Текст книги "Приключения Бесхвостика Пелле"

Автор книги: Йоста Кнутссон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Глава двенадцатая. Дядюшка Карлссон

Пелле отправился навстречу неизвестности.

Навстречу неизвестности – один-одинёшенек на площадке последнего вагона огромного поезда!

Уже давно не было видно начальника станции с его именинным флажком. Пелле сидел с несчастным видом на площадке и облизывался. Прежде всего надо было спрятаться от ветра – на площадке ужасно дуло. Рядом с ним стояла огромная сумка с газетами. «А в сумке, наверное, тепло и не дует, – подумал Пелле, – почему бы мне в неё не залезть?»

Сказано – сделано. Но уже через несколько минут пришёл мальчик в зелёном костюмчике, схватил сумку и куда-то её потащил. Он шёл по вагонам и кричал: «Свежжие газеты, ежжендельники, книшшки!»

– Мне, пожалуйста, «Вечерний листок», – попросил толстый дяденька. На голове у него не было ни единого волоска.

– «Вечерний листок» – пожаллста! – сказал мальчик, но не успел он выудить из сумки нужную газету, как оттуда показалась голова с большими перепуганными глазами.

Газетчик остолбенел. Он просто не мог поверить своим глазам. Но толстый дяденька совсем не испугался. Он осторожно вытащил Пелле из пакета, ласково погладил его и спросил:

– А ты кто такой, плутишка? Воскресное приложение к «Вечернему листку»?

– Мяу, – сказал Пелле.

– Ну что ж, воскресные приложения бывают и хуже. Во всяком случае, я никогда не видел приложения с таким симпатичным розовым язычком.

И Пелле старательно лизнул ему руку своим шершавым языком. Ему очень понравился этот толстый дяденька.

– Какое несчастье! – вдруг всполошился толстяк. – У меня нет с собой ни салаки, ни молока! (Вообще говоря, фамилия его была Карлссон, так что в дальнейшем мы будем называть его дядюшка Карлссон.) У меня есть только сигары, но ты же не куришь?

– Ньяу, – ответил Пелле.

– Я так и думал, – сказал дядюшка Карлссон и похлопал себя по карманам. – Подожди-ка! – воскликнул он. – Могу предложить мятную лепёшку! – и он выудил из кармана коробочку с белыми таблетками.

Пелле понюхал таблетку и отвернулся.

– Значит, с едой придётся подождать, – вздохнул дядюшка Карлссон. – Ничего другого предложить не могу. Да ты, может быть, и не так уж голоден?

Пелле совершенно не хотел есть, ни капельки. Слишком много всего случилось за последние полчаса, чтобы он успел подумать о еде. С одной стороны, ему, конечно, повезло, что он встретил этого добродушного дяденьку. А с другой стороны, что будет с ним дальше? Возьмёт ли дядюшка Карлссон его с собой, или оставит в поезде? И вообще сумеет ли он когда-нибудь разыскать Биргитту?

– О чём задумался, малыш? – спросил его дядюшка Карлссон. – Скоро будет наша остановка, и мы пойдём с тобой домой есть салаку. А в чулане, всё может случиться, глядишь, найдутся и сливки.

Какой он был симпатичный, этот дядюшка Карлссон! Похоже, он и в самом деле собирался устроить для Пелле праздничный ужин.

Тут дядюшка Карлссон собрал все свои сумки, взял Пелле под мышку и вышел на перрон.

Но тут случилось нечто ужасное! Прямо на дядюшку Карлссона мчалась огромная, как телёнок, собака. Пелле настолько испугался, что вывернулся из-под руки дядюшки Карлссона и, как маленький вихрь, помчался в город, который начинался сразу за вокзалом. Он не мог остановиться, пока не очутился на тихой улочке, где было много маленьких подвальных окошек и, во всяком случае, было куда улизнуть в случае чего.

