Текст книги "Стиратель (СИ)"

Автор книги: Яна Каляева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Это хвастливое заявление не очень-то бьется с тем, что карета простояла всю ночь за пределами города. Парень словно бы улавливает мои сомнения и продолжает:

– Однако мой дед несет ответственность за мир во всем графстве, потому не нарушает древних баронских привилегий. При том он уважает людей искусных и знающих вне зависимости от их происхождения. Прошу тебя, садись в карету. Ты промок и замерз, а в трех часах пути отсюда есть весьма приличный постоялый двор. Я отправлю слугу вперед, и к нашему приезду будет готова горячая ванна.

А паренек-то не промах, знает, чем подкупить усталого путника! За горячую ванну сейчас готов заложить душу дьяволу – хотя раз в Танаиде нет бога, то нет, наверно, и дьявола.

Спешиваюсь, передаю поводья Уголька слуге и усаживаюсь на бархатные сиденья, нещадно пачкая их дорожной грязью.

Глава 17
Жизнь неумолимо налаживается

– Господин, вы уже проснулись? – щебечет радостный девичий голосок. – Изволите вставать?

– Да, вроде пора…

Спросонья не сразу соображаю, что нахожусь в графском замке. Прибыли мы в ночи – карета постоянно вязла в грязи, потому ехали медленнее, чем планировалось. Я зверски устал – дни выдались пасмурные, и в дороге сил едва хватало на лечение бронхита и раны в плече. Все-таки на адреналине сильно выложился в том бою на перекрестке.

Эдгар разговорами не докучал, сидел себе тихо в углу, пырился в окно. Карета была комфортной и теплой. Останавливались на лучших постоялых дворах. Но все равно к приезду в замок чувствовал себя вымотанным и толком ничего не рассмотрел. Проглотил ужин, не разбирая вкуса еды, и завалился спать, скинув грязную одежду прямо на пол. И вот меня будит какая-то феечка… нет, не будит даже – она дождалась, когда открою глаза, и тут же вошла. За занавеской караулила?

– Меня зовут Лилли, и я стану заботиться о вас в замке Нагель, – сообщает феечка.

Служанка? Вряд ли, слишком изысканно одета. Зеленое платье не вульгарное, закрытое, но изящно облегает стройную фигурку, подчеркивая тонкую талию и высокую грудь. На голове забавный убор в форме конуса, с него свисает кокетливая белая вуалька. Да, эти широкие рукава определенно не приспособлены для того, чтобы мыть полы и драить кастрюли Родственница хозяина? Многовато чести, вряд ли я настолько важный гость. И почему обращается ко мне на «вы»? Глянул через Тень – в ауре девушки нет золотистых искорок. Не магичка. Низшая, как говорят в Танаиде.

В любом случае стоит быть вежливым:

– Очень приятно, Лилли. Меня зовут Мих.

– Вот здесь умывальник с чистой водой, – Лилли уверенно берет на себя обязанности хостесс. – Одежду для вас подобрала из запасов, простите, если не совсем подойдет по размеру или фасону. Портные уже готовы снять мерку и сшить то, что вы пожелаете. А пока я прикажу подать завтрак. Или, – девушка кокетливо улыбается, – у вас прежде есть… другие желания?

Вот оно что. Внешне Лилли не чета растрепанным служанкам из баронского замка, но суть, похоже, та же.

– Нет, благодарю, это лишнее. Сейчас оденусь и выйду к завтраку.

– Я пришлю камердинера.

К этим аристократическим замашкам я так и не привык, преспокойно одевался и раздевался сам. Хотя, конечно, все эти шнуровки и крошечные пуговички каждый раз вызывали тоску по таким простым вещам моего мира, как застежки-молнии. Вот не ценит же человек счастья, пока оно есть!

– Не нужно, сам управлюсь.

Девушка кланяется и выходит – кажется, безо всякой обиды. Осматриваю спальню. На стенах три гобелена со сценами охоты. И это в гостевой комнате. В баронском замке был всего один гобелен, поменьше, в зале для пиршеств.

Спускаю ноги с кровати, привычно ожидая контакта с холодным полом. Но ступни тонут в мягком ковре. Кувшин и таз для умывания здесь медные – барон обходился глиняными изделиями.

