Текст книги "Приключения Бесхвостика Пелле"

Автор книги: Йоста Кнутссон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Глава шестая. На травке

Стоял уже июнь, и дело было за обедом.

– В субботу мы всей семьёй едем попастись на травке, – сказал папа.

– Ура! – закричала Биргитта и захлопала в ладоши.

– Потрясающе! – сказал Улле. Он только что выучил это замечательное слово – «потрясающе».

Пелле Бесхвостик навострил ушки в своей корзине. «Попастись на травке» – это звучало очень привлекательно. «Я наверняка поеду с ними, – думал Пелле, – я ведь тоже семья. Не оставят же меня одного в городе. Неужели буду здесь болтаться один-одинёшенек среди мешков с нафталином и свёрнутых ковров!» Пелле облизнулся, как он всегда делал, когда бывал огорчён или озадачен. Но тут он подумал, что не повредит лишний раз доказать свою преданность, выскочил из корзины и потёрся о ноги папы.

Папа взял его на руки и сказал:

– И тебе, Пелле, неплохо попастись на травке.

«Всё в порядке, – подумал Пелле. – Я еду».

– Но запомни, Пелле, – сказала Биргитта, – тебе нельзя пастись слишком много. У нас есть поговорка: «Если кошки едят траву, значит, будет дождь», а нам нужна хорошая погода. Так что обещай мне, Пелле, не есть слишком много зелени, когда мы поедем пастись на травке.

«По-моему, у неё что-то не в порядке с головой, – подумал Пелле. – Стану я есть траву! Что я, корова, что ли? Нет уж, я с удовольствием буду придерживаться своей молочной диеты. Так что из-за меня дождь не начнётся, уж будьте уверены».

Всё это Пелле подумал про себя, но сказал только «Мяу!», как он делал всегда, когда разговаривал с людьми.

Началась страшная суета. Папа паковал свою трубку и книги, мама рассовывала одежду и кастрюли. Биргитта аккуратно завернула куклу Лизу и её постель, Улле тщательно упаковал порошок для хлопушек. Ещё ему понадобился чихательный порошок и книга про индейцев под названием «Секрет Крадущейся Пантеры». Мама к тому же захватила для него немецкую грамматику.

«А мне-то что упаковывать?» – думал Пелле. Он выглядел очень грустным. У него был замечательный красно-жёлтый мяч, который он просто обожал, и ещё у него был кусок старой кожи, с которым он играл иногда в кошки-мышки. Он бы охотно взял всё это с собой, но у него не было даже самой маленькой сумки. Тут было над чем призадуматься.

Но Биргитта как будто бы прочитала его мысли. Она притащила старый рюкзак и сказала:

– А это для тебя, Пелле. Впрочем, я тебе помогу.

И она положила в рюкзак и мяч, и кожу, и ещё кучу каких-то мелочей. Пелле даже замурлыкал от радости. И подумайте только, как горд он был – у него был свой собственный рюкзак! У какого ещё кота есть рюкзак?

Глава седьмая. Бесхвостик Пелле едет на поезде

Наступила суббота, и семья тронулась в путь.

На вокзале Пелле не понравилось. Там было шумно и суетливо, то и дело приходили огромные поезда, и выглядели они просто устрашающе. Но самым неприятным Пелле показалось то, что он увидел в окне одного из вагонов. Там было написано: «Для путешествующих с собаками». «Потрясающий идиотизм, – размышлял Пелле, – с чего бы это собакам путешествовать на поезде? И что это ещё за подхалимаж – отводить им специальное купе? Что-то я не видел объявления „Для путешествующих с кошками“».

Папа нашёл уютное купе – по крайней мере собаки там не было. Вся семья расселась по сиденьям, и поезд тронулся. Пелле сидел на маленьком столике у окна и смотрел на телефонные провода, которые то быстро опускались вниз, то опять поднимались наверх, вниз и вверх, вниз и вверх. Пелле пытался провожать их взглядом, но у него заболела голова.

