Текст книги "Человеческая гавань"

Автор книги: Йон Линдквист

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

И они были так близко друг к другу.

Андерс старался не допустить, чтобы на его лице отразился страх. Он совсем забыл про то, что сегодня не выпил полынную настойку. И вчера не пил. И они про это знали. В противном случае они не сидели бы рядом с ним на крыльце.

Бьерн посмотрел на Хенрика, как будто ожидая, что тот скажет. Хенрик сидел молча, уставившись на горло Андерса. Затем поднял нож и медленно поднес его к Андерсову лицу.

Полынь. Как же я мог…

– Подожди, – сказал Хенрик, – подожди.

Андерс сидел неподвижно даже тогда, когда Хенрик прижал нож к его шее. Он смотрел прямо ему в лицо, но ничего не мог на нем прочитать.

– Твои глаза я вижу, – сказал Хенрик, – они очень выразительные. А что там в черепушке, интересно?

Андерс понял, что шансов у него нет. Он попытался рвануться в сторону, но Хенрик был наготове.

Андерс не успел опомниться, как кровь струей хлынула из пореза на шее. Она залила руки Хенрика и ботинки Андерса. Он попытался зажать рану, но кровь продолжала вытекать сильными толчками. Наверное, Хенрик задел яремную вену.

Хенрик встал перед ним.

– «Что нас ждет в эту ночь?» – спросил Хенрик, и Бьерн ответил:

– «Не знаю».

– «Сможешь боль превозмочь?»

– «Не знаю».

Сколько они могут цитировать эти песенки?

Окровавленная ладонь Андерса скользнула в карман, он ощутил мгновенный прилив силы и крикнул:

– Руки прочь! Я дочь от смерти спасаю!

Андерс достал коробок. Его пальцы показались ему самому жесткими и холодными. Кровь из шеи продолжала течь.

– «Я действительно ничего не знаю, – пробурчал Хенрик себе под нос, – я знаю только, что мы сейчас здесь».

Она течет. Вода утекает.

Как сквозь пелену Андерс увидел, что Бьерн и Хенрик сидят перед ним. Он обхватил их за спины руками.

Вода.

Он увидел воду. Бьерн состоял из воды: кровь, кишки, кости – все это было из воды, и эта вода была у Андерса в руках.

Бьерн попытался встать, но Андерс удерживал его. Бьерн упал, вода, из которой он состоял, стала теплее. Через несколько секунд она превратилась в кипяток, и Андерсу обожгло руки. Хенрик подбежал к лестнице. Бьерн закричал.

Вместе с криком из его рта вырвался фонтан кипятка. Горячая вода ударила Хенрика по лицу, тот споткнулся и упал в облаке пара. Бьерн тоже рухнул на крыльцо. Через мгновение он превратился в кучу мокрого белья.

Хенрик скорчился на траве, крутясь, чтобы погасить свое горящее тело. Наконец его движения прекратились, и он затих.

Андерс наклонился вперед и попытался встать. Ничего не получилось. Он очень ослаб.

Он двинулся вперед. От одежды Бьерна шел пар, и когда Андерс, шатаясь, прошел мимо, он почувствовал тепло изнутри. Хенрик лежал на траве и смотрел в небо. Андерс шагал так быстро, как только мог.

Только бы выжить… только бы выжить.

Лицо Хенрика начало стремительно меняться. Оно разлагалось прямо на глазах.

– Хенрик.

Андерс нагнулся и стал смотреть на то, что еще недавно было глазами Хенрика. Казалось, тот улыбается, но сказать точно было невозможно, потому что губ у Хенрика уже не было.

– Можно мне увидеть… – сказал Хенрик. Его голос звучал так, как будто он говорил под водой. – Дай мне посмотреть… что ты…

Андерс сначала не понял, что он имел в виду. Затем, сообразив, он поднял коробок, открыл его, потом закрыл.

– Разве это… – прохрипел Хенрик.

– Хенрик, – почти выкрикнул Андерс, – ты должен сказать мне. Пожалуйста.

– Ключ… – прошептал тот.

– Да, да! Что я должен делать?

Хенрик выдохнул воздух, который превратился в пар. Теперь вместо голоса он издавал только слабое шипение, и Андерсу пришлось нагнуться, чтобы расслышать.

