Текст книги "Мой внутренний Элвис"

Автор книги: Яна Шерер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

– Ну ты сможешь ее утешить, – говорю я и кладу трубку.

– Всё в порядке? – спрашивает Нелли.

– Всё хорошо, – отвечаю я. А потом снова беру телефон и нажимаю кнопку повтора.

– Антье? – это снова Тони.

– Да, это Антье, – говорю я. – Слушай, скажи маме еще, чтоб она так не злилась. Ведь счастье – это всего лишь свет, и ему нужна тень страданий!

Я отключаюсь и гляжу на Нелли.

– Вперед, в Грейсленд!

– Ура! – Нелли вскакивает и прыгает по дивану. А я прыгаю вместе с ней. Мы прыгаем как сумасшедшие, и тут входит старушка с подносом в руках.

– Эй, бузотеры!

Мы перестаем скакать и садимся прилично.

– Мы так рады, что дозвонились до родителей, – говорит Нелли, – они заберут нас завтра утром и будут ужасно благодарны, если вы позаботитесь о нас, пока они не приедут.

– Вот как… – старушка заметно удивлена.

А потом она улыбается.

– Конечно. Я рада, что меня навестили две такие приятные молодые леди.

Она критически осматривает меня.

– Но мне кажется, тебе бы надо переодеться.

Хозяйка кивает на мою пижаму.

– Пошли.

Я иду за ней. Она направляется в ванную.

– Снимай все это. Положи сюда и, если хочешь, прими душ.

Она берет с полки полотенце и дает его мне. Потом выходит из ванной и закрывает за собой дверь. Я запираюсь. Если я знаю, что кто-то может войти, я никогда не могу раздеться. Но сначала иду в туалет. С ума сойти, настоящий, чудесный, чистый туалет за закрытой дверью. Никогда еще я так не радовалась туалету, как теперь.

После душа я оглядываю себя в зеркало. Синие круги, нарисованные ручкой, еще видны. Тру их полотенцем, но ничего не помогает.

Когда мы с Нелли – после душа, в свежей одежде – сидим и едим огромные сандвичи, я чувствую себя спокойно и уютно. Мне очень хочется тут остаться. Хозяйка подсаживается к нам.

– Вы хорошие девочки, – говорит она и гладит меня по голове. – Как бы я хотела, чтобы у меня были такие внучки. Но у меня нет детей – откуда ж возьмутся внуки?

Я смеюсь. Нелли закатывает глаза. Хоть бы старая дама этого не заметила. Но она только откидывается в кресле и улыбается.

– Много лет назад я была вместе с совершенно необыкновенным человеком. Но ему пришлось уйти « Лу, – говорил он, – мне придется тебя оставить. Не забывай меня никогда».И я так его и не забыла.

– Вас зовут Лу? – Я гляжу на старушку во все глаза. Ее взгляд теряет мечтательность, она кивает.

– Да, меня зовут Лу. А что?

– Да ничего.

Я смотрю в сторону, чтобы она не заметила моего разочарования. Все молчат.

– Ну, и что вы хотите делать, когда вырастете? – спрашивает она после паузы.

– Я хочу поехать в Грейсленд и встретить Элвиса Пресли, – говорю я и смотрю ей прямо в глаза. Нелли пихает меня под столом. Потом улыбается.

– Моя кузина иногда немножко не в себе. У нее богатая фантазия.

Лу Бард внимательно изучает Нелли.

– Да ну, кто ж не хотел бы встретить Элвиса? Он бы точно был рад познакомиться с такой милой девочкой.

– Точно. Только вот не получится: он умер.

Нелли с вызовом смотрит на нее. Лу Бард улыбается и кивает.

– Да, как это ни печально. Да.

Что? Неужели она предаст меня?

– А вы читали про его работу на ФБР? – спрашиваю я ее. Мне кажется, что все теперь зависит от того, скажет ли она «Да»,от ее признания, что Элвис жив. Но Лу Бард только качает головой.

– Это больше похоже на абсурд. – Она встает. – Отдыхайте, вы наверняка очень устали!

Она выходит и тихо затворяет дверь. Нелли презрительно цедит:

– Неужели ты не можешь придержать эту чепуху для себя?

Я не смотрю на нее и молчу.

