Текст книги "Деревня на перепутье"

Автор книги: Йонас Авижюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Глава 20

– Подожди. То есть, твой брат видел твой лифчик? – спросила Джули, вертясь на своем офисном стуле, как неугомонная третьеклассница.

– Да. Но он не знал, что он мой, – сказала Райли, бросая красную ручку на статью Грейс, которую она читала.

– Мне странно, что ты выглядишь такой подавленной этим фактом, – сказала Эмма, откусывая кусочек чего-то, похожего на птичий корм.

Райли потянулась за пончиком, который она украла у ребят из IT-отдела, заметив, как Грейс с вожделением посмотрела на него, затем вздохнула и вернулась к своему персиковому йогурту с низким содержанием жира. Райли не чувствовала себя даже отдаленно виноватой. У Грейс был великолепный мужчина, который признался ей в любви перед камерами.

У Райли же был только мужчина, который отказывался приходить на семейные ужины и даже не мог рассказать о них своему лучшему другу.

Она заслужила свой хороший обмен веществ, чёрт возьми.

– Не то чтобы я хотела, чтобы мой брат видел мой лифчик. Вообще когда-либо, – сказала она с полным ртом сладкого жареного теста. – Но меня бесит, что Сэм сказал ему, что лифчик принадлежал «просто какой-то девчонке».

Джули поморщилась.

– Я не просто какая-то девушка. Правда ведь?

– Конечно, нет, – сказала Грейс, облизывая свою ложку. – Но ты всё это время знала, что Сэм сильно переживает из-за того, что спит с сестрой лучшего друга.

– Что глупо, – сказала Райли.

– Да глупо. Но это также классика. Точно так же, как женщина не может смотреть на мужчину, в которого её лучшая подруга когда-то была влюблена на полсекунды в восьмом классе, а мужчина не трогает младших сестер своих лучших друзей.

– Это правда, – сказала Джули. – Такое есть в куче книг и фильмов.

– А ну если это есть в фильме, значит, это стопроцентная правда, – сказала Эмма, закатив глаза.

Райли подняла руку.

– Ладно, давайте на секунду представим, что Сэм не идиот. Что все его переживания оправданы. Что мне с этим делать?

– Ну, ты можешь отвлечь его, подарив ему собаку, которую он не хочет. О, подожди...

– Он правда хотел собаку, – запротестовал Райли. – Я дала ему достаточно времени, чтобы вернуть Скиппи. Он любит эту собаку.

– Правда. Держу пари, он не сказал Лиаму, что игрушка Скиппи принадлежала «просто какой-то другой собаке», – размышляет Грейс.

– Ты. Не. Помогаешь, – выдавила из себя Райли.

– Как насчет этого, – сказала Джули, откинувшись на спинку своего офисного кресла и собирая свои длинные светлые волосы в хвост, пока она размышляла вслух. – Видишь ли, у Сэма был шанс признаться Лиаму. Он струсил. Может быть, нам нужен менее конфронтационный подход. Например, если Лиам случайно увидит вас вместе...

– Да, – сказала Эмма, потирая руки. – Потому что манипуляция – это для взрослих, в отличие от конфронтации.

Райли махнула рукой на Эмму.

– Оставь это. Когда ты будешь влюблена по уши, тогда и поговорим о том, как делать всё по уму.

Все три её подруги тут же застыли и уставились на неё, их выражения варьировались от восхищенного (Джули) до встревоженного (Эммы).

– Влюблена? – Грейс сказала обычным тоном, рассматривая свои ногти.

Райли едва успела проглотить свой пончик, как поняла, что она сказала.

– Ой.

– Ты должна мне двадцать баксов, – сказала Джули, обращаясь к Грейс.

– Вы сделали ставки на мою личную жизнь? – спросила Райли.

– Конечно. И слава Богу, что мы не поставили на твою сексуальную жизнь. Это, очевидно, было бы скучно.

Райли почувствовала, как по её лицу поползла глупая улыбка.

– Ожидание того стоило.

– Господи. Она действительно влюблена, – сказала Эмма, откинувшись в кресле.

Райли задумалась. Честно? Слово на букву «л» только что пришло ей в голову. Не было ни фейерверков, ни охов, ни падений со стула от удивления.

