Текст книги "Боевой Космос"

Автор книги: Йен Дуглас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)

Задача представлялась не из легких.

– Полковник Рэмси, – продолжал Доминик, – по мнению Объединенного комитета начальников штабов, именно ваша группа лучше всего подходит для выполнения данной миссии. У вас есть опыт штурма укреплений армии инопланетян, организации боевых действий на Иштаре, а также опыт развертывания войск в среде инопланетян. Ваша группа превосходно зарекомендовала себя на Иштаре. Более того, пара-тройка ваших холостяков уже дала согласие.

– Сэр, – произнес Рэмси, – при всем уважении… это добровольная миссия? Или вы нам приказываете?

– Что ж, само собой разумеется, возможность высказать личные пожелания будет предоставлена каждому морпеху, – сказала одна из помощниц Кинси в звании полковника. На электронной идентификационной бирке на ее груди Рэмси прочел имя – «ЧЕНГ». Рэмси мысленно запросил более подробную информацию, и в его сознании открылось окно с ее досье, листая которое, он узнал, что полковник Ченг – специалист по социальной психологии.

– Простите, полковник Ченг, – сказал Рэмси, – но Корпус не означает произвол. Я хочу знать, собираетесь ли вы снова посылать на смерть этих мальчишек и девчонок, даже не выслушав их мнения. Эти люди отважно сражались за свою страну и за Корпус. Их мнение должно быть учтено.

– Я полагаю, полковник Ченг имеет в виду, что мы выслушаем все, что захотят сказать ваши люди, – сказал ему Фрэнклин Шугарт. – Те, кто пожелает остаться на Земле, смогут это сделать, после… соответствующей переподготовки.

– Соответствующей переподготовки, – повторил Рэмси. Фраза ему не понравилась. – Что это означает?

– Полковник, за двадцать лет Земля изменилась, – произнес в ответ Шугарт. – И вы даже не представляете, насколько сильно. Культура. Язык. Политика. Религия.

– Двадцать лет – не слишком большой срок.

– Не так? Вы отсутствовали долго. А мы жили здесь. Я про вас не глифить нас в нашем стат N-состоянии, пока у вас нет ДЛеК гамма-чанна.

Рэмси мысленно проверил соединение с ноуменом и увидел, что Шугарт на своих последних словах отключил функцию последовательного перевода.

– Что ж, пусть немного изменился наш язык. Мы сможем научиться. Ведь здешние люди смогли.

– Да, но постепенно, – заметил Шугарт, восстанавливая функцию перевода.

– Верно, – добавил Кинси. – Нам, на войне, не дано осознать все это. Взять, к примеру, меня. Прошло тридцать восемь лет с тех пор, как в системе Ллаланд началась операция «Дух человечества». С тех пор произошли разительные перемены, но постепенно, шаг за шагом я к ним приспособился, как и все остальные. Все, кроме морских пехотинцев МЗЭП-1.

– Полковник, правда в том, – проговорила Ченг, – что ваши люди не подготовлены к жизни в обществе. Они наверняка не найдут себя, и у них возникнут… ну, в общем, проблемы с законом. Это несправедливо по отношению к ним. Это несправедливо по отношению к гражданскому населению.

В старом-престаром анекдоте о киберсне морских пехотинцев говорилось, как их держат замороженными в стеклянных колбах с табличками: «РАЗБИТЬ В СЛУЧАЕ ВОЙНЫ». Морские пехотинцы – солдаты, возможно, лучшие солдаты на планете; в мирное же время их подготовка может стать фактором риска или даже подорвать безопасность планеты.

И все же подобное отношение несправедливо.

– Значит, вы держите их в заключении? – спросил Рэмси. Он почувствовал, как краснеет от негодования. – Изолируете, а затем отсылаете куда подальше? Какое дерьмо вы на нас вешаете?

– Полковник Рэмси, – повысил голос Шугарт. – Спокойнее, пожалуйста. Никого не собираются изолировать, как вы выразились. Но нам необходимы определенные меры предосторожности. Для их же собственной пользы, а также для защиты гражданского населения.

