Текст книги "Цветы всегда молчат (СИ)"
Автор книги: Яся Белая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
76
Цветы всегда молчат
стране уже отменили. А потом жалуются на холодный приём… А я, знаете ли, мизантроп, тем горжусь и меняться не собираюсь.
Мифэнви чувствовала, что воздух вокруг прямо-таки искрит от напряжения. Сейчас она была полностью на стороне Колдера, и пусть он выражал то, что думала она сама, куда более резко, но он был абсолютно прав: одна незваная гостья уже подкинула им проблем. Человек, стоявший сейчас рядом с Латоей, казался Мифэнви знакомым, но она никак не могла припомнить, где его видела.
Колдер протянул руку и дернул какой-то рычаг: в его замке было полно скрытых кнопок и рычагов, они приводили в движение незримые механизмы, вмонтированные в стены, полы, потолки… Из-за этого Глоум Хилл казался живым. Сработала система оповещения, на звон прибежал Филдинг…
– Мне следует немедленно уволить тебя за неисполнение обязанностей, – Колдер смерил слугу презрительным взглядом…
– Простите, милорд, – залепетал бедняга, потея от ужаса. – Но вы… вы изволили находиться в лаборатории… А вы не велите вас тревожить, когда вы в лаборатории…
– Тем более, ты не должен был впускать посторонних, не дождавшись меня!
– Простите, милорд. Я виноват. Простите…
Колдер смиловался и махнул рукой:
– Иди, возьми визитку этого господина, – он кивнул на Аарона, – и доложи о нём, как положено.
– И закатил глаза: – Неужели я должен учить тебя служить мне?
Филдинг засеменил к Спарроу, взял у того визитную карточку и с поклоном передал Колдеру, затем вежливо попросил разрешения удалиться. Колдер отпустил его и принялся разглядывать визитку.
– Итак, что заставило вас, мистер Спарроу, явиться в Глоум Хилл? – спросил он наконец.
Спарроу замялся. Наконец, вытащил из внутреннего кармана обширный черный конверт и произнес с достоинством:
– Только дело чрезвычайной важности – известие для миледи от её благородного отца.
И Мифэнви побледнела, вспомнив: именно этот человек познакомил её с Полом. Это показалось её нехорошим совпадением, и она слишком поспешно вырвала из его пальцев конверт. И, поймав обеспокоенный взгляд Колдера, дрожащими руками разорвала бумагу. Письмо гласило: Если« у
меня всё ещё есть дочь, она должна немедленно явиться к одру своего умирающего родителя. Дориан Пятый».
– Вы видели его?.. – едва слышно спросила она у Спарроу.
Тот кивнул.
– Вашему батюшке и впрямь совсем худо.
– За что мне? За что мне всё это? – она закрыла лицо руками и разрыдалась.
Колдер пошёл, обнял за плечи, развернул к себе…
– Не плачьте… Возможно, всё не так плохо…
И словно опровергая его слова, замок сотряс раскат грома. Полыхнула молния.
Мифэнви вздрогнула и прижалась к нему ещё сильнее. Он мог бы перенести её в Лланруст немедленно, но членам Ордена строжайше запрещалось демонстрировать свои способности на
77
Цветы всегда молчат
глазах у непосвящённых… Да и к тому же молнии создавали сильнейшие помехи в пространственных коридорах, а значит, их могло выбросить за много миль от нужной точки.
Поэтому сейчас Колдеру оставалось лишь стискивать зубы от бессилия и надёжнее обнимать ту, которую хотелось укрыть и спрятать от всех бед и невзгод, что сыпались на её хрупкие плечи.
– Выезжаем завтра с утра, какая бы погода не была. При хорошем раскладе мы прибудем в Лланруст уже вечером…
– Хорошо, – вздохнула она. – Вы поедете со мной?
Она подняла личико. Он зажмурился не в силах видеть её слёзы.
– Да, разумеется.
– Хм… а ты не находишь, Мейв, что это будет выглядеть чересчур пикантным: ты одна с неженатым мужчиной… Что станут говорить? – вставила Латоя. Всё это время она стояла рядом с Аароном и о чём-то с ним шушукалась.