Это было похоже на то, что любовь всегда была рядом, когда дело касалось Сэма. Она кипела под поверхностью. Или, возможно, в данном случае, немного времени в постели заставило её расцвести.

– Наверное, я всегда была немного влюблена в него.

– Ты так легко это говоришь, – сказала Джули. – Я чуть в штаны не наложила, когда поняла, что влюблена в Митчелла.

– Это потому, что ты влюбилась в Митчелла быстрее, чем некоторые женщины выбирают помаду, – сказала Грейс.

– Вы с Джейком и сами не особо медленные, – ответила Джули. – Я имею в виду, сколько времени прошло, прежде чем вы начали хитрить? Два месяца?

Эмма прочистила горло.

– Эм, дамы?

Но Райли даже не заметила их перепалки. Она была слишком занята тем, чтобы позволить любви к Сэму овладеть ею.

Это было страшно.

Это было странно.

И все же... идеально.

– Вот дерьмо, – пробормотала она. – И что мне теперь делать?

– Скажи ему.

Райли фыркнула.

– Ага, конечно. Мне понадобилось больше десяти лет, чтобы затащить его в свою постель. Если он подумает, что я пытаюсь уговорить его пойти к алтарю, я больше никогда его не увижу.

– Значит, он не чувствует того же самого? – спросила Грейс, её голос был мягким.

– Я ему не безразлична, – осторожно ответила Райли. – Я никогда не сомневалась в этом. Но иногда он смотрит на меня с таким выражением лица, как будто...

Она прервалась.

– Как будто...? – спросила Эмма.

– Как будто не заслуживает меня, – нерешительно сказала Райли. – Что просто смешно. Он самый лучший парень из всех, кого я знаю, но он как-то сдерживает себя. И когда мы вместе, все прекрасно, но есть что-то почти безумное, даже в спокойные моменты.

– Объясни.

Райли достала из ящика шоколадный батончик.

– Знаешь, как бывает, когда ты едешь в действительно идеальный отпуск на пляж? Когда каждый день лучше предыдущего, и ты не можешь вспомнить, чтобы когда-нибудь чувствовал себя так потрясающе?

– Конечно, хотя я сама больше люблю бассейны, – сказала Джули. – Мне не нравится песок в моей попе.

Эмма прочистила горло.

– Ну, так бывает, когда мы с Сэмом вместе, – продолжила Райли. – Мы счастливы до безумия. Но мы оба как будто ждем, когда это закончится.

– Почему ты думаешь, что это должно произойти?

Она изучала гладкий шоколад своего батончика.

– Вы, девочки, не видели Сэма после его развода. Он полностью винил себя в неудачном браке. К тому же Лиам сказал нам, что Сэм поклялся, что никогда больше не женится.

– Я думаю, что все люди, наверное, говорят так сразу после развода, – добродушно сказала Грейс. – Нет причин думать, что он всё ещё так считает.

– И если кто и может его переубедить, так это ты, – сказала Джули, наклонившись вперед и сжав колено Райли. – Любой, кто когда-либо смотрел на вас двоих, знает, что вы созданы друг для друга.

– К тому же, ты почти десять лет обходилась без секса, потому что была так зациклена на парне, – сказала Эмма. – Никто так не поступает, если только это не что-то настоящее.

– А вот это уже интересно.

Все четыре женщины повернули головы в сторону двери их общего офиса, чтобы увидеть одну очень заинтригованную начальницу, стоящею в дверном проеме.

– Привет, Камилла, – пролепетала Райли.

Как много она услышала?

– Райли, дорогая, давай мы с тобой побеседуем тет-а-тет в MoBar, – сказала Камилла, имея в виду один из местных гостиничных баров.

– Сейчас? – спросила Райли, глядя на часы на экране своего компьютера. – Сейчас два часа.

Камилла наклонила голову.

– Ты действительно хочешь быть трезвой, когда будешь объяснять мне, почему мой секс-обозреватель не занимается сексом?

Райли вскочила и схватила свою сумочку.

– Выпивка звучит отлично.

* * *

– Ну, должна сказать, я впечатлена. Я читала все твои статьи строка за строкой, много раз, и мне никогда не приходило в голову, что я читаю работу девственницы.

– Я не была девственницей.

