая, к чему это все, однако, не прерывая рассуждений. Она слишком хорошо знала Шамаша, чтобы не понимать, что за его вопросом что-то скрывалось.

– Отражение призраков – их прошлое, – между тем продолжал Намтар. – Тех стихий и теней, которым предстоит однажды обрести плоть – будущее… Звери и птицы имеют отражение, хотя и не понимают ее природу, принимая за иную жизнь… Демоны и духи? Ну, – Намтар пожал плечами, – они тоже наделены судьбой.

– Тебе приходилось видеть отражение кого-нибудь из них? – спросила Кигаль.

– Да, – его лицо нахмурилось, глаза сощурились, вобрав в себя мрачный болезненный блеск догоравшей свечи. – Приходилось… Ведь Куфа – тоже часть мироздания, пусть она и находится на самой его границе… Правда, заглянув туда раз, я сделал все, чтобы случайно не совершить эту ошибку вновь.

– Столь мрачное зрелище?

Намтар лишь посмотрел на нее, не говоря ни слова в ответ, но его взгляд был достаточно красноречив, чтобы богиня смерти, которой за свои вечности многое пришлось повидать такого, что сделало ее сердце холодным, не стала продолжать расспросов.

– Раз так, я ничего не понимаю.

– Как и я, – вынужден был признать бог судьбы, хотя ему и очень не хотелось делать этого, ведь речь шла о том, что составляло суть его власти. – Если дракон есть, был или будет, он должен иметь отражение в зеркале. А если отражения нет…

– Это невозможно, – прервала богиня размышления своего вестника, недовольная направлением его мыслей.

– И так невозможно, и эдак…

– Кто бы знал, как я не люблю эти загадки! – Кигаль резко повернулась к камню спиной.

– М-да, – обронил Намтар, затем взглянул на молчаливо стоявшего возле зеркала мира бога солнца. – А ведь знаешь, хозяйка, – словно во власти откровения вновь заговорил он, – этих загадок куда больше, чем мы с тобой полагаем.

– О чем ты? – резко повернувшись к нему, спросила Кигаль. Богиня начала терять контроль над своими чувствами, ее захлестывали то волны грусти, то ярости, любопытства и даже страха – казалось бы, забытого окончательно и бесповоротно еще несколько вечностей назад. Это тотчас проявилось в перемене ее облика. Человеческое тело, не способное вобрать в себя всю полноту переживаний, спало старой ненужной одежной, обнажая яркое стихийное тело, которое струилось, легко меняя цвета и очертания, отзываясь на каждое движение души.

– Подойди, – осторожно поманил он ее к себе. Когда богиня приблизилась к зеркалу, он тихо полушепотом спросил, указывая рукой на камень. – Видишь?

– Нет, – как та ни вглядывалась, все, что явилось ее взору, была гладкая поверхность камня.

– А должна бы…

– Перестань говорить загадками! Я же сказала: терпеть их не могу! – не сдержавшись, воскликнула Кигаль.

– Тихо! – опасливо глянув на Шамаша, пришикнул на нее вестник.

– Это еще почему? Ну что, что ты мне пытаешься втолковать? И почему шепотом?

Намтар уже открыл рот, чтобы ответить, но тут, оторвав взгляд от камня судьбы, вместо него заговорил колдун:

– Пойдем отсюда, Кигаль. Этот камень бесполезен в моих поисках.

– Почему ты так уверен в этом? – богиня смерти тотчас бросилась к брату. Ей совсем не хотелось, чтобы тот, чувствуя себя побежденным, опустил руки. – Может быть, мы просто что-то не так делаем? Твой волк, – вспомнила она о лежавшим в стороне от небожителей золотом звере, который лишь изредка поднимал голову, чтобы взглянуть на них и убедиться, что с его хозяином все в порядке. – Он ведь тоже видел дракона. Он обладает достаточным разумом, чтобы понять, кого мы ищем. Пусть он взглянет в зеркало. Может быть, он заметит что-то, невидимое нам…

– Кигаль…

– Нет, позови его, позови! Пусть попробует…

– Кигаль, – остановил богиню Шамаш. – Это бесполезно.

