Текст книги "Удельный князь (СИ)"

Автор книги: Яр Серебров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 43 страниц)

– Ты про кого? Вот что, присаживайся. В ногах правды нет, и обскажи всё в подробностях.

Переведя дух Остафий обстоятельно поведал Московскому правителю историю падения Переяслава во всех подробностях, и чем больше он говорил, тем мрачней становился Калита.

– Мстислав Сергеевич говоришь. А ни сродственник ли он Александру Мстиславовичу?

– Он самый, владыко. Внук.

– Вражье семя! Ужо сколько крови его дед у меня попил, и этот весь в него пошёл.

– Об том и речь веду. Прохвост сей, когда в Белёве на торге в люд вышел, знаешь аки объявил себя?

– Ну?!

– Северных Отчичь и Дедичь наследник! А кто к северу от Верховских то?!

Иван Данилович не выдержал, с силою бросил изукрашенный яхонтами византийский кубок в стену:

– Азм ему покажу, кто тут наследник! Изгой! – зло сплюнул князь.

– Не скажи. По отцу он прямой потомок Михаила Черниговского, а по матери из Мономаховичей будет, Михаил Ярославич Хоробрит ей дедом родным приходится. А ешо мне птичка нашептала, что Мстислав в Глухов грамотку отписал, что мол от Белёва отказывается и просит удел вернуть и за то, половину выхода обещается платить.

– А что Михаил Семёнович?

– Думает.

– Ага, думает! Штаны он полны наложил. Глуховские завсегда с гнильцой были, – успокоившись заявил князь. – Силу за спиной племянника увидал и разом назад сдал. И нашим, и вашим угодить желает. А как про Переяслав прознает, разом сдуется. У него то на севере воев считай нет, отдаст. Не сомневайся.

– На тебе боже, что нам не гоже.

– Вот-вот, верно сказано, Остафий. А через то и нам, и тарусским князьям свинью подложит, мы то считай ужо эти земли промеж собою поделили. Кто же ему столь серебра отсыпал то? Ишь ты, и зелье огненное, и брони аж у меринов, и пешцы франкские с рогатинами.

– Пронские? – вопросил боярин.

– Да нет. Не потянут они. Чую из Орды кто-то мне козни строит.

– Может и так, князь. Слухи ходят, будто темник Еголдаев, Берди, благоволит некому гостю Прохору, а Мстислав под этою личиной, опосля того, как его побили, хоронился.

– Постой! – встрепенулся князь, – помнишь давече в Сарае ты сказывал, будто у Тверского князя на пиру некий Новосильский боярин сидел и шушукались они меж собой, и что мол он какую-то грамоту от князя передал, опосля чего Александр сына оставил, а Романчук на Бело-озеро аки ужаленный умчался. Не он ли тот князь?

– Он. Ходок тот Радим, из бояр Пронских. Они с Мстиславом при дворе пронского князя с отрочества росли. Побратим.

Калита помрачнел ликом, надолго замолчал задумавшись.

– Не было невзгоды. Принесло же нечистого на наши земли! Выходит, зельем сим ведовским он любые врата открыть сможет.

– И стены, – добавил боярин, – даже каменные. Опосля того как слухи про Белёв до меня дошли, мы людишек князя подкараулили и вона смотри что, – боярин выложил на стол грубоватый обрез, газыри и пороховницу. – Тюфяк то, только малый. Людишки те многое сказывали, добро пыточники мои их калёным железом потчевали. Сие дробовиком, зовут. У Мстислава есть и длинные мушкеты, и малые трубы, пистоли. А те, что на колёсах и водоходах стоят, мортирками кличут. Главное же, зелье, прахом его кличут. Он ссыпал малую горсть на стол и, поднеся свечу, поджёг, отчего та вспыхнула яркими искрами и густо задымила. Калита невольно закрыл глаза.

– Сим зельем и рушит стены. А про ведовство сказки. Чернецы сие выдумали. Доносили воеводы, что на войне меж франками и англами таковой прах сыплят в трубы железные и стрелами бьют, крепко.

Глаза у Калиты зажглись. Он вскочил и схватил боярина за грудки:

– Остафий! Что хошь делай, но сие зелье добудь! Мы с ним такое устроим!

