Текст книги "Челленджер (СИ)"

Автор книги: Ян Росс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

– Кстати, а какова толщина излучателя? – спросил я, почувствовав, что слишком долго никак не проявляю своё внимание.

– Типичные размеры…

Пока Ариэль в новом приливе энтузиазма фонтанирует ничего не говорящими мне химическими терминами, а Тим Чи собирает систему для предстоящей демонстрации, я в двух словах расскажу об ультразвуке.

Ультразвуковая система, как любая акустическая система, состоит из трёх основных компонентов – проигрывателя, создающего электрический сигнал, усилителя и колонок, преобразующих электрический сигнал в акустический. Функцию проигрывателя исполняет генератор-приёмник, а ультразвуковой преобразователь (или просто сенсор) заменяет одновременно колонки и микрофон. То есть он сперва генерирует акустическое колебание, а затем ловит возвращённое эхо. В итоге ультразвуковое изображение – это карта интенсивности вернувшегося сигнала. Ткани организма обладают различными акустическими свойствами, и потому картина отражённых эхо соответствует анатомическому составу.

– В целом, уже сегодня наши сенсоры демонстрируют удовлетворительные технические характеристики. Остаётся одна загадка: почему при спектральном анализе фигурируют три преобладающих группы частот? – Ариэль метнулся в кабинет и приволок кипу графиков. – Смотри, вот основная частота, под которую разработан датчик, а вот ещё две взявшиеся невесть откуда.

Я сосредоточился. Представлялся шанс себя проявить. Множественность разнообразных факторов, влияющих на распределение частот, предоставляла широкий простор для импровизации. Оставалось найти нечто наглядное. В поисках зацепки я судорожно перебирал запомнившиеся понятия, параллельно перелистывая диаграммы. Дойдя до конца, разложил их, частично совместив графики с похожими очертаниями. Так, различные виды композитных материалов. Что ещё? Крепления, абсорбирующая прослойка, размеры. Не то, не то. Хотя… стоп.

– А-а… вы не думали, что это из-за размеров? – проронил я.

– Размеров? – Ариэль осёкся. – Каких размеров?

– Из-за размеров сенсоров.

Позабыв о прерванной лекции, он тоже склонился над столом.

– Три вида частот могут возникать из-за геометрических размеров преобразователя, – уже уверенней, с расстановкой продолжил я. – Сенсор – не идеальная струна, а трёхмерный объект. Низкие, сильно выраженные частоты совпадают с колебаниями вдоль основной оси, а более слабые…

– А высокие – двум другим, – подхватил Ариэль. – Тогда их соотношение должно соответствовать пропорции размеров.

– Вероятно… не обязательно линейно, но как-то соотноситься они должны.

– Тим, что скажешь?

– Я не физик. – Тим, внимательно следивший за разговором, отложил провода. – Сомневаюсь, что мои соображения могут быть полезны.

– Стив! – заорал Ариэль.

Выждав пару секунд, он стремглав бросился вон. Итак, сегодня удалось заработать несколько очков, интересно, что будет, если я окажусь неправ… Тем временем Ариэль взялся втолковывать Стиву мою свежеиспечённую теорию, а Таня, уловив общий ажиотаж, оторвалась от робота.

– Звучит логично, – дослушав, согласился Стив, – но надо бы основательно проверить.

– Великолепно, вот вы с Татьяной этим и займитесь, – резюмировал Ариэль. – Тим, у тебя готово?

– Почти, ещё кое-что… – протянул Тим, ковыряясь в программном коде.

– Превосходно. – Ариэль окинул нас удовлетворённым взглядом. – Вы тут поиграйте, хочу, чтобы Илья почувствовал всё своими руками.

Стив принялся проверять результаты калибровки. Кажется, мои идеи прибавят ему с Таней немало хлопот, хотя недовольства с их стороны не чувствовалось. Я подсел к Тиму и стал вникать в премудрости работы с аппаратурой.

Разобравшись с подсоединениями, мы подключили сенсор. Тим закрепил в тонких алюминиевых зажимах развёрнутую артерию и приладил к ней наспех размороженный кусочек куриной грудки из супермаркета, симулирующий мускул сердца. Ещё раз всё проверив, мы приступили к измерениям.

