Текст книги "Человеческая гавань"

Автор книги: Йон Линдквист

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Такого не может быть! Это невозможно!

– Остановитесь! Остановитесь!

Хенрик через плечо вытянул средний палец, и Андерс в слепой ярости бросился в воду. Но то была не вода. Он остановился в изумлении, вдруг поняв, что оказался на льду.

Залив еще не замерз полностью и припай льда был не крепкий, но тем не менее мопед ехал без особого труда. Казалось, что Хенрик и Бьерн знали, куда держат путь.

Андерс бежал за ними. Его мокрые носки почти обледенели. Расстояние медленно, но верно сокращалось. Мопед ехал не так уж быстро.

А что будет потом?

Об этом он не думал.

Луна стояла высоко в небе и отбрасывала серебристую лунную дорожку по открытой воде. Луч Ховастена светил прямо перед Андерсом. Хенрик и Бьерн направлялись именно туда, но Андерс был уверен, что они не успеют доехать до маяка, что он перехватит их. Он должен сделать это!

Он отбежал уже почти на триста метров от берега. И тут он поскользнулся и упал на колени. Мопед тут же исчез в темноте. С него слетел какой – то предмет.

Майя, Майя, Майя…

Это была она, никаких сомнений. Из окна кухни, когда Андерс швырнул фонарик во двор, он ясно увидел на груди аппликацию. Однажды Майя, рассердившись, ткнула куртку ножом, и Сесилия нашила на порез картинку с Бамсе.

– Любимая? Малышка?

Андерс из последних сил бросился вперед и схватил ее. Когда она оказалась в его руках, он закричал от ужаса.

У нее не было головы!

У нее не было ног, не было рук!

Где – то в темноте истошно закричали чайки.

Андерс бессильно опустился на лед и дрожащими руками направил на Майю фонарик. Комбинезон был пуст. Эта был просто комбинезон. Без ребенка.

Андерс остался сидеть на льду. Чайки закричали ближе. Он с трудом поднялся на ноги с комбинезоном в руках.

В сотне метрах от него мопед разворачивался. Андерс повернулся и сделал несколько шагов к берегу. Под ногами захлюпала вода.

Андерс крепче прижал к себе комбинезон и продолжал идти. Через несколько метров лед под ним треснул – и он провалился в воду. Он оказался в ледяной воде, а мопед все приближался.

Андерс даже не пытался выбраться из полыньи. Это было бесполезно.

Мопед проехал мимо. Хенрик и Бьерн остановились так, что преградили Андерсу всякий путь к земле.

Все кончено, подумал Андерс. Все усилия оказались напрасными. Но, по крайней мере, у него теперь есть ее комбинезон. Он утонет вместе с ним. Страшно только то, что чайки сейчас набросятся на него, еще до того, как он умрет.

– Выходи и поищи ту, кого ты любишь! – закричал Хенрик.

Больше он ничего не успел сказать. Стая чаек налетела на них, норовя выклевать глаза. Андерс подумал, что больше всего он хочет уснуть и не проснуться или утонуть. Ему показалось, что по телу разливается какое – то странное тепло. Морские чайки защищали его, маленького человека.

Спасибо, птички.

Левой рукой он крепче прижал к себе комбинезон Майи. Хенрик и Бьерн, с трудом отбившись от птиц, удирали прочь. Андерс зажмурился, стараясь продлить угасающую жизнь еще на несколько минут.

Спокойной ночи, волны. Спокойной ночи.

Послышался звук мотора. Андерс лениво подумал, что Хенрик и Бьерн все – таки решили вернуться. Он тонул. Солоноватая вода затекала ему в рот.

Но это были не Хенрик с Бьерном. Подвесной мотор заглушили, и Андерса, уже успевшего глотнуть ледяной воды, схватила чья – то рука. Это был Симон.

Он втянул Андерса в лодку, сам не понимая, как ему это удалось. Казалось, море подбросила тело Андерса вверх.

Андерс лежал на спине и смотрел на звезды. И на лицо Симона. Оказавшись на воздухе, он ощутил холод, но одежда, пропитанная водой, согревала его. Морская вода согревает кровь? Затем он потерял сознание.

