Текст книги "Цветы всегда молчат (СИ)"
Автор книги: Яся Белая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
9
Цветы всегда молчат
– Ангел мой, что-то у вас сегодня подозрительно хорошее настроение.
– Вы находите? – она продолжила буравить взглядом потолок, украшенный нарядными фресками с идиллическими сценками из жизни пастушков.
– Разумеется. Вы не зовёте меня чудовищем. Не закатываете сцен. Не грозитесь свести счёты с жизнью. Вот я и раздумываю, что же такое с вами произошло.
– Должно быть, от постоянного нервного напряжения у меня развилась ипохондрия, – бесцветным голосом предположила Джози и для убедительности прокашлялась.
– Ах, вон оно что, – с притворной озабоченностью произнёс Ричард. – А я-то всё думаю, отчего у вас такой прелестный цвет лица. А это, оказывается, ипохондрия. В следующий раз нужно будет сказать Вардису, пусть внесет в список симптомов.
– Я бы не стала на вашем месте смеяться, – надула губки Джози, а губки у неё, надо признать, были пресоблазнительные, – Клодин мне, между прочим, сказала, а ей сказали на рынке, что в Лондоне сейчас свирепствует страшнейшая инфлюэнца. Кто заражается ею – непременно умирает. И я чувствую, что тоже больна и скоро умру. Поэтому я и говорю, что несчастна. Ведь я ещё так молода, чтобы умирать.
– О да, это была бы невосполнимая потеря!
– Жестокий и бессердечный! Вы должны рыдать и молить бога, чтобы он забрал вашу жизнь вместо моей!
Она надулась ещё больше, а в глазах заблестели слёзы. Ричард опустил голову и прикрыл лицо ладонью, чтобы юная супруга не заметила его улыбки.
– Неужели вам вправду не жалко меня? Ни чуть-чуть? Ах, как же я несчастна!
Ричард подавил улыбку, подошёл сзади к креслу жены, бесцеремонно подхватив её под мышки, вытащил из уютного кокона одеял и поставил на пол. Несмотря на обеденный час на ней всё ещё была тонкая сорочка и легкомысленный пеньюар. Длинные темно-русые волосы в беспорядке рассыпались по хрупким плечам.
Он резко развернул Джози к себе и потянул ленты её неглиже.
– Что… что вы делаете?.. – возмутилась юная миссис Торндайк, пытаясь вырваться из объятий мужа.
– Собираюсь избавить вас от инфлюэнцы. Это такая страшная болезнь, что вам просто никак нельзя пренебрегать профилактическими процедурами.
Серебристый шёлк пеньюара скользнул вниз, по точеным изгибам её фигуры. Одной рукой Ричард ласково сжал изящное запястье Джози, другой – обвил тоненькую талию, привлекая к себе. Джози выгнулась ему навстречу, а губки её приоткрылись, чем Ричард не преминул воспользоваться, впившись в них страстным обжигающим поцелуем.
Обретя возможность дышать, Джози тут же взвилась:
– Да что вы себе позволяете?! Сейчас же день! Сюда в любую минуту могут войти!
– И что, – прошептал ей в самое ушко Ричард, перед тем, как укусить его, – они лишь увидят, что я целую свою прелестную жену. Разве это запрещено?… – он перебрался на шейку и опустился к ключице.
– Ах… Вы целуете меня не так…
10
Цветы всегда молчат
– Скажите, ангел мой, как следует… вас целовать, и я тотчас же исправлюсь… – голос его прерывался от едва сдерживаемой страсти.