Тим со знанием дела указывал и частично разъяснял характерные особенности. Он был нарочито аккуратен, последователен и внимательно относился к мелочам. Чувствовалось, что несмотря на отказ комментировать физические аспекты, он неплохо разбирался и в самих сенсорах, и во многих связанных с ними специфических явлениях.

После эксперимента меня ждало чтение статей, потом такси и аэропорт. По пути я позвонил подруге, и мы договорились встретиться.

* * *

Отворив, Ира на мгновение застыла, прислонившись к створке двери.

– Полюбуйся, это мой новый друг, – я хлопнул по чехлу лэптопа.

Она шагнула ко мне и осторожно обняла. Я почувствовал её пальцы на плечах и лопатках. Настроение мгновенно сменилось, напряжение отхлынуло, уступая место нетерпеливому возбуждению, мурашками пробежавшему по телу. Высвободившись, я скинул ноутбук и увлёк её в спальню.

* * *

Приподнявшись на локте и жестикулируя свободной рукой, я взахлёб делился свежими впечатлениями.

– Ты теперь прям добытчик… – умилённо глядя, невпопад произнесла Ира. – Летаешь куда-то на заработки…

– Сейчас я тебе покажу – добытчик! – набросив одеяло, я сгрёб хохочущую и брыкающуюся пленницу в объятия. – Слушай лучше, этот Ариэль совершенно ненормальный. Его распирает. Он носится туда-сюда по офису, хотя там особо не побегаешь – всё помещение метров десять на пятнадцать, от силы. А ещё он постоянно звонит, неясно зачем.

– Может ему одиноко? – в её голосе звучала тёплая ирония, с какой выслушиваются истории первоклассников о первом сентября.

– Да нет… он мне в принципе нравится. Конечно, его малость заносит, а кого в хай-теке^[10] не заносит? Тем более в стартапе^[11]…

Я ненадолго задумался.

– С этими полётами я чувствую себя космонавтом. Мне нужна, как это… декомпрессия.

Обрадовавшись найденному слову, я вскочил, изображая неимоверное давление, сжимающее мою бедную голову.

– Надо потребовать, чтобы мне установили декомпрессионную камеру.

– Ты так долго не выдержишь.

– Well, darling^[12]… а какие варианты? Пока так. Или хочешь, пожалуйста, давай перебираться в Сан-Хосе.

Она укоризненно взглянула на меня.

– А можно в Сан-Франциско. Цветные трамваи, золотые мосты, тенистые улочки… – театрально размахивая руками, я рисовал в воздухе сказочные картины, – …и твой любимый Тихий океан. Тот же самый, что и тут. Отличный город – летние туманы, Русские холмы, огромные парки…

– Илья, ты же знаешь…

– Видишь… – я лёг обратно. – Во Фриско мы не хотим, так что придётся полетать.

Спохватившись, я заметил, что Ира выглядит усталой и продолжает слушать лишь потому, что я никак не могу успокоиться и прекратить тарахтеть. Поборов желание сполна излить накопившееся, я сослался на то, что нам обоим рано вставать, и отправился домой.

* * *

Оттягивая возвращение в пустое жилище, я медленно ехал вдоль набережной. Ночевать у Иры было нельзя. Она получала пособие как мать-одиночка. Год назад к ней нагрянули с проверкой и нашли боксеры. Боксеры были признаны мужскими. Сколько она не объясняла, что занимается в них спортом, ей так и не поверили и прекратили выплаты. В итоге бесчисленных прошений и апелляций, пособие всё-таки вернули спустя три долгих месяца.

На самом деле, не будь этой преграды, я бы всё равно вряд ли остался. Утром меня лучше не трогать. Думаю, если разбудить меня детскими криками за час-два до нужного времени, то всем вокруг сразу станет тесно.

Глава 4

Подчинённый перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы не смущать оное разумением своим.

Пётр I

Сегодня я продвинутый пассажир воздушного транспорта – заранее выключаю телефон, своевременно пристёгиваюсь и отстёгиваюсь. Ловко маневрируя сквозь разношёрстную толпу, с ходу нахожу свободное такси. С опозданием в две минуты вбегаю в вестибюль, бросаюсь к лифтам и, обнаружив, что обе кабины на верхних этажах, не сбавляя темпа кидаюсь к лестнице, взлетаю на второй этаж и перехожу на шаг, выравнивая дыхание.

