Текст книги "Приключения Бесхвостика Пелле"

Автор книги: Йоста Кнутссон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Глава восемнадцатая. Пелле и рождественская ёлка

Прошла осень, и наступило Рождество.

Надо сказать, да вы это уже и сами поняли, что Пелле был довольно отважным котёнком, но в канун Рождества он по-настоящему испугался: он лежал, как обычно, на своём любимом стуле, мурлыкал потихоньку, иногда облизывался, и думал, что жизнь его прекрасна. Но вдруг он услышал крик и грохот в прихожей. «Наверное, Биргитта и Улле явились, – подумал Пелле, – вечно они подымают ужасный шум». И он, не вставая с места, лизнул себя в плечо, поскольку делать ему было совершенно нечего.

Но в следующий же момент он увидел нечто совершенно непонятное и страшное. В дверях появилось что-то зелёное с колючими ветками. И у этого чудища было две ноги впереди и две сзади.

«Надо напугать это чудовище», – мелькнула мысль, и Пелле выгнул спину и зашипел так устрашающе, как только умел.

Но ёлка (а это была ёлка) совершенно не испугалась. Она продолжала лезть в комнату, и Пелле ничего не оставалось делать, как скорее спрятаться под шкаф.

«А если ей вздумается вымести меня из-под шкафа, – с ужасом подумал Пелле, – эти иголки, наверное, очень колючие».

Но вскоре Пелле немного успокоился. Оказалось, что четыре ноги, которые он видел, принадлежали вовсе не ёлке, а двум мальчикам – их было почти не видно за пышными ветками. Верхушка оказалась под самым потолком. Тут появился папа с зелёным ведром. Он поставил ёлку в ведро, встал на колени и начал что-то прикручивать и прилаживать. При этом он ужасно кряхтел, так что Пелле заключил, что работа была нелёгкая. Страх его как рукой сняло. Он вылез из-под шкафа и с интересом наблюдал за происходящим.

Мальчишки получили заработанные деньги, поклонились и исчезли, а папа налил в ведро воды.

«Странный народ – люди, – подумал Пелле, – приволочь такое чучело в квартиру! Когда они собирают цветы и ставят их в вазу, это ещё куда ни шло. Но поставить огромную ёлку в ведро-это, по-моему, полное безумие».

Тут пришла Биргитта и захлопала в ладоши. Она начала прыгать и кричать:

– Какая красивая ёлка! И какая большая, да, папа? – Она увидела Пелле, схватила его на руки и стала тормошить:

– Тебе тоже нравится, а, Пелле?

– М-мяу, – сказал Пелле неуверенно, – правда, я не понимаю, почему огромная ёлка должна стоять в ведре в гостиной. – Эта последняя фраза была, конечно, сказана про себя. Но Биргитта как будто подслушала его мысли, потому что она тут же ответила на вопрос:

– Видишь ли, Пелле, – сказала она, – это рождественская ёлка. У нас всегда на Рождество бывает ёлка. Скоро мы её нарядим и увидишь, она будет ещё красивее.

Они будут её наряжать? Пелле был очень удивлён. Интересно, будет она в брюках или в юбке? Башмаков, понятно, не будет, раз она стоит в ведре. А что будет на верхушке? Что ж, это, во всяком случае, забавно! – и Пелле засмеялся, но никто его не услышал. Как вы помните, кошки смеются совершенно беззвучно.

– Наряжать будем завтра, – сообщила Биргитта. – Повесим карамельки, и коричные сердечки, и красные яблоки, и множество свечей, и две больших звезды на макушке.

– А что, одной не хватит? – спросил папа.

– Нет, папа, миленький, две звезды гораздо лучше. Ты ведь купишь нам две звезды? И бенгальские огни, ну пожалуйста!

Ночью Пелле приснилось, что ёлка пришла к нему в клетчатом пальто и костюме в полоску. Она вежливо приподняла широкополую шляпу и запрыгнула в ведро с водой, отчего брызги полетели во все стороны.

