Текст книги "В лабиринте секретных служб"

Автор книги: Йоханнес Марио Зиммель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

После недолгого наблюдения за жизнью города Томаси Бастиан держали совет.

– В городе полно солдат, беженцев и перемещенных лиц, – сказал Томас. – Но прежде всего в нем полно цистов – местных и приехавших сюда. Жители, кажется, не замечают этого. Но мы оба не имеем права об этоим забывать. Наша цель – уран и чертежи.

– Если они еще здесь, – усомнился Бастиан.

– Без сомнения, здесь. У меня есть первоклассная идея.

– Давай, выкладывай.

Томас начал. Его план был прост и гениален. К его осуществлению друзья приступили 28 февраля, а 19 апреля они владели 28 урановыми стержнями со штампом «Кайзер Вильгельм Институт, Берлин», одним прицелом и точными технологическими чертежами других секретных прицелов рейха. Эти прицелы были выпущены только в образцах. Прицелы предназначались для истребителей, они автоматически рассчитывали поражение цели при условии попадания ее в перекресток визира.

Писатель Липперт все еще находился в мюнхенской тюрьме, пока Томас не мог ему помочь. Кольцо молчания и заговорщиков окружало Липперта, который осмелился противодействовать Черной Люции.

– Терпение, – говорил Томас безутешной фрау Липперт, – здесь явная несправедливость. Несправедливость никогда не может быть вечной. Наступит день, и мы поможем вашему мужу.

Вскоре агенты различных разведок стали поговаривать о том, что Томас располагает поистине сокровищами. Они потянулись к нему с предложениями продать им сначала урановые стержни.

Выбор Томаса пал на аргентинского коммерсанта, личного представителя Хуана Доминико Перона, который год назад изгнал своего президента из страны.

– Это подходящий клиент, далеко от Европы, там покане могут по чертежам сделать оружие, – сказал Томас Бастиану. Аргентинец заплатил за каждый урановый стержень по 3,2 тысячи американских долларов. Всего Томасполучил 89,6 тысяч долларов. Уран был декларирован как дипломатическая почта и отправлен в Аргентину.

Читатель, возможно, помнит о скандале вокруг первой аргентинской атомной электростанции, который в 1954 году заполнил страницы мировой прессы. В ходе разоблачений выяснилось, что некий физик немецкого происхождения Рональд Рихтер с 1948 года работал на острове Хус Пеуль над созданием аргентинской атомной бомбы. Перон выделил для ученого более 300 миллионов марок. Однако вследствие технических причин этот миллионный проект не был осуществлен. В работе использовались урановые стержни со штампом берлинского «Кайзер Вильгельм Института».

Теперь агенты продолжали крутиться вокруг Томаса, пытаясь приобрести чертежи секретного оружия.

Будучи пацифистом, он внес в чертежи небольшие изменения, из-за которых даже гениальные инженеры не смогли бы разобраться в технических конструкциях. В целях коммерции он размножил чертежи в таких количествах, чтобы удовлетворить всех заинтересованных в их приобретении. Первым покупателем стал герр Георг Марек из Богемии.

Томас часто видел его в «Бристоле». Марек производил впечатление преуспевающего человека, был всегда элегантно одет. Небольшого роста, коренастый, с широким тазом и узковатыми глазами, говорил он со специфическим акцентом.

– Извините меня, пожалуйста, – сказал он Томасу, – мне хотелось бы с вами переговорить. Я слышал, что вы можете продать нечто интересное.

Томас и Бастиан переглянулись. Герр Марек уточнил:

– У меня в Чехословакии есть отличные друзья. Хорошо платят. Покажите мне чертежи.

После долгих разговоров ему показали их. У чеха глаза полезли на лоб:

– Невероятно! Я уже год торчу здесь из-за этих вещей. Ничего не нашел. Как вам это удалось?

– Все было очень просто, дорогой герр Марек. Здесь много нацистов. Мы две недели ходили к ним как члены организации «Вервольф». Мы говорили, что наша организация нуждается в деньгах, поэтому мы хотим найти чертежи чертежи «чудо-оружия» и продать их. Господа нас понимали, и наконец мы получили то, что искали.

– Дева Мария! И вы ничего за это не платили?