– Попрошу билеты! – в дверях появился кондуктор. Папа достал из жилетного кармана целую пачку билетов, и кондуктор щёлкнул какими-то щипцами, отчего в билетах появились дырки.

– А у кота что, билета нет? – грозно спросил кондуктор.

«Сейчас он выкинет меня из поезда», – в ужасе подумал Пелле…

Но кондуктор громко захохотал и ушёл. Это он так пошутил.

Путешествие заняло несколько часов, так что Пелле устал и заснул у Биргитты на коленях. Проснулся Пелле от каких-то странных звуков. Из купе в купе шёл мальчик в белом пиджаке, звонил в колокольчик и громко кричал: «Милссти прошшу к обеду! Милссти прошшу к обеду!»

«Прекрасно, – подумал Пелле, – можно будет попробовать салаки или свежего молочка».

– Что ж, пошли в ресторан, – сказал папа и поднялся со скамьи.

Пелле тоже встал и потянулся.

– Вот как, ты тоже собрался? – засмеялся папа. – Нет, знаешь ли, малыш, тебе лучше дождаться в своей корзине, пока мы поедим. А корзину я закрою, чтобы ты не сбежал.

– Ну нет, я остаюсь с Пелле, – сказала Биргитта. – Что бы папа сказал, если бы его оставили в закрытой корзине?

– Понадобилась бы большая корзина, – сказал папа. – Но это очень хорошо, что ты так заботишься о котёнке, моя девочка. Мы принесём вам с Пелле обед в купе.

Когда папа вернулся, у Пелле с Биргиттой был настоящий праздник. Пелле получил свиную косточку, которую грыз до тех пор, пока на ней ничего не осталось.

Глава восьмая. Большая Стина из Эврабу

Наконец поезд остановился на маленькой сельской станции, и вся семья с сумками и рюкзаком втиснулась в машину. Поездка была недолгой – вскоре они приехали в уютную маленькую усадьбу. Усадьба стояла в лесу над озером, а озеро было голубым-голубым, голубее самого голубого василька.

– Ну вот, – сказал папа, – мы в Эврабу. Здесь мы будем пастись на травке всё лето.

Пелле чувствовал себя не в своей тарелке. Он ходил №§* по дому и обнюхивал все углы, чтобы немного освоиться. Как вы помните, Бесхвостик родился в деревне, но теперь он совершенно ничего не помнил, он же был такой маленький, когда приехал в город, к Биргитте и Улле и их родителям. И он уже так привык к городу, что всё ему казалось очень странным.

«Покуда они распаковывают сумки, – решил Пелле, – я немного прогуляюсь. Надо же узнать, есть ли здесь мыши в окрестностях».

И он направился в путь, и можете быть уверены, что если бы у него был хвост, он бы гордо торчал кверху. Он пошёл по маленькой тропинке, красиво извивавшейся в траве, и набрёл на груду камней. Он запрыгнул на один из камней – и удивился, какой он горячий, хотя ничего удивительного в этом не было – солнышко грело камни целый день. Пелле отдёрнул лапку и перепрыгнул на другой камень, но тот был такой же горячий. Тут его внимание привлекло что-то и на самом деле удивительное. Между камнями полз хвост-без кошки! Никогда в своей жизни Пелле не видел ничего более странного. Он наклонил голову и присмотрелся. Да, несомненно, – хвост был без кошки!

«Вот бы заиметь такой длинный и красивый хвост!» – вздохнул Пелле, но тут хвост вдруг зашипел. Пелле до того перепугался, что подскочил вертикально вверх и помчался по тропинке, подальше от хвоста, который умеет шипеть.

Вдруг он остановился как вкопанный. Прямо перед ним посреди тропинки сидела большая кошка довольно крепкого сложения. Пелле тоже сел, и так они сидели, уставившись друг на друга.

«Зашиплю-ка я на неё на всякий случай, – подумал Пелле, – надо внушить к себе уважение». И зашипел. Но тут же усовестился, потому что пожилая кошка совершенно не внушала ему страха, напротив, она выглядела очень миролюбиво.

