Текст книги "Челленджер (СИ)"

Автор книги: Ян Росс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)

– You are done!^[75] – Я утираю рукавом разбитые губы. – Надеюсь, ты сможешь закончить тут без меня, потому что, когда я покончу с тобой, у тебя не останется ничего! – Мой язык ощупывает шатающиеся передние зубы. – Запомни этот день. День, когда ты навсегда лишился свободы. Поскольку с завтрашнего дня ты работаешь на меня! Каждая копейка, всё сделанное тобой, пойдёт на выплату компенсаций, так как мы, дружище, живём в правовом государстве, где охуевшие начальники не бьют по морде подчинённых за отказ подделывать результаты! Ты понял меня?! – Схватив подлокотник, врезаю по крышке лэптопа. – Я спрашиваю, ты хорошо понял меня, босс?!

Я ещё раз бью, наотмашь, теперь уже по стильному вогнутому монитору, который опрокидывается к стене и, издавая жалкие потрескивания, рушится вниз, увлекая док-станцию с разломанным ноутом. Оглядев комнату, заваленную обломками, и Ариэля, сгорбившегося на полу, я возвращаю подлокотник на прежнее место и распахиваю дверь.

* * *

Challenger несётся по хайвею 101 в сторону Сан-Франциско. Сев в машину, позвонил Шурику – было необходимо выговориться. Наконец-то я отделался и от Минотавра, и от давно обрыдшей работы. Перед глазами маячили горы бабла, которые вскоре посыпятся, как из рога изобилия. Я уже видел себя на самолёте, улетающем в Таиланд, где на несколько месяцев погрязну в непробудном блуде и наркоте. И хотя с такими деньжищами можно бы придумать что-нибудь позаковыристей, начну я непременно с Таиланда, куда так давно хотел. Но Шурику не до меня, его младшенький приболел, жена взвинчена, и он спешит распрощаться. Затем пробую выцепить Раби и раз за разом попадаю на автоответчик. Набираю ещё парочку знакомых – с тем же результатом. Проглотив застрявшую комом в горле невысказанность, звоню местному дилеру. Он тоже пытается отвертеться, но я настаиваю, предлагая накинуть сотню-другую, и в конце концов мы забиваем стрелку в парке у моста.

Разжившись втридорога двумя граммами перворазрядного кокаина, нанюхиваюсь до полного остекленения. С непривычки сильно ведёт, но взгляд проясняется, колкие детали буквально режут зрение, а гудящую голову сразу отпускает. Я возвращаюсь в машину, врубаю музыку и еду в паб, где всегда темно и прохладно, и куда частенько заглядывал в прежние времена. На перекрёстке останавливается разболтанный пикап с буйволовыми рогами на капоте и чувачком в растаманской шапке. Я рассеянно разглядываю это чудо техники и вдруг понимаю, что это Майк. Майк из группы «Bizarre чего-то»! Или не Майк?.. Загорается зелёный, опомнившись, я начинаю надсадно сигналить, но драндулет берёт с места, разворачивается и уносится в обратном направлении.

Выматерившись, еду дальше, а в голове в ослепительных подробностях вспыхивают: искажённое лицо начальника, капли крови, разбивающиеся о шероховатую поверхность, хруст, скрежет, обрывки проводов, и я поминутно нащупываю в потайном кармане, рядом с пакетиком кокса, флешку с видеозаписью – мой билет в вечную свободу от лживого мира процессов, слоганов корпоративной этики и вусмерть охуевших начальников.

…Покинув разгромленный кабинет, я окриком выгнал Тима и бросился к Ирис. Отмахнувшись от расспросов, попросил отыскать и скинуть на флешку последние полчаса записи с видеокамеры. Пока она ковырялась в сети, я сгрёб личные вещи и швырнул на стол магнитную карточку. Заполучив файлы, наскоро поблагодарил, подхватил сумку и метнулся к двери, спеша покинуть ненавистные стены. Но Ирис порывисто встала и, безмолвно прощаясь, провела тыльной стороной ладони по моей щеке. Это лёгкое прикосновение, в контрасте с напряжёнными до предела нервами, на мгновение обожгло кожу, и сейчас, на фоне бурлящих эмоций, нет-нет да мерцает в памяти тёплым отсветом…