Около дивана – книжные полки, уставленные книгами. Секунду я раздумываю, не достать ли книгу про Элвиса из рюкзака и не оставить ли на полке, но так и не могу с ней расстаться. Я подхожу поближе к полкам и рассматриваю книги. Самая дальняя – с точно такой же черной обложкой, как и у меня. Я осторожно вынимаю ее. « Явления Элвиса»написано на обложке красными буквами. Сажусь с книгой на диван и листаю ее. Тут интервью с теми, кто видел Элвиса после его смерти. Не понимая, зачем мне это, открываю букву «Б».

Вот же оно. «Бард, Лу: Элвис позвонил мне в 1978 году, год спустя после его предполагаемой смерти. Он хотел в сентябре отправиться со мной в автобусное путешествие, но потому него не оказалось времени».

Ага. Лу Бард разговаривала с Элвисом после его смерти и не хочет в этом признаваться. Почему?

– Как насчет парочки пончиков?

Я поднимаю глаза. Нелли ухмыляется. И только тут я замечаю, что сижу точно так же, как папа: на коленях книга, я наклонилась вперед, тереблю прядь волос и читаю. Быстро-быстро я выпрямляюсь.

– Нет, спасибо.

– Что это у тебя?

– Роман, – почти говорю я, но потом передумываю. – Эта книга – интервью с теми, кто видел Элвиса после его смерти.

Нелли улыбается, но не презрительно, а с жалостью.

– Но ты же не думаешь, что все это правда?

Я киваю.

– Я знаю, что он ждет меня.

Нелли молчит.

Забравшись в спальник, она спрашивает – не скажет ли папа маме, что он вовсе не едет с нами в Грейсленд.

– Уверена на девяносто девять процентов, – говорю я, – что разговор между родителями будет такой.

Я надеваю на руки свои носки, словно кукол.

– Это, – поднимаю правую руку, – моя мать.

Нелли смеется: «Привет, фрау Шрёдер» и пожимает мою руку.

– А это, – говорю я, – мой отец.

«Рада вас видеть, герр Шрёдер», – Нелли пожимает мою левую руку.

– Герр Шрёдер, – я поднимаю левую руку, – звонит фрау Шрёдер.

–  Але, это Вольфганг!

Фрау Шрёдер орет:

–  Вольфганг! Ты там совсем спятил, укатив с Нелли и Антье в Грейсленд, не посоветовавшись со мной?

Герр Шрёдер думает: Что? Ага! Антье нашла Нелли! И они едут в Грейсленд! Если я поступлю умно, так и не всплывет, что я потерял Антье!

Фрау Шрёдер орет:

–  Вольфганг, ты тут?

– Да, конечно. Я думаю, надо пойти Антье навстречу и побывать в Грейсленде. Кто знает, когда мы в следующий раз попадем сюда!

– Да что с тобой, Вольфганг?

– Ничего, все отлично! Приезжайте тоже в Грейсленд! Увидимся, пока!

Нелли снимает носки с моих рук и держит их в сложенных щепотью пальцах перед собой.

– Увидимся в Грейсленде, герр и фрау Шрёдер!

Она швыряет носки в угол. Секунду мы смотрим на них, а потом я спрашиваю Нелли, откуда она узнала, что Лу Бард знакома с Фидлерами из церковной общины.

– А она с ними и не знакома, – отвечает Нелли. Следующее, что я слышу, – это ее храп.

10

– Доброе утро, дорогие мои!

Я просыпаюсь оттого, что совершенно чужая женщина гладит меня по голове. Сажусь рывком и почти переворачиваю поднос с чаем, апельсиновым соком, хлопьями, тостом и беконом, стоящий передо мной на журнальном столике. Нелли удивленно таращится на меня из своего спальника.

– Время вставать! – говорит женщина и открывает занавески.

Потихоньку я вспоминаю, где я и кто эта старая дама, так приветливо разбудившая нас. Беру стакан апельсинового сока и тост. Нелли ест хлопья.

– Когда родители заедут за вами? – спрашивает Лу Бард.

– Около одиннадцати, – говорит Нелли, жуя.

– О, – сожалеет Лу Бард, – но мне придется ненадолго оставить вас одних, у меня в десять встреча.

– Ничего-ничего, – Нелли ухмыляется мне. Потом Лу Бард рассказывает нам, как закрыть за собой дверь, все повторяет, как же ей жаль, что она не может остаться с нами и познакомиться с нашими родителями, и наконец уходит.

– Большое вам спасибо! – говорю я ей на прощание. Она улыбается.

Только хозяйка за порог, Нелли вскакивает.

– О’кей, давай поищем деньги и что-нибудь, что можно продать.

Она раскрывает ящики комода один за другим.

– О! Автобусные билеты!