– А ноги не промочишь? – спросил Пелле, но тут он проснулся, не услышав ответа. Пелле был очень раздосадован – ему так хотелось услышать, нравится ли ёлке стоять в ведре с водой. Пелле подумал, что он, во всяком случае, не хотел бы быть рождественской ёлкой и стоять всё время в воде…

Глава девятнадцатая. Рождественские подарки

Итак, для Пелле наступило первое в его жизни Рождество. Ёлка стала и в самом деле онень красивой, когда её нарядили и зажгли свечи, но бенгальские огни ему не понравились. Они трещали и разбрасывали искры самым пренеприятным образом. Пелле забился в уголок и размышлял:

«Эта штука не может быть полезной, – думал он. – Ёлка же может загореться, и что мне тогда – опять гасить пожар?»

Но ёлка, к счастью, не загорелась, несмотря на треск и искры.

Рождественский стол, по мнению Пелле, оставлял желать лучшего. Рисовую кашу он как-то заставил себя поесть, чтобы не огорчать Биргитту, но вяленую треску он просто не мог проглотить. «Странно, что это называется рыбой, – ворчал Пелле, – я-то думал, что знаю про рыбу всё. Но это… оно даже не пахнет рыбой – ни салакой, ни селёдкой, ни даже окунем или щукой. Нет уж, спасибо, это я есть не стану».

И тогда ему дали рождественскую салаку.

А потом раздавали подарки.

О рождественских подарках в доме говорили уже давно, и Пелле долго не мог понять, что значит слово «подарки». Вначале он думал, что на Рождество все соберутся во дворе под аркой. Раз под аркой – значит подарки. Ничего особенно праздничного он в этом не видел – он там бывал каждый день.

Но оказалось, что подарки – это то, что дарят. Подарки лежали в пакетах, перевязанных красной ленточкой, и на каждом пакете были написаны стихи. Подарки раздавал папа, и Пелле не мог понять, почему он надел для этого красный капюшон, приклеил большую белую бороду и надел шубу – в такую-то жэру! И говорил он почему-то нарочито грубым голосом.

«Он что, воображает, что мы его не узнаем?» – подумал Пелле.

И, к его удивлению, похоже было, что Биргитта и в са мом деле не знает, кто это там в красном капюшоне раздаёт подарки. Во всяком случае, когда она получила свой пакет, она сказала: «Спасибо, добрый Гномик». [7]7
  В Швеции рождественные подарки раздает не Дед Мороз, а Рождественский Гномик.


[Закрыть]Это было так глупо, что Пелле засмеялся. Но он подумал, что его смех может их огорчить, поэтому он сделал вид, что чихает.

– На здоровье, – сказал папа, которого Биргитта только что назвала Гномиком. – А вот пакет для Пелле!

И он прочитал надпись:

Пелле от Биргитты.

 
Он изготовился к прыжку
И закричал «Ку-ка-ре-ку!»
 

– Кто закричал «Ку-ка-ре-ку», Биргитта? – спросил Улле. – Пелле, что ли?

– Сейчас увидишь, – сказала Биргитта. И она открыла пакет.

Там лежал мячик, а на мячике был нарисован красивый яркий петух.

Это был чудесный подарок, и Пелле тут же начал гонять его по комнате. Самое замечательное было, что когда он поддевал его лапой, то воображал, что петуху тоже достаётся. Да, это был просто превосходный мяч.

Но Пелле получил ещё один подарок. На пакете был написан стишок:

 
Мой дорогой, любимый Пелле,
Следи, чтобы меня не съели!
 

«Посмотрим, – подумал Пелле, – если это салака, то не могу ни за что ручаться!»

Но это была не салака. Это была мышь. Не настоящая, конечно, а игрушечная заводная мышь, которая пускалась наутёк, если завести её маленьким ключиком. Поэтому мячик Пелле понравился больше.

Глава двадцатая. Рождественские утро в Коньковом переулке

В первый день Рождества Пелле встал рано и отправился на прогулку. На улицах было тихо-тихо, и повсюду лежал мягкий белый снег. Не было видно ни души. Но вдруг из подвального окошка появился старый знакомый – Монс.

