Текст книги "Человеческая гавань"

Автор книги: Йон Линдквист

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

– Я устал, Симон. Я так устал. Я не могу больше.

Симон поднялся и сел рядом с ним. Он осторожно взял голову Андерса и положил ее к себе на колени. Андерс ощутил, как холодная рука ласково погладила его волосы.

– Ну же, малыш, – прошептал Симон, – все будет хорошо. Все будет хорошо, Андерс.

Рука Симона осторожно гладила его волосы. Его ласка была сейчас как глоток воздуха. Симон знал, что Андерсу нужно. Паника прошла, – должно быть, он даже заснул на несколько минут. Очнувшись, он почувствовал себя куда лучше. Симон по – прежнему сидел рядом, держа ладонь на его голове.

– Симон, – сказал Андерс.

– Да? Что, мальчик мой?

– Помнишь, ты говорил, что человек никогда не сможет измениться? Помнишь? Никогда не сможет стать другим.

– Помню. Но, кажется, я был неправ.

– Я не про Элин говорю сейчас. Я тоже меняюсь, Симон. Я становлюсь Майей.

– Что ты имеешь в виду?

Какое слово подобрать? Все слова казались неправильными. Дьявольские козни? Нет. Одержимость? Да. Именно так.

– Я одержим. Я становлюсь другим. Я становлюсь Майей.

И Андерс начал рассказывать. Про то, как он слышал в себе ее голос, про свой непонятный страх перед клоуном, про то, как он стал читать книжки о Бамсе, рассказал о таинственной надписи на столе и про бусины.

Симон ничего не переспрашивал и не перебивал. Он просто внимательно слушал. Слушать он умел.

– И я думаю, – продолжал Андерс, – что все это делает как бы она сама. Это она возится с бусинами, читает и смотрит картинки про Бамсе, но при этом использует мои пальцы и глаза. Но… я не понимаю, что мне – то делать? Как себя вести? И самое главное – я не понимаю, что будет? Чем все это кончится?

Солнце поднялось совсем высоко, и Андерс начал потеть. Он снял шапку, опустил ладонь в воду и промыл глаза. Симон спросил:

– Но что она от тебя хочет?

– А ты… Ты веришь мне?

Симон задумчиво покачал головой:

– Вот что я могу сказать: это не самое странное, что я слышал за последнее время.

– Что ты имеешь в виду?

Симон глубоко вздохнул:

– Знаешь, давай потом об этом поговорим. – Андерс нахмурился, и Симон быстро добавил: – Мне нужно посоветоваться с Анной – Гретой для начала. Я ведь могу рассказать ей то, что ты сейчас рассказывал мне?

– Да, хорошо бы, но…

– Кстати, хорошо, что я вспомнил об Анне – Грете. Я думаю, нам уже пора домой. Она, наверное, беспокоится. Не стоит заставлять ее ждать слишком долго. Поедем?

Андерс кивнул и посмотрел в воду. Элин лежала теперь на дне, – наверное, на глубине пятидесяти метров от поверхности моря. Он представил себе, как подплывают к ней любопытные рыбки и длинные угри. Ее волосы развеваются, глаза широко открыты. Угри наползают на нее…

Усилием воли Андерс взял себя в руки. Нельзя о таком думать – иначе можно сойти с ума. Кроме того, он должен сейчас думать о другом человеке – о Майе.

– Симон? – спросил он. – Как по – твоему, мы правильно поступили?

– Да, я думаю – да. – Симон посмотрел на гладкую поверхность воды. – Ведь больше ничего нельзя было поделать. У нас не оставалось выбора.

Андерс отвернулся, Симон завел мотор и развернул лодку в сторону дома. Андерс не отводил глаз от того места, где утонула Элин. Надо бы поставить там какой – то знак. Что – то, что говорило бы о том, что там на дне лежит человек. Какой – нибудь памятник, чтобы она не исчезла бесследно. Но теперь Элин принадлежит морю. Теперь она одна из тех, кто пропал без вести.

В молчании они доехали до причала, и Андерс отправился в Смекет. Даже если бы кто – то целился в него из ружья, он все равно не смог бы среагировать – настолько он был подавлен. Он просто шел вперед, чувствуя боль в спине и еле переставляя ноги. Он считал, задыхаясь, каждый шаг, который приближал его к дому, и ужасался тому, что идти предстоит еще так долго.