– Это слишком предосудительно… Слишком соблазнительно… Ах… – она стащила с него очки, походя в очередной раз удивившись необыкновенной синеве его глаз и слишком длинным для мужчины ресницам, запустила пальчики в густые угольно-черные волосы, и с жаром ответила на поцелуй…
Вскоре они перебрались на оттоманку и стали поспешно избавлять друг друга от остатков одежды. Он вторгся в неё грубо, резко, сразу погрузившись на всю длину. Она не возражала, лишь выгнулась дугой и запричитала нищенкой на паперти: «Господи!.. О, господи!..» Он двигался быстро и яростно, а Джози стонала в голос и металась по оттоманке, комкая атласное покрывало. Её уже не волновало, что кто-то может войти и увидеть…
Когда всё закончилось, она лежала без мысли в голове и ворошила его обычно столь безупречную причёску. Тонкие длинные пальцы Ричарда выписывали на её теле только одному ему известные знаки…
– Я говорила вам прежде, что не люблю вас…
– О да, неоднократно и в самых прямых выражениях.
– Так вот, – лениво произнесла она, – теперь я вас ненавижу. И это не шутка. Моей ненависти хватило бы на то, чтобы взорвать мир.
– Чем же я заслужил такое? – псевдообиженно пробормотал он, введя в неё сразу три пальца.
Джози вскрикнула, глаза её распахнулись.
– Мне больно, – прохныкала она, подаваясь перед и насаживаясь на них. Он ускорил движения, заставляя её всхлипывать.
– Так чем же? – напомнил он, наклоняясь и кусая её розовый сосок.
– Вы… вы… ах… вы… жестокий, свирепый… вы животное. Безжалостный монстр! – прокричала она, приподымаясь на локтях и шире раздвигая ноги. Ещё несколько движений, и она кончила с громкими вскриками. Почти потеряв сознание, она упала в его объятья. Он взял её руку и прошелся языком по нежнейшему атласу её запястья.
– Джози, радость моя, ответьте мне на один сакраментальный вопрос: если вам так не нравится всё, что происходит между нами в интимном плане, почему вы не простите меня сменить тактику? Быть нежнее? Зачем подбадриваете, стоните и простите не останавливаться?..
Она вздохнула, несколько судорожно, потому что кончик его языка вновь обвел пленительную окружность её соска.
– Понимаете, Ричард, – проговорила она, укладываясь так, чтобы ему было удобнее ласкать, – умом я понимаю, что все это неправильно, предосудительно и грязно… И приличная леди должна сгореть от стыда, что с ней происходило такое… И я сгораю, и плачу, и ненавижу вас за этот стыд… Клянусь себе однажды ночью всадить вам нож в грудь… Схожу с ума от унижения и обиды… Но когда вы касаетесь меня… Ах… Мне… Мне… совсем не хочется быть леди… Пожалуйста, не останавливайтесь, – хныкнула она.
Но он лишь тяжело вздохнул и отстранился. Несколько секунд прошло в молчании. Ричард нашарил очки и водрузил их обратно, словно они возвращали здравый смысл.
– Джози, как мне заслужить вашу любовь? – сказал он серьёзно и даже печально.
11
Цветы всегда молчат
– Не знаю, – она пожала плечиками. – Может, если бы вы сделали что-нибудь романтичное, я бы подумала…
– Насколько романтичное? – спросил он, подбирая разбросанную по полу одежду. Она наблюдала за ним из-под полуопущенных ресниц. Гибкий, стройный, поджарый, и движения, как у хищника, сильного и уверенного в себе.
– Что-нибудь безумное и скандальное…
– Джози, не вы ли давеча читали мне лекцию о приличиях? – он натянул брюки и набросил рубашку…
– Вы не поняли, – она привстала, тряхнула головой, волосы водопадом ринулись вниз, глаза мужа при этом восторженно вспыхнули, – скандальное, не значит предосудительное.
– Я действительно не понимаю, – он присел рядом, она тут же забралась к нему на колени и свернулась клубочком…
– Понимаете, днем вы такой обычный, даже занудный… А по ночам – разнузданный, бесцеремонный, грубый.
– А вам бы хотелось наоборот?