– Ни пфеннига. Они все идеалисты. Итак, что предлагают нам ваши друзья?

– Я должен к ним съездить.

Марек появился через три дня в отличном настроении.

– Я должен передать вам большой привет, – сказал он Томасу. – Приходите ко мне сегодня на обед. Я слышал, вы прекрасный повар. У меня есть все. За столом оговорим спокойно о наших делах.

6 мая 1947 года, около 11 часов, Томас и Бастиан появились в квартире народного демократа, которая была роскошно обставлена. Томас удивился:

– Неужели ваши чехословацкие друзья такие щедрые? Марек улыбнулся:

– Это не основной мой гешефт. Пройдемте со мной. Хозяин провел гостей в большое помещение рядом с кухней. Здесь лежали в стопках портреты и плакаты, изданные в рейхе. «Фюрер и дети», «Партийный съезд в Нюрнберге», «Пути фюрера», «Победа на Западе», «Победа на Востоке» и т. п. Томас приподнял одну стопку – всюду было изображение парадов, генералов, бонз и, конечно же, фюрера.

– Здесь только незначительная часть. Весь подвал забит эсэсовскими кинжалами, орденами, перстнямис мертвой головой. Вы не имеете ни малейшего представления, как это все расходится. Американцы голову теряют из-за такого дерьма. Все скупают, как сувениры.

Они прошли на кухню, где находилось вознаграждение за них: консервы, виски, мясо.

– Я купил отличного угря. Не могли бы вы его приготовить в пикантном соусе? Это мое любимое блюдо.

– За работу! – воскликнул Томас. Пока Томас готовил, Марек рассказывал:

– Мои поручители хотели бы с кем-нибудь из вас лично встретиться и все обговорить. Если вы согласны, надо пойти к границе, разумеется, без чертежей. Я останусь здесь заложником.

Томас и Бастиан вышли в сад посоветоваться. Бастиан предложил:

– Я поеду, а ты не спускай глаз с Марека. Если что случится, передашь его американцам. Надеюсь, на Востоке говорят по-французски? – обратился он к Мареку.

– Как Бальзак, господа, свободно.

Томас немного повозился с угрем.

– Надо ждать еще час. Позвольте мне посмотреть библиотеку?

– С удовольствием, сделайте одолжение, – любезно проговорил Марек.

Книжные шкафы и полки были заставлены томами. Томас полистал один, второй, третий – все было посвящено «Фюреру и его соратникам». Его взгляд остановился на одном снимке.

– Посмотри-ка, – сказал Томас Бастиану, показываябольшое фото, на котором были изображены два человекав форме СА. Один был жирный, второй – блондин с голуоыми глазами и шрамом на левой щеке. Тонкие губы были поджаты. Под снимком была надпись: «Начальник штаба СА Эрнст Рем и его штурмфюрер Фриц Эдер».

Томас посмотрел на выходные данные книги.

– Напечатано в 1933 году, – сказал он, – герр Рем еще был жив. Его убили в 1934 году. Возможно, герр Эдеру удалось бежать в Америку. Не представляет сложности установить, является ли штурмфюрер СА Эдер и капитан Валачич одним и тем же лицом.

Действительно, Си-Ай-Си понадобилась для этого одна неделя. После ремовского путча Эдер бежал в Америку и взял себе фамилию Валачич. Позднее он был арестован и приговорен к длительному сроку лишения свободы. Теперь оставим на минуточку наших друзей и расскажем о разгроме крупнейшего в Европе черного рынка.

20 мая 1947 года писатель Вальтер Липперт был освобожден. 29 мая из штата Северная Каролина вылетел судья Ривес для расследования дела о спекуляции американцев в Германии. 5 июня были арестованы и допрошены 14 американских военнослужащих и 25 немцев, среди них Черная Люция. 2 июля ее, правда, освободили без права выезда из своего города.

Она не выезжала, но продолжала свои темные дела. 23 декабря Люция была найдена в своей спальне с глубокими проникающими ранами на теле.

Из ее имущества ничего не пропало.

Убийца найден не был. 12 января 1948 года американская солдатская газета «Полосы и звезды» писала:

«Расследуется афера с наркотиками. Корреспондента Том Агостон. Франкфурт-Майн, 12 января. Самый большой скандал в послевоенной Германии вокруг черного рынка наркотиков, в котором замешана международная банда, разгорелся в американском военном управлении оккупационной зоны.