За одежду Лилли переживала напрасно – размер почти подошел. Вот отъемся чутка после темницы – и будет совсем идеально. Расцветка, правда, не моя, не люблю желтый, предпочел бы черное, серое или на крайняк сине-голубое. Но дареному коню в зубы не смотрят… хотя я еще не знаю, чем за все эти подарки придется расплачиваться. Танаид – не место для альтруистов, это я успел усвоить.

За высокой двустворчатой дверью – трапезная. За длинным столом спокойно разместились бы человек пятнадцать, но сейчас все это для меня одного.

– Желаете, чтобы я составила вам компанию, или будете завтракать в одиночестве? – приветливо спрашивает Лилли.

– О чем речь! Конечно же, поешь со мной.

На серебряной посуде яичница, брызжущие жиром жареные колбаски, свежайшие булочки, хрустящие медовые лепешки, стопка блинчиков, густые сливки, пяток вазочек с разным вареньем. Лилли клюет как птичка, а я отдаю угощению должное. В баронском замке главным достоинством еды было ее количество, что после скудного рациона низших воспринималось как роскошь. Здесь же готовят по-настоящему вкусно, изысканно даже.

– Желаете осмотреть замок? – спрашивает Лилли, когда я больше не могу запихнуть в себя ни кусочка.

Из окна бьет солнечный свет. Как же я по нему соскучился!

– Сначала парк. Здесь же должен быть парк?

– Непременно!

Парк здесь действительно похож на парк, а не запущенные заросли. Гуляем по широким дорожкам, мощеным камнем. С наслаждением впитываю солнечное тепло – не надо входить в Тень, чтобы чувствовать, как восстанавливается мой запас золотистых искр. Да и просто приятно после заточения в темнице и дорожной суеты спокойно погулять по ухоженному саду, да еще и в обществе красивой девушки. Заходим в конюшню проведать Уголька – конь сыт и чист, морда довольная. Жаль, Барсика не могу навестить вот так же, но леопард – животное дикое, рядом с людьми ему делать нечего.

Потом Лилли показывает мне замок. Быстро сбиваюсь со счёту, столько здесь одних только парадных залов. Каждый украшен гербами, гобеленами, картинами, оружием – и все это не развешано абы как, но искусно собрано в ансамбли, демонстрируя не только богатство хозяев, но и вкус. Витражные окна окрашивают интерьер в изысканные цвета. Есть в этом что-то почти волшебное, хотя, очевидно, никакой магии.

– Пришло время обеда, – говорит Лилли.

Тут к нам подбегает другая девушка, тоже в нарядном платье и в смешном головном уборе навроде рогов, и торжественно объявляет мне:

– Его сиятельство приглашает вас с ним отобедать!

Что же, не вижу никаких причин отказываться! Надо наконец понять, чего от меня потребуют в обмен на все эти плюшки.

Граф изволит обедать один за столом, где можно спокойно рассадить весь коллектив нашей больницы, включая санитаров, и еще останется куча места. Нагель жестом отпускает Лилли и вторую девушку, а мне указывает на высокий резной стул напротив себя.

– Все ли тебе по нраву в моем замке? – любезно осведомляется граф. – Покои, еда, женщина? Все подобающего качества?

– Выше всяких похвал, благодарю.

Передо мной пара десятков разнообразных блюд. Выглядят они аппетитно, но я, признаться, еще не отошел от завтрака. Жестом приказываю слуге положить мне на тарелку что-то вроде маринованной капусты. Вино в кубок он наливает сам, без команды.

Смотрю на графа выжидательно. Не хочу первым задавать вопросы. Лучше пусть он сам все расскажет.

– Хорошо, что удалось вызволить тебя от этого придурка барона Рентха, – говорит граф, непринужденно орудуя ножом и двузубой вилкой.

Снова так и подмывает обратиться к графу на «вы», но, похоже, мы сейчас беседуем как два Высших, значит, надо соблюдать этикет.

Могу ли я доверять этому человеку? Особых иллюзий насчет его морального облика у меня нет. Я прекрасно помню магический дротик, вонзившийся в спину Кира на турнире вопреки всем представлениям о чести. Граф действовал прагматично – обеспечивал победу своему внуку. Но ведь целитель ему тоже нужен по прагматичным соображениям. Значит, есть надежда договориться.