– Но почему?!

Колдун вздохнул. Несколько мгновений он молча смотрел на богиню смерти, затем повернулся к Намтару, который как-то сжался под его взглядом, поспешив отвести взгляд, словно боясь, что в его глазах бог солнца увидит то, что ему может не понравиться.

Шамаш качнул головой:

– Намтар, я не из тех, кто спешит отвернуться от правды только потому, что она мне не по душе, – он вновь вернулся к камню, провел над ним рукой.

– Я все равно не понимаю, о чем это вы, – заглядывая ему через плечо, пробормотала Кигаль. – И ничего не вижу.

– Да. И я не вижу.

– А мы должны? – она с подозрением взглянула на брата, начиная понимать…

– Пока вы с Намтаром выясняли, кто отражается в зеркале, я понял, что не только дракон не имеет отражения.

– И кто?

– Я.

– Что?! А в обычном зеркале…

– Я вижу свое отражение. Людское. Но не в камне судьбы.

– Конечно, ведь ты не человек!

– Но кто же я тогда?

– Ты что, опять? Брат, мне уже надоело повторять! Конечно, я понимаю, ты целую вечность был болен и…

– Не играй, Кигаль, не надо. Сейчас не время. Мы оба знаем, о чем идет речь. Мне известно, кем я был. И было бы не лишним узнать, кто я сейчас.

– Бог солнца, повелитель небес… – начал перечислять Намтар, спеша увести собеседника подальше от тех мыслей, которые, как ему казалось, возвращали едва оправившегося от болезни небожителя назад, к грани бреда.

– Помолчи, – остановила его богиня. Несколько мгновений она смотрела на брата: – И все же… – подталкиваемая любопытством, вновь заговорил она. – Что ты имел в виду, говоря, что не имеешь отражения?

– У меня нет судьбы.

– Шамаш, прости, но ты говоришь ерунду! Это просто невозможно!

– Однако это так, – спокойно возразил колдун.

– В мироздании нет никого, кто бы… – начал Намтар, но богиня смерти остановила его:

– Подожди. Дай мне разобраться во всем… Шамаш… Так или иначе, у тебя ведь была судьба?

– Да.

– Но сейчас ее нет?

– Если я правильно понял природу силы отражения, скрытой в этом зеркале – да.

– Вообще-то, – подземные боги переглянулись, после чего Намтар продолжал: – Мы и сами не особо хорошо знаем… Просто принимаем камень судьбы таким, какой он есть. Так что…

– Вы никак успокаиваете меня, – колдун усмехнулся. – Не надо. То, что касается меня одного, мой дух тревожит менее всего.

– А вот меня это очень даже беспокоит… – пробормотала Кигаль, нахмурившись…

– Действительно, Шамаш, – встрепенулся ее вестник, обрадованный тем, что может быть полезен великому богу. – Позволь мне помочь! Я постараюсь найти для тебя лучшую судьбу…

– Право же, брат, – видя, что тот готов отказаться, опередив его, заговорила богиня смерти. – Поиск судьбы – его дело, не наше с тобой. К тому же… – она хотела сказать что-то еще, но умолкла, почувствовав, как вдруг забился, затрепетал дух воздушной стихии, наполнявший зал.

– Что…? – закрутила головой Кигаль, почувствовав: что-то не так, но еще не понимая: что?

И тут движение воздуха сложились в возглас, полный боли и мольбы:

"Шамаш… О, господин! Вернись! Скорее вернись! Нам нужна Твоя помощь!

– Торговцы! Они зовут меня! – резко повернувшись, колдун зашагал прочь от камня. – Хан, – уже на ходу окликнул он волка, который тотчас, словно и не спал вовсе, подскочил к хозяину, ожидая его приказания. – Мы возвращаемся в караван.

– Постой, Шамаш, – попыталась задержать его Кигаль.

– Мне нужно идти!

– Да постой ты! – не выдержав, воскликнула богиня смерти. – Не спеши… Сперва нужно во всем разобраться.

