Текст книги "Писатели Востока — лауреаты Нобелевской премии"

Автор книги: Ясунари Кавабата

Соавторы: Орхан Памук,Кэндзабуро Оэ,Нагиб Махфуз,Рабиндранат Тагор,Дмитрий Воскресенский,Майя Герасимова,Наталия Колесникова,Валерия Кирпиченко,Мария Репенкова,Гао Синцзянь
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

М. М. Репенкова
ОРХАН ПАМУК
Турция
Премия 2006 года

…за реальные достоинства его творчества, за то, что в поисках меланхолической души родного города он открыл новые символы столкновения и переплетения культур

Творчество Орхана Памука, которого называют «турецким Умберто Эко» и который был включен британской газетой «Обсервер» в список «21 лучший писатель XXI века», необыкновенно популярно не только в Турции, но и за ее пределами. Романы писателя, переведенные на сорок языков мира, удостоены престижных международных наград, среди которых особое место занимает Нобелевская премия в области литературы за 2006 г.[211]211
  Это была вторая номинация Орхана Памука. Первый раз он был номинирован на Нобелевскую премию по литературе в 2005 г., но в финале уступил английскому писателю Гарольду Пинтеру.


[Закрыть]

Логика Нобелевского комитета, присудившего премию Орхану Памуку, вполне объяснима. В этом писателе соединились качества, которые шведские академики ценят более всего: Памук – один из самых оригинальных романистов современности и человек, преследуемый властями за политические убеждения. Серьезный конфликт Орхана Памука с властями произошел в декабре 1998 г., когда он отказался от присужденной ему награды «Народный писатель» в знак протеста против политики турецких властей по отношению к курдам. В феврале 2005 г. Орхан Памук дал интервью швейцарской газете «Тагес Анцайгер», в котором заявил, что никто кроме него в Турции не осмеливается говорить об убийстве турками миллиона армян и 30 тысяч курдов. Впоследствии, вспоминая о том своем интервью, Орхан Памук писал: «Я говорил о событиях, происшедших в Османской империи в 1915 г. Среди серьезных историков нет сомнений в том, что большинство армян, живших в Османской империи, подверглись депортации под предлогом их неблагонадежности во время Первой мировой войны, и многие из них в процессе депортации были убиты. Официальные представители Турецкой республики утверждают, что число погибших сильно преувеличено и что произошедшее нельзя считать геноцидом, поскольку уничтожение армян не было систематическим и к тому же во время войны армяне сами убили много мусульман»[212]212
  Памук О. Другие цвета. М., 2008, с. 285–286.


[Закрыть].

Интервью писателя вызвало негативную реакцию в турецких политических кругах. В июне 2005 г. власти подали на Орхана Памука в суд, выдвинув обвинение в «нанесении морального ущерба турецкой нации», в «публичной дискредитации образа страны», в «беспочвенной клевете на турецкий народ, турецкие вооруженные силы и Турцию в целом». Как известно, Турция категорически опровергает обвинения в том, что между 1915 г. и 1917 г. в Османской империи были убиты около полутора миллионов армян. Согласно статье 301 (часть 1) турецкого УК писателю грозило тюремное заключение сроком до трех лет. Пресса и телевидение обрушились на Орхана Памука. Возмущалось население. Его книги жгли на улицах. Как говорит писатель, он стал объектом кампании ненависти, которую проводили националисты. «Если государство столь тщательно скрывает от турецкого народа то, что произошло с армянами Османской империи, – писал позже Орхан Памук, – значит, в Турции на эту тему действительно наложено табу. Лишним доказательством этому является шум, вызванный моими словами: многие газеты развернули против меня яростную кампанию, а некоторые колумнисты (обозреватели, журналисты, которые пишут постоянные рубрики, колонки. – М. Р.) даже писали, что для общей пользы меня надо было бы заставить замолчать; группы национальных экстремистов организовывали митинги и демонстрации и публично жгли мои книги и фотографии. Как Ка – герой моего романа „Снег“, из-за своих политических взглядов я вынужден был на некоторое время покинуть родной город, его любимые мною улицы. Поскольку у меня не было желания раздувать эту историю, и мне даже слышать не хотелось об этом деле, то поначалу я молчал и, охваченный странным чувством стыда, пытался скрыть происходящее. Но дело получило международную огласку, когда губернатор одной провинции приказал сжечь все мои книги, а в Стамбуле против меня было возбуждено судебное дело. Тогда я осознал, что вспыхнувшая в обществе ненависть направлена не только против меня, и понял, что настало время заговорить о произошедшим и в Турции и за ее пределами… Невозможно было не заметить, что запрет, наложенный в сегодняшней Турции на обсуждение участи армян Османской империи перерос, по сути дела, в запрет на свободу слова, и не понять, что две эти темы неразрывно связаны между собой»[213]213
  Памук О. Другие цвета, с. 286–287.