Войдя в дом, Андерс без сил бросился на кровать Майи и натянул на себя одеяло. Затем он лежал и смотрел в окно, потому что был слишком уставшим, чтобы опустить веки. Он лежал на том же самом месте, где когда – то и сам спал ребенком, и свет из окна падал тот же самый, как и тогда, когда они с отцом вернулись с той рыбалки.

Он подумал, что он не слишком сильно изменился за эти годы. Он по – прежнему оставался, в некотором смысле, тем же самым ребенком. Время ходит кругами, и утром он повезет к магазину нагруженную ящиками с рыбой тележку и будет продавать салаку, а потом купит то, о чем тогда так сильно мечтал, – радиоуправляемую модель лодки. Все будет как раньше, или все останется как есть.

Какая тогда была прекрасная рыбалка…

Он закрыл глаза и заснул.

Сила притяжения

Андерс сам написал табличку «Свежая салака: шесть крон за килограмм», потому что у отца был отвратительный почерк. Теперь он стоял рядом с магазином и ждал первых клиентов.

Было девять утра, и магазин только что открылся. Два человека вошли в магазин, сказав по дороге, что купят рыбы, когда возьмут в магазине остальные продукты.

Утро обещало быть перспективным. Несмотря на огромный улов, Андерс решил не снижать цену, в основном потому, что у него не было времени переписывать табличку. Он спал непривычно долго, почти до без четверти девять. Первый клиент, пожилая женщина, вышла из магазина. Андерс видел ее летом, но не знал, где она жила и как ее зовут. Обычно она приветливо здоровалась, и Андерс отвечал ей так же, не зная, кого он встретил.

Она подошла к Андерсу и вежливо сказала:

– Один килограмм, пожалуйста.

И тут у Андерса появилась мысль.

– Сегодня у нас акция, – торжественно сказал он, – два килограмма за десять крон.

Дама подняла брови и наклонилась к салаке, чтобы увидеть – нет ли какого подвоха?

– А что такое? В честь чего акция?

Андерс понял, что лучше сказать всю правду.

– Мы наловили очень много рыбы, и нам надо как можно скорее распродать ее.

– Но что мне делать с двумя килограммами салаки?

– Положите в морозилку! Салаки в этом сезоне, скорее всего, больше не будет.

Дама рассмеялась:

– Какой ты деловой! Ну хорошо, я возьму два килограмма, раз у тебя акция.

Андерс наполнил пакет доверху. Из магазина тем временем вышел второй клиент.

Дама подняла свой туго набитый полиэтиленовый пакет и показала мужчине:

– Тут акция!

Насмешка в ее голосе заставила Андерса подумать, что «акция», наверное, не самое подходящее слово. Он решил, что теперь будет говорить «специальная цена».

Следующий покупатель тоже поддался соблазну и взял лишний килограмм. После прибытия одиннадцатичасового парома Андерсу пришлось сбегать домой за следующим ящиком – первый уже опустел. К нему стояла небольшая очередь, и Андерс уже не наполнял пакеты доверху, а следил за весами.

В полдень он сходил домой за третьим ящиком. Если он будет продавать такими же темпами, то радиоуправляемая модель будет его совсем скоро!

Продав следующему клиенту два килограмма, Андерс решил отпраздновать успех мороженым. Он сходил в магазин и купил фруктовое мороженое, а затем снова уселся на своем посту.

Андерс только что дошел до самой вкусной части вафельного стаканчика, когда сладкий вкус груши смешался с ванильной прослойкой, и тут он увидел этого человека.

Человек выглядел довольно странно, как будто был пьян. Отец выглядел примерно так же, когда перебирал лишнего.

Андерс вспомнил, что видел его и прежде. Этот мужчина был сыном того человека, которого знала бабушка. Он когда – то жил на материке, потом уехал, а теперь, наверное, вернулся. Однажды он отругал Андерса за то, что его тележка стояла на проходе перед магазином, и с тех пор Андерс никогда не предлагал ему свою рыбу.

Человек был одет в клетчатую рубашку и синие джинсы, как и все жители острова. Он уверенно вышагивал к мосткам.