Факты стали известны при расследовании убийства некоей Люции В. Тяжелые обвинения были предъявлены двум высшим офицерам военной администрацией в Баварии. Скандал угрожает американо-немецким от ношениям. Речь идет о сумме от трех до четырех миллонов долларов».

Однако вернемся в 1947 год. 9 мая Бастиан отправился в Чехословакию, рассчитывая вернуться 15 мая назад. Он не вернулся ни 15 мая, ни позже. Марек забеспокоился.

– Не могу понять, что произошло. Мои поручители – корректные люди.

– Марек, если что-либо случится с моим другом, то храни вас Бог! – предупредил его Томас.

22 мая к Мареку прибыл человек и вручил ему письмо. Все бледнее и бледнее становился Марек, читая его.

– Что случилось? – спросил Томас.

От волнения Марек ничего, кроме слов «о Боже, о Боже», не мог произнести.

– Что случилось? Говорите!

– Русские арестовали вашего друга!

– Русские?

– Говорят, что они сами хотели бы иметь эти чертежи. О Боже, о Мария!

– Куда запрятали русские моего друга?

– Он находится в Цвикау, в советской зоне.

– Герр Марек, собирайтесь в дорогу!

– Вы хотите ехать в Цвикау?

– Куда же еще!

27 мая 1947 года северо-западнее баварского города Хоф, непосредственно перед деревушкой Бланкенштайн, лежал на цветущей поляне, пересекаемой веселым ручейком, господин. Это был бывший частный банкир из Лондона Томас Ливен. Из соображений личной безопасности он назывался Петером Шойнером. Перед ним лежала карта, по которой он сверял свое местонахождение.

За ручьем начиналась другая Германия. «Кто, собственно, виноват в том, что образовалось две Германии?» – думал Томас. 27 мая в 12 часов около трех деревьев за ручьем Томас должен был встретить русского солдата, но его там не было. «Ну и порядок», – подумал Томас. В 12 часов 28 минут наконец появился солдат с автоматом.

Томас встал и быстро пошел к ручью. Русский смотрел на него без всякого выражения. «Хелло!» – крикнул ему Томас и дружески помахал рукой. Подойдя к воде, он снял обувь и носки, подтянул брюки и перешел на другой берег. Вода была ледяной.

Внезапно Томас услышал дикий крик: «Стой!» и что-то еще, чего он не понял. Солдат навел автомат на Томаса, У которого волосы стали дыбом. «Иисус! Ведь это не тот солдат, который должен меня встречать», – понял Томас.

Солдат еще что-то кричал. «Мой дорогой юный друг, прекратите кричать», – начал Томас, но тут же почувствовал, как ствол автомата уперся ему в ребра.

Томас уронил обувь, носки и папку с фальсифицированными чертежами и, поднял руки. «Теперь еще и Красная Армия», – разочарованно подумал он.

Вспоминая далекое время, он отлично отработанными движениями провел прием джиу-джитсу. Двойной захват «бабочки». В течение доли секунды солдат взлетел в воздух и шлепнулся в ручей, автомат полетел в другую сторону. Томас собрал брошенные вещи и хотел бежать в глубь советской зоны. Вдруг послышались крики и топот. На опушке леса показались люди: мужчина, женщина и дети. Как безумные, они перескочили ручей и побежали в американскую зону. Томас начал смеяться. Люди бегут на Запад, а он на Восток. Он увидел, как солдат вылез из воды, хватая воздух, и начал ругаться. Затем раздались выстрелы. Пули свистели над головой Томаса.

На дороге показался «джип». Рядом с шофером сидел русский капитан. Он выскочил из машины и приказал солдату прекратить стрельбу. «Джип» остановился рядом с Томасом. «Господин Шойнер, не так ли? – спросил капитан на ломаном немецком языке. – Добро пожаловать! Извините за опоздание, покрышки плохие. Пришлось их ремонтировать».

«Палас-кафе» в Цвикау выглядело так же печально, как и другие подобные заведения в этом городе со 120 тысячами жителей.