Ариэль в коридоре разговаривает с Кимберли. Поздоровавшись, я задерживаю на нём вопросительный взгляд. Комментариев не последовало. Великолепно, как выражается мой неугомонный начальник.

– Как дела? – в комнату заглядывает Ариэль.

– Всё хорошо.

– В котором часу ты прибыл?

– В одиннадцать ноль-пять.

– Одиннадцать ноль-пять и одиннадцать ноль-ноль – две совершенно разные временные точки. Ты, как учёный, должен это понимать.

– Я понимаю.

– Вот и отлично. Надо обсудить пару моментов.

Он развернулся и вышел. Я проследовал в кабинет.

– Ночью я поразмыслил над вчерашней гипотезой, и очень может быть, что ты действительно прав. Необходимо в этом удостовериться. Посоветуйся со Стивом, хочу, чтобы вы спланировали опыт и однозначно установили, так это или нет.

– Хорошо, я уже обдумал несколько вариантов.

– Замечательно, представите детальный протокол. Дальше, чем ты занимаешься?

– Статьями. Я дочитал те, что ты выдал, и распечатал, что было на диске.

– Это уже не актуально. Займись пока предстоящим экспериментом и выбором лэптопа, и смотри, не затягивай. Всё, жду подробный отчёт.

Стив был уже в курсе, мы быстро договорились, и он вызвался составить документ. После обеда отправились к Ариэлю. Стив деловито описал подробности, шеф задал пару уточняющих вопросов и выслушал наши прогнозы.

– Приступайте, – Ариэль припечатал ладонью листы. – Стив, измерения скинешь на Таню. Илья, когда будут результаты, произведёте анализ и составите заключительный доклад.

Вернувшись, я отложил в одночасье девальвировавшиеся статьи и погрузился в поиски ноутбука, длившиеся, впрочем, считанные минуты. Гонимый неуёмной жаждой кипучей деятельности, не позволявшей подолгу обретаться в пределах кабинета, на пороге возник Ариэль.

– Пора переселяться на постоянное рабочее место, – объявил он. – За мной!

По сторонам коридора тянулись комнаты. Направо, у входа – застеклённый «террариум», где обитает Кимберли, а за ним – помещение для совещаний, куда мы только что вторглись. Слева крохотная подсобка со всякой канцелярской всячиной, кухонный закуток, лаборатория, и напротив – кабинет начальника.

– Ты будешь сидеть тут, – провозгласил шеф, окидывая хозяйским взглядом расчищенный кусок стола, занимавшего практически всё пространство.

В противоположном конце, склонившись над корпусом разобранного компьютера, колдовал Тим Чи.

– Освободи, пожалуйста, полку для Ильи, – распорядился Ариэль.

Тим отложил очередную деталь, сгрёб папки с верхней полки и распихал меж вещами, стоящими ниже. Притащив ноутбук, я стал обустраиваться. Получалось, что я сижу у самого входа, спиной к двери – то есть, из коридора видно мой экран, что не слишком удобно. И вообще, как можно работать за одним столом, сидя лицом друг к другу? Однако Тиму не повезло гораздо больше: он полностью забаррикадирован в своём углу расставленными вокруг стола стульями, так что ему придётся каждый раз протискиваться мимо меня, чтобы выйти из комнаты.

Я снова занялся лэптопом: копался в спецификациях, сравнивал характеристики. Потом ещё таскать его на себе… подобно веригам, носимым аскетами для смирения плоти, искупления грехов и ещё бог весть чего. Остаётся не совсем ясным, какие прегрешения искупают офисные креветки и начисляются ли за это самоистязание премиальные очки на текущий баланс кармы. Зато со смирением плоти всё отлично, каждодневное заточение в офисных стойлах, метр на полтора, смиряет почище любых цепей.

Перед уходом взял из канцелярской каморки пару папок, рассовал статьи, поставил на новую полку и рядом пристроил принесённый из дома навороченный калькулятор. По дороге в аэропорт я обнаружил, что так и забыл врубить мобильник с прошлого полёта.

– Илья, это Ариэль! – звенел по-утреннему бодрый голос в автоответчике. – Ты где? Сообщи в котором часу намереваешься прибыть на работу.

