Текст книги "Хозяин моих желаний (СИ)"

Автор книги: Яна Лари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Часть 1. Глава 7

Прижатая к разгорячённому, пахнущему морозом телу, я смотрю в ядовитые глаза Раду и содрогаюсь от его оскала.

Выпросила, да.

Не хотела, а он хочет. Доказательством своего интереса мне в живот вдавливается. Ладонями жёсткими кожу вместе с халатом сминает. То что внутри творится даже словами не описать – ещё не придумали таких слов, чтобы передавали всю мою беспомощность и отторжение перед необходимостью ему подчиниться. Молча проглатывать упрёки, терпеть домогательства.

Да кто он такой?!

– У меня ничего нет, – чеканю сорванным на хрип голосом.

Пытаюсь разорвать нашу вынужденную близость, отстраниться. Но, кажется, только сильнее нарываюсь.

– Я хочу убедиться.

Не так. Просто хочет. А я – нет. Вернее, то, что выдаю я, его не устраивает.

А чего ты ждал, сволочь?!

Явно не позволения. Подхватив под ягодицы, без каких-либо предисловий он подсаживает меня на стол. От вопиющей близости наших тел на пару секунд дух вышибает.

Благо самообладание возвращается быстро, в сопровождении полного возмущения вопля:

– Лапы убрал! Клянусь, уснёшь – я тебе их лично оторву.

Эмоция только ощущается громкой, а на деле звучит звенящим шёпотом.

– Не нравится? – цедит он сквозь зубы, теснее вклиниваясь бёдрами между моих ног.

– Нет.

И не вру ведь. Одной попытки представить как между нами будет происходить хоть что-то из перечисленного на картах хватило, чтобы на старте сломать моё воображение.

Раду прищуривается... Зрачки поглощают яркую зелень радужек.

А это, чёрт возьми, плохо!

– Скажи, почему я должен спускать тебе с рук косяки?

Мне хочется вжать голову в плечи от этого взгляда, он физически давит, но я нахожу в себе храбрость высказаться.

– То есть, ты похитил человека и ничего, а меня нужно наказать за попытку позвонить? Где логика?

Пару миллисекунд ещё верю, что Раду переключится, зависнет. Напрасно.

Он склоняется ниже с пробирающей до истерики медлительностью.

– Мой дом – мои правила. Выход знаешь где. Как тебе такая логика?

Вены жжёт одновременно от страха и злости.

– Когда-нибудь ты за это ответишь, – шиплю с отчаяньем.

Раду ведёт носом вдоль челюсти, по-звериному втягивая мой запах. По-хозяйски сжимает и натягивает между пальцами пряди волос. Как он жадно трогает! Везде трогает: бёдра, живот, ягодицы. Даже в самом низу под халат забирается ледяными ладонями. Чувствую, что вседозволенность срывает ему тормоза, а как вывернуться ума не приложу. Он же скала – не сдвинешь. Остаётся только терпеть, пока Раду, прикусывая мою шею, двигается губами к едва прикрытым распахнувшимся халатом ключицам. В этот раз не пытается быть бережным, наказывает. И от этого зверски возбуждается, да.

Наверное, подобное только в фильмах выглядит горячо, потому что меня начинает колотить от страха. Я ведь не знаю о нём ничего, даже к телу толком не присматривалась! Чужой и пугающий, он совсем не тот, чьи касания ощущаются трепетом. Заторможенность прошла вместе с первым шоком. Теперь мне просто страшно. Отторжение глушит всё.

Чтобы не зареветь в голос, скребу ногтями свитшот на его груди.

– Ну и чего ты ждёшь? Заставь меня ответить, – неожиданно командует Раду, резко убирая от меня руки. А я... дышу.

Просто растерянно пытаюсь дышать, не справляясь с паникой и не понимая, чего он от меня хочет.

– Ну? – повторяет тише. – Какого чёрта ты не сопротивляешься?

Да не знаю я! Наверное, потому что не хочу, чтобы Раду сделал мне больно. Интуитивно утыкаюсь лбом ему в плечо, пряча горящее лицо. Меня ломает эта капитуляция. Мне стыдно за трусливую слабость, но что я могу сделать против сильного мужчины? Просто терпеть и надеяться, что он не вконец озверел.

