Текст книги "Клады и кладоискатели"

Автор книги: Ю. Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 31 страниц)

11. ГРАБИТЕЛИ ПОДВОДНЫХ СОКРОВИЩ СРЕДИЗЕМНОГО МОРЯ

С незапамятных времен на берегах Средиземного моря селились египтяне, этруски, пеласги, финикийцы, карийцы, греки, римляне, арабы и другие народы, а их корабли на протяжении многих тысячелетий бороздили его воды и находили в нем свою последнюю гавань, свой посмертный приют. Считается, что на дне этого моря поэтому таятся, пожалуй, самые богатые сокровища.

И здесь, как и в Карибском море, не обходится без детективных историй.

Вот, например, одно из сообщений газеты «Фигаро».

…Солнце медленно садится в воды Коринфского залива. На волне покачиваются две яхты. К той, что ближе к берегу, подходит полицейский катер. Это «Герл пэт», бросившая якорь под сенью британского флага. «Кто вы?» – следует традиционный вопрос пограничной стражи. Молчание. Полицейские немедленно поднимаются на борт. На «Девчушке» – 15 человек «пассажиров»: французы, испанцы, англичане. Кроме того, три амфоры, множество обломков, имеющих археологическую ценность, и… снаряжение для подводного плавания.

Пока идет разбирательство на первой яхте, а вторая – «Джабула» – вроде бы сносится течением, чтобы незаметно удрать (что она и сделала потом в наступающих сумерках), скажем несколько слов об амфорах. Сегодня амфоры, что ни на есть доподлинные, далеко не редкость. Они уже превратились в излюбленные туристами сувениры, наподобие египетских скарабеев и прочей массовой продукции исчезнувших столетий. Действительно, в древности их «напроизводили» огромное количество, всех форм и размеров. Однако греков и римлян было намного меньше, чем желающих сегодня заполучить подлинную амфору, чтобы поставить ее в угол комнаты как цветочную вазу. Отсюда охотники до амфор пока еще не перевелись, как не перевелись и добытчики этих амфор. Кроме того, в средиземноморских странах все ценное, что найдено в территориальных водах шириной в 3–6—9 миль, является собственностью прибрежных государств и о находках необходимо незамедлительно сообщать властям. В тех же случаях, когда найденный предмет не уникален, – а им как раз и является вульгарная амфора, эта «бутылка» античного времени, – правительственный археолог любезно разрешает вам оставить ее себе. Ведь он стремится не отнять одну – две ваши амфоры, но установить место, где она была поднята, чтобы определить, не выбросил ли ее просто за борт, предварительно осушив, какой-либо развеселый «одиссей», или же она означает место гибели античного корабля. А это уже находка, даже сенсация, ведь на погибшем корабле могли находиться и исчезнувшие скульптуры Фидии или Праксителя, если… если они не находятся в трюме вашего судна… Вот о чем может говорить случайная находка амфоры!

Но вернемся к нашим задержанным кладоискателям, полицейским и ворам, тем более что полицейские, пока объясняли эти прописные истины перепуганным пассажирам яхты, обнаружили отсутствие «Джабулы», нырнувшей в ночные сумерки Коринфского залива. Конечно, ее начинают преследовать. По рации с берега срочно вызывают вертолет, но наступает ночь. Наутро следующего дня «Джабулу» обнаруживают в бухте близ Эгиона: яхта принадлежит англичанину-миллионеру Дэвису, на ней его жена, сын и дочь. Полиции приходится брать «Джабулу» буквально на абордаж: семья отчаянно сопротивляется и бьет полицейских, когда те пытаются взойти на борт судна. В конце концов экипаж приводят в порт и судят в Амфиссе, приговаривая владельца судна к тюремному заключению и денежному штрафу за кражу археологических ценностей, за нападение на пограничников. «Страстный поклонник» древностей, как называли Дэвиса сочувствующие ему журналисты, приговаривается местным судом к 14 месяцам тюремного заключения и штрафу в 72 фунта стерлингов. Официальное обвинение, предъявленное миллионеру-контрабандисту, – «нелегальный вывоз из Греции археологических древностей».

