Текст книги "Небесам виднее (СИ)"

Автор книги: Ярина Рош

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

1

“Всё, что ты потерял, Так или иначе вернётся к тебе.”

* * * * * * *

В городе вступил в свои права тихий весенний вечер. Солнце уже стало заходить. Днём, было жарко, но к вечеру прохлада заняла свои позиции. Лужи уже давно высохли, кое-где появилась зелень. Деревья ещё не распустились, но на некоторых уже были видны набухшие почки. Я потихоньку шла домой и напевала про себя любимую песню:

Гори, гори, моя звезда,

Звезда любви приветная,

Ты у меня одна заветная,

Другой не будет никогда….

Да, другой и не было. Очень любил эту песню мой муж. Бывало, соберёмся с девчатами, и поём. Голосища у всех были, хор пятницкого перепели бы. Много уже девчат нет, я ещё хожу. Вот хрен всем, до ста лет жить буду. Как говорят, за себя и за того парня. Да, песню то любил мой благоверный, но, когда родила второго ребенка, улетел. Нашел помоложе. Ну и флаг в руки. Подняла, воспитала. Вон они у меня какие. Сын Павел– летчик, вдвое ребятишек, у него. Дочь Юлия– врач, тоже, двое ребят. Все получили образование. Внуки уже сами обзавелись семьями. Вот, жду первого правнука. Да, зовут меня Елена Владиславовна Кущ. Вот такая фамилия. Интересовалась обозначением фамилии и выяснила, что она могла произойти от слова куст, или так называли кустарей в древности, которые работали на дому. А вот интерпретация, что кущ обозначала райские кущи, вот это мне нравится больше. Мне восемьдесят шесть лет. И иду я из гостей к себе домой. Зашла, правда, по дороге в магазин, купила семян подруге. Ей, старой перечнице, пока восемьдесят, но ещё в саду возится. И меня угощает своей продукцией, вот и купила ей разного. Тут и помидоры, и кабачки, и лук на перо, и перчик болгарский. Пусть садит в охотку.

Вот нет, чтобы сесть на трамвай, решила прогуляться. Иду, опираясь на трость, подвернула ногу недавно. Вот и дом уже виден, осталось перейти дорогу. Так, зелёный свет, идём. Вдруг, откуда не возьмись, летит смертник на иномарке. Что ж ты, гад, делаешь, я ж не девочка, прыгать козой. Я делаю шаг назад и падаю.

Очнулась. Глаза не открываю, солнце сильно слепит. Могли бы и шторы в палате закрыть. То, что меня сбили, отложилось в памяти. Вот куда гнал, ирод.

Хорошо, что живая, но всё равно ответит по полной. Не зря я всю жизнь юристом работала. От меня не отвертится, и чихать на то, чей-то папенькин сынок. Открыла глаза и замерла. Я лежала в траве, в поле. Этот, что меня подобрал и выкинул в поле? Ну, нет же, там было много народа. А если он решил меня сам отвезти в больницу, а сам за город и в поле меня бросил! Нет, надо разобраться. Вставай-ка, свет Елена, поднимай свои косточки, и будем смотреть, куда нас занесло.

Встала и оглянулась. Поле. И душа запела.

Поле, русское поле…

Светит луна или падает снег-

Счастьем и болью связан с тобою,

Нет, не забыть тебя сердцу вовек.

3

Во, распелась. Занесло незнамо куда, а туда же, пою. Окинула взглядом поле, а оно на наше, не похожее. Зелёная трава, но на ощупь, мягкая, мягкая, невесомая. Цветы разного цвета: красные, фиолетовые, оранжевые, синие, жёлтые, голубые. И все удивительной формы. Всё поле залито солнцем, оно кажется радугой от перелива всего разнообразия. Щебечут птицы, так весело и слаженно, как будто поют благодарственную этому миру. Разнотравье и разноцветье дурманят голову, что от запаха кружит голову. Я раскинула руки и покружилась вокруг, закрыв глаза. Лепота!!! Такого воздуха у нас нет.