Шесть часов спустя после приключения на границе Томас сидел в углу этого кафе и пил эрзац-лимонад. Ему нечего было делать в этот вечер 27 мая, так как встреча была перенесена на следующий день, на 9 часов утра.

Томас рассматривал публику в зале. Печальные мужчины в старых вубортных костюмах и потертых рубашках, женщины без косметики, в шерстяных чулках, в туфлях на пробке, плохо причесанные. «Вот ведь как, – думал Томас, – а там, откуда я пришел, все снова идет довольно мило».

Напротив Томаса сидела единственная приметная пара. Женщина – с чудесными волосами цвета пшеницы, славянским одухотворенным лицом и лучистыми голубыми глазами. На ней было облегающее зеленое летнее платье, на стуле висело леопардовое манто.

Ее спутник, мускулистый гигант с коротко подстриженными седыми волосами, сидел к Томасу спиной. Одет о был в синий костюм с широкими брюками. Без сомнения, это были русские люди.

Томас вдруг заметил, что дама начала с ним флиртовать. Она смеялась, смотря на него, показывала зубы и, наконец, подмигнула ему. «Нет, я не сумасшедший», – сказал себе Томас. Он отодвинул свой стул в сторону и заказал еще бутылку эрзац-лимонада. Однако после третьего глотка лимонада он все-таки посмотрел на даму. Она продолжала улыбаться. Он улыбнулся в ответ.

После этого все и началось! Спутник дамы вскочил со своего места. В четыре прыжка он очутился рядом с Томасом и схватил его за пиджак. Присутствующие закричали. Томас посмотрел на даму. Ее лицо выражало удовольствие. «Ах ты, штучка! Это все ты разыграла», – подумал Томас. Но тут кулак гиганта ударил его в живот. Томас нырнул под ноги русского и рванул их на себя. Второй раз за день пришлось воспользоваться приемом джиу-джитсу. «Отелло» перелетел через барьер гардероба и скрылся за ним. Уголком глаза Томас заметил, что офицер выхватил пистолет. Надо было кончать. Томас повернулся к выходу и выбежал на улицу. К счастью, никого не было видно. Он добежал до парка, присел на скамейку и, немного отдохнув, отправился в свой отель.

На следующий день ровно в 9.00 переводчик ввел чисто выбритого Томаса Ливена в кабинет коменданта города полковника Меланина. При этом Ливен как бы ощутил удар. Комендант, подшившийся из-за стола, был не кем иным, как тем ревнивцем, которого Томас вчера в кафе «Палас» с помощью приема «парус» отправил за барьер гардероба.

Русский был в форме с многочисленными орденами. Он молча смотрел на Томаса. В это время наш герой соображал: «Кабинет на третьем этаже. Прыгать через окно? Нет смысла. Адью, Европа. Есть люди, которые утверждают, что в Сибири довольно интересно!»

Полковник заговорил на хорошем немецком языке. «Герр Шойнер, прошу простить мое вчерашнее поведение. Мне очень жаль, во всем виновата Катя, моя супруга. Но сначала давайте выпьем, герр Шойнер». Они распили бутылку водки.

Через час Томас Ливен был сильно пьян, полковник Меланин был абсолютно трезв.

Они долго говорили о деле, но ни на шаг не продвинулись. Наконец полковник сказал:

– Вы можете выехать на Запад, если передадите нам чертежи.

– Продадим, – мягко, со значением поправил его Томас.

– Передадите. Мы ничего не заплатим, – сказал полковник с двусмысленной усмешкой. – Вы ведь не ударились головой, Томас Ливен.

Томас почувствовал дрожь в коленках. «Как вы сказали, герр оберст?» – спросил он тихим голосом.

– Я сказал, Томас Ливен – так вас зовут в действительности! Не считаете ли вы нас идиотами? Думаете, наша разведка и мышей не ловит, не заглянула в бумаги союзников? Наши люди в Москве до упаду смеялись над вашими проделками.

Томас пришел в себя.

– Если вы знаете, кто я на самом деле, почему не арестовываете меня?

– А что мы должны с вами делать? Вы, извините за откровенность, до смешного плохой агент!

– Благодарю вас!