– Не стоит на меня шипеть, – сказала она, – я не причиню тебе вреда. Меня зовут Большая Стина и я старше всех здесь в округе. Думаю, мы могли бы стать друзьями.

Тут Пелле стало совсем стыдно.

– А куда ты дел свой хвост? – спросила Большая Стина. – Что ты с ним сделал?

– Он ползает вон там, между камнями, – ответил Пелле. – Может быть, тётя Стина поможет мне прицепить его на место?

– Да ты, я вижу, шутник, малыш, – сказала Большая Стина. – Но тот хвост, что ползает там в камнях, очень опасен, и я советую тебе поберечься. Его зовут Калле-Гадюка, и он очень ядовит.

– Вот это да, – сказал Пелле, – тогда я правильно сделал, что удрал. По правде сказать, он мне тоже показался каким-то подозрительным.

– Но ты даже не сказал мне, как тебя зовут, – напомнила Большая Стина.

– Меня зовут Пелле, – сказал Пелле скромно, – вообще-то полное имя – Бесхвостик Пелле, но оно мне не особенно нравится. Ничего приятного, когда всё время напоминают, что у тебя нет хвоста.

– По-моему, тут нечему огорчаться, – утешила его Большая Стина. – Подумай только: и что хорошего в хвосте? Его могут прищемить дверью, а противные мальчишки так и норовят дернуть тебя за него или наступить.

– А чем махать, если разозлишься? – упрямо спросил Пелле.

– А зачем тебе злиться? – весело сказала Большая Стина. – Не злись, и вопрос решится сам собой. Пойдём, я покажу наши места. Тебе не мешает немного освоиться в новой обстановке.

И они пустились в путь по тропке – Большая Стина впереди, а Пелле сзади. Большая Стина то и дело оборачивалась, чтобы убедиться, что Пелле следует за ней. Конечно, куда ему было деться – он бодро маршировал по её следам.

И тут Большая Стина, несмотря на свой почтенный возраст, хоп! – легко и элегантно запрыгнула на забор. Малыш Пелле присел, напряг все свои силы, прыгнул, но не допрыгнул, и приземлился на том же самом месте. Он сидел в траве, облизывался и выглядел очень несчастным.

Но Большая Стина спрыгнула к нему.

– Прости старую тётку, – сказала она, – я думала, мы пройдёмся по забору для разнообразия, но я забыла, что ты ещё не такой большой. Ничего, пойдём по тропке. Скоро будет скотный двор – думаю, тебе будет там интересно.

Глава девятая. Погрызкины и Дразнилка

Ах, какой это был скотный двор!

– Здесь мне нравится, – сказала Большая Стина, – я дружу с коровами и телятами, но сейчас они все на пастбище, то есть почти все. Вон Май-Роз, она осталась дома. У неё двое телят, Бринкеберг и Брункман, посмотри, они стоят в загоне и всё время бурчат.

– Кто из них Бринкеберг? – спросил Пелле.

– Вон тот, с чёрным пятном на лбу, – показала Большая Стина.

– Тогда этот, без чёрного пятна на лбу, – Брункман, – с достоинством сказал Пелле.

– Абсолютно верно! – воскликнула Большая Стина. – Ты просто умница! Но теперь мы должны посмотреть на крысиные норы.

– А что, здесь много крыс? – спросил Пелле.

– Масса! – сказала Большая Стина. – Вот, гляди, не надо далеко ходить – нора. Я её называю БОЛЬШАЯ ПРАЗДНИЧНАЯ НОРА. Здесь можно хорошо поживиться, если не жалеть лап. Как-то раз я поймала тут пять маленьких славных крысок.

– Ну, я об этом могу только мечтать, – сказал Пелле.