* * *

Солнечное утро, в небе ни облачка, на дорогах подозрительно мало машин, и я быстро добираюсь до аэропорта. На парковке, каким-то чудом, свободное место прямо у входа. Позавтракав, я вздремнул во время полёта. По утрам, после хорошей прогулки, снятся быстрые красочные сны.

Когда-то ради этих снов я таскался на утренние лекции. Мой друг заходил за мной, будил и буквально влачил за ручку к свету и знанию. Мы вваливались в аудиторию и направлялись прямиком к заднему ряду. Едва усевшись, я клал локти на спинку переднего кресла и, пристроив голову на скрещённых руках, проваливался в ватную дрёму. Бубнёж лектора постепенно трансформировался, слова причудливо переплетались, приобретая прихотливые окраски и формы, струящиеся сигаретным дымом и растворяющиеся в звонкой пустоте. Калейдоскоп образов преображался, расцветая узорами, потом товарищ тряс меня за плечо, вытаскивал проветриться на солнышке, и я возвращался досыпать вторую половину пары.

Авиалайнер вздрогнул, касаясь земли. Из таких снов выныриваешь свежим и взбудораженным. В терминале я первым делом проверил время – приземлились на десять минут раньше расписания. Сегодня Ариэль будет мной доволен. Сегодня я, как пай-мальчик, прибуду вовремя. Даже с запасом.

Войдя, шествую прямо к кабинету – дверь открыта, и я заглядываю внутрь.

– Доброе утро, Ариэль!

– Привет… Привет… – рассеянно бормочет он.

Я жду, когда он обратит внимание на время, но шеф чем-то увлечённо озабочен или озабоченно увлечён, с ходу не разберёшь. Изображения на экране не видно. Помедлив, разворачиваюсь, чтобы идти обратно.

– Илья! – окриком останавливает меня Ариэль. – Зайди, пожалуйста.

Я вошёл, подвинул стул, сел.

– Закрой, пожалуйста, дверь.

Я встал, отодвинул стул, затворил дверь, вернул стул на место и снова сел.

– Я всё ещё раз взвесил… – произнёс Ариэль, собираясь с мыслями. – Так дело не пойдёт. Твои приходы…

– Но я пришёл вовремя! – возмутился я. – Посмотри…

– Да-да… – Ариэль покосился в угол экрана. – Это хорошо. Очень хорошо.

– Так в чём же…

– Дело совсем не в том… – Ариэль скорбно нахмурил лоб. – Ситуация гораздо серьёзней. С прибытием в одиннадцать пора заканчивать. Мы солидная контора и должны соответствовать общепринятым нормам. Рабочий день начинается в девять утра. Это элементарная азбука организации. Я сам беру обязательство приходить не позже полдесятого.

Ариэль строго уставился на меня. Я обречённо ждал продолжения.

– Вот, смотри, Тим, с которым тебе во многом сотрудничать, приходит в девять. Стив вообще в семь утра.

Интересно, с какой стати, я должен продираться ни свет ни заря из-за того, что Стиву взбрендило решать проблему дорожного трафика за счёт поездок до начала утреннего часа пик?

– Вы команда. Нет, мы команда! – продолжал городить Ариэль. – И должны быть готовы в любую минуту прийти друг другу на выручку. А на сегодняшний день он приезжает в семь, а ты только в одиннадцать, потом вы отправляетесь на обед… Нет-нет… Да и с остальными работниками…

– Но я летаю из Лос-Анджелеса! – запротестовал я.

– Мне очень жаль, но я вынужден просить тебя приходить хотя бы на один час раньше.

Я вздохнул и согласился.

– Великолепно. Люблю решать вопросы ясно и чётко. В нашей компании у каждого есть возможность свободно распределять своё время. В принципе, нет никаких надуманных ограничений, я за простоту и естественность. Каждый должен чувствовать себя, как дома. Кстати, как это укладывается в расписание рейсов?

– Они каждый час, – вяло промямлил я.

– Превосходно. Десять утра, начиная с завтрашнего дня. И смотри, не опаздывай.

– Завтра… эм… а завтра я работаю дома.

– Ах, да. Точно. Значит, с понедельника.

Я встал, отодвинул стул и открыл дверь.

– А… вот ещё, почему ты оставил лэптоп в офисе?