А через несколько дней после этого греческий пограничный пост обращает внимание на странные маневры яхты «Вигамо», пытавшейся ночью подойти к мысу Сунион. При приближении полицейского катера она исчезает во мраке, однако пассажиры грузовичка, которые, казалось, ждали встречи с яхтой, были задержаны. Утром заставили «сдаться» и яхтсменов. Ими оказались два француза-аквалангиста, а на борту «Вигамо» нашли припрятанные амфоры. Одним словом, подводные грабители не редкость у берегов Греции, как, впрочем, и у берегов Франции.

Например, в районе Марселя промышляют небольшие группы одиночек-любителей, у которых всегда модно приобрести амфору (возможно, даже уникальную!) стоимостью от 500 до 1000 франков, в зависимости от размера и сохранности.

В нескольких кабельтовых от мыса Таят, между Тулоном и известным курортом Сен-Тропец, было обнаружено скопление археологических ценностей. Чтобы защитить их от грабителей, участок пришлось огородить противолодочными сетями, предоставленными для этой цели военно-морским флотом. Это скопление очень массивных стальных колец, сквозь которые легко проходят волны. Но это не помогло. Грабители «подводных могил» преодолели препятствие при помощи специальных щипцов, снабженных на конце небольшим зарядом взрывчатки. Он достаточен, чтобы прорвать сеть, и слишком мал, чтобы причинить вред ныряльщику.

Как установило следствие, подобные «взрывные» щипцы приняты на вооружение на флоте для подводных диверсантов, или «людей-лягушек», проникающих во вражеские порты, огороженные противолодочными сетями. Таким образом, военно-морской флот Средиземноморья на стороне полиции и… грабителей. Как писал лондонский еженедельник «Обсервер» в репортаже «Кому служит акваланг?», археологи морских глубин всерьез обеспокоены появлением в послевоенные годы в широкой продаже более совершенного оснащения для подводных ныряльщиков, Ведь это грозит разграблением сокровищ, покоящихся на дне моря вот уже не одну сотню лет и ждущих своего звездного часа. Комитет морской археологии Великобритании даже разработал недавно для аквалангистов-любителей специальную программу для обучения археологии морского дна. Руководство. комитета рассчитывало при этом, что в большинстве своем «любители» будут сотрудничать с археологами, помогая им в поисках интересных вещей, а не станут действовать «дикарями», на свой страх и риск добывая подводные сувениры. По крайней мере, для некоторых это единственная работа, единственный источник заработка…

(Г. Босов. Сильбо Гомера и др. – М.: Детская литература, 1986)

12. ПОДВОДНЫЙ ШЕРЛОК ХОЛМС – РОБЕР СТЕНЮИ

В мире великое множество искателей сокровищ. Подавляющее большинство из них обуреваемы жаждой обогащения. Многие ищут клады, руководствуясь научными соображениями, – это историки и археологи. И совсем уж немногочисленная группа – бескорыстные искатели подводных сокровищ, хотя такое сочетание довольно парадоксально.

Известный бельгийский подводник и кладоискатель Робер Стенюи из числа последних. Более-всего на свете ему хотелось бы видеть поднятые со дна ценности в экспозициях специально созданных морских музеев. Но, увы, музейное дело не во власти кладоискателя-энтузиаста, и все, что остается на его долю, – это собирать экспонаты впрок. Порой Стенюи и сам не может разобраться, что нравится ему больше: отыскивать затерянные суда, рыться в пахнущих морем и пылью архивах или просто участвовать в подводных приключениях.

СОКРОВИЩА ИСПАНСКОГО ГАЛЕАСА «ХИРОНА»

Мировую известность Роберу Стенюи принесла «Непобедимая Армада».