Впрочем, Раду обещал меня не жалеть. Он держит слово.

– Плохо, Влада. Я привёл в дом гордую девушку. Откуда эта бесхребетность, малыш? Я разочарован.

А я растеряна. Запуталась и не понимаю, чего от меня добиваются. И, что самое страшное, не факт, что он сам это понимает.

Пространство между нами гудит от адреналина. Мой ужас, его драйв – всё смешалось невидимым порохом. Трещит. Накаляется. Взрывается!

Раду с рычанием вдавливается в меня бёдрами, придерживая рукой под лопатками, пока я в панике ёрзаю задом по столешнице, пытаясь отползти подальше. А как толкается в меня недвусмысленно! Так, словно нет между нами одежды: жадно, тягуче, размашисто... И в какой-то момент резко всасывает мою кожу над ключицей.

Я вскрикиваю от неожиданности, дёргаюсь назад, сердито впечатывая кулак в его скулу. Внутри колотится всё, что только может. Мне жарко, мне непонятно. Мне яростно!

– Так-то лучше... Нам нужны живые эмоции, чертёнок. – Он довольно смеётся мне в губы. – Если хочешь на что-то влиять, делай только то, что чувствуешь. Не думай, не сомневайся. Противно – отбивайся. Приятно – не гаси это в себе. Только ты решаешь, что и когда правильно.

– Я не хочу. Убери руки, – хныкаю вырываясь. О том, чтобы искать в его словах смысл, а в действиях логику, и речи не идёт.

Больной. Полоумный. Шизик!

Ещё пару секунд он громко дышит мне в щёку с закрытыми глазами, доводя меня практически до приступа истерики.

– Вернись и прими таблетки, это иммуностимулятор. Не в теплице поселилась. Через пару часов стемнеет. Я хочу, чтобы ты была в форме. Простые желания закончились.

– Ты ничего от меня не добьёшься, дикарь! – Начинаю я бунтовать, едва почувствовав послабление. – Я не потерплю принуждения.

– Помилуй, разве я тебя принуждаю? Тебе показать разницу?

– Катись к чёрту.

Он как-то не в тему ласково трётся носом о мой висок, затем на контрасте, резко сдёргивает со стола и разворачивает спиной к себе. Игриво шлёпает по заднице.

– Брысь. А библиотеку я пока запру. Сюда ты не войдёшь.

Больно надо! Осталось придумать предлог, чтобы выйти, когда стемнеет.

Часть 1. Глава 8

День прошёл ужасно. С одной стороны меня ломает без инстаграма, а вид на заснеженный лес из окна успел наскучить уже за первые пару минут. С другой стороны, мысль о том, что Раду остынет, пойдёт искать телефон и догадается, куда я его зашвырнула не даёт секунды покоя. Обложил меня гад капитально. Было бы смешно и глупо упустить свой, возможно, единственный шанс отсюда выбраться только из стыда показаться ему на глаза. Пусть ему будет стыдно! Не я, в конце концов, распускала руки. Как итог, приходится торчать на кухне, оседлав массивный стул со спинкой, делать вид, что утром ничего из ряда вон не произошло и усердно капать Раду на мозги.

Нужно отдать должное его выдержке, у Метлицкого уже бы давно начал дёргаться глаз. А этот ничего – с отрешённым видом отрезает кусочек непрожаренного стейка и прямо со сковородки отправляет себе в рот.

– Фу. – Брезгливо кривлю губы, едва не подавившись яблоком. – Не боишься подселить себе паразитов?

– Не боюсь. Пока только ты мне печень проедаешь.

Стебётся. Ну-ну...

– Так избавь себя от страданий – отвези меня домой.

Вброс бесполезный, конечно. Ни черта он не согласится, но промолчать не получилось.

Раду усмехается, прихватывая зубами нижнюю губу, а у меня почему-то мимолётно сжимается сердце. Что-то есть в этом жесте такое... смутно узнаваемое, но что никак не получается чётко обозначить.

