Текст книги "Удельный князь (СИ)"

Автор книги: Яр Серебров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 43 страниц)

Пристань размерами не менее, чем вдвое превосходила «столичную». Де факто Белёв был второй торговой столицей Глуховского княжества, только в отличии от Новосиля не житом богател, а жирел на транзитной торговле. Десятки пирсов были забиты стругами со всех концов Руси-матушки, малыми и большими лодками. Причалить плотам негде, и водоходы, миновав город, начали разворочать руль чтобы их прибило к берегу ниже по течению. Остальную работу доделали мужики. На каждом плоту по шесть-восемь вёсел, рассчитанных на два человека, что в совокупности с парусом позволяло неплохо маневрировать.

Раз, и десятки плотов начали синхронное движение.

Два, и уткнувшись носами в заросли тростника, с плотов откинулись щиты. Достаточно крепкие, чтобы выдержать не только всадника в полном «обвесе», но и лёгкую телегу-вагонетку, с помощью которых и грузили добро.

Три, и резво взяв с места с озорным ржанием на берег рванули всадники при параде. Свалившиеся с неба пять десятков закованных в чёрную броню воев собрались вместе, словно капли ртути, и резво пошли к городским воротам…

Самую малость не успели. Наверх через посад вела извилистая дорожка, да и в дозоре варежку не разевали. Заметили нас сразу и успели поднять мост. Полетели и первые стрелы. Правда, били они кто во что горазд, так как на стенах творилась какая-то лихорадочная суета. В посаде заголосили бабы и народ начал стремительно разбегаться, как тараканы. Получалось не очень. Торг оказался зажат между городской стеной и причалом. Куда податься то? С юга всадники, что обошли град по кругу, а с севера высаживались и высаживались десятки чёрных воев, похожих на рогатых жуков, что сгоняли диковинными топорам люд обратно, к торгу.

Ну что же, начинаем план «Б».

Один из причалов оперативно освободили от посторонних плавсредств, раскатали длиннущую красную дорожку с вышитым золотом орнаментом. В центре торга сбили обитую тканью трибуну, выставили флаги… Десяток.

«Пират» неспешно, величественно причалил. У помоста меня ожидало шесть рынд, их отобрал из младшей дружины. Длиннополые белые кафтаны по фасону, немного напоминающему мой, расшиты серебром, золочеными цепями перепоясаны крест на крест. В руках искусно гравированные чёрненые топоры-бердыши, на ногах красуются красные татарские сапоги с загнутыми носами, а головы воев венчали высокие «боярские» шапки из горностая с васильковым верхом.

С ними рядом, опустивши трубы, стояли горнисты. Одеты ребятишки попроще, но под стиль и выглядят достойно. Признаться, весь это маскарад с закосом в одежды, что появятся лет через двести, обошёлся в копеечку.

Народ, как инопланетян увидел, мигом смолк, выпучив глаза на неведомые одёжи, а уж когда горнисты, приложив трубы, продудели нечто похожее на горн награждения почётного солдата и вовсе в осадок выпал. Инструмент сей прост как три копейки, вот и отрабатывали сигналы. Тем более горнистов из рожечников набрал, а они ритмы сразу схватывали, слух абсолютный. С музыкальными инструментами у нас чисто утилитарные отношения. Горн и барабан отлично дополнили флажки, гудки и сигналы военного и гражданского управления.

О… Закончили дудеть. Мой выход. Натягиваю пренебрежительную маску, иду медленно, с ленцой, посматривая на облака, не замечая сотни взглядов горожан, впивающихся в каждый элемент модного прикида. Отчего то это у меня легко получалось, видимо надменность от старого тела досталась в наследство.

– Кня…язь Мстислав Сергеевич! – затянул глашатай, словно заправский ринг-анонсер. Голосища у него дай боже каждому, не хуже, чем у Левитана, а уж с рупором и вовсе оглушает. – В-о-о-лодарь Белёва и Воротынска, а тако же северных Отчичь и Дедичь наследник.

Молчание затянулось. Люди, непривычные к такому шоу, лишь глазами хлопали, в том числе и мои. Ведь сам то ещё мало кому открылся, а большая часть мастеров и работников имела со мной весьма вольные отношения. Не панибратские, но уважительные, как к хорошему мастеру. А тут, на тебе бабушка Юрьев день, князь. Статус другой совсем.