НЕОБЫЧНЫЕ ДОРОГИ

Неси меня бережно на руках,

Вноси меня через порог в дом,

Ты нашел меня в терновых кустах,

Я сама пришла в твой ночной сон.

Миа Айвиде

Спасенный

Лодка остановилась, и Андерс оказался на досках причала. С помощью Спиритуса Симон сушил его одежду и согревал тело. Он просил воду оставить Андерса в покое.

Накануне вечером Симон и Анна – Грета следили за его домом: если на кухне зажгут свет, то, значит, Андерс проснулся и к нему можно будет зайти и все обстоятельно обсудить. Они прошли несколько раз вокруг Смекета, постучали в дверь, но ответа не получили. Когда наступила ночь, свет в окнах так и не загорелся, и они решили, что он будет спать до утра.

Симон отправился к себе домой, чтобы приготовить костюм на завтра.

Когда Андерс вернулся на остров, Симону показалось, что он научился справляться со своим горем, но затем ситуация изменилась.

На острове стали происходить дурные события. Элин Гренвалль начала поджигать дома, Карл – Эрик и Ларе Бергвалль чуть не убили друг друга, а София Бергвалль столкнула ребенка в воду. Людей в поселке начала душить злоба.

Симон не знал, можно ли назвать Майю злой. Откровенно милым ребенком она не была. Она была угрюмой и обидчивой, но легко отходила. Она смеялась, если кто – то упал и ушибался. Она любила растирать бабочек в порошок между ладоней.

Но злой?

Симон повидал много жестоких детей, но такое поведение с годами проходило.

Тем не менее.

А вот Андерс вдруг придумал, что Майя была едва ли не ангелом. Симон не был уверен, что Андерс прав.

В тот вечер Андерс и сам начал сомневаться, была ли Майя действительно такой доброй девочкой, как ему казалось. Кажется, он понял, что ошибался.

Андерс зашевелился, и Симон мысленно послал импульс тепла в его кровь. Андерс до сих пор сжимал в левой руке красный комбинезон.

Откуда он его взял?

Симон стоял перед зеркалом в своей спальне, когда услышал крик: «Остановитесь! Остановитесь!» Он бросил пиджак и посмотрел в окно.

В лунном свете отчетливо было видно все, что происходило около Смекета. Симон понял, что ситуация явно выходит из – под контроля и побежал вниз, к пристани.

К счастью, коробок со Спиритусом был у него в кармане. Он крепко сжимал тот в руке. Но дело было не только в Спиритусе, иначе как объяснить появление ледяного припая, которого накануне не было и в помине?

Симон грушей подсосал бензин в мотор, дернул шнур, но сделал это слишком резко, и двигатель заглох. Симон нетерпеливо дернул шнур еще раз и направил лодку в море.

Андерс кашлянул несколько раз и открыл глаза. Он посмотрел на Симона и слегка кивнул головой. Затем он прижал детский комбинезон к своей груди и произнес с отчаянием:

– Они обманули меня. Ты слышишь, Симон, они обманули меня!

Он замолчал и оглядел свою одежду:

– Почему я не… мокрый? – Он посмотрел на Симона и нахмурил брови. – И как ты достал меня из полыньи? Что за чудеса?

Симон почесал затылок. Лунного света было недостаточно, чтобы увидеть, в каком он настроении.

Андерс повернул голову и посмотрел в сторону залива, туда, где Симон подобрал его.

– Что на самом деле там произошло? Это на самом деле было?

Симон крепко зажмурился, потом открыл глаза, откашлялся и проговорил:

– Да, это было на самом деле. И я думаю, что… что тебе кое – что нужно знать. Пойдем в дом, если ты, конечно, уже в состоянии идти.

И они пошли к дому Анны – Греты.

Телевизор стоял в комнате Анны – Греты, хотя она его почти не смотрела. По привычке она включала телевизор для шумовых эффектов, как фон к своим повседневным занятиям. И теперь, когда Симон усадил Андерса, закутал его в одеяло и налил ему коньяка, в телевизоре какие – то люди бегали и стреляли друг в друга.

Когда Анна – Грета вошла в гостиную, чтобы выключить телевизор, Симон тихо сказал ей:

– Он должен знать. Все.

