Текст книги "С тенью в душе"

Автор книги: Ярослав Коваль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

– Не прокатит.

– Что?

– Отвечай честно – ты сейчас всё это мне расписываешь только ради собственной выгоды?

– Да, – помедлив, ответила айн, потому что не ответить не могла. И солгать не могла. – Но надо ж мне и о себе позаботиться… И потом – я говорю правду.

– Возможно. Но мы отправляемся в Ишниф. Увы тебе.

Помолчав, айн ответила не сразу:

– Ты думаешь, ты мне этим отомстишь? – И больше ничего не добавила.

Пока я не был склонен слушать её.

Позавтракав в нижней зале порцией мяса и странным угощением, похожим на перемешанную с горохом губку, впрочем, вполне съедобную, я выбрался из посёлка. Мне казались подозрительными взгляды, которыми демоны провожали меня, однако никто не решился напасть.

– Не решились, да, но подумывали об этом, – ответила айн на мой прямой вопрос. – Странно было бы, если б не подумывали. Ты ведь чужак. Не казался бы сильным, тебя восприняли бы как законную добычу любого местного, сумевшего тебя захватить.

За пределами посёлка я вновь распустил свои несуществующие крылья и без особых усилий взмыл в воздух. Интересно было взглянуть на поселение сверху. Кстати, оно оказалось не таким уж маленьким, а если учесть, как теснились друг к другу домишки, то и, видимо, густо населённым. Разве вот только мрачновато и грязно всё это выглядело. Именно так мы представляем себе средневековые города, где помои выплёскивали прямо на улицу, на головы мимо проходящих, теснота царила даже в обеспеченных кварталах, и не могло быть никакой яркости, красоты. Какие могут быть яркость и красота в Средние века, в самом деле?!

Что ж, нельзя было рассчитывать, что, заглянув в одно поселение демонов, я узнал всё об их жизни. Тут требуется время, внимание и усердие. И крайняя осторожность.

Распустив крылья по ветру, я парил на высоте метров семидесяти, не больше, но и отсюда смотреть вниз было очень увлекательно. Я замечал странных существ, ползущих по земле и реющих в высоте, и каждого из них моя невольная спутница, пусть и без охоты, но называла мне и комментировала, чем они могут быть опасны для меня. В этом же полёте я выслушивал её пояснения по поводу того, что принято и не принято делать, если ты считаешь себя достаточно сильным, чтоб не пресмыкаться перед кем попало.

– Хорошо, и заодно расскажи мне, что надо говорить и делать, чтоб демон-властитель взял меня в ученики.

Она молчала несколько секунд.

– Ты совсем обнаглел, да?

– Это я обнаглел? – Теперь, когда уже образовалась привычка разговаривать с айн в определённом тоне и определённой манере, я изумился уже вполне искренне. – Что-то мне сдаётся, ты перепутала меня и себя. Будь так разлюбезна, выполняй мои приказы.

– Просто поразительно. Видимо, в своём предположении на тему божественной власти я была ой как права. Вот за что терпеть ненавижу людей – они никогда не знают меры, и им всегда мало. Демоны по крайней мере отдают себе отчёт в том, что желаемое может оказаться недоступным. И заранее смиряются с этим.

– Что-то, мне кажется, ты кривишь душой. Давай рассказывай. Как должен был бы вести себя человек, чтобы ты, например, лично ты взяла его в ученики?

– Господи, я бы такого, как ты, сразу взяла к себе. Кем угодно – хоть учеником, хоть вассалом. Чтоб подловить момент и раздавить, как скорлупу сапогом. Учеником даже лучше. Ученик открывается. О, с каким бы наслаждением я выпила твою душу, всю до капли. Медленно, чтоб видеть, как ты начинаешь понимать, что происходит, и умываешься своим ужасом…

– Ты продолжай, продолжай. – Я плыл по воздушному потоку навстречу пыльному бледному облаку, колышущемуся, словно туман, сдуваемый ветром. – Очень интересно.

Айн снова помолчала. На этот раз напряжённо.

– Определённо, меня начинает нервировать твоё спокойствие, – произнесла она наконец. – Ты что задумал?

– Я слушаю. Давай-давай, рассказывай дальше, что б ты со мной сделала.

– Не пойму, ты тащишься, что ли, от подобных рассказов?

– Я вижу в них пользу. Предупреждён – значит, вооружён.

Снова короткая напряжённая пауза.

– Я тебя ненавижу.

– Да, знаю. Так что – будешь дальше просвещать?

– Хоть бы ты сдох!

– Я тебя тоже люблю. А теперь излагай.