– Он у тебя в руках. – Он помолчал несколько секунд, а потом добавил: – Идиот.

Помолчав еще, он добавил:

– Есть другой мир. Куда более совершенный мир…

Больше он ничего не сказал.

Андерс рухнул рядом с ним. У него не было сил даже на то, чтобы повернуть голову. Спиритус выбрался из коробка и притих рядом, не пытаясь сбежать.

Я умираю…

В глазах было темно.

Заснуть…

Он не понимал, где он, он чувствовал себя как будто в свободном падении, он не понимал, где низ, а где верх. Какая – то темная вода обступила его, он попытался дышать, но воздуха не было. Кто – то неслышно приближался к нему, его сердце забилось в ужасе.

В его руку скользнула маленькая рука.

Ну, давай же!

Я Майя. У папы такая большая ладонь. Когда мы идем рядышком, я держу его не за руку, я держу его за указательный палец.

Ну, иди же, папа!

Ее рука в моей, она так маленькая и узкая…

Давай, папа, давай, мы должны идти!

Я иду.

Зрение вернулось. Теперь Андерс мог дышать. Он лежал на траве, на склоне холма. Ветер обдувал его лицо. Судя по положению луны, он отсутствовал долго, может быть, несколько часов. В десяти метрах от него стояла лодка.

Я не могу.

Он не сможет столкнуть лодку в воду. Как хочется спать.

Ну же!

Пошатываясь, он столкнул лодку, с трудом забрался в нее.

Андерс попытался разжать руку со Спиритусом, но пальцы, казалось, заледенели. Наконец он сумел засунуть его обратно в коробок.

Он был почти без сознания, когда добрался до причала. Почти без памяти открыл входную дверь, зашел внутрь, закрыл ее, нашел бутылку вина. Сделав глоток, он рухнул как подкошенный прямо в прихожей.

Первый

Андерс будет последним. Ему надо выспаться, а мы тем временем послушаем историю о первом.

Это будет своего рода сказка.

Давным – давно что – то такое здесь случилось, о чем нам надо знать. В то время жители Думаре промышляли рыболовством.

А наша история про корабль. Или, скорее, это история о кораблекрушении, потому что корабль, который плыл с грузом соли в трюме, недолго боролся с морем и волны перевернули его вдали от берегов на второй день, как он вышел из эстонского порта.

Команда была наполовину шведской, наполовину эстонской, но спасся только один моряк, и он был швед, и звали его Магнус.

Мы нашли его около Аландских островов. Его корабль пошел ко дну. После кораблекрушения ему удалось ухватиться за какую – то доску. Он звал своих товарищей, но никто не отзывался. Когда шторм утих, туман встал сплошной стеной. Ничего вокруг не было видно. Казалось, парень был обречен.

Но ему повезло. Он лежал на доске, а не в ледяной воде. И он не замерз насмерть.

Мы не знаем, сколько времени Магнуса носило в море. Может быть, дни, а может, часы, потому что туман не рассеивался. Магнус плыл через молочно – белый мир, не слыша ни малейшего звука, кроме своих собственных стонов, когда он пытался звать на помощь.

Затем он почувствовал запах дыма. Дым мог исходить только от человеческого жилья.

А человеческое жилье означало спасение. И он начал грести в сторону дыма.

В нем вновь зажглась искра надежды. Он греб изо всех сил, он был на верном пути, потому что запах дыма становился сильнее.

Он слышал, как мычит корова. Дул легкий бриз, и запах дыма становился все ближе.

Господь не оставил Магнуса, и он увидел землю. Но он едва ли мог поверить своим глазам.

Рай.

Это было единственным объяснением. Он сбился с курса, и его занесло морским течением в рай. Да, рай и должен, по всей видимости, находиться на райском острове. И тут он увидел остров.

Еще несколько судорожных движений, и он оказался на берегу. Кромка песка оканчивалась травяным склоном. Дома выглядели аккуратными и были окружены цветущими садами.

Было тепло. Сначала Магнус просто сидел и смотрел. Он боялся, что это райское видение рассеется, как туман.

Все вокруг сияло и сверкало. Магнус встал на ноги и двинулся по берегу к лугу и домам. Он ушел из нашей истории, и мы о нем больше никогда не услышим.