– Княже, княже, нету в нём тайны. Воеводы сказывали, что в Булгаре и в Хаджи-Тарахане видали такие трубы. Зелье же сие делают из серы желтой, угольев и соли индийской, что персидские купцы два десятка летов через наши земли в Новгород возят. Вот только у Мстислава зелье куда крепче персидского и на просо похоже, а тама мякина. Видать искусника большого завёл. Может и из самой Юань.

– Что хошь делай, но искусника сего мне доставь! Не выйдет у Мстислава, у персов выспрашивай. У нас тама трое бояр баклуши бьют попусту, вот пусть и разузнают.

– Сделаю, княже, – Остафий открыл было рот, но говорить не стал и глаза опустил.

– Чего мнешься аки девица на выданье. Сказывай!

– Людишки те ешо сказывали, будто у Мстислава в острожке уклада доброго видимо невидимо не сотни, не тысячи, десятки тысяч пудов! Механикусы огромадные, в коих десяток быков брёвна из уклада крутят тянут нити из железа аки ковали из злата, молоты огромадные бьют кольца кольчужные, полосу и прутки во множестве великом! Ежели так то многие тысячи воев с того уклада одоспешить можно. Укладом же сим Мстислав не торгует, но с чернецами меняется на жито, рыбу и прочую снедь.

– Что-о-о-о!!! – Калита вскочил, откинул трон назад и схватился за меч.

Боярин схватился за руку, удержал князя:

– Иван Данилович, богом прошу. Успокойся, может сказки то, может пронесёт ешо. Надобно людишек в его острожек заслать, проверить прежде, а после и думу думать.

Калита тяжело дышал, разом опрокинул в себя кубок вина и тяжело опустился на скамью, ослабив ворот.

– Душно мне что-то, Остафий.

– Эй! Ставни откройте! И водицы колодезной несите. Немедля! – крикнул боярин слугам. – Испей водицы холодной, володарь, – боярин поднёс братину с родниковой водой. – Невелика птица, найдём мы на него управу.

– Да плевать мне на ту птицу! На Переяслав плевать! Но ежели он моё железо перебьёт… Понимаешь, что будет то?! Усё, что многие лета собирал, усё, что сынам оставил, собаке под хвост пойдёт. Москва стоит на зерне суздальском, ярлыке великом и укладке персидском, а последний куда важней. Так! – князь встрепенулся. – Куды, говоришь, его насады идут?

– На Онего-озеро, надёжа.

– А что ему тама надобно?

– Не ведаю.

– Не иначе Новгород подбивать будет... В Нижний ужо не успеем, в Ярославле зятёк всё одно назло сделает, – Калита поморщился. – Вот что, в Кострому гонцов шли. Вели караван Мстислава дотошно смотреть, мыта взять втрое больше и главное, зелье ищите с трубами…

– Не круто ли забираем?

– В самый раз.

В палаты вошёл ещё один ближник Калиты боярин Протасий Фёдорович и в пояс троекратно поклонился. Калита кивнул чашнику и всем разнесли вина.

– Добры ли вести принёс, Протасий?

– Ужо и не знаю, князь. Боярство московское бурлит. Вотчинники на дыбы встали. Тарусские донесли весть, будто князь из глуховских, Мстислав Сергеевич от пояса родовитого Белёвского боярина Берислава отрешил. Усадьбу пограбил, а самого аки пса помойного повесил на торге, ещё и хоронить седмицу запретил.

Калита глянул на Остафия. Тот пожал плечами и ответил:

– Прежде сказывал тебе про то.

– В просинец[i] хотят собрать в Звенигороде большой Боярский сход.

– Боярский сход? – искренне удивился Калита. – Такого со времён Бату не случалось, – он вопросительно посмотрел на Остафия.

– Верно, батюшка, так и есть.

– И чего же они хотят?

– Известно чего, дружины собрать и князя извести, ибо не бывало такового на Руси прежде.