После той знаменитой экскурсии Монс, когда он встречал Пелле, выглядел слегка обескуражено, хотя пытался делать вид, что ничего не произошло и держался довольно дружелюбно. Иногда он даже произносил несколько слов, например: «Неплохой снежок выпал ночью, а?» или «Вчера на базаре салаки было – завались», или что-нибудь в этом духе. Внешне это звучало вполне добродушно, но в действительности Монс был все ещё зол на Пелле и охотно сделал бы ему какую-нибудь гадость, но не мог придумать, какую.

Сегодня Монс сказал:

– Тоже прогуливаешься? – и хотел было пойти дальше, но Пелле остановил его вопросом:

– А ты какие подарки получил на Рождество?

– Подарки? – Монс наморщил нос. – Это ещё что за глупости?

– Я думал, ты знаешь, – сказал Пелле. – Это такие штуки, которые тебе дарят на Рождество. Мне, например, подарили мячик и мышь – игрушечную, понятно.

– Ещё бы! – ехидно расхохотался Монс. – Ещё бы тебе подарили живую мышь! Ты бы помер со страха, не знал бы, как ноги унести.

Пелле растерянно облизнулся. Он хотел бы ответить что-то язвительно-остроумное, чтобы сразить Монса наповал, но как назло, ничего не приводило в голову.

А Монса прямо распирало от ехидства.

– Чтобы поймать мышь, – крикнул он и двинулся дальше, – надо быть настоящим котом. Счастливого Рождества!

И только когда Монс уже почти ушёл, Пелле нашёл достойный ответ.

– А чтобы пожар погасить, надо быть очень настоящим котом! – крикнул он вслед Монсу.

А Монс прямой дорогой направился в старый сарай в Коньковом переулке. Там он встретил всю компанию: и Биля, и Буля, и Фрица, и Фриду. Они сидели и играли в карты. Игра называлась «Смешные семейки».

– Попрошу-ка юную Мышку-Полёвку, – сказал Фриц.

– А у меня её нет, – ответила Фрида. – Зато, как мне кажется, я вполне могу рассчитывать на пожилого господина Крота.

Фриц с неудовольствием отдал ей пожилого Крота. Теперь все четыре карты семейки Кротов были на руках у Фриды, и она довольно потягивалась.

Тут вошёл Монс.

– Бесхвостый Пелле, по-моему, вот-вот лопнет от зазнайства, – сказал он.

Остальные настолько заинтересовались этим сообщением, что бросили играть, только Фрида никак не могла налюбоваться на своих Кротов.

– Ты что, встретил его? – спросил Биль.

– Повстречал ты его, что ли? – сказал Буль.

– Только что, на Дворцовом Взвозе, – мрачно сообщил Монс. – Он нёс какой-то бред о рождественских подарках, которые он якобы получил. Задавался, в общем, как всегда. И – хотите верьте, хотите нет, он по-прежнему хвастает, что потушил пожар. Я уже не выдерживаю.

– Надо положить этому конец, – екдзал Биль.

– Покончить с этим надо, – сказал Буль.

– Похоже, что придётся, – сказал Фриц. – Как ты думаешь, Фрида?

– О ком ты? О юном Кроте? – она была настолько поглощена картами, что вообще не слышала, о чём идёт речь.

– Я знаю, что делать, – вдруг сказал Монс.

– Что делать? – спросил Биль.

– Что делать-то будем? – повторил Буль.

– Мы устроим новогоднюю вечеринку, – сказал Монс, – и пригласим Пелле.

– И поцарапаем его! – воскликнул Фриц. Глаза его загорелись.

– Нет, не поцарапаем, а вот что, – сказал Монс внушительно. – Он хвастался своими рождественскими подарками, а от нас он получит новогодний подарок, да такой, что просто сгорит со стыда.

– А какой? – спросили все в один голос.

– Пока не скажу. Но посмеёмся мы вволю, это уж точно, – заверил Монс.

– Замечательно! – сказал Биль.

– Превосходно! – воскликнул Буль.

– Великолепно! – закричал Фриц. – Что скажешь, Фрида?

– Вы о ком? О старенькой госпоже Крот? – спросила Фрида.