Когда начнется сражение

Утром Андерсу показалось, что все его тело представляет собой сплошную рану. Суставы болели после ночи на жестком полу, голова разламывалась, шею было не повернуть.

Он пытался найти хоть одно место на теле, которое бы не болело. Осторожно ощупав языком зубы, он отметил, что все они целы. Но вкус во рту был просто отвратительным.

Наконец Андерс сумел сесть и ухватиться за ручку двери. Добравшись до ванной комнаты, он пил до тех пор, пока не почувствовал, что сейчас лопнет. Перед глазами плясали белые пятна, и, чтобы помочиться, ему пришлось сесть на унитаз. Потом он долго сидел, положив голову на руки, собираясь с силами и мыслями.

Головокружение стало меньше, он встал и стянул с пояса комбинезон Майи. Он был в темных пятнах крови. Он начал раздеваться, сбрасывая с себя одежду.

Рубашка стояла колом, а джинсы, казалось, приклеились к коже. Стащив их, Андерс заметил, что рана на ноге начала кровоточить. Ему показалось, что от него пахнет каким – то смрадом, и он не осмелился посмотреть на себя в зеркало.

Водогрей работал плохо, и вода была чуть теплой. Кое – как вымывшись, он начал отчищать раны на шее и бедре. Артерии были целыми. Он промыл раны холодной водой, и порезы заныли.

Андерс стоял под душем, пока вода не стала ледяной, и все пил, пил. Наконец он выключил душ, вытерся полотенцем. Теперь голова работала совершенно ясно.

Наконец он решился взглянуть в зеркало. Он выглядел не так уж плохо, как думал, но рана на шее была глубокой. Андерс достал бинты и перевязал рану, как сумел. Чтобы зашить ее, надо было обращаться в больницу Нортелье, а там пришлось бы объяснять, что случилось, а любое объяснение было бы слишком неправдоподобным.

И кроме того…

Пока он сражался с Хенриком и Бьерном, он ясно почувствовал то, о чем говорил Симон: море слабело.

В море была какая – то болезненная слабость. Вот поэтому – то Сигрид и сумела подняться на поверхность.

Андерс голым прошел через прихожую в спальню. Кожа покрылась мурашками от холода, и он достал чистую одежду, привезенную из города: нижнее белье, черные вельветовые брюки и синюю клетчатую рубашку. В шкафу он обнаружил толстый зеленый отцовский свитер и натянул его тоже. Ворот свитера кусался.

Ему самому понравилось, как он оделся. Теперь хорошо бы привести в порядок дом, но на это не было ни времени, ни сил.

Он взглянул на одежду Майи. Пятна на ней оставались. Он снова обернул комбинезон вокруг талии.

Затем Андерс вышел в коридор и взял куртку Симона. В кармане он отыскал коробок, принес его с собой на кухню, сел за стол и начал смотреть в окно.

Маяк мигал. Лодка спокойно стояла у причала.

Спиритус выглядел вялым. Андерс плюнул, вынул насекомое из коробка и переселил его в большой кухонный коробок. В конце концов, это именно Спиритус спас его ночью, и он явно заслужил жилье получше.

Было трудно понять, понравилось ли Спиритусу в новом доме, но Андерс подумал, что сделал все, что мог. Он закрыл коробок и положил его в карман. Насекомое слабо шевелилось.

Затем он наполнил стакан водой из крана на кухне и выпил его. На столе стояла бутылка с полынью. Андерс поднес ее к губам и сделал несколько больших глотков. Во рту сразу стало противно и горько, но к этому вкусу он уже более – менее притерпелся.

Прислонившись спиной к раковине, он сполз на пол и стал хихикать. Потом поднялся на ноги и вернулся в комнату. Там он схватил плюшевого Бамсе и, бормоча: «Вот повезло тому, у кого есть друг!», вместе с Бамсе вышел на крыльцо.

На холоде в голове немного прояснилось. Он приложил руку к глазам и посмотрел на солнце. День был тихий и очень красивый.

Ноги сами понесли его к причалу. Андерс с особенным восторгом отметил, что кругом него – вода.

Он сел в лодку и завел мотор, потом поднял голову и посмотрел по направлению Ховастена.