Глава тринадцатая. Киска Ингрид

Не успел Пелле отдышаться, как вдруг из одного подвального окошка появилась совершенно очаровательная киска – пожалуй, самая очаровательная из всех, что Пелле когда-нибудь встречал.

«Надо привести себя в порядок», – подумал Пелле, тщательно умылся, а потом со всем доступным ему изяществом шагнул вперёд и сказал:

– Позвольте представиться. Меня зовут Пелле.

– Я – Ингрид, – сказала киска, и они тщательно обнюхали друг друга. Наступила долгая пауза.

– Славный у вас городок, – сказал Пелле. Что-то же надо было сказать.

– Неплохой, – подтвердила Ингрид. – Хотя мышей почти нет.

– А как у вас салака? – спросил Пелле.

– Салака хороша, особенно в рыбный день. По пятницам всегда продают свежую рыбу, и мы с мамой ходим на рынок. Там есть такая дама в лиловом платье, она угощает нас самой лучшей салакой. Ешь сколько хочешь.

– Так что неплохой, в общем, городок, – небрежно сказал Пелле. – Только собак многовато.

Не успел Пелле это произнести, как на перекрёстке появился пёс с устрашающей сморщенной мордой. Пелле со скоростью молнии скользнул в подвальное окошко и крикнул Ингрид:

– Скорее сюда! Ты что, не видишь, кто идёт?

– Ах, – улыбнулась Ингрид, – никакой опасности нет. Это всего-навсего старина Дукс. Привет, Дукс!

– Привет, – хмуро сказал Дукс и нехотя обнюхал Ингрид.

Пелле сидел в подвале у окошка и дрожал от страха. Как она не боится?!

Дуке, завершив процедуру приветствия, побрёл дальше.

– Привет Шарлотте! – крикнула ему вслед Ингрид.

– Спасибо, передам, – буркнул Дукс. Особого дружелюбия в его голосе не было.

И он пошёл дальше по булыжному тротуару. Когда Дукс был уже довольно далеко, Пелле решился высунуть нос из своего укрытия.

– И ты позволила, чтобы этот ужасный Люкс со своей сморщенной мордой тебя обнюхивал? – спросил восхищённый Пелле.

– Не Люкс, а Дукс, – сказала Ингрид.

– Что это за имя – ДУКС? – спросил Пелле. – Что это вообще значит?

– Латынь, я думаю, – небрежно сказала Ингрид. – Здесь недалеко живёт один ангорский кот, его зовут Катилина, и он немного знает латынь. Я его как-то спросила, что значит – ДУКС. Он сказал, что это означает: «тот, со сморщенной мордой», но по-моему, он был не очень уверен в ответе.

– А по-моему, это имя ему вполне подходит, – сказал Пелле. – Сморщенный, это уж точно. Никогда в жизни не видел ничего подобного.

– Когда я была маленькой, – сказала Ингрид, – Дукс однажды на меня бросился, но мама на него прыгнула и оцарапала так, что он удрал с поджатым хвостом. Кстати, о хвосте – куда ты дел свой хвост?

– Мы не об этом говорим, – сказал Пелле, – мы говорим о Люксе.

– О Дуксе, – терпеливо поправила Ингрид. – С тех пор он никогда не нападает на кошек, и мы все об этом знаем, так что его никто не боится.

– Но я же этого не знал, – сказал Пелле. – И я бы очень хотел познакомиться с твоей мамой.

– А мы уже почти пришли, – сказала Ингрид. – Мы живём в четвёртом подвальном окошке, если считать от Родниковой улицы. Думаю, что мама дома.

Мама была дома. Она сидела в уютном кресле-качалке с наушниками на голове, когда Пелле, прячась от смущения за Ингрид, пролез в окошко.

– Добрый вечер, – сказала Ингрид. – Мы тебе не мешаем слушать радио?