В картотеке Стенюи, которую он начал вести в 18 лет, числились два корабля «Непобедимой Армады», представлявшие интерес для охотников за сокровищами. Первым была «Флоренция» – предположительно казначейское судно испанцев, укрывшееся от шторма в заливе Тобермори в Шотландии и навсегда оставшееся там. Вторым – галеас «Хирона», потерпевший крушение у скал Банбейса в Ирландии.

Какой из этих двух кораблей выбрать? Изучив не одну сотню страниц старинных рукописей, множество отчетов и банковских счетов, Стенюи пришел к выводу, что на «Флоренции» никаких сокровищ не было. Он предпочел искать испанское золото на «Хироне», и не ошибся. Экспедиция, организованная им на поиски «Хироны» в 1967 году, увенчалась успехом: сокровища, – которые команда Стенюи достала с морского дна, были поистине сказочными.

А теперь – немного истории.

28 февраля 1587 года в лондонском Тауэре покатилась с плахи окровавленная голова шотландской королевы Марии Стюарт. Католический заговор против королевы Елизаветы был раскрыт. Тогда римский папа Сикст V призвал католиков к открытой войне с Англией. Испания, поставив своей целью сохранить монопольное положение на море, стала готовиться к вторжению на Британские острова. Испанский король Филипп II начал снаряжать громадный по тому времени флот – «Непобедимую Армаду», в состав которой входило сто тридцать кораблей, имевших на борту, помимо экипажей, девятнадцать тысяч отборных солдат и около трех тысяч орудий.

Предполагалось, что «Армада» пройдет из Кадиса в Дюнкерк, где на корабли должны были погрузиться испанские войска, находившиеся в Нидерландах. Следующий этап – высадка десанта в устье Темзы, недалеко от Лондона. Испанцы рассчитывали, что вторжение будет поддержано восстанием английских католиков.

Для защиты Лондона англичане создали мощный флот – около двухсот боевых и торговых судов. Этот морской заслон состоял, в основном, из купеческих и пиратских кораблей, принесенных из разных портов Англии, уже тогда могущественной морской державы.

Тяжелым судам «Армады» английские стратеги противопоставили легкие быстроходные корабли. Их экипажи формировались из моряков, прошедших хорошую школу в торговом флоте и нередко участвовавших в пиратских налетах на испанские корабли. Дрейк, Хаукинс, Рэли и другие крупные пираты и мореходы готовились к сражениям с «Непобедимой Армадой».

Однако выход морского детища Филиппа II отложили на целый год после внезапного нападения английских кораблей под командованием Дрейка на Кадис и другие испанские порты. Причиненный урон был довольно чувствительным – англичане уничтожили несколько десятков испанских судов.

В мае 1538 года «Непобедимая Армада» – семьдесят каравелл и шестьдесят галеонов – вышла из Лиссабона к берегам Нидерландов, но, застигнутая жестоким штормом, вынуждена была зайти в Ла-Корунью на ремонт. В море она смогла выйти только 22 июля. В числе ее кораблей был и галеон «Хирона».

Во главе флотилии на галеоне «Сан Мартин» плыл дон Алонсо Перес де Гусман эль Буэно, герцог Медина Сидония, обладатель самой голубой крови во всей Испании и, по собственному признанию, наименее подходящий человек для столь ответственной миссии. В случае гибели Медины Сидонии, командование согласно секретному приказу короля переходило к дону Алонсо Мартинесу де Лейва, самому храброму и уважаемому капитану того времени.

Близ Дюнкерка Армада должна была соединиться с силами Александра Фарнезе, правителя Нидерландов, герцога Пармского, и обеспечить сопровождение барж, на которых к берегам Англии поплывет 26-тысячная армия. Но едва флотилия достигла Ла-Манша, как пришла тревожная весть из Фландрии – союзные войска не были готовы.