– Ну хоть расскажи тогда, в каком лесу ты вырос? Повадки как у животного. – Беззаботно меняю тему, чувствуя внутри только мандраж. Чем ниже солнце уходит за кроны, тем сильнее. Темнеет очень быстро.

– Не в этом. – Он выдерживает долгую, бьющую по нервам паузу. Снова едва заметно усмехается, прислоняясь плечом к стене. Голова опущена так, что пряди волос касаются кончика носа, скрывая выражение глаз. – Мой лес растёт в южных Карпатах и весь порос дурной славой. Хотя наивные туристы только рады местным байкам, а моя фамилия звучит в точности, как прозвище кровавого воеводы – Цепеш. В общем, будешь плохо себя вести, я выпью из тебя все соки.

– Абзац. Ты лечиться не пробовал? – язвлю, убито подпирая голову рукой.

Форменный шизик.

– Я серьёзно. Влада Цепеш... звучит, а? Выйдешь за меня?

Он отрезает ещё кусок стейка, на этот раз зажимает его зубами так, чтобы кровь потекла по подбородку.

– Встань в очередь, упырь.

Аппетит пропадает окончательно, стоит вспомнить посватанного отцом зануду-Савицкого.

Раду подходит ближе, на ходу утираясь передником. Я торопливо отвожу взгляд в окно и внутри напрягаюсь, когда он приподнимает мою голову. Секундный протест, жёстко погашенный нажимом пальцев на нижнюю челюсть, и его негромкий, но ироничный смех щекочет мне висок.

– Да ну? Неужели, нашёлся кто-то такой же отбитый, что покусился на твою свободу?

– Есть один чмошник...

Его токсично-зелёные глаза опасно темнеют.

Ревность?

Едва ли. Откуда той взяться? Для неё как минимум нужна первичная симпатия, а Раду даже не нужно заявлять о своём ко мне пренебрежении. Оно сквозит в каждом его поступке.

– Будь у тебя выбор, кого бы из нас ты предпочла?

– Медведя-шатуна. – Начинаю заводиться я. А по задумке должен Раду. Иммунитет у него, что ли? – Я выйду на улицу, пройдусь.

Попытка оттолкнуть его руку только усиливает захват. На скулах точно проступят синяки.

– Чего ты так рвёшься туда, не пойму? – вздыхает он устало и так же тихо. – Метель давно не видела? Мой руки, сейчас будем ужинать.

– Холестерин и калории? Сам ешь... Пусти! – Перехожу на визг, когда Раду быстро и без нажима проводит щетиной по моей нижней челюсти, отстраняясь напротив губ.

Уже знакомая тревога сковывает мышцы, мешая ясно соображать и превращая тело в один натянутый, высокочувствительный нерв.

Я даже не дышу. Чёрт его знает, может он вообще каннибал. Закончит со мной, потом кости на заднем дворе прикопает. Вот как на пару секунд мягко прикрывает глаза.

Но ощущение такое устойчивое... будто псих подпитывается моей грубостью в моменты, когда нужная установка съезжает.

– Так чем мне тебя накормить? – агрессивно выдыхает он чем-то между ругательством и стоном, просовывая большой палец с набитой на фаланге цифрой шестьдесят девять мне в рот.

Голосовые связки моментально отказывают. Вкус чужой кожи ощущается непривычно и тяжело ухает вниз живота. На затылок давит его вторая рука. Я зажмуриваюсь. Внутри всё дрожит, колотится. Невыносимо хочется забиться в угол и кричать во все лёгкие. Сейчас от Раду как никогда разит агрессией. Я сама не осознаю, как со всей дури смыкаю зубы на вражеском пальце.

– А как же паразиты? – шипит Раду, грубо размазывая кровь по моим губам. – Не боишься, заразиться мной? Я окажусь внутри... в каждой твоей клеточке... Выдержишь, Чертёнок?..

Страх колотится в венах, усиливая металлический привкус. И снова смутный отклик из глубины сознания на странное прозвище вскрывает что-то неприятное, что не получается уловить.

– Ты обещал не трогать! – выплёвываю на грани истерики. Хочу его ударить, но одеревеневшие мышцы не слушаются.

– Ещё раз спрашиваю, что будешь на ужин? – Его челюсти сжимаются в подавляемом гневе.