Даже не просто уверенно. Он маршировал – вот какое слово тут подходило. Казалось, встреться ему на пути ка – кая – либо преграда – он не обратит внимания и пройдет насквозь. Таким он был собранным и сосредоточенным.

Андерс так загляделся на него, что забыл про свое мороженое и липкая влага потекла по пальцам.

Мужчина скрылся из виду, и Андерс облизал свои пальцы. Мужчина снова появился из – за куста облепихи и направился к воде. Он даже не снял ботинки и решительно ступил в воду.

Андерс подумал, что с ним что – то не так. Мужчина поскользнулся на мокрой тине и упал, но тут же встал и пошел дальше. Андерс обернулся в надежде увидеть какого – нибудь взрослого, который сказал бы ему или хотя бы показал взглядом, что все в порядке.

Но взрослых рядом не было, он был один. Человек тяжелыми шагами шел по воде. Когда вода достала ему до груди, он поплыл. Андерс встал, не зная, что делать. Он продолжал есть свое мороженое и смотрел на удаляющуюся голову человека.

Почему он плывет в одежде?

Мороженое кончилось, мужчина не собирался возвращаться. Андерс заглянул в магазин.

Там не было ни одного покупателя. Хозяин магазина Уве стоял около холодильника и перекладывал пакеты молока.

– Как дела? – спросил Уве, не отрываясь от работы.

– Хорошо.

– У меня тоже. Много народу заходило сегодня.

– Да. – Андерс замялся.

Он никогда не говорил с Уве раньше, и сейчас фигура торговца с большим животом слегка пугала его. Наконец он решился:

– Там человек отправился купаться прямо в одежде.

Уве взял последний пакет молока и выпрямился:

– Ну что же, сегодня довольно жарко.

– Да., но он не стал раздеваться. – Андерс не знал, как описать странного человека. – И вообще, он вел себя странно. Очень странно!

– Странно?

– Он просто вошел в воду. В сапогах… И шел к воде он тоже странно.

– А где он сейчас?

– В море.

Уве вытер руки о фартук.

– Пойдем, посмотрим.

Они вместе вышли из магазина и посмотрели на воду. Никого не было. Море сияло абсолютно гладкой поверхностью, никто не купался.

– Где ты его видел? – спросил Уве недоверчиво.

Андерс почувствовал, что краснеет.

– Он там был! Я точно видел! Это правда!

Уве с подозрением покосился на него и быстро пошел к причалу. Внимательно посмотрев на море, он повернулся к Андерсу:

– Нет, Андерс. Тут точно никого нет. Ты просто ошибся, малыш.

Андерс посмотрел на воду и увидел, что в десяти футах от мостков покачиваются утки. Но потом он понял, что это не утки, это пара башмаков. Он показал на них Уве, и тут все началось.

Уве позвонил куда – то, на причале появились люди из Нотенской службы спасения. Они вышли на лодках в море. Андерс рассказал все, что видел, и люди решили, что это был Торгни Эк, сын Кристофера и Астрид Эк, который жил в нескольких домах от магазина.

Подтянулись любопытные дачники – посмотреть, что случилось. Вскоре все были в курсе событий и сочувствовали Андерсу. А как лучше всего было выразить свое сочувствие? Покупая рыбу, конечно же.

Хоть Андерс не испытывал никакого горя, он быстро сообразил, что лучше притвориться глубоко тронутым всем этим происшествием и продать побольше рыбы.

Люди все еще толпились около пристани, ожидая результатов поиска. Ящик Андерса вновь опустел, и он пошел домой, толкая тележку перед собой. Около Смекета поднимался дым. Отец собирался коптить рыбу. Увидев Андерса, он удивился:

– Ты что, уже все успел продать? Всю рыбу?

– Да, – ответил Андерс и опрокинул тележку, показывая пустой ящик, – всю.

Отец поднялся и с недоверием поглядел в ящик:

– Ты что, продал шестьдесят килограммов?

– Да.

– Правда? Как это у тебя получилось?

Андерс рассказал про Торгни Эка – как он шел и как поплыл, а теперь там на пристани стоят люди и ждут, чем все закончится.

Рассказывая, он замечал, что отцу становится все более и более не по себе.