– Влад, – обратился я к глашатаю, – бери воев и дуй к воротам. Зачитай обращение к тысячнику.

После забрался на трибуну и обратился к горожанам и гостям заезжим:

– Здравы будьте, жители Белёва! Дед мой Алесандр Мстиславович оставил град ваш мне в удел. А что опосля случилось и сами ведаете. Но не об сём ныне речь. Пришёл я с миром и град на копьё брать не буду, петуха красного по дворам не пущу и прочим не позволю. А коли кто из моих воев озорничать будет… Подходите к тиунам и ябеду глагольте, в обиду не дам.

– Зачем же ты явился, князь, коли град наш без надобности? – выкрикнули из толпы.

– А затем, что доносят мне ябеды будто бояре ваши люд чёрный прижимают и жития не дают. Так ли сие?

– Тако и есм.

– Правда!

Из толпы что-то ещё неразборчиво кричали, но их быстро заткнули. Воцарилась тишина.

– Боитесь? Хм. Прижали, аки псов безродных. А ведаете ли вы, что людишки боярина Берислава, который хозяином града себя кличет, давеча хотели острожек мой на копьё взять, однако биты были? За то, – я возвысил голос, – пришёл азм судить татя по Правде Русской, а не по кривде ! Развели у себя гнездо разбойников!

Хотя чего с обычных горожан взять. Это я так, больше для острастки, чтобы не расслаблялись.

– Значится так, кого Берислав и людишки его обижали да в долги неподъёмные лжою вогнали, подходите к тиуну и сказывайте аки на духу, коли не слабы в коленях, – добавил с усмешкой и сразу же покинул собрание, стоявшее с открытыми ртами.

Тысячник, ожидаемо, не явился и ворота не открыл, а вот Фрол сдержал обещание и вернувшись выложил полный расклад по воинам городового полка и дружины Берислава. Как я и рассчитывал, большую часть воев он отправил на стены, оставив в своём имении десятка три – четыре.

Имелось небольшая вероятность, что Берислав, а то, что именно он «рулит» Белёвым сомнений не было, сделает вылазку. Бойцов то у меня поменьше будет. Но я счёл риск оправданным, тем более боярину наверняка доложил обстоятельства боя при Неручи. А зачем ему лезть на рожон, коли можно за стенами отсидеться? И тем не менее соломки подстелил, сведя вероятность вылазки или таранного удара конницы к нолю.

Перед городскими воротами, под прикрытие щитов, алебардисты Гудима оперативно забили крючья и заблокировали подъёмный мост. Аналогичную операцию проделали и со вторыми воротами, с теми, что со стороны леса. Вторым рядом развернули деревянные сборно-разборные ежи и протянули спирали Бруно.

Вагенбургов в дорогу много не взять, а вот разборные ежи для защиты лагеря само то, дёшево и сердито. Вот и опробуем ныне. Непосредственно за ежами водрузили мортирки, снятые с водоходов. Коннице же отвёл роль пугала, что маячило то в одном, то в другом месте стен, парируя потенциальные вылазки.

Походный лагерь разбили напротив самой крутой части стены со стороны реки. Подтащили железные сегменты лестниц, скрутили и под прикрытием щитов спустили в ров, сделав ступени на обе стороны скатов.

Глазом не успели моргнуть, как стемнело и лагерь задымил кострами. Батраки подогревали доставленную с плотов снедь. Вои затянули песни, показывали кураж в танцах с копьецом в присядку и обменивалась сальными шуточками с защитниками стен. Ничего из ряда вон выходящего. Осада обещала быть долгой…

А тем временем за городскими стенами тысячник Мирослав Андреевич вёл разговор с серым кардиналом Белёва, что кряхтел и злился, так как едва влез в старые доспехи.

– Чего за стенами сидим то?! Выводи поутру дружину. Мы их в блин раскатаем. Воев у нас втрое больше. Не первый раз то, – Берислав ухмыльнулся. – Усех разом в Воргол спровадим.

– Воев у нас и впрямь больше. Да токмо ты видал, какая у княжьих гридней бронь?