– Нет, мне бы хотелось, чтобы днём вы не сидели с этими своими книжками и вашими унылыми друзьями, а развлекали меня…
– О, мой ангел, я не могу бросить научную деятельность даже ради этого…
– Вот видите, всё-таки вы – зануда… – она потерлась носом о его ладонь, и с удовольствием почувствовала, как по его телу пробежала дрожь.
– Хорошо, – он сдался на милость победительницы, – давайте вернёмся к тому, на чём остановились – к скандальному, но не оскорбительному…
– Например, меня бы могли похитить разбойники, а герой бы меня спас…
Ричард поправил очки и прокашлялся:
– А роль героя, я так понимаю, отводится не мне?
– Ну разумеется, – тоном, каким объясняют азы маленькому ребенку, заявила она. – Герой должен быть юным и прекрасным, а вы – старый и уродливый!
Ричард поперхнулся.
– Мне же всего тридцать два, – робко напомнил он.
– Вот именно, целых тридцать два. И вы – очкарик. А ещё – заикаетесь, если сильно волнуетесь, как в тот раз, когда просили моей руки…
– И после этого вы называете меня жестоким и безжалостным? – сощурившись, поинтересовался он.
– Ах… вы просто невыносимы… Это же я рассказываю… И мне, между прочим, холодно, могли бы меня одеть, а то только раздеваете…
– А что делать, ежели у вас отсутствует не только элементарный вкус, но и чувство меры, вот и приходится избавлять вас от лишнего…
– Злой вы человек, – она была обижена, но всё-таки позволяла ему крутить себя и так и сяк, чтобы он мог аккуратнее завязать ленты её более чем легкомысленного наряда.
12
Цветы всегда молчат
– Безусловно, – согласился он. – Я даже не буду спорить… Но, признаться, вы меня заинтриговали: какая же роль в вашем романтичном приключении отводится мне? Я просто сгораю от любопытства.
– И вас совсем нет фантазии? За что вас только держат в Королевской академии наук?!
– Действительно, завтра подаю в отставку, сжигаю все свои книги и совершаю аутодафе – зачем такой никчёмности занимать место под солнцем.
– Ричард, с вами никогда не поймёшь, шутите вы или вправду обижены! – возмутилась она. Он же закатил глаза и мысленно попросил силы небесные укрепить его дух и выдержку. Джози немного позлилась, но всё-таки снизошла: – Вы будете злобным главарём разбойников…
– Кто бы сомневался, – пробормотал он, подходя к камину и опираясь на мраморный выступ.
– Да, – Джози в возбуждении заходила по комнате. Щеки её пылали, а глаза горели. – Вы привяжите меня к дереву и будете … – она запнулась, подбирая слова… – в общем, вы надругаетесь над моим невинным телом…
– А как же герой? – напомнил Ричард.
– На то он и герой. Он не только спасёт несчастную, но ещё и будет залечивать раны её искалеченной души…
– А вы знаете, я начинаю находить определённые прелести в участи главного злодея. Не люблю пафос и сахарную пудру.
– Ну вот! Вечно вы всё испортите – злодей должен раскаяться. И сам отдаться в руки палачей.
– С чего вдруг?
– Ну как же, должен же он понести наказание за оскорблённую невинность героини…
– Это ещё спорно.
– Бесспорно! В конце концов, это моя история. Или вот ещё, потому что ту вы испортили!
– Всё! Молчу! И весь внимание!
– В общем, есть прекрасный остров в море. На нём живёт юная и непорочная принцесса, которую местные … как их там…
– Обычно – аборигены…
– Да… эти аборигены считают принцессу белой богиней и молятся ей каждый день… Богиня же сидит на троне и повелевает…
– Очень мудрая правительница, – как бы невзначай заметил Ричард. Джози нахмурила идеальные бровки, что означало крайнюю степень гнева:
– Не влезайте раньше времени! Вы ещё появитесь!
– Это обнадёживает.