Сидония бросил якорь вблизи Кале, где и решил поджидать герцога Пармского. Англичане выслали против него восемь брандеров, которым удалось рассеять испанцев. Преследуемый англичанами, сносимый ветром к берегам Голландии, а затем в Северное море, Медина Сидония собирал совет за советом, пока, наконец, 9 августа не приказал возвращаться в Испанию, «обогнув Англию, Шотландию и Ирландию». Но из 130 кораблей Армады вернулись только 68. Многие затонули в открытом море, а сентябрьские и октябрьские штормы выбросили двадцать с лишним кораблей на берега и скалы Ирландии…

С пробитыми бортами, сломанной мачтой и наполовину поредевшим экипажем «Ла Рата» с трудом тянулась за остальными кораблями. Сразу после Шотландских островов сильный шторм разметал эскадру. «Ла Рата» осталась в одиночестве. В сентябре, когда де Лейва снова увидел землю – западный берег Ирландии, – течь в трюмах стала настолько сильной, что команда, голодная и больная цингой, не успевала откачивать воду.

Де Лейва высадился на берег в бухте Блексод, в графстве Мейо. Предстояло нести на себе не только раненых, но и драгоценности, знамена и оружие. Покинутый корабль подожгли. В конце концов после долгих скитаний, во время которых к де Лейву присоединились экипажи еще трех кораблей, испанцы вышли по побережью к Килли-бегс. Там они обнаружили галеас «Хирона», зашедший, чтобы произвести ремонт и пополнить запасы продовольствия.

«Хирона» покинула бухту, имея на борту 1300 человек – экипажи уже пяти кораблей – и все их ценности. Они миновали Аранмор, остров Тори и Мэлин Хэд, когда вдруг в ночь с 26 на 27 октября внезапно налетевший шторм сорвал с таким трудом установленный руль. В полночь неуправляемая «Хирона» разлетелась от удара о скалы.

«С драгоценным грузом пяти кораблей «Хирона» еще в 1956 году была помечена мною двумя восклицательными знаками. Позднее, чем больше я рылся в архивах, тем больше мне хотелось добавить и третий. Мешало только одно обстоятельство – я не знал, где лежит корабль, – рассказывает Стенюи. – В национальных архивах имелось множество упоминаний о «Хироне», но, как это часто случается, самых противоречивых. Дело в том, что только к вечеру 5 ноября 1588 года вице-королем Ирландии были получены первые сообщения о случившейся. Один из осведомителей докладывал, что «галеас, вышедший из Кил-либегса, битком набитый испанцами, следовал вдоль берега по направлению к островам, расположенным вблизи Шотландии, пока не потерпел крушение у скал Банбойеса. И корабль, и вся команда погибли, за исключением пяти человек, кое-как достигших берега. Скала Банбонес находится недалеко от замка Сорли Боя…»

Сорли Бой Макдонелл был местным сквайром. Его ненависть к англичанам была общеизвестна: тридцатью годами раньше граф Эссекс со своей челядью убил жену Сорли Боя и его младших детей вместе с 600 беженцами, укрывшимися на острове Ратлин.

1 августа 1589 года вице-король Ирландии приказал капитану Торнтону «поднять испанские орудия, обнаруженные на месте крушения». Но было слишком поздно. Еще 27 июля в Дублин пришло следующее послание: «Два испанца и один шотландский капитан прибыли на место крушения, чтобы установить вес спасенных орудий. Сообщают также, что там находится много золота и серебра».

В 1597 году губернатор сэр Джон Чичестар писал: «У семейства Макдонеллов есть пять орудий с испанских кораблей, следовавших вдоль побережья после морского сражения с нами в 1588 году. Я потребовал отдать вышеупомянутые орудия… но они наотрез отказались доставить их».

Я обнаружил также упоминание о сокровищах: кроме «нескольких бочек вина», Джеймс Макдонелл заполучил «три сундука драгоценностей, которые были доставлены в Данласский замок».

Пожалуй, нам все же стоило отправиться туда и посмотреть, не оставил ли чего-нибудь и на нашу долю Сорли Бой. Мой старый друг Марк Жасински, бельгийский фотограф, которому предстояло стать моим спутником, возражал:

– Но ведь наверняка «Хирону» и раньше искали.