– И тут приехала служба спасения… – Голос Андерса становился все тише и тише. Наконец он замолчал и стал смотреть на огонь под коптильней. – Триста двадцать крон. Я продал салаки на триста двадцать крон. Немножко меньше получилось, чем можно было бы получить, потому что я назначил специальную цену.

Отец кивнул:

– Очень хорошо.

Андерс взял металлический шампур и надел на него пару рыбин. Отец медленно двинулся ему навстречу:

– Я думаю, нам сегодня не надо ничего коптить.

– Почему?

– Ты столько рыбы успел продать…

– Но это так здорово – копченая рыбка. Вкусно же.

Отец медленно поднялся на ноги:

– Я не хочу этим заниматься. – Он сделал над собой усилие и улыбнулся. – Здорово, что ты продал так много. Теперь ты можешь позволить себе купить эту радиомодель. Ну, иди.

Ничего не сказав больше, он пошел к дому, опустив плечи. Андерс остался стоять с шампуром в руках. Две салаки висели на шампуре, проткнутые через глаза. Андерс взмахнул рукой. Салаки описали широкую дугу и упали в опилки.

Вот так вот.

Он вымыл руки в бочке с дождевой водой и пошел к магазину. Он не знал, что случилось в море в тот день, но что – то с этой рыбалкой было не так с самого начала.

За исключением одного.

Он нащупал в правом кармане деньги. Может, что – то странное и произошло в тот день. Но не стоит об этом думать, ведь теперь у него много денег.

ПТИЦА

Пока птенцы остаются около самки, она ведет себя нормально. Но часто бывает так, что выводок погибает. И тогда птица начинает сновать вокруг гнезда в надежде отыскать хоть одного уцелевшего птенца.

Стен Ринальдо

Вместо Лас – Вегаса

Симон проснулся от щекотки. У него чесалась верхняя губа… Он открыл глаза и увидел, что Анна – Грета его поцеловала, а теперь сидела на краю постели, положив руку на его бедро.

– Доброе утро, – ласково сказала она.

Симон кивнул в ответ, и Анна – Грета понизила голос, как будто кто – то может ее услышать:

– Что там у вас случилось, сегодня утром?

Придя домой, Симон сказал только, что устал, и тут же упал в кровать и уснул.

Ему по – прежнему не хотелось говорить об утреннем плавании, и потому он неопределенно махнул рукой и быстро спросил, который час.

– Половина двенадцатого, – сказала Анна – Грета. – Прости, я тебя разбудила, но у меня… есть одно предложение. Оно может быть неуместным, ты тогда мне об этом сразу скажи. Обещаешь?

– Что такое?

Симон с досадой подумал, что последнее время жизнь преподносит ему слишком много сюрпризов. Анна – Грета сидела в напряженной позе. Видимо, предстоящий разговор ее тяготил, она не знала, как начать. Симон вздохнул и откинулся на подушку, подумав: что бы она ни спросила, он ответит отрицательно. И тут Анна – Грета наконец решилась:

– Скажи, ты все еще хочешь на мне жениться?

– Хочу. А что случилось? Почему ты спрашиваешь?

– Ты на мне женишься?

– Когда? Сейчас?

– Как можно скорее.

– А что за спешка?

Анна – Грета оперлась подбородком на руку. В ее глазах стояли слезы.

– Здесь что – то происходит, и я хочу выйти за тебя как можно скорее. И быть твоей женой, что бы ни случилось с нами.

– О чем ты говоришь, Анна – Грета?

Анна – Грета провела пальцем по линии жизни на его ладони. Не глядя на Симона, она сказала:

– Я знаю, что ты не особенно религиозен. Но все – таки. Я хочу, чтобы мы были… – Анна – Грета глубоко вздохнула и торжественно продолжила: – Чтобы мы были венчаны перед Богом. Если что – то случится, – она посмотрела на Симона и улыбнулась, – вот так.

– О'кей, – сказал Симон. – Я понял. Конечно, мы сделаем так, как ты хочешь.

Анна – Грета еще утром позвонила в город и все выяснила. В архиве нужно было взять свидетельство, удостоверяющее, что стороны на момент заключения брака свободны и в иных браках не состоят. Такой документ давали в Нортелье, и обычно эта процедура занимала неделю, но они спешили, и теоретически их дело можно было решить в срочном порядке.