– Черненая, и что с того то? Эка невидаль.

– Бронь та у ВСЕХ добрая, понимаешь. У всех! У них мерины, и те кольцами железными укрыты. А ты хоть раз видал, чтобы опосля обстрела порубов не было? Срезни калёные от досок аки орехи отскакивают. А ешо эти пешцы с топорами...

– Какие из них вои?! Мужики то, чёрный люд. Затопчем.

– Ага, затопчем. У них топоры в косую сажень да с рожном в локоть. Азм поболе твого в бранном деле смыслю. Мало, что сии «мужики» на Неручи сотворили?! Не дам городовой полк загубить! И медны трубы сии не по нраву, слыхал у фрягов таковые есм и бьют огнём крепко.

– Брехня то, – отмахнулся боярин. – Лучше сказывай, чего тама скоморохи Мстислава кричали.

– Знамо чего, тебя требовали на суд выдать. На вот, читай. Свиток округ стрелы обернули.

Берислав жадно схватил бумагу, развернул и чем больше ту читал, тем красней становилось его лицо.

[i] Фарфоры

[ii] Дамаски

У Прохора когда то был трофейный немецкий кортик , с него и сделал копию – Длина клинка с рукоятью –39 см, Длина клинка – 25 см, Ширина клинка у основания – 1,8 см, Длина ножен – 29,6 см. Клинок стальной ( дамаск) , прямой, двулезвийный, шестигранного сечения с ребром жёсткости по всей длине. Украшен гравировкой и серебрением, герб и надпись – княжеский дом Мстислава Сергеевича.Эфес кортика состоит из изогнутого по дуге перекрестья (сталь, серебрение), рукояти из кизила и навершия-головки (сталь, серебрение) в виде головы медведя с гайкой, скрепляющей рукоять с хвостовиком клинка. Рукоять светло-коричневого цвета, уплощённая, с продольным ребром и расширенной средней частью

Ножны кортика черная бронза, украшенная сканью серебро и золото. Состоит из устья и наконечника, закреплённых на ножнах парными торцевыми винтами; наконечник имеет стреловидное завершение. С левой стороны устья крепежное ушко с продетым в него портупейным кольцом для подвеса.

( Черная бронза– ( медь, 8.8 % серебра 7 % золота), дополнительно патинирован в чёрный цвет. ( помещали в раствор, состоящий из одного литра воды и 20 граммов сернистого аммония) Похожие ножны Прохору изготовили и для меча.

Глава 17

Едва перевалило за полночь на стены и в ров полетели дымовые гранаты, десятки, очень скоро в сплошном дымном мареве рассмотреть что-либо даже с помощью факелов стало решительно невозможно. Обстрел со стен, начавшийся при первых выстрелах, быстро сошёл на нет.

Две пятерки бойцов, одетых в противогазы, принялись действовать. Забравшись по лестницам к подножию стены прибили к бревнам по динамитной шашке, зажгли фитиль и тут же обратно на дно нырнули. Спустя минуту раздались два глухих взрыва. Чтобы не акцентировать внимание на участке прорыва, бомбардиры пошумели справа и слева, заметно взбаламутив стражу. Шума прибавилось, как и народу на стенах. На возню внизу внимание никто не обратил.

Малого заряда хватило с избытком, чтобы вырвать изрядный кусок бревна. В образовавшуюся дыру вставили бур и принялись вращать. Засыпка клетей в наших крепостях обычно велась уплотнённой землёй и глиной, а камни если и попадутся, то случайно. Знаю, проверял сие весной. Не прошло и получаса как докопались до центра крепостной стены и заложили динамит. Конечно, проще было под стену заряды поднести, но она такая толстая, что я опасался. Да и спускать попусту, с таким трудом наработанный запас ценного вещества не хотелось.

Связки шашек пропихнули палками, а детонационные шнуры вывели на дно рва и закидали мусором, а вскоре и дым рассеялся.

Сделано дело.

Противника ожидают два «подарочка» по сто десять килограмм каждый. Нехило да? Корректируемая мина от «Тюльпана» имеет заряд ВВ 60 кг и в грунте она формирует воронку диаметром десять метров, а глубиной шесть. В стене, понятное дело, грунт покрепче, но и тротиловый эквивалент у нашего «снаряда» повыше.