– На это нет времени!

– Не торопись! Уж что-что, а спешка никогда не приводила ни к чему хорошему. И вообще, эти смертные позвали тебя не просто так, и не потому, что соскучились. Им нужна помощь!

– Вот именно!

– Остановись! – она приблизилась к нему, взяла за руку, удерживая на месте, заглянула в глаза, замедляя течение мыслей. – Подумай. Подумай вот о чем: чтобы помочь, нужно знать, в чем дело.

– Я знаю, – хмуро глянул на нее колдун. Его лицо оставалось напряженным, но в глазах замерцали огоньки внутреннего напряжения и недовольства тем, что богиня удерживает его, не позволяя сделать то, что он должен был. – В детях. Они спят…

– И не могут проснуться уже десять дней, – проговорил стоявший за его спиной Намтар.

– Что ты сказал? – колдун резко обернулся. Взгляд, устремленный на бога судьбы, был остер, как лезвие наточенного кинжала, и резок, словно порыв ледяного ветра.

– Десять дней…

– Когда я уходил, было… Я не мог отсутствовать так долго! Ведь я замедлил ход времени каравана!

– Но для тебя оно ускорилось, – вздохнула Кигаль. – Так бывает. Время – жестокая стихия, дикарка, не терпящая над собой ничьей власти и спешащая отомстить, едва улучив момент…

– Ладно, – остановил его колдун, – я понял. Лучше скажи, что с детьми?

– Не знаю, – подал плечами Намтар.

– Ты ведь бог судьбы!

– Вот именно. А они – дети, чьи пути еще не определены.

– Так… – помрачнев, колдун скрестил руки перед грудью, оглядел хмурым взглядом своих собеседников.

– Шамаш, – чуть наклонив голову, проговорила Кигаль, – смертным вряд ли известно, что происходит. Иначе они не стали бы призывать тебя.

– Она права, – поспешил поддержать свою хозяйку Намтар, – ни к чему спешить в мир людей. Нужно разобраться…

Колдун остановил его холодным взглядом чуть прищуренных глаз.

"Хан, – позвал он волка, – пойдем".

– Но мы же говорим тебе…! – всплеснув руками, воскликнула Кигаль, расстроенная тем, что брат никак не хотел ее понять.

– Мне нужно идти.

– Куда!

– Искать Лаля.

– Лаля?! – в один голос воскликнули Кигаль и Намтар. – Но, во имя Свышних, зачем?!

– Потому что дети спят.

– И что же? Какая тут связь?!

– Есть два повелителя сновидений – Айя и Лаль…

– Да… – подземные боги переглянулись. – Действительно…

– Разумеется, Айя тут ни при чем… – Кигаль, вернувшая себе людской облик, потерла ладонью подбородок.

– Ну конечно, ведь… – Намтар чуть заметно кивнул в сторону Шамаша.

– Да… И не только поэтому… Ты не знаешь всего… Впрочем, не важно… Выходит, малыш опять замыслил какую-то пакость… Вот что. Я тоже пойду.

– К Лалю?! – ошарашено глядя на нее, воскликнул бог судьбы.

– Нет… – она взглянула вслед удалявшемуся богу солнца, поджала на мгновение губы. – У меня нет времени на объяснения… – а потом, уже сорвавшись с места, бросилась: – Вот что, оставайся здесь. Следи за тем, что будет происходить. Если нам понадобится твоя помощь…

– Вам будет достаточно меня позвать, – кивнул, показывая, что понял хозяйку, Намтар.

…"Шамаш, мне это совсем не нравится…" – проворчал Хан.

"Мне тоже… Я не должен был оставлять караван!"

"Я говорю о твоем стремлении увидеть Лаля. Зачем он тебе? Хочешь вызвать на бой?"

"Нет. Поговорить. Если это действительно он удерживает детей, может быть, мне удастся убедить его отпустить своих пленников".