– Нам нужны первоклассные агенты, а не комические фигуры вроде вас. Я слышал, вы хорошо готовите. У меня прекрасный аппетит! Пойдемте ко мне! Жена будет рада. Я напеку блинов, икры у меня хватает. За обедом продолжим разговор. Согласны?

– Отличная идея, – одобрил Томас и при этом подумал: «Плохой агент! Комическая фигура! Это еще как сказать!»

Томас спустился на кухню большой реквизированной виллы. Вслед за ним туда вошла жена полковника. Она, можно сказать, вошла в его жизнь, но он этого еще не знал. «Фигура, черт побери, кожа. Свежесть, здоровье и сила. Неповторимая женщина!» – подумал про себя Томас. Она молча и требовательно смотрела на него. Ее губы полуоткрылись. «Прекрасная сумасшедшая, – мелькнуло у Томаса в голове, – помоги мне Бог! Если я ее сейчас не поцелую, она задушит меня голыми руками».

Снаружи послышались шаги, они удалялись. «Самое подходящее время», – решил Томас, но в этот момент женщина заговорила: «Спаси меня, бежим. Мой муж не любит меня больше. Он убьет меня. Я хорошо говорю по-немецки. У меня мать немка. Ты мне сразу показался симпатичным. Я сделаю тебя счастливым. Возьми меня с собой». Вновь послышались шаги, кто-то подходил к двери. Когда в кухне появился полковник, его жена возилась у плиты. Она повернулась и с улыбкой проворковала:

– А, это ты, мой милый!

– Учишься, как на капиталистическом Западе угнетают рабочих? Что с вами, герр Ливен, вам плохо? – спросил он.

– Сейчас пройдет, герр оберст, не позволите лимне… рюмку водки?

Одно было Томасу ясно – он должен как можно скорее вернуться на Запад. Такая жизнь не для него. Русские бесплатно получат фальсифицированные чертежи. Просто счастье, что чертежи не имеют реальной ценности.

За обедом Томас и Меланин долго спорили. Было очень много съедено и столько же выпито, но после блинов с икрой Томас почувствовал, что в голове у него проясняется.

– Ну хорошо, герр оберет, я согласен передать вам бесплатно чертежи, но за это вы отпускаете меня с моим другом и еще с одним господином.

– С каким господином?

– С Рубеном Ахатьяном. Я не знаю, знаком ли он вам.

– Знаю ли я этого господина Ахатьяна, этого дельца? – заговорил полковник с пренебрежением. – Зачем онвам нужен?

– Делать гешефты, – скромно ответил Томас.

– Откуда вы знаете этого негодяя?

– Я с ним познакомился в Цвикау, герр оберет.

Действительно, Рубен Ахатьян, небольшого роста, толстый, с акульими глазами и маленькими усиками, появился в ресторане отеля утром, когда Томас завтракал. Без предисловий он приступил к делу:

– Послушайте, не перебивайте меня, я спешу. Вытоже. Я знаю, кто вы и откуда. Рубен Ахатьян знает все. У меня здесь возникли трудности с русскими. Я работал в одной из торговых организаций. Они уволили меня. Помогите мне уйти на Запад, и я сделаю вас богатым человеком. Слышали об УТИ?

УТИ – управление трофейным имуществом, размещалось в Висбадене и было основано американцами. На огромных складах хранились трофеи прошедшей войны стоимостью в миллионы долларов: оружие и боеприпасы, локомотивы, грузовики, перевязочный материал, медикаменты, сталь, дерево, целые конструкции мостов, самолеты, металлолом и т. д. УТИ было оставлено немцам, но продавать имущество можно было только иностранцам.

– Это условие поставили американцы, – сказал Ахатьян. – Я иностранец. Мне можно продавать. В Лондоне у меня племянник, он очень состоятельный. Мы организуем торговую фирму – вы и я. Я сделаю вас миллионером за один год, если вы поможете мне уйти на Запад.

– Я должен подумать об этом, герр Ахатьян, – ответил Томас.

Он все решил. Во время обеда в конфискованной вилле нациста в Цвикау Томас и попросил коменданта Меланина: взамен чертежей разрешить Ахатьяну выехать с ним на Запад.

– Герр Ахатьян никуда не поедет, а чертежи я получу и так, – сказал полковник.

– Но послушайте, я должен отпустить Марека, чешского агента. Он будет находиться в Си-Ай-Си, пока я не вернусь.