Глава двадцать первая. Пелле празднует Новый год

Несколько дней спустя, прямо перед Новым годом, Пелле и Монс опять встретились на улице.

«Что это с Монсом? – подумал Пелле. – Он просто светится».

И точно, можно было подумать, что Монс решил исправиться.

– Ты уж прости меня, Пелле, – сказал он, – если я тебя обидел тогда.

– Да ладно, – сказал Пелле, – я тоже вёл себя не так уж хорошо. Но я на тебя не сержусь.

– Ну вот и хорошо, – обрадовался Монс. – И ещё я хотел тебя спросить, нет ли у тебя желания прийти к нам на новогоднюю вечеринку, в этот, знаешь, большой сарай в Коньковом переулке. Закусим, как следует, и все получат подарки.

– Звучит неплохо, – сказал Пелле, – лишь бы вы не столкнули меня в озеро.

Монс засмеялся.

– Ты же знаешь, что в сарае нет никакого озера!

– И правда, нет, – сказал Пелле и засмеялся с облегчением. – Спасибо, я приду. А когда?

– В семь часов, – сказал Монс. – Одежда обычная.

И Монс зашагал дальше. Не так-то трудно было надуть этого Пелле!

На вечеринку собралось несметное количество кошек. Кроме Монса, Биля, Буля, Фрица и Фриды – вы их уже знаете, – пришло ещё множество, которых Пелле никогда не видел. Тут были Большой Клаас и Маленький Клаас, и Рикард, и весёлые сестрички Хильда и Хульда, и даже был гость издалека, некий Мурре из Скугстиббле, приехавший в город навестить своих родственников.

Праздник удался на славу. Мурре из Скугстиббле рассказывал истории из сельской жизни. Рассказы его, может быть, были не так уж и забавны, но сам Мурре так заразительно фыркал и хохотал, что просто нельзя было не рассмеяться. Большой Клаас показывал фокусы, а Хильда и Хульда танцевали чечётку. И наконец настало время подарков. Монс с важным видом раздавал пакеты. Фриц получил миску для молока, а Фрида – палочку для облизывания, которую она тут же начала лизать.

Настала очередь Пелле. Монс достал небольшую коробочку. Коты обступили Пелле – всем хотелось поглядеть на подарок.

В коробочке лежала медаль! Она была уродливой и неуклюжей, и на ней было написано: «Кот-задавака».

– Друзья мои! – воскликнул Монс. – Мы все знаем, как Бесхвостый Пелле любит медали, поэтому мы вручаем ему самую подходящую для него медаль. Дамы и господа! На медали написано «Кот-задавака», а на обратной стороне начертаны слова, которые кое-кому неплохо было бы зазубрить на всю жизнь. Здесь написано: «Лучшее украшение кота-хвост!»

Ох, какой поднялся хохот! Мурре из Скугстиббле просто свалился со стула и катался по полу, обхватив живот передними лапами. Фриц и Фрида сделали от радости кульбит. Ничего смешнее в своей жизни они не видали.

– Сейчас мы наградим хвастунишку Пелле медалью, – торжественно сказал Монс. – Но где же он? Он что, сбежал?

Во всеобщей суматохе никто не заметил, как Пелле исчез.

Он медленно шёл домой, и в горле у него стоял комок.

– Почему они меня так ненавидят? – чуть не плача, вздыхал он. – Как будто я виноват, что у меня нет хвоста.

Но новогодний праздник закончился для Пелле всё-таки просто замечательно.

Когда он пришёл домой, его немного пожурили, что он в такой день ушёл из дому без позволения. Но потом Биргитта посадила его на высокую подставку для цветов, и папа торжественно поднялся из-за стола. В руках у него был красивый футляр. Он открыл его, и там на красном бархате лежала роскошная блестящая медаль. На ней было написано не «Кот-задавака», а «За примерные поступки». Биргиттин папа попросил тишины и произнёс следующее:

– Дорогой Пелле! Мы решили, что в первый день нового года ты получишь новую медаль вместо той, что ты потерял. Потому что ты очень хороший кот, ты заслужил медаль, и она у тебя будет. И эта медаль ещё красивее, чем та, поэтому я предлагаю, чтобы ты носил её не всегда, а только в торжественных случаях – на званом обеде, на свадьбе, ну и так далее. А так пусть она висит над твоей корзинкой. Да здравствует Пелле! Ура!