– Ты спятила? – я пробую вырвать билеты у Нелли из рук. – Она же так помогла нам, а ты в благодарность обворовываешь ее!

Нелли поднимает руки так высоко, что мне не дотянуться.

– Это экстренный случай! Нам нужно взять все, что найдем!

– Но она же нам помогла!

– Ты просто сентиментальная идиотка!

– Я идиотка?

– Да, идиотка!

Я отпускаю Нелли и усаживаюсь на диван. Она выходит. Наверное, ищет по комнатам деньги.

Мне вдруг становится ясно, что это совершенно безумный план – ехать с Нелли в Мемфис без денег. Мы только поссоримся, мы не доедем до места, нас изнасилуют или посадят в тюрьму.

И как только я могла так наврать маме? Мне фигово, хуже некуда. Теперь мама жутко злится на папу, так жутко, что они, наверное, никогда не помирятся. И во всем виновата я. Беру телефон с журнального столика и нажимаю кнопку повтора. В трубке бесконечно долгие гудки, потом женский голос докладывает:

– «Комфорт-Инн Ниагарский водопад», у телефона Синди Шерман, чем я могу вам помочь?

– М-мм, – говорю я, – м-м-м, я бы хотела поговорить с фрау Шрёдер.

– Шрёдер, комната двести десять? Мне очень жаль, сегодня утром они уехали.

Синди Шерман кладет трубку. Когда в комнату входит Нелли, я все еще вслушиваюсь в гудки телефонного отбоя.

– Что ты наделала? – Нелли вырывает у меня телефон. – Ты звонила родителям?

Она толкает меня и я падаю на поднос с остатками нашего завтрака. Апельсиновый сок, чай и молоко опрокидываются и растекаются по белому дивану. Я быстро всё собираю, но это бесполезно. Диван непоправимо испорчен.

– Что ты наделала? – Ору я на Нелли.

– Нет, что тынаделала? Ты им все рассказала? Ты все испортила?

Я встаю и иду в кухню. Нахожу в раковине мочалку. Чем больше я тру мочалкой диван, тем больше становятся пятна. Нелли хватает меня за руку и рывком тянет на себя.

– Что ты сделала? Кому ты звонила?

– Никому.

Я смотрю Нелли в глаза. Когда она бесится, ее глаза становятся темными, почти черными.

– Никому?

– Никому. Правда никому.

Она отпускает меня.

– Хорошо. Тогда пошли. Нам надо смыться, пока старуха не вернулась.

– Но мы же не можем оставить тут такой разгром!

Нелли улыбается.

– Можем. Она даже не знает наших имен.

Я собираю вещи. Нелли отправляется в спальню – искать деньги, а я вырываю из своей книги про Элвиса страницу и пишу: «Дорогая Лу Бард, спасибо Вам за все, простите, пожалуйста, что мы оставили такой бардак. Я могу оплатить все издержки. Мой адрес: Антье Шрёдер, Кёнигсбергерштрассе, 4, 29 092, Лир, Германия».Записку я кладу на запачканный диван.

– Антье! – Нелли вбегает в комнату. – Пошли!

Я беру рюкзак, спальник, гитару и выхожу. Нелли закрывает за нами дверь.

Стоя на улице, я вздыхаю с облегчением. Меня почему-то совсем не удивляет то, что мы с Нелли блуждаем по кварталам незнакомого города. Правда, улицы здесь выглядят «на мой вкус» странновато. Наверное, потому что нигде не видно заборов. Участки просто перетекают один в другой, и кажется, что всюду – огромный газон, на котором то тут, то там стоят дома. А небо над ними расчерчено проводами, бегущими от столбов к домам и обратно.

Мы бежим – вдоль домов, вдоль проводов, и я гляжу на эти провода и представляю, какие по ним льются разговоры. Вот этот провод содрогается. Тут наверняка мама орет на папу, что она с ним разведется, потому что он уехал с нами в Грейсленд. Когда я думаю про это, мне становится совсем худо.

Что будет, если мама с папой расстанутся? Я останусь с мамой, это понятно. Хотя, если папа клятвенно пообещает больше никогда не орать, то можно попробовать жить и с ним. Ведь с мамой и Кларой я буду чувствовать себя совершенно одинокой и толстой. А если останусь с папой, то хоть кто-то будет толще, чем я. Мы бы тогда каждый вечер пели и, если уж ему так хочется, читали бы Шекспира, а я готовила бы нам конвертики с салатом.

Я вдруг вижу перед собой папу – он вилкой забрасывает конвертики в рот и читает железнодорожный справочник.