Анна – Грета не дрогнула. Она внимательно посмотрела на Симона, а потом покачала головой, почти незаметно кивнула и сказала:

– Он узнает, но потом. Еще не время.

– Да. Не время, – согласился Симон, – но это не имеет значения. Это уже его проблемы. Он все должен знать. Так что рассказывать ему надо сейчас.

Очень кратко он описал Анне – Грете, как вытащил Андерса из воды и что этому предшествовало. Тогда они прошли на кухню, сели напротив Андерса и все ему рассказали.

Покинутый

Андерс никогда не мог понять, почему для того, чтобы что – то изменить в своей жизни, требуется пройти через серьезное испытание.

Анна – Грета и Симон все говорили и говорили про Думаре, про договор с морем, про исчезнувших людей. Про то, как море забрало его отца.

Андерс слушал, но его взгляд все время притягивал красный комбинезон, что сушился около печки.

Он слушал, но в то же время думал о Майе, о том, как неудачно все вышло этой ночью, как страшно кончилось. В голове билась мысль, она впивалась в его мозг, как сверло бормашины:

Они обманули меня.

И Майя была как – то вовлечена в этот коварный план. Она покинула его и стала одним из множества злых духов, чьи орды состояли из душ принесенных в жертву морю поселян или несчастных утопленников. И они заманили его. Заманили его на Ховастен.

И ведь он поверил, он побежал следом, и они наверняка бы его схватили, если бы не чайки. Чайки бросились на его защиту, они помогли ему. А что сделала его дочь? Его единственный ребенок?

Ты заманила меня, а потом бросила.

Андерс всегда знал о присутствии Майи. Сначала он думал, что она просто в доме, а потом понял, что она в его собственном теле. А сейчас она покинула его. Он знал это. Она ушла.

Как страшно остаться наедине со своими мыслями. Как страшно остаться одному.

Совершенно одному.

На всем белом свете.

Ховастен.

Ховастен отбирает.

Теперь Андерс больше не слышал голосов Симона и Анны – Греты. Он смотрел на красный комбинезон Майи. Больше жить было не для чего. Все закончилось.

Зачем мне жить?

Их голоса звучали где – то на заднем фоне, будто доносились из телевизора, а он пытался найти хоть какую – то причину, по которой ему по – прежнему стоило оставаться в живых. Никакой причины. У человека всегда есть несколько возможных путей, несколько дорог в жизни. Свои дороги он прошел до конца. Теперь он точно знал, что до конца.

Оставался лишь страх перед болью.

Андерс даже не заметил, что Симон и Анна – Грета замолчали.

Наверное, лучше утопиться. Вешаться – больно, спиваться – долго. И противно.

Представив себе на мгновение собственную смерть, он почувствовал облегчение. Смерть – она как новое пристанище, в котором, возможно, будут и радость, и счастье. Это место, которое идеально для него подходит.

Все возможно.

Да, все возможно.

Андерс знал, что Анна – Грета не любит выбрасывать ненужные вещи. Наверное, где – то тут, у нее в кладовке, лежит старое охотничье ружье.

Андерс мысленно кивнул. Огнестрельное оружие – очень хорошо. Это быстро, надежно.

Пусть так и будет.

Когда решение было принято, Андерс наконец – то заметил, что на кухне наступила тишина. Он испугался – не сказал ли он чего лишнего вслух – и, повернувшись к Симону и Анне – Грете, постарался равнодушно улыбнуться.

– Да, – закивал он, – тут есть над чем подумать.

Анна – Грета смотрела на него, и Андерс снова задумчиво кивнул ей, как будто он на самом деле что – то обдумывал.

– Андерс, – сказал Симон, – ты не можешь там жить. Это опасно.

– Живи здесь, – поддакнула Анна – Грета.

Андерс кивнул:

– Спасибо. Отлично.

Он внимательно посмотрел на Симона.

Почему ты не дал мне утонуть?

Симон не сводил с него подозрительного взгляда. Андерс помолчал, придумывая, что бы еще сказать. Наконец он выговорил:

– Как это удивительно получилось. Я имею в виду твоего Спиритуса.

– Да, – сказал Симон, по – прежнему внимательно глядя на Андерса.