– Считай, что была, – сказала Камилла, взмахнув рукой. – Неуклюжие связи в общежитии колледжа едва ли считаются.

Испытав на себе разницу между сексом с боязливым парнем и сексом с Сэмом, Райли не стала спорить.

– Так Вы не сердитесь?

– Нет, – сказала Камилла. – Не похоже, что ты когда-либо лгала. Как я и говорила Джули и Грейс, Шпилька – это не дневник. Наша работа – рассказывать истории, а не переживать их.

Райли сделала глоток своего дневного Манхэттена.

– За исключением предстоящего выпуска. «Правда скрывающаяся за заголовками»? С таким же успехом это мог бы быть дневник.

Камилла сделала глоток своего виски.

– А, так вот почему ты ещё не сдала свой рассказ.

– Я подумываю о том, чтобы остаться в стороне, – тихо сказала Райли. – Или, может быть, написать о туфлях или ещё о чем-нибудь.

– Трусиха, – сказала Камилла с мрачной улыбкой.

Райли знала, что её начальница сказала это, чтобы подстрекнуть. Чтобы разжечь дух соперничества Райли, и бла-бла-бла. Но правда заключалась в том, что она предпочла бы быть трусихой, чем разоблаченной.

Если уж на то пошло, то, что происходило между ней и Сэмом, делало её менее уверенной в идее рассказа. Она не могла написать о том, что происходило между ними.

Потому что она не знала.

О чем ей было писать: «Новичок в Постели Принимает Секс за Любовь»?

Её репутация манхэттенской секс-богини была бы коту под хвост.

– Что, если я сделаю что-то немного другое? – сказала она в спешке. – Например, я могла бы рассказать о дружбе, которую я завела, говоря при этом о сексе. Ну, типа, часть истории стоящая за заголовками – это моя дружба с девочками?

Камилла покачала головой, жуя кубик льда.

– Эмма опередила тебя: «Как Писательство О Любви Научило Меня Дружбе.

– Чёрт побери, – Райли постучала ногтями по столешнице бара. – Хорошо, а как насчет чего-то более общего о том, как помощь другим женщинам в поиске себя помогла мне найти себя?

– Если ты не о мастурбации, это не сработает. Ты пишешь о сексе, Райли. Ты ни разу не отклонялась от этой темы за все годы пребывания здесь.

Другими словами, твое собственное упущение загнало тебя в этот угол.

– Я не могу говорить о Сэме, – сказала Райли, опустив лоб на руки.

– Так и не надо.

– Но Вы только что сказали...

– Что ты должна писать о сексе. Но ведь секс, в конечном счете, должен быть связан с тобой самой, а не с другим человеком, верно?

Райли бросила взгляд на Камиллу.

– Вы опять говорите о мастурбации?

Её начальница постучала бордовым ногтем по тыльной стороне руки Райли.

– Я говорю о разнице между девочкой и женщиной.

– Замечательно, – пробормотала Райли. – Виски заставляет её говорить о чём-то глубоком.

– Давай, дерзи, – сказала Камилла. – Но я накопила некоторую мудрость вместе с климактерическими приступами и обвисшими сиськами. Ты думаешь, что в сексе главное – правильная поза и гибкость?

– Эм...

– Неверно, – возразила Камилла. – Нужно знать себя настолько, чтобы понимать, какие позы подходят тебе, и знать, что тебе нравятся мужчины с небольшим пузиком, и оставить повязки на глазах и перья другим дамам, если тебе это не нравится.

Райли в отчаянии огляделась вокруг.

– Есть ли какое-нибудь безопасное слово, которое я могу использовать, чтобы избежать этого разговора?

Её начальница пожала плечами.

– Эй, не моя вина, что ты делаешь крошечные глотки этого напитка.

Райли подняла бокал с коктейлем и сделала здоровый глоток.

– Значит, ты напишешь историю? – сказала Камилла, жестом показывая бармену принести чек.

Райли уставилась на неё, пораженная.

– Как я могу написать историю? Я сказала Вам, что хочу написать, Вы отказались. Потом Вы начали говорить об обвисших сиськах и климактерических приступах, и я понятия не имею, что Вы пытаетесь мне сказать.

Камилла похлопала её по руке, опуская корпоративную карту в кошелек.