– А что касается их немедленной отправки на новое задание, – заметила Томачек, – то почему бы нам не подождать и не посмотреть, что именно предпочтут они сами? – Ее ноуменальное изображение пожало плечами. – Не имея семей, с учетом того, что Земля так сильно изменилась, они и в самом деле могут предпочесть еще одну космическую экспедицию.

– Господа… дамы, – произнес Рэмси, – вы просите, чтобы они пожертвовали еще двадцатью годами жизни ради сомнительного удовольствия схватки с Охотниками Рассвета. Это уж слишком!

– Слишком для морских пехотинцев? – проговорил Шугарт с неприятной улыбкой. – Не знал, что такое возможно.

– Они пойдут как добровольцы, – ответил ему Рэмси, – или не пойдут вовсе. – Он считал, что его люди достойны как минимум этого.

– Тут я вынужден согласиться, мистер Шугарт, – сказал Кинси. – Они – морские пехотинцы, люди, а не шахматные фигуры.

– Я полагаю, что и вы, и полковник не совсем меня понимаете, – произнес Шугарт. – Это прямой приказ президента. Высшие органы Федеральной Республики обладают приоритетом в вопросах защиты национальных интересов.

Видимо, подумал Рэмси, это как раз один из аспектов современной политики, которые понять невозможно. Здесь становится все сложнее и сложнее с каждым десятилетием. Резкий рост старых Соединенных Штатов Америки одновременно с крахом Канады, войнами с ООН и Мексикой в прошлом столетии – все это привело к присоединению к континентальным Соединенным Штатам огромных новых территорий. Для того чтобы управлять этими территориями и подготовить их для признания в качестве новых государств, и была создана Объединенная Федеральная Республика Америки, стоящая над Соединенными Штатами.

Таким образом, с формальной точки зрения подразделение носит название Корпус морских пехотинцев ОФР. Но традиции в Корпусе живучи. Большинство морпехов продолжали считать себя морскими пехотинцами Соединенных Штатов, и ни один «кожаный загривок» не сдаст это звание без боя. И хотя президент Соединенных Штатов одновременно является президентом Федеративной Республики, эти два поста не объединены, а юридически именно Объединенная Федеративная Республика в настоящее время имела приоритет в подобных вопросах… во имя эффективности управления.

Ни о чем ином, кроме эффективности, бюрократы, казалось, никогда не заботились.

Рэмси не нравились те изменения, которые шли полным ходом перед отправкой МЗМП на Иштар, а теперь солидно подкрепились новым Федеральным Капитолием, построенным в Нью-Чикаго. Он чувствовал себя почти как защитник прав отдельных штатов, поскольку Федеральное правительство изменило простую систему власти, сформировавшуюся во времена гражданской войны.

В результате Политическая ситуация стала крайне запутанной и чреватой для Корпуса неприятностями.

– Мы можем поощрить добровольцев, – предложил Кинси. – Разумеется, это лучше, чем просто приказать им «кругом, шагом марш в будущее».

– Возможно, _ сказал Шугарт, – Федеральный Консультативный Совет разрешит руководству морской пехоты и американскому Конгрессу принимать подобные решения. Но мистер Рэмси и его люди отправятся на Сириус. Так или иначе.

Рэмси задавался вопросом, а имели ли Соединенные Штаты Америки хоть какое-то значение. За что и за кого сейчас предлагали сражаться Корпусу?

Глава 3

5 ноября 2159, «Звездные обломки» Башня-микроград Рафаэль, 486 этаж, Восточный Лос-Анджелес, Калифорния 20:28 часов по Тихоокеанскому времени

Магнитолет системы общественного транспорта доставил их на посадочную площадку небоскреба, расположенную на высоте почти пятисот этажей над горящими огнями распростертого внизу Большого Лос-Анджелеса. Гарроуэй, Анна Гарсия, Роджер Иглтон, Реджи Лобовски, Тим Вомицки и Кэт Винтон в новой, с иголочки, парадной форме, ступили на площадку. Сильный порыв холодного ветра с океана обдал Гарроуэя, и он запахнул форменный плащ. Легким взмахом новенькой кредитки Иглтон заплатил за проезд.

– Старик, ты уверен, что нам сюда? – спросила его Кэт.