[Закрыть].

Суд над Орханом Памуком и еще шестью лицами, среди которых были писатели и журналисты, проходящие по аналогичному обвинению, должен был состояться в Стамбуле, по постоянному месту жительства обвиняемых. Но сначала судебные заседания откладывались, а затем (с 7 февраля 2006 г.) затянулись на несколько месяцев. Орхан Памук так описывал свои ощущения перед началом первого судебного заседания: «В пятницу в Стамбуле, в районе Шишли, где я провел всю свою жизнь, в здании суда, напротив трехэтажного дома, где сорок лет в одиночестве жила моя бабушка, я должен был предстать перед судом, который намеревался обвинить меня в „публичном оскорблении турецкой нации“ и посадить в тюрьму. Наверное, меня должен был беспокоить тот факт, что в том же суде рассматривалось дело турецкого журналиста армянского происхождения Гранта Динка, обвиняемого по той же статье уголовного кодекса, которого, признав виновным, приговорили к шести месяцам лишения свободы; однако я сохранял спокойствие. Как и мой адвокат, я верил, что выдвинутые против меня обвинения неубедительны, и не думал, что действительно попаду в тюрьму»[214]214
  Памук О. Другие цвета, с. 284.


[Закрыть].

Преследование писателя на родине вызвало бурную реакцию за границей. 1 декабря 2005 г. правозащитная организация «Международная амнистия» потребовала от Турции отменить 301-ю статью УК, освободить от обвинений Орхана Памука и остальных шестерых обвиняемых. Двенадцать дней спустя всемирно известные писатели – Жозе Сарамагу, Габриель Гарсиа Маркес, Гюнтер Грасс, Умберто Эко, Карлос Фуэнтес, Хуан Гойтисоло, Джон Апдайк и Марио Варгас Льоса – выступили с заявлением в поддержку Орхана Памука. Позже Союз немецких книготорговцев наградил турецкого писателя Премией мира, ежегодно вручаемой тем художникам слова, «творчество и общественная деятельность которых способствует упрочению мира на земле».

Дело против Орхана Памука вызвало резкую критику и со стороны Европейского Союза. Накануне предварительных слушаний в стамбульском суде с официальным заявлением выступил глава комиссии Евросоюза по вопросам расширения сообщества – Олли Рен. Он, в частности, сказал, что «суд над романистом… бросает тень на переговоры о присоединении Турции к ЕС. Создается впечатление, что новый уголовный кодекс Турции не предполагает должного соблюдения свободы слова». Другие европейские законодатели также заявили, что проведение суда над писателем является нарушением Европейской конвенции по правам человека и что это может отрицательно сказаться на решении вопроса о присоединении Турции к Евросоюзу.

301-я статья УК была отменена, у суда не оставалось юридического основания продолжить разбирательство. Дело закрыли. В сентябре Европарламент подавляющим большинством голосов принял решение, согласно которому отныне признание геноцида армян не является обязательным предварительным условием для вступления Турции в ЕС. Теперь это лишь одно из многочисленных требований к стране. С такой постановкой вопроса категорически не согласилась Франция, где армянская диаспора традиционно велика. 12 октября 2006 г. нижняя палата французского парламента приняла закон об уголовной ответственности за отрицание факта геноцида армян. В тот же день Орхану Памуку была вручена Нобелевская премия: золотая медаль с изображением Альфреда Нобеля, диплом Шведской Королевской академии и чек на 10 миллионов шведских крон (1, 07 миллиона евро).