– Я весьма благодарен тебе за то, что не оставил меня гнить в баронской темнице. Должен признать, попал в чрезвычайно неприятное положение, и если бы не твоя племянница…

– Внучатая племянница, – граф усмехается. – Видишь ли, Мих, мою дорогую малышку Симону преследует злой рок. Она уже дважды трагически становилась вдовой, оба раза не проведя в браке и года, даже не познав счастья материнства. А так как я обещал кузену позаботиться о бедной девочке, приходится мне брать под управление владения покойных супругов Симоны. Земли барона обширны и потенциально весьма богаты, жаль, этот болван совершенно ими не занимается.

– Должно быть, барон не знал, что берет в жены женщину такой тяжелой судьбы…

– О, он все превосходно знал. Сплетни – любимое развлечение аристократов. У нас невозможно скрыть не то что брак – случайное соитие в термах. Просто барон, как и его предшественник, глубоко верит, что он-то особенный, он, конечно же, вызывает у Симоны искреннюю любовь, а у меня – не менее искреннее желание породниться с таким выдающимся человеком. Уверен, четвертый и пятый мужья моей девочки будут рассуждать точно так же. На век Симоны высокородных кретинов хватит. Мих, попробуй это рагу из бычьего сердца, оно необыкновенно удалось сегодня.

Накладываю себе немного рагу – из вежливости, есть не хочется. Любопытно, что граф держится со мной как с равным. А ведь наверняка ему уже известно все, что смог вычислить тот родовидец.

Лицо у графа не столько красивое, сколько породистое… нет, скорее, благородное. Профиль так и просится на монету. Волосы полностью седые, но шевелюра густая, никакого намека на облысение. Темные глаза смотрят пронзительно и цепко. И все-таки, как врач, я не могу не отметить признаки возрастных изменения: желтоватая сухая кожа, едва заметное дрожание пальцев, дряблость шеи.

Теперь граф сам смотрит на меня выжидающе. Самое время дать ему понять, что не выдаю себя за того, кем не являюсь.

– Благодарю. Похоже, готовить сердце в этом доме умеют. Однако позволь полюбопытствовать, отчего ты так откровенно обсуждаешь проблемы Высших с… низшим?

Граф саркастически приподнимает бровь:

– Кто в моем доме Высший, а кто – низший, решаю я. Этого болвана барона Рентха интересовало только, какой род может встать на твою защиту. Убедившись, что ты никому не родня по крови, он решил, что может творить с тобой что угодно. Для таких людей страх перед наказанием – единственное, что удерживает от преступления. А я предпочитаю обходиться без насилия, когда это возможно. Тем более в вопросе сотрудничества с умным и одаренным человеком.

Наконец-то мы перешли к делу. Понимаю, что граф проявляет вежливость, но все же утомили несколько эти расшаркивания.

– О каком сотрудничестве ты говоришь? На каких условиях?

– Предлагаю тебе должность целителя рода Нагель. Работать будешь как со мной и моей семьей, так и с теми, кого я к тебе приведу.

– В обмен на стол и кров?

Граф сокрушенно качает головой:

– Ты плохо знаешь наши обычаи, Мих, иначе я воспринял бы твои слова как оскорбление. Я не какой-то там второсортный барон, чтобы считать, будто у гостя можно потребовать плату за гостеприимство. Живи в моем замке, как друг, и так долго, как пожелаешь. Все мое – твое. Термы, охота, библиотека, портные, свободные компаньонки – все к твоим услугам, только пальцем шевельни.

Все это звучит хорошо. Даже слишком.

– За твой труд стану платить серебром, – продолжает граф. – Как ты предпочитаешь, получать вознаграждение раз в неделю либо за каждый сеанс отдельно?

Где-то тут, похоже, пропущен момент, когда я соглашаюсь на предложение. Хотя деваться мне некуда, с моим-то зыбким статусом – определенно носитель магии, но без родственных связей среди аристократов. Да и граф производит впечатление на редкость разумного и договороспособного человека. Хорошие сапоги, надо брать.

– За каждый сеанс отдельно.

Тут все так быстро меняется, ни к чему мне лишние обязательства.

– Как скажешь. И если наше сотрудничество окажется благоприятным… Ты уже решил, чем хотел бы заниматься в будущем?

– Не решил. Думал открыть свою лечебницу. Или начать преподавать целительство в Академии.

– Преподавать? Это для тебя мелко. Декан факультета врачевания – напыщенный болван, поэтому приличных целителей нет уже в нескольких поколениях. Мы деградируем во многих сферах, но в этой – быстрее прочих. Я вхожу в попечительский совет Академии и могу рекомендовать тебя на должность декана.