– Конечно, имеешь. Ты просто притворяешься, что не знаешь, потому что не хочешь делать то, что должна.

– Что...

– Ты должна сказать ему о своих чувствах.

Райли кивнула один раз.

– Да. Да, я подозревала, что Вы это скажете.

Она допила остатки своего напитка.

Глава 21

– Тебе не обязательно это делать.

– Я знаю.

Райли наклонилась вперед, чтобы включить отопление, которое он выключил пятью секундами ранее. Его взгляд переместился на термостат, но вместо того, чтобы прочитать ожидаемую лекцию «моя машина – мои правила», он просто с покорным видом вернулся свой взгляд к дороге.

Райли это не понравилось. Ни капельки.

Если подумать, ей не нравилось то, как он вел себя последние несколько дней. Он был не совсем отстраненным. Он не был ворчливым. Но он был другим.

Он был осторожен. И сколько бы она ни улыбалась – сколько бы ни пыталась заставить его улыбнуться – она отчаянно боялась, что всё идет не в том направлении. Она чувствовала, что он отталкивает её, а отчаянные времена требуют отчаянных мер.

А отчаянные меры означали поездку с ним к ней.

– Ты сказал маме, что я приеду? – спросила Райли, отвернувшись, чтобы посмотреть в окно.

– Нет. Потому что до момента, пока ты не забралась в мою машину час назад, я не знал, что ты собиралась поехать.

Она повернулась, чтобы посмотреть на него.

– Я вчера сказала тебе, что поеду.

– А я вчера сказал тебе, что не хочу этого, – огрызнулся он.

Сэм по-прежнему не смотрел на неё, но не нужно было быть гением, чтобы понять, что он зол. Его челюсть была сжата, костяшки пальцев побелели, а тон стал отрывистым.

Она протянула руку через машину и положила её на его бедро.

– Послушай, ей будет полезно узнать меня получше. За все годы, что она жила всего в паре улиц отсюда, я встречала её всего несколько раз, и...

– Моя мама не хочет знакомиться с тобой, – сказал Сэм, отмахнувшись от её руки. – Я даже не уверен, что она хочет знать меня, а тем более уж мою девушку-подражательницу.

Это задело. Очень сильно. Она отвернула голову, чтобы он не видел её выражения, но резкий вдох выдал её.

– Рай, – в его голосе было сожаление, но он не протянул руку, чтобы дотронуться до неё.

– Всё в порядке, – сказала она, заставив себя улыбнуться. – Я знаю, что с твоей матерью всё непросто. Это выявило бы худшее в ком угодно.

Он пробормотал что-то, чего она не смогла разобрать, и остаток пути они проехали в напряженном молчании. Оглядываясь назад, можно сказать, что пятичасовая поездка в гости к женщине, которая не хотела её видеть, с мужчиной, который не хотел её общества, была не самым лучшим решением. Но она знала – она знала, что разрешение ситуации с его матерью и её кучей проблем было решающим шагом в развитии их отношений.

Райли была настолько погружена в свои мысли, что едва заметила, что они остановились перед ветхим домом, что располагается в длинном ряду других ветхих домов. В детстве Райли бывала на севере штата всего раз или два, и всегда в маленьких причудливых озерных городках. Назвать эту часть Уотертауна, штат Нью-Йорк, причудливой было бы сложно. Он выглядит... усталым. Некоторые дворы были ухожены, на некоторых домах были милые маленькие ставни, но большинство представляли собой нагромождение облупившейся краски, хлама на переднем дворе и сорняков.

Дом, перед которым припарковался Сэм, был не самым худшим на этой улице. Но был близок к этому.

– Дом, милый дом, – мрачно сказал он, обнимая её и ведя к входной двери.

Её руки немного вспотели. Одним из неожиданных преимуществ того, что после Дэна у неё никогда не было серьезного парня, было то, что ей никогда не приходилось заниматься всей этой рутиной знакомства с родителями. Она понимала, почему этот момент так плохо воспринимается в отношениях. Это был полный отстой.

– Не позволяй ей задеть тебя, – пробормотал Сэм ей на ухо, поднимая руку, чтобы постучать. – Мы здесь, чтобы убедиться, что она жива, поздравить её с днем рождения и...

Глаза Райли расширились, когда она в ужасе посмотрела на его напряженный профиль.