Подобное совпадение вызвало в Турции рост националистических выступлений, направленных против Орхана Памука, несмотря на то, что премьер-министр Турции Реджеп Эрдоган призвал соотечественников порадоваться творческой удаче первого турецкого писателя, удостоенного столь высокой награды. По мнению одного из руководителей Союза адвокатов Турции Кемаля Керинчсиза, Нобелевский комитет при принятии решения руководствовался «политическими соображениями и пожеланиями армянской диаспоры». Кемаль Керинчсиз заявил, что его коллеги готовят правовую базу для подачи иска в Страсбургский суд на шведскую академию «в связи с присуждением победы Орхану Памуку». Но, видимо, вовремя осознали абсурдность такого шага, и дело до Страсбургского суда не дошло.

Сам же Орхан Памук высказывался достаточно сдержанно относительно политического скандала, разразившегося вокруг его имени. В интервью радиостанции «Эхо Москвы», которое он дал 4 июня 2006 г. во время своего первого приезда в Россию, Памук, воспринятый москвичами «ироничным и уравновешенным чистопородным европейским интеллектуалом в костюме с иголочки», сказал: «На самом деле, политика занимает незначительное место в моей жизни. Мне грустно, что меня воспринимают, прежде всего, как политика и в меньшей степени как писателя. Я боюсь, что определенные силы в Турции воспользовались мной как неким камнем преткновения на пути вступления Турции в ЕС… Меня это очень огорчает. Мои политические проблемы чаще всего возникали не из-за моих книг, а из-за моих интервью… Я считаю, что если писатель активно занимается политикой, то он рискует поплатиться драматическими последствиями своего творчества. Не думаю, что в силу своей природы литература должна оказывать прямое воздействие на политику. Хотя, возможно, писатели и могут поднимать политические вопросы вне своего творчества. Но моя ситуация заключается в том, что как только я стал популярнее и мои книги стали переводиться на многие языки, некоторые политические партии стали использовать меня в своих целях. Меня это разозлило и я начал отвечать».

В то же время Орхан Памук всегда отстаивал свободу слова писателя. Выступая весной 2006 г. в Международном ПЕН-клубе, он отметил, что свобода высказываний писателя для него – абсолютная категория, не сдерживаемая никакими запретами. По мнению Памука, свобода слова коренится в чувстве стыда художника и является для него проявлением человеческого достоинства. В интервью «Российской газете» он сказал: «Свобода высказываний для писателя должна быть только абсолютной! Я не политик, не государственный деятель, отвечающий за государство и народ. Я – писатель, отвечающий только за свои слова. Да, есть этические, этнические, религиозные запреты, которые мешают мне высказываться свободно. Но если я, писатель, каждый раз буду думать о том, что я несу ответственность перед своим народом, перед своим государством, перед своим прошлым, то свободе писательского самовыражения придет конец»[215]215
  Памук О. Интервью с писателем. – Российская газета. 3. 06.2006.


[Закрыть].

Размышления относительно того, что творчество Орхана Памука оказалось «вплетено» в евро-турецкие коллизии, а также о том, как эти коллизии влияют на литературный климат в самой Турции, приводят к простому заключению: скандал, как бы ни отрекался от политических тем Орхан Памук, явно пошел ему на пользу – вслед за получением Нобелевской премии последовала мощная кампания его недоброжелателей, что тоже способствовало росту гигантского интереса к турецкому прозаику. По словам Бахара Сибера, представителя крупнейшего издательства «Илетишим», опубликовавшего 9 книг Орхана Памука, «…в течение 4-х часов, прошедших между объявлением решения Шведской академии и окончанием рабочего дня, было продано 6 тыс. книг Орхана Памука»[216]216
  Борзенко А. Суд над Нобелем http//www.expert.ru/articles/2006/10/12/pamuk


[Закрыть].

И всё же нам представляется, что, пусть даже при наличии политической составляющей, литературная премия Шведской академии присуждена Памуку за реальные достоинства его творчества, за то, что «в поисках меланхолической души родного города он открыл новые символы столкновения и переплетения культур», постоянно отдаваясь поискам гармонии между личностью и обществом, разумом и чувствами, вымыслом и реальностью, Востоком и Западом, культуры которых, взаимообщаясь, обогащают друг друга.

По своим литературным пристрастиям Орхан Памук – западник. Его любимые писатели – Джеймс Джойс, Мишель Уэльбек, Хорхе Луис Борхес. При этом он считает, что существует бесконечная пропасть, отделяющая Восток от Запада, турка от европейца. На вопрос итальянской газеты «Коррьера делла сера» (февраль 2007 г.), смогут ли турки когда-нибудь понять европейцев, писатель ответил, что «для этого туркам нужно прежде понять самих себя».