– Я сказала им, что мы заказали венчание на завтра, – объяснила Анна – Грета оживленно, – но совершенно забыли про этот документ. Мы успеем получить его в архиве, если поедем на том пароме, который отходит в час.

Симон начал стаскивать с себя пижаму:

– А ты правда заказала венчание?

Анна – Грета засмеялась:

– Нет. Я же не знала, что ты обо всем этом скажешь. Может, ты уже передумал?

Симон поднялся с кровати:

– Нет, я не передумал. А не можем ли мы выпить кофе, пока не наступил медовый месяц?

Анна – Грета пошла на кухню и включила кофеварку. Симон сел на кровать и надел трусы с носками. Затем он поднес руку к глазам.

Это мои пальцы.

Вся его жизнь держалась на том, что он умел делать вот этими пальцами. Тысячу часов он простоял перед зеркалом, оттачивая каждое движение, чтобы оно выглядело естественным.

И эти же пальцы сегодня рано утром обвязывали старую сеть вокруг мертвой женщины и выкидывали ее за борт. Для того чтобы избежать неприятных вопросов. Для того чтобы избежать проблем. Это все сделали его пальцы. Ничего себе, какие сюрпризы преподносит жизнь.

Эта мысль не давала ему покоя. Когда Симон поднялся с постели и открыл дверцу шкафа, он все время смотрел на свои пальцы, как будто они были искусственными имплантатами, которые кто – то пришил к его рукам, пока он спал.

Он надел брюки, рубашку и куртку. Может, у него что – то не в порядке с головой, но ему вдруг показалось, что эти пальцы живут какой – то своей жизнью и двигаются по своей воле.

Застегнуть пуговицы, застегнуть ремень.

Застегивая верхнюю пуговицу, он остановился перед зеркалом.

Каково это? Быть одержимым?

Он посмотрел на себя в зеркало на двери гардероба, пригладил свои длинные седые волосы, надел пиджак.

Вот он я.

Анна – Грета стояла, прислонившись к дверям, и смотрела на него. Она несколько раз хлопнула в ладоши:

– Красавец! Пойдем, кофе готов.

Симон последовал за ней на кухню. Выпив первую чашку, он выглянул на улицу и посмотрел на ту самую лужайку, где когда – то стояла Марита.

Мы говорим о том, что не владели собой, что на мгновение потеряли контроль, вышли из себя. Но при этом в большинстве случаев мы остаемся самими собой. Ничего сверхъестественного с нами не происходит.

За исключением… за исключением…

– О чем ты думаешь? – спросила Анна – Грета.

Симон рассказал, о чем Андерс поведал ему в лодке. Он думает, что стал другим человеком. Он всерьез полагает, что Майя вселилась в него и влияет на его поступки, когда приходит по ночам в дом. Что он одержим Майей так же, как была одержима своим призраком Элин.

Выслушав, Анна – Грета помолчала и посмотрела на Смекет. Наконец она сказала:

– Бедняжка.

Симон не понял, кого она имела в виду – Андерса или Майю.

– Ты думаешь то же самое, что и я? – спросил он. – Что они духи утопленников… и…

– Мы не знаем, мертвы они или нет? Мы ничего не знаем. Ничего.

– Но что в таком случае мы можем сделать?

Анна – Грета протянула ладонь через стол и погладила его руку.

– Что мы можем сделать? – сказала она. – Прямо сейчас мы можем поехать на пароме в Нортелье и получить там документы, которые позволят нам пожениться.

Симон взглянул на часы. Было без двадцати час, и они вполне могли успеть на причал. Он взял спичечный коробок с подоконника и спросил:

– Да – да. Пойдем. Не могла бы ты выйти на улицу и подождать меня там?

Анна – Грета насмешливо подняла брови:

– Я должна выйти первая? С чего бы это?

– Сделай так, как я прошу. Мне лучше остаться одному ненадолго.

– Почему?

Симон задумался. Действительно, почему?

– Потому что мне стыдно. Понимаешь? Я не привык делать это на людях.

Анна – Грета покачала головой и улыбнулась:

– Мы не молодеем. И вполне может быть, что нам еще придется ставить друг другу клизму. Так что не стесняйся и делай, что тебе надо сделать, при мне.