И никакого ночного штурма, пусть ребята выспятся. План прост как три копейки. «Белый город», элитный район Белёва, располагался на самом высоком месте, прямо под защитой стен. Никаких хибар и трущоб. Пару улиц, крепкий тын и пять-шесть проходов. Прямо за стеной начиналась Торговая слобода, а по ней до усадьбы Берислава всего метров триста.

Бабах! Фланги перекрываем и спокойно, словно консервную банку вскрывает логово жулика. В теории, а как оно завтра выйдет фиг его знает.

* * *

Движуха началась сразу после рассвета. В точке прорыва собрались все мои невеликие войска и мужская половина экспедиции в качестве подсобной силы. Перед воротами лишь небольшие заслоны оставил. Ночью мы здорово пошумели, и то, что партия обороны не выспалась, нам только на руку.

Пора.

Сел за стол пред стеной, заварил цикорий с молочком и, похрустывая медовым хворостом, дал сигнал напряжённому Даниле:

– Поджигай!

Детонационные шнурки – удовольствие дорогое, так в целях экономии к ним привязали простецкую, пропитанную селитрой верёвку. Горела она неплохо, но очень медленно, но и мы никуда не торопимся. Воев отвел подальше и то, что будем зельем пороховым стену рвать они знали, как и то, что нужно делать после. А тем временем огонёк дополз до шнура и побежал уже куда быстрей.

Бум!

Широкая стена раздулась словно бочка, задержалась на мгновение и разошлась во все стороны. Клубы пыли причудливо взлетели на десятки метров, закрыв небо, и сформировали нечто похожее на ядерный гриб на минималках. Столетние дубы в охват разлетались словно спички, кувыркаясь в полёте не хуже палочек жонглёра и обрушиваясь на крыши близлежащих домов с диким грохотом. Те, кто предусмотрительно не открыл рот, оглохли. Ударная волна опрокинула даже мой столик напоследок, густо припорошив земляной крошкой.

Пыль медленно оседала. Хм. Похоже переборщил… Расчёт силы взрыва никогда не был миом коньком. Фрагмент стены сдуло полностью, а в земляном валу зияла чудовищная воронка в форме развёрнутой розы, густо утыканной поломанными остатками бревна. Про состояние людей и говорить нечего, глубокий аут.

– Пошто стоим? – закричал я дурным голосом на горнистов, с ног до головы покрытых пылью. – Трубить немедля атаку!

Скинув оцепенение, ребята отыграли горн кавалеристов, но первыми в пролом пошли не они. Надел шлем и, не дожидаясь алебардистов, бежавших десятками (выучил-таки основам строя), лично ворвался на стены. Ну как ворвался, вполз, так будет правильней. Внизу попал в мешанину земли, бревна и камней и по ним, утопая в пыли и трухе, полез вверх, карабкаясь словно обезьяна.

– Второй и третий десяток на стены. Остальные за мной! – скомандовал, едва осмотревшись и вылезши из зоны разрушений.

План то и без этого знали, но поддержка всяко не помешает, тем более после такого. Сам же с рындами, одетыми по такому случаю в боевой комплект, сходу устремился к боярской усадьбе.

Бомбардиры, матерясь на все лады, карабкались на остатки стен. От них, и только от них зависит успех дела. Прежде чем развивать активные действия, необходимо занять обе боковые башни, чтобы обеспечить себе фланги и свободу маневра. Городовой полк и дружина Берислава скорее всего сильно не пострадали, а значит, могут неприятно контрактовать наши позиции вдоль линии вала, где никаких домов нет и в помине.

Следующей волной в яму ввалились поселенцы и дружинники, вперемешку. Последние заняли позиции вдоль вала, а мужики, охватывая бревна веревками и крюками, принялись те растаскивать, разбирая завал сразу с двух сторону. Раз, и откинули в ров обломок, два, и лошади, заржав от натуги, стягивают вниз засевшее бревно, а где-то и блоки подключали, с ними наши батраки уже наловчились работать.