– Сегодня её день рождения?

Но было уже слишком поздно объяснять, почему он забыл упомянуть этот крошечный факт, и слишком поздно, чтобы она начала волноваться из-за того, что у них даже нет поздравительной открытки, потому что дверь открылась.

На пороге появилась Хелена Комптон, выглядевшая такой же неприятной, какой Райли её помнила, и такой же злой. Нет. Она стала злее.

– Сэм, – сказала блондинка без малейшего намека на улыбку.

Её взгляд переместился на Райли, и Райли удивилась, каким образом её глаза могут быть настолько похожи с глазами её сына по форме и бледно-голубому цвету, и в то же время так отличаться по выражению. Глаза Сэма были настороженными, да, но они также могли быть теплыми и добрыми.

Глаза Хелены были – у Райли даже не было подходящего слова – холодными? жестокими?

Она отступила в сторону и пропустила их внутрь, что, по мнению Райли, было хорошим началом.

– С днём рождения, – успела сказать она, переступая порог небольшого дома.

В доме пахло сигаретным дымом, но Сэм уже предупредил её об этом, так что она была готова. Райли смутно помнила маленькую кухню, заваленную грязной посудой, и маленький обеденный стол, заваленный всякой дрянью, прежде чем Сэм подвел её к дивану и не очень мягко потянул за руку, давая понять свои указания. Сиди. Тихо.

Она сделала первое. Выполнит ли она второе, будет зависеть от того, как поведет себя Хелена Комптон.

– Я же говорила тебе не приезжать, – сказала мама Сэма, прикуривая сигарету и изучая их, пока садилась в кресло.

– Сегодня твой день рождения, – сказал он хрипло. – И ты недавно была в больнице.

Она выпустила длинную струю дыма.

– И все же ты не приехал навестить меня тогда.

– Вы сказали ему не делать этого! – взорвалась Райли.

Сэм застонал, а Хелена сузила глаза.

– Да неужели? А откуда ты знаешь?

Райли сузила глаза в ответ. Она работала в женском журнале. Она знала все женские игры.

– Потому что мы были вместе.

Мать Сэма издала злобный смешок.

– Конечно же были.

– И что это значит? – спросила Райли, сохраняя ровный голос.

– Райли, – сказал Сэм, повернув голову в её сторону. – Оставь это.

– Я не оставлю, – огрызнулась она в ответ. – Я не Скиппи и не один из его украденных носков. Я не бросаю то, что ты говоришь мне бросить. Твоя мать явно хочет что-то сказать.

– Да, но ничего такого, что мы хотели бы услышать, – сказал он сквозь стиснутые зубы.

– О, пусть она это услышит, Сэмми, – пренебрежительно сказала Хелена. – Она всё равно не собирается оставаться рядом надолго.

– Я была рядом с тех пор, как мы были подростками, – огрызнулась Райли.

– Верно, была. Заставляя его напрягаться целое десятилетие, чтобы потом разрешить залезть к тебе в трусики, а?

– Мама!

Обе женщины не обращали внимания на Сэма. Райли подозревала, что маски могут быть сняты во время этой встречи, но она не ожидала, что это произойдет так скоро. Она даже не успела неискренне похвалить обувь женщины или поблагодарить её за напиток, который не был предложен, но если мать Сэма хочет сразу перейти к делу...

– Сэм не залез ко мне в трусики, потому что Сэм – джентльмен, – спокойно сказала Райли, скрестив ноги и расправляя плечи.

– Это прекрасно, – сказала Хелена, в её голосе прозвучала снисходительность. – Но мы обе знаем, что он просто ждал своей очереди.

– Господи, мама.

Райли положила руку на ногу Сэма, чтобы успокоить его, её глаза не отрывались от глаз его матери.

– Вы читали мои статьи.

– Да, я прочла всю ту грязь, которую ты пишешь, – сказала Хелена, ткнув кончиком сигареты в пепельницу.

Сэм зарычал, но Райли лишь улыбнулась. Она слышала множество непрошеных мнений о своей работе. И если она чему-то и научилась за эти недели с Сэмом, так это тому, что писать о сексе в общем смысле и заниматься любовью с тем, кто тебе дорог, даже отдаленно не относятся к одной категории.

