Текст книги "Нацизм. От триумфа до эшафота"
Автор книги: Янош Бачо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)
Что случилось в Коричневом доме в Мюнхене
В Лондоне Чемберлен уже стоит на трибуне для ораторов в палате общин и начинает речь. В этот момент к нему подходит его парламентский секретарь и кладет перед ним записку. Чемберлен пробегает наспех наброшенные строки, и его хмурое лицо проясняется. «Ну, наконец-то, – думает он, – этот дуралей Гитлер, как видно, начинает понимать эту игру». Он поднимает листочки заранее подготовленной речи и на глазах у пораженных депутатов рвет их на мелкие кусочки. Затем Чемберлен спокойным голосом говорит: «Уважаемая палата общин! Я хочу доложить о том, что г-н Гитлер приглашает меня, так же как и месье Даладье и синьора Муссолини, на переговоры в Мюнхен, которые состоятся завтра утром. Я надеюсь, что уважаемая палата одобрит мою поездку, чтобы я смог съездить и посмотреть, чего мы можем достигнуть этим последним напряжением сил…»
На другой день утром Чемберлен летит в Мюнхен. Переговоры в пресловутом Коричневом доме между Муссолини, Гитлером, Даладье и Чемберленом идут до 30 сентября, и в конце концов подписывается мюнхенский договор, имеющий роковые последствия. Цена: Чехословакия, принесенная в жертву Гитлеру.
За все время «чехословацкого кризиса» Советский Союз является единственной державой, которая готова в соответствии с договором, заключенным с Чехословакией, оказать ей немедленную военную помощь против готовящейся нацистской агрессии. Однако правящие круги и правительство Чехословакии, руководствуясь общими классовыми интересами с западными союзниками, более того, по их подсказке, отклоняют предложенную советскую помощь. Англо-французские правящие круги, выдав Гитлеру Чехословакию, любой ценой хотят направить германского агрессора на Восток.
Но возвратимся теперь назад, к наиболее роковым часам событий 1938 года. Делегация Чехословакии под надзором гестапо сидит в мюнхенском отеле «Регина» и ждет результатов переговоров. После полуночи, в час, Губерта Масарика и находящихся в его свите двух других правительственных уполномоченных везут в Коричневый дом.
«Атмосфера была гнетущей, – пишет в своих воспоминаниях Масарик, сын первого президента Чехословакии, – французов, очевидно, «ушли», а Чемберлен непрерывно зевал, не показывая даже мельчайших признаков замешательства. Наконец в довольно грубой форме нам дали понять, что никаким жалобам места нет. Мы попрощались и вышли».
Французский посол в Берлине Андре Франсуа-Понсе, получив сведения о случившемся, воскликнул: «И так мы обошлись с единственным верным нам союзником?!» Министр иностранных дел Чехословакии, вернувшись в Прагу, справедливо замечает: «Во всяком случае, точно, что не мы последние. За нами и других постигнет подобная судьба!»
И на другой день, 1 октября 1938 г., на рассвете сапоги немецкого вермахта уже маршируют по Судетской области. Бенеш уходит в отставку и уезжает в Соединенные Штаты. Над Европой нависает иллюзия шаткого удушливого мира.
Уже через три недели, после того как Гитлер подписал мюнхенский документ, 21 октября 1938 г., они с Кейтелем готовят новую «акцию». Их цель состоит в том, чтобы, после того как они оккупируют область Мемеля, захватить также остатки Чехословакии.
По приглашению германского посла в Праге 14 марта 1939 г. вечером в Берлин прибывают новый президент Чехословацкой Республики Гаха и новый министр иностранных дел Хвалковский. Нацистский хор печати под руководством Геббельса уже несколько недель воет о том, что чешские власти угнетают словаков, немецкое национальное меньшинство и граждан германской империи.
Эмиля Гаху и Франтишека Хвалковского заставляют ждать в прихожей Гитлера до 15 минут первого ночи, пока фюрер, наконец, соизволит их принять. Весь вечер Гитлер находится с Кейтелем на заседании ОКВ, и к тому времени, когда он принимает Гаху, он уже дал приказ вермахту наступать на Прагу.