Да, это был настоящий новогодний праздник. Единственное, о чём жалел Пелле, что Монс и все остальные коты этого не видели.

Книга 2. Новые приключения Бесхвостика Пелле

Глава первая. Все весенние цветы

– Как вы думаете, чем хороша весна? – спросил как-то папа у Биргитты и Улле.

Было самое начало мая.

– Мороженщики появляются! – воскликнул Улле.

– Ты думаешь только о сладком! – сказала Биргитта. – А мне знаешь, что больше всего нравится в весне? Цветы! Мать-и-мачеха, и фиалки, и подснежники…

– Anemone nemorosa, – сказал Улле. Он только что узнал, как называется подснежник по-латыни.

– А ты, Пелле? Тебе что больше всего нравится в весне?

Пелле сидел на подоконнике и наслаждался весенним солнышком. Если честно, он просто не знал, что ответить. Собственно говоря, ему нравились все времена года, лишь бы были салака и тёплое молоко.

– И всё-таки – мороженщики или цветы? – настаивала Биргитта.

– Мяу, – сказал Пелле.

– Слышали? – воскликнул Улле. – Конечно же, мороженщики. Ему больше всего нравятся мороженщики.

– Ничего подобного, – сказала Биргитта. – Я совершенно уверена, что он сказал «цветы». Достаточно поглядеть, как он блаженствует среди пеларгоний на подоконнике.

Тут солнечный зайчик попал Пелле на мордочку, и он чихнул.

– Слышали? – торжествующе воскликнула Биргитта. – Пелле чихнул, потому что он очень любит цветы. Папа, можно я возьму Пелле в лес собирать букет?

– Возьми, – сказал папа, – только помни, что подснежники нельзя срывать с корнями.

– Да, но с корнями они дольше стоят, – сказала Биргитта.

– Если все будут рвать подснежники с корнями, через несколько лет в лесу не останется ни одного подснежника. Так что если хочешь на следующий год опять собирать подснежники, оставляй корни в земле.

И Биргитта с Пелле отправились в лес. Только что прошёл дождь, и на дорогах повсюду стояли маленькие лужицы. Пелле остановился и полакал немножко из лужи. «Здорово придумано! – подумал он, облизываясь, – идёшь себе, вдруг захотелось пить – и вот, пожалуйста, вода прямо на дороге. Пей, сколько хочешь!»

В лесу Биргитта нашла полянку с подснежниками и принялась их собирать. Корни она оставляла в земле, как просил её папа.

Тут же росли забавные мохнатые цветы. Они были фиолетовые, а пестик ярко-жёлтый. Пелле подумал, что они похожи на маленькие тюльпаны. Он понюхал один цветок – пахло очень приятно.

– Меня и зовут очень приятно, – шепнул цветок. – Меня зовут Пульсатилла.

– Смешное имя, – сказал Пелле.

– Меня ещё называют прострел, или сон-трава, но Пульсатилла, по-моему, звучит уютнее.

– Безусловно, – согласился Пелле. – Тильсапулла гораздо красивее.

– Подумай-ка, я даже не знаю, что это за цветок, – сказала Биргитта, – надо будет спросить у папы, когда придём.

«Вот так-то, – подумал. Пелле, – язык цветов понимает не каждый».

И они пошли дальше. Вскоре они набрели на место, где было столько подснежников, что земля казалась совершенно белой. Биргитта срывала цветы для своего букета, а Пелле тем временем расспрашивал подснежники об их житье-бытье.

– Спасибо, всё было бы ничего, – сказал один подснежник, – если бы нас не топтали. Эх, если бы все умели ходить, как ты на своих мягких лапках. А вчера заявились двое мальчишек в отвратительных грубых сапогах, так они затоптали несколько сотен наших.

– Собаки тоже ходят очень неосторожно, – заметил Пелле, – не соображают, куда топают.

– О собаках либо хорошо, либо ничего, – сказал маленький голубой цветок поблизости, – если не хотите меня обидеть.