– Морскую капусту, шпинат... траву какую-то, не знаю! – С трудом сглатываю, напряжённо глядя ему в лицо.

– У меня такого нет.

– А меня волнует?! Другое я есть не стану.

–Где я тебе сейчас зелень достану? – Всё-таки выходит он из себя.

– Так найди! – рявкаю зло.

Раду хлопает дверью. Пару секунд прислушиваюсь к звукам. Слышу его шаги и то как воет вьюга, врываясь в прихожую.

Не веря в свою удачу, прилипаю к окну.

Свет фонаря движется по тропинке к воротам. Пора.

Я предусмотрительно заранее сменила халат на свою одежду. Сверху набрасываю какую-то безразмерную куртку защитного цвета, торопливо обуваю ботинки. Сбегаю по ступенькам, сворачиваю за угол дома.

Мороз убийственный, стягивает открытые участки кожи за секунды. Сугробы за пару часов тоже прилично припорошило. Пальцы режутся о ледяное крошево, но я рою в темноте строго напротив окна библиотеки, будто от этого зависит вся моя жизнь. Скорее всего, так оно и есть.

– Да! – несдержанно пищу, нащупав вожделенный корпус айфона. Тыкаю пальцами везде, где только можно. Экран не загорается. Разряжен, скотина!

От разочарования хочется завыть.

– И как, дозвонилась? – гремит над головой знакомый голос.

Раду... Твою мать! Когда вернуться-то успел?!

Ну как можно вот так быстро обнаружить меня на такой огромной территории?

– Подавись. – Я разворачиваюсь на негнущихся ногах, протягивая телефон. Отпираться бессмысленно. От него так шарашит яростью, что надежда разрешить конфликт миром даже не проклёвывается.

Рывок за шкирку резко впечатывает меня в стену дома.

– Уже вечер, Влада. Тяни карту.

Тяжёлые ощущения от него начинают нарастать, ускоряя моё сердцебиение.

– Что, сейчас?

– Быстро, сказал.

Раду встаёт боком, лезет рукой в задний карман джинсов и всовывает мне в руки всю колоду.

Вытаскиваю на автомате первую, что попадается. Онемевшими пальцами пытаюсь удержать ламинированный прямоугольник, но карту порывом ветра уносит нам под ноги. Не дожидаясь реакции Раду, сползаю на колени. Всё, что угодно, лишь бы отдалиться хоть на пару сантиметров от рвущей его лёгкие бури.

Буквы пляшут в слепящем свете фонаря.

Что? Что, чёрт возьми?!

– Я не буду, – тихо выталкиваю непослушными губами.

– Читай, – командует этот полоумный. – Вслух.

– Исследуй моё тело полностью...

– Удачно, – констатирует он кратко. – Как раз собирался принять душ.

– Я есть хочу! – Давлюсь собственным шёпотом, когда Раду бесцеремонно вздёргивает меня на ноги.

– Держи, коза, свою зелень. Всё, как ты просила. Приятного.

От его сухого тона болезненно сводит внутренности. С рыком отбиваю протянутую ветку сосны.

– Гори в аду, сволочь!

– Пошевеливайся, Дереза, – елейно приговаривает Раду, оттаскивая меня к крыльцу. – Или тебе комфортнее спать на улице?

Часть 1. Глава 9

– Влада... – требовательно зовёт Раду, оглядываясь через плечо. – Заходи. Или ты собралась до полуночи меня мариновать?

– Иду.

Мнусь ещё мгновение и обречённо вздыхаю. Неизвестность нервирует. Без понятия, что меня ждёт, но в том, что придётся ответить сполна за попытку связаться с отцом не сомневаюсь.

Ванная в доме просторная. Мы спокойно умещаемся здесь вдвоём без того, чтобы соприкасаться телами. Однако Раду становится боком, умышленно нарушая моё пространство. Точка кипения во мне моментально достигает пика. Приходится жёстко контролировать мимику и жесты, чтобы не сорваться. Повторяю себе, что нельзя провоцировать. Он же больной на голову. Всё не так плохо – всего лишь потереть спинку... Ничего такого.