Когда два чехословацких деятеля входят, Гитлер встречает их словами: «Сегодня в 6 часов утра немецкая армия со всех сторон начинает оккупацию Чехословакии». И в ответ на безмолвный вопросительный взгляд двух ошеломленных людей добавляет: «В субботу я играл в кости, и так выпали мне кости…»
«Гаха и Хвалковский, – пишет в своих воспоминаниях личный переводчик Гитлера посол Шмидт, – сидели на стульях окаменевшие, как будто проглотили аршин. Живых людей в них выдавал только лихорадочный блеск глаз».
Гаху принуждают подписать распоряжение, согласно которому чехословацкая армия не будет оказывать сопротивления и в котором он просит взять страну «под защиту Гитлера». И когда Гаха колеблется подписывать такой документ, Геринг входит в комнату и угрожает восьмидесятилетнему старцу тем, что, если он не подпишет, Геринг немедленно пошлет на Прагу пикирующие бомбардировщики и через час от города останется только груда дымящихся развалин.
Время: 3 часа после полуночи. У Гахи начинается сердечный приступ. Вызывают домашнего врача Гитлера д-ра Морелля, который несколькими инъекциями приводит его в чувство. Гаха видит, что всякое дальнейшее сопротивление бесполезно, и в 3 часа 55 минут подписывает положенные перед ним документы.
И Гитлер при гробовом молчании запуганной Европы вступает в Прагу.
Глава 7
ГЕНЕРАЛЬНАЯ РЕПЕТИЦИЯ В ИСПАНИИ
Легион «Кондор» отправляется в путь
Немецкие приготовления к войне идут полным ходом. Но что стоит самое современное оружие, если его можно испытать лишь в «теоретически» построенных военных планах и в боях, нанесенных на миллиметровку? Германский генеральный штаб не любит такой неопределенности. Поэтому его представители чувствовали, что чуть ли не божье провидение послало Гитлеру ту телеграмму о помощи, которая прибыла из Испанского Марокко и которую подписал неизвестный до этого генерал Франсиско Франко, восставший против законного испанского правительства. Генерал Франко просил в первую очередь поддержки с воздуха.
«Фюрер взвешивал это дело, – сказал Геринг в показаниях на Нюрнбергском процессе, – а я сразу полностью встал за то, чтобы оказать поддержку при любых обстоятельствах. Во-первых, для того, чтобы воспрепятствовать распространению коммунизма, и, во-вторых, для того, чтобы проверить мою молодую боевую авиацию со многих точек зрения. С согласия фюрера я послал, следовательно, большую часть моих транспортных самолетов, несколько подразделений истребительной и бомбардировочной авиации, одно зенитное подразделение с целью испытания материала и получения опыта личным составом. Именно поэтому я позаботился также о том, чтобы как можно чаще менять посланные туда силы».
Итак, Германия, хотя еще мир, фактически ведет войну. Но все это держится в строжайшей тайне. Геббельс накладывает полный запрет на такие сообщения. Родственникам погибших запрещено носить траурную одежду. Пока нацисты еще боятся международных осложнений.
Немецкий посол в Лондоне князь Отто фон Бисмарк 2 августа 1936 г. наносит визит британскому министру иностранных дел и заверяет его в том, что его правительство не поставляет и не будет поставлять в Испанию военные материалы.
В этот день помощь Франко, упомянутая Герингом, уже давно была в пути.
В Испании с 1931 года, с тех пор как король Альфонс XIII отрекся от престола, произошло 28 правительственных кризисов. В конце концов, когда партии, входящие в Народный фронт, на выборах 16 февраля 1936 г. получают 256 мандатов из 473 и этим самым законно приходят к власти, реакционная генеральская клика организует путч с целью свержения нового правительства. Военный комендант Канарских островов, находящихся под властью Испании, генерал Франко летит в Марокко и принимает руководство восстанием. В Северной Испании генерал Мола организует путч, а на юге генерал Кейпо де Льяно занимает Севилью. Однако в Мадриде, Барселоне и в других испанских провинциях правительство является хозяином положения.
Мятежники, рассчитывавшие на быстрый, более того, немедленный успех, сели в лужу. Они или должны капитулировать, или попробовать невозможное: без флота, ибо флот остался верным правительству, перебросить колониальные части из Марокко на испанский материк. Тогда Франко обращается за помощью к Гитлеру и Муссолини.