И она начала говорить – медленно, словно каждое слово из неё вытягивали клещами в буквальном смысле, в строгом порядке и не без усилий, как больной зуб. Говорила не просто зло – отчаянно, с подчёркнутой ненавистью, и если бы у неё были зубы, наверняка скрипела бы ими, не жалея. В глубине души я почти забавлялся её отчаянием. Наш поединок начинал меня утомлять, и потому во мне её страдания не вызывали уже ни капельки сочувствия. Только отторжение и отчасти злорадство.

Скользя в воздушных потоках, я раза два замечал, как в мою сторону устремляется то одно, то другое существо, до того вроде бы беззаботно купавшееся в ветре и предававшееся самосозерцанию. Подобных я никогда не видел и даже не представлял себе – они казались полупрозрачными, словно были скроены из стекла или полиэтилена, и представляли собой дикую помесь птицы и пресмыкающегося. В первый раз я банально увеличил скорость. Во второй раз полюбопытствовал у айн, много ли у меня шансов в поединке с такой тварью.

– Примерно столько же, сколько и с драконом, – неохотно ответила она. – Но шансы есть.

– А нужен ли такой поединок? Уйти смогу?

– Ну, сможешь, конечно. Особенно если я поднажму. Но послушай, зачем тебе, в самом деле, в Ишниф? Мне там будет неприятно.

– И?

– И я стану хуже работать.

– Не придумывай. Качество твоей работы зависит только от моего умения сформулировать запрос.

Демоница молчала долго, зато явно прибавила скорость полёта – с тварью мы шли примерно на равных, и разделяло нас никак не меньше двухсот метров.

– Ты мог бы всё-таки сделать мне приятное.

– Договорились. Как-нибудь сделаю. Особенно если поможешь мне обустроиться в Ишнифе и научишь, как защититься от попыток моего будущего учителя меня поработить. Ну, захавать мою душу.

– А мне, может, больше ничего от тебя и не надо, только чтоб ты какую-нибудь другую область выбрал.

– Это сейчас не надо. Потом понадобится. Прибереги.

Она ещё немного помолчала. Демон никак не хотел слезать «с хвоста».

– Теперь можешь пойти к земле, – нехотя подсказала айн. – Караван с тебя снимет преследователя.

– Какой караван? Как снимет? Ты о чём?

– А ты сделай, как я советую, и узнаешь.

Странным был этот момент, когда, колеблясь, я всё же решил последовать её подсказке. Если от кого-то в этом мире и изливалась на мою персону адресная ненависть, то только от неё. И сейчас следовало за считанные мгновения решить – перевесили ли её эмоции её же здравомыслие и долг (особенно если учесть, что последний выглядел уж больно расплывчато, определить его границы при моём-то скудном опыте было попросту невозможно). Чего она хочет добиться? Неприятностей для меня или же, наоборот, удачи?

Не было ни времени, ни сил, ни нужной информации, чтоб принять решение на основе логики. Поэтому я подчинился первому же движению души. Сказано – к земле, значит, к земле. Очень скоро я почувствовал себя настоящим пикирующим бомбардировщиком, особенно когда и в самом деле разглядел внизу что-то, напоминающее караван – несколько местных крупных вьючных животных, пара телег, больше напоминающих сани, и с пару десятков вооруженных демонов. Разглядел, что они вооружены, именно потому, что на меня мигом было наставлено с десяток штуковин, напоминающих громоздкие арбалеты.

– Да не на тебя, – пробормотала айн. – На воздушника. Чуть пониже возьми.

Я нырнул ближе к земле, и ветер над моей спиной вспорол арбалетный залп. Впечатляют здешние болты, судя по звуку и отдаче, они сгодятся, чтоб их кидать, как дротики. Я едва не ободрал об землю колени и поднял целую тучу пыли. Когда же пыль немного рассеялась, увидел, что большая часть путешественников окружила кольцом агонизирующее полупрозрачное существо, и кто-то уже суетится со склянками – кровь его они, что ли, собирают?

А на меня наставлено сразу четыре арбалета, и взгляды тех, кто готов нашпиговать меня болтами, сами подобны прицелам. Лазерным. Неприятно.

– Ну, чего вы добиваетесь, ребята? – спокойно осведомился я. Сейчас важно было перехватить инициативу. Тогда шанс будет. – Чтоб я ответил на подобную угрозу? Я могу ответить, хоть мне и лениво. Но вам-то вряд ли понравится.

– Ух, – тихонько фыркнула айн. – Неплохо, парень! Ты быстро учишься.