– Я дал адрес искусственному интеллекту летчика, – ответил Гарроуэй. – Значит, это – здесь.

Перед ними предстала изящная череда изогнутых стен и полукуполов фасада одного из современнейших небоскребов Большого Лос-Анджелеса. Обширную посадочную площадку обрамляли висячие сады, оформленные в строгом стиле садово-паркового искусства. Поодаль в ночи горели огни еще нескольких небоскребов, отдельных аркологий, каждый приблизительно в пять километров высотой и каждый как отдельный небольшой город.

– Этот, под названием Рафаэль, – нашептывал Гарроуэю голос мозгового имплантата, – построен десять лет назад, 950 этажей, высота 3,8 километра. В нем, в его просторных роскошных апартаментах, проживает 15000 человек, а также располагаются сотни универмагов, ресторанов, специализированных магазинов, внутренних парков и площадей… чего там только нет. Люди могут прожить в Рафаэле или другом подобном микрограде всю жизнь, ни разу не выйдя за его пределы.

Гарроуэю подобная жизнь представлялась пресной, едва ли достойной называться жизнью. Впрочем, на вкус и цвет…

– Эй, даже если мы не туда попали, стоило хоть ненадолго вырваться с базы, – сказала Анна Гарсия. – Уж и не думала, что нам позволят выйти.

– Даже не представлял себе, – сказал Вомицки, – сколько будет волокиты с заполнением всех этих виртуальных анкет. Они, верно, считают, что мы так и жаждем провезти контрабандой древние высокотехнологичные изделия или что-то в этом роде.

– Посмотри, – воскликнул Иглтон, толкнув Гарроуэя локтем. – Ты только посмотри!

Навстречу им, сияя светом, шла женщина. Почти нагая – просвечивающиеся сквозь ее кожу сияющие наноимплантаты постоянно меняли цвет, переливаясь от темного ультрамарина до изумрудно-зеленного. Виден был даже аккуратно подстриженный нежный треугольник лобка; он загорался то ярко-желтым, то оранжевым, то красным, то золотым, то снова желтым, что прекрасно контрастировало с более глубоким, идущим изнутри сиянием бедер и живота. Лицо и волосы скрывал серебряный шлем без забрала. По голове великолепным переливающимся каскадом зеленого и янтарного поднимались струйки оптических нитей, а затем изливались вниз.

– Старик, ты не говорил нам, что нужно одеться как на прием, – прошептала Гарроуэю Анна.

– Джонни! – воскликнула женщина. – Я рада, что ты вернулся!

– Гм. Теган?

– А кто же еще?

Гарроуэй смущенно улыбнулся.

– Прости. Не узнал тебя… гм… в таком наряде. Спасибо, что пригласила нас сюда сегодня вечером.

– Эй, никаких проб. – Холода она, казалось, не замечала. – Первый класс, правда? Эти что, твои головорезы?

Он заморгал. Теган говорила очень быстро, пересыпая речь незнакомыми словами.

– Ну, да. М-м… это мои друзья, те, о которых я тебе говорил. Это – капрал Кэт Винтон, это – капрал…

– Брось называть паспортные данные, – сказала Теган, махнув светящейся рукой. – Оставь их для ноуменов.

– Прошу прощения?

– Ты думал, я забыла имена, не так ли? – засмеялась она. – Дед, ты устарел!

– «Дед» значит то, что я думаю? – спросила Анна.

– «Предок»? – вполголоса ответил Иглтон. – «Дедушка»? Это мое предположение.

– Старик, ты понимаешь хоть что-то из этого? – спросила его шепотом Кэт, пока они шли за женщиной к входу в здание.

– Ну, да, слово здесь, слово там.

– Джонни? – захихикал Иглтон.

– Это мое имя на гражданке, – сказал он. – Джон Гарроуэй Эстебан. Но Эстебана я отбросил в день посвящения, а Джона лишился в учебном лагере.

Что общего у него осталось с Теган? Он связался с ней по Сети, как только им сообщили, что запрет на связь снят, и казалось, она была рада получить от него весточку. Пригласила его, а также тех, кого он хотел взять с собой… Они подошли к старшему сержанту Дюнну и после нескольких часов изнурительной бюрократической волокиты с анкетами получили паспорта. У Гарроуэя сложилось впечатление, что на высшем уровне с запросами возникли сложности, но в детали он вникать не стал. Главное, что на несколько драгоценных часов им удалось вырваться на волю.