Мифэнви не умела ненавидеть, но сейчас была в шаге от того, чтобы научиться. Вцепившись побелевшими пальцами в одежды Колдера и пару раз глубоко вздохнув, она ответила так спокойно, как только смогла:
– Если мой батюшка умрёт, мне будет всё равно, что обо мне станут говорить… – затем, слегка поклонившись, сказала: – Колдер, простите, что оставляю гостей на вас и уклоняюсь от обязанностей хозяйки, но я бы хотела пойти к себе и начать собираться.
– Конечно же, идите. Вы в порядке? – его обеспокоенный взгляд пробежался по её побледневшему лицу. – Вас проводить?
– Нет, благодарю, – тихо отозвалась она и побрела к лестнице.
Проводив глазами её хрупкую фигурку, Колдер перевёл взгляд на парочку.
– В некоторых варварских странах до сих пор существует славный обычай: рубить головы за дурные вести, – вкрадчиво проговорил он, – и сейчас я сильно сожалею, что Великобритания поспешила стать на цивилизованный путь. А лжецов и вовсе следовало бы сажать на кол. Вы ведь не приносили то письмо? Так каковы ваши истинные намерения, скажите мне, Спарроу?
Аарон выглядел не на шутку испуганным.
– Я и впрямь приехал за леди Мифэнви. Её батюшка – мы коротко знакомы с ним – попросил привезти дочь во что бы то ни стало. А письмо…
– он замялся. Но тут взвилась Латоя:
– Это я сказала забрать ему послание у почтальона… Ты же мог нас выгнать, не выслушав!
– Интересно, а что помешает мне это сделать, выслушав? – ухмыльнулся Колдер.
Латоя растерялась… Помявшись мгновенье под тяжёлым взглядом кузена, она все же осмелилась предположить:
– Ну хотя бы буря…
– Да неужели?
– Вы же не станете выгонять под дождь приятеля отца вашей невестки… – робко вставил свою версию Аарон.
– Довод не менее неубедительный, чем первый, но всяко лучше. Так уж и быть, оставайтесь на
78
Цветы всегда молчат
ночь. Но ночевать будете в помещениях для слуг. Гостевых комнат у меня нет.
Спарроу согласился и изъявил горячее желание тотчас же их осмотреть. Колдер вновь вызвал Филдинга и распорядился проводить гостя. Латоя увязалась следом, сказав, что желает знать, как устроят её жениха…
***
Вернувшись к себе, Латоя села на постель и тряхнула головой. Сегодня случилось столько всего, что можно было спятить. Но главное, что разрешилось всё в итоге довольно-таки хорошо. Разумеется, ей совсем не нравился Аарон: он стар и толст. И не дворянин, к тому же. Однако, к сожалению, это было всё, что ей оставалось. Возвращение в свет не будет столь триумфальным, как мечталось, но всё-таки оно состоится.
С такими мыслями она направилась в ванную. Латое очень нравилось здешнее нагревательное устройство, – она слышала, что Колдер сконструировал его самолично, – благодаря которому вода из крана текла уже горячей. Это позволяло быстро и без проблем набирать ванну. Что Латоя и сделала, с наслаждением погружаясь в её тёплые объятия.
Она вошла в комнату, вытирая волосы махровым полотенцем. На ней была лишь лёгкая батистовая сорочка. Надетая на мокрое тело, она ничего не скрывала, а наоборот, соблазнительно обтекала стройные округлые формы Латои. Девушка что-то напевала, почти счастливая сознанием того, что жизнь её пошла на лад… И тут она заметила тёмную фигуру на своей кровати.
– Колдер, что ты тут делаешь? – возмутилась она. – Ты же у нас поборник добродетели.
– Заткнись, – сказал он, оборачиваясь.
И Латоя обомлела. Если раньше, несмотря на то, что он ей не нравился, как мужчина, она всё же признавала, что внешность у него весьма эффектная, то сейчас… Он был пугающе, демонически красив. И Латоя не отводила от него глаз, потеряв дар речи.