Я сейчас там буду.

Андерс проверил уровень топлива в баке. Мало, но это нестрашно – ведь ему надо только на дорогу туда, он не вернется домой. А до маяка – вполне хватит.

Лодка медленно двигалась к югу, Андерс сидел и смотрел на Ховастен. Приблизившись на достаточное расстояние, он увидел, что птицы по – прежнему сидят там на воде. Сотни ходили по песку вокруг маяка.

Мотор начал барахлить, и Андерс испугался было, что тот заглохнет. Но мотор вновь взревел, и лодка рванулась вперед.

Ну, давай же.

Послышался какой – то треск, лодка замедлила ход и наконец остановилась совсем. Андерс попытался завести мотор, понимая, что это бессмысленно: лодка уперлась носом в кромку ледяного припая, так что он покрепче ухватил Бамсе подмышку и выбрался из лодки. Лед был достаточно крепким, чтобы выдерживать его вес, и Андерс двинулся прямо к маяку.

Свадебное путешествие

Паром оказался настоящим местом развлечений. Сплошные рестораны, магазины беспошлинной торговли, танцплощадки. Путешествующим тут было чем себя занять. Симон был очень доволен плаванием, он действительно наслаждался медовым месяцем, но в то же время его постоянно мучила мысль:

Правильно ли я поступил, расставшись со Спиритусом?

Прав ли он был, передав его Андерсу?

Мысль эта не давала ему покоя. Почему он это сделал? Была это забота об Андерсе или роль сыграло подсознательное желание избавиться от этого таинственного и непонятного существа? Может, это был банальный страх? Страх за самого себя? И он с легкостью переложил ответственность на чужие плечи?

Симон лежал в постели, непрерывно крутясь и прислушиваясь к шуму винтов и дыханию моря. Его судьба больше не связана со Спиритусом. И он ничего не боится.

Или?

Или он все еще боится? Симон не мог ответить на этот вопрос с уверенностью. Отдав Спиритуса, он потерял некую опору и не чувствовал никакого облегчения. Правильно ли он поступил?

Сон не шел, и он по – прежнему крутился в постели, стараясь думать о чем – то другом. Ничего не выходило.

Паром приблизился к последним островам архипелага Рослаген и загудел. Анна – Грета проснулась, и они отправились завтракать.

Когда они набрали себе закусок, бутербродов и кофе и сели у окна, Анна – Грета спросила:

– Ты хорошо спал сегодня? – И, смущенно улыбнувшись, добавила: – Муженек?

Симон слабо улыбнулся в ответ:

– Нет, женушка… Почти совсем не спал.

– Как же так? Что тебе мешало?

Симон потер указательным пальцем ладонь, сосредоточенно глядя на яичницу на тарелке. Он не знал, что ответить. Помолчав, Анна – Грета спросила:

– Тебе ведь что – то нужно… сделать?

– Что ты имеешь в виду?

Анна – Грета кивнула на карман пиджака:

– Я хотела напомнить тебе о твоем коробке.

Симон выглянул в иллюминатор. Паром только что миновал Седерарм. До Капелыпера оставалось меньше часа ходу.

– Анна – Грета… ты знаешь… Я… отдал его Андерсу.

– Что? Что ты сделал? Зачем?

– Ну… передал. Просто передал, как эстафету.

Анна – Грета нахмурилась и покачала головой, затем повторила свой вопрос:

– Зачем ты это сделал?

– Чтобы…

– Что – чтобы? Ответь мне – зачем?

Да потому, что я слабый, я боюсь, вот почему. А может, это не единственная причина. Как ответить на этот вопрос? Что ей сказать?

– Я думал, что ему этот коробок может пригодиться. Понятно?

Анна – Грета широко раскрыла глаза. Симон взял вилку и положил в рот кусок яичницы. И тут паром накренился вбок.

Анна – Грета перевела на Симона испуганный взгляд. Паром накренился сильнее. Посуда на столах зазвенела. Двигатели заревели. Симон не спускал глаз с Анны – Греты.

Крен становился сильнее, и Анне – Грете пришлось ухватиться за стол, чтобы не упасть. Яичница на тарелке Симона начала сползать на стол.