Приехав в паб, сажусь у стойки и целенаправленно надираюсь, силясь побыстрее утопить в алкоголе приступы агрессии и омерзение ко всему окружающему. Неверной походкой подплывает девица и принимается неумело, но напористо заигрывать, нашёптывая липким голосом какую-то пошлятину. Судя по мутным глазам, ей уже совершенно по барабану, куда и с кем ехать в ночь из этого вертепа. Грохочущий попсовый музон, которого прежде тут и в помине не водилось, лишь усиливает раздражение, и тут она вскакивает и начинает отплясывать, похотливо подпевая гнусавым завываниям солиста и норовя потереться об меня призывно выпирающими потными сиськами. Но я ещё не настолько пьян, чтобы терпеть такое непотребство. Я отстраняю её и принимаюсь прокладывать дорогу к выходу.

Вывалившись наружу, вдыхаю условно чистый воздух, но тут меня хватают за плечо, я чуть не падаю и, развернувшись, вижу коренастого негра в майке с эмблемой заведения. Я сбрасываю руку, но он, преградив путь, нахраписто требует оплату за выпивку, упрекая в том, что я скрылся не рассчитавшись. Сунув ему пару изжёванных купюр, забираюсь в машину и высыпаю кокс прямо на приборную панель. Не дробя комки, раскатываю и быстро убираю обе дорожки. Едкий порошок лезвием проходится по слизистой оболочке. Я резко втягиваю воздух, сглатываю и чувствую, как немеет носоглотка.

Дальнейшей мрачный загул вспоминается несвязными урывками. Где-то я разбиваю стакан некоего жирного ублюдка, и по столу растекается отвратительное пойло. Его не менее тучная подружка, на платье которой попадает добрая часть пролитой жидкости, начинает верещать, а он вскакивает и принимается наступать на меня, разыгрывая настоящего мачо перед так называемой дамой. Я упираюсь в него полным ледяной ярости взглядом, и, присмотревшись к разбитой физиономии, они требуют пересадить их подальше от этого психа. В другом баре две смазливые тёлочки, напросившиеся разнюхаться на халяву, хихикая, тянут меня в туалет, но там настолько засрано, что нам приходится долго протискиваться сквозь пьяную толпу в поисках укромного закутка. Потом, хотя за хронологию в моём состоянии ручаться не стоит, на входе в очередной клубешник задираюсь с каким-то верзилой, с сальным самодовольством заявляющим, что оборванцам у них не место. В итоге его дружки выталкивают меня на улицу и, так как клиент продолжает брыкаться, тащат за угол, подальше от входа. В ближайшем переулке меня пару раз темпераментно встряхивают, сбив с ног, швыряют на мостовую и уходят, оправляя борта форменных костюмов.

Меня несёт дальше и глубже, и происходящее всё бесповоротней тонет в алкогольно-наркотическом дурмане. Последнее, что помню: яркие блики рекламных щитов, светящиеся витрины и мелькающие огни уличных фонарей. Тревожная меланхоличная музыка убаюкивает истерзанную душу, из кондиционера, приятно шевеля волоски, льются потоки прохладного воздуха, а пятна света сплетаются в красивые линии, уплывающие за пределы лобового стекла… Внезапно слышится пронзительный визг покрышек и вихрем нарастающее гудение. Заламывая руль, я бью по тормозам. Машина подскакивает, налетев на бордюр, раздаётся жуткий треск, скрежет, удар и темнота.

* * *

Кое-как наведя резкость, вижу перед собой смятую подушку безопасности с багровыми потёками. Запускаю руку в потайной карман, но кроме остатков кокаина, там ничего не обнаруживается. С отстранённым безразличием обследую одежду, но, кажется, заранее знаю, что всё напрасно. И действительно, флешки с видеофайлом нигде нет. Я криво усмехаюсь, облизывая едва успевшие затянуться губы. После нескольких попыток высвобождаю защёлку ремня, выбираюсь из машины и, опираясь на распахнутую дверь, созерцаю вдребезги размозжённый капот, вмятый в покосившийся столб.