– Меня это не касается, или вы отдадите чертежи, или останетесь здесь.

– Ну что же, тогда и я остаюсь, – ответил Томас.

Ливену пришлось еще не один раз пить и есть, пока он не уговорил полковника Меланина. Расстались они почти друзьями.

1 июня 1947 года Томас Ливен, Бастиан Фабре и Рубен Ахатьян усталые, но довольные встретились в Мюнхене и сразу же поехали на виллу в Грюнвальде, принадлежащую Томасу.

Господа недолго оставались в столице Баварии. Томас объяснил Бастиану причину.

– Мы продали чертежи англичанам, французам и отдали русским. Они скоро поймут, что мы их обману ли, поэтому сменим фамилии и поживем некоторое время в Висбадене.

– Все правильно. Если бы мы еще не связались с этим Ахатьжном. Таких спекулянтов еще свет не видывал. Теперь он хочет продавать оружие и боеприпасы.

– Он не будет этого делать, – успокоил его Томас. – Дай нам переехать в Висбаден. Герр Ахатьяна ждет сюрприз.

Вечером, прежде чем господа покинули Мюнхен, они сидели за ужином. Около 19 часов раздался звонок. Бастиан пошел открывать. Вскоре он вернулся с восковым лицом и еле мог проговорить, обращаясь к Томасу: «Вый… выйдите, пожалуйста!»

Томас вышел в переднюю. Когда он увидел, кто стоит в передней, у него закрылись глаза. «Нет! – прошептал он. – Нет!» «Да, – ответила прекрасная светловолосая супруга полковника Меланина из Цвикау, – это я».

Действительно, это была она.

– Как ты… Как вы очутились здесь? – спросил ее Томас.

– Я политический беженец. Мне гарантируется право убежища. Я хочу остаться у тебя, я люблю тебя.

Спустя два месяца, в августе 1947 года, Томас спрашивал своих друзей в квартире, которую он с Бастианом Фабре и Рубеном Ахатьяном снял на Паркштрассе в Висбадене:

– Я не понимаю, что вы имеете против Кати. Она готовит для нас, я нахожу ее очень привлекательной.

– Она плохо действует на тебя, – сказал Бастиан. В Висбадене Томас Ливен звался Эрнстом Хеллером и имел соответствующие фальшивые документы. На имя своего иностранного сотрудника он основал фирму «Открытое торговое общество Ахатьяна». Фирма закупала в огромных количествах различные товары и хранила их на складах УТИ недалеко от города.

На этих складах можно было купить не только трофеи, но и имущество американской армии.

– С США мы не можем иметь дела, для этих операцийу всех нас слишком темное прошлое, – заявил Томас своим друзьям. – Мы должны ориентироваться на другие страны, а именно на воюющие. У меня есть на примете герр Аристотель Панчалос, представитель греческих партизан, и герр Хо Ировади из Индокитая, – сказал Рубен Ахатьян.

– Но этим ребятам мы не можем продавать оружие, – засомневался Бастиан.

В разговор вступил Томас.

– Если не мы продадим им оружие, то это сделают другие, поэтому продавать будем. Однако господам эта покупка не доставит радости. Я снял под Майнцем фабричное здание. Мы будем вынимать порох из боеприпасови заменять его песком. Автоматы обычно упаковываютсяв ящики со специальными надписями, забиваются и пломбируются. Я нашел столярную мастерскую, где будут делать точно такие ящики, пломбы тоже сделаем. Вместо автоматов мы положим в ящики мыло.

– А что будем делать с порохом и автоматами? – спросил Бастиан.

– Мы погрузим их на баржи в Гамбурге и утопим в море!

Август 1947 года был в Висбадене очень голодным. На человека выдавалось 800 калорий. Не было картофеля. Больницы и детские дома снабжались нерегулярно. Жиров стали выдавать 150 граммов в месяц вместо 200. Сахара – 200 граммов, половину из него неочищенного. Молока не было совсем. Две трети жителей Висбадена вообще не получали продуктов. Проклятая, страшная война не кончилась для тех, кто ее проиграл.