Может быть, её одобрение подкрепило мою решимость, но я посмотрел на демонов с арбалетами с такой уверенностью и даже насмешкой, что это сработало. Бойцы опустили оружие и даже слегка попятились.

– Если такой крутой, то что ж сам с воздушником не расправился? – пробормотал один из них.

– А я тебя просил о помощи?

Путники переглянулись. И те, которые возились с затихающим, медленно истаивающим телом, тоже покосились в мою сторону. Без угрозы. Скорее с любопытством.

Кстати, тварь, поименованная воздушником, действительно таяла. Агония ещё не прекратилась, крылья и конечности ещё подрагивали, перекатывалась голова, оказавшаяся изысканной и изящной, а перепонки уже пропадали, словно впитывались в пыль, истончались кости. Угловатый тонкий профиль обтекал тонкими локончиками пара, а демоны всё суетились, возились, ёрзали, спеша – похоже, с твари можно было взять много полезного.

– Спасибо за добычу, – проговорил один из путешественников, поднимаясь на ноги с большой стеклянной колбой в руках. Внутри подрагивало что-то тёмно-серое.

– Да, ты им, по сути, подарил воздушника, – объяснила айн. – Его не подшибить на такой высоте, а с земли он добычу не берёт. Ты его привёл к ним, и они, конечно, не могли не воспользоваться таким великолепным случаем. Много энергии на нём поднимут, и халявной. Делать-то ничего, считай, не пришлось.

– Я понял. – И уже в голос: – Ну-ка, покажи арбаль, – и решительно протянул руку.

Это было чем-то вроде проверки. Поколебавшись, демон мне оружие протянул. Тяжёлая оказалась штука, но для одного-двух выстрелов в воздух вполне годится. Тетива толстая, серая, плотная, словно металлическая, и стрела, уже уложенная в ложбинку – толстая, длинная, должно быть, тяжёлая. Почему-то без оперения, но с фигурным утолщением на конце. Оценив пальцем остроту наконечника, я вернул арбалет владельцу.

– Куда направляетесь? Не в Ишниф?

Ответили мне не сразу.

– Туда, – сказал демон, чуть более антропоморфный, чем остальные. – Откуда такой интерес?

– Да вот, думаю. – И, настроившись на мысленное общение, уточнил у своей невольной спутницы: – Как будет правильнее – попроситься идти с ними или просто поставить их перед фактом?

– Даже и не знаю, – развеселилась она. – Зависит от тона. Пока держишься неплохо. Вообще забавно, я думала, вас, людей, воспитание больше портит.

– Нас жизнь портит намного сильнее, чем воспитание. Поэтому я тут и смог вообще найти правильный тон… Что ж, я, пожалуй, с вами поеду, так уж и быть. Если, конечно, эти твари не очень тихоходны, – и я небрежно кивнул на грузовых существ, равнодушно переминавшихся с ноги на ногу, пока погонщики были заняты другими делами.

– Да мы и без сопровождения доберёмся.

Я смерил собеседника бесстрастным взглядом.

– Кто тебе сказал, что я стану сопровождать? Мне удобно – и тебе, полагаю, будет удобнее. Безопаснее. До Ишнифа.

– Не поспоришь.

– Это «да», – пояснила мне айн. – Если не хочешь, чтоб тебе на шею сели, устраивайся сразу на спине у какого-нибудь из ездовых и отдыхай. Такой, как ты, у его караванчика в сопровождении – это огромная удача. Надо себя поставить.

– Это мы всегда пожалуйста… Странно, если будешь продолжать в том же духе, я скоро научусь себя здесь вести. И преуспею.

– Если б это было так просто… В общем, мне уже даже интересно, как у тебя всё дальше пойдёт. Азарт появляется.

– Делаешь хорошую мину при плохой игре?

– Ну, в какой-то степени, – без охоты ответила она. – Откровенно сказать, я уже отчасти привыкла. За столько-то лет… Если принимаешь правила игры, можешь и себе выгадать что-нибудь. Я на это очень рассчитываю.

Я с любопытством посмотрел бы на неё, если бы мог, но сейчас это было невозможно. Потрясающе было вести диалог с нею и одновременно общаться с караванщиками, один из которых взялся за дело с хозяйской сметкой и предпочёл сразу указать мне, на какое животное можно карабкаться, чтоб не перегрузить и так уже перегруженных. Указывал он мне с опаской, словно ожидал, что сейчас в ответ я влеплю ему чем-нибудь смертоносным. И пришлось смерить его холодным взглядом, чтоб не слишком обманывать ожидания, хотя вся предшествующая жизнь и воспитание настойчиво требовали от меня совсем другого поведения. Совладать с собой оказалось очень трудно.