Я выдержу. Выдержу, чёрт возьми!

– Эй, на тебе лица нет – ироничным полушёпотом произносит он. – Ты точно видела мужское тело? Откачивать не придётся?

– Не придётся, – огрызаюсь, с преувеличенным вниманием разглядывая полотенце, висящее на змеевике.

Помню, как-то натыкалась на статью о том, что у мужчин возбуждение часто идёт в связке с агрессией. Но от Раду исходит что-то другое.

Ненависть? Месть? Очень к тому близко, и всё же не они.

В любом случае – я здесь при чём?

Шорох одежды даёт понять, что он начал раздеваться. Щёки жжёт от его близости. Слышно как вверх скользит ткань свитшота... Мужского морозно-древесного запаха становится значительно больше. Пахнет как зимний лес на закате – опасностью. И организм закономерно начинает гнать адреналин: кровь ударяет в голову, дыхание учащается.

– Напоминаю, что за хорошее выполнение тебе завтра положен приятный бонус, – ровно произносит Раду.

– Как будто можно сделать хорошо то, отчего воротит, – шиплю, стараясь не заострять внимание на движение сбоку. Он тем временем неторопливо снимает с себя штаны. И это, с одной стороны, оговорено, а с другой – слишком интимно, чтобы расслабиться и не дразнить лишний раз зверя своей зажатостью.

– Вот это правильная, вдохновляющая на общение тема. – Абсолютно спокойный голос немного сбивает напряжение, возвращая мне обычную язвительность.

– Можно подумать... – огрызаюсь мрачно, намереваясь кратко и ёмко изложить извращенцу, что нормальных людей, вообще-то, вдохновляет другое. Но мысли уносит одновременно с нечаянным поворотом головы.

Я на пару секунд зависаю, таращась на выбитый над низкой резинкой боксеров знак бесконечности и, опомнившись, снова цепляюсь взглядом за полотенце. Ей-богу, чувствую, как рёбра трещат под ударами сердца. Впервые вижу вживую столько покрытого татуировками тела разом. Руки, грудь, бёдра – всё в каких-то надписях, жутких тварях, розах и черепах. Самое страшное, что это всё приходит в движение вместе с Раду. Представить себя прикасающейся к его торсу ещё страшнее, чем прежде. Меня начинает крупно потряхивать.

Непроизвольная реакция сопровождается раскатом хриплого смеха.

– Мне тоже обязательно раздеваться? – всем видом стараюсь показать, что такая необходимость меня нисколько не смущает, но по итогу зажимаюсь, нервно теребя пуговицу на джинсах.

– Так. Тихо. Не трясись ты так.– Командный голос сковывает волю. Жёсткий хват пальцев выше моих локтей заставляет встать к нему лицом. – Сегодня останься в одежде. Вижу, к большему ты неготова. Значит, слушай сюда, Влада. У тебя всего четыре способа справиться с проблемой. Исправить ситуацию не получится – минус один. Игнорировать её – я не позволю. Минус два. Изменить себя... Можно попробовать, но тут нужно время, а его у нас нет. Остаётся пересмотреть своё к ней отношение. Ищи плюсы, Влада. Это в твоих интересах. Иначе очень-очень скоро ты взвоешь, а я жалеть не буду. Всё, перечень закончился. Больше ничего, как ни старайся, ты сделать не сможешь.

Я молчу, стараясь не опускать глаза. Поверх вещей, сброшенных на тумбу, отправляются боксеры... Носок... Второй...

– Пошли.

С беспомощной яростью отбиваю протянутую руку и первой захожу в душевую кабинку. Прямо в одежде как есть. Надеяться, что он оставит даже такую незначительную выходку без внимания глупо.

Толком не успеваю осознать это, как Раду заходит следом. И почти сразу же морщусь от хлынувшего нам на головы потока прохладной воды.

Самообладание даёт очередную трещину.

Мы с вызовом смотрим друг другу в глаза. Стоим так близко, что я чувствую каждый его вдох и выдох.

– Ну чего ждём? Я весь твой. Приступай. – Он с провокационной вальяжностью кивает в сторону полочки с одним-единственным гелем.

Угнетённое перманентным стрессом сознание не вывозит.