Тот понял, что ведет себя недостаточно убедительно. Чтобы как – то оправдаться, он сказал:

– Я совершенно вымотался. Очень устал.

Анна – Грета немедленно отправилась стелить постель в комнате для гостей, и Андерс остался наедине с Симоном.

– Можно еще коньяку? – спросил Андерс, просто для того, чтобы что – то сказать.

Симон взял бутылку и налил ему.

Пить Андерсу совсем не хотелось. Симон по – прежнему смотрел на него с подозрением. Казалось, он хочет что – то спросить. Андерс решил опередить его.

– Как странно получилось с Бергваллями, – сказал он, как будто все они… оказались подвержены этому влиянию.

– Я думал об этом, – начал Симон. – Думал, почему одни люди особо ничего не ощущают, а другие оказались вроде как одержимыми. Элин. Бергвалли. Карл – Эрик и ты.

– Она ушла от меня.

Симон склонился над столом:

– Кто?

Андерс пожал плечами и ответил самым беспечным тоном, на который был способен:

– Майя. Она покинула меня. Я теперь свободен. Это хорошо.

Он слышал, как Анна – Грета спускается по лестнице, и встал. Симон тоже встал, и Андерс подошел к нему и обнял:

– Спокойной ночи, Симон. Спасибо за вечер. За все спасибо.

Обнимая Симона, Андерс со спокойной душой думал о своем решении умереть. Теперь это только вопрос времени.

Анна – Грета объясняла Андерсу, где что лежит, он послушно кивал. Все казалось теперь таким простым. Смерть – как панацея. Всем надо попробовать это средство. Поднимаясь на второй этаж, он бросил взгляд на дверь в кладовку.

Когда?

Как можно скорее. Такое спокойное состояние души долго не продержится.

Он слышал голоса Анны – Греты и Симона на первом этаже. Раздевшись, он нырнул под одеяло, радуясь, как ребенок. Он представлял себе Майю, которая прыгает в кровать и начинает листать книжки с картинками, и она…

Нет. Нельзя.

Он усилием воли отогнал ее образ.

Через минуту он услышал, как Симон и Анна – Грета поднимаются по лестнице и заходят в комнату напротив. И тут он заснул.

Волшебная лоза

– Как это тебе пришло в голову? Не понимаю.

– Просто понял, что настало время.

– Скажи, а это была твоя инициатива?

Симон медлил с ответом. Йоран засмеялся и хлопнул его по плечу:

– На тебя это непохоже. Скорее уж на Анну – Грету. Симон сделал гримасу и по – детски возразил:

– Я тоже очень сильно хотел сделать ей предложение, на самом – то деле.

– Да – да, – сказал Йоран весело, – я так и вижу, как ты стоишь на коленях и просишь ее руки.

Симон посмотрел на Йорана:

– Нечего завидовать, если ты сам до этого не додумался. Они вышли из леса и направились к Каттюдцену. Йоран отшвырнул пустую пластиковую бутылку на обочину и сказал:

– Можно только гадать, есть ли во всем этом смысл.

– В чем?

– Ну, мы стараемся держать тут охрану днем и ночью, но нельзя же постоянно жить в страхе.

– Ты боишься за свой дом?

– Да. Если так будет продолжаться, то и он сгорит. Домик Йорана стоял на южной окраине Каттюддена.

Симон понимал его беспокойство.

– Посмотрим, может быть, все еще обойдется, – сказал Симон. – Но, если хочешь, можно подождать с бурением колодца.

– Да.

Они прошли по деревне, глядя на сгоревший дом Гренваллей. Симон почувствовал комок в горе, когда вспомнил, что случилось с женщиной, которая жила там. Они отправились к дому Йорана коротким путем.

– Что ты думаешь обо всем этом? – спросил Йоран. – Есть у тебя какие – нибудь предположения?

– Никаких, – солгал Симон быстро.

– Я знаю, что тут и раньше происходили всякие жуткие события.

– Кто этого не знает? – сказал Симон.

Йоран вздохнул и посмотрел на небольшой домик, который его дед построил более века назад. Симон остановился и взглянул себе под ноги.

Йоран направился было к нему, но замер, когда их глаза встретились. Что – то было не так. Симон стоял, широко раскрыв рот. Он выронил лозу из рук и слегка пошатывался, как будто его ударили.