А вокруг, пыля и туманясь, всё тянулась пустошь, равнодушная и вместе с тем грозная. Не так же просто пропадало без дела столь огромное пространство! Наверняка этой пустоте и безжизненности были свои причины. Доискиваться их мне не хотелось, поэтому я изображал бесстрастие и скуку. Смотреть не на что, делать нечего. Отвяжитесь все от меня.

– Даже я? – полюбопытствовала айн.

– Сейчас-то тебе что от меня нужно?

– Ну, какой ты неласковый, – она проявилась рядом смутным мреющим облачком, но достаточно чётким, чтоб разглядеть все подробности великолепной фигуры. – Я исправлю тебе настроение.

– Ты сейчас всему каравану исправишь настроение.

– Сколько раз повторять – видишь меня только ты. Только ты, и успокойся.

Она прильнула ко мне гибко-змеиным движением, которое однако не вызывало отторжения, наоборот – влекло. Как это всё-таки здорово временами – иметь дело не с реальной, а с отчасти воображаемой женщиной. При желании всегда можно наделить её желаемыми чертами. Если б ещё не её омерзительный характер…

– Так ли уж тебе не по вкусу мой характер? – промурлыкала она, ластясь. – А может, его ты и ценишь? Перчику добавляет?

– В наших с тобой отношениях что-либо друг в друге ценить можно только с такой точки зрения, что всё равно друг от друга не деться никуда. Так лучше уж видеть хорошее в плохом.

– Чарующее в пугающем, да? – она прильнула ко мне так близко, что я ощущал её дыхание, которого на самом деле не было.

Но о том, чего не было, я забыл, ощутив на губах её губы, а под ладонью – тело, которому едва ли можно было отыскать равное среди живых, человеческих женщин. Обнимая айн, я тем не менее помнил, что нахожусь на виду, ощущал и вздрагивающую холку ящера под боком, и тюки, подпирающие спину, и движение пеших спутников слева и справа. Смутно, очень смутно ощущал, но всё-таки мир реальный существовал в моём восприятии на тех же правах, что и пространство, созданное для меня пленной демоницей.

Я обнимал её и тонул в волнах жара и наслаждения, но даже в самый прочувствованный момент помнил – она мне враг, и терять голову нельзя.

– Почему ты не можешь отпустить свой дух? Разве ты этого не жаждешь? – прошептала она мне так, как могла бы произнести самая влюблённая на свете женщина.

– Не знаю…

– Так, может, прислушаешься к моему совету?

Этот вопрос стал чем-то вроде отрезвляющей пощёчины. Я не упустил ощущения, расцвечивающего мир всеми оттенками радости, но во многом очнулся, и реальное пространство демонического мира стало ближе, отчётливее, чем мир моего общения с айн.

– Ты упорна, я вижу. Так и мне, знаешь ли, уступать не к лицу. Чем я хуже тебя? Мы отправляемся в Ишниф, и я буду учиться у тамошнего правителя.

Она помолчала, потом отстранилась. Между нами, словно стена, возведённая из природного камня, выросла отчуждённость, звенящая, будто внезапно воцарившаяся тишина. Я спокойно пережидал этот момент – не потому, что до мелочей рассчитал или же почувствовал, как следует себя вести. Просто так получилось. Глубины нашего с айн взаимопонимания становились всё непрогляднее, и в какой-то момент я ощутил, что она наблюдает за мной с любопытством и умиротворением, спрятанным под наигранной обидой.

– И ты по-настоящему порадовалась бы, если б я поддался, уступил?

Она помедлила, прежде чем ответить, потому что неправда в общении со мной была ей так же недоступна, как и настоящая свобода воли.

– Испытала бы отвращение. Потому что принадлежу такому слабаку и слюнтяю, пусть и временно.

– А сейчас? Отвращения нет?

– Отвращения нет, – со вздохом согласилась она. – Ладно. Если ты хочешь обойти демона из числа властных (в том числе и правителя области), то тебе надо запомнить перво-наперво одну вещь. Демоны намного лучше, чем люди, чувствуют слабость. Если ты слаб, лучше сразу откажись от мысли чего-либо тут добиться. Если ты слаб – либо стань сильным, либо ложись и помирай.

– Это-то понятно.

– Это всем понятно, всем людям и всем демонам. Откуда, как ты думаешь, вокруг столько слабаков и полуразумного сора? Либо лень, либо неисправимое слюнтяйство.

– Ты считаешь силой только способность одержать верх над всем миром и всем показать козу?