Иван Данилович усмехнулся, повеселел:

– Ишь, как их скрутило. Гоголем ходили, а як жареный петух в зад клюнул, разом заголосили, сход-сход! А вот что, езжайте как вы на сей сход и Терентия Ртища с собою берите. Главное, поболе слухов пускайте про то аки Мстислав боярскую честь порушил. Особливо елея вотчинникам лейте в уши, а служилым и МОИМ боярам наказывайте на сходе том быть, но воев не давать.

Оба боярина ошарашенно посмотрели на Калиту:

– Как же так, кормилец?!

Кремль времён Калиты

[i] Январь

Неповоротень– старинное слово. Медленный, мешковатый и неуклюжий.

Листопад, он же грязень, он же свадебник – октябрь.

Выпороток – Недоношенный детёныш, вынутый из утробы самки, второе значение ругательство к детям – «недоносок», маленький, но дерзкий мальчик, третье значение ругательство – неполноценный человек, эквивалент слова дебил. Аналог слова Вымесок – он же выродок.

Петух – символ огня, пожара. Дома строились деревянные, пожары были большим бедствием. Смысл поговорки в том, что человек не заботится о чем-то заранее, пока не случится беда. Только тогда он хватается и начинает спасать положение. Красный гребень петуха символизировал пламя. В русском языке еще существовало такое выражение: пустить петуха, т.е. устроить пожар. Рассерженные петухи вообще больно клюются, а уже если его зажарить, то он будет особенно сердит. К тому жареный ― это не обязательно зажаренный, здесь скорее имеется ввиду что петух остался жив, но при этом очень напуган и зол. То бишь это поговорка не новояз и не то что вы подумали изначально.

Михаил Ярославич Хоробрит – четвёртый сын Ярослава Всеволодовича от второго брака с Ростиславой-Феодосией Мстиславовной, младший брат Александра Невского. Великий князь Владимирский и Московский князь (до Даниила) . То есть «Прохор» при правильном «подводе» в теории имеет права и на Московское княжество.

Карта северо-восточных княжеств Руси близкая к означенному периоду и путь каравана Мстислава Сергеевича.

Глава 23

С натугой подняв затвор, мужики открыли путь воде, и она с весёлым журчанием пошла в трубу, а следом загудело, затарабанило диковинное колесо, стоявшее в избе чуть ниже плотинки. Всю силу Легощи в эти трубы спрятали, и силы с лихвой хватало крутить большую дробилку для бела-камня. Вторую запустили, а вот третью навряд-ли пустим, уж больно велика последняя запруда, хорошо ежели к весне заполним.

Последние дни Богдан спал больше урывками, и под глазами образовались тёмные круги. Он по-прежнему отвечал за торг, Курьян был старшиной цеховых артелей, а Владислав Мечиславович остался за воеводу. И работы хватало всем. Из Белёва и Козельска шли и шли струги с холопами, житом, льном и прочим добром. Полями и перелесками гнали скотину и меринов.

Князь отписал, готовьте места с запасом, на пять тысяч батраков! Зиму мол переждут, а после частью расселим, а частью в новый острожек на Угре отправлю. Легко сказать, зиму пережди, вона – не протолкнуться уже. Почитай целый град разместить надобно.

Делать нечего. Баб и детишек в артельном доме селили, а мужиков в стенах. Бревна на перекрытия хватило, а вот на стенки нет, нам ведь ещё ангар достраивать. Долго думу думали старшины и решили стену вторую из чурок класть, тако куда быстрей выходит и обрезков у нас множество. Холопам двуручные пилы раздали и пусть себе работают. Выходит так. С одной стороны стена, поверху потолка сено уложили, для пущего тепла, а с тына значится эти самые чурки на глине. Без окон и дверей вестимо. В подполе канаву прорыли дабы идти можно было не сгибаясь и колейку малую кинули. Подпол тако же, чурками закладываем и от печей под пол тепло отводим. Перегородки же из рогоза. Холопы по лестницами аки кури по насесту поднимаются. Зато тепло!

За день три, а порой и четыре десятка метров отстраиваем и потихоньку, помаленьку расселяем люд. Дабы люд и раствор не мерз у стены раму ставим а на неё брезент с оконцами из бумаги. Раму ту с печурками и турами по рельсу двигую, аккурат как в ангаре сделано только поменьше. От хлада и дождя добрая защита.