– Принцесса знает, что однажды за ней приедет прекрасный юноша на корабле с белоснежными парусами… но… вместо этого… на остров нападет дракон… Он хватает принцессу и утаскивает её в своё логово…
– И зачем же? Он хочет её съесть?
– Вовсе нет, – Джози вдруг густо зарделась, – он прикуёт её к стенке в высокой башне и станет
13
Цветы всегда молчат
… подвергать её … сладостным истязаниям…
Ричард подошёл к ней, приподнял личико за подбородок и заглянул в глаза.
– Вам не кажется, любовь моя, что в ваших историях несколько смещены моральные акценты? – Он обвел контур её губ большим пальцем, и, наклонившись, поцеловал в самый уголок.
– Вас это беспокоит? – удивилась она.
– Очень, – совершенно серьёзно отозвался он. – Почему прекрасная героиня никогда не достаётся благородному герою?
– Благородный герой – несбыточная мечта. А злобные разбойники и свирепые драконы – суровая реальность. Мечты сбываются редко, и, к сожалению, уже после того, как с человеком случилась реальность…
И тут Ричард напугал её тем, что со стоном рухнул к её ногам.
– Джози, родная, любимая! – вскричал он, осыпая поцелуями её пальчики, – что я наделал?!
– Ричард, что с вами? – его отчаяние было таким искренним, что Джози растерялась. – Зачем вы так? Это же просто истории?
Он помотал головой и уткнулся лбом в её грудь.
– Джози, а если я подарю вам остров, посажу вас на пьедестал и буду стану звать богиней, я смогу рассчитывать на ваше прощение?
– Ричард, мне совершенно не за что вас прощать. Я не понимаю, почему эти истории так обеспокоили вас?
– Вы – невинное дитя, Джози. Вам сложно представить себе механизмы, через которые зло разрушает чистые души… Недавно вы сказали, что ненавидите меня… Но я заслуживаю лишь презрения…
Его трясло, и Джози, испуганной и притихшей, оставалось только гладить его по голове, утешая.
Понемногу он успокоился, встал, обнял её и спросил:
– В каких широтах вы бы хотели остров?
– В южных… Чтоб там пели диковинные птицы и росли великолепные цветы…
– Обещаю, цветами будут усыпаны все дорожки, по которым будет ступать моя богиня.
– Правда?!
– Клянусь… А потом я вложу нож в вашу нежную ручку, чтобы вы исполнили свою клятву.
– Какую? – Джози наморщила лобик, припоминая.
Он разгладил морщинки и нежно поцеловал её в темные завитки волос.
– Ту, где вы убиваете меня, пока я сплю.
Джози подняла личико и посмотрела на своего супруга. В её серых глазах плясали искорки тревоги.
– Зачем вы так?
– Забудьте пока… – попросил он, – и знаете что, ваши истории получились весьма занятными и увлекательными. Вам бы следовало их записать.
14
Цветы всегда молчат
– О! – горестно пропела она. – Вы же знаете, как я не люблю много писать. У меня будут мозоли от пера…
Ричард улыбнулся, радуясь возвращению привычной Джози, – избалованной, капризной, маленькой, обожаемой девочки.
– Тогда у меня для вас есть один подарок. Соизволите прогуляться со мной?
– Ещё только час, я выхожу гулять после трёх…
– Джози, я говорю не о вас, а о нас с вами. Составите мне компанию?
– У вас прямо какое-то нездоровое желание гулять со мной по улицам. Да ещё эта ваша дурацкая привычка держать меня за руку, когда все пары ходят под руку…
– Ангел мой, и как вам только удаётся испарять всю мою нежность?!
– Я совершенно не понимаю, что вы имеете в виду. Но хвастаться мною – а вы ведь именно это и делаете – сущее ребячество. Неужели вам нравится, чтобы все смотрели нам вслед и сравнивали: мою красоту и вашу, так сказать, более чем заурядную внешность?