"Я… – волк мотнул головой, словно прогоняя наваждение. Это было таким странным. Он не привык к столь прямолинейным поступкам и вообще, как можно говорить с тем, от кого хочешь защитить спутников? О чем? Нет! Хан вновь мотнул рыжей головой, стряхивая со шкуры снег. – Прости. Ты так не похож на других, что порою мне бывает очень сложно понять тебя. Как сейчас".

"Мои планы не кажутся мне странными. Они вполне логичны".

"Лаль – враг!"

"Не мой".

"Госпожи Айи, и… – взгляд волка стал недовольно злым, словно он был раздосадован на себя за то, что никак не мог втолковать хозяину эту простую мысль… – и потом разве не он стремится убить твоих спутников?"

"Если бог хочет лишить жизни смертного, он делает это. Или нет?".

"Да! Но не когда его интересы сталкиваются с волей более могущественного небожителя! Тогда он будет крутиться, запутывая следы… Что бы там ни было, ты зря надеешься с ним договориться. Кто знает, может быть, он просто усыпляет твое внимание. Я уверен, он хочет обмануть тебя. Он – мастер обмана, и… Ладно, не важно. Ты все равно меня не слушаешь… Но, может быть, ты послушаешь других, тех, кто будет равен тебе".

– Шамаш! – окликнула его Кигаль. Богиня догнала брата, пошла рядом. – Нам надо поговорить.

– О Лале?

– Да… – богиня поджала губы. – Сперва кажется, что он – сама невинность, что он не может быть никому опасен, за исключением разве что самого себя. Но на самом деле… На самом деле все совсем не так… Хочешь, я рассказала тебе о нем?

– Я предпочел бы узнать все из первых уст.

– Его собственных? Это будет ложь от первого слова до последнего. Ты читал книгу Мара?

– Да. Но того, что рассказано в ней, слишком мало, чтобы разобраться в происходящем теперь.

– Конечно. В легенде ведь говорится лишь о том, каким видели Лаля люди, а ты хочешь узнать, какой он на самом деле… Он – брат Айи. И ее враг. Самый злейший из врагов. Самый безжалостный и беспощадный.

– Я слышал.

– От кого? – богиня напряглась, словно считала лишь себя вправе рассказывать Шамашу об этом мире.

– Мне рассказал Хан.

– Да… – богиня перевела задумчивый взгляд на спутника бога солнца, который, следя за их разговором, хмуро посмотрел на нее. – Лаль всегда завидовал ей. Самый младший из богов, он больше всего на свете хотел, чтобы им восхищались, боялись и благоговели. И в этом стремлении чуть было не уничтожил весь мир, почти поменяв явь и сон местами… Детские шалости, нет ничего опаснее их. Потому что за ними редко следует наказание. Вот ты. Ты стал бы вести бой с ребенком?

– Нет.

– А наказывать его?

– Нет. Он ведь всего лишь ребенок.

– Конечно. Я знала, что ты так ответишь. Детям многое прощается. И не важно, кто этот ребенок: малыш – смертный, родившийся лишь мгновение назад, или бессмертный бог, который прожил уже не одну вечность, но не повзрослел ни на миг, потому что не хотел этого.

– Что бы там ни было, дети каравана должны проснуться.

– Тебе не найти Лаля в этом мире. После того, что случилось в прежнюю вечность, Айя заточила его в краю сновидений. Путь же туда открыт лишь спящему.

– Ты хочешь сказать: чтобы встретиться с ним, я должен уснуть? – это условие не казалось ему непреодолимым препятствием.

– Да пойми ты! В своем сне он – повелитель, а все остальные – только спящие! Он делает все, что хочет, в то время как… Да и не это главное. Как ты собираешься попасть в мир, о котором ничего не знаешь, в существование которого, может быть, даже не веришь, привыкший видеть сны отражением реальности? Прежде, чем что-то предпринимать, нам надо попытаться разобраться, найти ответ хотя бы на некоторые вопросы! – ее слова убеждали разум, глаза молили душу понять и, послушавшись совета, не бежать вперед во власти чувств, не разбирая дорогу.

– Не нравится мне все это! – качнув головой, прошептал колдун. – То, что происходит в караване последнее время…Так не должно было случиться!