…I'm a creep

Надрываясь, рыдает Radiohead. Я ковыляю к стене ближайшего дома, прислоняюсь и тяжело опускаюсь на тротуар напротив разбитого Challenger-а, из которого, шкворча, тянется чахлый сизый дымок. Вокруг никого, холодный ветер гонит грязные куски газет по пустынным улицам. На перекрёстках жёлтыми пятнами перемигиваются слепые светофоры.

I'm a weirdo-o-o-o…

Меня мутит. Я сжимаюсь, силясь унять тошноту. Я сам, как эти обрывки, гонимые порывами воздуха: одинок и печален, как опавший лист на ветру.

What the hell am I doing here?

Моя жизнь – череда реабилитационных периодов от наслаивающихся друг на друга катаклизмов. Нескончаемое кладбище разбитых корыт. Я бреду меж могил, мимоходом отрезая от себя и хороня отмирающие куски.

I don't belong here…

Сколько можно?! Когда это кончится? Зачем, зачем это всё? Кому оно надо? Уж точно не мне! Я не просил всего этого!

I don't belong here…

Я чувствую, что хрипну и понимаю, что ору во всё горло, и мои крики срываются в жалкий сип. Я запрокидываю голову, пытаясь отдышаться. Меж отвесных высоток лепятся рваные клочья туч.

But I'm a creep

Заевший плеер с новой мощью и завораживающей глубиной заводит последний припев. Ветер усиливается, облака сносит в сторону, и на фоне антрацитово-чёрного неба отчётливо проступают четыре звезды.

I'm a weirdo-o-o-o…

Крайняя, самая яркая, пульсирует, мерцая и переливаясь. Всё останавливается, замерев в неподвижности, и лишь ветер треплет разодранную одежду.

What the hell am I doing here?

Полные тоски, нестерпимо прекрасные звуки усиливаются, вбирая и растворяя отчаяние, ненависть и обиду.

I don't belong here…

I don't belong…

Это уже не Radiohead, это звучит внутри. Звучит и звучит нескончаемым рефреном… и последняя щемящая нота беспредельно растягивается, заполняя вселенную и сливаясь со мной, небом и ветром, в единое всепоглощающее ничто, на фоне которого мерцает одинокая звезда, вторящая затихающему звуку. Но вот и он угасает. Всё исчезает. Воцаряется оглушительное безмолвие, невесомо застывшее в бескрайней пустоте.

* * *

Завывание сирен разрывает оцепенение. Возвращаясь в человеческую оболочку, сквозь закрытые веки различаю бешено мельтешащие красно-синие цвета.

– Отойти от машины, – рокочет искажённый громкоговорителем голос. – Лицом к стене.

Я стою, как приказано, и свет мигалок выхватывает слишком подробные детали обшарпанного бетона с отпечатками опалубки. Самое время испугаться – мысль прорисовывается вяло, будто всё происходит не со мной.

– Пьян? – полуутвердительно спрашивает один из охранников правопорядка.

– Пьян, – киваю я.

– Оружие? Наркотики?

Я молчу. За спиной ведётся обмен односложными репликами, после чего я отстранённо чувствую, как мои карманы бесцеремонно обшаривают.

– Оп-п-па, – извлекая остатки кокаина, присвистывает второй, – ну-ка, ну-ка, что тут у нас?

Он грубо тормошит меня, развернув к себе. Рыхлая самодовольная рожа с кривыми зубами и землистой кожей несколько возвращает меня к действительности, и я нахально скалюсь, глядя в его свинячьи глазки.

– А ты как думаешь? – я развязно пародирую его издевательский тон.

– Я тебя спрашиваю. – Для острастки меня ещё раз встряхивают.

– Это сахар, – продолжаю куражиться я. – Сахар для моей любимой бабушки.

Меня снова хватают и, рывком заломив руки, укладывают лицом в капот. Шмон возобновляется, а я смотрю на Challenger, ещё не в состоянии переварить…

– Так, а это тогда что? – одутловатый мент трясёт перед моим носом пакетиком травы.

– А это чай. Ну типа, для которого сахар.

– Тоже для бабушки?

– А то!

– Эй, Билл, – подаёт голос немногословный напарник, – вяжи этого болвана.

– О-о! Тоже чайку захотелось?

– Ага, поедем чаи распивать, – отзывается одутловатый, надевая на меня наручники, – и бабушку пригласим.