– Симон!

Тот не ответил, и тогда Йоран подошел к нему. Симон стоял с отсутствующим видом, бормоча что – то себе под нос. Йоран услышал, как Симон монотонно повторяет:

– Я знаю… Знаю… Знаю…

Старое ружье

Андерс проснулся в пустом доме. В спальне стояла тишина и только доски пола едва слышно поскрипывали. Мгновение он лежал без движения и смотрел на белый потолок. Ничего здесь не изменилось.

Он встал, медленно натянул одежду, которую Анна – Грета оставила рядом с его постелью, затем спустился вниз по лестнице. Кухонные часы показывали «11:15», Симон и Анна – Грета уже ушли по своим делам. Все было так, как и должно было быть. Он открыл дверь у лестницы. Это была дверь в кладовку, заваленную всяким барахлом, банками с краской, инструментами, корзинами, ведрами, прохудившимися лейками и остальными ненужными вещами.

Через кучу старой одежды и тряпок Андерс пробрался в заднюю комнатку. Она была темнее первой кладовки, потому что единственное окно загораживал старый стол, и там сильно ощущался пыльный спертый воздух. Андерс зажег свет.

Комната была завалена старыми сетями, мотками бечевки, прялками. Любителю старины было чем тут поживиться.

Андерс сел на корточки и вытащил из угла двустволку. Патронов не было. Андерс опустил голову и почувствовал острую боль в животе. Сунув дуло в рот, он положил палец на спусковой крючок, примеряясь, удобно ли будет стрелять. Сердце колотилось как сумасшедшее.

Дрожащими руками он отложил ружье в сторону и начал искать коробку с патронами. Они обнаружились в нижнем ящике комода, среди связок ржавых ключей от потерянных когда – то замков. Неприметная картонная коробка. Тяжело дыша, Андерс открыл ее и достал патрон.

Как просто. Как все, оказывается, просто.

Он взял патрон и зарядил ружье.

Через несколько секунд все будет кончено. Навсегда.

Какой он эгоист.

Подумав об этом, Андерс почувствовал жгучий стыд.

Это ведь день их свадьбы.

Но он не мог ждать. Не мог, и все!

Но ты ведь можешь подождать. Один день, всего один день.

Это трудно, да. Но ради них можно и подождать всего один день.

Завтра. Пусть это будет завтра.

Андерс знал, что Симон и Анна – Грета на следующий день после венчания поедут на пароме в Финляндию. Тогда он это и сделает. И к тому же не тут, не в их доме. Это уже не просто эгоизм, это почти подлость с его стороны – использовать их дом как место для самоубийства. Нет, так поступить с ними он не может.

Андерс тщательно запрятал ружье за кучу сетей, пошел на кухню, налил себе чашку кофе и стал ждать Симона.

Тот не появлялся.

Они собирались отправиться в город на пароме, что отходит от причала в час, но было уже половина первого, а Симон так и не зашел домой.

Конечно, это будет ужасно: они вернутся из своей поездки в Хельсинки и узнают, что он сделал. Он разобьет им сердца. Но жить только ради их спокойствия – бессмысленно.

Сегодня он сделает вид, что все прекрасно, а завтра…

Закурив, Андерс взглянул на себя в зеркало. Что ж, вид вполне приличный. Белая рубашка и брюки были немного великоваты, но ботинки подходили в самый раз. Он снял с вешалки куртку и надел.

Закрывая за собой дверь, он подумал, что теперь чувствует себя намного легче. Ружье заряжено, и его мучения скоро кончатся.

На причале Симона не оказалось. Примерно двадцать человек уже стояли, собравшись на свадьбу. Они были веселы и принаряженны. Не было только жениха.

Андерс подошел к Элофу Лундбергу. Тот был одет в новое дорогое пальто.

– Ты видел Симона?

– Нет. Не видел. А что, его нет дома? Думаешь, сбежал?

Андерс отступил на шаг и попытался вспомнить, что говорил Симон. Он ведь пытался найти воду для Йорана, не так ли?

Андерс огляделся, но Йорана на пристани не было. Молнией промелькнула мысль: что – то случилось. Наверное, свадьба отменена.