– Слушай, а кто эта Теган? – поинтересовался Анна.

Он пожал плечами.

– Подруга. Я встретил ее в Хермисилло несколько лет назад. Я имею в виду, за несколько лет до того, как вступил в морскую пехоту. Она там проводила зимние каникулы на курорте.

– Просто подруга? – спросил Вомицки.

– Ладно, не просто. Больше, чем просто подруга. – Все это происходило до того, как он начал встречаться с Линнли.

– У меня для тебя новость. Теперь она для тебя слишком стара, сынок, – сказал Лобовски. – «Устарела», верно?

– Гм, по-моему, она довольно хорошо сохранилась, – проговорил Иглтон, устремив взгляд на сияющий зад Теган, так как она шла впереди, ведя их к цели.

– Да, – сказал Вомицки. – Почти так же хорошо, как и мы.

Гарроуэй кивнул. Объективно-субъективная разница во времени вызывала привыкание. Киберсон не останавливал старение полностью, но кардинально замедлял все физические процессы с коэффициентом приблизительно пять к одному. А это вместе с эффектом замедления времени означало, что Гарроуэй и его товарищи морпехи биологически состарились меньше чем на год, в то время как Теган – на двадцать.

Конечно, анагетические методы лечения становились на Земле все распространеннее и дешевле. На базе Гарроуэй уже встречал людей, которым было больше ста лет, а выглядели они не старше, чем на пятьдесят. Возможно, когда-нибудь благодаря наномедицинской профилактике возраст вообще перестанет иметь значение.

Но между тем все это могло сбить с толку. Когда он покинул Землю, Теган была на год моложе его.

Внезапно за коридором открылась большая, почти круглая комната со сходящим вниз к середине полом, расположенными по стенам на различных уровнях нишами и балконами. Теплое, приглушенное освещение рубинового цвета делало стены и потолки трудноразличимыми, придавая всему изысканные, чувственно изгибающиеся очертания. Казалось, все сделано из подвижного красного света, так что разглядеть, где заканчивались твердые стены или пол, было невозможно.

А какая толпа!

Шестеро морских пехотинцев замерли, рассматривая окружающих во все глаза и комично приоткрыв рты. В комнате собралось не меньше сотни гостей. Они стояли, сидели или лежали в неуклюжих позах на беспорядочно разбросанных, казалось, выраставших из пола диванах. Многие мужчины и женщины были обнажены или полуобнажены, вместе с тем на большинстве были браслеты и сложные высокотехнологичные шлемы, полностью скрывавшие лица, а их кожа светилась изнутри. Не раздетые – наряженные самым дичайшим образом. Гарроуэй задавался вопросом, а проводится ли здесь конкурс на самый сложный и сногсшибательный костюм?

– Это твой дом? – спросила у женщины Кэт.

– Что? Ты смеешься? Конечно, нет, это – сенсотека! Называется «Звездные обломки», и это – часть микрограда. Часть его сервиса, понимаешь?

– Снимете плащи? – задал вопрос блестящий, обтекаемой формы робот, проплывая над полом. Гарроуэй и все остальные сняли плащи, накинув их на услужливо подставленные бесчисленные руки робота. – А одежду, дамы и господа?

– Простите? – спросил Вомицки.

– В чужой монастырь, дружок, со своим уставом не ходят, – произнес Гарроуэй, указывая на толпу.

– Спасибо, я лучше останусь в форме, – проговорила Кэт.

Гарроуэй решил поступить точно так же.

– С нами все в порядке, – сказал он парящему роботу. Тот, казалось, что-то неодобрительно прожужжал, но тут же растворился в пелене красного тумана. Появление в общественных местах в обнаженном виде уже давно было узаконено в большинстве южных и западных штатов, а на борту корабля у мужчин и женщин не так уж много возможностей хоть что-то друг от друга скрыть. Так что проблема заключалась не в самой наготе.