И я отчетливо услышала голос Галки-подружки: “…ну почитай, там про попаданок, другие миры, чистый воздух….”. Так, это меня отрезвило. Хорошо. Воздух на наш не похож– это раз, солнце– два….Его, правда, два, оба желтые, только одно как бы прячется за другим, или как будто притулилось бочком. Что ж, выходит, я в другом мире. Вот попался бы мне сейчас этот шумахер, придушила бы. Я ещё раз огляделась. С одной стороны, поле огибает лес, и на горизонте он как бы сдвигал поле. Было ощущение, что он берёт его в кольцо. Деревья в лесу не чета нашим. Высоченные, пушистые, разнокалиберные. Это как же мне удалось разглядеть то их?

С другой стороны, лес был виден очень далеко. И я решила идти наискосок. Не заходить в лес, а наоборот, углубиться в поле. Раз такое большое поле, то должна быть дорога посередине. У нас же поля делились пополам, ну, видела в старых фильмах. Я прихватила свою трость, рюкзак был на мне и пошла. Прошла немного и нашла дорогу. Трава была по пояс, и не было сразу видно дороги. Теперь дилемма – в какую сторону шагать. Решила в сторону леса, который огибал поле. Шла долго, хорошо, что в рюкзаке была бутыль с водой. Пришлось раздеться, снять плащ. Но от этого легче не стало, жарко очень. Но вот усталости не чувствовала. И ноги не так болят. Может климат и мир так на меня влияют. Солнце уже стало заходить, когда я увидела частокол. Высота больше метра. Нет, он вверху не заострен, просто вбитые столбы и горизонтально уложенные брёвна. Виднелись ворота и маленькая калитка. Я подошла и постучала. Навряд ли услышат, это же не дверь в квартиру. Стукнула кулаком, и калитка открылась. Не заперто. Вошла во двор. Посередине дом из брёвен, такие были в древности. Неужели я попала в прошлое! Не хотелось бы. С моим характером, я быстро окажусь на костре, или в подземелье.

Во дворе стояла телега; кони, наверное, тоже есть. Сарай, слышалось кудахтанье кур. Частокол уходил за дом, и не видно, что там дальше. Невдалеке от сарая увидела колодец. Пойду в дом, там буду искать людей. Зашла на крыльцо и постучала. Никто не ответил. Постучала посильней. Вскоре дверь открыл мальчуган, на вид шесть-семь. Рядом стояла девочка, младше его.

– Здравствуйте. Взрослые дома есть? – улыбаясь, спросила я. Мальчик смотрел исподлобья и молчал. Девочка жалась к нему.

– Мамка. Только она лежит, два днесь, – робко сказала она.

Я посмотрела на них и скомандовала.

– Пошли, показывайте.

4

Мальчик так же молчал, но пропустил меня в дом. В комнате за столом сидели ещё двое. Мы с ребятами зашли в другую комнату. На полати (почему полати?а потому, что это была просто широкая скамья), лежала молодая женщина, накрытая одеялом. Я подошла и потрогала лоб. Он был горячий, у неё был жар.

– Что случилось? Она простыла или у вас болезнь тут есть? – спросила я мальчика.

– Она два днесь как была у знахарки. Когда пришла, было ничего, а потом схватилась за живот и легла на кровать, – опять ответила девочка. Я посмотрела на пацана, он был также насуплен. Я подняла одеяло, вот чёрт. Что ж ты, девочка, наделала? Весь низ был в крови. Я часто задышала, положила руку на свою грудь, стараясь успокоиться. Что делать? Если тут знахарка, то о врачах можно забыть. Девушка просто истекает кровью и уже два дня.

– Далеко знахарка? Чего молчишь? Надулся, как мышь на крупу, – сердито спросила я.

– Что б вашу знахарку покорежило, – в сердцах проронила.

– Не, недалече, – наконец ответил пацан. Ну, слава богу, а то думала немой.

– Как быстрее? На телеге или пешком?

– Я отведу, через лес, пёхом, пошли, – и пацан рванул к выходу, а я за ним.

– Постой, как тебя зовут то? – догоняя его, спросила я.

– Кирей.

И мы пошли быстрым шагом. Обогнули дом, и вышли из другой калитки, затем в лес и зашагали по тропинке, и вскоре вышли к деревне. Кирей уверенно вёл меня к знахарке. Прошли несколько домов, разглядывать деревню недосуг было, и мы остановились у дома. Вошла во двор и громко постучала.

– Кого лешего принес? Кто там? – услышала недовольный голос.

– Кто, кто? Конь в пальто. Открывай, когда стучат.