Гости, болтая и смеясь, набились на паром. Когда паром дал гудок и отошел от пристани, Андерс взглянул на берег, нет ли где лодки Симона. Может быть, он отправился в Нотен на своей лодке?

Но лодка была на месте.

Препятствие

Андерс стоял на верхней палубе парома всю дорогу, ни с кем не разговаривая. Едва они причалили, как он быстро сбежал с трапа и почти бегом направился к церкви. За ним, хихикая и болтая, шагали свадебные гости.

Церковь в Нотене была расположена на холме. Кладбище спускалось почти к морю. У ворот, на постаментах, с высеченными на них строками из Писания, стояли якоря, а массивная каменная ограда удерживала кресты от сползания в воду.

До начала свадебной церемонии оставалось полчаса. Гости толпились около церкви. Андерс догадался, что Анна – Грета должна сейчас находиться в притворе. Он быстро направился туда и постучал. Ему никто не открыл, и он решительно толкнул дверь.

Для гостей тут были накрыты два длинных стола. В центре стоял еще один небольшой столик. За дверью слышались голоса женщин.

Надо ей рассказать. Она должна знать.

Андерс прошел дальше и увидел бабушку.

Седые волосы Анны – Греты были уложены в высокую прическу, нарядное платье выглядело великолепно, ее глаза сияли.

Возле нее сидели две женщины с булавками и подкалывали подол. Андерс быстро огляделся. Симона здесь не было.

– Ну, как я выгляжу? – спросила Анна – Грета смущенно.

– Чудесно, – искренне сказал Андерс, – а что, Симона тут нет?

– Нет, – радостный блеск исчез из глаз Анны – Греты, – разве он не пришел?

Андерс покачал головой. Анна – Грета хотела было встать, но одна из женщин удержала ее:

– Да придет, придет. Подожди.

Анна – Грета сделала жест, показывая, что она пленница этих женщин.

– Выйди пока на улицу и подожди с остальными, – сказала она Андерсу, – а Симон, наверное, сейчас появится.

Андерс вышел из комнаты. Он сделал все, что мог. Ему было очень жаль Анну – Грету. Она так старалась нарядиться и так волновалась. Милая бабушка.

Он знал точно, что Симон не придет. Что ж, Андерс вернется обратно трехчасовым паромом.

Было без четверти два, когда Андерс подошел к церкви и заглянул через открытые двери. На скамейках собралось около тридцати человек. Гости с парома смешались с гостями из Нотена. Были и такие, кто приехал на своих лодках. Около алтаря стоял священник и ставил в вазу букет белых роз.

Андерс направился на кладбище. Он долго стоял перед семейным склепом, где лежали его отец, дед, прадед и прабабка. Может быть, Анна – Грета увидит, как тут добавится еще и его имя.

А Симон? Где будет он похоронен? Ведь они с Анной – Гретой так и не успели пожениться, и он не может считаться членом их семьи.

Пробило два часа пополудни, и люди начали выходить из церкви выяснить, что случилось. Андерс спустился на берег, чтобы избежать вопросов. Он остановился перед большим якорем и прочитал надпись на медной табличке.

Андерс провел рукой по холодному металлу. Было бы вполне уместно, если бы его похоронили тут. Он потрогал руками якорную цепь.

Куда ведет этот путь?

Он представил себе, как цепь исчезает в глубине моря. В той глубине, где никто не может выжить, где он…

Его размышления были прерваны шумом, доносящимся с церковного двора. Андерс повернулся и увидел в море лодку. Она шла на полной скорости. Лодка Симона. Гости сбились около причала. Когда лодка приблизилась на расстояние ста метров, Андерс увидел сидящих в ней Йорана и Симона. Люди приветственно махали.

Последнее выступление фокусника перед публикой. Эффектно.

Йоран заглушил двигатель, Симон выскочил на песок, и при помощи гостей лодка была втянута на берег.

Глазами Симон искал Андерса. Увидев его, он хотел что – то сказать, но толпа схватила его и повлекла к церкви. Анна – Грета стояла на холме, скрестив руки на груди. Казалось, всем своим видом она говорила: ты виноват, но я прощаю тебя. В этот день ей хотелось, чтобы все было как надо.