Здесь было нечто другое. Гости не полностью обнажены, но всячески разукрашены: внутренней наноподсветкой, различными устройствами, которые, казалось, вырастали прямо из кожи, и многочисленными ювелирными украшениями. Странно, но Гарроуэй подумал, что голый и обнаженный – не одно и то же. Раздевшись в этой веселой компании, шестеро морских пехотинцев выглядели бы как ощипанные цыплята, по крайней мере их сине-красно-белая парадная форма служила им неким украшением.

– Вам нужно вот что, деды, – произнесла, возвращаясь к ним, Теган и протянула пару изящно украшенных и тонких шлемов. Крылатый ангел в шлеме с фиолетовыми флуоресцентными татуировками и красавец в коротком бальном наряде семнадцатого столетия вручили еще четыре.

– Для чего они? – поинтересовался Лобовски, нерешительно вертя в руках один из них.

– Вы никогда не надевали техношлемы? – смеясь, спросил ангел.

– Натягивайте! – приказал им парень в бальном наряде. – Смелее! Вам сейчас быстренько вставит!

Гарроуэй неуверенно надел протянутый ему шлем. Сквозь непрозрачное забрало невозможно было ничего разглядеть. Он ощутил приятное покалывание в затылке и висках.

А затем…

Все вокруг взорвалось цветом и светом, в голове зажурчало множество голосов. Он снова обрел способность видеть, несмотря на непрозрачное забрало. Шлем получал всю информацию из окружающего мира и каким-то образом передавал ее прямо на его мозговой имплантат. Зрение стало острее, четче, на него обрушилась целая лавина ранее невиданных деталей.

Похоже на подключение к тактической сети во время боя, только глубоко внутри появилось нечто странное, очень глубокое и очень чувственное. Мгновение спустя он понял, что это удовольствие.

– Как ощущения? – спросила Теган, и ее голос проникал в его сознание словно струящийся шелк. – Мило?

– Интересно…

На это вполне можно подсесть. Он был не против ощущения удовольствия как такового. Но дело в том, что все эти радостные ощущения возникали и исчезали, появлялись, вспыхивали и гасли без какой бы то ни было мысли, толчка или воли с его стороны.

Такое чувство, словно его наноимплантат завладел всеми его ощущениями. Оглядевшись, он увидел, насколько привлекательнее стали тела окружающих людей. Мужчины казались привлекательнее, мускулистее, спортивнее, женщины – изящнее, их лица красивее, груди полнее и округлее. Мужчина в бальном платье превратился в прекрасную женщину, чей наряд заблистал вспышками синего и серебряного. Многие гости вообще обернулись диковинными существами; с подиума неподалеку на них смотрел горящий зелено-золотой лев с орлиными крыльями. Другие обрели еще более диковинные зооморфные очертания, стали ангелами, демонами или сразу и тем, и другим, и третьим. Реальны ли они? Или это иллюзия? Или и то, и другое? Кто-то постоянно трансформировался прямо у него на глазах.

Он стал слышать голоса, которые не мог услышать прежде, и невозможно было понять, слышал ли он реальные звуки или взаимный обмен мыслями.

– О, уверена, что фальшивка белее, правда!..

– Итак, она говорила «нет», а я – «да», а потом она снова – «нет», а потом…

– Ты слышал цитру Чоллин и Вашти?..

– Ну, мы с Рэн и Сильвой оттянулись. Может – позже, а…

– Меня достала эта новая религия, Галанинизм, и я подумал, правда, а почему она не может быть такой же, как Церковь Внимательных Звезд?..

– Зачем они приперлись? Фашисты…

Обрывок последнего разговора особенно выделялся своей грубостью. Гарроуэй пробовал сосредоточиться на нем и разобрал еще несколько слов.

– Ах, знаешь, эти армейские всегда прутся туда, куда их не просят…

– Эй, ты слышал? – громко поинтересовался Иглтон.

– Не обращай внимания, Родж, – ответил ему Гарроуэй. – Мы здесь в гостях.

– Кроме того, – рассудительно добавила Кэт, – они, очевидно, говорят о ком-то другом. Мы же не армия.

Гарроуэй сделал несколько осторожных шагов, нащупывая пол под ногами. Словно во сне, подумалось ему, где все оборачивается не тем, чем кажется.