– Подожди только, – утешила его Большая Стина. – Подрастёшь и станешь настоящим охотником. А вот ещё неплохая нора. Я называю её АППЕТИТНАЯ НОРА ПОГРЫЗКИНЫХ, потому что там живёт весьма аппетитная семья Погрызкиных, папа, мама и двадцать семь детей. Хотя нет, подожди… сегодня уже двадцать шесть, одного я встретила утром….

И Большая Стина облизнулась, вспомнив утреннюю трапезу.

– Ну что, пошли дальше? – спросила она. – Пока, Бринкеберг!

– Пока, Брункман! – сказал Пелле.

– Пока, Бринкеберг и Брункман! – сказали они вместе и двинулись в путь.

– Пойдём в свинарник? – спросила Большая Стина.

– Да ну его, – сказал Пелле. – Поросята такие грязнули, и потом они так по-дурацки хрюкают. Пошли лучше в конюшню. Лошади очень симпатичные. В городе я дружу с одной лошадью с пивоварни. Мы всегда обнюхиваем друг дружку, когда встречаемся.

В конюшне стоял Старый Брюнте и бил копытом.

– Все лошади на прогулке, – сказала Большая Стина, – и Старому Брюнте, понятно, скучно здесь одному. Но он недавно простудился, и его пока не выводят.

Тут Старый Брюнте заржал.

– Ой, какой у него голос хриплый, – сказал Пелле. – Но вид довольно добродушный.

– Он и в самом деле очень добрый, – сказала Большая Стина, запрыгнула в ясли [4]4
  Ясли – корытце, куда засыпают корм для лошадей.


[Закрыть]и потёрлась о мягкую верхнюю губу Старого Брюнте.

– А здесь есть крысиные норы? – спросил Пелле.

– Только одна, и я называю её ЛИЧНАЯ НОРА ЮНАСА, и её абонирует кот с конюшни, Юнас.

– Что это значит – абонирует? – спросил Пелле.

– Это значит, что он заявил, что это его нора, а мне неохота ввязываться в ссору. Да его почти и не видно. И я не могу сказать, чтобы очень из-за этого переживала. Это неуклюжий, невежливый кот. Его общество хорошим не назовёшь.

Пока Большая Стина рассказывала о Юнасе, они вышли из стойла и пошли по дороге, по обе стороны которой высились белоствольные берёзы.

Вдруг прямо перед носом Пелле на дорогу выпрыгнула чёрно-белая птичка и затрясла хвостиком. Пелле подобрался и решил, что обед на сегодня обеспечен. Но когда он уже был готов схватить птичку, она упорхнула, бодро чирикая. И так повторялось несколько раз. Птичка взлетала и садилась, нахально тряся хвостиком. Пелле подкрадывался к ней, делал стойку и прыгал, но поймать не мог.

– Ты что, пытаешься поймать фрекен [5]5
  Фрекен – в Швеции: обращение к молодой девушке.


[Закрыть]Дразнилку? – спросила Большая Стина.

– Я? Да нет, – небрежно сказал Пелле, притворяясь, что ему нет никакого дела до этой птички, – я просто подумал, что неплохо немного попрыгать. Буду я гоняться за какой-то глупой птицей!

– Это правильно, – сказала Большая Стина, – за трясогузками гоняться не стоит. Они специально нас дразнят. Но я думаю, что хррошо бы поваляться на травке, а то я немного устала. Старость – не радость!

Глава десятая. Божья корова

Направо от дороги простирался широкий цветущий луг. Большая Стина и Пелле прилегли среди цветов, переливавшихся всеми цветами радуги. Там были голубые колокольчики, жёлтые ведьмины зубы и красный клевер с толстыми и мягкими головками.

Вдруг какое-то маленькое красное существо с чёрными пятнышками прилетело невесть откуда и уселось Пелле на нос. Пелле только собрался смахнуть его лапой, как крылышки неизвестного создания разделилась надвое, и оно улетело в голубое небо.

– Это что ещё такое? – спросил Пелле.

– Божья коровка, – сказала Большая Стина. Божьи коровки безвредные и добродушные, так что если им это нравится, пусть себе сидят на моём носу.