Ричард промолчал, стиснув кулаки. Сделав вид, что не услышал её тирады, он подошёл к газетному столику и взялся за колокольчик. На зов явилась обширная дама в накрахмаленном чепце:
– Клодин, даю вам чуть больше часа на то, чтобы вы искупали, причесали и нарядили госпожу. И просьба – не позволяйте ей делать это самой, а то придётся потратить ещё час на переодевание.
– Я вообще-то здесь! – запротестовала Джози, но Клодин кивнула господину и утащила её за собой.
По дороге в ванну юная миссис Торндайк разрабатывала планы мести – один коварнее другого.
Северный Уэльс, «вольный город» Лланруст, 1875 год
– Не правда ли они удивительны? – принцесса рассматривала цветы, чуть склонив голову набок.
Пол заворожено смотрел на неё. Даже смысл её вопроса не сразу коснулся его сознания.
– О да, разумеется, розы в сентябре да ещё здесь, в Северном Уэльсе. Что может быть удивительнее? – Пол решительно шагнул к ней и взял за руку. Девушка смутилась. Она робко прижала кулачок к груди и залилась краской. Всё также глядя на устеленную золотой листвой тропинку, она тихонько проговорила:
– Чтобы я не посадила в землю – всё обязательно прорастёт. Родственники смеются, предлагают мне при случае закапать в землю палку. Говорят, и она даст ростки.
– Какое чудесное качество! – искренне восхитился Пол. – Чем больше я узнаю вас, тем больше очаровываюсь.
– О, полно, вы перехвалите меня!
– Не думаю, что возможно.
Она лишь робко улыбнулась.
– Приходите сегодня пообедать с нами. После мы собираемся на прогулку, а вечером будет бал. Батюшка очень любит балы.
– Какой плотный у вас график – вряд ли он позволит нам остаться наедине. Поэтому спрошу сейчас: я ведь упустил свой шанс на поцелуй? – Она кивнула. – Как мне вернуть его обратно?
15
Цветы всегда молчат
– Я ведь говорила, – она приподнялась на цыпочки и шепнула ему на ухо: – Похитьте меня.
Отстранилась и исчезла, прежде чем он успел опомниться, растворившись в серебристо-золотом мареве осеннего парка.
А ему хотелось смеяться и кричать от счастья.
***
Лланруст прекрасен в любое время года. Но осень ему особенно к лицу. В осеннюю пору уютный городок с готическими зданиями и старинным мостом над рекой – будто иллюстрация к сказке об эльфах. А присутствие Мифэнви только добавляло уверенности в волшебном происхождении этого местечка.
Пол был несказанно благодарен своему куратору, что тот отправил его изучать вольные города. Прежде Полу это явление было интересно лишь с точки зрения теории права. А теперь… Как там выразился Спарроу: «Добавился и личный интерес».
Молодому Грэнвиллу очень нравилось, что его спутница не сыпет словами, как многие её сверстницы, а больше молчит. Или время от времени дарит ему чуть смущённую светлую улыбку. Рядом с Мифэнви было так чудесно молчать.
Наставница принцессы, миловидная старушка в шляпке с невозможно-огромными цветами и в фиолетовой шале, оказалась очень тактичной: увидев взаимную заинтересованность молодых людей, она следовала за ними на почтенном расстоянии.
Должно быть, это обстоятельство и то, что ему дано было милостивое разрешение называть принцессу просто по имени, заставили Пола решиться и, нежно взяв свою спутницу за руку, он сказал:
– Мифэнви, чтобы вы ответили, если бы я, после нескольких часов знакомства, сделал вам предложение?
– Есть вещи, для которых, чтобы разглядеть их суть, требуются года, а есть то, что понимаешь сразу, – порозовев, смело ответила она. – Я бы обиделась, не сделай вы этого.
– Тогда, – пылко заявил он, прижимая её ладошку к груди, где трепетно и торжественно билось сердце, – Мифэнви Лланруст, станьте моей женой!