– Сюда, – мысленно позвал его кто-то. – Прими, дед.

Ему в ладонь вложили серебристо-черный металлический шарик. Внимательно рассматривая и крутя его в руке, он пытался понять, что это такое и для чего предназначено, как вдруг шарик открылся. Гарроуэй ощутил сильный аромат лаванды и корицы. И… чего-то еще. Вдыхая его, он чувствовал, как волна приятного тепла из горла и легких устремляется вниз к пальцам ног, а затем по позвоночнику поднимается до самой макушки. Шлем подхватил ощущения, обострил и исказил их, вернув легким дрожанием чувств.

– Это законно? – поинтересовался Лобовски.

– Смешной вопрос, – прозвучал в его сознании чувственный женский голос.

– Это нумнум, мадам?

Гарроуэй пробовал сосредоточиться на этой мысли, но не мог.

– Что, черт возьми, случилось с полом? – спросил Иглтон.

Хороший вопрос. Когда Гарроуэй смотрел вниз, вместо пола под ногами плясали вращающиеся радужные круги из светящихся точек. С каждым нетвердым шагом рябь мерцающего цвета ширилась, сплетаясь в завораживающее колебание подвижного цветного муара светящихся точек.

И голоса… Нечто подобное происходило и со всеми голосами, звучащими в комнате. Гарроуэй больше не различал реальные голоса и голоса в своей голове. Слух обострился до предела, но слова и предложения, казалось, сплетались в несвязное, но все же значащее целое. Фоном всего этого была… музыка? Не совсем. Нечто вроде ритмичной пульсации или трепета, только глубже, некая внутренняя, хотя и неоформившаяся музыка.

Это было интересно. Несколько пар занимались любовью на круглом диване, стоявшем у стены затонувшей комнаты. Глядя на них, Гарроуэй начал физически чувствовать то, что испытывали они… прикосновения и ласки, теплые, влажные, скользящие движения. Он понял, что шлемы каким-то образом давали возможность всем находящимся в комнате разделять всепоглощающий обобщенный чувственный образ эмоций и ощущений.

Коктейль обостренных ощущений также возымел на него явный физиологический эффект. Гарроуэй ощутил знакомое напряжение в паху и непреодолимое желание.

Кроме того, его чувства странно смешивались, сливаясь друг с другом, трансформируясь. Отвернувшись от любовников, нарочно, чтобы сосредоточиться на чем-то другом, он пробовал подключиться к своему имплантату и загрузить в него происходящее, но не смог получить доступ к системе. В этот момент Гарроуэй по-настоящему встревожился.

– Что здесь, черт возьми, происходит? – услышал он свой голос, доносящийся словно откуда-то издалека.

«Что за проблемы, дедуля? – перед ним, на расстоянии вытянутой руки, парила женщина. Как она тут очутилась? – Не врубаешься? Голова не болит?» Ее чувственный голос лился прямо в его сознание.

Гарроуэй не знал, в чем дело, в шарике или шлеме – или в них обоих, – но почувствовал как будто слияние всех своих ощущений. Он видел звук, слышал цвет, чувствовал на вкус прикосновение ног к невидимому полу и формы к коже. Речь обвивала его, ласкала как живое существо, а не просто звук.

«Твой заг сказал, что ты телесно побывал на другой планете, – продолжал женский голос в его сознании. – Как там на самом деле?»

Забавнее всего, что этот обращающийся к нему голос, выделяясь среди других, одновременно как бы сливался со всеми другим голосами во всех прочих разговорах. Словно это был и голос отдельного человека, и голос толпы.

– Что значит… «заг»?

– Ты знаешь – «загрузка»! Из твоего имплантата.

Женщина смотрела на него сияющими, как сине-белые звезды, глазами. Кто она? Не Теган… Другая, ее он прежде не видел. Он почувствовал ее руку на своем плече. Она прекрасна, божественное творение лучезарного света.

– И как? Что скажешь? Ты действительно был на другой планете?

– М-м… да. На Иштаре.