Два немецких торговца, проживающих в Тетуане, берут на себя посредничество. Они летят в Берлин, и сделка с Герингом вскоре осуществлена. Под маркой Испано-марокканского транспортного акционерного общества вступают в действие самолеты Геринга, и за несколько недель на испанский материк перебрасывается много тысяч марокканских наемников.
В это же самое время на борту корабля «Усарамо» отправляются в путь из Гамбурга к Средиземному морю 85 молодых немецких «туристов», «торговцев», «техников» и «фотографов». У «туристов» и «торговцев» поразительное количество чемоданов и узлов, как будто они увезли с собой все свои склады с товарами. И еще, к несчастью, по дороге случился казус: при перекладывании багажа на складе наносится повреждение одному из больших обитых железными лентами дорожных ящиков, и, к великому изумлению матросов, из него выкатывается 250-килограммовая авиационная бомба! «Со странными товарами путешествуют эти торговцы», – испуганно отмечают немецкие матросы, и личным составом корабля овладевает тревога. Но капитан – он посвящен в это дело – поспешно созывает персонал и требует от него строжайшего соблюдения тайны, он пробует успокоить матросов тем, что речь идет о специальном подразделении, целью которого в этой поездке является возвращение бывших германских колоний…
А «Усарамо» плывет дальше из Гамбурга к испанскому порту Кадис. Среди загорающих на палубе «туристов», «торговцев», «техников» и «фотографов» большинство является специально обученными летчиками-истребителями и пилотами-инструкторами германской военной авиации, остальные – авиамеханики и специалисты по строительству полевых аэродромов, военные инженеры. В Кадисе они должны присоединиться к другой группе германских военных летчиков, которая 27 июля 1936 г. на транспортных самолетах «Ю-52» вылетела из Берлина прямо в Севилью. Через два дня после их приезда создается воздушный мост. За короткое время из Испанского Марокко на материк перебрасывается 12 тыс. марокканских солдат. В то же время из Вильгельмсхафена выходят два немецких линкора, «Дейчланд» и «Адмирал Шеер», доверху груженные военными материалами. Британские, французские, американские и итальянские военные корабли все в большем количестве и все чаще начинают крейсировать вдоль испанских берегов. Некоторые в трагическом пожаре гражданской войны в Испании хотят обделать свои делишки под тем предлогом, что они «наблюдают, чтобы не вмешивалась иностранная держава».
6 августа 1936 г. французское правительство обращается к великим державам с предложением: совместно запретить доставку военных материалов в Испанию. 31 августа французское правительство расширяет свое предложение: образовать в рамках Лиги Наций Международный комитет по вопросам невмешательства в дела Испании. И когда несколько позже комитет образовывается, 26 европейских стран заявляют о своем присоединении к нему, в том числе Германия и Италия.
Тяжелый на подъем аппарат комитета – при саботаже держав-интервентов – приступает к работе со скоростью улитки. Работа делегатов в различных подкомитетах исчерпывается взаимными нападками. Представитель Германии в Комитете по невмешательству Риббентроп на заседании 7 декабря 1936 г. не моргнув глазом заявляет: «В Испании нет немецких частей». А советский делегат И. Майский неопровержимыми данными доказывает, что уже в настоящее время на стороне Франко воюют 6 тыс. немецких солдат и постоянно прибывают все новые и новые военные части. «Невмешательство» низводится до известной всему миру комедии.
Риббентроп на Нюрнбергском процессе сам заявил: «Этот комитет надо было бы скорее назвать комитетом по вмешательству».
Республиканское правительство, единственно законное испанское правительство, видя наглое вмешательство фашистских держав, делает тогда возможным в интересах спасения республики организацию интернациональных бригад из добровольцев, массами приезжающих со всех уголков земли. Эти боевые группы, в которые входили англичане, американцы, французы, канадцы, советские люди, шведы, датчане, венгры и сыновья многих других стран, на вечные времена снискали славу интернациональным бригадам. Среди венгерских граждан там были легендарный Матэ Залка под фамилией генерала Лукача и многие другие венгерские революционеры.
Воры стерегут товар
После долгой волокиты 8 марта 1937 г. Комитет по невмешательству наконец принял решение, в соответствии с которым с целью контроля над запретом иностранных перевозок оружия и войск вводится международный сухопутный и морской контроль. Контроль поручают Великобритании, Франции, а также Германии и Италии, то есть именно тем странам, о которых общеизвестно, что они самым беззастенчивым образом продолжают интервенцию. Одним словом, козлу доверяют стеречь капусту, вора ставят караулить товар!