Очень, очень много бесплатного сыра. Всматриваюсь в лицо графа, но на нем только любезная улыбка.

– Это, разумеется, все может произойти в том случае, если наше сотрудничество сложится к удовольствию и пользе обеих сторон, – граф снижает обороты, словно угадывает мои подозрения.

– Превосходно. Я готов приступить к работе прямо сейчас, как только мы закончим трапезу.

Я вообще-то и за обедом могу, но как-то это непрофессионально. Граф откладывает столовые приборы и приглашает меня следовать за ним. Вокруг суетится троица слуг, открывая перед нами массивные двери.

Поднимаемся по винтовой лестнице в башню.

– Вот такую комнату я приготовил тебе для работы, – улыбается граф. – Нравится?

Отвечаю совершенно искренне:

– Ничего лучше даже представить себе не мог!

Мог, конечно – но только не в Танаиде. Полукруглая комната выглядит довольно чистой, и она уже оснащена столом и креслами. Но главное – естественный свет. Прежде я не видел здесь таких больших окон, и забраны они, пусть и мутноватым, но все же стеклом, а не слюдой или бычьим пузырем.

Провожу первичный опрос пациента. Оказывается, графу девяносто два года… а выглядит от силы на полсотни. Прошу разрешения на осмотр. Высшие не умеют погружаться в Тень, они работают с магической энергией непосредственно; однако некоторые из них чувствуют, когда вхожу в Тень я – потому-то туповатый Кей так быстро среагировал там, в камере.

Аура графа поражает обилием золота – ни у кого прежде не видел и половины от этого объема. Ну да, он же принадлежит к одному из одиннадцати родов. Очевидно, сила мага прямо завязана на уровень высокородности, так сказать. Потому-то Симона, хоть она графу и седьмая вода на киселе, смогла снять наложенное мелкотравчатым Кеем заклинание. А граф, пожалуй, два десятка таких вот кеев раскатает одной левой…

Довольно быстро обнаруживаю причину, по которой графу так нужно было мое здесь присутствие: старая рана на левом бедре, неглубокая, но так до конца и не зажившая. Ну да, вон оно, знакомое голубоватое свечение. Должно быть, неприятно ноет в дождливую погоду. Работы сеанса на три – это попроще, чем глаз Арне, да и я набрался опыта с тех пор.

Прежде, чем приступить к вычищению смертельной голубизны, изучаю организм пациента целиком. Когда еще мне попадется Высший такой силы… и настолько старый. Возраст у Высших вообще штука странная. Уже в Академии с удивлением узнал, что барону и Юлии, которые выглядят лет на тридцать, на самом деле перевалило за полвека. Дряхлых старцев, если подумать, я среди Высших вовсе не видел, возрастные изменения минимальны – при том, что низшие стареют даже быстрее, чем люди в моем мире. Однако Высшие живут лет до ста; тех, кому стукнуло сто двадцать, хроники называют долгожителями, это редкие случаи. И внешне старение почти не сказывается, но как оно изнутри?

Никаких патологий я у графа не обнаруживаю, однако пронизывающие ауру зеленые нити слабые и блеклые – словно изношенные. Осторожно беру несколько золотистых искр и направляю их на тонкий участок зеленой нити. Сперва ничего не происходит, но пару минут спустя вижу, что нить стала немного крепче. Повторяю то же самое в чуть большем масштабе. Теперь изменения видны явственно. Неужели я открыл способ продления жизни магов?

Решаю пока пациента не обнадеживать, новую методику внедрять постепенно и отслеживать изменения самочувствия. До конца сеанса занимаюсь тем, в чем уверен – заживлением раны. Тут прогресс очевиден и будет заметен сразу.

Какими бы ни были планы графа насчет меня, уже сегодня он поймет, что, как целитель, я оправдал все затраты и риски по моему освобождению.

* * *

Лилли нежно улыбается и как бы невзначай поводит плечиком, проступающим в вырезе платья.

– Господин, желаете, чтобы я сыграла для вас на флейте?

Что это, иносказание? И как ей отказать, чтобы не обидеть? Проблема в том, что я сейчас лежу в купели совершенно голым. Это термы, не костюм же тут носить. А Лилли не просто бегает вокруг в своем легкомысленном платьице, а еще и делает какие-то туманные намеки…

Пока подбираю слова вежливого отказа, Лилли извлекает из складок юбки флейту – уфф, это просто деревянная дудочка, никаких аллегорий. Музыка мелодичная, но несколько писклявая, на мой вкус. Предпочел бы обойтись без звукового сопровождения, если честно. Но что поделать, работа Лилли – развлекать меня всеми возможными способами.