Зимой 2007 г. после убийства в Стамбуле главного редактора турецко-армянской газеты «Агос» Гранта Динка (о нем уже говорилось) обстановка вокруг Орхана Памука вновь накалилась. Рьяный националист Ясин Хайал, подозреваемый в убийстве Динка, сделал следующее заявление прессе: «Памук должен вести себя правильно, иначе его постигнет та же участь». Писатель всерьез начал задумываться об эмиграции в США, где в 2005–2006 гг. он пребывал в качестве приглашенного лектора Колумбийского университета. Как сказал Орхан Памук в интервью одному из центральных турецких телеканалов, он не чувствует себя в безопасности в Турции: «Обстановка в Турции в настоящее время очень напряженная. Над интеллигенцией постоянно висит угроза судебного разбирательства, тюремного заключения и даже гибели. Многие мои друзья, журналисты и писатели, находятся в тюрьме или под следствием». 1 февраля 2007 г.

Орхан Памук улетел в Нью-Йорк для чтения лекций в университетах. На родине мало кто тогда надеялся на его скорое возвращение. Однако, видимо, все та же меланхолия не позволила Орхану Памуку надолго оторваться от родного Стамбула, для формирования культурного мифа которого он сделал столько же, сколько Джойс для Дублина, а Достоевский для Санкт-Петербурга. Недаром действие его романов почти всегда происходит в Стамбуле. И именно этому городу, тесно переплетенному с его собственной судьбой, он посвятил публицистическую книгу «Стамбул: город воспоминаний» (ĺstanbul. Hatıralar ve Şehir, 2003), проиллюстрированную авторским подбором репродукций и фотографий, как личных, так и принадлежащих известным фотохудожникам.

Об этой книге трудно рассказать лучше, чем это сделал сам писатель в интервью «Эху Москвы»: «Сначала я хотел написать книгу о городе Стамбуле, но потом понял, что повествование приобретает автобиографические черты. Я полностью согласен с немецким философом Вальтером Беньямином, который говорил, что о городах пишут два вида книг: первый пишется людьми, прожившими в этом городе всю жизнь, и тогда книга становится мемуарами. Второй вид – это книги, написанные путешественниками, концентрирующими свое внимание на экзотике. Естественно, поскольку я прожил в Стамбуле всю свою жизнь, то моя книга стала книгой мемуаров.

Мне было приятно вспоминать свое прошлое, но в то же время это были и грустные воспоминания мальчика-юноши, мечтающего стать художником. В 22 года со мной вдруг что-то произошло, и я прекратил рисовать, обратив все свои помыслы к писательскому творчеству. На этом времени, то есть на 1973 годе, книга воспоминаний заканчивается. Иными словами, на 400-х страницах я пытался объяснить, почему я изменил своим творческим пристрастиям.

В книге есть и философская сторона: в чем красота урбанистического пейзажа… Мне кажется, красота Стамбула связана с меланхолией, навеянной чувством потери положения столицы Османской империи. Ощущение потери и передает моя книга.

В середине XIX века Стамбул посещали французские писатели – Флобер, Нерваль, Готье. Они придумали свой образ этого города, который повлиял на многие поколения турецких писателей, в том числе и на меня. В „Стамбуле“ я совместил свои личные впечатления о городе с литературной традицией, идущей от французов. Таким образом, „Стамбул“ в структурном отношении можно разделить на две части. Это мое личное восприятие города и взросление мальчика, который гуляет по улицам родного города, делает зарисовки, пишет картины. И философская сторона – каким образом восприятие города оказывает влияние на формирование человека».

Воспоминания Орхана Памука, опубликованные в книге «Стамбул», а также в сборнике очерков автобиографического характера «Другие цвета» («Öteki renkler», 1999 г.)[217]217
  Цитаты приводятся нами как из турецкого издания книги (1999 г.), так и из русского (2008 г.), специально переработанного и во многом дополненного Орханом Памуком для российской читательской аудитории.