– Да! Однако все искали ее у скал Банбойеса. Действительно, в устье реки, которая сейчас называется Буш, есть скальный мыс. Но, во-первых, я убежден, что ирландцы водили всех за нос. Подумай только: ведь они, и только они, преспокойно выуживали серебро и пушки со дна. Стали бы они открывать правду тем же англичанам или любым другим чужестранцам!

Во-вторых, я отыскал несколько карт Ирландии XVI века.

Единственными пунктами, обозначенными в районе между Потрашем и островом Ратлин, были замок Данлас и река Бойз (известная теперь как Буш). А это значит, что они были единственными ориентирами, на которые могли ссылаться.

Вот почему вторая ошибка всех историков XIX века (а те, кто пытался до нас разыскать сокровища, основывались на их указаниях) заключается в том, что они слишком буквально подходили к этим ориентирам. Не задумываясь, ныряли они у Данласа или в устье Буша. – Я развернул крупномасштабную карту и показал ее Марку: – Взгляни – «Испанская скала», а вот там дальше «Испанская пещера», «Испанский порт». Или вот между последними двумя «Мыс Лакада» – не слишком ирландское название, не правда ли? Ты понимаешь?! Когда топограф, готовивший первое издание этой карты, а это было где-то около 1904 года, опрашивал местных рыбаков-старожилов, им уже не было никакого смысла скрывать что-либо, и в названии мест они следовали традиции, сложившейся в течение пятнадцати поколений. Именно здесь и нужно искать «Хирону».

В июне 1967 года Робер Стенюи и его друг Марк Жасински прибыли на побережье Атлантики. «Испанский порт» оказался огромным амфитеатром из трехсотфутовых отвесных скал, куда вела узенькая овечья тропа. Скалы были совершенно черные, лишь кое-где проглядывали пятна красноватой земли да редкие клочки зеленого дерна. Рухнувшие глыбы земли образовали здесь некое подобие пляжа. Волны обрушивались на мыс Лакада, вздымая в небо мириады брызг. Все вместе это производило впечатление мрачной таинственности. К тому же штормило и о выходе в море не могло быть и речи.

Наконец, 27 июня погода несколько улучшилась. Марк бросил якорь своей надувной шлюпки неподалеку от внешних рифов «Испанского порта». Робер немного покружил под водой – ничего. Определив по компасу азимут, он взял курс на юго-восток к мысу Лакада. Напряженно вглядываясь в морское дно, он старался не замечать качающихся водорослей. Каждый раз, когда появлялась расщелина в скале, замедлял ход, отодвигал парочку-другую камней, разгребал песок. Но все было впустую. Ветер и волнение свели видимость до двух-трех метров. Стрелка глубинометра колебалась где-то между 20 и 30 футами. Внезапно дорогу ему преградил крутой выступ мыса Лакада. Стенюи стал пробираться вдоль него в северном направлении до того места, где платформа заканчивалась огромной скалой. Его внимание привлекло что-то светлое: свинцовая чушка!

Сама по себе такая находка не представляла никакой ценности. Но вот откуда она здесь взялась?

Внезапно он вспомнил, что читал документ о некоем «человеке по имени Бойл», который в конце XVIII века обнаружил у побережья Донегала останки затонувшего корабля Армады. Кроме нескольких золотых брусков и бронзовых пушек, он нашел «кусок свинца, который, как он полагал, служил балластом, длиною в один ярд, треугольной формы, заостренный к концам и с утолщением посередине».

Это было точное описание находки Стенюи. С трудом ему удалось перевернуть свинцовую чушку: на верхней стороне стали заметны контуры пяти крестов – типичное испанское клеймо.