Уже успел узнать, что такие девушки называются компаньонками. Их еще в детстве отбирают по привлекательной внешности и учат в специальных школах, потому они способны не только греть мужчине постель, но и заботиться о его уюте, поддерживать беседу и вот, как выяснилось, играть на музыкальных инструментах. Компаньонок покупают у школ богатые аристократы. Ну как покупают – выплачивают долг за их обучение, а там девушки отрабатывают его, пока остаются красивыми и здоровыми. Откровенного рабовладения в Танаиде нет, но, как говорится, хрен редьки не слаще.

Дожидаюсь перерыва в игре и прошу Лилли:

– Принеси еще вина, милая.

Вина на самом деле не хочу – мне сегодня еще работать. Но неохота обижать Лилли, прямо попросив не играть для меня больше.

Графские термы – лучшее из всего, что случилось со мной в Танаиде. Четыре парилки, три здоровенные купели с водой разной температуры, высокопрофессиональные банщики… Конечно, я могу увеличивать тонус своих мышц и через Тень, но с хорошим банным массажем не сравнится ничего. Жаль, веники тут не в ходу, и уже не изобретешь – листва опала. Но в целом графские термы почти так же хороши, как бани при аквапарке в моем родном городе. Правда, у нас это удовольствие доступно почти всем, а тут – только богатой знати, ещё мне, как графскому целителю.

Лилли возвращается с вином. Флейту больше не достает, хоть ничего об этом не сказал. Эта девушка всегда чувствует мое настроение – наверно, этому их тоже обучают, хотя и без всякой магии. Вообще Лилли мне нравится, она неглупая, веселая и тактичная. Несколько назойливая, но такая уж у нее работа. Самое обидное, что и внешне это совершенно мой типаж – стройная, но мускулистая блондиночка с оленьими глазами. Если бы мы встретились при других обстоятельствах, я бы, наверно, с удовольствием приударил за ней. Она, конечно, и так постоянно мне предлагается. Но какой кайф спать с женщиной, если секс со мной для нее – должностная обязанность, вроде как для меня – заполнение журнала расхода рецептурных медикаментов?

Однако пора одеваться и готовиться к приему пациентов. Нехотя вылезаю из купели. Лилли подает чистое льняное полотенце, а следом – рубашку. Вчерашнюю, к сожалению.

– Я ведь говорил, мне нужны чистые нижние рубашки каждый день.

– Но эта чистая! Пятен нет совсем.

– Чистая – значит такая, которую еще никто не надевал.

Лилли выпучивает глаза в изумлении. Похоже, я переворачиваю ее средневековый мир. Вздыхаю и поясняю:

– Так уж заведено у нас, целителей.

– А! Значит, каждый вечер рубашку нужно сжигать и ночью шить новую?

– Зачем такие страсти? Стирки вполне достаточно. Напомни, с кем я сегодня работаю?

Пациентов у меня уже несколько. Как мы и договорились, лечу не только самого графа, но и его гостей. Похоже, он использует мои услуги в каких-то своих политических целях – особенно после того, как выяснилось, что могу не только врачевать раны, считавшиеся неизлечимыми, но и укреплять организмы Высших в целом. Вероятно, мое воздействие ведет к продлению их жизней, но обещать так много я пока опасаюсь. Во все эти интриги и заговоры я не лезу – оно мне надо? Интересная работа по специальности, неплохие перспективы, достойная оплата и условия жизни настолько комфортные, насколько это вообще возможно для средневековья – все это меня вполне устраивает.

Лилли, однако теряется и бледнеет. Похоже, она не помнит, кто ко мне сегодня должен явиться. Девушку бьет мелкая дрожь, она с трудом сдерживает слезы:

– Я не знаю… Простите меня, господин.

– Чего это ты, Лилли? Ничего страшного не случилось, не переживай. Давай ты просто будешь вести записи и напоминать мне, когда и с кем работаю. Ты ведь грамотна?

Лилли обрадованно кивает. Персональная гейша мне без надобности, а вот секретарь и регистратор не помешает.

Надеваю камзол и шоссы, пошитые по моей мерке и даже, насколько это возможно в этой культуре, на мой вкус. Направляюсь к пациентам.

Жизнь неумолимо налаживается.