По плану, на разбор стен отводилось пятнадцать минуть. По факту, вышло вдвое больше. Пришлось закидывать ров, укладывать поверх хаоса щиты и скреплять. Половина батраков остались на разборе, а остальные, прихватив ежи, шипы и спирали Бруно, в авральном порядке перекрывали подходящие к слободе проходы и улочки, а вои их прикрывали. Первые, оправившиеся после шока всадники попытались атаковать нас с южного направления.

Попытались и откатились, потому как к тому времени я вернулся на стену, и флажками руководил боем и постройкой баррикад. Отсюда же всё как на ладони, а роль свадебного генерала, первым поднявшимся на стену, я уже отыграл.

Залп картечи из десятка мортирок в узком проходе, да ещё стрелами то и дело поливают... С лошадей садили всех, без исключения. Сыграла роль и егоза, и обильно разбросанные в проходах шипы, и приказ стрелять в лошадей. Воевать с городовым полком в мои планы не входило. А со стороны стены им ловить нечего, мы их зачистили на триста метров в обе стороны.

В общем, поезд ушёл далеко. Если бы воевода сразу попытался с нескольких мест прорвать «язык», может чего и вышло. А на деле гридни сами перекрывали проходы ожидая от нас дальнейшего продвижения к центру города, как это обычно бывает при штурме.

Два часа спустя и всё было закончено. Завалы расчистили, а улицы и усадьбу боярина перекрыли так плотно, что и мышь не проскачет, образовав нечто вроде колбы. Ввели и десяток конников, больше и не требовалось.

На стене появился тысячник:

– Князь, – крикнул он мне. – Пошто землю родную зоришь? Дядя за такое с тебя семь шкур спустит.

– Дядя далеко сидит, не до Белева ему ноне. А ты близко и коли голову на плечах сохранить хочешь, не лезь, – потом прокричал уже в рупор, – вои славного града Белева! Пришёл я не дома ваши взять, а за судом праведным. Град на копьё брать не буду и вскоре уйду, коли у вас ума хватит не идти поперёк. А коли не послушайте, не обессудьте. Сила за мной велика, сами видали. Захочу, от вас мокрого места не оставлю.

– И впрямь уйдёшь? – спросил воевода.

– Слово князя. Завтра ноги моей тута не будет. Ты токмо детин своих попридержи. Не хочу крови вашей на душу брать.

– А с Бериславом что сделаешь?

– Об сим писал тебе ужо. Судить буду на торге. Хочешь, приходи.

– Не вправе ты судить боярство родовитое. Сие только князь великий может, Михаил Семёнович.

– Сие не твоего ума дела тысячник! Дяде письмо передам о том, что отрекаюсь от прав на Белёв и более на град ваш ходить не буду.

– Тоже мне услуга. Особливо после того, аки ты диавольским зельем стену порушил.

– Так то стена, не врата. За седмицу отстроитесь. А мог бы врата. У тебя не горшок на плечах. Думай, отчего азм твоих воев живота не лишаю. И вот ещё. Полон тебе отдам, в знак доброй воли.

Тысячник с прищуром посмотрел на меня, кивнул и развернувшись поспешил назад.

Усадьбу Берислава обложили плотно, заодно зачистив дворы соседей. И к тому времени, когда я вернулся на позиции всё было готово к штурму. Отмашка и небольшой взрыв выносит крепкие ворота. Точней, взрывов было три, синхронно. И в каждый пролом ринулось по десятку бомбардиров. Но не наобум, прежде картечью прошлись. Шоколадный порох давал на так много дыма, поэтому и вся кутерьма, что творилась во дворе, была видна как на ладони. Пока боярские от шока отходили, их уже травматическими зарядами принялись угощать, разом с нескольких сторон. От такого калибра прилетало неслабо даже в кольчуги со стеганками, ребра на раз ломало.

Три десятка бомбардиров и столько же дружинников, а ещё ватажка ушкуйников. Шансов у обороняющихся не было. Тем более глашатай то и дело объявляет: «Кто оружие опустит, князь восвояси отпустит!» Хм, учитывая, что вчера на площади наговорил, к бабке не ходи, слухи и сюда дошли, и работали. Работали слухи, умирать за боярина вои не горели желанием. Без куража сражались, а у нас же напротив, адреналин от быстрого взятия стены зашкаливал.