Ненавижу психопата. Ненавижу!

– Как же ты, дикарь, меня достал! – Мой голос звенит. Почти не соображая, стягиваю через голову промокший лонгслив и с психом швыряю нам под ноги. – Что смотришь? Помоги мне раздеться, давай я тебя удовлетворю и свали уже к чертям из моей жизни.

А в следующий момент Раду молниеносно пережимает мне шею рукой. Взрывом его терпения меня впечатывает в стену. Смеётся зло, цепляя зубами нижнюю губу. Крылья носа хищно подрагивают прямо напротив моих глаз, потому что поддона касаюсь лишь кончиками пальцев.

Так и стоим, прожигая друг в друге дыры глазами.

Мне неуютно под прицелом его взгляда. И ещё что-то... Снова. Но нет, эти глаза я совершенно точно не могу знать. Такой цвет не забудешь.

Внутри всё рвётся противоречивыми ощущениями, очень быстро перетекающими в примитивную потребность не захлёбываться водой, не пытаться разодрать себе лёгкие ради одного вдоха и, наиболее важное, не чувствовать кожей жар его грудной клетки.

– Успокоилась?

Дождавшись, когда я моргну, Раду возвращает мена на прежнее место и регулирует подачу воды.

За гелем тянусь сама. Вспениваю мочалку и медлю. С мучительной опаской смотрю снизу вверх ему в лицо, не решаясь продолжить.

– Балда ты, Влада, – вздыхает он с усталым укором и накрывает мою кисть пальцами, опуская её себе на грудь. – Не на то дерзость распыляешь. Уже давно бы меня...

Раду не договаривает, а я борюсь с очередной вспышкой паники. В его непоследовательности не проглядывается даже намёка на конечную цель. Если ему не нужно моё тело, то что тогда? Зачем этот беспредел с картами?

Через мягкий слой морской губки в ладонь отдаётся мощный стук его сердца, заставляя неосознанно задерживать дыхание. И это чувствуется даже интимнее, чем я опасалась.

Его нагота вдруг ощущается невыносимой.

Часть 1. Глава 10

– Ну и чего ты ждёшь?

Его взгляд без ложной скромности прикасается к моим губам и шее, скользит по плечам. Мягкость в интонациях Раду не вписывается в происходящее, но я слишком погружена в свои переживания, чтобы копаться в этом.

– Настраиваюсь, – отбрехиваюсь, опасливо обводя губкой витки татуировки чуть ниже ключиц. Дотрагиваться до него не хочется. Пальцы то и дело соскальзывают на упругую кожу. С ума сойти. Незнакомый мужчина... На расстоянии выдоха... Голый... Это неловко. Не признаваться же, что я заживо сгораю под его пытливым взглядом.

– Малыш, мне становится скучно.

Стиснув зубы, поднимаюсь выше. Скучно ему, понимаете ли.

Нашёл, скотина, развлечение.

У Раду очень сильная, крепкая шея... Захочешь придушить – пальцев не сомкнёшь. Край свисающего с его мочки пера щекочет мою кисть. Неосознанно придвигаю руку к заросшей челюсти. Пальцы колет щетиной. Не то чтобы сильно жёсткая, а будто по сердцу царапает. Аж волоски на затылке поднимаются.

– Отвернись, спину намылю. – Цепляюсь за единственную возможность вернуть себе самообладание. Может, если Раду не будет смотреть, станет чуточку проще.

– Учти, пока я не буду весь сиять от чистоты оплата не засчитается. – В голосе проскальзывает тень улыбки. Наверное, его забавляют мурашки, покрывшие меня с ног до головы.

– Как удачно ты забыл, что я здесь, вообще-то, по твоей милости. – Пытаюсь унять нервный озноб, чувствуя, что он продолжает меня изучать.

К счастью, Раду всё-таки поворачивается спиной. Можно тихонечко выдохнуть.

– Ты здесь только потому, что посчитала двадцатиградусный мороз опаснее голого психа. Сухой расчёт, не более.

– Я в гости не напрашивалась, – огрызаюсь на его несправедливый упрёк.

И даже понемногу отвисаю. По крайней мере, ноги больше не дрожат. Практически.