[Закрыть] проливают свет на многие факты биографии писателя. Полное его имя – Ферит Орхан Памук. Он родился 7 июня 1952 г. в состоятельной стамбульской семье. Бабушка и дедушка по линии отца были родом из городка Гордес близ Манисы и происходили из семейства, члены которого назывались Памуками (в переводе с турецкого «памук» – «хлопок») за их необычно бледную кожу и светлые волосы. В бабушке текла кровь статных черкешенок, которых на протяжении нескольких столетий поставляли в гаремы османских вельмож. Во время русско-турецкой войны 1877–1878 гг. ее отец перебрался с Кавказа в Анатолию, потом поселился в Измире и, наконец, вместе с семьей переехал в Стамбул, где в то время учился на инженера-строителя дедушка. В начале 1930-х гг. дед разбогател на щедро финансируемом молодой Турецкой Республикой строительстве железных дорог и построил на берегу впадающей в Босфор речки Гёксу большую пеньковую фабрику, производившую широкий ассортимент товаров – от веревочек для сушки табака до корабельных канатов. Он умер в 1934 г. в возрасте 52 лет, оставив наследство, которое его четверо детей тратили совершенно бездарно[218]218
  См.: Pamuk О. Istanbul. Hatıralar ve Şehir. Istanbul, 2003, c. 19.


[Закрыть]. Так, отец Орхана – Гюндюз Памук со своим младшим братом Айдыном, будучи инженерами-строителями, все время брались за большие строительные проекты, ни один из которых не сумели довести до конца. Старший из братьев – Озхан, став врачом, уехал в Америку, где жил в свое удовольствие, не работая. Тетя Орхана брала уроки фортепиано в Париже, но почему-то так и не стала пианисткой. Деньги в семье таяли быстро. Памуки еще ели на серебре, но от былого богатства осталось лишь воспоминание.

После смерти деда дом, в котором обосновалось многочисленное семейство Памуков, расположенный в одном из самых дорогих районов Стамбула – Нишанташи, перестроили в доходный, а члены семьи расселились здесь же по отдельным квартирам. В книге «Стамбул» Орхан Памук вспоминает, как он, будучи еще совсем маленьким, слонялся из одной квартиры в другую, так как все двери были нараспашку.

В районе Нишанташи жила элита республиканской Турции, открытая к восприятию западных культурных ценностей. Это были преимущественно турецкие семьи, разбогатевшие, «так или иначе сотрудничая с политиками» в республиканский период[219]219
  Pamuk О. İstanbul. Hatıralar ve Şehir, с. 252.


[Закрыть]. То, что на Орхана Памука наложил отпечаток «гений места» его рождения, указывает турецкий литературовед Мехмет Текин: «Место, где Памук впервые открыл глаза навстречу миру, – это Нишанташи, единственный в Стамбуле уголок для избранных, всегда открытый Западу. Сюда, в магический треугольник Бейоглу – Харбийе – Шишли, звезда которого зажглась после Младотурецкой революции и который в свое время был воспет многими поэтами, тянется „элита“, чей образ жизни настроен „на западный манер“, чтобы здесь обрести себе покой и вместе с многочисленными детьми и внуками внести свою лепту в новый стиль жизни»[220]220
  Tekin M. Romancı yönüyle Orhan Pamuk ve Yeni Hayat. İstanbul, 1997, c. 8–9.


[Закрыть].

Судя по воспоминаниям писателя, семья Памуков жила не только в этом привилегированном районе. Например, его отец все время переезжал с места на место, то работая за границей, то исчезая, то вновь появляясь; сам Орхан временами жил то у сестры матери, то в загородном доме. Позднее, после банкротства семьи, ее члены, потеряв дом в Нишанташи, разъехались по разным районам города. Но, как бы то ни было, «своим домом» Орхан Памук считает именно этот потерянный дом. Не без гордости он говорит, что, став знаменитым писателем, поселился в том же самом доме в Нишанташи, перед дверью которого всегда висела табличка «Дом семейства Памуков». Орхан Памук объясняет это тем, что «дом – это центр его внутреннего мира»[221]221
  Pamuk O. İstanbul. Hatıralar ve Şehir, e. 120.


[Закрыть].

Поскольку семья Памуков «всегда была ориентирована на Запад – это была типичная республиканская семья с типичными светскими ценностями: либерализм, секуляризм, интерес к чужим культурам»[222]222
  Tekin M. Romancı yönüyle Orhan Pamuk ve Yeni Hayat, c. 9.