Первым, что продала фирма Ахатьяна господам Панчалосу и Хо Ировади, был атребин, средство против малярии, оставшийся от запасов немецкого вермахта. На упаковках сохранился немецкий орел со свастикой. Его надо было убрать.

Атребин на грузовиках доставлялся в одну из фармацевтических фирм и переупаковывался, а затем уже продавался.

Дела фирмы шли блестяще.

Однажды господа Панчалос и Хо Ировади захотели купить тропические шлемы, каждый по 30 тысяч штук. Что за прекрасные были шлемы! Однако свастики, сияющие на них, нельзя было удалить. При этих условиях господа вынуждены были отказаться от покупки. «Что делать с этими проклятыми шлемами?» – думал день и ночь Томас и нашел спасительную идею.

Шлемы имели длинные кожаные подшлемники отличного качества.

Во всей шляпной индустрии Германии не было такой кожи. Томас связался с ведущими специалистами этой отрасли, и все тропические шлемы вдруг пошли, как горячие сосиски.

И в дальнейшем они активно продолжали свой гешефт. Продали греку и индокитайцу «джипы», плуги, другие сельхозмашины.

Потом они стали шить из американских спальных мешков мужские брюки. Фабриканты мужской одежды еще и сегодня вспоминают об этом буме.

Весной 1948 года Томас Ливен завершил свою аферу с продажей трофеев грекам и индокитайцам и решил закрыть фирму в Висбадене.

– Теперь наступило самое подходящее время убираться нам из Висбадена, – сказал Бастиан своим друзьям 14 мая 1948 года. – Что вы думаете, как поступят грек и индокитаец с нами, когда обнаружат, что они получили вместо оружия и боеприпасов?

– Они убьют нас, если поймают, – ответил Томас. Их не поймали. Пойманы были другие. Настоящие торговцы оружием. Одного из них застрелили среди бела дня на улице, другому в машину подложили бомбу, разорвавшую машину и торговца на клочки. «Кто сеет насилие, тот умирает от него, – философски заметил Томас, узнав о судьбе гангстеров. – Мы продавали мыло, поэтому мы живем».

Несмотря на то, что дела шли хорошо, у Томаса были большие заботы. Катя все больше привязывалась к нему. Она стала часто устраивать ему сцены ревности. Жизнь понемногу превращалась в ад.

Все это очень беспокоило Бастиана.

– Ты не можешь так жить дальше, мой дорогой, – говорил он Томасу. – Ты изведешься с этой дамой.

– Что я должен делать? Я не могу ее выгнать, а сама она не уходит.

– Должна уйти!

– Куда, в полицию?

– Может быть, – ответил Бастиан, – но ты должен думать о будущем.

14 мая 1948 года вечером у Томаса послышался звонок в дверь. Бастиан пошел открывать и вернулся бледный как мел.

– Два господина из советской военной миссии, – сказал он.

– Всемогущий господь! – воскликнул Томас.

В этот момент они вошли. Томасу стало очень жарко, затем очень холодно.

– Добрый день, герр Хеллер, – произнес один изних. – Мы ищем Екатерину Меланину. Говорят, она у вас?

– Да, – еле проговорил Томас.

– Разрешите нам побеседовать с ней.

– Прошу вас, – Томас провел гостей в комнату. Через 10 минут оба господина ушли. Бастиан и Томас кинулись к Кате. С диким криком она бросилась Томасу на шею: «Это самый счастливый день в моей жизни, поцелуй меня! Ты мой единственный. Теперь мы можем пожениться! Я больше не замужем, я свободна. Эти люди потребовали, чтобы я вернулась. Я отказалась. Тогда они мне объявили, что с этой минуты брак расторгнут. Вот, пожалуйста, свидетельство!»

Перед глазами у Томаса все поплыло. Он молча смотрел на сияющую Катю, на побелевшего Бастиана.

Удрученным и угнетенным был Томас, когда он вернулся ночью 18 мая от Кати домой.

– Я должен принять бром для успокоения, – сказал он Бастиану.

– Ты был у Кати?

– Да. Представь себе, она уже объявила о нашей свадьбе. Свадьба состоится через 28 дней. Она хочет детей, и как можно скорее. Я пропал, надо что-то делать.

– У меня есть идея, может быть, она осуществится, но для этого мне надо два-три дня.