Симон посмотрел в иллюминатор и все понял. Судно уперлось носом в ледяное поле. Где – то на горизонте, за кормой, угадывались Лединге и Ховастен.

Что же теперь делать? Что я натворил?

Люди вставали из – за столов и бежали к иллюминаторам смотреть, что происходит. Слышались взволнованные голоса. Обслуживающий персонал старался успокоить туристов, говоря о том, что никакой опасности нет, все под контролем. Симон сидел как завороженный и совершенно потрясенный.

Голос Анны – Греты вернул его к реальности. Она медленно кивнула и сказала:

– Пусть все идет как идет. Ничего… ты слышишь, ничего.

И она с мягкой улыбкой протянула ему руку. Симон порывисто встал и обнял ее.

– Мне жаль, – сказал он жалобно, – но я не мог поступить иначе.

– Я понимаю, – кивнув, сказала Анна – Грета. Она выпустила его ладонь из своих пальцев и посмотрела на обручальное кольцо, – Я все понимаю, муженек.

Лучший мир

И вот Андерс ступил на скалистый берег Ховастена третий раз в своей жизни. Чайки по – прежнему шумели, их стало еще больше, целые стаи, но теперь он их не боялся. Кажется, он уже ничего не боялся.

На острове как будто еще стояла поздняя осень. Снега не было, редкие кустарники сохранили листья, трава по – прежнему зеленела.

Андерс направился к восточной стороне острова. Почему он был так слеп раньше? Ему все должно было стать ясно с самого начала – ведь своими бусинками Майя пыталась показать ему спускавшуюся в море скалу на восточном берегу.

Андерс подошел ближе. Своими очертаниями скала напоминала лестницу. Теперь он видел ее, теперь он был Майей. Да, точно – перед ним была лестница, ведущая вниз. Раньше она была под водой, но теперь она ясно была видна. Куда она ведет, куда спускается?

Кто идет? Кто здесь?

Андерсу пришлось ухватиться за ступени руками. Ее точно строили не для людей, и вряд ли ее строил человек. Разве в древности люди умели вести строительные работы в воде? И вообще, даже если бы и умели, это сооружение явно было нерукотворным. Кто ее создал? Для кого она? Зачем она тут, эта лестница?

Андерс нерешительно сделал первый шаг. Его сердце глухо стучало. В голове билась одна и та же мысль:

Кто? Кто построил это сооружение?

Кто – то. Или что – то. Кто – то или что – то за пределами воображения. Его нельзя представить, нельзя увидеть.

Еще один шаг. И еще один. И еще.

Теперь Андерс оказался на нижней ступеньке и сел, опустив ноги на лед. Он сунул руку в карман и сжал коробок пальцами. По руке побежал как будто электрический заряд, мгновенно достигший головы. Странное предчувствие осенило его.

Андерс открыл коробок и, достав Спиритуса, опустил его на лед. Несомненно, насекомое являлось частью того, что было подо льдом, иначе оно не всплыло бы около Думаре, глухого, заброшенного острова в южной части архипелага Рослаген. Только поэтому оно тут и объявилось, другой причины просто не могло быть.

Андерс подхватил Спиритуса на ладонь и поднес его к глазам. Он пристально рассматривал черную блестящую кожу, потом тихонько подышал на существо.

– Ты мой? – спросил он шепотом, но ответа не получил. Андерс спросил еще раз: – Ты мой?

Затем он плюнул на насекомое. Черная кожа ярко заблестела, насекомое задвигалось.

Я ничего не знаю. Я совсем ничего не знаю, это предчувствие какого – то другого рода.

Андерс соскользнул со ступеньки и очутился на льду. Присев на корточки и коснувшись льда руками, он сосредоточился и стал просить его расплавиться. Лед медленно начал таять, и вскоре Андерс уже стоял на камне, а вода протекала ему в сапоги. Вокруг мирно плескалось море. Птицы, казалось, сошли с ума – они носились над головой Андерса, хлопали крыльями и истошно кричали. Их стало еще больше, чем было.

Господи, с чем он столкнулся? С чем – то огромным, настолько огромным, что он, маленький человек, даже не может представить. Что это такое, чем оно грозит, что оно может с ним сделать?