– Да нет, – сказала мама, откладывая наушники, – передают какую-то дурацкую лекцию «Как ловить мышей». Как будто я сама этого не знаю! А кто это с тобой?

– Пелле, – сказал Пелле и поклонился.

– Добро пожаловать! – сказала мама. – Ингрид, иди на кухню и поставь молочник.

(Дело в том, что кошки не пьют кофе, поэтому они никогда не ставят подогревать кофейник, да у них его, как правило, и нет; вместо этого они ставят на огонь молочник, чтобы молоко было тёплым, таким, как им больше всего нравится.)

Ингрид принесла три блюдечка, и они все втроём поели молока – Ингрид, её мама и Пелле. Потом они тщательно умылись, и мама Ингрид попросила Пелле рассказать о своих приключениях.

И Пелле начал свой рассказ.

Глава четырнадцатая. С Пелле всё в порядке

Биргитта была просто в отчаянии, когда она, купив шоколадку, вернулась в купе и не нашла там Пелле. И Улле тоже расстроился, хотя старался этого не показать. Папа и мама тоже выглядели озабоченными.

– Я просто не могу этого понять, – сказал папа, – он только что сидел здесь.

– Мне даже кажется, что он всё время мурлыкал, – сказала мама.

Биргитта заплакала.

– Бедный мой маленький Пелле, – выговорила она сквозь слёзы. – Я его, наверное, никогда не увижу.

– Может быть, он зашёл в другое купе, – предположил папа.

Тут как раз подошёл кондуктор, и папа прошептал ему что-то на ухо. Это был добрый кондуктор, как, впрочем, и большинство кондукторов. Он дружелюбно засмеялся и пошёл по коридору, заглядывая в каждое купе и восклицая:

– Кто-нибудь тут видел бесхвостого кота?

Вообще-то кондукторы обычно кричат: «Предъявите билеты!», или «Следующая станция – Линчёпинг», или что-нибудь вроде этого, но этот кондуктор шёл по коридору и кричал:

– Кто-нибудь тут видел бесхвостого кота?

– Мы видели, – сказали двое мальчиков из соседнего вагона, – мы видели, как он запрыгнул в последний вагон другого поезда, который ушёл раньше нашего. Да ещё и в другую сторону. На вагонах было написано «Крильбу».

– Ну что ж, это, во всяком случае, зацепка, – сказал папа кондуктору, когда тот вернулся. – Не плачь, Биргитта, мы его найдём, вот увидишь. Мы завтра же дадим объявление.

– А нельзя объявить по радио? – спросил Улле.

– Не думаю, чтобы они там, на радио, на это пошли, – покачал головой папа. – Придётся нам довольствоваться объявлением в газетах. И, оказывается, как хорошо, что у него нет хвоста – прекрасный опознавательный знак!

И дядюшка Карлссон, который собирался пригласить Пелле на ужин, тоже был очень огорчён, когда Пелле, испугавшись собаки, удрал от него на станции.

– Какое несчастье! – горевал он. – Что же теперь будет с бедным заблудившимся котёнком?

Но можете себе представить его радость, когда на следующее же утро, во время своей, обычной утренней прогулки, он увидел своего вчерашнего знакомца прямо посреди Родниковой улицы! Дядюшка Карлссон закричал: «Ур-ра!», да так, что сразу с десяток тётушек высунулось из окон, а полицейский Петерссон, который стоял в конце улицы с заложенными за спину руками, повернулся, чтобы пресечь нарушение порядка.

Пелле тут же подошёл и потёрся о ногу дядюшки Карлссона. Он сразу узнал этого доброго дяденьку с поезда, и дядюшка Карлссон взял Пелле на руки и пошёл с ним домой. Он тут же позвонил в рыбную лавку и заказал салаку, а у молочника – жирные сливки. Намечался настоящий праздник, и это в самом деле был праздник. Такой замечательный праздник, что Пелле даже придумал песенку о дядюшке Карлссоне:

 
Дядя Карлссон,
Дядя Карлссон – Благородный человек!
У него всегда запасы
Благородной рыбы хек!
Отказаться вы могли бы
От такой чудесной рыбы,
От волшебной рыбы хек?
 