А холопы и такому жилью рады – полы дощаты, доску дают стол и кровать сбить, фонарь свечной. Бани вона новые устроили. Одеваем всех в лапти с галошами, штаны теплые и телогрейки. Слово чудное, но хитрости в этой одеже нет. Из Еголдавевой тьмы свезли много шерсти бараньей и верблюжьей. С сосновыми нитями ту мешали и набивали зипуны, опосля полосками прошивали. Сермяга же не проста, выткана пестрядью[i] и пропитана особо, отчего даже под дождём не мокнет. Пуговицы черны, накладки кожаные на локтях, карманы, пояс, номерок. Да для холопов – сокровище! Многие сюда босы пришли, окромя хламовища и портков за душой ни зги. И где такую прорву голытьбы нашли то! Сплошное разорение, без счёта на них серебра уходит.

Поставили мельницу новую жито молоть и пекарни, а мясорубка, та и день и ночь в работе. Самих же холопов сразу к делу пристроили – лес валить, потребности цехов закрыть и прочие работы ускорить, башню отсыпать али шахты у Легощи бить. Неча им баклуши бить. А тех же, кто оставался на поля отправляли, пни корчевать под весенний сев. Князь то не ведает ещё, что к нам уже две сотни батраков семьи перевели опосля Покрова[ii]. Но ничего. Самое тяжелое уже позади, справимся с божьей помощью. Вои порядок батогами навели, а старые работники помогают холопам освоиться с чудинами и порядки наши уразуметь. Бабы их рогожи на рамах уже ткут и одёжи из шерстяных нитей, и на малых машинах вяжут, мужьм телогрейки и штаны мастерят. Детишек же за ягодами-грибами каждое утро возят по реке али дороге конной. Многое в лето собрать не успели, вот и наверстываем до снега.

По торгу же дела обстоят добро. Многие гости в острожек едут с грамотой где указано, сколько им надобно товара и какого. Листки сии опросники зовутся и в клетку разрисованы, их раздают заранее, по пути, а к нам значится с копией ходоков заранее шлют. Когда же купцы приезжают с гривнами товар собран и торговаться не надобно вовсе. Удобно, что ни говори, хоть и не по-нашему. Сижу вона читаю новую книжицу князя для гостей «Воронка продаж[iii]». Что за воронка, покуда не разумею, но интересно. Много дельного писано и картинки лепые, цветные.

* * *

Элементы электротехники начали с сентября собирать: слюдяные дроссели, катушки, капсюли телефоные, индукторы, конденсаторы, проволочные резисторы и прочее[iv] и взяли их с запасом. Сейчас же, в лаборатории, игрался с этими «радиодеталями» устанавливая их гетинаксно-эбонитовые монтажные платы на барашки и винты соединяяя проводами со штекером. Нечто вроде детского радиоконструктора получилось, для тестирования отличная вещь. Ещё до подходов к Нижнему сборал три телефона и оборудовал линию между дежурным и лабораториями. Улучшил сигналку, сделал дуплекс-телеграф, наушники и приёмник кристадиновый на паре халькопирит-алюминий и лишь искровой разрядник пока не поддавался. Хотя я представление имел о искре, руками щупал. В нашу школу неведомыми путями попала немецкая аэропланная радиостанция образца 1918 года. Её то и разбирали до винтика в кружке радиодела, лампы нам не доверяли.

Первоначальную идею соединить телеграфной линией Лещино и Стальград отмел, едва подсчитал количество кабеля, триста километров! Разорюсь, а прокладывать подвесные железные провода по чужим землям дурная идея. Вот будет свой удел, тогда и будем думать над проводами, а пока только радиотелеграф, без вариантов. Искру через недельку возни с врающимся разрядником и катушкой Румпкофа я всё же получил. Передатчик бил всего то на километр, ну да ничего, у меня ещё вся зима впереди.