Андерс подождал, пока все зайдут в церковь. Он зашел последним и сел на одну из задних скамеек.

Пусть любовь приходит

Ничего особенного не происходит во время венчания. Просто два человека обещают друг другу быть вместе в богатстве и бедности, в горе и радости, в здоровье и болезни, пока смерть не разлучит их. Так они клянутся перед Богом, в надежде, что исполнят свои обещания. И ничего особенного в этих обещаниях нет. Кажется, что их не так уж трудно исполнить, но только жизнь иногда вмешивается в наши планы самым неподходящим образом.

Милое лицо оказывается искусно изготовленной маской, а под маской открывается нечеловеческая личина, один вид которой способен вызвать страх и трепет у окружающих. Многие браки на этом заканчиваются, но с чего они начинаются? Все браки начинаются с венчания в церкви.

Анна – Грета сияла, Симон казался несколько задумчивым. Хоть он и нарядился в свой свадебный костюм, все же было видно, что собирался он в спешке. Носки совсем не подходили к брюкам, волосы растрепались.

Но главное – любовь, да здравствует любовь!

Да, да, да!

А потом ведь всех ждет банкет. Искрящееся шампанское, свадебный торт. День еще не окончен.

Вода

Люди разбрелись по залу, отыскивая свои места и устраиваясь поудобнее. Анна – Грета жестом показала, чтобы Андерс сел рядом с ней. Напротив него расположились две ее подруги – Герда и Лиза.

Гости восхищенно рассматривали стол, наполняли свои тарелки, наливали себе пиво или безалкогольные напитки, которые они смогли открыть сами.

Симону пришло время предложить и кое – что еще.

Поздравив бабушку и еще раз сказав ей о том, как она хороша, Андерс наклонился вперед, чтобы поздравить и Симона, но тот явно был чем – то занят. Андерс хотел что – то сказать, но Симон внезапно встал и обратился к гостям.

– Дорогие друзья, – сказал он громко, – есть кое – что… – он остановился и взглянул на Анну – Грету, которая с удивлением смотрела на него, – прежде всего я хочу сказать, что я счастлив. То, что вы пришли сюда… это потому, что я женился на самой лучшей женщине, которая когда – либо сидела в лодке. Ну, или не сидела в лодке.

Некоторые засмеялись, послышались аплодисменты. Анна – Грета скромно опустила глаза.

– И есть еще… то, что я должен вам сказать Но я не знаю…

Симон оглядел комнату. Наступила тишина. Кто – то опустил вилку, не донеся ее до рта. Симон помолчал, подыскивая правильные слова.

– Что я хотел сказать? – продолжил он. – То, что здесь, когда тут собралось много людей с Думаре… хоть и случай, наверное, не самый подходящий, и я не знаю, как сказать… но…

Симон опять замолчал. Андерс услышал, как Герда прошептала Лизе:

– Он что, пьяный?

Лиза кивнула и плотно сжала губы. Анна – Грета под столом толкнула Симона, заставляя его сесть.

Наконец – то Симон решился. Он выпрямился и произнес громким и четким голосом:

– Послушайте меня внимательно, а потом решите, верить мне или нет.

Лиза и Герда одинаково сложили руки на груди. Обе они с одинаковым неодобрением смотрели на Симона. Другие гости молча переглядывались, как бы пытаясь понять, что сейчас произойдет. Что он задумал, этот фокусник?

– Колодцы на Думаре – вот о чем я хочу вам сказать, – заявил Симон. – Я знаю, что большинство жалуются на солоноватый привкус колодезной воды. Не так ли?

Люди закивали. Хоть и трудно было понять, почему Симон поднял именно сейчас этот вопрос, но, по крайней мере, он говорил о том, что многих интересовало.

– И кроме того, у нас есть и другие проблемы. Некоторые люди начинали вести себя странно или даже, я бы сказал, слишком странно… Короче, не кажется ли вам, что они ведут себя так, как будто бы они перестали быть сами собой, стали другими людьми?

Гости продолжали кивать.

– И вот что я хочу сказать, – продолжал Симон, – я сделал вывод, что эти две вещи связаны между собой. Эта… душевная или психическая болезнь, как бы мы это ни назвали, напрямую связана с колодезной соленой водой. Поэтому прошу вас: не пейте эту воду!