И тут я вспоминаю про меч, воткнутый в приборную панель, и меня переклинивает. Я вырываюсь и ору, но они лишь посмеиваются, запихивая меня на заднее сиденье мусорской тачки, которая продолжает завывать, полоумно мигая и придавая всей сцене несколько потусторонний видок. Мы трогаемся, они выключают сирену, и вслед несётся:

…I'm a creep

I'm a weirdo-o-o-o…

* * *

По дороге в обезьянник остатки бесшабашного настроения улетучиваются, и я осознаю, что вождение в нетрезвом виде – это две недели в каталажке вообще без каких-либо разбирательств, а хранение и употребление марихуаны – серьёзная статья уголовного кодекса, не говоря уж о коксе, мерзком, тупом наркотике, по сути, никогда мне не нравившемся.

Вспоминается утерянный диск, но это не вызывает почти никаких эмоций, то ли ввиду общей измождённости, то ли потому что в глубине я даже рад, что так сложилось с Ариэлем. Ведь без этого толчка моё тщеславие и малодушие не позволили бы разорвать порочный… Резкий спазм сдавливает дыхание, и разом наваливаются таившиеся в закоулках подсознания архетипы тюремной тематики: испещрённые татуировками ниггеры и бритоголовые латинос, заточенные рукоятки стальных ложек, общие душевые, расовые группировки, больные изуродованные бомжи и коррумпированные надсмотрщики, только и ждущие возможности выместить годами гниющую внутри агрессию и отвращение к собственной судьбе.

По прибытии в участок меня ещё раз тщательно обыскивают, заставив раздеться догола, и ведут тюремным коридором мимо ряда железных прутьев, местами зачем-то обтянутых металлической сеткой. Один из сопровождающих распахивает дверь, другой молча тычет между лопаток, я шагаю внутрь, и решётка захлопывается.

Слева кто-то заворочался. В полутьме видна лишь сухопарая фигура. Невнятно выругавшись, он встаёт и, ссутулившись, пробирается в дальний угол, держась подальше от кровати, с которой доносится басовитый храп и свисает голая нога внушительных размеров. Осмотревшись, я замечаю единственное свободное место как раз над здоровенным типом, которого, по-видимому, стоит особенно опасаться. Забившись за унитаз, сутулый нервно шелестит фольгой. Слышится щелчок зажигалки, и пламя на миг выхватывает щербатое лицо с резкими скулами на впалых щеках. Докурив, он прячет порошок и с теми же предосторожностями возвращается, ложится и замирает, обняв себя за плечи.

Я затравленно топчусь у входа. Когда всё стихает, подхожу к двухэтажным нарам, мельком гляжу на мужика, развалившегося на нижней койке и как можно более осторожно лезу вверх по предательски поскрипывающей стремянке. Подушка отдаёт химией. Надо выровнять дыхание и унять мельтешащие страхи. Успокоившийся было торчок сдавленно кряхтит, но тут же умолкает. Шарахнувшись, я ложусь обратно, брезгливо передёргиваюсь и поплотнее укутываюсь тонким колючим одеялом. Постепенно удаётся согреться, я закрываю глаза и, цепко прислушиваясь к окружающим шорохам, впадаю в болезненное полузабытьё.

* * *

У классной доски строго одетая Ира тягуче выводит слова, которые я мучительно переписываю в тетрадку.

– Я мать. У меня ребёнок. – Зубодробительный скрип мела по грифельной поверхности судорогой сводит скулы. Я ужасно волнуюсь, боясь допустить ошибку, а карандаш так и норовит выскользнуть из влажных пальцев. – Я должна думать о будущем, а ты оболтус и шалопай.

Дописав, поднимаю глаза и вижу на её месте Ариэля.

– Как, опять десять ноль-пять?! – Он выхватывает тетрадь с моими каракулями, отгрызает большой кусок и, скривившись, сплёвывает обложку. – Это никуда не годится!

– Так точно! – Я вытягиваясь по струнке и, взяв под козырёк, вручаю ему банку с заформалиненным сердцем. – Это наша война!

Ариэль принимается сдирать крышку. Он плотоядно облизывается, стремительно обрастая бурой шерстью, и когда на мощном черепе прорезаются острые концы рогов, раздаётся школьный звонок, а с потолка валятся Платоновы яблоки раздора. Я выскакиваю в коридор, поскальзываясь, несусь по узкому проходу, дёргаю ручки дверей и раз за разом убеждаюсь, что все они заперты.