– Потому что…

Потому что пока он мне нафиг не нужен, всё больше раздражаясь, мысленно закончил я. И вообще, лучше бы сейчас оставить меня в покое.

– Нет, лэптоп должен быть с тобой всегда. Всегда! Лэптоп – это… – Он вперился в потолок, но, не найдя достаточно сильного эпитета, попробовал подойти к задаче под другим углом: – А если дома придёт важная мысль? Как тогда? Я, конечно, не настаиваю, чтобы, возвращаясь, ты каждый вечер садился за компьютер, но лэптоп должен быть постоянно под рукой.

Наука и техника круглые сутки! Снимать вериги строго воспрещается.

– Хорошо.

– Ведь сегодня ты в любом случае его не оставишь? – Ариэль нацелился на меня притворной улыбкой.

– Нет конечно, – я едва сдержался. – Мне же на нём работать.

Ухмыльнувшись собственной плоской шутке, шеф приосанился.

– Великолепно. Кстати, составь план работы на завтра. – Он взглянул на мою вытянувшуюся физиономию. – Ничего грандиозного, черкни пару строк на почту. Хочу знать, чем ты занимаешься.

– О-о-о'кей.

Измочаленный я приплёлся в комнату, уселся и в полной мере ощутил, что вдобавок к недосыпу и изматывающим полётам, вчера сильно перебрал с марихуаной. Глаза саднили, в висках скопилась ноющая боль. Я потёр веки. Надо купить капли для глаз, чтоб не шастать здесь, как голодный вампир.

– Илья, как дела?! – неожиданно раздаётся у меня за спиной.

Я оборачиваюсь – прямо рядом, сверкая лучезарной улыбкой и подбоченясь, словно разбитная колхозница, стоит Кимберли.

– Как ты себя чувствуешь? – она вальяжно прислоняется к дверному косяку, и я с досадой догадываюсь, что это вовсе не минутный разговор.

Что за назойливая непринуждённость?

– Эм… Спасибо. Всё нормально.

Ситуации, в которых малознакомые люди навязчиво пытаются «to be nice»^[13], мне неприятны и, как правило, напрягают. А тем более сейчас, когда больше всего хочется, чтобы от меня, наконец, отстали.

– Что-то у тебя помятое лицо… – она пристально присматривается. – Знаешь, ты выглядишь как-то не очень. Ты хорошо спишь?

– Я… мм… ээ… – я кошусь на Тима, который, прикинувшись шлангом, ковыряется в недоломанном компьютере.

– Понимаю-понимаю, бурная молодёжная жизнь, night fever^[14], верно? – продолжает она, фамильярно подмигивая.

Выражение «night fever» всегда пробуждало во мне омерзение, а в контексте с этой бесцеремонно клеящей меня бабищей и вовсе вызывает тошнотворные спазмы. Хочется поскорей куда-то деться, но в комнате так тесно, что если я встану, то упрусь в её сиськи, призывно выпирающие из глубокого декольте.

– Послушайте, Кимберли…

– Можешь называть меня Ким, – ласково проворковала офис-менеджер.

– Благодарю. Так вот, Кимберли, меня не интересуют дискотеки и наркотические препараты. Я увлекаюсь древнегреческой философией и творчеством Достоевского.

– О-о, Достоевский! – она округляет губы и вскидывает выщипанные брови. – Как интересно! Я в школе читала "Преступление и наказание".

На ум приходит адаптированное издание карманного формата страниц эдак на двадцать. Но то, с какой лёгкостью она сметает мои фортификационные укрепления, окончательно выводит меня из равновесия, и в припадке какого-то помутнения рассудка я произношу следующую фразу:

– А… вы помните, что студент сделал со старушкой?

– О да. Это ужасно! – как ни в чём не бывало отвечает Кимберли, изображая растроганную гримасу.

Приблизительно в таком духе продолжается терзание моей бедной и без того расшатанной всевозможными излишествами психики. Минут через пятнадцать, натешившись и решив, что для первого раза вполне достаточно, Кимберли удаляется, удовлетворённая произведённым впечатлением.

Я ещё раз оглядываюсь на Тима Чи, невозмутимо курочащего ни в чём не повинный электроприбор, и, не найдя ничего лучшего, отправляюсь обедать.