– С удовольствием, Пол Грэнвилл. И я думаю, мы сегодня же, на балу, должны объявить о нашей помолвке. То-то батюшку хватит удар.
Теперь уже обе её ладошки в голубых перчатках он страстно прижимал к груди. А она смотрела на него светлыми сияющими глазами. И осень бросала им под ноги всё своё великолепие.
***
Правитель Лланруста не совсем король. Но Дориану нравилось именоваться Пятым, носить корону
использовать название города в качестве своего родового имени. А ещё он тайно мечтал о выгодном династическом браке, хотя точно знал, что Мифэнви сама изберёт себе спутника жизни,
он не станет этому противиться – всё-таки единственная обожаемая дочь.
И вот теперь, когда его маленькая Мейв стояла перед ним, склонив голову, а рядом с ней находился красивый юноша с упрямым взглядом, Дориан чётко понимал, что девочка выросла и вольна сама выбирать свою судьбу.
Он вальяжно спустился с трона, проковылял к ним, и, соединив руки влюблённых, произнёс:
– Ну что ж, раз вы уже всё решили, мне остаётся только благословить вас. И знаете что, Грэнвилл,
16
Цветы всегда молчат
берегите её – она у меня такая хрупкая.
Пол с нежностью посмотрел на рыжеватую макушку свое невесты – теперь уже точно невесты! – и заверил будущего тестя:
– Обещаю беречь вашу дочь пуще, чем собственное сердце.
– Вот и славно! Да вы со свадьбой-то не тяните – я внуков хочу!
При этих словах Мифэнви зарделась и спрятала личико на груди у своего избранника.
– Идите, танцуйте, это будет дивный бал!
И они танцевали, и смеялись, и парили среди звёзд. И музыка, которой всегда был полон замок правителя Лланруста, казалось, звучала только для них.
После очередного тура вальса Пол наклонился к своей спутнице и шепнул:
– А вот теперь пора!
– Что же? – удивилась она.
– Похищать вас, – сказал он и увлёк её за собой в зимний сад.
Через огромные окна лился яркий лунный свет, придававший всем предметам фантасмагорические очертания. Экзотические растения затеяли на стенах постановку театра теней. А Мифэнви, в платье цвета шампанского и с крохотной короной на голове, сияла только для него.
Пол обнял её и, глядя в прекрасные сияющие глаза, начал:
– Пока я не встретил вас, Мифэнви, я не верил, что можно влюбиться с первого взгляда…
– Глупый! Молчи! – перебила она и, приподнявшись на носочки, поцеловала его. Неумело. Быстро. Но то был восхитительный поцелуй.
***
Графство Нортамберленд, замок Глоум Хилл, 1878 год
Мифэнви проснулась и по-детски, кулачком, потёрла глаза. Она не помнила, когда перебралась на кровать, и как уснула, и почему укрыта одеялом. Наверняка Колдер заходил её проведать. Сколько бы он ни говорил, что ему всё равно, в каких она будет условиях, сам же первый кинется проверять всё ли у неё хорошо.
Ах, Колдер…
Нужно скорее вставать, пока Колдер и Латоя вновь встретились и не полетели искры.
Мифэнви вызвала служанку и распорядилась доставить из кухни горячей воды. Немногим позже, приведя себя в порядок, она спустилась в столовую, чтобы велеть накрывать ужин.
Латоя уже была там, на этот раз она облачилась в вызывающе лиловое платье, и, прохаживалась, по-хозяйски заглядывая в каждый уголок.
– А здесь мило! Я-то думала, что ваш Глоум Хилл – как гроб, весь в красном бархате. А тут уютненько. И салфетки – шарман-шарман, как говорит моя маман. Тончайшие! Скажешь потом, откуда такие?
Мифэнви растерялась, оглушённая таким градом вопросов.
– Я уже говорила тебе, что Глоум Хилл изменился. А салфетки… Я связала их сама… Меня тётушка научила. Она когда-то жила в Барабанте…