Андерс сжал Спиритуса так сильно, как только осмелился. Через его тело прошел слабый ток. Вздохнув, Андерс быстро прочел молитву и отдался на волю моря. Волна налетела ему на ноги.

Какая – то чайка со свистом пронеслась у него над головой. На голову Андерса упала струйка птичьего помета и потекла по лбу. Он в ярости вытер лоб рукой и крикнул:

– Скажите мне, что делать! Просто скажите, а не нападайте! Слышите?

Но чайки, разумеется, ответа не дали. Они летали вокруг и по – прежнему истошно кричали. И гадили. Непрерывно гадили.

Отвратительно. Это отвратительно.

Андерс посмотрел на Спиритуса, и тот сейчас напомнил ему кусок дерьма. Андерс старался изо всех сил преодолеть отвращение. Какая мерзость этот червяк. Ненавижу его, как только можно держать его в руках, такую гадость?

Я – машина, а это – аккумулятор. И все. И ничего больше. Ничего больше!

Но его организм не принимал такого объяснения. Желудок скорчился в рвотных спазмах. Андерс поднес правую руку ко рту, сунул Спиритуса в рот и проглотил. Преодолев рвотные позывы, он сложил руки лодочкой, набрал воды и решительно сделал глоток. Спиритус скользнул вниз по пищеводу. Андерс изо всех сил старался сдержаться, чтобы не сунуть два пальца в рот. От отвращения его трясло, в висках стучало, сердце колотилось как бешеное. Так плохо ему еще никогда не было.

Андерс стоял, опустив руки и глубоко дыша. Все вокруг потеряло яркие очертания, казалось, он видел мир через тусклое стекло. Он поморгал, стараясь вернуть себе зрение. Беспомощно оглянувшись, он заметил вокруг себя какой – то плотный туман.

И затем это началось. Андерсу показалось, что он стал теперь частью воды. Он провел рукой по лицу. Кожа была такой же, как раньше. Андерс ущипнул себя. Стало немножко больно. Да, он по – прежнему был человеком из плоти и крови, но другим. Совершенно другим человеком – непонятным самому себе.

Андерс осторожно начал спускаться вниз по лестнице. Ступени были скользкими, и спуск был очень опасен. Он изо всех сил старался держать равновесие, но все – таки поскользнулся и упал, больно ударившись.

Это не для людей. Это для кого угодно, только не для людей, такая лестница не предназначена для простых смертных.

Это не для людей. Я умру. Я умру и останусь тут навсегда. Отсюда не выбраться, это конец. Мне конец.

Да, это так. Но теперь выхода у него не было. У него не осталось сил, чтобы вернуться в нормальный мир. И он пойдет по этой лестнице. Пойдет до конца, что бы ни ожидало его в конце пути. Он не остановится, да и не имело смысла останавливаться.

Майя.

Как он хочет встретиться с Майей. Как он хочет увидеть ее и обнять. Она, наверное, ждет его. Где она? Он идет, он спешит ей навстречу.

Андерс все спускался и спускался. Вода, казалось, расступалась перед ним. Становилось все темнее и темнее. Птицы летели за ним, не отставая, и отчаянно кричали.

Он спускался вниз, стараясь не делать остановок. С каждым шагом становилось все темнее и темнее.

Еще семь шагов, и вокруг стало совсем темно. Морские водоросли поредели и почти пропали. Подняв голову, Андерс увидел над собой в вышине темно – синее небо, но свет почти померк.

Теперь Андерс двигался в полной темноте. Он понятия не имел о времени и пространстве; он был всего лишь человеком, который двигался вниз, не зная, куда идет и что будет делать потом. Он шел. Он просто шел. Сколько шагов он уже сделал? Сколько минут или часов он идет? Он начал считать шаги, одновременно думая о том, как идет время – быстро или медленно?

Андерс так увлекся подсчетом шагов и раздумьями о времени, что не заметил, как лестница изменила свое направление – теперь она вела не вниз, а вверх. Андерс остановился и огляделся, но кругом была полная темнота, он ничего не видел даже на расстоянии вытянутой руки.

А вдруг это даже и не лестница? Но что же тогда? Что это такое? Ничего, пустота, тут только он – и все. Никого и ничего вокруг. И Андерс решительно продолжил свой путь, двигаясь в темноте почти ощупью.