В это время легион «Кондор» состоит из следующих единиц: 4 авиационные эскадрильи бомбардировщиков, 4 истребительные эскадрильи, 1 эскадрилья воздушной разведки и 2 эскадрильи морской авиации, а также несколько подразделений зенитной артиллерии и связи. Командир легиона генерал Гуго Шперле носит в Испании условное имя «Зандер».
Торжественно провозглашенное «невмешательство» проводится полным ходом… Испанское радио Севильи включает в свою постоянную программу нацистский гимн и каждую ночь заканчивает передачу словами: «Хайль Гитлер!».
Позорная комедия «невмешательства» наконец приносит свои плоды: борьба испанского народа за свободу терпит поражение. Когда в конце войны немецкая экспедиционная армия возвращается на родину, сам Гитлер в своей речи перед рейхстагом 28 апреля 1939 г. разоблачает дотоле тщательно скрываемую немецкую интервенцию. «Германский народ когда-нибудь узнает, – восклицает Гитлер, – как храбро боролись его сыновья за свободу народа с благородным сердцем и тем самым в конечном счете за спасение европейской цивилизации».
А кому и этого не было достаточно, мог увидеть, как 6 июля 1939 г. часть немецкой экспедиционной армии, возвратившейся из Испании, – пресловутый легион «Кондор» – примерно 20 тыс. человек, прошел торжественным маршем перед фюрером и другими нацистскими главарями и его солдаты и офицеры получили награды. «Что бы ни последовало, – сказал в торжественной речи Геринг, – вы доказали, что мы непобедимы».
Эта фраза Геринга в ходе Второй мировой войны, начавшейся через три месяца, вводит командование германских военно-воздушных сил в опасное заблуждение. Исходя из успехов в Испании, они приходят к выводу, что могут рассчитывать на верный успех и в войне крупного масштаба. Союзные военные эксперты указали на Нюрнбергском процессе, что этот последний вывод был ошибочным, потому что не принимал во внимание следующие факторы: 1. В Испании подразделения элиты немецкой армии, и в особенности авиации, воевали против значительно слабее оснащенного противника. 2. Война протекала на относительно небольшой, ограниченной территории. 3. Руководство немецкими подразделениями в испанской гражданской войне не представляло особой проблемы руководства войсками. 4. Речь шла об экспедиционных вооруженных силах относительно малой численности, пополнение которых легко можно было решить даже воздушным путем Геринг и германский генеральный штаб считали гражданскую войну в Испании генеральной репетицией, так сказать, моделью будущей большой войны. На самом деле это был нетипичный случай, который никогда больше не мог повториться в других условиях. Но это нацисты поняли слишком поздно…
Глава 8
ФЮРЕР РАСКРЫВАЕТ КАРТЫ
Европейская бочка с порохом наполняется
Через два месяца после вступления немецкого вермахта в Прагу и едва через два месяца после генеральной военной репетиции легиона «Кондор» в Испании, чуть больше чем за четыре месяца до начала Второй мировой войны, в имперской канцелярии проходит секретное совещание, имеющее решающее значение. На совещании в кабинете фюрера помимо него участвуют лишь трое: Геринг, Кейтель и командующий флотом адмирал Редер. Но о точном ходе совещания последующая эпоха может все же получить достоверные сведения из тех добросовестных записей, которые вел присутствующий здесь Шмундт, адъютант Гитлера.
Совещание происходило поздно вечером 23 мая 1939 г.
Гитлер открывает совещание более нервным, чем обычно, и в соответствии со своей привычкой в такие моменты длинным вступлением. Шмундт прилежно пишет.
«Пришло время, – говорит Гитлер, – когда обстоятельства надо приспосабливать к нашим требованиям. Без вторжения в чужие страны сейчас это уже не пойдет. Мы хорошо использовали время в прошлом. Однако дальнейших успехов без крови мы уже достичь не можем».