Симон замялся. Он поднял взгляд на Анну – Грету, увидел, что она смотрит в окно, и открыл коробок.

Насекомое казалось не очень здоровым. Черная кожа уже не была такой блестящей, как когда – то. Оно напоминало то высушенное насекомое, которое он видел тогда у великого мага. Симон откашлялся и набрал в рот слюны.

Часы тикают. Время идет.

Пора.

Слюна попала на сухую кожу. Насекомое задвигалось, впитывая влагу. Симон поднял голову. Анна – Грета смотрела на него.

– Пойдем? – спросила она, показывая пальцем на его подбородок.

Симон вытер слюну и положил коробок в карман. Когда они вышли, Анна – Грета взяла его за руку и сказала:

– Это не опасно?

– Нет, – ответил Симон.

Посмотрев на море, они увидели, кто паром уже приближается. Они побежали вниз. На причале Анна – Грета остановилась и пригладила волосы на голове.

– Ну как я? Еще гожусь? – застенчиво спросила она.

– Вполне.

Они уже собирались подняться на борт, а Рогер приготовился принимать швартовый конец, когда на причал въехал Йохан Лундберг на своем мопеде.

– Успел, – сказал он. – Отлично.

Но при этом он не скрывал своей досады. Похоже, настроение у него было довольно мрачное.

Он даже не посмотрел на Симона и обратился сразу к Анне – Грете:

– Ты должна вернуться. Карл – Эрик очень плох. Там такое происходит – какой – то ужас. Поговори с ним. Ты с ним справишься.

– Что с ним случилось? – спросила Анна – Грета.

– Думаю… что он сошел с ума.

Рогер крикнул:

– Вы идете? Я отправляюсь сейчас.

Анна – Грета повернулась к Йохану:

– У нас другие дела, к сожалению. Нам надо в город, мы вернемся в шесть.

Прежде чем Йохан успел опомниться, Симон и Анна – Грета уже были на борту.

Анна – Грета и Симон стояли, прислонившись к перилам. Паром бодро бежал к материку. Море расстилалось вокруг спокойное и красивое.

– Что это там? – спросил Симон.

Анна – Грета обернулась.

– Я не знаю, – сказала она. – Ты когда – нибудь видел так много чаек? Я никогда не видела.

Паром шел по волнам, окруженный со всех сторон белыми чайками. Их действительно было необычайно много.

Свадебные гости, подумал Симон.

Он крепко обнял Анну – Грету.

Драка

На этот раз не было никаких сомнений: это поджог. Пока тушили пожар, все время чувствовали запах бензина, а потом нашли и канистру. Домик кто – то поджег. Вполне естественно было предположить: это сделал тот же самый злодей, что поджег дом Гренваллей.

Опасность нового возгорания сохранялась всю ночь. Осень стояла сухая, вокруг домика был ельник, в котором вполне могли тлеть искры. До прибытия пожарных жители острова на всякий случай повалили несколько деревьев.

Ими руководили серьезные опасения: если бы пламя продолжало распространяться, то совсем скоро пожар дошел бы до деревни и не остановился бы, пока не достиг моря.

Три человека валили пилами ели и сосны, которые уже начали тлеть. Это были Карл – Эрик, Ларе, которого все звали Лассе, и Мате.

Работа была достаточно трудной и требовала определенной сноровки. На улице было еще темно, работы освещал только огонь пожарища, и надо было очень внимательно следить, куда падает дерево, чтобы оно не повредило жилые постройки.

И вот этим трудным и по – настоящему героическим делом занимались Карл – Эрик, Ларе и Мате.

Втроем.

И неудивительно, что их тут же окрестили «тремя мушкетерами».

На следующее утро едва они явились на пепелище, как кто – то тут же сказал:

– Ну вот, наши три мушкетера явились.

Только Мате усмехнулся в ответ. Лассе что – то мрачно буркнул, а Карл – Эрик выглядел взъерошенным и сердитым. То, что вчера они работали одной командой, сегодня уже забылось. И дальше произошли события, такие же непонятные, как и происшествие с Густавсоном и его лебедем.

Когда – то на Думаре, в Южной бухте, жил Густавсон. И у него был любимый лебедь. Он кормил его с рук и всем рассказывал, какой этот лебедь умный и какой он чудесный друг. Все знали про лебедя.