Наконец одна поддаётся, я влетаю внутрь и оказываюсь в кинозале, полном едва различимых в полумраке зрителей. На экране крупно: моё перекошенное пьяное лицо с красными пятнами и каплями пота. Потом крупно: розовато-ребристый след от резинки трусиков. Крупно: пальцы сжимают копну тугих волос.

– Я хрупкая и ранимая. Мне нужен человек, чтобы идти рука об руку… – стонет певица, когда мой двойник берёт её, прижав лицом к стене и стиснув в кулаке задранное платье. – развиваться со мной, радоваться со мной… и… и-и… Пожалуйста-а-а… А-а! Пожалуйста-а-а… А-а! Прекрати манипулировать моими чувства-а-а-ми-и-и…

Гремят оглушительные аплодисменты, меня перекорёживает, а тем временем на экране следующая сцена. Становясь на колени, Вера расстёгивает ремень, приспускает джинсы и, выгибаясь, призывно обнажает белые ягодицы. Всхлип восторженного умиления прокатывается по залу. В стену летит недопитый стакан… Я бросаюсь наружу и мчусь дальше.

Коридор внезапно обрывается; балансируя на краю, я не могу оторвать взгляд от разверзшейся у ног бездны. Оглянувшись, вижу, что стою на вершине башни. Вход за спиной гулко схлопывается. Я принимаюсь бежать по узкому карнизу, ежесекундно рискуя сорваться, и вскоре понимаю, что наворачиваю очередной виток по замкнутому кругу. Кидаюсь обратно, и вдруг передо мной вырастает китаец с молотом на плече. Он протягивает раскрытую ладонь, и я осторожно опускаю в неё кораблик с тремя парусами. Спрятав его за пазуху, китаец церемонно кланяется, размахнувшись, бьёт молотом, и от его ног, змеясь, разворачивается узкая винтовая лестница.

Я устремляюсь вниз, спеша во что бы то ни стало добраться до той упущенной червоточины, где зародилась первая трещина и вся необратимая цепь последующих событий… И тут, резко спикировав, передо мной приземляется громадный птерозавр.

– Ты хорошо подготовился к конференции? – ревёт он, роняя ядовитую слюну. – Вызубрил книгу мёртвых?

Я выхватываю сверкающий меч оголтелого идеализма и раз за разом тычу в чудовище, но он не пробивает броню, а лишь высекает снопы раскалённых искр. Монстр разевает пасть. Я отбрасываю оружие, одним движением откусываю ему голову и чувствую сладостный вкус. Окровавленная туша рушится в пропасть, конвульсивно потрясая костистыми крыльями. Я испускаю победный клич, прыгаю, спотыкаюсь на выбоине, оступаюсь и, раздирая ладони об ускользающий край, срываюсь вслед за поверженным динозавром.

Падение ускоряется. В ушах завывает холодный ветер. Клочья мыслей лихорадочно роятся, захлёбываясь во всепоглощающем ужасе. Я принимаюсь орать, кувыркаясь и суматошно мельтеша растопыренными руками, и вдруг чувствую, что воздух держит меня.

Расправив крылья, я планирую, широкими кругами опускаясь к подножию, где сквозь рваную пелену виднеется дремучий лес. Коснувшись земли, замираю, втягиваю сырой, наполненный лесными ароматами ветер и безошибочно чую нужное направление. Мановение руками, и крылья разлетаются, оседая белёсым ворохом перьев.

Перемахнув через выкорчеванный пень, бросаюсь в чащу. Ветки нещадно хлещут лицо и тело. Я продираюсь сквозь бурелом, миную мшистый ельник, опушку, и врываюсь в топкие дебри густого тростника. Стрекозы шарахаются при моём приближении. Острые листья режут кожу, я спотыкаюсь, падаю, но, не обращая внимания на боль, рвусь дальше. Заросли внезапно расступаются, и я вылетаю на берег лесного озера. Вокруг никого. Звенящая тишина. В застывшей прозрачной воде отражается бирюзовое небо, наискось рассечённое бороздой перистых облаков. Зачарованный, я замираю и долго смотрю на неподвижную гладь.