[Закрыть], то неудивительно, что Орхана отдали учиться в престижный американский Роберт-колледж, преподавание в котором велось на английском языке[223]223
  Роберт-колледж – протестантское учебное заведение, открытое в сентябре 1863 г. в фешенебельном районе Бебек, было основано и существовало на деньги Христофора Роберта, происходившего из американских Ротшильдов. Имя своего основателя колледж носил с 1878 г. На первых порах это учебное заведение столкнулось с немалыми трудностями из-за активного противодействия со стороны католических, прежде всего французских, учебных заведений. Не известно, как бы сложилась судьба Роберт-колледжа вообще, если бы не содействие видного турецкого политического деятеля, ученого и просветителя – Ахмеда Вефика-паши (1823–1891), который продал американцам под колледж земельный участок близ крепости Румели-Хисар. Участие Вефика-паши – умеренного либерала и убеждённого «западника», бывшего к тому же министром просвещения, – предопределило популярность этого учебного заведения в среде нарождавшейся османской интеллигенции. После открытия в колледже в 1912 г. инженерного факультета сюда потянулись и отпрыски семей «практического» склада, тем более что образование, в том числе гуманитарное, давалось здесь основательное. Руководство колледжа никогда не скрывало, что основной целью деятельности этого учебного заведения было укрепление политического и культурного влияния США в Османской империи, а затем и в Турецкой Республике. В этой связи нелишне напомнить, что в годы крушения Османской империи ряд либеральных деятелей всерьёз рассматривали вопрос об установлении американского протектората над одряхлевшим государством. В 1971 г. Роберт-колледж был закрыт и на его базе основан Босфорский университет.


[Закрыть]. Однако, судя по воспоминаниям романиста, самую большую пользу ему принесла библиотека колледжа, в то время как ни учителя, ни одноклассники не оставили сколько-нибудь яркого следа в его жизни.

Затем, по настоянию родителей он поступил в Технический университет, поскольку – по семейной традиции – юноша должен был стать инженером. Однако довольно скоро выяснилось, что технические науки – не его стихия. Об этом учебном заведении у романиста также не осталось приятных воспоминаний: «Преподаватели Технического университета в душе были не творцами, а заурядными сухарями-инженерами, вдохновения и полета фантазии от них ждать не приходилось, – поэтому занятия превратились для меня в пустую трату времени»[224]224
  Pamuk О. İstanbul. Hatıralar ve Şehir, с. 449.


[Закрыть]. Промучившись три года, Памук бросил учебу и поступил на факультет журналистики Стамбульского университета, который окончил в 1976 г. По специальности он никогда не работал. Лишь раз в жизни, в начале 2000-х гг., воспользовался удостоверением журналиста, которое ему выдали через члена правления газеты «Сабах» с тем, чтобы поехать в Карс для сбора материалов для будущего романа «Снег».

Уже с 1974 г. на страницах прессы стали появляться первые репортажи, очерки и рассказы Памука на исторические темы, не сохранившиеся в памяти читающей публики. В то же время Орхан Памук начал напряженно работать над романом «Джевдет-бей и сыновья» («Cevdet bey ve oğulları»)[225]225
  Первоначально роман назывался «Тьма и свет» («Karanlık ve ışık»).


[Закрыть], впоследствии в 1979 г. отмеченным премией издательства «Миллиет». Характеризуя свой первый роман в интервью российскому журналисту Г. Шульпякову, Орхан Памук сказал: «Мой первый роман не принес мне ничего: ни денег, ни славы. Это была длинная семейная сага в классическом духе, но у нее было до странности много читателей. Она продалась тиражом 2 тысячи экземпляров за год. Родители мои к тому времени развелись, и я жил с матерью в маленькой комнате, забитой книгами. Денег у меня не было, работы тоже, жил на отцовские подачки. К тому же в конце 1970-х годов времена для Турции были тяжелые. Страна стояла на пороге гражданской войны»[226]226
  Шульпяков Г. Хождение Памуком. Беседа Глеба Шульпякова с Орханом Памуком. – Новая Юность. М., 2001, № 4, с. 175.


[Закрыть].