Но в один прекрасный день Густавсон взял ружье, спустился к заливу и застрелил своего лебедя. Потом он долгое время был безутешен и говорил, что не хотел его убивать. Но он как будто получил приказ свыше и ничего не мог с собой поделать.

Что – то подобное произошло и с Карлом – Эриком. Только у него все вышло как – то сложнее.

Еще с утра Мате заметил, что с Карлом – Эриком и Лассе что – то не так. Они старались оказаться подальше друг от друга, работали молча. Во время перерыва они нарочно расселись подальше, пили воду и ели бутерброды – и все это в полном молчании.

После перерыва все трое продолжили трудиться. Мате пилил толстые ветки бензопилой. Лассе и Карл – Эрик тоже принялись за работу.

Семье Бергвалль принадлежал один из самых красивых домов на острове. Он находился довольно далеко от моря, ближе к лесу, но от него открывался красивый вид на пляж. Матери Лассе принадлежали два коттеджа, которые она сдавала на лето.

Неподалеку от ее участка стояли большие красивые березы. Карл – Эрик направился к ним и стал рубить деревья под корень.

Когда Мате увидел, что делает Карл – Эрик, он немедленно бросился за ним. Добежав до места, он оторопело остановился. Карл – Эрик был опытный лесоруб, и сейчас он норовил свалить дерево так, чтобы оно упало на крышу одного из коттеджей. Как раз того, что должен был по наследству перейти к Лассе.

– Карл – Эрик! – отчаянно закричал Мате, подбегая ближе. – Что ты, черт возьми, делаешь?

Но уши Карла – Эрика закрывали наушники, и он ничего не слышал. Он еще немного подрубил дерево, а потом отошел чуть подальше, как бы любуясь на дело рук своих. Он выглядел абсолютно счастливым. Еще немного – и дерево вот – вот упадет.

Мате бросился к Карлу – Эрику, схватил его за плечо и потряс. Карл – Эрик поднял глаза, и Мате отступил на полшага. Карл – Эрик смотрел прямо на него, и его глаза не были злыми. Они были пустыми и ледяными, как море в ноябре. Мате почувствовал страх, но все же снова закричал:

– Ты с ума сошел! Карл – Эрик, что ты делаешь? Перестань! Успокойся!

Карл – Эрик сделал шаг вперед, держа в руке топор. Мат – су пришлось отступить. Он прижал к лицу потные руки и подумал: да он просто сошел с ума. Как мне остановить его? Что мне делать?

Мате не успел толком ничего сообразить, как на его крик прибежал Лассе. Мате повернулся к нему и увидел с ужасом, что и глаза Ларса пусты. Он смотрел вокруг холодным, ничего не выражающим взглядом.

Карл – Эрик что – то крикнул и бросился к Ларсу. Мате отступил и изо всех сил закричал:

– Кто – нибудь! Помогите! Они убьют друг друга!

Карл – Эрик сделал выпад, Ларе отскочил, но оступился и упал. Карл – Эрик двинулся на него. Он не выглядел разъяренным, он двигался совершенно равнодушно.

Ларсу с трудом удалось увернуться, но Карл – Эрик все – таки задел его топором. По ногам у Лассе заструилась кровь. Мужчины стояли друг напротив друга, в их глазах была мрачная решимость.

Мате увидел, что с берега бегут люди, но самый ближний был еще в доброй сотне метров. Мате кричал в отчаянии, призывая их на помощь. Слезы жгли его глаза, он испытывал настоящее отчаяние. Повернувшись к друзьям, он начал кричать им, умоляя остановиться.

Его слова не возымели никакого эффекта. Лассе сделал неуклюжий шаг вперед и замахнулся на Карла – Эрика, но тот поднял топор и ускользнул от удара. Он бросился в свою очередь на Лассе, тот отскочил, и топор с глухим стуком ударился о землю. Они снова остановились и начали мерить друг друга взглядом.

Мате обернулся, надеясь найти что – то на земле, чтобы бросить в разъяренных мужчин. Но тут он понял, что, хоть он и справится с одним, второй запросто его убьет. Он услышал крики за спиной. Мате надеялся, что сельчане успеют добежать вовремя.