– Что ты туда уставилась?

Фух, тут же еще Нелли.

– Думаю, по этим проводам сейчас течет разговор Лу Бард с полицией – она сообщает, что две девчонки, ночевавшие у нее, стырили ее автобусные билеты и устроили разгром в ее гостиной.

Нелли поднимает голову.

– Это же электрические провода, идиотка!

Мы молча идем рядом.

– Я оставила ей свой адрес, чтоб оплатить все, – я смотрю на Нелли взглядом триумфатора.

– Правда? – Нелли пожимает плечами. – Ну, это твое дело, если ты собираешься следующие десять лет отдавать свои карманные деньги старой тетушке на диван. Каждый развлекается, как может.

Честно говоря, я совсем не подумала, откуда возьму деньги. Но этого я Нелли ни за что не скажу.

– Ты уверена, что оставила ей свой адрес? – Нелли смотрит мне в глаза так долго, что я не выдерживаю и отвожу взгляд.

– Да.

– Точно-точно уверена?

– Да!

– Хмм. – Нелли копается в сумке, достает клочок бумаги и сует мне его в руки. Это страница из моей книги про Элвиса, на которой написано: «Дорогая Лу Бард…»

– Сволочь!

– Скажи мне спасибо.

Это ужасно, но я по правде немножко рада тому, что Нелли взяла мою записку. Если старушка и вправду решит заявить на нас в полицию, то будет сложно выкрутиться.

– Автобусная остановка, – Нелли показывает куда-то вперед. Там – навес с лавочками, а рядом синяя табличка.

– Извините, – обращается Нелли к женщине, сидящей на скамеечке, – какой автобус идет к шоссе?

Женщина секунду смотрит на Нелли критически. А потом улыбается.

– А, вам надо к торговому центру? Тогда номер семьсот тридцать семь.

– Спасибо.

Через пару минут подъезжает автобус, мы садимся, и Нелли предъявляет водителю украденные у Лу Бард билеты. Водитель от души смеется.

– Откуда они у вас? От прабабушки?

Нелли и вправду чуть-чуть краснеет.

– М-м-м, да.

– Такие билеты были в ходу тридцать лет назад! Вам придется заплатить за проезд, мне очень жаль.

Нелли вот-вот расплачется.

– Но бабушка дала нам эти билеты! Родители ждут нас в торговом центре!

Зуб даю, у Нелли на глазах в этот момент стояли слезы. И водитель сдается.

– О’кей, но только в виде исключения. Садитесь!

– Спасибо! – Нелли сияет. Мы устраиваемся сзади на длинном сиденье, сюда помещаются все наши вещи. Это даже забавно, что Нелли украла у Лу Бард совершенно бесполезную вещь. Та наверняка уже забыла, что у нее были эти билеты. Конечно, мы испортили диван навсегда, но все-таки ничего не украли. И мы правда едем в Грейсленд. Все никак не могу поверить.

Нелли смотрит в окно, а я рассматриваю ее.

О чем она, интересно, сейчас думает? О родителях? О Японии? О школе? Или о рейнджере? Странно, что она не проронила о нем ни слова с тех пор, как мы сбежали. Наверное, он дал ей от ворот поворот. Правда, я с трудом могу представить, чтоб кто-то дал Нелли от ворот поворот. Она бы этого не потерпела.

Я представляю, как Нелли говорит рейнджеру: «Идиот, конечно же, ты хочешь меня поцеловать!», а тот в смятении отвечает: «Конечно же, ты совершенно права» и целует ее. Мне ужасно смешно, когда я это себе представляю.

– Ты чего смеешься? – Нелли сердито глядит на меня.

– Да просто так, – говорю я. Глаза Нелли блестят.

– Ты плачешь?

– Ерунда, идиотка!

«Ерунда» – это было одним из первых немецких слов, которые Нелли выучила, хотя ей и трудно его было произнести, как мне кажется. Но оно подходило ей так, словно его придумали специально для нее. Она снова отворачивается. Ее плечи вздрагивают. Я точно знаю, что она ревет. Что же мне делать? Погладить ее по спине? Тогда она точно скажет, чтобы я не дотрагивалась до нее.

– Эй, девочки, вот торговый центр! – кричит водитель.

– Нам надо выходить! – Я пихаю Нелли локтем в бок и хватаю свои вещи.

Торговый центр огромен, с бесчисленными входами-выходами, на которых написано: «Север», «Юг», «Запад» и «Восток».