Пелле зевнул. Он понял, что очень устал. Но что это? Божья коровка, в сто раз больше, чем та, которая улетела, уселась перед ним и уставилась на него. «Это не божья коровка, а какая-то прямо божья корова», – испуганно подумал Пелле.

– Это ты – Бесхвостик Пелле? – зарычала она.

– Я, – трясясь от страха, пролепетал Пелле.

– Это ты собирался на травку?

– Я, – Пелле била дрожь от кончика носа до… чуть было не сказал – до кончика хвоста, но хвоста, как вы помните, у него не было.

– На травку – значит, на травку! – проревела божья корова, схватила Пелле за шкирку и поднялась в воздух. Они летели над полями и лугами, над лесами и озерами, над домами и усадьбами. Но вот она начала постепенно снижаться, и приземлилась на большой лужайке. Между двумя берёзками был натянут плакат с огромной ярко-зелёной надписью «Травка», и мальчик в белом пиджаке бил в гонг и громко кричал: «Милссти прошшу к обеду! Милссти прошшу к обеду!»

– Пасись! – приказала божья корова. Пелле не посмел ослушаться и начал щипать травку. Тут он увидел, что ещё самое меньшее сто кошек занимаются тем же самым.

«Теперь-то и я буду коровой», – с грустью подумал Пелле. И не успел он об этом подумать, как громко замычал.

Тут ему на нос упала крупная холодная капля, другая на ухо – и вдруг обрушился сильный летний дождь!

«Это потому, что я ел траву, – подумал Пелле. – Фу, как мокро!»

И тут он проснулся! (Вы, конечно, поняли, что вся эта история ему просто приснилась.)

А мокро было потому, что Большая Стина начала его вылизывать изо всех сил. И нос, и спину.

– А где божья корова? – спросил спросонья Пелле.

– Не корова, а коровка, – поправила Большая Стина. – Давно улетела.

– А что это за лужайка, где написано «травка», и куда делись кошки?

– Ты просто задремал, малыш, – сказала Большая Стина. А теперь пора идти домой, чтобы успеть к вечернему молоку.

– Где ты пропадал? – с упрёком сказала Биргитта, когда Пелле пришёл домой. – Если бы ты знал, как мы волновались.

– Кажется, начинается дождь, – сказал папа. – Во всяком случае, мне на нос что-то капнуло.

– И мне, – сказал Улле.

И это была правда. Пошёл тихий летний дождик.

– Как хорошо, – сказал папа. – Это как раз то, что надо – и для цветов, и для посевов.

– А знаешь, папа, что я думаю? – спросила Биргитта. – Как ты считаешь, чем занимался Пелле, пока он пропадал?

– Понятия не имею, – пожал плечами папа.

– Я думаю, что он ел траву, и поэтому теперь идёт дождь. – И она повернулась к Пелле и спросила: – Ты что, пасся на травке?

– Мяу, – сказал Пелле.

Глава одиннадцатая. Пелле потерялся

Какое это было лето! Пелле очень нравилось жить в деревне.

И, наверное, самое лучшее было, когда доили коров. Каждое утро и каждый вечер Большая Стина и Пелле провожали тётушку Хедду в стойло. Они стояли и смотрели, как та доит бурёнок и терпеливо дожидались момента, когда же, наконец, тётушка нальёт им молока в крышку от фляги. Парное молоко, свежий воздух, трава – всё это было просто замечательно. Большая Стина всегда жмурилась, когда ела, и Пелле это очень нравилось. Было так приятно – есть и жмуриться, и он тоже решил попробовать. Но, зажмурив глаза, он сунул нос слишком глубоко, отчего чихнул три раза подряд, и молочные брызги полетели во все стороны. Сидевшая неподалёку сорока (её почему-то звали Конрад) презрительно расхохоталась.

– Не так-то это просто – есть из блюдца, – сказал Конрад насмешливо.