(Вообще говоря, Пелле получил салаку, но хек очень хорошо рифмовался со словом человек.)

 
Дядя Карлссон,
Дядя Карлссон,
Он приветлив и не строг,
Он приветлив, он радушен,
Он к котам неравнодушен,
Он котам даёт творог!
 

(И здесь Пелле тоже допустил неточность: ему дали сливки, а не творог; но поэзия, такая штука, что ради рифмы можно поступиться чем хочешь.)

Всё обошлось самым лучшим образом. Дядюшка Карлссон увидел в газете объявление о бесхвостом котёнке, уехавшем не на том поезде. Ему понадобилось не больше пяти секунд, чтобы сообразить, что это тот самый котёнок, которого он принёс к себе домой. Дядюшка Карлссон позвонил по указанному номеру. Трубку взял Биргиттин папа, и представьте себе: оказывается, они были знакомы, хотя давно не встречались. Дядюшка Карлссон и Биргиттин папа когда-то учились в одной школе.

– Если ты потерпишь два дня, – сказал дядюшка Карлссон, – я заброшу тебе котёнка на машине в среду. Как ты думаешь, он хорошо переносит автомобиль?

– Нормально, – засмеялся папа. – Он уже путешествовал в машине.

Папа вспомнил, как он сам однажды привёз Пелле, когда ещё никто не знал, что этого маленького котёнка зовут Пелле.

Итак, потерявшийся Пелле нашёлся. В среду дядюшка Карлссон, как и договорились, передал его Биргитте. Можете себе представить, как она его тискала.

– Разрешите также оставить вам эту вещь на память, – и дядюшка Карлссон подарил Пелле мячик, замечательный яркий жёлто-синий мячик.

Дядюшка Карлссон даже смахнул слезу – так ему жалко было расставаться с Пелле-и уехал по своим делам.

Ах, как хорошо и приятно было снова оказаться дома! Хотя он немножко скучал по Ингрид, её маме, их прелестной квартирке в четвёртом подвальном окошке налево. Ну, и по дядюшке Карлссону, понятно.

Глава пятнадцатая. Утренний воздух прохладою дышит

Биргитта сидела за письменным столом и сочиняла стихи про осень. Три строки уже были готовы:

 
Кончилось лето, листва облетает,
В парке аллеи ковром укрывает,
Утренний воздух прохладою дышит…
 

Дальше ничего не получалось. Нелёгкое это дело – стихи писать. Биргитта грызла карандаш и думала изо всех сил. Она не могла подобрать подходящую рифму к слову «дышит». Кроме «выше» и «крыши» ничего в голову не приходило. Но «выше» никак не увязывалось с предыдущими строчками, а «крыши»… если бы уже была зима, можно было бы написать, что снег уже лежит на крыше, или что-то в этом роде…

– Может быть, ты мне поможешь, Пелле? – спросила Биргитта.

«Я-то знаю, что бы я написал, – подумал Пелле, – я бы написал „лишь бы водились в погребе мыши“». Но вслух он этого не сказал, не желая портить впечатление, а только удивлённо склонил голову набок.

Биргитта грызла ручку и размышляла. Она поглядела в окно. Уже почти стемнело, но было видно, как осенние листья затевают свои бесконечные хороводы.

– Смотри, Пелле, – позвала девочка, – с головы какого-то господина ветром сдуло шляпу. Она покатилась через улицу.

Пелле запрыгнул на подоконник – ему было очень интересно. Отсюда, сверху, шляпа была похожа на быстроногого ежа. Он провожал шляпу глазами, пока она не исчезла. Господин гнался за ней огромными прыжками.

«Неплохо было бы спуститься вниз и поохотиться за этой дурацкой шляпой, – подумал Пелле, – до чего, наверное, весело!»