– Нам понадобится компас, чтоб сориентироваться, – усмехаюсь я.

– Хорошо, мы его найдем, – кивает Нелли.

– Хм, это была шутка, потому что всюду указаны стороны света.

Боже мой, больше всего я ненавижу, когда начинают объяснять неудавшиеся шутки. Нелли не смеется, даже когда я объясняю. Она только кивает.

– Хорошо, мы его найдем.

– Да нет же, это была всего лишь…

Нелли заставляет меня замолчать, нетерпеливо махнув рукой. Она просто отмахивается от меня, как от надоедливой мухи. Совершенно нагло. Я в ярости шагаю за ней следом. У входа в «Уолмарт» Нелли останавливается, роется в рюкзаке и надевает куртку. Я тоже достаю свою и накидываю. Кажется, здешний кондиционер выставлен на минусовую температуру.

Нелли берет тележку, швыряет туда свои вещи и так уверенно двигает вдоль полок, словно каждый день приходит сюда за покупками.

– Нам нужно купить что-нибудь поесть. Ты любишь арахисовую пасту?

Я киваю.

– Хорошо.

Нелли останавливается и достает с полки банку арахисовой пасты. Только вот она не кладет ее в тележку, а просто запихивает под куртку.

– Ты спятила? – шиплю я ей. И оглядываюсь. По счастью, поблизости никого нет. Нелли преспокойненько кладет в тележку упаковку шоколадных батончиков и едет дальше. Я следую за ней. Через пару метров Нелли снова останавливается. Она берет хлеб и за полсекунды тоже запихивает его под куртку. Мои руки взмокают.

– Перестань, нас же увидят!

– Ерунда! – Нелли толкает тележку дальше.

Понятия не имею, почему я бегу за ней, как собачонка на привязи. Но чувствую, что мне нужно остаться рядом с ней и увидеть своими глазами весь тот ужас, который сейчас произойдет. Это как при автокатастрофе, когда люди не могут отвести глаз от покореженной машины.

– Нам нужно масло, – говорит Нелли и идет к холодильникам. Масло она все-таки опускает в тележку. Я вздыхаю с облегчением. Может быть, все еще и обойдется. К маслу Нелли кладет две бутылки воды – их она вряд ли смогла бы спрятать под курткой. А потом направляет тележку к кассе. Сердце мое бьется все сильнее. Недалеко от кассы Нелли останавливается в отделе косметики и гигиены. И тормозит у полок с тональной пеной и краской для волос. Протягивает руку к упаковке, на которой изображена женщина с ярко-рыжими волосами.

– Вот это тебе хочется.

Я смотрю на Нелли. Откуда она узнала? Быстро, не успела я и рта раскрыть, она берет краску и засовывает в карман моей куртки.

– Ты совсем сбрендила? – я хочу вернуть упаковку на место, но Нелли крепко держит меня.

– Тихо, или тебя застукают!

Она права. Самое лучшее – вообще ничего не делать. Мои колени подгибаются, когда я иду вслед за Нелли. В очереди на кассу мне кажется, что я вот-вот упаду в обморок. Никогда еще не испытывала такого страха. К счастью, когда подходит наша очередь, я впадаю в какой-то транс и не думаю уже вообще ни о чем. Я только вижу, как Нелли кладет на ленту масло, воду и шоколадные батончики, как кассирша выбивает чек и говорит: «Пять двадцать девять». Нелли расплачивается, и кассирша желает нам хорошего дня.

Выходя через механические двери на улицу, я снова чувствую, как колотится мое сердце, и вот мы уже на свободе. Мы отходим на пару метров от магазина, потом обнимаемся, прыгаем и кричим: «Ура», а я никак не могу опомниться. Чувство облегчения просто невероятно приятное, ни с чем не сравнимое. Оно даже лучше чувства, которое возникает, когда папа перестает орать. Оно про сто грандиозно.

Успокоившись, мы выгружаем «добычу» из курток и укладываем в рюкзаки.

– Что теперь? – я гляжу на Нелли.

– Теперь ты пойдешь со мной. – Она идет через парковку.

Я бегу за ней. Она рассматривает номера припаркованных автомобилей. Около синего пикапа останавливается. «Вот эта». Если она вскроет машину, то я точно не выдержу. Но она просто стоит рядом и не двигается.

– Что будем делать?

– Ждать.

Как же я ненавижу, когда Нелли ничего мне не рассказывает. Мне остается просто тащиться за ней и вдруг соображать, что она задумала, ровно в тот момент, когда изменить уже ничего нельзя.