Не радио единым. Работал и с химиками, и с механиками, делал наброски узлов модульного катамарана. Чем больше сверяю баланс, тем очевидней. Ресурсов нищей Руси мне не хватит и торговое турне в Европу, а лучше заодно в Америку и Китай, жизненно необходимо! По факту, единственный вариант что может кардинально поправить торговый баланс. Годы медленного раскачивания рынков не для меня, скушают по «пути» и не подавятся. Мне, в прямом смысле, нужны тонны золота, хорошие лошади, урожайные культуры, вроде того-же амаранта, фасоли, картофеля и топинамбура для рывка в сельском хозяйстве, пряности, металлы и образованные люди…

Очень и очень многое можно взять, не считая фантастических барышей от прямой продажи собственных товаров без хапуг-посредников. И всё упирается в одно, в годный корабль. Галеру мне никто не продаст, да и не горю как то желанием покупать эту каракатицу. Уж больно неудобное судно для длительного плавания совершенно негодное для океана. Для галер, Средиземное море потолок. А ближайшие каракки в Португалии. Строить их только-только начали, суда имеют массу детских болезней, и попытка пересечь Атлантику на таком пепелаце скорее всего приведёт к печальному результату.

Нет, нужен свой корабль, спроектированный с чистого листа. Парусный клипер? Великолепно, но у меня ни порта, ни знаний для такого сложного проекта. Впрочем, нет и лишних денег на эксперименты с формой корпуса и плавучестью. Надо нечто такое чтобы было надёжное как топор, не перевернулось в крутой шторм, выдерживало отдачу осадной мортиры и было лояльно к косякам такого «великого» кораблестроителя как Прохор.

Тримаран ес-но. А можно подумать есть другой вариант. В проект заложил движитель с гребным винтом для маневрирования и штромов, усиленные корпуса. Так и сяк прикидывал и вышел на следующие параметры: сорок два метра длина, двадцать ширина из которых три метра боковые корпуса и 4.6 центральный, три палубы, восемдесять шесть независимых отсеков для повышения плавучести, опускные шверты. Осадка: чуть больше двух метров. Парусное вооружение: Грот 390 квадратов, Геннакер 420, Генуя 210. Высота мачты 48 метров, водоизмещение пятьсот двадцать тонн и площадь отсеков ... 2000 квадратов. Шпангоуты, флоры и бимсы и прочий корпусной набор – стальной, обшивка корпуса двойная, доски и рейка, оклейка: конопляная ткань пропитанная эпоксидкой и бронзовый лист прошитый по днищу.

Немного, но и такие ныне не строят. Главное для меня возможность трансформации, ведь аналогичное однокорпусное судно невозможно будет протащить по волокам и малым рекам. Поэтому корпуса закладываю под пропускную возможность шлюзов и то, по осадке не пройдут. Придётся подводить под них плавучие модули и по Сосне до самого Дона тянуть водоходами.

Идея довольно простая. На третьем водохранилище уже заложили крытую верфь и до весны её должны построить. Собираем корпуса тримарана, перегородки, переборки и прочие крупные элементы. Всё это дело скопом на водоходах спускаем к Тане и окончательно в судно превращаем. Столярный цех и стенки, и модули потянет и самое сложное что остаётся – мачта и движитель. Паровик, времени на отработки прочего нет. Однако, где уголь Зин? Дрова сухие и то не везде найдёшь, а нам путешествовать вокруг всей планеты. Поэтому, обязательно гранулятор и реторты углевыжигательные.

А вот привод винта однозначно гидромотор, ну его нафиг все эти валы и лишнюю машинерию. Армированный шланг кинем и готово, тем более гидро-линия много ещё где пригодится. Прибавим: надувная лодка желательна с электромотором, лафет для пушек секторный, лёгкий пеллетный котёл, мортира, циклоалифатическая эпоксидная смола на основе ризорцина для фанеры и эмали, сварка алюминия, мачта секторная… Одно тянет второе, пятое-восьмое и в итоге, двадцать три проекта нарисовалось, кои за зиму предстоит перевести в технологические карты. Отдохнул называется…

Хорошо хоть пушки время не крадут. Хотя стволы мы и не отливали все остальные элементы изготовили и взяли в поход. Оно и понятно, каждый раз тратить уйму дорогой взрывчатки на подрыв стен перспектива сомнительная а возможность загодя рассеять конницу, кратно превосходящую числом собственное войско, многого стоит.