Тут дверь открылась и вышла ведьма(нос ей удлинить и на носу бородавку сделать, и будет как из наших сказок). Вся перекошена. Еле стоит и держится за косяк.

– Нужно женщину посмотреть, которая была у тебя два дня назад. Объяснить, что с ней стало? Или сама догадаешься с первого раза? – со злостью рыкнула я.

– А ты кто такая? – прорычала она в ответ.

– Родственница. И не рычи. Помощь нужна.

– Кто бы мне самой помог. Вон скрючило сегодня.

Она посмотрела на меня, усмехнулась.

– А может это ты посодействовала?

– Не можешь помочь сама, травы дай, – не отвечая на вопрос, взглядом пригвоздила я её.

Она зыркнула на меня своим одним глазом, второй у неё был закрыт от перекоса. Развернулась и пошла внутрь. Я зашла за ней. Она подошла к полкам и стала искать травы.

– Вот кровохлёбка, ромашка и мята, – протянула она травы. – Ты сама заваришь?

– Справлюсь, – ответила.

– Силу в тебе вижу, – глядя на меня, сказала она. – Не проста ты… Деваха сама знала, на что шла, я её предупреждала. И травы я ей дала. Так это ты сделала?

– Раскаиваться не буду, – сказала я и вышла.

Мы быстро, как могли, дошли до дома. Я заварила травы, поставила греть воду. Воду грела в большом сосуде– корчага (Корчага – глиняный сосуд больших размеров, имевший самое разнообразное назначение, он использовался для нагревания воды, варки пива, кваса, браги, бучения – кипячения белья со щёлоком. Корчага могла иметь форму горшка, кувшина с вытянутым, почти цилиндрическим туловом. Корчаги-кувшины имели ручку, укреплённую на горловине, и неглубокий желобок – слив на венчике. В корчагах-горшках пиво, квас, вода сливались через отверстие в тулове, расположенное около донца. Его обычно затыкали пробкой. Корчага не имела, как правило, крышки).

В этот сосуд входило три ведра воды. Кирей мне помогал. Что удивительно, дети вели себя тихо. Пока я обмыла девушку, Кирей рассказал, что отец его погиб на охоте. Три дня назад его принесли охотники в дом, его похоронили. А затем мать пошла к знахарке.

Был уже вечер, сумерки уже стояли за окном. Я так устала, что валилась с ног.

– А вы, почему еще не спите? – спросила малышню.

– Ми исть хотим, – сказала самая маленькая.

– А как тебя зовут? Маленькая моя, – улыбнулась я.

– Анита, а это Доблава, Еласт.

– Добрава и Ераст, – поправил Кирей.

– Хорошо, давай посмотрим, чем вас накормить. Есть яйцо, молоко, хлеб, овощи какие-нибудь?-

обратилась я к нему.

Кирей принес продукты, нужно что-то сделать быстро, ночь уже на дворе. Хорошо, что есть немного яиц и козье молоко, немного хлеба. Я осмотрелась и увидела, что посуда вся глиняная. И в чём делать омлет? Присмотрела круглую посудину, наподобие нашей сковороды. Навела смесь на омлет, вылила в неё и поставила в печь. Хоть бы получилось. Я в печи никогда не готовила. Помню только, как бабка моя всё в печи пекла. Ну что ж, и с этим, как – нибудь, справимся. Достала миски с полки и кружки. Ребята ели два дня всухомятку, никто готовить из старших не умел. Они мне рассказали. Да и старшими их назвать нельзя. Кирею семь лет(лёт тут говорят), Добраве – шесть, Ерасту-пять, Аните-четыре. В общем, погодки.

5

Подоспел омлет. Я положила им его в миски. Сначала они настороженно смотрели на него, пока я не стала есть. Нарезала хлеб, обжарила его немного и предложила им. Заварила отвар из трав (сбор трав состоял их мяты, листья малины, смородины и ещё какие– то травы, не разобрала, но получился ароматный травяной чай). Что где лежит, мне Добрава подсказывала, она и помогала мне при готовке. Дети поели и пошли спать.