«Я нагнел-таки «Хирону!» Волна радости захлестнула меня, волна успокоения, почти облегчения. Первый раунд был за нами, – рассказывает Стенюи. – Я направился еще дальше, вниз по длинному коридору, который вывел меня прямо к бронзовой пушке. Она лежала поперек прохода, наполовину засыпанная галькой. В этом месте подводная платформа резко уходила вниз в направлении к мысу Лакада. Если корабль разбился здесь, то все должно было скатиться на дно. Я двинулся дальше по склону и в конце его, в расщелине, обнаружил вторую пушку. Я глядел на нее словно зачарованный: ни один музей в мире не может похвастаться даже самой маленькой пушкой Армады, даже самым маленьким ядром. Да что говорить, даже гвоздем! Бесформенные глыбы вросли в скалы, заполнили расщелины. Вокруг повсюду валялись покрытые ржавчиной ядра. Между камнями лежала медная монета…

Для одного дня этого было вполне достаточно. Да, это была первая со времен Бойла, местного сквайра, находка остатков Армады. Но ведь Бойл расплавил свои «отлично сделанные, превосходной формы бронзовые пушки» и «продал три воза меди по четыре с половиной пенса за фунт». Нашим же пушкам предстояло стать не просто находкой следов Армады, а первым объектом ее научного исследования и изучения».

1 июля Стенюи и Жасински снова вышли в море. Пока Марк отфотографировал пушки, Робер поднял круглый, серого цвета голыш. Повернул его. Монета! И тоже крест, почти стертый временем. А рядом была еще одна, только и ждавшая, чтобы мы ее подняли.

В течение следующих дней Марк обнаружил якорь, а Робер – еще несколько монет с ясно различимым испанским гербом. II вдруг королевская находка: что-то золотое, желтеющее между двух камней. Это было изящное кольцо. «Мне пришлось снять перчатку, чтобы достать его, но я даже не почувствовал холода, – вспоминает Стенюи. – Двенадцать лет бесплодных усилий и горьких неудач все же привели его к успеху – я нашел золото на дне морском».

…Когда на следующий год Стенюи просматривал список необходимого снаряжения, то понял, что доставить его на место будет нелегко. К счастью, один из его друзей, Анри Делос из Марселя, пионер подводных исследований, согласился одолжить грузовик со всем необходимым оборудованием.

В апреле 1968 года команда Стенюи пополнилась тремя новыми членами: Морисом Видалем, аквалангистом-нефтяником, Луи Горсом, специалистом по работам в затопленных шахтах, и Франсуа Дюмоном, студентом архитектурного факультета из Бельгии, который должен был заняться составлением планов и эскизов. Марк Жасински, окончивший химический факультет, отвечал за сохранность находок, помимо обязанностей фотографа.

Прибыв на мыс Лакада, подводные старатели начали с того, что между двумя пушками натянули веревку, на которой через каждый метр были навязаны узлы, а перпендикулярно к ней – белые веревки на север и на юг. Затем Луи и Робер нанесли на план каждый предмет и каждую значительную складку дна. И снова начались поиски. 2 мая Луи и Морис обнаружили и с триумфом доставили на берег две первые золотые монеты, в четыре эскудо каждая, отчеканенные в Севилье. К этой находке добавились вскоре золотые пуговицы, серебряные вилки и множество серебряных и медных монет. Меньше чем за час Робер наполнил золотом и серебром банки из-под джема и горчицы да еще насовал монеты в левую перчатку.

Несмотря на приближающееся лето, работать было трудно. Холод пронизывал насквозь. Колени не сгибались, шея не поворачивалась, а мышцы отказывались повиноваться. Холод причинял физическую боль. Тем не менее каждое утро пятерка аквалангистов отправлялась на дно.

Весь первый месяц ныряльщики расчищали участки морского дна от плотно слежавшейся массы, состоящей из камней, ядер и Бог знает чего еще. Они дробили ее на куски, подводили под них стропы и тащили проклятые глыбы на борт. По вечерам же на берегу тщательно разделяли их на составные части. И из невзрачной массы появлялись пиастры и реалы, эскудо и дукаты, медные пряжки, золотые цепи, куски фаянса, кожаные ремни, ножи, вилки, ложки…

Были дни, когда приходилось работать под водой в буквальном смысле вслепую – она была настолько черной, что невозможно было разглядеть собственные руки, даже поднеся их к лицу. В такие моменты нам случалось заблудиться даже в самых знакомых местах. Волны играючи швыряли аквалангистов то на скалы, то толкали в пещеру. Но нет худа без добра. Вскоре выяснилось, что именно в ней находилась основная часть груза «Хироны». Каждый раз за завтраком Стенюи говорил своим товарищам: «Мы не можем больше рисковать. Лучше оставить в пещере несколько монет, чем одного из нас».