Звёзд с неба не хватал, заложил пушку а-ля Паррот без виноградин и прочего обвеса. Калибр сто миллиметров, длина ствола двадцать один калибр, снаряд девять с половиной кило при массе порохового заряда девятьсот грамм. Километра на полтора такая пушка всяко бахнет и веса не так много, в тонну уложусь. Элементы лафета разборные, благо ни с колёсами, ни с осями проблем не было, ведб конструкцию с противооткатными башмаками и раздвижными лапами детально проработали для мортирок. Для пушек же, лафет масштабировал и пружины добавил.

Ствол гладкий, без нарезов. Поэтому и кокиль, и оснастку для его вращения с водяным охлаждением также с собой везём. После отливки на ствол наденем горячий стальной обруч, а затем ещё и полосой закрепим, спиралью, и сварим, заодно приделав стержни для цапфы. Лента удержит и ствол от разрыва, и вес снизит. Я бы и в острожке такое сделал, да где столько меди взять? Из чугуна же лить не решился, про сталь и говорить нечего. Не готовы мы ещё к таким объёмным отливкам.

Заряжение с казны. На горячую, вставим патрон с секторной резьбой под цилиндрический поршневой затвор. Орудие разборное, состоит из двенадцати частей. Перевозка возможна как на возках, так и в тюках, для чего требуется аккурат пять лошадей: для ствола, переднего лафета, заднего лафета и колёс, а также щита. Максимальный угол подъёма тридцать семь градусов, считай гаубица. Имеется прицел, винт вертикальной наводки и запас ядер, картечи и пороха. Остаётся лишь ствол отлить и поэкспериментировать с формой каморы. Комплектов шесть. Два орудия поселенцам составлю, а остальные обратно заберу. Пушки закроют последний сегмент контроля дальней дистанции и послужат для дешёвого «вскрытия» стен-ворот, мощи на такое им хватит.

Раздался звонок, вернувший от возвышенных мыслей, в мир земной.

– Княже, – в трубке раздался голос дежурного, – водоходы наши в трубу видать. Токмо без плотов они.

– Как без плотов?!

Выбежав на палубу, сразу выдвинулся к судам, что схоронились в тихом затоне и то, что мне поведали старшины, сильно не понравилось. В Кострому караван прибыл две недели назад и как обычно, плоты встали за городом на пару дней чтобы расторговаться. Беды ничего не предвещало. А в ночь перед отплытием костромская дружина, скрытно подобравшись атаковала лагерь. Особых сил противостоять воям не было. Я ведь сам запретил старшинам вступать в прямое противостояние с властями. Поэтому оставшаяся дружина и часть поселенцев организованно отступила к водоходам, где и хранились самые ценные товары. Мы их вообще в лагере не держали, лишний риск. Костромские пытались преследовать, но всё закончилось сожжением струга.

Люд же наш согнали в город, а старшин в холодную определили и предъявили кучу всего – неуплату тамги, мыта всякого и прочих поборов, коих выкатили на несусветную сумму, шестьсот рублей! Костромские там что, белены объелись? Да всё это княжество в год меньше выхода платит. Успокоившись и посоветовавшись с знающими гостями пришёл к однозначному выводу, сами по себе тамгу коломенские срывать не решились и единственный, кто мы мог их прикрыть, Калита. Вот только где я дорогу перешёл влиятельному князю, ума не приложу. Разорение Переяслава ему на руку. Железом если торгую, то лишь из-под полы… Не понимаю.

В любом случае спускать с рук такое нельзя, уважать сразу перестанут. Не простые ведь гости шли, под стягами княжескими.

По воям расклад такой: в Переславле погибло трое дружинников, ещё двое отправились в Лещиново – не бойцы, прочих же выходим. Вся эта свалка у моста и далее вдоль улиц дорого стоила, но тем не менее к удачливому князю, а скорее всего к богатым доспехам которыми вои похвалялись, выстроилась очередь и выбор имелся. Лучших взял с собой, средних отправил на проверку к дядьке. Взял бы и больше, но лошадей вдоль реки не пустишь. На уздечке за собою не прицепишь словно плот. В итоге, вместе со старыми у меня под рукой семьдесят восемь всадников, условно разделённых на тяжелую и лёгкую кавалерию. На Руси, со времени Батыева погрома не было специализации конницы, каждый сам по себе и жнец и жрец и на дуде игрец. А я вот, ввёл.