Пока я там бегал, суетился, уже и терем зачистили, да вот беда, Берислава в нём не оказалось. Утёк, негодяй, через подземный ход в подполе, что выходил на свет божий аж за городской стеной, в заросшем бурьяном овражке.

Вот чёрт! А и ладно. В любом случае после такого погрома, ему долго не подняться.

Усадьба оказалась богата. Кипы шелков и хлопка, меха и кожи, казна. Очень богатая казна, одного серебра пятнадцать пудов! Тысяча шестьсот рублей. Считай экспедицию окупил… Настроение резко поползло вверх. В амбарах нашелся и живой товар, по всей видимости копили на продажу. Четыре десятка забитых холопов, не считая малых детей.

Ключник, после того как ему пару фаланг щипцами кузнечными откусили, заливался соловьём. Не только расписки долговые выдал, но и прочие тайники босса. Добра оказалось столько, что пришлось возвращать поселенцев. Одних лошадей, две дюжины. Меда стоялые, соления, зерно, ряды закопчённых окороков и полный подвал вина. Берислав словно паук, годами стягивал добро из вотчин в логово.

Ничего, поработают в ночь. Не переломятся. Оставить столько ништяков, жаба не позволит. Часть добра в Лещиново отправлю, мы то до кучи аж четыре струга боярских на пристанях отжали и прочих лодок, без счёта. А не хватит, найдём желающих подсобить за серебро.

Оказалось, свой лимит везения на сегодня я ещё не исчерпал. Фрол явился не запылился.

– Княже, – разбойник переминался с ноги на ногу и держался за окровавленный бок. – недобро вышло. Ты сам, без нас дело сделал, а боярин выходит ушёл.

– Ништо, всякое бывает. Азм свое слово держу. Вольны, аки птахи в небеси.

Он посмотрел на меня странно, вроде как кивнул сам себе и подошёл ближе:

– Ведал я про ход тайный, а как ты стену порушил да вотчину Берислава обложил, сразу понял, что сбежит он. Потому своих людей в то место заранее повёл.

– Не тяни.

– У нас боярин!

– А я-то гадал, куда злато да каменья из пропали.

– Тута они, – заявил, немного помявшись Фрол.

Он окликнул дружка, и тот с трудом поставил на стол тяжёлую котомку, звякнувшую характерным перезвоном.

Я внимательно посмотрел ему в глаза:

– Похоже, не все были согласны с твоим решением, так? – и показал на кровящий рез на рубахе. – Правильно сделал, Фрол, – одобрительно хлопнул ему по плечу. – По первой сходи к лекарям, пусть поруб посмотрят, а после к казначею дуй. Он злато сие оценит и половину вам отвесит. Заслужили! Боярина же тащи сюда, немедля.

* * *

Третий день листопада выдался прохладным, но это не остановило горожан, которые прибывали и прибывали на городской торг Белёва. Люди князя выставили на торги чудные товары, да и сами покупали немало. Водились у них резаны, но сие не главное. Шутка ли, сам князь Мстислав, о котором давно забыли явился с крепким войском! Огнём и ведовством тёмным порушил городскую стену и взял на копьё детинец Берислава. Ладно бы просто взял, то обычное дело, он решил его судить. И за что, за татьбу! Да бояре воруют аки дышат. Как же так-то? Удивлялись горожане и тем не менее вставали в длинную очередь, дабы подать ябеду на боярина. Хитрец этот окутал долговой сетью весь город и жил на чужом горе.

Я же, глядя на устроенный цирк, только усмехался в кулак. Кипа бумаг увеличивалась с каждым часом. Зачистив усадьбу, вои свернули периметр, собрав и щиты, и ежи, и колючую проволоку. Расклепали и городские ворота.

Ярко красные плащи, накинутые поверх чернёных байдан, гравированные шлемы салад, вышитые золотом гербы – бомбардиры были словно на параде. Выстроенные в квадрат бойцы огораживали площадку, где находились столы тиунов и трон. Настоящий, из морёного дуба. Высокую спинку образовывали головы коней, смотрящих в разные стороны, подлокотники – головы волков, справа и слева на уровне плеч сидели вороны. Прозрачный намёк на Хлидскьяльв. Скандинавский орнамент украшен серебром, чернью и галалитом. Постарались резчики знатно, артель две седмицы трудилась. Дополняли композицию два торшера с кованными сферами в коих были спрятаны карбидные горелки.