Он встал и медленно пошёл к ней. В его движениях было что-то гипнотическое, лишающее воли. Латое стало страшно, но она не могла даже пошевелиться.
Он остановился рядом. Её охватило жаром, что исходил от него. То было тёмное пламя. Оно клубилось и пылало в его глазах: Латоя была вынуждена встретиться с ним взглядом, так как изящные аристократические пальцы кузена обхватили её подбородок и приподняли лицо.
Колдер усмехнулся, и усмешка эта сводила с ума. Когда он же заговорил, голос его шипел, подобно змеиному, и обволакивал:
– У тебя отвратительный Сок, но Нектар я сейчас пить не могу. А я очень, очень голоден.
С этим словами он выпустил клыки и, приподняв Латою над полом, словно куклу, впился в её нежную шейку. Она обмякла, даже не вскрикнув.
***
Сделав несколько глубоких глотков, Колдер отстранился и, пробормотав:
– Как же все-таки отвратительно.
Он осторожно перенес Латою на кровать. И, проведя рукой, заклинанием стёр следы укуса:
– Завтра ты и не вспомнишь, Повилика.
Он вышел из её комнаты, тихонько притворив за собой дверь. Походка его всегда была лёгкой и упругой, а сейчас он и вовсе нёсся, едва касаясь пола. Влетев в свои апартаменты, Колдер подошёл
79
Цветы всегда молчат
к комоду и, выдвинув нижний ящик, достал оттуда чёрные кожаные перчатки и трёххвостую крученую плеть. Засунув её за пояс и натянув перчатки, он подошёл к окну, распахнул его и расправил чёрные, будто охваченные пламенем, крылья.
Вдохнул пьянящий запах бури, встал на подоконник и взмыл в полыхающие молниями облака…
***
… В Хидвиле потом долго рассказывали, что в ту ночь из дома, где жила Кэсси Блейд, девица крайне лёгкого поведения, до рассвета раздавались душераздирающие крики, которые заставляли соседей сжиматься в суеверном ужасе.
– Говорю вам, она тогда самого сатану принимала, – шепотом судачили досужие кумушки на деревенском рынке, глядя на седые пряди и исполосованные тонкими шрамами руки девушки. Кэсси же лишь бросала на сплетников испуганный взгляд и поплотнее куталась в плащ… Вскоре она и вовсе съехала неизвестно куда…
***
Утром дождь перестал, но слякоть была неимоверная. Мифэнви приходилось подбирать юбки, переходя через лужи. Когда темная ткань платья взлетала вверх – пенились кружева, и мелькала маленькая ножка в сером чулке и изящном ботинке. В иные времена Колдер упивался бы этим дивным зрелищем, но сегодня он был не в духе, хотя и отметил себе, что ножка прелестна. Мифэнви поймала его взгляд и густо покраснела.
– Столько луж! – будто в оправдание сказала она, опуская глаза.
Он легко подхватил её и переставил через очередную:
– Немудрено, дождь лил всю ночь.
– Да, ночь была просто жуткой. Я так и не уснула.
– Принцессы всегда не спят в дождливые ночи.
Она подняла голову и пробежалась взглядом по его лицу:
– Вам тоже пришлось несладко?
Он хмыкнул:
– С чего вы взяли?
– У вас круги под глазами… Что-то случилось?
– Случилось лишь то, – тепло улыбнулся он: её чуткость грела сердце, – что я отвратительный Смотритель Сада, потому что допустил появление Повилики.
– Вчера вы назвали так Латою. Я тогда не обратила внимания. Что это за растение?
– Cuscuta… Жуткий, надо признать, паразит. Выпивает все соки из растения, разносит болезни.
– Постойте, Колдер! – она резко затормозила, он врезался в неё и едва не опрокинул, вовремя схватив за талию. Она тут же выпрямилась, покраснев, опустила глаза и произнесла: – Вы же говорили, что Сорняки и Паразиты – это демоны, желающие погубить Эдемский Сад. Но Латоя – она же человек?