Конные стрелки одоспешены полегче, лошадки пошустрей и луки очень хорошие, составные. Елецкие, лучшие, что смог купить. Аж по семь рублей за штуку, и то оптовая цена, а на торге такие меньше, чем за десятку не найдёшь. Впрочем, мне скидку не только за красивые глазки сделали, а я им клей «подогнал». Влагостойкий, а влага как известно главный противник степного лука, отчего он дальше Руси и не пошёл в Европу. Помимо стрелков было и два десятка конных арбалетчиков, кои стреляли как с земли, так и с коня. Никита дело свое знал хорошо, и всю осень его подопечные провели на стрельбище, отчего залп выходил слитный, ну, почти, все же нам ещё работать и работать. В арбалетчиках молодые ребята в основном. Вместность, будь она неладна. У некоторых ещё и дробовик в чехле торчит, ведь за владение огненным боем приплачивали полтину в месяц, а это очень хорошие деньги. А ещё вместо салад на голове капеллина, она же шапель, которая обеспечивала хороший обзор и заодно защищала всадника от навесной стрельбы из луков.

Тяжёлые рыцари помимо защиты коней и более длинных копий, получили рыцарские седла в варианте венгерского седла. Лошади ныне на Руси вовсе не богатырские, а классические рыцарские седла весят до тридцати кило. Венгерское же не лежало на спине лошади, а как бы стояло на ней, опираясь на спину лишь двумя своими деревянными полками. Полки эти соединялись между собой двумя деревянными изогнутыми перекладинами – луками: передней и задней. Между луками натягивалась полоса из кожи – сиденье. Вместо попоны и пуков использовались листы овечьего войлока, так называемые потники с кожаными крышами. Всё это обошлось в копеечку хотя, признаться, я и не видел перспектив в развитии таранного удара. Как только огнестрельная компонента будет развита, ребята отправятся на пенсию или в другой род войск.

Добавим десяток штурмовиков и четыре десятка, алебардистов. Большая часть костромского полка ушла к Москве, на встречу с войсками Калиты и нам противостит не более сотни-полутора. Даже без огневой компоненты шансов у них нет. И дело не в качестве доспехов, кои само собой служили хорошей приманкой для наёмников, и не в организации флажковой азбуки, не в ракетницах или рупорах. У нас был очень хороший тыл. Полевая кухня обеспечивала лошадям горячую воду и кормили их как на убой. Гранулированная травяная мука, пророщенное зерно, кормовая сера и прочие витаминки. Зерно хорошо, но постоянно им кормить лошадок вредно, это как человека на сникерсах держать. Какое-то время можно, а потом наступают всякие нехорошие последствия. Поэтому все наши лошади бодрячком, как летние. Подковы с гвоздевыми желобками, отворотами и шипами из хорошей стали да сами лошадки недешевые. Лучших выбирал. При каждом десятке кузнец и врач, централизованное снабжение качественной горячей едой, прибавим совершенно другой уровень медицины. Всё это в купе с флажковым управлением нивелировало слабую сработанность дружины. Качество и наполнение у нас примерно уровня кавалерии конца XIX века и короткая стычка на Глебовом мосту продемонстрировала, я на верном пути и главное, у меня вои заряжены на победу, а это считай, половина успеха.

* * *

Василий Взолмень многие лета тянул военную лямку. Боевое крещение получил ещё в битве при Ирпене и с тех пор поменял множество князей, оказавшись на старости лет далеко на севере от родных краёв. Вместе с молодым гриднем сторожил восточную стену Костромского острожка, и, когда рог сыграл тревогу, они были начеку. Одели шеломы и спрятавшись за бойницу в оба глаза наблюдали за ворогами. Старая рана в боку неприятно тянула – не к добру, верная примета. Когда седмицу назад брали на копьё гостей Новосильских, то же самое было. Не пошёл на струг тысячника и верно, потопили тот огнём. Ему вообще вся эта история не нравилась, уж больно необычны насады с конями и видно было, не хотели они воевать, а тепереча вона за своим вернулись.