С парадным великолепием контрастировала одиночная виселица и сидящей в грязи, прикованный цепью за шею, изрядно побитый Берислав, с кляпом во рту. Поняв к чему дело идёт, народ стал кидать в осужденного огрызки, мусор и камни. А уж сколько новых бранных слов я услышал. У горожан прямо крышу сорвало.

Суд растянулся. Начали с зачитывания многочисленных жалоб горожан, перешли к торговле людьми, в том числе малыми детьми, ес-сно, с демонстрацией освобождённых, что ещё больше раззадорило публику. Зачитали показания татей, выступили несколько семей колонистов, эмоционально рассказав, как им «помог» боярин ссудой, и как после этой «помощи» они всей семьёй на Воргольском торге оказались. А в самом конце, было про нападение на мой острожек с зачитыванием показаний, отрепетированными речами и даже парой очных ставок. Боярство и тысячник стояли в стороне и помалкивали, прекрасно понимая, что здесь происходит. Только глазами сверкали. Самому Бериславу слово не давали, а зачем? Всё что нужно я и так знал. Только время терять.

Последним на трибуну вышел глашатай.Развернул свиток, поправил рупор:

– Кня-я-язь Мстислав Сергеевич проведал ябеды людей града Белёва и окрестностей! Проведал и о том, что боярин Берислав творил бесчестие и лжу великую. Что люд правоверный поганым продавал на погибель, а тако же учинил татьбу, напав град Лещиново и множество людей добрых побил и живота лишил.

Берислав как-то умудрился вытащить кляп и заорал истошно:

– Виру выдам за усё! Не можно меня живота лишать! Не по правде русской сие! Нет такового права у князей, бояр живота лишать! А вы что молчите, воды в рот набравши? – обратился он к боярам. – Сегодня меня, а завтра вас на правище потащат.

Договорить не успел, ему ловко заткнули рот. Воспользовавшись заминкой между бомбардирами, прорвалась тучная, густо намазанная белилами женщина в шубе и бросилась в ноги:

– Не губи, князь! Дети у нас малые, – и дальше что-то неразборчивое, заливаясь слезами.

– Жена, – подсказали мне.

– А ты об сих дитятках подумала? – я показал ей на нескольких детишек из свидетелей, что грелись у костра. – Сколь твой муж душ невинных погубил, сколь в рабство басурманское продал? Сколько слез материнских пролил?! Уберите сию дуру с глаз долой! Микитка, проследить дабы отправили в Новосиль, к дочери, со всем семейством. Чувствую, не доживут они до утра, коли на самотёк дело пустим.

Нежданно подал голос настоятель городской церкви:

– Прав Берислав. Ты князь не Правде Русской судишь, а по корысти. Боярин не ангел, но и не хуже прочих. Не закону божьему за смердов да холопов родовитых судить.

– Верно, Патрикей, – поддержали его городские бояре. – Нет у тебя права бояр живота лишать. Даже у дяди твого, великого князя Глуховского нет. А ты и вовсе пришлый, у тебя и удела свого нет.

– Изгой! – крикнули откуда-то из глубины толпы.

– А вы значится не знали, что он творит, да? Али не слушали вовсе! По Правде Ярослава тако и есм. Не могу бояр живота лишить. Да смотрю запамятовали кто вас из мужиков в бояре поставил?! Но ничего, ныне напомню, – поднял руку. Рынды жалобщиков оттеснили. А я, поднявшись на помост, заговорил, – азм князь Мстислав Сергеевич рода Рюрикова за бесчестие великое отрешаю боярина Берислава от пояса и разжалую в смерды!

Несколько бомбардиров в красных кафтанах споро подбежали к боярину. Сорвали шапку и шелка оставив в одном исподнем. После, отрезали ножницами бороду и поставив на колени, поднатужившись, разломили фамильную саблю над головой. Последним же сорвали родовой пояс и втоптали в грязь вызвав волну охов и ахов.