– Иштар… неужели? Какое совпадение! Я тоже! – Перед мысленным взором Гарроуэя промелькнули Иштар, с огромным, вспухшим Мардуком в зеленом небе; туземцы, похожие на бесхвостых, прямоходящих ящериц с огромными золотистыми глазами; ступенчатые пирамиды Нового Шумера, странно напоминающие постройки древних майя в Центральной Америке; неясные очертания устрашающего кургана, названного Кракатау; клаустрофобическая теснота необъятных городов, состоящих из хижин с грязными стенами; черно-фиолетовые джунгли.

– Подождите. Как это – и вы там были? – Эта светящаяся женщина – не морпех, не ученая. Ее не было ни на борту «Жюля Верна», ни на других кораблях, возвратившихся с Иштара, начиная с первой миссии, открывшей планету тридцать лет назад.

– Конечно, нет! В имитаторе, понял? Большинство здесь совершали полет к Эпсилону Эридана прямо на прошлой неделе!

– А, имитатор… – Что ж, понятно. С помощью хорошего программного обеспечения, искусственного интеллекта и приличных сенсорных данных выбранного объекта, напрямую загруженных в мозговой имплантат, можно почти по-настоящему побывать на дне океана, прогуляться по марсианским пустыням или исследовать джунгли далекого Иштара.

– Ну да, – отозвалась женщина. Казалось, она рассердилась. – Слушай, зачем лететь на самом деле? Нужно так много времени. В нумнуме намного лучше. Зачем посылать массу? Пошлите одну лишь информацию, правда?

Он сообразил, что нумнум – искаженный ноумен. Шлем, очевидно, позволял каждому не только читать чужие мысли, но и переживать эмоции и ощущения других людей.

Женщина, видимо, уловила его удивление.

– Разве твои армейские боссы не кормят тебя нумеруемом? – спросила она.

– Нет… не армия… – Он не мог сформулировать. Трудно говорить. – Морская пехота…

– Одно и то же, – пожала плечами она.

– Нет, черт возьми, нет. Это важно. Морская пехота.

Что они с ним делают? Подняв руки, он нащупал шлем и снял его.

Буйство фальшивых цветов и ощущений тотчас схлынуло. Светящаяся красотка превратилась в обыкновенную женщину, немного располневшую и обрюзгшую, несмотря на несколько десятилетий усиленной анагатической нанотерапии. На ней были лишь сандалии, драгоценности и серебряный шлем. Без световых спецэффектов Гарроуэй мог хорошо ее разглядеть, и хотя видны были только губы и волосы, он решил, что под шлемом она отнюдь не красавица. Впрочем, такой она ему нравилась даже больше.

Но незнакомка уже отвернулась, потеряв к нему интерес.

Где его друзья? Забавно. Он думал, что они все еще рядом с ним, но их уже поглотила толпа.

Гарроуэй надел шлем, надеясь найти своих. Его снова поразил взрыв цветов и мыслей, но теперь он смог совладать с ним и вычислить, где остальные.

«Тебе говорю, ползи отсюда! Прочь!» Чьи это мысли? Анны? Похоже. Он пробовал найти ее в толпе.

А! Вот она – в парадной форме идет по комнате в сопровождении нескольких мужчин и женщин в шлемах.

– И кто тебя суда пригласил, крошка? – произнес один из мужчин. Разговор приобретал явно неприятный оборот.

– Эй, я уже сказала, отвали! – громко произнесла Анна. – Я не хочу неприятностей.

– У тебя уже неприятности, дамочка, – сказала ей одна из женщин. – Мы не любим, когда тут шастают такие.

– Эй, эй! – подал голос Гарроуэй, пробираясь сквозь небольшую толпу, собравшуюся вокруг Анны. – Что, черт возьми, все это значит?

Раздражительный мужчина в украшенном серебром и золотом шлеме, напоминающем голову дракона, повернулся, уставив на них забрало.

– Эта маленькая латина думала, что сможет незаметно пробраться на нашу вечеринку. Кто ты такой, черт тебя возьми?

– Я – американский морпех, как и она. И я точно знаю, что она никакая не латина.

– Ее заг утверждает, что ее фамилия Гарсия, – сказала женщина. – Латиноамериканка?

– И что? Моя фамилия Эстебан, – произнес Гарроуэй. – И я родился в Соноре. У вас с этим проблемы?