Спустя еще двадцать шагов он увидел над собой сквозь воду летнюю ночь. Лестница – или это все – таки была не лестница – поднималась все выше и выше, и, когда Андерс попытался подняться на следующую ступеньку, он споткнулся и упал.

Поднявшись, он сел и посмотрел на небо, потом повернул голову. Увиденное привело его в отчаяние. Окна маяка Ховастен блестели на солнце. Так вот что произошло: он вернулся к исходной точке. Чертова лестница привела его на то же место. Все, что он получил, – это ушибленное колено.

Андерс заморгал от яркого света. Больше надеяться было не на что. Все кончено. Все кончено!

Ховастен возвышался над ним мрачной громадой.

Чайки. Целые стаи чаек.

А кстати, куда делись чайки? Ни на небе, ни на поверхности моря – ни одной птицы. Ни одной. И крика птичьего не слышно, наоборот, все тихо.

Андерс встал и огляделся. Надо же, погода как будто стала совсем другой, тут как будто бы начиналось лето. Воздух был приятно теплым, маяк светил в ярких лучах полуденного солнца. Пахло цветами и свежей травой. Только птицы не пели. В шерстяном свитере было невыносимо жарко, и Андерс снял его и повязал вокруг пояса, поверх комбинезона Майи.

Ошеломленный, он обошел скалы. Лодка Симона стояла на берегу. Она была как будто новой, ни единой трещинки или потертости. Как это случилось? Он же очень хорошо помнил, что на ней в одном месте почти полностью слезла краска. Почему она такая новая, как будто только что из магазина?

Где я? Где я? Что со мной?

Андерс зажмурился от яркого света и стал внимательно рассматривать лодку. Ну да, совсем как новая. Внезапно ему стало страшно, сердце заколотилось так, что он едва не задохнулся. Он повернул голову к югу.

Думаре был там, где ему и положено быть. Но с лодки он выглядел каким – то другим… странным, хотя та же линия горизонта, те же ели, те же привычные очертания. Что же здесь не так?

Андерс встал, подошел к лодке и запустил мотор. Он завелся с первого же рывка и урчал ровно, без перебоев. Андерс сел в лодку, и она беззвучно двинулась вперед. Андерсу становилось все тревожнее на сердце. Он ничего не понимал.

Он добрался до Думаре немыслимо быстро, как будто расстояние сократилось в несколько раз. Менее чем за минуту он уже был около причала, пришвартовал лодку, вылез и двинулся вдоль берега. Около летнего магазина висело объявление:

Мясной фарш – 7,95 / кг,

огурцы – 2,95 / кг.

Перед витриной стоял какой – то человек и внимательно читал объявление.

– Эй, – воскликнул Андерс, радуясь, что он тут не один.

Мужчина, стоявший перед ним, был одет в синие джинсы и клетчатую рубашку. Он никак не отреагировал на возглас Андерса, как будто ничего не слышал.

– Эй, извините, пожалуйста!

Мужчина по – прежнему не реагировал, продолжая читать объявление. Андерс облизал губы. Было просто невероятно тихо. Не слышно ни человеческих голосов, ни птиц на деревьях.

Андерс осторожно обошел мужчину. Как странно. То же самое чувство, что и в тот летний день, когда он продавал рыбу и тот странный мужчина утонул, а Сесилия прокатила Андерса на своем велосипеде.

Ты хочешь, чтобы я остался тут?

На проселочной дороге появилась женщина в грубой домотканой юбке и с платком на голове. Она остановилась на холме и стала собирать ландыши.

Она явно была из прошлого века, судя по одежде. Она не видела магазина и, уж конечно, не видела рекламы мороженого. Зато она видела что – то свое. Она помахала рукой в сторону моря, хотя там никого не было. По крайней мере, Андерс никого не видел.

Что происходит? Где мы находимся?

Андерс закрыл глаза и потер их. Когда он открыл их снова, то увидел то же самое, что и раньше. Прекрасный пейзаж, прекрасный день, а люди идут, отвернувшись от него, по каким – то своим, неведомым ему делам.

Набрав воздуха в легкие, он крикнул изо всех сил:

– Майя! Где ты? Майя?