Но господин вовсе не считал, что это чересчур уж весело – гоняться за своей собственной шляпой. И знаете, кто это был? Правильно, это был Биргиттин папа, хотя ни Биргитта, ни Пелле не узнали его в темноте.

Спустя несколько минут папа, отдуваясь, появился в прихожей. На голове у него ничего не было.

– Подумайте только, – сказал он, пыхтя, как паровоз, – подумайте только, ветер сдул с меня шляпу, и теперь она катится, должно быть, прямо в озеро Меларен.

– Теперь её найдут утки и совьют в ней гнездо, – сказала Биргитта.

Пелле это показалось очень смешным, и он рассмеялся. Его смеха, понятно, никто не слышал. Кошки никогда не смеются вслух, они просто выглядят чрезвычайно довольными.

– Жалко шляпу, – сказал папа, – я её только что купил. Думал, на всю зиму хватит.

– А может, её кто-нибудь выудит? – предположила Биргитта.

– Вряд ли, – сказал папа. – Придётся покупать новую шляпу.

– Ты можешь занять деньги из моей копилки, – сказала Биргитта.

– Спасибо, моя девочка, – улыбнулся папа, – но я думаю, у меня хватит денег. Я просто не знаю, что это за ураган такой! Хотя осенью такое случается, «когда бушует шторм», как поётся в песне.

И как только папа это сказал, Биргитта вспомнила про свой неоконченный стих. Она вновь принялась грызть карандаш. Пелле запрыгнул на стол и уселся перед Биргиттой с самым невинным видом. Но тут взгляд его упал на ластик. Он толкнул его лапкой, потом посильнее, и ластик покатился на пол. Пелле стрелой бросился за ним, но ластик отпрыгнул и оказался в другом конце комнаты. И тут Пелле начал гоняться за ластиком, он подбрасывал его, и кусал, и ворчал, как будто страшнее врага у него не было.

– Пелле, веди себя прилично, – наставительно сказала Биргитта. – Я пишу стихи, а ты мне мешаешь.

Дело в том, что завтра в школе у Биргитты должен был быть осенний праздник, и Биргитта собиралась просесть там свои стихи.

И теперь она сидела и не могла придумать последнюю строчку. Она громко читала раз за разом:

 
Кончилось лето, листва облетает,
В парке аллеи ковром укрывает,
Утренний воздух прохладою дышит…
 

И тогда Улле просунул голову в дверь и сказал:

– Не мешало бы тебе быть ПОТИШЕ!

И тут же скрылся, справедливо опасаясь, что Биргитта накажет его.

Глава шестнадцатая. Пелле встречает старых знакомых

А Пелле обиделся, что ему не позволили играть с ластиком. «Никакого желания нет сидеть здесь и помогать ей писать стихи, – с обидой подумал он, – пойду лучше прогуляюсь».

Сказано – сделано. Пелле надел… чуть было не написал: надел пальто и шапочку, но нет, ничего он, конечно, не надевал. Он вышел на улицу и двинулся вдоль стены медленным изящным шагом.

И тут появился этот балбес Джим Петтерссон. Это был большой пёс. Он жил в семье по фамилии Петтерссон, и окрестные кошки поэтому называли его Джим Петтерссон, чтобы отличать от другого Джима, который вечно носился по улицам. Не то, чтобы Пелле очень испугался Джима Петтерссона, но всё же на всякий случай нырнул в ближайшее подвальное окошко.

В подвале было темно, как в мешке, но зрение у Пелле было превосходным, к тому же у него были роскошные усы, а усы у кошек, как вы, наверное, знаете, неплохо заменяют глаза. Пелле решил осмотреть подвал и &фф вскоре наткнулся на приоткрытую, дверь. Пелле сунул нос в щёлку и оказался в небольшой комнате, посреди которой стоял стол. А вокруг стола сидели трое старых знакомых – Монс, Биль и Буль. Знакомыми-то они были, но друзьями он их никак не мог назвать. Как вы помните, именно они сорвали с Пелле честно заработанную медаль только потому, что решили, что он задаётся.