И любой, кто пытался? Не стоил времени Райли. Она знала, кем она была. Она знала, кем были они с Сэмом. И никакие разговоры его матери не могли превратить это в пошлость.

– Мои статьи не имеют ничего общего с Сэмом.

Хелена фыркнула.

– Не знаю, хорошо ли это, потому что так мой сын не попадет в этот журнал, или плохо, потому что он не стоит того, чтобы о нём писали. Наверное, последнее.

Сэм ничего не сказал, но Райли почувствовала, как он напрягся рядом с ней, и его подбородок опустился в знак покорности. И именно это смирение – признание того, что для неё нормально говорить о нём таким образом, возможно, даже признание того, что она была права на его счет – вывело Райли из себя.

Её ирландский характер редко вспыхивал, но когда это случалось...

– Миссис Комптон...

– Мисс. С годами я научилась сохранять свою девичью фамилию. Не то чтобы мой отец был лучше любого из моих мужей...

Неважно.

– Мисс Комптон, я знаю, что это не моё дело, но...

– Райли, – тихо сказал Сэм.

Она проигнорировала его.

– На самом деле, чего это я. Это моё дело, потому что я влюблена в Вашего сына.

В комнате словно взорвалась бомба.

Она не могла смотреть на Сэма, но он превратился в камень рядом с ней. А Хелена разинула рот от удивления, как будто признание Райли в любви просто не поддавалось осмыслению.

Это, как ничто другое, разозлило Райли.

– Да, Вы правильно расслышали. Каким-то образом, несмотря на все ваши усилия разрушить его, он превратился в самого замечательного человека, которого я знаю, и я не могу понять, почему его мать – единственный человек, который должен был любить его больше всего на свете – так слепа к тому, кем он стал.

– Я люблю его, – пробормотала Хелена, яростно затягивая сигарету.

– Разве? – спросила Райли, наклонившись вперед. – Вы когда-нибудь говорили ему об этом? Вы когда-нибудь говорили, что гордитесь им? Видели ли Вы его винокурню? Спрашивали ли о ней? Знаете ли Вы, что он тренировал футбольную команду в прошлом году, хотя лично не знал ни одного ребенка в команде? Вы когда-нибудь благодарили его за то, что он проделал весь этот путь, чтобы навестить Вас только для того, чтобы Вы насрали на него?

– Что ты об этом знаешь? – огрызнулась Хелена. – У тебя когда-нибудь был ребенок, которого ты не хотела в двадцать лет? Ты когда-нибудь пыталась рассказать отцу ребёнка об этом, только чтобы узнать, что он уехал из города и дал тебе вымышленную фамилию и неправильный номер телефона?

– Ни в чем из этого Сэм не виноват! – крикнула Райли, поднимаясь на ноги. – Я могу понять, что у Вас была тяжелая жизнь, Хелена, и, возможно, Вы имеете право на небольшую горечь, но нет оправдания тому, чтобы Вы вымещаете её на своём сыне. Никакого.

Сэм встал рядом с ней.

– Райли.

Она отпихнула его.

– Он хороший, – сказала она, её глаза слезились, когда она смотрела на его ошеломленную мать. – Он лучший.

Рот Хелены Комптон несколько раз открылся и закрылся, её глаза метнулись к сыну, а затем она упрямо уставилась на пустой телевизор.

– Скажите ему, – сказала Райли, её голос срывался.

– Райли, – сказал Сэм, его пальцы обхватили её бицепс.

Хелена зажгла ещё одну сигарету.

– Скажите ему!

– Достаточно, Райли!

Обе женщины удивленно моргнули, услышав крик Сэма, и хотя Райли была уверена, что его гнев будет направлен на мать, он смотрел именно на неё. Именно Райли он тащил к входной двери, как будто она была безответственным ребенком.

– Я позвоню тебе позже, мам, – сказал он хрипло.

Он не стал дожидаться ответа, прежде чем захлопнуть за ними дверь. Сэм отпустил её, отдернув руку, как будто ему было невыносимо прикасаться к ней, и направился к своей машине, не оглядываясь.

– Мы уезжаем? – спросила Райли, медленно следуя за ним. – Но...

– Но что, Райли?

– Мы только что приехали...

Он повернулся, и если раньше его глаза были безумными, то теперь они были яростными. Она сделала шаг назад.