– Нет. – Айн говорила как бы нехотя. – Слабость – это неспособность понять, что же тебе на самом деле нужно. Если человек по-настоящему хочет власти или знаний, он их добьётся. Если же он хочет их потому, что это вроде как здорово, и все должны этого хотеть, а в действительности ему желаемого не переварить – он слабак. Не может честно заглянуть себе в душу.

– Для людей более актуально – власть и деньги. Деньги – настоящий фетиш.

– Золото – та же власть. Всё – власть. Даже эта ваша вера – власть, не более. Только она и имеет вес. Тот, кто свободен от её сладостного влияния – сам себе мир и сам себе Бог. – Нежелание отвечать куда-то испарилось, теперь пленная демоница говорила с такой страстью, какой не проявляла даже в моих объятиях. – Но я не встречала подобных. А ты?

– Только читал. Продолжай. Что ещё мне надо запомнить?

Путешествие протекало не без приятности, хоть и напряжённо – временами. Я помнил даже в дремоте, что мне необходимо держать марку и не ронять преувеличенного чувства достоинства, если не желаю получить болт в спину. Караванщики общались со мной лишь по острой необходимости и очень коротко, словно бы опасались случайно сказать что-нибудь не то. Они готовили на всех одну и ту же походную кашу каждый вечер и каждое утро и ни разу не попытались возразить мне, когда я решительно накладывал себе порцию. Каша оказалась вполне съедобной и сытной, вот только слегка отдавала плесенью.

Горы постепенно таяли в дымке за спиной, пустошь по краям дороги становилась всё менее пустынной. Кое-где имелся даже намёк на растительность, но к деревьям, растущим группками, караван не приближался никогда, даже если устраивал стоянку поблизости от такой. И я не спрашивал, почему. Потом начали появляться строения и посёлки, правда, они так и скрывались в отдалении – к ним путешественники тоже не приближались.

Что по-настоящему поражало меня в окружающем мире, так это монохромность, которая в одно и то же время вызывала ощущение выразительного богатства и насыщенности оттенков, бьющей по глазам роскоши цветов, если таковые вдруг расцветали где-нибудь по прихоти природы и случая. Такого я не испытывал, даже любуясь весенним садом, плывущим в дымке бело-розовых яблоневых и вишнёвых цветов, в совершенстве ещё не успевшей запылиться зелени, под пронзительно-синими небесами.

Поразмыслив, я сообразил даже без помощи айн, что дело тут в магии. Магия пропитывала собой демонический мир, магией здесь дышал ветер, томилась земля, ею росли деревья и редкие местные травы, она давала демонам возможность жить. Разумеется, это она наполняла собой пространство, сбивая с толку мои органы чувств, не способные осознать, в чём дело, и тщащиеся хоть как-то приспособить новые ощущения к старому набору впечатлений.

Я дремал, когда погонщик громко окликнул своих спутников и заодно разбудил меня. Впереди, окружённый десятками посёлков, обустроенных так же, как и все предыдущие, виденные мной, то есть в круг и глухими стенами наружу, вздымался замок. Сравнить его в чем-либо увиденным раньше я не мог – по сравнению с ним почти все виданные мною замки человеческого мира были детскими поделками из песка, сляпанными кое-как. Обсидиановые гладкие стены надвигались на нас, будто корабль на льдину. Кривые башни и длинные галереи, протянувшиеся на головокружительной высоте без всяких опор, венчал колеблющийся, словно стебель под ветром, столб света. Свет был грязноватый, иногда он расплывался головкой одуванчика, иногда собирался в тугую, пронзительно-яркую полосу. Всё это производило почему-то пугающее, ошеломляющее впечатление. Добра здесь нечего было искать.

Однако же приходилось согласиться, что, созерцая этот пример абсолютно не человеческой архитектуры, подчинённый требованиям столь же не человеческой эстетики, я поймал себя на вспышке восхищения. Передо мной была красота – опасная, злобная, отторгающая, но несомненная. Устроившись на спине ящера так, чтоб всё было видно, я смотрел, не отрывая взгляда, как вырастают к небу каменные стены, как заслоняют всё больше и больше корону света над главными своими башнями.

Мне перехватило горло, стало трудно дышать. Всеми силами хотелось отодвинуть тот момент, когда я отправлюсь напрашиваться в ученики к местному правителю. Но что уж тут поделаешь. Жизнь поставила меня вот в такие рамки… Смиряться с поражением я не желаю, а значит, придётся как-то брать себя в руки. И пусть от страха кружится голова и подташнивает – в ворота этого замка я должен вступить победителем.

Не столько победителем обстоятельств, сколько победителем самого себя.