А теперь коты сидели за столом, и перед каждым стояло блюдце с молоком. Они вели неторопливую беседу, прихлёбывая из блюдец. Как раз перед тем как Пелле заглянул в комнату, коты говорили о нём.

– Продолжает задаваться, – сказал Монс. – Он думает, что он такой важный, раз живёт в квартире, а не в сарае, как мы.

– Да, неплохо бы его проучить, – сказал Биль.

– Проучить его хорошо бы, – откликнулся Буль.

И тут в дверях появился Пелле. Он не слышал ни слова из того, что говорилось, но когда увидел своих недругов, он заворчал, и, конечно, распушил бы хвост и начал им помахивать – если бы хвост у него был.

Монс подмигнул Билю, а Биль подмигнул Булю. И Монс встал из-за стола, подошёл к Пелле и протянул ему лапу.

– Добро пожаловать, Пелле, – сказал он. – Присядешь с нами? Может быть, блюдечко молока?

– Хлебнуть молока никогда не помешает, – с притворной развязностью сказал Пелле, и сел за стол.

– Вот и осень наступила, – сказал Биль.

– Осень на дворе, – подтвердил Буль.

– Пойдёшь с нами на экскурсию? – спросил Монс.

– Не знаю, – сказал Пелле. – Что это за экскурсия?

– У нас такая традиция, – бодро сказал Монс. – Мы каждую осень устраиваем экскурсии. В этом году мы собираемся на озеро Меларен ловить салаку.

– Что такое? – спросил Биль.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Буль.

– Помолчите! – тихо зашипел на них Монс, а вслух продолжал: – Будем ловить салаку в озере. Её там так много, что просто бери лапой, и всё.

– Лапы намочишь, – сказал Пелле с сомнением.

– Чуть влажные лапы – большое дело! – сказал Монс. – Поверь, игра стоит свеч.

– Салаку я люблю, – сказал Пелле. Мысль отправиться на рыбалку казалась ему всё более привлекательной.

– Тогда завтра утром в восемь встречаемся у мусорного ящика в моём дворе.

– Отлично, – сказал Пелле. – Я приду.

– Вот и замечательно, – сказал Монс. – Я скажу Фрицу и Фриде, чтобы они тоже собирались.

– Фриц и Фрида… – Пелле задумался. – Это не та ли парочка с Дворцового Взвоза, которая только и делает, что царапается?

– Да что ты! – возмутился Монс. – Фриц и Фрида очень славные ребята, к тому же они живут в Коньковом переулке.

– На углу Дворцового Взвоза, – заметил Пелле, – но я всё равно приду завтра в восемь. А сейчас мне пора, уже поздно.

Когда Пелле ушёл, Монс захохотал так, что даже подпрыгивал от смеха. Биль и Буль ничего не могли понять.

– В Меларене нет никакой салаки! – сказал Биль.

– Какая ещё салака в Меларене? – отозвался Буль. – Никакой салаки.

– Туповаты вы, ребята, – усмехнулся Монс. – Вы что, не поняли, что я всё это придумал, чтобы заманить его на озеро. А уж там-то мы его искупнём.

– Мы будем его купать? – спросил Биль.

– Смысл в том, чтобы его искупать? – повторил Буль.

– Конечно, – пожал плечами Монс, – мы столкнём его в воду, может быть, перестанет задаваться. Я думаю, холодная ванна пойдёт ему на пользу.

– Конечно, пойдёт! – воскликнул Биль.

– Ещё как пойдёт, – добавил Буль.

Глава семнадцатая. Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним

На следующее утро они, как и договорились, встретились у мусорного ящика – Пелле, Монс, Биль и Буль, Фриц и Фрида.