– Что, чёрт возьми, ты думала произойдет, когда кричала на мою мать, Райли? Ты думала, что она обнимет нас обоих и поставит чайник? Ты думала, она покажет тебе мои детские фотографии? Может быть, достанет коробку с наградами из моего детства? Ты действительно думаешь, что у неё есть хоть что-то из этого!

– Сэм, я просто хотела...

– Точно, ты просто хотела. Это было исключительно для тебя.

– Я сказала, что люблю тебя! – выпалила она в ответ. – Ты пропустил эту часть? Потому что это было о нас.

Его челюсть сжалась, но он ничего не сказал. Живот Райли скрутило.

Он посмотрел на землю, прежде чем снова встретиться с ней взглядом.

– Ты перегнула палку, Райли.

Её глаза наполнились слезами.

– Мне просто неприятно, что она так с тобой разговаривает. Она твоя мать, и...

– Именно! Она моя мать, Райли. Моя единственная родственница. Ей не нужны были причины, чтобы ещё больше меня ненавидеть, но ты дала ей их, так что спасибо за это.

– Тогда, может, она тебе не нужна...

– Она – всё, что у меня есть! – взорвался он. – У меня нет двух любящих родителей, кучи любящих братьев и сестер, шикарной работы и целой кучи друзей, Райли. У меня есть моя мама. Вот и всё.

– У тебя есть я! – крикнула она в ответ.

– О чём я не просил, Рай! Ты сказала, что это все только на одну ночь, но вот мы уже ссоримся возле дома моей матери, как чёртова старая супружеская пара! Я не хочу этого. Я никогда этого не хотел.

– Ты говоришь так, потому что боишься, – сказала она, её голос был немного отчаянным.

Он просто сложил руки на груди.

– Послушай, я не пытаюсь быть мудаком.

Райли проглотила комок в горле.

– У тебя есть моя семья.

– Это твоя семья. Они заботятся обо мне, конечно, но когда их поставят перед выбором...

– Тогда давай не будем заставлять их выбирать. Это может стать чем-то, Сэм. Это уже что-то.

Его глаза снова метнулись в сторону.

Твою мать, Сэм. Не делай этого.

Она попыталась снова.

– Лиам – твой лучший друг. Неужели ты думаешь, что он отвернётся от тебя из-за того, что мы поссорились?

– Он точно не оценит то, что я совратил его младшую сестру. Я обещал ему, что не трону тебя...

– О, забудь об этом, – огрызнулась она. – Ты сейчас защищаешься, и ты это знаешь.

Он закрыл глаза и покачал головой.

– Чего ты хочешь от меня, Райли?

Я хочу, чтобы ты полюбил меня в ответ.

Она не сказала этого, но когда он открыл глаза и посмотрел на неё, она поняла по легкому смягчению его выражения, что он понял это.

И что ещё хуже, он жалеет её за это.

– Райли.

Она подняла руку.

– Не надо. Просто не надо.

Он открыл рот, чтобы возразить, но вместо этого зашагал по кругу.

– И что теперь, мы просто поедем обратно в город в неловком молчании?

– Да, – сказала она, проталкиваясь мимо него и открывая дверь со стороны пассажира. – Именно это мы и сделаем.

И они так и сделали. Пять часов, и между ними не было ни слова, ни взгляда. Райли крепко держалась за свой гнев. Это был единственный способ отгородиться от боли, пока она не сможет убраться от него далеко-далеко.

Он не любил её.

Поездка на машине была бесконечной и слишком быстрой одновременно, и к тому времени, когда он подъехал к обочине её дома, напряжение было достаточно сильным, чтобы задушить её.

И поскольку она всё ещё не могла придумать, что сказать, она безжизненно подняла руку к ручке двери, когда его голос остановил её.

– Рай.

Она сделала остановилась.

– Ты важна для меня. Правда. Я просто не создан для счастливой жизни. Я пытался и не смог. Ты заслуживаешь большего.

– Серьёзно? Ты собираешься попытаться превратить это в клише «я делаю это для твоего же блага»?

– Что ты хочешь от меня? – взорвался Сэм, он окончательно потерял контроль. – Ты уже повесила на меня собаку. Что дальше? Женитьба? Ребенок?