Широкие плоты, уткнувшись в пологие берега, опустили щиты с крюками, аки врата городские прямо, и с каждого неспешно высаживались по пять-шесть всадников в доброй черненой броне. Взолмень не жаловался на остроту зрения и хорошо рассмотрел лошадей. На тех была броня! На главе, заду и груди… Ну да! Так и есть, броня. Следом высаживались пешцы в причудливых шеломах с огромадными, в косую сажень топорами с рожнами на концах, катили ним и татарские телеги с железными трубами. Он никогда прежде не видал такого оружия, но интуиция так и кричала – беда! Отчего и без того хреновый настрой ушёл в минус. Вторак же наоборот гоношился и, туго натягивая тетиву, посылал одну стрелу за другой.

А Взолмень внимательно наблюдал и приметил, как калёные срезни отлетают от брони пришельцев, словно сухой горох от стены.

– Дядька смотри какие вои пожаловали, в колпаках из уклада, аки пугала огородные! – Вторак озорно рассмеялся. – А вона смотри ещё! Мужики в понёвах!!! Ох…..ть, эй Новосильцы! Пошто баб на бой взяли да в брони одели?! Али мужиков не хватило? Так ведите их сюды, мы их тута приласкаем! По всей стене раздался смех, молодые вои подтрунивали над необычным видом противника и азартно переругивались. А вот Василию было не до шуток, только и буркнул напарнику.

– Енти бабы, все как один саженного роста, каждый поперек себя шире. Гляди как бы они тя самого не оприходовали.

– Шапками закидаем.

– Уймись, дурень! Не мельтеши попусту. Вишь стрельники изготовились.

– А луки, то а луки каковы. Аки игрушки детские крутят, – не унимался первогодка, воспринимая войну, как веселое приключение.

– Сие не луки, остолопень. Самострелы франкские. Вона вишь какие болты толстые, из уклада кованы, – договорить Взломень не успел. Услышав знакомый звук, хищный свист множества стрел, инстинктивно бросился вниз, а следом за ним свалился Вторак… с остекленевшим взглядом. Толстый болт навылет прошил и кольчугу, и стеганку парня, выйдя со стороны спины. – Вот тебе и бабы…

Стрелы шли стеною, словно ливень и не давая голову поднять. И перебежать меж городнями не выходило. – Да что же они так лупят то! Взломень и ещё несколько уцелевших старожил на пузе ползли к угловой башне. Немного не успели. Земля под ним разверзлась, ноги взлетели над головою вместе брёвнами, а после наступила темнота…

***

Высадка пошла как по маслу. В этот раз я не стремился сходу взять ворота и давал защитникам время среагировать. Если есть хоть один вариант мирного решения, надо пробовать. Кровь пролить всегда успеется. Окружили десяток воев около плотов, повязали, а к своему хозяйству отправил ревизоров, оценить масштабы хищений.

Костромской кремль стоял в устье реки Сула и спускался к Волге длинным языком, таких монументальных стен как в Переславле здесь и близко не стояло. Оно и понятно, хоть княжество и обширное народу тут живёт не так уж и много. Неспешно подойдя к пологому сектору стены, всадники и мушкетеры сконцентрировали огонь, заставив попрятаться защитников. Когда девять десятков стрел и болтов каждые тридцать секунд прилетает на малейшее шевеление, такое к обороне не располагает. Подтянули пару зарядов к стене и далее повторилось то, что произошло в Белёве и Переяславе, но в меньших масштабах, вследствие хлипкости самих стен, что и до пяти метров недотягивали.

Сейчас на меня работает такой фактор как взрыв. Век назад при штурме русских городов монголы использовали камнеметы, запускающие огромные валуны, и жители городов видя причиняемые разрушения просто опускали руки, сдавались, подавленные технической мощью, которой ничего нельзя было противопоставить. Поэтому города, даже укрепленные брали быстро за три, пять дней, а вот с тем же Козельском, куда осадные машины банально не успели, Бату копался три недели и лишь, когда подошли тумены Кадана и Бури со «спецтехникой» злой город пал. А от динамитных шашек эффект по круче будет, чем от камней. Естественно, через какое-то время страх притупится, но сейчас психический фактор работает, и хорошо.