Дело в том, что пещеру образовывали две огромные плиты. В центре они покоились на нескольких «колоннах», а спереди их подпирали две глыбы. Глыбы вытащили, чтобы добраться до внушительных размеров куска магмы, как окрестили ныряльщики спрессованные донные осадки. Теперь они нацелились на «колонны» – Морис с одной стороны, Робер с другой. Они состояли из камней, накрепко сцементированных природой. Это камни поддерживали «крышу» весом тонн в двести. Непосредственно под ней и велись работы. Если бы эта «дамоклова скала» рухнула, от Стенюи и его команды не осталось бы мокрого места. Но, как на грех, у основания одной из колони, виднелся превосходно сохранившийся серебряный подсвечник. Его можно было даже потрогать. Он был зажат всего лишь маленьким камнем, подпиравшим другой, который служил опорой для третьего, и т. д. Никто не решался достать соблазнительную приманку. И все-таки первым не выдержал сам Стенюи. Днем раньше он уже обрушил две похожие колонны, содержавшие множество серебряных сосудов и настоящую жилу мелких монет. Поскольку тогда все обошлось, это подтолкнуло его на новую авантюру.

«Одним глазом посматривая на выход, другим – на потолок, я просунул шахтерский ломик под камень. Нажать или нет? Я нажал. Скала заколебалась, а я моментально выскочил наружу. Что произошло? Черт возьми! До меня донесся шум катящихся камней. Что-то рухнуло в глубине пещеры.

Морис тоже был снаружи. Должно быть, это он, безмозглый чурбан, вызвал каменную лавину!

«Послушай, Морис! Прекрати!» Я делал ему угрожающие знаки и раздраженно ругался в дыхательную трубку; «Ты сошел с ума!» Я показал на массивную крышу пещеры и объяснил знаками, что с нами будет, если она рухнет. И все это после того, что я втолковывал совсем недавно – не далее как сегодня утром!

Мой гнев не произвел на него никакого впечатления. «А что же ты сам-тогда? Я-то видел, чем ты занимался!» – он показал на свой глаз, на меня и на мой лом. Немой язык Мориса был достаточно красноречив. Насколько я понял, если кто-то из нас двоих и был ослом, то уж никак не он, Морис.

История с коварными колоннами не образумила меня. В тот же день я держал подсвечник в руках. Но сдвинутые нами камни образовали дыру в основании колонны. А в ней темновато отсвечивало серебро еще одного подсвечника. Должно быть, он был парой к первому. Заполучить пару было делом чести. Под вторым подсвечником я обнаружил кольцо с драгоценным камнем, самым большим из всех найденных.

Может быть, есть возможность как-то разобрать пещеру? Конечно, это потребует громадных затрат сил и времени. И все же попробовать стоит. Тем более, что там, в глубине, что-то призывно блестело! Час спустя я держал в руках «огромную драгоценность» – медную ручку от кухонного горшка. Зато за ней виднелось начало золотой цепочки, уходящей под основание последней колонны…

Пещера все еще стоит там, выскобленная до последней трещинки. Она пуста и преспокойно держится, бросая вызов силе земного притяжения. Дань нашему отчаянному бесстрашию.

К середине мая, как только стало ясно, что в верхнем сыпучем слое ничего нет, было решено передвинуть его на другое место. Для этого охотники за сокровищами использовали насос, установленный на плоту. Эффект был потрясающим. Невидимая струя воды под давлением поднимала огромными клубами песок, гравий отлетал в сторону, а камни прыгали и катились по дну. Как только показывалось скальное дно, Стенюи и его товарищи начинали очищать каждое углубление, каждую складку. Вилки здесь были уже без зубцов, блюда превратились в черепки. Только золото оставалось не тронутым временем и стихией. Благодаря своему весу, оно сразу же ушло вниз, в самые укрытые места. Эскудо лежали во всем своем великолепии, только и ожидая подводных кладоискателей.