– Это даже отдаленно не справедливо! Я же не оставляла журнал Современная невеста на твоем журнальном столике. Я просто предложила, чтобы мы попытались иметь зрелые, взрослые отношения до тех пор, пока мы оба чувствуем это.

– Ну, я больше этого не чувствую, – огрызнулся он.

– Просто скажи мне, что изменилось, – сказала она, схватив его за руку. – Несколько дней назад я думала, что у нас всё хорошо. Ты злишься на меня, потому что я накричала на твою маму? Я перегнула палку. Я поняла это, и я позвоню и извинюсь.

– Ты не была неправа в том, что сказала ей, и друг во мне ценит это, но всё это дерьмовое шоу было лишь верхушкой айсберга, и я не позволю тебе оставаться рядом и быть затянутой в это всё ещё сильнее. Ты важна.

– Ты расстаешься со мной, потому что я важна? Ты же знаешь, что за это не дают наград, верно?

Её слова были саркастичны, а тон яростным, но потом глупая слеза вырвалась наружу и испортила весь эффект. Сэм увидел это, и его губы сжались, прежде чем он протянул палец и аккуратно собрал слезу, показывая её ей.

– Вот почему, Райли. Сейчас это одна слеза, но чем дольше это будет продолжаться, тем больше их будет, когда мы расстанемся, а я этого не вынесу. Пришло время посмотреть правде в глаза.

За первой слезой грозило последовать ещё много слёз, но не перед ним.

Для этого будет время позже, с вином, мороженым и плохими фильмами.

Но сейчас...

Райли взялась за дверную ручку и толкнула дверь.

– Миссия выполнена, Сэм. Я ухожу. Не потому, что ты этого хочешь, а потому, что ты не стоишь того, чтобы за тебя бороться. Ты трус.

– Подожди...

Но Райли не закончила. Она ткнула пальцем ему в грудь.

– Хочешь поговорить начистоту? Давай поговорим о тех этикетках для виски ROON, которые, я знаю, сейчас лежат у тебя на рабочем столе. О тех, которые я видела, как ты кропотливо вырезал, чтобы сделать их идеальными, чтобы они были достойны бутылок, которые ты тщательно отобрал, и виски, которое чертовски близко к совершенству? Кто вообще это увидит, Сэм?

Он покачал головой.

– Какое, чёрт возьми, это имеет отношение к чему-либо?

Райли схватила свою сумочку и выскользнула из машины, прежде чем повернуться к нему лицом.

– Эй, как продвигается твой фантастический новый купаж? Тот, который, по твоим словам, был лучшим из всех, что ты когда-либо делал? Всё ещё скрыт за семя замками?

Его выражение лица стало грозным.

– Мы не будем об этом говорить.

– Конечно, нет. Заколоти эту хрень в ящик гвозьдями, как своё сердце, чтобы никогда ничего не болело.

Его глаза оставались затуманенными, когда он наблюдал за ней.

– Не всё всегда должно так плохо заканчиваться, когда ты открываешься другим, – сказала она, её тон немного смягчился.

– Говорит женщина, у которой восемь лет не было секса, потому что она слишком боялась осуждения.

– Не это была причина! – взорвалась Райли. – У меня не было секса восемь лет из-за тебя, ты, придурок! Я никому не позволяла прикасаться к себе, потому что это был не ты. Да чёрт, единственная причина, по которой я позволила Дэну прикасаться ко мне, была в том, что моё сердце было разбито после твоей женитьбы.

Его глаза вспыхнули, прежде чем он резко повернул голову и уставился в лобовое стекло.

– Ага! – пробормотала она, доставая ключи из сумки. – Конечно. Забирайся еще глубже в свою раковину, потому что сейчас тебе станет страшно. Видишь ли, я была наполовину влюблена в тебя с того самого дня, как встретила тебя, и я знаю, что ты смотрел на меня так же. Чувствовал то же, что и я. А тот день, когда ты поцеловал меня в доме моих родителей? Тогда я и влюбилась в тебя полностью и бесповоротно, и я думаю, что ты тоже влюбился в меня.

Он ничего не сказал.

– Но ты не хочешь этого признать, – сказала она более мягко. – Потому что каким-то образом ты вбил себе в голову, что ты недостоин любви, и ты слишком боишься всё испортить.