* * *

– О, вот ты где! – вскричал Ариэль, когда я появился на пороге кабинета, обнаружив на телефоне три пропущенных звонка.

Он рванул в комнату и набросился на Тима, требуя немедленно ознакомить меня с программным кодом.

– Отправная точка – acquisition – модуль ответственный за сбор исходных данных, – начал Тим Чи, дождавшись пока начальник угомонится и покинет нас, предоставляя возможность заняться делом. – Эквизишн включает в себя инициализацию аппаратуры, считывание измерений с генератор-приёмника и процедуру, скидывающую блоки накопленной информации на жёсткий диск.

Он углубился в описания, скрупулёзные и обстоятельные, как и написанный им код.

– Последующий и основной модуль – обработка и анализ. Простой, но довольно эффективный алгоритм детекции стенок сосуда.

Это уже интересней. Основным аспектом моей деятельности будет разработка алгоритма, способного вычленить из многомиллиардных скоплений ничего не значащих цифр сжатый и удобоваримый результат, одного взгляда на который достаточно для установления диагноза.

– Вышло довольно неряшливо… – замялся Тим, заканчивая объяснения. – Я привык писать программное обеспечение в соответствии с предварительно спроектированным дизайном. Но в стартапе всё делается впопыхах, и до правильной архитектуры руки не доходят.

– По-моему, вполне аккуратно, – с искренним недоумением признался я. – Более чем…

Однако в ближайшее время будет не до дизайна и не до архитектуры. Сейчас разгар золотой лихорадки. Подходит к середине второй год существования компании, первоначальный бюджет практически съеден и нужны хоть какие-нибудь результаты, чтобы получить новые инвестиции. Проблема в том, что в сфере биомедицины для создания опытного образца требуются года три-четыре, и уж никак не полтора. Но без денег далеко не уедешь, и потому, так или иначе, придётся впопыхах слепить некое подобие прототипа.

Я продолжил бороться с кодом, обращаясь к Тиму по мере возникновения вопросов. К тому времени, как он собрался домой, я порядком притомился и уже подумывал как бы пораньше свалить, но тут заглянул Харви и позвал подписать договор. С понедельника мне не доводилось пересекаться с нашим директором, и я почти забыл о его существовании. Оказалось, он занимает тот же прозрачный кабинет, где ютилась Кимберли, уходящая раньше остальных. Оставалось неясным, как им удаётся работать вдвоём в таком тесном помещении.

Покончив с документами, я вернулся к себе и вспомнил про план. Что бы такое наваять… И вообще, как это понимать? То ли Ариэля обуревает неудержимое стремление к порядку, то ли кажется, что без его чуткого надзора я стану маяться дурью… Как бы то ни было, похоже, шефу не слишком нравится этот расклад. Ладно, пора домой. Я встряхнулся, отбрасывая досужие рассуждения, решительно открыл электронную почту и настучал:

План работы на 15.05.2015

Затем с ходу вывел:

1. Чтение научных статей.

Помедлив, осмотрелся, собираясь с мыслями. Чем же, действительно, я тут занимаюсь? Ах, да…

2. Выбор лэптопа. Сопоставление характеристик.

3. Ознакомление с кодом и анализ данных.

Вроде нормально. Нажал Send, захлопнул лэптоп, закрыл офис и спустился к поджидающему такси. Сегодня я наконец-то высплюсь.

Глава 5

Just a perfect day

You made me forget myself

I thought I was

Someone else, someone good…^[15]

Lou Reed

Проснувшись около полудня, я совсем уж было собрался вставать и, лениво потягиваясь, наслаждался сознанием того, как плодотворно проходит первый рабочий день дома. Несмотря на мелкие передряги, всё понемногу налаживается, а вещи начинают занимать свои места. Я вспомнил об Ариэле и улыбнулся. Образ начальника проплывал надо мной, я сорвал с головы цилиндр, помахал ему, и он, степенно покачиваясь, словно дирижабль, исчез из поля зрения, а я снова задремал.

Очнувшись в четыре, я вскочил, озираясь, в поисках пропавшей половины дня и, наспех собравшись, отправился к Ире. Нужно было забрать Алекса и пересечься с её сестрой, той ещё стервой, направляющейся на выходные к матери, в то время как Ира работала во вторую смену, чтобы выкроить свободный день. Сдав мальчика на попечение бабушки, мы получали возможность провести наедине почти целые сутки.