– А где спасибо? – спросила я их. И они удивленно и в разнобой поблагодарили меня. Я встала из-за стола, пришлось мыть посуду. Ладно, завтра разберёмся. Зашла к девушке. Кирей сказал, что маму звать Хелена. Я попыталась приподнять голову и влить в неё отвар трав. Немного получилось. Но Хелена была в забытьи. Я положила ей компресс на голову. И сама прилегла на другую

скамью, постелив туда шкуры животных. Спала урывками, меняя компресс на голове и пытаясь давать отвар. Утром жар стал спадать. Я заварила ещё травку. Надо что-то приготовить, покормить детей. Вот зачем столько детей рожать! Двоих, и хватит. Их ещё до ума довести нужно. Хоть бы она поправилась, а то, что я буду с ними делать? Может, родственники есть? Хотя, кому чужие дети нужны. С такими мыслями я сделала тесто, нашла муку, правда, она ржаная. Делала тесто на молоке, которое вечером надоила Добрава. Козочка выручила нас. Мука, яйцо, кипяток, соль(сахара не нашла), соду тоже не нашла, масло льняное. Ну, смотрим, что получится. Получилось, правда, с привкусом льна, но вкусно. Да, у нас льняное масло и не пахнет ничем. А тут аромат такой. Заварила отвар из трав. И вот мои подопечные вышли из своих норок и сразу к столу.

– А умываться! Быстро все помыли свои личики и ручки, а то Мойдодыр придёт, и вас будет мыть, – строго сказала я.

Все бросились во двор. У них там, что умывальник? Нет, оказывается, все бросились к колодцу. Вскоре все были чистыми и сели за стол.

Я пила отвар и рассматривала ребятишек.

Кирей– черноволосый, взгляд острый. Если хмурится, то брови нависают на глаза, и оттого взгляд становится тяжёлым. Глаза серые, тонкие губы. Мальчик с характером. Даже сейчас, на меня кидает настороженный взгляд. Меня терпит, потому что деваться некуда. Одет в рубашку с вышивкой по вороту и низу, и штаны. Ноги босые.

Добрава– русые волосы с рыженьким отливом. Брови чёрные, глаза карие, губы полненькие. Тихая, добрая. На мир смотрит открытыми, доверчивыми глазами. Красавицей будет. Она тоже одета в рубашку, только узор идёт ещё по груди.

Ераст– как брат черноволосый, глаза зеленые. Непонятно, какого характера. Вроде тихого. Может, старший подавляет его. Он и Анита одеты только в рубашку. Все босые.

Анита– белокурая девчуля. Волосы волнистые, до пояса. Голубые глаза, смотрит на всех удивленно и восторженно. Тоже красотка будет. Мать у них имеет русые волосы, а папа имел, по-видимому, чёрные. Мальчики пошли в отца, а девчата в мать.

– А кто такой мойдотыл? Он не стласный, – спросила маленькая.

– Расскажу на досуге. Так. Поели. Пока ваша мама болеет, старшей в доме буду я. Я, думаю, Кирей, ты не против? – обратилась я к нему. Все-таки он мужчина и пусть ещё мал, но я думаю, он должен тоже принимать решения за младших. Я чужая здесь, а это его семья. Кирей кивнул мне. Ну, хорошо. Я не знаю, чтобы делала, если бы он не согласился. Детей оставить одних я уже не смогу.

– Сейчас надо подмести пол, убрать всю солому. Помыть посуду. И мне надо помочь в приготовлении обеда. Добрава, ты посмотри, кому, что поручить. Кирей, давай пройдемся по двору, и ты мне всё покажешь.

Как– то еще не укладывалось в голове, что здесь дети уже в этом возрасте что-то могут делать по дому.

6

Заглянув к Хелене и, увидев, что она ещё в беспамятстве, мы вышли во двор.

– Вот здесь колодец. Там нужник (его я поутру нашла), там за домом огород, но посадить ещё ничего не успели. Картоху уже пора садить. Там луг. Он для лошади и козы. На зиму мы всей семьёй заготавливаем сено, ходим в лес, там поляна есть, – рассказывал мне маленький экскурсовод.

Я оглядела двор. Дом стоял добротный. Из хорошей древесины. Между бревнами аккуратно проложен мох. Крыльцо, сени, окна средние, что позволяет свету проникать в дом. Поэтому в доме в большой комнате светло. На окнах мощные ставни. Крыша покрыта тесом или дранкой, но не мхом. К дому стоит постройка, где находится скотина. В данном случае для кур, козы и лошади. Здесь же лежит немного сена. Есть ещё пристройка, наверное, для инвентаря. Колодец. А вот бани нет. На мой взгляд, хороший был хозяин. Все сделано аккуратно и основательно.