Колдер ухмыльнулся:
– Не все, кто выглядит, как люди, таковыми являются. Но в одном вы правы – пока она ещё просто человек, не осознающий скрытой в ней силы. Однако очень скоро осознает – Сорняки осознают
80
Цветы всегда молчат
себя куда быстрее Цветов – и вот тогда придётся худо.
– И что… что с ней будет? – испуганно проговорила Мифэнви.
– Пока она ещё не разрослась, её надо истребить.
– То есть убить? – Мифэнви задохнулась от ужаса. Глаза её сделались огромными.
– К сожалению, это будет выглядеть как убийство!
Она вздрогнула.
– Но вы не можете убить её, она всего лишь бедная девушка!
Колдер рассмеялся.
– Отложим-ка мы этот разговор до лучших времён, – сказал он. – Вам ещё предстоит столь многое узнать. Вы уже начали читать те свитки, что я вам дал?
Она тряхнула головой, чёрная с крапинками вуалетка на её изящной шляпке чуть подпрыгнула.
– Я всю ночь молилась о здоровье отца.
– Простите меня, я и забыл, – помрачнел Колдер.
– Вы не должны извинятся. У вас хватает забот.
Колдер усмехнулся: да уж, сегодня всю ночь он был сильно озабочен.
Они подошли к подъёмнику, Колдер помог ей взойти, и Мифэнви тут же зажмурилась и обняла его за пояс. До сих пор каждый раз, когда подъёмник приходил в движение, она ёжилась от страха. В такие моменты она сама прижималась к нему, и Колдер всегда с удовольствием заключал её в кольцо рук. Он невероятно наслаждался эти краткими мгновениями столь невинной близости. Он дернул рычаг, и они рухнули вниз. Мифэнви тихо вскрикнула, ещё сильнее прижимаясь к нему. Колдер радостно ухмыльнулся, теснее обнимая её.
Ему нравилось слушать, как трепещет её сердечко. Его маленькая золотая принцесса… Пусть хоть на несколько минут – но его…
Внизу их ждал экипаж, лошади, – здесь, у подножья скалы располагался каретный двор Глоум Хилла, – а также Латоя и Аарон.
– Они едут с нами? – удивилась Мифэнви.
– Ну разумеется, – ответил Колдер, – лучше, когда Сорняки на виду.
Латоя выглядела бледной и даже не съязвила в ответ, хотя, конечно же, прекрасно слышала, что он сказал.
Колдер усадил дам в экипаж, а сам вскочил на коня по кличке Демон, вороного и нетерпеливо бившего копытом. Аарон неуклюже забрался на любезно предоставленную ему спокойную кобылку.
Латоя проследила за стройной фигурой кузена, за его легкими, исполненными силы и уверенности движениями, и повернулась к Мифэнви:
– Скажи, Мейв, только без всяких этих твоих святошечных штучек, он тебе нравится, как мужчина? Ну, Колдер?
Та вспыхнула и опустила голову.
Экипаж двинулся. Их слегка качнуло друг к дружке.
81
Цветы всегда молчат
– Он ведь привлекательный, не так ли? – не унималась Латоя. – Сначала он мне показался слишком бледным и тощим, что ли… А теперь, смотрю, – и очень даже ничего. А ты что скажешь?
Мифэнви смущенно улыбнулась, потом вздохнула и, наконец, ответила:
– Когда я увидела его в первый раз – я испугалась и спряталась за Пола. А теперь … Теперь скажу, что да, привлекательный…
Она смутилась ещё больше.
– То есть, ты находишь его симпатичным, но при этом не мечтаешь о нём? – непонимающе уставилась на неё Латоя.
– Скажи, разве там, в лондонских салонах, было мало мужчин, которых ты считала приятными?
– О да, довольно много! – Латоя несказанно обрадовалась возможности вспомнить своё блестящие прошлое.
– И разве каждого из них ты рассматривала, как партнёра? – Мифэнви страшно смущал этот разговор.