– Ты имела дурость влипнуть в неприятности, так найди в себе силы признать, что мы оба отличились.

– Обойдёшься.

Раду закладывает руки себе за голову, блаженно потягиваясь, пока я усердно «начищаю пёрышки» огромной птице на его лопатках. Игра мышц создаёт иллюзию парения. Невольно засматриваюсь.

Какой же ты всё-таки эффектный и жуткий, дикарь.

Смутившись, прячу за кашлем неровный выдох.

– Так может, расскажешь, что ты делала в сквере? – Продолжает он упорно вешать на меня всех собак. И знает же, сволочь, куда бить! – В снегопад, без верхней одежды... Это тоже свалишь на меня? По-моему, такой печальный итог закономерность чьей-то безалаберности. Не знаешь чьей?

– Не твоё дело, что я там забыла. – С остервенением натираю губкой поясницу, не решаясь спуститься ниже.

Раду поворачивает голову. Испытывающе щурит глаз.

– Скажешь, села бы ко мне в машину при других обстоятельствах?

– Нет. – Качаю головой не задумываясь.

– А если бы красиво подкатил?

– Исключено.

Мой голос подло сипнет, когда я всё-таки касаюсь ягодиц. По-мужски аккуратные, твёрдые – сплошные мышцы. Как-то не вовремя вспоминается знак бесконечности, набитый над пахом, моментально накидывая кучу не самых скромных картинок.

– Почему так категорично?

– Мордой не вышел, – срывается универсальный аргумент, закрепившийся на языке ещё со времён, когда я в начальные классы ходила. Мне действительно рано пришлось научиться разборчивости.

Но ляпнула сейчас, конечно, зря. Очень зря. Раду весь напрягается.

– Я же говорю, сама себя наказала, – его голос начинает звучать совсем уж елейно, почти ядовито.

– Угомонись, зануда.

Не знаю, откуда взялась эта резкость. Вырвалась из подсознания. Ударила по нему, аж мышцы дрогнули. В общем, неизвестно какой чёрт меня дёрнул, но о своей издёвке приходится тут же пожалеть.

Его тело скользит под губкой, совершая плавный разворот. Я едва успеваю отдёрнуть руку, а заодно выронить своё орудие труда, как Раду упирается мне в лицо убийственным взглядом. И не только в лицо. И не только взглядом!

– Продолжай, чего застыла?

Я и смотреть вниз лишний раз не рискую, не говоря о том, чтобы нагнуться за губкой, но и ослушаться почему-то не получается. Закусив край губы, провожу дрожащими пальцами по его прессу. Напрямую это ощущается иначе: очень-очень горячо и скользко во всех смыслах. Особенно когда он многозначительно указывает взглядом на свой пах.

Сердце заходится от смятения, а щёки, кажется, готовы треснуть от жара. Безотчётно прижимаю костяшки ко рту. Глупая детская привычка кусать их, когда нервничаю. Думала, что переросла... Так оно и было до сегодняшней ночи! Раду будто клещами достаёт из меня что-то пыльное, давнее, с налётом сожаления, глубоко забитого сознанием. Слишком тщательно и слишком глубоко, что никак не удаётся уловить.

Раду наблюдает молча, не давая никакой оценки моими метаниям. Но ощущается... От него прямо шарашит чем-то едва сдерживаемым, очень болезненным.

– Это... Это перебор! – Пячусь, плохо соображая, что сейчас чувствую и боясь лишний раз вдохнуть. – Давай дальше как-нибудь сам, а?

Мой стратегический побег срывается на старте. Я поскальзываюсь.

Так не вовремя.

– Что значит – сам?

Он перехватывает меня раньше, чем мне удаётся поймать равновесие. Сжимает под рёбрами не сильно, но крепко, и рывком втрамбовывает в себя. Мой взгляд загнанно скользит по небритой челюсти, по слипшимся от воды ресницам... ловит резкое движение кадыка... Вот оно меня особенно пугает.

А затем Раду хватает меня за руку, резко возвращая на грешную землю, и прижимает ладонью чуть выше паха – примерно туда где находится знак бесконечности.

– Приступай.​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​