Затем Стенюи и его команда решили поднять на поверхность две пушки, мешавшие добраться до того, что могло скрываться под ними. И тут настал конец их секретным работам. Когда они вчетвером несли пушку к грузовику, к берегу устремились все способные передвигаться жители поселка. Одни бежали, другие мчались на велосипедах и машинах. Каждый хотел увидеть пушку собственными глазами, потрогать, узнать о ней все подробности. А куда подевалось золото? А где приезжие спрятали скелеты закованных галерных рабов? Слухи передавались из одного паба в другой, оседая в редакциях газет и радио. В еле-дующее воскресенье команде Стенюи пришлось выдержать пиратский набег.

«26 мая на берегу появилась группа людей, одетых в легкие водолазные костюмы, вооруженных ломами и молотками, мешками квартирных взломщиков и надувными шарами для подъема тяжестей, – рассказывает Стенюи. – «Прошу вас, – предупредил я их в порту, – не трогайте ничего. Мы пока еще только составляем план места кораблекрушения, и, кроме того, у меня разрешение на спасение сокровищ». Но они отплыли, даже не удостоив меня ответом. Мы последовали за ними. Было решено: что бы ни случилось, не дать им прикарманить даже мелочь. Группа за группой незваные гости часами обследовали морское дно, но даже не приблизились к месту крушения. Но вот в конце концов кто-то из них наткнулся на один из канатов, служивших нам ориентирами. По нему они и отыскали нашу пещеру. Они вышли прямо к тому месту, где мы заняли оборону. Луи стоял совершенно спокойный, со скрещенными руками на груди. Его бородатая физиономия и ледяной взгляд выражали полную готовность к борьбе. Словом, он выглядел так же гостеприимно, как тюремные ворота. Вся компания безропотно ретировалась, едва взглянув на Луи.

Тем временем катера вернулись из порта с новой группой. Эти пришельцы наткнулись на вторую нашу веревку и решили проследить, куда же она ведет. Я не выпускал их из виду, плавая на поверхности, и следил за ними, стараясь оставаться незамеченным. Я увидел, как один из них, дойдя до конца веревки, поднял что-то свинцовое и сунул в свою сумку. Пришлось срочно нырнуть к нахалу. Стоило хлопнуть его по плечу, как он дернулся, словно его цапнула акула. Покачав головой, я показал на мешок и перевернул его – свинец выпал. Внезапно остальные окружили меня, толкаясь и жестикулируя. Кто-то попытался стащить с меня ласты. Я ударил его. Он обхватил меня, но я выскользнул в всплыл. Рядом со мной показались еще четыре головы. Я заявил, что у них нет никаких прав. В ответ полился поток угроз и брани. Подошел наш «Зодиак», и Луи поспешил мне на помощь. Франсис стоял наготове. С вражеской лодки в воду попрыгала целая армия водолазов. В конце концов нападающие после долгих споров решили все же отступить и удалились не солоно хлебавши. Три дня спустя верховный суд Белфаста в самой торжественной обстановке еще раз недвусмысленно подтвердил наше монопольное право на розыски сокровища».

К сожалению, этим дело не кончилось. Каждый вечер толпы туристов заполняли маленький порт. Они жаждали помочь кладоискателям считать золотые слитки и сервизы из столового серебра. О бесценных находках распространялись самые фантастические слухи. Если верить им, то найденное золото уже давно перекрыло все запасы Форта Нокс (хранилище золотого запаса США). Это было явным преувеличением. И все же надо признать, что, имея лишь нехитрый инструмент для ремонта дорог да несколько надувных лодок, сокровища, которые команда Стенюи доставала с морского дна, были действительно сказочными.