– Кто бы говорил, – хмыкнул Пелле. – Посмотрел бы я, как ты будешь лакать молоко из крышки со своим длинным носом.

– А я бы поглядел на тебя, как ты летаешь, – засмеялся Конрад, – и как рулишь хвостом!

И он, хохоча, полетел по своим делам.

Но лето кончалось. Листья на деревьях начали желтеть, в лесу повсюду торчали зонтики грибов, на кочках краснела брусника. Солнце с каждым днём всё больше торопилось спрятаться за лесом, и всё ленивее вставало по утрам. И семья Пелле начала собираться в город. Я имею в виду, понятно, семью, в которой Пелле жил, то есть папу, маму, Биргитту и Улле.

– Ну что ж, – сказал папа. – Завтра мы возвращаемся в город. Если я не ошибаюсь, в понедельник у Улле начинаются занятия.

– Начинаются, – кисло сказал Улле, – могли бы сделать физкультурный день в понедельник. И мы бы ещё денёк пожили в деревне.

– А во вторник можно сделать санитарный день, – предложила Биргитта, – и тогда можно остаться ещё на денёк.

«Хорошо бы они подошли к этому вопросу основательно, – подумал Пелле. – Школу надо хорошенько выскоблить, так что меньше чем парой дней не обойдёшься». Ему тоже страшно не хотелось уезжать из Эврабу.

На следующий день всё семейство уезжало, все садились в поезд. Большая Стина тоже пришла на вокзал и помахала им на прощанье. Ну, не то чтобы помахала по-настоящему, у кошек нет такого обычая, но если бы такой обычай у кошек был, то будьте уверены: Большая Стина долго махала бы на прощанье своей серой лапкой.

– Счастливого пути! – сказала Большая Стина. – До следующего лета!

– Обязательно! – кричал Пелле. – Уж тогда-то я точно прищучу Августа!

(Августом звали крысу на скотном дворе, и он дразнил Пелле всё лето. Пелле много раз пытался его поймать, но куда там.)

И тут поезд медленно двинулся. У папы, мамы, Биргитты, Улле и Пелле было отдельное купе. Поезд потряхивало, папа читал газету, мама достала крючки для вязания, Улле глазел в окно, а Биргитта ласкала Пелле, пристроившегося у неё на коленях. Пелле запустил свой мотор на полную мощность, как говорил Улле, когда Пелле начинал мурлыкать.

И вот поезд остановился на большой станции. Биргитта и Улле тут же начали приставать к папе, чтобы он дал им по двадцать пять эре на шоколадки – вы же знаете эти автоматы с шоколадками, они есть на каждой станции. Получив монетку, Биргитта сняла Пелле с колен и, приказав ему сидеть смирно, исчезла.

«Неплохо бы и мне прогуляться и поглядеть, что там делается, пока поезд стоит», – подумал Пелле и, никем не замеченный, выскользнул на перрон. Там стоял начальник станции и размахивал красным флажком.

«Наверное, у него день рождения, – подумал Пелле, – а то чего бы ему махать флажком. Надо его поздравить». И Пелле принял свою самую вежливую позу и сказал:

– Имею честь поздравить господина начальника станции с днём рождения!

Но тот не понял ни слова из того, что сказал Пелле. Он же не знал кошачьего языка. Вместо того чтобы сказать спасибо, он крикнул пробегавшему мимо закопчённому до ушей кочегару: [6]6
  Раньше локомотивы работали на угле. Рабочий, кидающий в топку уголь, назывался кочегаром.


[Закрыть]

– Погляди-ка на кота без хвоста!

И глубоко уязвлённый Пелле побрёл дальше.

Но что это? Вдруг состав заскрипел и тронулся в путь! Пока Пелле догнал его, он уже набрал скорость, так что Пелле едва успел вскочить на площадку последнего вагона.

И только отдышавшись, он обнаружил, что это был не тот поезд. Этот поезд двигался в противоположном направлении! Его поезд спокойно стоял на станции, и он даже успел увидеть промелькнувшего в окне Улле.