– А ты кто такой? – спросил Пелле нежданного собачьего защитника и подозрительно его обнюхал.

– Меня называют Собачьей фиалкой, благодарю за внимание, – томно сказал цветок, – и я, как видите, буду покрасивее, чем эти убогие лесные фиалки.

– Такой красавец и такое неприличное имя, – сказал Пелле, фыркнув. – Отныне ты будешь называться Кошачьей фиалкой. Это имя тебе подходит больше.

Подснежники захохотали, но тут Биргитта позвала Пелле, и он нехотя покинул весёлую компанию.

– Теперь надо бы найти что-нибудь жёлтенькое, – сказала Биргитта, – тогда букет будет – просто загляденье. Ты не видел здесь одуванчиков?

Но одуванчики ещё не появились, поэтому пришлось удовлетвориться несколькими цветочками гусиного лука. Теперь букет был готов.

– И тебе будет букетик, – сказала Биргитта. Она отобрала по одному цветочку каждого вида, связала их в букетик и привязала его к ленточке Пелле.

– Ты прекрасен, как юный князь весны, – сказала она Пелле, и они пошли домой.

Хотя Пелле и не знал, что князем весны в Швеции на весеннем карнавале называют юношу в красивой одежде с венком на голове, который побеждает сурового зимнего князя, имя ему понравилось.

Когда Биригитта с Пелле вернулись в город, на углу Конькового переулка и Дворцового Взвоза им повстречался вредный кот Монс. Он злобно покосился на букетик у Пелле на шее.

– Добрый день, – сказал Пелле приветливо, – я теперь, как видишь, князь весны.

Монс ничего не ответил. Он просто злобно заворчал и напустил на себя грозный вид. Проводив Пелле взглядом, он тут же направился в сарай в Коньковом переулке. Там уже сидела вся компания – Биль и Буль, и Рикард из Рикомберги, и Фриц, и Фрида, и ещё несколько кошек и котов.

– Это уж слишком! – выкрикнул Монс. Его глаза просто горели от злости.

– Что? – спросил Биль.

– Что – слишком? – откликнулся Буль.

– Пелле Бесхвостый, понятное дело, – буркнул Монс. – Он становится всё хвастливее и хвастливее.

– Что, опять ходит с побрякушкой? – спросил Рикард.

– Нет, от побрякушек мы его, похоже, отучили, – сказал Монс. – Но теперь он нацепил на шею букет и называет себя князем весны. Я спрашиваю: можно это терпеть?

– Может быть, он просто пошутил, – сказала Фрида. Сердце у неё, в сущности, было довольно доброе.

– Помолчи! – оборвал её Монс. – Хвастун и задавака, вот он кто. И я повторяю свой вопрос: можно это терпеть?

– Нельзя! – сказал Биль.

– Ни в коем случае, – сказал Буль.

– Вот именно, – Монс ударил лапой по столу. – Мы должны что-то придумать.

– Поцарапать его, что ли? – осторожно сказал Фриц.

– Болван, – рявкнул Монс. – Ничего умнее, чем царапаться, придумать не можешь. Нет, надо придумать что-то такое, чтобы навсегда отучить его задаваться.

– Это то, что нужно, – сказал Биль.

– Вот именно! – поддакнул Буль.

– У меня есть кое-какие соображения, – сказал Монс, – но мне надо всё обдумать в тишине и покое. Встретимся в семь. Пусть Фриц и Фрида раздобудут сливок, выпьем немного.

И они разошлись.

Тем временем Пелле и Биргитта добрались домой.

– Какой прелестный букет! – воскликнула мама. – А Пелле какой красавец!

– Мама, я хочу тебя спросить, – сказала Биргитта. – Ты не знаешь, что это за странный цветок – такой лиловый и немножко мохнатый?

– Рябчик шахматный, – блеснул папа знанием ботаники.

– Ничего подобного, – возразила мама. – Это сон-трава, или Пульсатилла. Со школы помню.

«А я уже знаю, – подумал Пелле самодовольно, – я уже давно знаю, что его зовут Тильсапулла».