Все шесть наличествующих барабанов выдали соответствующую случаю, дробь.

– Смерда Берушку за татьбу и разбой приговариваю к повешиванию. А вотчины и погосты его забираю на поток и разграбление, дабы виру справедливую взять.

Бывший боярин только глаза пучил, те едва из орбит не вылезали. Впрочем, не только у него. Потому как я такую отсебятину нёс, что это ни в какие рамки феодального права не лезло.

Подтащив грузного, отчаянно брыкавшегося толстяка к табурету. Палач в красном балахоне повесил на шею табличку с надписью «тать и разоритель земель русских», после накинул верёвку и ударом ноги выбил последнюю опору бывшего боярина. Желающих выступить палачами оказалась с избытком. Слишком многим, делец Белёвский оттоптал мозоли. Немного подергавшись и обделавшись, тело обвисло.

Установилось гробовая тишина.

Сойдя с дорожки, я подошёл к оцеплению и обратился к тысячнику словно добрый товарищ:

– Мирослав Андреевич, прошу уважить и передать грамоту дяде моему, великому князю Глуховскому и Новосильскому.

Отдаю ошалевшему от случившегося воеводе богато украшенный тубус. После, подошел к боярам кучкующимся отдельно от прочих.

– Пошто спужались то? Не трону никого боле. Через край ваш Берислав зашёл. На нас! На Рюриковичей руку поднял. За то и поплатился. Собаке, собачья смерть! По Правде Ярослава вотчины и погосты мои, вы про сие и сами ведаете. Однако заберу токмо хлопов и скотину. А земли отписал на град Белёв, они мне без надобности, – протягиваю бумагу, – разберётесь промеж собой, что с ними делать.

От меня не укрылось, что во многих глазах зажглись алчные угольки. Хм, на то и расчёт. Главные богатства не расписки и гривны, а земли. Махнул рукой тиуну и он, подбежав, вытряхнул из сумы целую кипу долговых расписок. Выбирая те наобум, принялся громко зачитывать.

– Стрига – сорок пять рублей, боярин Радомир Патрикеевич – тридцать два рубля, Гаврила сын Алексеев – сто десять рублей, боярин Фома Никифорович…. Вы бояре белены что ли объелись? Все в долгах аки в шелках ходите. Сей смерд, – показываю на висящего боярина, – град Белёв аки паук сетью долгов опутал, а вы его ещё и защищаете? Ума у вас нет.

Облив расписки спиртом, чиркнул огнивом и те занялись ярким пламенем. Люди, не веря глазам смотрели на огонь. А когда поняли, что произошло мертвую тишину разорвал торжествующий рёв. Причём бояре, а особо, богатые гости, не отставали от чернецов. Сжечь живые деньги? Да вы что! Такого в голове обывателей не укладывалось.

– Тако верней будет, – продолжил я. – А коли кто из вас надумает мзду от имени Берислава требовать, – с трудом перекрикивая возбужденный гомон толпы, обратился к боярской верхушке в длиннополых шубах, – повешу рядом! – показываю рукой на тело. – Не взыщете.

Выискал взглядом священника:

– Ты же святой отец зайди к казначею. Дарую на нужды церквы городской сто десять рублей московских. Коли тебе так люб был боярин, отмаливай его грехи перед господом. Этого татя, – показываю тысячнику на повешенного, – дозволяю снять через седмицу. Не ранее!

Затем махнул рукой своим сопровождающим и, развернувшись, поспешил к «Пирату». Данный пункт в «книжке» можно закрывать.

На причале меня догнали заметно поредевшие, с момента последней встречи, разбойники, которых привёл Фрол для напутствия.

– Злато вы получили, как и волю. Ежели кто захочет мне служить, приму добром, не обижу. А нет, идите с миром. Одно скажу, коли сызнова приметесь за старое на моих землях, повешу аки боярина. Так что думу думайте, – и развернулся.

– Князь! – окликнул меня Фрол. – А какие твои земли то?

– Какие… Хм. Пока лишь Глухово-Новосильские. А дале видно будет!

Белев современный

Карта событий

Хлидскьяльв– в скандинавской мифологии трон бога Одина.

Оригинал

Современное творчество