– Нелли?

– Да?

– Я хочу знать, что мы тут делаем!

– Просто доверься мне!

– Я посмеюсь, с твоего позволения.

– С позво– чего?

– Забудь.

Пока я раздумываю, изображать мне примерную девочку или же просто наплевать на Нелли, подходит тип с магазинной тележкой.

– Ох, я-то думала, что тут семья с детьми, – шипит Нелли сквозь зубы, – ну ничего страшного, у нас все равно все получится.

– Что у нас получится?

– Ш-ш-ш!

Нелли словно щелчком включает самую ослепительную улыбку и идет к типу, как раз выгружающему ящики с пивом в багажник.

– Хай! Ты из Огайо?

Он быстро взглядывает на нее.

– Не.

Неллина улыбка сползает. Секунду она просто молчит.

– О. А я думала, ты из Огайо.

Тип выпрямляется, захлопывает дверцу багажника и смотрит на нас с Нелли.

– Чего вам надо?

Нелли переключает передачу – теперь лицо у нее жалобное.

– Нам нужна помощь.

– Хм.

– Ты едешь в Огайо?

– Тебя это не касается.

Он берет тележку и толкает ее в сторону супермаркета. Нелли перегораживает ему путь.

– Ты едешь в Огайо?

– Что ты себе позволяешь?

Тип пробует обогнуть Нелли, но она быстрее его тележки.

– Ты едешь в Огайо? Ну пожа-алуйста!

– Да. Кливленд, Огайо. Теперь ты пропустишь меня?

Нелли освобождает путь.

Как только тип скрывается из виду, она открывает заднюю дверь его машины.

– Ты чего, ты с ума сошла?

Нелли закидывает вещи в машину и садится.

– Залезай!

– Он совершенно не хочет, чтоб мы ехали с ним, ты что, не заметила? Выходи сейчас же!

– Залезай! Это наш шанс доехать до Кливленда!

– Нелли, ты спятила, выходи! – От ярости слезы наворачиваются мне на глаза. – Ты сейчас же вылезешь! – ору я.

Пожилая пара, садящаяся в машину поблизости, внимательно смотрит на нас.

– Выходи же! – шиплю я Нелли.

– Залезай! – шипит она в ответ.

– Тебе помочь? – спрашивает меня женщина.

– Э-э-э, нет…

– Это машина твоих родителей?

– Э-э-э-э, да, – говорю я и сажусь к Нелли. Женщина довольно кивает. Она еще не знает, что я тут же выйду, как только они с мужем уедут.

Они только-только отъехали и я уже собираюсь открыть дверь, как в машину садится ее владелец. Я, словно меня вдруг парализовало, не могу двинуться с места и только смотрю вперед. Поначалу парень, кажется, не замечает, что мы устроились на заднем сиденье: пристегивается, включает радио, заводит мотор. Я уже надеюсь, что он не заметит нас до самого Кливленда.

Но тут он замирает, мгновение сидит, словно кол проглотив, а потом оборачивается назад.

– Привет, – Нелли дружелюбно машет рукой.

Парень снова поворачивается вперед и выключает мотор. А потом обращается к нам:

– Вы хотите, чтобы я позвонил в полицию?

– Погоди, послушай чуточку! – молит Нелли. – Чуть-чуть, ладно? А потом можешь звонить в полицию, если хочешь.

Тот вздыхает.

– О’кей.

Нелли сияет.

– Я и моя младшая сестренка, – она показывает на меня, – мы были у бабушки в Эри.

Я киваю.

– Но мы потеряли автобусные билеты до дома!

Я киваю смущенно.

– Мы не решились сказать об этом бабушке, потому что наша семья ужасно бедная. Нам как-то надо попасть домой!

– Хм. – Парень кивает, но глядит так, будто не очень-то и поверил.

– Пожалуйста, помоги нам!

– Пожалуйста! – встреваю я. – Пожалуйста! Родители с ума сойдут, если узнают, что мы потеряли билеты!

И я представляю, как папа орет, что мы ни за что не можем взять на себя ответственность, что с него достаточно, и на лице у меня, наверное, такое отчаяние, что водитель пикапа вздыхает, пожимает плечами и говорит «О’кей». Он запускает мотор и оборачивается, давая задний ход. А я стараюсь рассмотреть его получше. У него прическа почти в стиле Элвиса, только волосы светлые, а в темных пластиковых очках он чем-то похож на Бадди Холли. Над очками топорщатся кустистые светлые брови. Глаза его мне рассмотреть не удается, потому что он снова отворачивается и говорит:

– Хоть мне и совсем неохота везти детей в Кливленд.