Первый раз Симон не получил от публики одобрения. Большинство слушателей сидели и смотрели на него скептически. Симон всплеснул руками и повысил голос:

– Поймите! Море входит в нас именно таким образом! Неужели вы не понимаете? Оно проникает в нас через воду в колодцах. Мы пьем эту воду и меняемся! Мы становимся другими людьми! Подумайте об этом!

По – прежнему не последовало никакой реакции. Люди молчали, недоверчиво переглядываясь. Симон вздохнул и сказал безнадежным тоном:

– Я просто прошу вас поверить мне. Не пейте воду, которая кажется вам соленой. Считайте, что она ядовитая и вредная. Не пейте такую воду.

Симон сел на стул. Наступило долгое молчание. Анна – Грета прислонилась к его плечу, ничего не говоря. Лиза и Герда сидели, по – прежнему сложив руки на груди. Казалось, они ждали продолжения.

И Андерс…

Ему казалось, что на него обрушился мир. Конечно. Питьевая вода.

Да, он чувствовал, что Майя вселяется в него, но все же он не знал, каким образом. Правильно. Ведь он разбавлял вино водой из – под крана. И пил много – иногда по несколько литров в день.

Майя не оставляла его вплоть до вчерашнего дня: вчера он не пил вина, а воду он пил у Анны – Греты, а их колодец не был заражен.

Он почувствовал на своем плече руку Симона.

– Ты ведь понимаешь? – прошептал он.

Андерс кивнул в ответ. В голове по – прежнему роились смутные мысли. Вечное море, оно может проникнуть повсюду, но все равно неизменно возвращается к себе. Симон встал, и Андерс последовал за ним, как будто в трансе.

Ни у кого нет таких длинных рук.

Он видел море, промоины в земле и под землей, и повсюду бежали ручейки и струйки. Они были бесконечными. Они были везде.

– Андерс? Все в порядке?

Симон помахал рукой перед его лицом, и усилием воли Андерс пришел в себя. Он все еще находился в зале.

– Как ты догадался? – спросил Андерс.

– Когда я искал воду для Йорана, – ответил Симон, – и почувствовал, как сквозь камень пробивается вода.

– Почувствовал?

– Да.

Симон достал из кармана спичечный коробок и показал его. Андерс кивнул. Он помнил про Спиритуса.

– Вот я и подумал, – продолжил Симон, – что все это как – то связано с водой. История с Элин тоже связана с водой. Я стал размышлять о том, что с ней приключилось, а потом попробовал воду из ее колодца. И она оказалась более соленой, чем, например, моя. А сегодня я вдруг все понял. – Симон вздохнул. – Это снизошло на меня, как озарение, но я не верю, что мне удалось кого – то убедить в своей правоте. Наши друзья мне не поверили, хоть я и старался.

– Почему ты явился сюда так поздно? Все уже волновались.

Симон пожал плечами:

– Мне надо было найти подтверждение, все проверить. Например, скважины Карла – Эрика. Там вода тоже соленая. Наверное, концентрация соли достигает какой – то критической точки и лишь потом начинает влиять на сознание, изменять человека, превращать его в кого – то другого.

Ни у кого нет таких длинных рук.

Когда они уже оказались на пароме, из глубин памяти Андерса всплыло воспоминание. Ему было около десяти лет, когда его папа поймал угря. Андерс стоял на причале и смотрел, как отец пытался вытащить угря из лодки. Ничего не получалось.

Под конец отцу удалось запихнуть угря в пакет. Угорь выскользнул наружу. Отец снова сунул его в пакет и зажал обеими руками. Когда он наконец выбрался из лодки с пакетом в руках, то остановился и посмотрел на пакет, а потом начал смеяться. Несмотря на то что он крепко держал пакет, угрю удалось порвать пакет снизу и выбраться наружу. Угорь упал на причал, извернулся всем телом и соскользнул в воду.

– Ничего себе, – с восхищением сказал отец, – он хотел выжить, и ему это, по всей видимости, удалось. Вот это сила воли, да? Необыкновенное создание.

Потом они вместе смеялись, ведь отец казался таким большим и сильным, а угорь по сравнению с ним маленьким. Но угорь победил.