В лице Карла – Эрика теперь что – то изменилось. Уголки его рта исказились в злой усмешке. Он выпрямил спину и сделал шаг вперед. Вскинул топор.

Мате испуганно охнул. Ему показалось, что все кончено. Но тут Лассе поднял свою пилу и сумел защитить себя. Топор и пила скрестились со звонким шумом. Топор Кар – ла – Эрика вырвался из его рук и отлетел в ближайшую березу, стукнувшись о ствол и упав на траву.

Какими бы ни были намерения Карла – Эрика, осуществить их у него не вышло. Первый к ним бросился Йохан Бергвалль. Мате поспешил ему на помощь, и им удалось повалить Карла – Эрика на землю.

Когда они повернулись к Лассе, то увидели, что на лбу у него кровавая рана, но он жив. И тут береза начала падать. Мате завороженно смотрел, как трещит и кренится дерево.

Береза обрушилась на дом, проломив крышу и вдребезги разбив стекла. Черепица посыпалась на землю.

К месту происшествия прибежали другие люди. Они начали суетиться вокруг Лассе, у которого не останавливалось сильное кровотечение, а кроме того, была повреждена спина. Падение березы настолько поглотило внимание Матса и остальных, что они на мгновение забыли про Карла – Эрика. Когда они повернулись к нему, его на месте уже не было.

Далеко он не ушел. Как будто ничего не случилось, он встал и направился к следующему дереву. На этот раз его было кому остановить. Мате, Йоран и Йон бросились к нему. Он пытался сопротивляться, но их было трое, а он один.

Мате пытался поймать взгляд Карла – Эрика. Тот по – прежнему смотрел вокруг пустыми глазами.

– Карл – Эрик! – крикнул Йон. – Скажи, что случилось? Что он тебе сделал? Что ты натворил?

И Карл – Эрик заговорил. Он сказал:

– Этого дома здесь быть не должно.

– Что ты имеешь в виду? – изумленно спросил Йон. – Это не наше дело. Дом – то чужой.

Карл – Эрик не среагировал на его слова. С жесткой гримасой он процедил:

– Дома должны быть ликвидированы.

Он с силой рванулся, но Мате с остальными сумели удержать его. Элоф Лундберг подошел к толпе и спросил:

– Что тут такое творится? Что случилось?

– Он сам не знает, что говорит, – сказал Йохан. – Если ты покараулишь его тут, я сбегаю к Анне – Грете. Он ее послушает.

И Элоф Лундберг помчался за своим мопедом и отправился искать Анну – Грету. Но все, что он увидел, – это как она и Симон садятся на паром, чтобы плыть на материк.

Ему оставалось только вернуться обратно.

Чертов фокусник, думал он.

Нортелье

В половине третьего Симон и Анна – Грета зашли в пиццерию в Нортелье. Они сели за столик, заказали пиццу и теперь перед ними стояла сочная горячая «Капричиоса», по – резанная на ломтики. В кармане у Симона лежали два обручальных кольца. Анна – Грета уже успела позвонить в церковь и заказала церемонию на воскресенье, сразу после утренней службы. Теперь они были полностью готовы к своему бракосочетанию.

Они чувствовали себя такими молодыми. Может быть, именно поэтому они и пришли сюда в пиццерию, чтобы отпраздновать это важное событие здесь, среди молодежи. Ни Симон, ни Анна – Грета не любили пиццу, она была для них непривычной пищей, они ничего в ней не понимали и потому выбрали ее по названию в меню.

Анна – Грета с трудом осилила половину, отодвинула тарелку и сказала:

– Сначала вроде казалось неплохо. А теперь кажется, что эта пицца просто распирает желудок, как дрожжевое тесто. Ведь она на самом деле просто кусок теста, и ничего больше.

Симон чувствовал то же самое. Он выпил «фанты».

Анна – Грета рассеянно посмотрела в окно. Симон вдруг подумал, что эта пицца вполне может быть последним вкусным обедом в его жизни, в том случае, конечно, если он по какой – либо причине не доживет до завтра, а умрет сегодня от сердечного приступа или случайно попав под машину. Неожиданно он особенно остро ощутил аромат еды и пододвинул к себе тарелку с порцией Анны – Греты.

– Симон, – внезапно сказала Анна – Грета, – ты должен быть осторожен.