– Мы никакие не дети! – возражает Нелли. – Нам шестнадцать и семнадцать!

– В общем, дети.

Честно-то говоря, мне кажется, что ему и самому от силы девятнадцать, но я помалкиваю. Если он и вправду довезет нас до Кливленда, то пусть хоть двенадцать ему будет. Парень отъезжает от супермаркета к шоссе, и дорога мне кажется знакомой. Я толкаю Нелли.

– Он снова едет в Эри.

Нелли выглядывает из окна и кивает.

– Куда мы едем?

– В Эри, за другом. А если это не вписывается в ваши планы, то можете выходить!

– Нет-нет, всё в порядке!

Нелли говорит таким тоном, словно этому типу нужно ее личное разрешение, чтоб заехать за товарищем.

Мы останавливаемся у красного дома, который очень похож на дом Лу Бард. Точно – это тот же самый квартал. Парень пару раз сигналит, дверь дома открывается, и на улицу выходит толстяк с темными волосами до плеч, он тащит большой рюкзак и спальник. Машет кому-то в окне дома, идет к багажнику, открывает дверь и кидает туда свои вещи.

– Хей, гляди-ка, что нынче продают в «Уолмарте»! Сколько они тебе стоили? – кричит толстяк в машину.

– Он украл нас, – смеется Нелли.

Темноволосый закрывает багажник и садится рядом с водителем. Мне его видно лишь в профиль. У него большой прямой нос и темные глаза. И бородка такая, словно он одолжил ее у козла.

– Здорово! – говорит он приятелю, а потом оборачивается к нам: – Привет, я Пит!

Нелли глядит на него с сияющей улыбкой.

– Я – Надя, а это моя младшая сестра Анни. Мы потеряли билеты на автобус.

Пит смеется.

– Привет, Надя и Анни. Я рад тому, что вы потеряли билеты на автобус, от такого приятного общества я не откажусь!

И он улыбнулся – мне, но это, наверное, только оттого, что у него не получилось бы вывернуться и посмотреть Нелли прямо в лицо.

– Отличная работа, Джордж, – говорит Пит водителю, – но ты же не забыл из-за этого пиво, правда?

Джордж качает головой и смеется впервые с тех пор, как мы забрались к нему в машину.

– Пиво в багажнике, под сумкой из «Уолмарта».

Пит кивает.

– Прекрасно. Тогда вперед!

Не успеваем мы выехать на шоссе, как Нелли нагибается вперед, голова ее оказывается между передними сиденьями, и она может смотреть и на Пита, и на Джорджа. Правда, она смотрит только на Джорджа.

– А куда вы едете? – спрашивает она так, словно парни – ее лучшие друзья.

Джордж не обращает на Нелли внимания, он следит за дорогой. Пит говорит, что они едут на день открытых дверей в колледж, чтоб посмотреть университет в Кливленде.

– Очень интересно, – Нелли кивает.

А потом Пит забрасывает меня вопросами. Зачем нам в Кливленд, да откуда мы, да в каком я классе, да что я потом хочу изучать. Он спрашивает, спрашивает и спрашивает – меня. Нелли убирает голову и совсем откидывается назад. Я отвечаю со своим немецким акцентом и, конечно, Питу странновато, что младшая сестра Нади так плохо говорит по-английски. Он разворачивается ко мне.

– Тебя удочерили или что-то вроде того?

Я ничего не отвечаю и просто смотрю на Нелли. Но она глядит в окно и делает вид, что меня не замечает.

– Нет, – говорю я тогда, – Надя моя сводная сестра. Моя мать вышла замуж за надиного отца. Мы с мамой из Германии.

– Из Германии? – Пит сияет. – Я обожаю Германию, я хочу изучать европейскую историю и германистику!

А потом он произносит: «Guten Tag! Wie geht es dir?» и со своего сиденья подает мне руку. «Gut, – отвечаю я, – danke der Nachfrage». Пит кивает. «Gern geschehen. Das Wetter ist himmlich, nicht wahr?» «Himmlisch» [7]7
  – Добрый день! Как твои дела?
  – Хорошо. Спасибо за любопытство.
  – С удовольствием. Погода божественна, не правда ли?
  – Божественна. (нем.)


[Закрыть], – отвечаю я. Пит в полном восторге. Он пихает Джорджа в бок.