Ему казалось, что он крикнул громко, но звука слышно не было, как будто он находился под водой. Как странно.

Андерс двинулся по дороге к деревне. Дома и растения напоминали выставку – дома старинные, деревья высажены как – то декоративно. Как будто бы это Скансен – этнографический музей под открытым небом в Стокгольме. Мужчина и женщина около дома играли в крокет. Судя по движению их губ, они о чем – то оживленно переговаривались, спорили или ссорились.

Все это были люди из разных времен. Они не видели друг друга.

Смекет остался на своем месте. Но – не такой, как раньше. Он больше ничем не напоминал убогую развалюху. Теперь это был отлично построенный, удобный, красивый дом.

Андерс осторожно подошел к входной двери и открыл ее. Все было так, как тогда, когда они жили тут с Сесилией. Как они тогда были счастливы, сами того не замечая.

Дрожа, Андерс смотрел на лоскутный коврик, который Сесилия купила на аукционе за десять крон. Войдя в гостиную, он услышал звуки – первые звуки в этом мире. Он остановился и прислушался. Кто там? Что ждет Андерса за этой дверью? Что там такое?

Он медленно двинулся вперед и осторожно заглянул в спальню.

На полу около кровати сидела Майя. Она копалась в своем ведерке с бусинами. Разноцветные бусины лежали перед ней, и она напевала, перебирая их. Она всегда напевала, когда занималась чем – нибудь.

Темные тонкие волосики падали ей на шею, из – под них виднелись оттопыренные ушки. Казалось, она полностью поглощена своим занятием.

Ноги Андерса подкосились, и он молча сполз на пол, ударившись головой о дверной косяк. Он на секунду закрыл глаза, потом открыл их. Майя осталась на своем месте, она никуда не исчезла, по – прежнему сидела и возилась со своими бусинками.

Я здесь. Она здесь. Я у себя дома. Мы вместе! Мы вместе – у нас дома!

Долгое время Андерс просто смотрел на ребенка. Вот она, в двух шагах от него, совсем рядом. Наконец – то она рядом, он ведь так долго этого ждал.

И, несмотря на то что Майя была рядом, он никак не мог поговорить с ней. Она была рядом, но такая бесконечно далекая.

– Майя? – прошептал Андерс, но ответа не получил; она никак не реагировала на его слова. Он сел и опустил руку ей на плечо.

Она была теплая и нежная. Андерс сжал ее плечо, по его лицу текли слезы. Соленые.

Но она не обернулась. Она не чувствовала, что он рядом. Она ничего не чувствовала, она была далеко. Ему оставалось только плакать и смотреть на нее. Андерс заглянул ей в лицо.

– Майя, моя дорогая. Девочка моя. Папа здесь, с тобой. Ты больше не одна. Ты слышишь меня? Майя! Я ведь тут, с тобой…

Он обнял ее, прислонился щекой к ее шее и продолжал плакать. Если бы она почувствовала его, то сказала бы:

– Папа, ты весь мокрый! Что с тобой?

Но она ничего не сказала, она ничего не замечала, как будто ничего не происходило. Его для нее не существовало.

Андерс сидел так, пока слезы не высохли. Он не мог больше плакать, слезы кончились, наступило оцепенение. Он отпустил ее и отступил на шаг.

Я останусь с ней. Интересно, она почувствует, что я рядом? Что ей будет казаться? Не будет ли это ее пугать? А может, это ее обрадует?

Закрыв глаза, Андерс снова протянул к ней руки. Провел пальцем по ее губам, и снова она ничего не заметила.

Теперь он мог сидеть рядом с Майей, он мог видеть ее и касаться ее, но он не мог говорить с ней. Они были в разных мирах, они, как и раньше, были бесконечно далеко друг от друга.

Но ведь она пришла ко мне. Она пришла ко мне! По воде. Отчаяние затопило его. Ведь казалось, что все наладилось. Она пришла, она тут. Почему же так получается?

Она пришла ко мне…

Он поднял голову и посмотрел на маленькое существо рядом с кроватью, которое выкладывало бусинки в форме сердца. Майя. Или нет, это не Майя. Тут, рядом с кроватью, сидело только то, что он хотел видеть.

А где же Майя? Где его дочь?