– Да, у нас проблемы. Вы, детки, сеете смуту. Вы – революционеры и нарушители спокойствия, каждый из вас! – Женщина потянулась вперед и вцепилась Анне в лацканы мундира.

В мгновение ока Анна блокировала захват и, вывернув ей руку, отпустила, так что женщина с криком повалилась на колени. Один из мужчин приблизился, чтобы вмешаться, но Гарроуэй вырубил его резким, коротким ударом ноги по коленной чашечке. Резко повернувшись, он занял оборону рядом с Анной. Толпа вскипела негодованием, но не решалась подойти ближе.

– Валите отсюда! – сказал мужчина.

– Да, – согласился другой. – Вас никто не желает здесь видеть! Кругом! Марш!

Гарроуэй озирался, отыскивая взглядом остальных. Через толпу уже пробирались, сбрасывая шлемы, Кэт и Родж. А вот и Тим с Реджи. Хорошо. Победить или умереть…

На мгновение он задался вопросом, не навлекут ли они на себя неприятности, ввязавшись в драку с гражданскими. «Сделай их! Они сами начали!.. »

Неожиданно Гарроуэя оглушил резкий, шипящий звук, подавив сознание и мысли. Пошатнувшись, он поднес руки к ушам, тщетно пытаясь заглушить причиняющий боль шум. Со зрением тоже стало что-то не так, перед глазами запрыгали разноцветные точки и пятнышки света.

Сбой имплантата? Это почти невозможно, но кто знает, как повлияли гражданские техношлемы на его военно-морскую систему.

– Что здесь творится?.. – услышал он голос Иглтона. С другими морпехами происходило то же самое. Явный сбой в результате действий противника.

Но кто противник? Окружающие их гражданские? Маловероятно.

Сквозь помехи прорвался холодный бесполый голос.

«Вы нарушаете запрограммированные эксплуатационные параметры. Враждебные мысли и/или действия против гражданского населения не разрешаются. Прекратите немедленно!»

– Гм? Кто это?

«С вами говорит социальный контролер искусственного интеллекта, в настоящее время размещенный в вашем мозгу. Враждебная мысль и/или действие против гражданского населения не разрешаются. Прекратите немедленно!»

– Какой такой искусственный интеллект?! – взревел Вомицки. – Что происходит?

Пронзительное шипение становилось еще громче. Гарроуэй упал на колени. Анна Гарсия без чувств рухнула рядом.

Мгновение спустя он тоже потерял сознание…

* * *

Полицейский участок, камера 915 Восточный Лос-Анджелес Калифорния 23:12 часов по Тихоокеанскому времени

Этого следовало ожидать, думал капитан Мартин Уорхерст. Особенно по возвращении из столь продолжительного и столь опасного полета, как полет в систему Ллаланд 21185. Ребятам необходимо отдохнуть и немного выпустить пар. Его люди отважно сражались на Иштаре; они заслужили небольшой отдых.

Но отдых слишком часто оборачивается драками, наркотиками или связан с вынужденными ограничениями дееспособности на наноуровне и дебошами в гражданских учреждениях.

Охрана провела его по извилистому коридору к одной из множества камер участка, пустых комнат, отгороженных толстыми прозрачными барьерами. В этой находилось двадцать или тридцать человек с лицами, выражающими все оттенки чувств от удивления до безысходности. Но четверо, сразу узнав его, немедленно вскочили.

– Капитан Уорхерст!

– Как вы, мальчики?

– Немного мутит, сэр, – сказал Гарроуэй.

– Ясно, – добавил Вомицки.

– Сэр, вы должны вытащить нас отсюда. Эти гражданские – просто психи!

– Что случилось?

Гарроуэй помотал головой.

– Не знаю, сэр. На той вечеринке, где мы были, стало жарко. И еще голос в моей голове говорил мне, что я нарушаю закон. А потом мы отключились.

Уорхерст понимающе кивнул.

– Социальный контролер.

– Да, но что это, сэр? – спросил Иглтон. – Я никому не давал разрешения вмешиваются в мою связь!

– Это часть подписанного вами при выходе с базы контракта. Читали пункт против агрессивного поведения?