Я взбежал по лестнице и постучался. Послышался топот босых ног, подгоняемых предвкушением предстоящей поездки, и, врезавшись в дверь, Алекс завозился с замком. Я наскоро перебрал в уме список вещей, которые следует взять с собой.

– Ничего не выходит, – донёсся приглушённый голос.

– Погоди, дай я.

Ключ вошёл не до конца и повернуть его было невозможно.

– Алекс, ключ застрял, надо его вытащить. Сейчас попробуем вместе, – я навалился на дверь. – Ну-ка, давай!

– У меня не получается, – шебуршание возобновилось.

– Постой, не суетись. Соберись с силами и поворачивай.

Изнутри раздалось напряжённое сопение.

– Так, хорошо. Теперь попробуем по-другому – я оттяну, а ты крути. Медленно и аккуратно. Поехали.

Главное, чтоб не сломался, главное, чтоб не сломался, – стучало в голове. Сделав ещё несколько попыток, Алекс всхлипнул и пару раз пнул тяжёлую дверь.

– Оно не хочет… – звонкий голос подрагивал, – не хочет открываться.

Мальчик вновь принялся беспорядочно дёргать треклятый замок. Сообразив, что крики лишь накаляют атмосферу, я набрал его номер и стал забалтывать какой-то чепухой, одновременно пытаясь отыскать выход из положения. Само собой, напрашивалось вызвать слесаря.

– Кажется у нас приключения, – задумчиво протянул я, когда Алекс слегка успокоился. – Надо придумать, как проникнуть сквозь дверь.

– Проникнуть? Как Фенис и Ферб?

– Как кто?

– Фенис и Ферб! Ну, помнишь мультик?

– Вот-вот, именно. Как самые, что ни на есть заправские, Фенис и Ферб. Признавайся, ты двери взламывать умеешь?

Не, слесарь не годится – это два-три часа. Ира изведётся от волнения, а Стерва уедет, и все планы пойдут прахом. Я сбежал вниз прикинуть, как бы забраться через окно.

– Не умею… – растерялся Алекс.

– Я тоже. Хорошо, а что говорит по этому поводу Фенис?

Под сбивчивый пересказ перипетий из жизни вымышленных персонажей я осматривал окна крытого балкона, жалюзи, которые ещё надо как-то раздвинуть, и стену фасада. Дом был построен на откосе. Главный вход соединялся с улицей длинным мостом. Пара хилых проводов, да метров пять ровного бетона, отделявшие поручни от вожделенных окон, казались малопригодными для применения моих скромных скалолазных способностей. Сюжет усложнялся – я упустил момент, когда Алекс перешёл от летних приключений Фениса и Ферба к борьбе утконоса с лютым доктором Фуфелшмерцем. И на фразе: «И тут, тот ему ка-а-ак даст!» – позвонила Ира.

– Ир, тут небольшое… – переключаясь, я машинально отметил, что время поджимает, – мм… переделка.

– Какая ещё переделка? Выходить пора. Что ты ещё там устроил?

Я взбежал наверх и приложил ухо к двери. Алекс был в гостиной. Торопливо описывая ситуацию, я метался взад-вперёд по лестничной площадке.

– Не волнуйся, как-нибудь выкрутимся… Алекс, кстати, держится молодцом. Позвони, отвлеки его разговорами.

Я скатился вниз, чтобы получше рассмотреть стену. Тщетно, от беготни вертикальная поверхность не стала менее неприступной. Снова взлетел наверх и замер, прислушиваясь. Алекс разговаривал по телефону. Мгновение поколебавшись, я позвонил в смежную дверь.

– Who there?^[16] – сварливо раздалось изнутри с сильным русским акцентом.

– Это по поводу Алекса – ребёнка, который живёт напротив, – прокричал я. – Откройте, пожалуйста.

В ответ донеслось удаляющееся бормотание. Я выругался. Ещё через некоторое время послышалось шарканье, позвякивание ключей и, наконец, долгожданный лязг. Поздоровавшись, я метнулся внутрь. Ошарашенная бабулька посторонилась, плотнее запахиваясь в халат невразумительного оттенка. Я устремился в направлении главного фасада и, с треском раздвинув бамбуковую занавеску, оказался на кухне.