– Нет, я выбирала! Между прочим, только самых красивых! Видела бы Джоэла Макалистера! О, не мужчина – мечта!
– Вот! Поэтому то, что я выбрала Пола, вовсе не означает, что я не должна отмечать, что Колдер хорош собой, но при этом не означает и того, что я обязательно должна рассматривать его, как желанного мужчину.
Мифэнви вся алела и не знала, куда деть руки. В памяти ясно воскресли картины вчерашних поцелуев.
Но Латоя сегодня была беспощадна.
– А если бы тебе пришлось выбирать… Между Колдером и другим мужчиной, кого бы ты выбрала?
– К чему этот разговор? – Мифэнви злилась, а она не любила злиться. – Три года назад я выбрала Пола, намерена хранить ему верность и более никого выбирать не собираюсь! – запальчиво проговорила она.
Латоя отодвинулась подальше и картинно поводила в воздухе рукой, словно что разгоняя:
– Боже ж ты мой! Пока приедем – заражусь твоей святошностью!
Мифэнви посмотрела на неё презрительно и отвернулась к окну, давая понять, что разговор закончен. Они больше не проронили ни слова до самого Лланруста.
***
Северный Уэльс, «вольный город» Лланруст, 1878 год
Дориан Пятый Лланрустский полусидел на ложе. Со всех сторон его окружало множество подушек разных размеров и фасонов. Занавески на окнах слуги слегка приспустили. В комнате пахло анисом.
– Подойди, дочь моя, – сказал он слабым хриплым голосом.
Мифэнви тут же подбежала к ложу. Она явилась сюда, как была, в дорожном платье и шляпке с вуалью. Она рухнула на колени у его кровати и, схватив пухлую руку отца, поднесла её к губам.
– Отец, дорогой отец! Я – плохая дочь! Я не навещала вас целых три года! Нет мне прощения!
82
Цветы всегда молчат
Она разрыдалась, уткнувшись в его ладонь.
– Не плачь, дитя моё. И не вини себя, я наслышан, сколь много тебе довелось перенести, моя бедная маленькая Мейв.
– Со мной были друзья. А вы – один! Совершенно один!
Она перебралась к нему на ложе, обняла руками за шею и положила голову на плечо, как любила в детстве.
– Мейв, – отец похлопал её по руке, – знала бы ты, как мало надо старику. Вот ты со мной – и я уже счастлив.
– Что говорят доктора? – взволнованно спросила она. – Я так мчалась к вам, что ещё ни с кем не повидалась…
– Плохо, дочка! – он закашлялся.
Мифэнви встала, дрожащими руками налила в воды из стоявшего на полочке графина и протянула ему стакан:
– Вот, папа, выпейте! – он осушил стакан залпом и передал ей. Мифэнви прижала его руку к своему бешено колотящемуся сердцу: – Пап, клянусь, я больше вас не брошу! Мы найдем лучшего доктора! Вы поправитесь! Я стану ходить за вами, как за младенцем!
Отец приобнял её и притянул к груди:
– Кстати, о детях, – сказал он, заглядывая ей в глаза. – Мой уход был бы не столь тоскливым, имей я перед смертью возможность повозиться с внуками!
Мифэнви залилась краской.
– Но… мой муж… он умер три года назад…
– Мейв, это ещё не повод и тебе зарывать себя.
– Но… – собралась, было, возразить она, но он приложил толстый и унизанный палец к её губам:
– Тсс, детка! Выслушай своего отца. Тебе, дорогая моя, уже двадцать и пора начинать мыслить государственно. Лланрусту нужен наследник!
– Что?! – вскричала она, отстраняясь.
– Пообещай мне… – голос Дориана задрожал. Мифэнви тут же пожалела о своём порыве и вновь склонилась к нему. Отец обнял её за шею и прошептал в ухо: – Выполни последнюю волю умирающего…
– Да, батюшка, всё, что угодно! Только не говорите о смерти! – она вцепилась в его ладонь обеими своими и пылко затрясла.