– Ты просто гений! Ты не просто купил в «Уолмарте» таких красавиц, ты купил красавиц, говорящих по-немецки! Обожаю тебя!

Джордж только кивает. Мне кажется, мы всё еще действуем ему на нервы. Но потом я замечаю, что он то и дело глядит в зеркало заднего вида, и Нелли не отрывает глаз от зеркала. Все ясно. Поэтому-то он так притих – флиртует с Нелли.

Пит уже рассказал мне всю историю Германии XIX века, поведал о герцогствах и немецких националистах, о том, что они хотели не только объединить Германию, но и сделать из нее республику, что тогда национализм был прогрессивным, а не консервативным движением – как это происходит во многих случаях нынче. Мне кажется, что я слушаю, как разглагольствует папа.

Пока Пит накачивает меня информацией, Джордж и Нелли пожирают друг друга глазами. Чтобы все время не молчать, я спрашиваю Пита, откуда он.

– Что ты имеешь в виду? – Он удивленно смотрит на меня.

– Ну, где ты жил до того, как переехал сюда?

– Нигде, я всегда жил в Эри, – он недоуменно пожимает плечами.

– А откуда твои родители?

– Из Эри.

– Но ты выглядишь… немножко по-азиатски.

– Мои прапрабабушка и прапрадедушка из Вьетнама.

Я краснею. Хоть бы он не обиделся. Но он снова болтает – теперь о революции 1848-го в Германии и почему из нее ничего не получилось. А потом Джордж спрашивает, где в Кливленде мы должны встретиться с родителями.

– Мы не будем встречаться ни с какими родителями, – сообщает Нелли, – мы в одиночку едем в Грейсленд.

Парни смеются, а Пит говорит, что он с самого начала не поверил во всю эту историю с родителями. Нелли рассказывает, что у меня навязчивая идея с Элвисом и я уверена, что встречу его в Грейсленде, а она вызвалась поехать туда со мной. Джордж смеется все громче, и Пит серьезнеет.

– Почему бы и нет, – говорит он.

Но мне не нужно никакой поддержки от Пита. Я не хочу встречаться ни с каким Элвисом, бурчу я, хочу просто увидеть Язона, с которым познакомилась в автобусе и который участвует в конкурсе песен Элвиса.

– О-о, – тянет Пит.

– Ну конечно, – поддакивает Нелли, и это звучит так, словно она больше сомневается в том, что со мной кто-то познакомился в автобусе, чем в том, что Элвис и вправду ждет нас в Грейсленде.

– Где вы собираетесь сегодня заночевать? – спрашивает Джордж.

– Понятия не имею, – Нелли улыбается в зеркало заднего вида.

– Вы можете поехать с нами… – Я вижу в зеркало, как Джордж ухмыляется.

Колледж в Кливленде выглядит совсем иначе, чем университет в Питтсбурге. Здание не такое старинное и красивое – это просто уродливая высотка.

Джордж паркуется и мы выходим из машины. Пит показывает на вывеску с надписью «Неделя открытых дверей». Мы отправляемся в путь. Около одного из невысоких домов останавливаемся.

– Это он, – Пит оборачивается к нам. – О’кей, откуда вы?

– Эри, – говорим мы с Нелли хором.

Пит довольно кивает.

– Из какой школы?

– Саут Хайскул.

– Отлично.

Мы идем за Питом и Джорджем через большие двери. И сразу же в нос бьет характерный запах спортзала – запах пота и резиновых подошв. Живот сразу подводит. И хотя я совершенно точно знаю, что просто собираюсь тут спать, а не подтягиваться на перекладине или качать пресс, мне становится не по себе. Джордж и Пит останавливаются у будки охранника. Седовласый мужчина в будке открывает окошко:

– Чем могу служить?

– Пит Нгуен, Джордж Оуэн, Анни Шрадер и Маргит Рёсслер, Саут Хайскул, Эри.

Мужчина глядит в свой список и что-то помечает. А потом кивает нам.

– Можете расположиться в зале, где хотите. Следующая экскурсия по кампусу – завтра в восемь часов.

Пит распахивает дверь, запах становится сильнее, и секунду спустя мы уже стоим в зале с белой разметкой по полу, с кольцами, висящими с потолка, и скамейками, стоящими у стен. Пит сразу же идет в угол с матами, скидывает свои вещи и вытаскивает из груды один из матов. Джордж помогает ему, и минуту спустя в углу появляется превосходный бивуак.

– Дамы, – Пит отвешивает глубокий поклон, – ваша кровать с балдахином для сегодняшней ночи готова.