Очнувшись, вижу на противоположном берегу девочку с красными волосами.

– Где ты был? – вкрадчивый голос заполняет окружающее пространство.

Я хочу ответить, но горло сжимается, и не удаётся выдавить ни звука. Она смотрит не мигая, и мне хочется забиться обратно в чащу, но я только отвожу глаза, чтобы не видеть наивно требовательного взгляда.

– Почему ты не приехал ко мне за все эти шесть лет?

Внутри что-то обрывается, я понимаю, что сказать нечего, и это молчание мне никогда не простится. Мгновения невыносимого безмолвия, растягиваясь в вечность, падают, бесшумно и безвозвратно растворяясь в удушливой пустоте.

– Трааа-та-та! – Осколками эха лопается хрустальная тишина. – Трааа-та-та! Трааа-та-та!

Я вздрагиваю, оборачиваюсь и вижу Дятла. Вывернув шею, он смотрит на меня, потом на неё.

– Я боялся, Майя, – шепчу я. – Я боялся.

Дятел срывается с ветки, шумно хлопая крыльями, проносится над водой и исчезает за кронами деревьев. Я снова вздрагиваю, выныриваю из беспамятства и у изголовья, средь похабных надписей и разухабистой настенной живописи, различаю строки, косо выцарапанные по масляной краске:

манит в далёкие дали

гонит к бредовой мечте

жаждой изменчивой память

глухо урчит в пустоте

зверь истощён и изранен

странно, так часто во снах

падают с гор великаны

на журавлиных ногах.

Эпилог

Freedom's just another word for nothin' left to lose.^[76]

Janis Joplin

Разбуженный резким окриком, озираюсь, не понимая, где нахожусь, но меня снова одёргивают, громко и нещадно коверкая мою фамилию. Спускаясь по лестнице, чуть не падаю, задевая спящего снизу здоровенного мужика, который приоткрывает глаза и смотрит мутным, совсем недружелюбным взглядом.

Пока меня тащат по коридору, наваливается безжалостная действительность в виде жёсткой депрессухи, свойственной кокаиновым отходнякам, раскалывающей череп головной боли, пошатывающимся передним зубам и остальным характерным прелестям, довершающим похмельную икебану. В памяти нехотя всплывают обрывки вчерашних событий, я вспоминаю о разбитом Challenger-е, брошенном на произвол судьбы, и становится окончательно тошно.

Стены окрашены мутно-серой краской, как нельзя лучше гармонирующей с общей атмосферой. Останавливаемся. Охранник, раздражённый моей спотыкающейся походкой, толкает внутрь и захлопывает дверь тесной комнаты. Я кладу лоб на скрещённые на столе руки и пытаюсь собраться с мыслями перед допросом, но в голову во всех смачных подробностях лезут картины предстоящего знакомства с сокамерниками.

Дверь распахивается, я вздрагиваю, поднимаю слезящиеся глаза, но вижу не следователя в полицейской форме, а Ариэля.

– Я внёс залог, – постояв на пороге, он тяжело опускается на стул напротив. – Поехали работать. Адвокаты со всем этим разберутся.

Как только до меня доходит суть его слов, внутри всё переворачивается и вместо облегчения я остро ощущаю, как нестерпима была сама мысль о возможности снова оказаться наедине со здешними обитателями. Я облизываю растрескавшиеся губы и, собрав остатки гордости, подкреплённые отчаянием, стараюсь придать голосу твёрдый тон:

– Но мы едем работать. Работать, а не подделывать результаты.

Ариэль меряет меня взглядом и криво усмехается, рассматривая мою одежду, разодранную в ходе загула и контакта с органами правопорядка.

– Будешь работать, – устало произносит он. – Хотел бы подделывать, обошёлся бы без тебя.

Осунувшееся лицо и сизо-лиловые круги под глазами непреложно свидетельствуют об очередной бессонной ночи. Помедлив, Ариэль встряхивается всем телом, поднимается и ударяет костяшками пальцев в перегородку.

– Кстати, – спохватываюсь я, надеясь хоть как-то его отблагодарить, – я, кажется, понял, почему ничего не работало.