– Мейв, выйди замуж. Я тут подготовил список кандида…
Она вскочила, глаза её сверкали.
– Мыслимо ли?! Мыслимо ли такое коварство от родного отца?! Я ночей не спала! Я готова была бежать к вам бегом! А вы! Вы! – она закрыла лицо руками. Слёзы возмущения и обиды душили её.
– Ах ты, строптивая девчонка! – уже куда бодрее проговорил он. – Я закрыл глаза на твой мезальянс с этим бастардом! Но теперь я не позволю тебе командовать! – Он извлёк из-под подушки лист, убористо исписанный мелким почерком. – Или ты немедленно выберешь одного из этих господ, – он потряс бумагой, – и заметь, мне стоило немалых трудов —
83
Цветы всегда молчат
выбрать самых достойных! – или я поступлю с тобой так, как короли испокон веков поступали с разборчивыми принцессами!
– Это как, интересно знать?! – Мифэнви уже не плакала. Ярость кипела в ней. – Отдадите за первого встречного?!
– Вот именно! – и он грозно сверкнул глазами.
– Ну что ж, тогда я с удовольствием возьму на себя эту роль, – сказали сзади. Мифэнви обернулась, и только сейчас поняла, что Колдер, который шёл за ней следом с самого их приезда сюда, видел весь спектакль. Как он там говорил: билеты на лучшие места! Стыд-то какой!
Колдер подошёл, взял её за руку и, повернувшись к Дориану и вежливо кланяясь, сказал:
– Ваша светлость, я давно без памяти влюблён в вашу дочь и был бы счастлив назвать её своей женой!
Мифэнви ахнула и лишилась чувств. Колдер подхватил её, нежно прижимая к себе.
– О, кто это у нас тут?! Никак Грэнвилл-старший! Настоящий лорд! Я согласен! Согласен! Благословляю вас! – и под испепеляющим взглядом будущего зятя Дориан прытко соскочил со смертного одра и заорал слишком зычным для болящего голосом: – Церемониймейстера ко мне! Нынче устроим бал в честь помолвки! И переоденьте её, как подобает принцессе! – возбужденно проговорил он, указывая подбежавшим слугам на бесчувственную дочь, лежащую в объятиях Колдера.
И даже несмотря на то, что взгляд лорда Грэнвилла обещал на месте убить того, кто посмеет хотя бы прикоснуться к Мифэнви, пока та не придёт в себя, Дориан был счастлив, как ребенок.
Оксфордский университет, 1878 год
В аудитории снова – яблоку негде упасть. На его лекциях так всегда. Коллеги по университету давно уже смирились с этим, а если и завидуют – то по-белому. Им не дано, так как Ричарду, легко и непринуждённо взламывать стереотипы, разрушать привычные устои и концепции, оставляя при этом картину мира целостной и непоколебимой.
– Вспомните Уильма Блейка:
одном мгновенье видеть Вечность, Огромный мир – в зерне песка,
единой горсти – бесконечность,
небо – в чашечке цветка.
– Сложно сказать точнее о том, как всё в нашем мире взаимосвязано и проистекает одно из другого. Например, природный магнетизм – это волны, некие позывы, которые испускает человек. А эмпатия, соответственно, способность подобного рода волны улавливать… – Ричард, как всегда, говорил уверенно и вдохновлено, и сто пар глаз смотрели на него едва ли не влюблено. – Из этого, как раз, и следует то явление, с которого мы начали наш сегодняшний разговор и которое я именую «завороженность жизнью»…
Резкая боль прошила голову от виска в висок. Вызов? Но почему сейчас? Больно так, что аж тошнит. Как тебе импульс? Чувствительно? А эти мальчишки смотрят так пристально.
Он лишь чуть заметно коснулся пульсирующего виска, немного ослабил шейный платок, поправил очки и подавил судорожный вздох. Ну вот, кажется, никто ничего не заметил.
Ричард как всегда блестяще резюмировал сказанное, аудитория взорвалась аплодисментами. Наконец, все ушли. Он поспешил в подсобное хранилище, что примыкало к аудитории и,