– И помните, – наставлял Монс приятелей, пока Пелле ещё не появился, – мы притворяемся его друзьями. Чтобы никто даже не мяукнул, а то он заподозрит, что мы хотим над ним подшутить.

– Но царапнуть-то его хоть разок можно? – спросили в один голос Фриц и Фрида. – Хоть чуть-чуть?

– Нет, – твёрдо сказал Монс. – Никакого царапанья. Чтобы он ничего не заподозрил.

– А этого нельзя допустить, – сказал Биль.

– Ни в коем случае, – подтвердил Буль.

Они пошли к озеру, задрав свои пышные хвосты трубой, кроме Пелле, конечно, ему задирать трубой было нечего. Дорога шла через рощу.

На сосне сидела белка и цокала. Когда Пелле поглядел на неё, она перестала цокать и сказала:

 
Что ты смотришь? Я не мышь,
Поищи свой хвост, малыш.
 

Фриц и Фрида захихикали. Но Монс строго на них поглядел и зашипел на белку. Та исчезла среди веток, только хвост мелькнул.

«Подумать только, каким славным стал Монс. Он не даёт меня в обиду. Похоже, неплохая получается экскурсия!» – подумал Пелле.

– Скоро придём? – спросил он вслух.

– Скоро, – сказал Монс. – А сколько воды в этом озере, уж будь уверен! – И он многозначительно улыбнулся Билю и Булю, отчего Фрида и Фриц прямо прыснули от смеха.

И вскоре они вышли на опушку рощи. Меларен лежал перед ним, сверкая в лучах утреннего солнца.

– Мы идём вон на те мостки, – сказал Монс. – Оттуда лучше всего видно салаку.

– Да, салаку оттуда хорошо видно, – сказал Биль.

– Салаку видно – как на ладони, – сказал Буль.

Фрида и Фриц подавили смешок.

Пелле очень хотелось поскорее посмотреть на салаку, и он запрыгнул на мостки первым. Тут Монс подмигнул Билю, Биль подмигнул Булю, Буль подмигнул Фрицу, Фриц подмигнул Фриде, и не успел Пелле сказать, что никакой салаки он не видит, как его столкнули с мостков.

Они ожидали услышать визг, плеск, увидеть, как Пелле барахтается в воде, но ничего подобного не произошло. Под мостками были проложены несколько брёвен, и Пелле в падении успел зацепиться за одно из них своими острыми коготками. Через секунду он благополучно забрался на бревно и отряхнулся.

А на мостках стояли Монс, Биль, Буль, Фрида и Фриц с вытянутыми физиономиями. Но долго обдумывать неудачу им не пришлось. Откуда ни возьмись появились две огромных страшных собаки, и не успели коты спрятаться, собаки уже влетели на мостки.

Славной компании ничего не оставалось делать, как прыгать в воду-всем пятерым!

И вот они плавали в ледяной воде, а собаки стояли на мостках, рычали и лаяли. Ещё повезло, что у них не возникло желания прыгать в холодную воду, иначе котам пришлось бы совсем плохо.

А Пелле спокойно пошёл по бревну и вскоре оказался на песке. И знаете, что он там увидел? Правильно, папину шляпу, ту самую, которая сбежала накануне. Волны тихонько покачивали её у самого берега. Вид у шляпы был довольно жалкий.

«Жалко, что я не дотащу её домой», – подумал Пелле и обнюхал шляпу. Потом он спокойно скрылся в лесу, так что собаки его даже не увидели, и скоро Пелле уже был дома с Биргиттой.

А собакам вскоре надоело стоять на мостках и рычать, и они отправились по своим делам. И только тогда коты смогли наконец вылезти на берег. Назквозь промокшие и продрогшие, поплелись они домой. Осенняя экскурсия закончилась не совсем так, как они предполагали. Но знаете, мне кажется, что они получили по заслугам.