– Кирей, а родственники у вас есть? Там бабушка, дедушка, тетя, – спросила я.

– Не, мама говорила про сестру, которая в городе живёт. А где, я не знаю.

И что мне делать с этой информацией. Аут. Боги, пусть она очнется и выздоровеет. Мы всё осмотрели и пошли в дом. Я стала готовить продукты для супа, сварим ещё кашу. Плохо нет мяса. Есть вяленое, вот этим и спасаемся. Хелена встанет, и нам всё равно придется отсюда уезжать. Надеюсь, не выгонит меня. Одним здесь делать нечего. Может, даже в деревню придется переехать.

Кстати, сковородку тут называют латка, а для супа и каши используют горшок.

Что– то мне названия напоминают наши русские, народные. Неужели я попала в такую древность. Не весёлые перспективы вырисовываются. И одежда похожая. Я свою стирала. Здесь трава есть, мыльнянка называется. Ее замачиваешь и в отваре стираешь. Хорошо, что у меня ткань на юбке и кофте не мнущая. А то не представляю, как гладить рубелем и скалкой. Как же будет трудно привыкать к этим условиям и отвыкать от цивилизации.

На четвёртый день моего попадания в этот мир, Хелена очнулась.

– Ну, привет.

– Ты кто? – еле слышно спросила она.

– Я тут мимо шла, и вот пришлось остановиться у вас, – невесело ответила я.

– Мама, мама, – закричали дети и кинулись к ней.

– Осторожно, задавите. Мама ещё слаба. Обнимайте её по очереди.

Дети подходили и с радостью обнимали её. У Хелены всё лицо было мокрым от слёз. Я встала, принесла бульон и отвар.

– Ладно, ладно, хватит. Маме надо немного поесть и выпить отвар.

Дети послушно отошли, но не ушли. Они наблюдали, как мать ела и пила отвар.

Потом Хелена без сил упала на подушку.

– Ты поспи. Видать травы помогают, на поправку пойдёшь, – с надеждой сказала я.

Она слабо улыбнулась и закрыла глаза. Мы все вышли и пошли заниматься своими делами. Даже Анита усердно протирала скамейки мокрой тряпкой. Добрава мыла полы, сейчас никто не бросал на пол солому. Везде протёрли пыль. Стало чисто и уютно. Каждый вечер ребят заставляла мыться, за день они так уделывали свои ноги, что приходилось их оттирать камнем. Но зато натоптышей стало меньше. Обувь они одевали по случаю, а так бегали босиком, благо трава мягкая.

На обед приготовила суп и кашу. Тут льняная, овсяная, пшенная(пока такие нашла). На ужин доели суп, кашу, и овощи я ещё потушила. Всем хватило. Поставила хлеб на ночь в опарнице (керамическая посудина, горшок, в котором готовится опара под кислое тесто. Посуда для подготовки опары и выхаживания теста на пироги, белые булки, блины, представляла собой глиняный сосуд, круглый, с широким горлом и слегка зауживающимися к поддону стенками. С внутренней стороны опарник был покрыт глазурью. Высота опарника колебалась от 25 до 50 см, диаметр горла от 20 до 60 см. Форма была удобна для замешивания опары и теста как рукой, так и мутовкой. Для приготовления опары в тёплую воду закладывали закваску (как правило, тесто, оставшееся от предыдущей выпечки, перемешивали с половиной муки, необходимой для изготовления хлеба или пирогов, и оставляли в тёплом месте на несколько часов). После закисания опару, если она была предназначена для выпечки ржаного хлеба, перекладывали в дежу, квашню, добавляли муку, месили и, закрыв плотно крышкой, ставили в теплое место. Если опара ставилась для пирогов, то ее оставляли в опарнике, добавляли муку, яйца, сметану, месили и оставляли подходить. В народном сознании слово «опара» осмыслялось как незаконченное, не доведённое до конца дело.)

Вот и пригодилось моё увлечение выпечки без дрожжевого хлеба. Здесь, правда, для хлеба оставляли закваску от прошлого теста. Посыпали мукой и оставляли до следующего раза. Мне Добрава показала, где лежала закваска. Мука из ржи, пшеничная тут редкость. Да, булочками тут не побалуешься. Из молока сделала творог, на завтрак съедим. Здесь корми одной кашей, все будут рады.