– Не зарывайся, – он улыбнулся вымученной улыбкой. – Поживём – увидим.

Я остаюсь один. Нехотя превозмогая тупую боль, страх сменяется заторможенной апатией. Чувство общей потерянности и неприкаянности обретает новую, ещё не знакомую глубину. Но этот добавочный объём пустоты подстёгивает, будоража колкой враждебной свежестью свободы… Той самой пресловутой свободы.

Меня ведут оформлять документы, снимают отпечатки, ещё раз скрупулёзно обыскивают, возвращают телефон и ключи от разбитой машины. На выходе из участка я останавливаюсь, жмурясь от яркого солнца, и замечаю вчерашнего мордатого мента, который, покуривая и тоже щурясь, насмешливо поглядывает на меня. Я инстинктивно запускаю руки в карманы и запоздало вспоминаю, что сигарет нет.

Угадав смысл моих бестолковых действий, он помахивает раскрытой пачкой. Я беру сигарету, с удовольствием затягиваюсь и, выпуская дым, смотрю на этого довольно ухмыляющегося типа уже почти по-братски, но тут телефон издаёт сигнал входящего сообщения. Я киваю блюстителю порядка, на ходу выуживаю мобильник и открываю полученную смску:

где тебя носит? рейс не переносили, я отменила билет :)

THE END

Что в ваших руках?

Что в ваших руках?

Спасибо за ваше время и интерес, проявленный к этому роману. Ваше внимание очень ценно для меня, поскольку прочитанное произведение – лучшая награда для автора.

Я предпочитаю не захламлять интернет и сознание его пользователей рекламой своего сайта. Читатели вправе решать сами, какие произведения достойны увидеть свет, а какие – нет. Судьба этого романа в ваших руках. Единственным способом продвижения книги будет размещение ссылок на мой сайт http://yanross.net в социальных сетях самими читателями.

Ян Ross

footnotes

Сноски

[–1–] Chief Scientist – руководитель научного отдела.

[–2–] LA – Лос-Анджелес.

[–3–] Challenger – полуспортивный автомобиль компании Dodge (классический muscle car).

[–4–] Bizarre – причудливый, экстравагантный.

[–5–] В описываемое время в Калифорнии, имея соответствующею медицинскую справку, можно было приобрести каннабис в аптеках. С ноября 2016 года марихуана в Калифорнии легализована.

[–6–] Thanks for saving my bonus. Captain T. White – Спасибо за спасение моего бонуса. Капитан Т. Уайт

[–7–] Сан-Хосе – самоназванная столица Силиконовой долины.

[–8–] Имплементация – программная или аппаратная реализация какого либо протокола, алгоритма или технологии.

[–9–] Ультразвук, в отличие от слышимого диапазона звуков, плохо распространяется в воздухе. В качестве медиума для ультразвуковых волн часто используется вода, близкая по акустическим свойствам к живой ткани.

[–10–] High-tech – высокие технологии. Наукоёмкие отрасли промышленности, часто включающие в себя электронику и робототехнику.

[–11–] Startup – начинающая хай-тек компания. Особенности: инновационность, общность целей и чувство значимости каждого сотрудника; мизерные шансы на успех, но и колоссальная прибыль в случае реализации.

[–12–] Well, darling… – Ох, дорогая…

[–13–] To be nice – быть дружелюбным, приветливым.

[–14–] Night fever – ночная лихорадка.

[–15–] Из саундтрека культового британского фильма «Trainspotting».

[–16–] Who there? – Кто там? (ломаный английский).

[–17–] Workplan – план работы.

[–18–] Капиш? – Понял? Усёк? – Словечко из фильмов про американо-итальянскую мафию («Крестный отец», «Клан Сопрано» и т.п.).

[–19–] Anger management – комплекс методик управления гневом.

[–20–] Sleeping, is not exactly what I had in mind… – Сон, это не совсем то, что было у меня на уме…

[–21–] I'm a vulnerable girl, why do this to me? – Я хрупкая девочка, зачем так поступать со мной?

[–22–] You never know, unless you try… – Не попробовав, никогда не узнаешь…

[–23–] Перефразированное высказывание Аристотеля, который, в свою очередь, заимствовал похожую формулировку у самого Платона.

[–24–] What's up, man? – Как дела, дружище?