– Согласен, – ответил Томас.

Бастиан пропал. Через 6 дней он появился и был необыкновенно молчалив.

– Ну, рассказывай, – накинулся на него Томас, – удался твой план?

– Посмотрим, – ответил Бастиан.

Томас хотел навестить Катю, но ее не оказалось дома. 27 мая в 18 часов 15 минут раздался телефонный звонок. Томас снял трубку. «Мой любимый, – услышал он Катин голос. – Я нахожусь во Франкфурте, в аэропорту, в помещении военной полиции. Я улетаю в Америку, дорогой!» Томас бессильно свалился в кресло. «Катя, что случилось?» – спросил он. «Ах, я так несчастна, но речь идет О моей жизни».

Бастиан вошел в комнату и молча налил себе виски, Катя продолжала рассказывать: «Они прислали мне письмо с угрозами, потом напали на меня и сказали, что убьют, если я не вернусь домой. Американцы подтвердили это. Я вылетаю в США, там я буду в безопасности». Она еще говорила о любви, о вечной верности и неразрывности с ним. Время ее истекало. «Я кончаю, любимый. Машина ждет меня. Будь счастлив!» – «Будь счастлива», – повторил Томас и положил трубку.

Он посмотрел на Бастиана.

– Дай и мне выпить, быстрее. Твоя работа?

– Это было не очень трудно, – ответил он.

После того как Бастиан узнал, что в окрестностях Нюрнберга имеется огромный лагерь для перемещенных лиц, он немедленно отправился туда. Вечером Бастиан нашел двух господ, согласившихся написать на русском языке угрожающее письмо. Затем они поехали в Висбаден и инсценировали нападение на даму в ее квартире. «Угрозы были неопасны», – успокоил Томаса Бастиан.

Томас и Бастиан стали думать о новом гешефте.

– Мы заработали здесь кучу денег. Их надо вложить поскорее в дело, – начал он.

– К чему спешка? – спросил Бастиан.

– Я кое-что слышал. Поверь мне, мы должны спешить. Надо купить автомобиль. Американские «понтиаки», «кадиллаки» и так далее. За один доллар сейчас дают двести марок. Денег у нас достаточно. Жалко, что мы как немцы не получаем ввозную лицензию на американские машины.

И тогда Томас познакомился с одним чиновником из американской администрации. Это был Джексон Тайлор. Он уходил с военной службы.

– Тайлор получит лицензию, создаст для проформы фирму и будет ввозить автомобили и продавать их нам, – сказал Томас.

– Нам? – удивился Бастиан. – Да здесь ни у кого нет денег.

– Скоро все изменится.

– Сколько машин ты хочешь купить?

– Ну, около сотни.

– Ты хочешь купить и сразу же продать?

– Не сразу. Все зависит от того, когда это произойдет.

– Что это?

Томас ему рассказал.

10 июня 1948 года из нью-йоркской гавани отплыл сухогруз «Оливия». 17 июля судно со 100 автомобилями находилось в точке 10°15 западной долготы и 48° 30 северной широты перед западным побережьем Франции.

В этот день капитан получил шифровку. «Норддайге радио – 17.6.48–15.48 от пароходства Швертмана, Гамбург. Капитану Хансу Дреге. Оставаться в занимаемой точке. Не входить в германские территориальные воды. Постоянно поддерживать радиосвязь. Получите новые указания».

«Оливия» три дня и три ночи находилась в заданной точке. Экипаж бил баклуши, спал, играл в покер.

20 июня радист принял телеграмму: «Норддайге радио – 20.06.48–11.23. С получением сего немедленно направляйтесь в Гамбург».

В то время, когда первый радист принимал шифровку, второй слушал сводку новостей из Лондона. Он отодвинул наушник и сказал:

– Сегодня в Германии проведена денежная реформа. Старые деньги потеряли силу. Каждый может обменятьтолько сорок марок.

– Это нехорошо, – проговорил первый. – Сейчас будет богат тот, кто имеет товар.

У второго радиста отвисла челюсть.

– Парень, а наш грузополучатель-то имеет сто авто! Слушавший этот разговор капитан подумал: «Вот прокрутили операцию с авто. Должно быть, здесь действует стреляный волк. Хотел бы я знать, кто он!..»