В дебютном романе Орхан Памук выступает как писатель-реалист. Избегая экспериментирования в области романной формы, он создает семейную хронику, в которой многие критики усмотрели влияние «Будденброков» Томаса Манна, что неоднократно подчеркивал и сам Орхан Памук: «Когда в двадцать лет я прочитал „Будденброки“ Томаса Манна, я был поражен странным сходством и одновременно различиями между семейными застольями, изображенными в этом романе, и праздничными застольями в доме моей бабушки. Под впечатлением этого я и сел писать свой первый роман, о стамбульской семье. Параллельно я рассказывал и историю республики, и историю европеизации страны. Несмотря на то, что героев моего первого романа объединял традиционный дух общины с едиными для всех ее членов целями – то же, что чувствовалось дома у бабушки, – они наивно, но решительно и настойчиво тянулись к европеизации. Сейчас мне уже перестали нравиться и этот дух коллективизма и общность целей, которые я изобразил в романе»[227]227
  Памук О. Другие цвета, с. 255–256.


[Закрыть].

В центре внимания Орхана Памука три поколения богатого стамбульского семейства Ышыкчи, изображенного на фоне социально-политических катаклизмов турецкого общества 1906–1971 гг.: основатель династии, крупный коммерсант Джевдет-бей, его сын Рефик и внук Ахмед. Герои оказываются на перекрестке культур (азиатской и европейской), тщетно пытаясь найти между ними «золотую середину».

Представитель зарождающейся турецкой буржуазии Джевдет-бей в 1906 г. создает крупную фирму по продаже электрических товаров. Все его помыслы направлены на то, чтобы приумножить капитал фирмы. Он учится у европейцев тому, как надо работать. Он изучает французский язык, чтобы каждый день читать «Французский экономический вестник». Джевдет-бей пытается создать дом и семью по европейскому образцу, опираясь на знания, почерпнутые из французских романов. Однако его устремления не находят понимания ни в среде родственников, которые подвержены традиционной восточной инертности и заботам соблюдения религиозных обрядов, ни в среде коммерсантов, которые в начале века были представлены главным образом греками, армянами и евреями. Джевдет-бей ощущает дисгармонию с окружающим миром. Он одинок и несчастлив. Даже родной брат, живущий за его счет, презирает его «за пристрастие к деньгам».

Через тридцать лет сын Джевдет-бея Рефик также «выламывается» из своей социальной среды. В отличие от отца, который жил только для себя, Рефик живет исключительно для других. Цель его жизни – просвещение турецкого народа, «внесение луча света в темное царство». Свою часть наследства Рефик расходует на создание «народного издательства», которое публикует лучшие произведения западной литературы в адаптированной, «доступной для понимания народом» форме. Но те, кому он адресует эти книги, не понимают и не покупают их, издательство разоряется.

Семья Рефика также не желает понимать его благие намерения. Жена Перихан, забрав двух малолетних детей, уходит в дом родителей. Старший брат Осман, порядком уставший от «причуд» Рефика, перестает помогать ему деньгами. Рефик вынужден переехать из благоустроенной квартиры на чердак, где и умирает одиноким, заброшенным стариком.

Сын Рефика Ахмед изображен в период военного переворота 12 марта 1971 г., когда массовые выступления молодежи, оказавшейся во власти анархического террора, послужили поводом для вмешательства армии в политическую жизнь страны. Ахмед – художник. Он творит для людей, целиком отдаваясь этой высокой цели. Он не желает подражать модным западным художникам и стремится найти свое место в национальном искусстве. Творчество для него одновременно является бесконечным процессом самопознания и самосовершенствования. Именно этому герою Орхан Памук оставляет возможность достичь гармонии собственного «я» с внешним миром.

Опубликовать роман, написанный в 1978–1979 гг., удалось нескоро. Причины – сложная политическая ситуация в стране, кризис в издательском деле, большой объем книги (около 800 страниц) к тому же никому неизвестного автора. Только в 1983 г. все то же издательство «Миллиет» опубликовало «Джевдет-бея», и роман сразу же – в 1984 г. – был удостоен премии Орхана Кемаля, самой престижной национальной премии в области романистики.

В 1983 г. вышел второй роман Орхана Памука – «Безмолвный дом» («Sessiz ev»), который в том же году был отмечен премией Мадаралы, а в 1991 г. – премией «Prix de la Découverte Européene» («Европейское открытие»). Этот роман в определенной мере повторяет идею «Джевдет-бея», связанную с поиском путей гармонии личности с обществом.