[–25–] Interstate 5 (I-5) – федеральная автомагистраль, проходящая вдоль западного побережья США.

[–26–] OK. Let's do it. – Так и сделаем.

[–27–] Sorry – прости.

[–28–] Showtime – представление.

[–29–] Флюороскоп – рентгеноскопический аппарат обеспечивающий просвечивание в реальном времени.

[–30–] Эмбиент – стиль электронной музыки, основанный на модуляциях звукового тембра и характеризующийся атмосферным, обволакивающим звучанием.

[–31–] White Widow – «Белая Вдова» – сорт марихуаны.

[–32–] Из видеоролика «O России», проект Mr. Freeman.

[–33–] Mr. Freeman.

[–34–] Марка – распространённая форма сбыта и употребления ЛСД. Квадратик бумаги или картона с цветным рисунком, пропитанный кислотой. Марка содержит одну дозу препарата.

[–35–] Mr. Freeman.

[–36–] Nice to have – приятное дополнение.

[–37–] Mr. Freeman.

[–38–] Mr. Freeman.

[–39–] Трип – уличное название ЛСД. От английского trip – путешествие.

[–40–] Мотель 6, Аламеда 1041, Сан-Хосе. Комната 9.

[–41–] You ain't a virgin anymore! – Ты больше не девственен!

[–42–] Welcome home! – Добро пожаловать домой!

[–43–] Burning man – (дословно) горящий человек.

[–44–] Special Event – Особое мероприятие.

[–45–] Ten Principles – Десять принципов.

[–46–] Масала – пряный индийский чай с кардамоном, корицей и молоком.

[–47–] Sexual Miseducation Clinic – Клиника неконвенционального сексуального образования.

[–48–] Art-car – художественная передвижная инсталляция, внутри которой интегрирована машина либо грузовик.

[–49–] In Man We Trust. – На человека уповаем.

[–50–] Гор – древнеегипетский бог. Изображался в виде человека с головой орла или сокола.

[–51–] It won't work. – Это не сработает.

[–52–] Do I really need to spell it out for you? – Тебе что, по буквам продиктовать?

[–53–] Labor day – День труда – национальный праздник в США, отмечаемый в первый понедельник сентября.

[–54–] Фримонт – город расположенный в юго-восточной части залива Сан-Франциско.

[–55–] To go? – С собой?

[–56–] Quality time – популярный термин, определяющий особое время, отведённое для общения с семьей, близкими друзьями, или посвящённое любимому занятию.

[–57–] CU – сокращение от see you – пока, до встречи. Have fun – Развлекайся.

[–58–] Black Rock Desert – Пустыня Чёрного Камня.

[–59–] Is it fucking safe?! – А как же грёбаная безопасность?!

[–60–] He's good people – Он свой.

[–61–] I've got no life! – У меня нет жизни!

[–62–] AHA – American Heart Association.

[–63–] Возвращаясь с острова Крит, Тесей забыл сменить паруса на белые, символизирующие победу, и его отец – Эгей бросился в море, уверившись в смерти сына. Ариадну, по одной из версий, похитил Дионис.

[–64–] Cranberries – клюква.

[–65–] Yes, ma'am. I understand. – Да, мэм. Я понимаю.

[–66–] Тора, книга Левит, глава 19, стих 18: «…люби ближнего твоего, как самого себя». Танах – еврейское Священное Писание (в христианской традиции – Ветхий Завет). Тора – первая часть Танаха.

[–67–] No comprende, amigo? (исп.) – Не врубился, приятель?

[–68–] FDA – Управление по надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов США.

[–69–] Teasing – техника эротическoй стимуляции, разновидность предварительной игры.

[–70–] Депривация – сокращение либо полное лишение возможности удовлетворять основные психофизиологические либо социальные потребности.

[–71–] Интеракция – взаимное влияние людей друг на друга.

[–72–] Вуманайзер – womanizer (англ.) – бабник, ловелас.

[–73–] Formidable (фр.) – чудесно, восхитительно.

[–74–] Конференции Американской Ассоциации кардиологов (AHA) проводятся каждый год в другом штате. В 2015 году конференция проходила во Флориде.

[–75–] You are done! – Тебе конец!

[–76–] Свобода – это когда нечего больше терять.