На ночь также поставила кашу. Насыпала крупу, залила водой, посолила, накрыла крышкой и поставила в теплую печь. За ночь дойдет.

Утром покормила всех, дала задания, и пошла кормить Хелену. Она уже выглядит бодрее. Думаю, выздоровеет. Когда покормила, решила поговорить с ней.

– Хелена. Я не вправе тебя ругать, но зачем ты сделала это? Чуть себя не погубила. Детей, сиротами чуть не оставила. Ну, был бы ещё один, где четыре и пятому место нашлось бы, – начала говорить я. Она молчала и смотрела на меня.

– Ладно, твоё дела. Вообще– то я не знаю, что у вас и как. Я издалека, и порядки ваши не знаю.

Она удивленно посмотрела на меня.

– Пока есть сила говорить, я тебе главное скажу. Оставаться тебе с детьми здесь нельзя. Без мужчины в этом месте не сможешь. В деревню не переезжай. Люди там недобрые. Не помогут.

– Постой, постой, – остановила я её. – Я с детьми, а ты куда навострилась. Ты это брось. Тебе лучше с каждым днём. Вдвоем, потом придумаем, как быть. Я останусь с тобой, пока не прогонишь. Мне идти некуда.

– Не перебивай. Я говорю на всякий случай. В маленьком городе Шеполь живёт моя старшая сестра Еля. Она вышла замуж за шорника Гояра. У него там мастерская. Они с моим мужем дали клятву друг другу, что, если с кем беда приключиться, второй будет помогать семье. Поедешь к ним. Путь займёт пять днесь. Конь есть, Кирей может запрячь коня. Поможешь только узлы вязать, силёнок ещё у него маловато. Вот там, за маленькой шкатулкой, тайник. Там деньги на первое время и меха. Знатным охотником был мой Михась, погубила черная зависть. Одна не езжай. Доедите до Гойя, это городок, там обозом и дальше до Шеполя. Дай клятву, что не оставишь моих детей.

– Так. Клятвы давать не буду. Я их так не бросила и не брошу. А ты мне речи заупокойные брось говорить. Привела бы знахарку, чтоб посмотрела тебя, но её саму скрючило. Самой теперь лечиться, и лечиться, – уже начала сердиться я.

– Елена. Имя у тебя не наше. Если что, возьмёшь моё. И не спорь. Будешь, если что говорить, муж, мол, умер. Как звать его знаешь. Сама ты из деревни Гожи. Это далеко. Мы с Михасем познакомились на свадьбе сестры. Вот сюда он и привез меня… Видно, обидела я бога. Не подняться, мне, чую я. Позови детей, – тихо сказала она.

Я вышла. Ну как так. Ей уже лучше, она кушает и бодрее стала. Может, она ошибается. Я позвала детей к матери, а сама вышла во двор. Сама природа, притаилась. Тишина, даже ветерка не было. Тучи медленно стали закрывать небо, будет гроза. Вот некстати. На душе темень и тут мокрень. Но, у природы нет плохой погоды.

Я вошла в дом, дети были еще у матери. Я не стала мешать им. Надо что-то на ужин придумать. Поджарю им картошку с молоком. Стала чистить клубни.

За чисткой и не заметила, как вошли дети. Помыла, порезала и стала жарить.

– А чо это буде? – спросила Анита, подходя ко мне.

– Картошка жареная. Вы её когда-нибудь ели?

– Не а, – ответила любознательное солнышко. Она и впрямь солнышко. От её взгляда, улыбки, становиться тепло и уютно на душе.

Покормила детей, Хелену. Больше не стала её донимать вопросами, завтра ещё поговорим. Ночью разразилась гроза. Гром грохотал, будто грохотала канонада артиллерии. Гроза сверкала, как будто у Зевса, все стрелы взорвались. Такой грозы я никогда не видела. Дети прибежали ко мне. Я сбросила все шкуры на пол, и мы улеглись на них, прижавшись, друг к другу. Дети, получив опору, в виде меня, успокоились и попытались уснуть. Они то и дело вздрагивали от удара грома. Постепенно гроза уходила, и мы все уснули.