Фабула романа довольно проста. Три внука (историк Фарук, студентка-революционер Нильгюн, ученик лицея Метин) проводят одну неделю жаркого лета 1980 г. в фамильном доме в 50 километрах от Стамбула. Дом 70 лет назад построил их дед – энциклопедист Селяхаттин-бей, высланный сюда из имперской столицы по политическим мотивам. У внуков разные пристрастия. Фарука больше всего интересует история, поэтому он проводит много времени в архивах муниципалитета городка Гебзе, где с удовольствием штудирует старые газеты, журналы, судебные дела. Нильгюн, изучающая социологию, как и многие студенты, увлечена идеями переустройства общества. Метин видит свое будущее в бизнесе. Его желание – попасть в высший свет, уехать в Америку и там разбогатеть.

Из рассказов бабушки Фатьмы-ханым внуки узнают о прошлом своей семьи. Оказывается, что вся жизнь их деда была посвящена стремлению «одним махом ликвидировать пропасть, существующую между Востоком и Западом».

В доме бабушки молодые люди встретились с Реджепом, молчаливым карликом, который, по словам Фатьмы-ханым, приходится им дядей. Со временем выясняется, что карлик связан с группой правых экстремистов. При его непосредственном участии на внуков Фатьмы-ханым обрушивается несчастье – погибает Нильгюн.

С этого момента в романе меняется форма повествования. Автор-повествователь «уходит» из текста, предоставив слово рассказчикам, каждый из которых по-своему истолковывает события, происходящие в семье и в стране накануне военного переворота 1980 г. Заканчивается «Безмолвный дом» знаменательной для дальнейшего творчества Орхана Памука фразой, некогда сказанной Селяхаттин-беем: «…Если в твоей руке есть книга, какая бы запутанная и непонятная она ни была, когда она закончится, если ты снова захочешь понять жизнь и нечто, оставшееся за пределами твоего понимания, ты можешь вернуться к началу этой книги и снова ее прочесть, не так ли, Фатьма?»[228]228
  Pamuk О. Sessiz Ev. İstanbul, 2004, с. 337.


[Закрыть] Именно с представлением мира как книги, энциклопедии, текста будут связаны все последующие романы писателя. Только текст и порождаемые этим текстом смыслы станут отныне реальностью Орхана Памука-постмодерниста.

Публикацию следующего романа «Белая крепость» («Beyaz kale», 1985 г.) можно уподобить взрыву бомбы. Турецкий читатель, до того мало знакомый с постмодернизмом, был шокирован. Фантастика, мистика «страшных рассказов» Эдгара По, таинственные рукописи, сны, лабиринты Хорхе Борхеса, аллюзии на философские идеи экзистенциализма перемежались с легко угадываемыми цитатами из мусульманской литературы («Сказки 1001 ночи», Аттар, Джеляледдин Руми, Эвлия Челеби). Известный профессор-лингвист Тахсин Юджель, критик Халук Шахин и другие обвиняли Орхана Памука в плагиате, «модном экспериментаторстве». Однако интересный приключенческий сюжет в духе массовой литературы, уводящий в XVII в. Османской империи и к тому же содержащий в себе интеллектуальную загадку, притягивал, увлекал читателя. Только за один 1985 г. роман был переиздан более 10 раз. Переведенный на многие языки мира, в 1990 г. он был удостоен премии британской газеты «Индепендент». Практически одновременно газета «Нью-Йорк таймс» охарактеризовала роман как «блистательный», отметив, что «на Востоке взошла новая звезда – турецкий писатель Орхан Памук».

Вообще идея создания захватывающего историко-приключенческого романа витала в воображении писателя уже в 1970-е гг., но тогда он даже и не подозревал, во что оно обернется. «Первый призрачный образ „Белой крепости“, – писал Орхан Памук, – возник в моем воображении, когда я закончил „Джевдет-бея“: я представил себе прорицателя, который, получив приказ явиться среди ночи во дворец, идет туда по темно-синим улицам. Роман тогда должен был называться в честь прорицателя. Мой герой-прорицатель был ученым, болевшим душой за науку: но, увидев, что наука не популярна при дворе, он начинает заниматься астрологией, что ему совершенно не нравится, но что он с легкостью изучил благодаря увлечению астрономией. Сначала он занимается астрологией неохотно, но потом прорицания приносят ему влияние и власть, успех кружит ему голову, и он начинает участвовать в интригах»[229]229
  Памук О. Другие цвета, с. 298.


[Закрыть].