– …сразу смотреть телевизор, – сокрушалась старушка, семеня за мной. – А ещё он любит оладушки. Когда Алекс приходит, я всегда…

– Извините, вы не возражаете… Я сюда чуть-чуть влезу.

Взгромоздившись на столешницу, высунулся в окно. Ниже уровня подоконника меж бетонными плитами имелась щель. Можно попробовать, используя её в качестве опоры… В кармане завибрировал телефон, взгляд на экран – Стерва. Я сбросил звонок и глянул вниз – высота четыре этажа, под мостом – садик, обрамлённый грубо отёсанными камнями. Если что, падать предстоит именно на них.

– …оладушки, – лопотала соседка, переставляя из-под моих ног банки, перевязанные атласными ленточками. – Чудесные, пышные оладушки со сметаной и вишнёвым вареньем.

Не перегибаю ли я? Окна, камни, акробатические номера между этажами. С другой стороны – ребёнок взаперти, Ира волнуется, да ещё и эта сестра… В общем, не романтический вечер, а полные оладушки.

Раздумья прервал очередной звонок.

– Алло! Вы все не отвечали – я уехала! – объявила Стерва.

– Умница. Я в тебе нисколько не сомневался.

– Что происходит?! Почему…

Недослушав, я повесил трубку и бросился на лестничную клетку. Застыв, напряг слух. Из квартиры не доносилось ни звука.

– Алекс! – громко позвал я. – Алекс, иди сюда.

Мальчик подбежал к двери.

– Я тут. Тут, – протянул он, стараясь скрыть жалобные нотки.

– Слушай, я кое-что придумал, но без тебя не справиться. Ты как, поможешь?

Я взялся объяснять свой новоиспечённый план.

– Только смотри, поворачиваешь эти штуковины и сразу вниз, – повторил я. – И только потом раздвигаешь створки. Договорились?

– Договорились!

– Тогда вперёд.

Я метнулся в соседнюю квартиру и в три прыжка очутился на кухне.

– В общем, я полезу в окно, – с ходу объявил я, разуваясь. – Ботинки пока оставлю у вас.

– Что вы! Молодой человек…

Стоя в проёме, я свесился наружу. Сквозь щели между планками жалюзи было видно как Алекс, забравшись на стул, возится с рычажками. После нескольких попыток механизм поддался, и он исчез за сомкнувшимися пластинами.

– Отлично, Алекс! Молодец! Теперь слезай.

Услышав, как он спрыгнул на пол, я облегчённо вздохнул.

– Откры-вай! – басовито прокричал я.

Створки со скрежетом отъехали в сторону, и показалась сначала вихрастая макушка, а потом и возбуждённая физиономия Алекса, приподнявшись на цыпочки, с азартом ожидавшего продолжения.

– У меня получилось. Ты видел? Видел?!

– Конечно видел. Ты настоящий орёл!

Так, теперь мой выход. Внутри, вдоль оконной рамы имелся выступ, за который можно было уцепиться. Оставалось надеяться, что на другой стороне будет нечто подобное.

– Обязательно заходите отведать варенье, – напутствовала меня бабулька.

– Благодарю вас. – Я качнулся, получше ухватываясь правой рукой. – Всенепременно.

Встав на краю, попробовал нащупать пальцами левой ноги зазор между плитами. Приседая ниже и ниже, наконец удалось дотянуться до узкого углубления, и я принялся потихоньку продвигаться вдоль него. Изловчившись, я уже почти добрался до нужного места, как вдруг:

– Давай, давай, осталось совсем чуточку! – потеряв терпение, Алекс вскочил на стул и высунулся в окно.

– Ты что?! А ну, вниз! – чуть не сорвавшись, закричал я, прильнув к стене и пытаясь сохранить равновесие. – Быстренько, быстренько слезай отсюда.

Алекс тут же исчез, и послышался глухой удар пяток о кафель. Замерев, я немного пришёл в себя и восстановил дыхание. Осторожно продвинул ногу ещё на пару сантиметров. Постояв, свыкаясь с новой позицией, качнулся, вытягиваясь влево, и ухватился кончиками пальцев за хлипкую раму. Подтянулся, пошарил по внутренней стороне стены и, к великому облегчению, наткнулся на точно такой же уступ.