Присутствующие понимающе и прилежно кивают, и это ободряет Гитлера обрисовать свои замыслы еще подробнее. «Игра идет не ради Данцига… – продолжает он. – Речь идет о том, чтобы вырвать жизненное пространство на Востоке и сделать безопасным снабжение нас продовольствием. В Европе нет другой возможности. Если судьба вынудит нас на столкновение с Западом, будет только хорошо, что мы владеем большими восточными пространствами…
В повторение случая с Чехословакией мы верить не можем. На этот раз очередь дойдет до боев. Задача состоит в том, чтобы изолировать Польшу. Для нас это имеет решающее значение. Успех германско-польского конфликта только тогда обеспечен, если Запад, Англия и Франция, остаются вне игры. Если это невозможно, то тогда лучше напасть на Запад и затем урегулировать все с Польшей.
Как будет выглядеть это столкновение? Война с Англией и Францией будет идти не на жизнь, а на смерть. Тот взгляд, что мы дешево отделаемся, опасен. Этому не бывать. Тогда нужно будет сжечь мосты, и в этом случае надо говорить уже не о законном и незаконном, а о существовании или несуществовании 80 млн. человек.
На вопрос, будет война короткой или долгой, могу сказать: армия и государственное руководство должны стремиться к короткой войне. Наряду с этим государственное руководство должно иметь установку на 10 – 15-летнюю войну. Несомненно, что внезапное нападение может привести к быстрому исходу, все же было бы подлостью, если государственное руководство положится на внезапность. Но задача, естественно, такова, что мы уже вначале должны нанести противнику решающий удар. Закон или беззаконие и договоры здесь роли не играют.
Об этом может только тогда зайти речь, если из-за Польши мы не вступим в войну с Англией. Если нам удастся оккупировать и закрепить Голландию и Бельгию и если мы сможем разбить Францию, то мы создадим основу успешной войны против Англии. Решающим является то, чтобы бросить без всякого учета все имеющиеся в нашем распоряжении средства. Цель всегда состоит в том, чтобы поставить Англию на колени».
Вскоре после того как Гитлер на этом секретном совещании сообщил своим ближайшим сотрудникам, что нужно делать, новый командующий вермахта фельдмаршал Вальтер фон Браухич также разработал указания армии. Секретный приказ, разосланный армейским группировкам, начинается со слов: «Оперативная цель: уничтожение польской армии. Политическое руководство требует начать войну внезапным сильным ударом и довести до быстрого успеха».
Наряду с этими секретными приготовлениями министр пропаганды Геббельс немедленно приступает к открытой организации «психологического ведения войны». Через десять дней после упомянутого совещания он дает указание немецкой печати начать писать статьи «о загибах в Польше против германских народов». О том, что значат такие газетные статьи, мир к тому времени располагает уже богатым опытом. Двумя днями позже по мановению «волшебной палочки» Геббельса в Европе появляется новый очаг войны.
Центром очага является свободное государство Данциг, порождение политических судорог 1920 года, которое долгое время играет роль яблока Париса между Польшей и Германией. Данциг находится под международным надзором Лиги Наций, но обе страны пытаются присоединить его к себе. Для Польши жизненно важно свободное использование данцигского порта и ведущего к нему узкого коридора, так называемого данцигского коридора Без него Польша была бы отрезана от моря. Именно это является в дальнейшем одной из причин решительного поведения Польши. Данциг – запальный шнур от европейской бочки с порохом.
Министр иностранных дел Польши Юзеф Бек чутко реагировал на пропагандистские маневры Геббельса. Он сразу вызвал к себе германского посла в Варшаве графа Гельмута фон Мольтке и сообщил ему в категорическом тоне, что «всякая интервенция германского правительства, затрагивающая настоящий статус Данцига, будет рассматриваться как нападение на Польшу». Одновременно Бек сразу же заявляет о контрмерах польского правительства, но все же оставляет дверь открытой для переговоров. «Вы хотите вести переговоры на остриях штыков!» – нагло говорит германский посол, на что Бек ледяным тоном отвечает: «По вашему методу…»
Поляки подозревают, что Гитлер наметил их очередной жертвой, но полны решимости защищаться.) Наряду с этим в Варшаве переоценивают силу польской армии и недооценивают ударную силу нового немецкого вермахта. Правительства Англии и Франции чувствуют, что в случае немецкого нападения оказать помощь полякам с Запада трудно и что единственная держава, которая с успехом может выступить на защиту Польши, – Советский Союз. Однако панское польское правительство того времени не хотело принимать такую помощь. Оно больше боялось возможных общественных последствий советской помощи, чем ожидаемой германской агрессии.
