Текст книги "Тень на краю империи (СИ)"

Автор книги: Ян Бадевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Глава 13

Пузырь надулся и лопнул.

Я, признаться, не был готов к такому повороту. И среагировал молниеносно, лишив себя материальности. Это уже на уровне инстинкта.

Однако ничего катастрофичного не произошло.

Лопнувший пузырь превратился в жидкие ошмётки неизвестной субстанции, которая тут же начала испаряться. Я почувствовал тягу – заработала вентиляционная система.

Моему взору открылась Хорвен.

Визуально гончая почти не изменилась – разве что её тело начало поглощать свет. Шевельнув своими отростками, гончая направилась ко мне. По дороге стряхнула с себя остатки субстанции, которые и без того активно испарялись. Я бросил взгляд на то место, где ещё несколько секунд назад располагался кокон. Сейчас там ничего не было видно. Вообще ничего. Ни резервуара с биологической жижей или чем-то подобным, ни щупов или манипуляторов, ни устройств в привычном понимании. Зона переделки перестала существовать.

– И? – поинтересовался я вслух. – Какие изменения ты внёс?

Администратор не ответил.

Зато ответила Хорвен:

– Теперь я приспособлена к вербальному общению. Телепатическому и голосовому. В меня встроен акустический модулятор. Потолок высоты перемещений увеличен до ста метров. Автономные уловители перерабатывают больше ки. Возрос КПД, увеличена максимальная скорость передвижения. Появились дополнительные системы вооружения.

– Дополнительное вооружение? – заинтересовался я.

– Инъектор нейротоксина, – отрапортовала гончая. – Концентрация регулируется. Можно ввести смертельную дозу или усыпить противника. Кроме того, добавлена функция стрельбы шипами. Генерация шипов производится внутри моего организма. Они костяные, распадаются через несколько часов после применения. Можно смазать ядом – зависит от инструкций хозяина.

Я приблизился к Хорвен вплотную.

Края щупалец теперь были заострены, но это ни о чём бы мне не сказало. В остальном – тот же биомех. Даже габариты остались прежними.

– Спасибо, Администратор.

Динамики ожили:

– Не за что, человек. Полагаю, текущие модификации соответствуют твоим потребностям?

– Ещё как! – признал я.

– АРМ продолжает работать над восстановлением законсервированных механизмов, – сказал Администратор. – Ты можешь вернуться в домоморф.

– Тут есть что-нибудь ценное для меня?

– Никаких артефактов, если ты об этом, – холодно ответил ИИ. – Комплекс представляет собой автономную биофабрику, и отсюда ничего нельзя выносить.

– Я понял. Тогда мы уходим.

– Возвращаемся, – мысленно отдал я команду, бросая последний взгляд на Зал Преображения. Пустота и тишина, нарушаемая лишь ровным гудением оживших систем, казалось, были единственными хозяевами этого места.

Ответа не последовало. Вместо него прямо передо мной, в двух метрах от Хорвен, воздух заколебался, словно поверхность воды. С тихим, противным шипением пространство разверзлось, превратившись в клубящийся энергетический вихрь. Я почувствовал, как меня схватила неведомая сила и потащила в эту воронку.

– Администратор! – успел я крикнуть, но связь оборвалась, сменившись оглушительным рёвом в ушах.

Падение длилось целую вечность.

Меня швыряло, крутило, закручивало в спираль. Ноги потеряли опору. Я плыл, падал и катился одновременно. Наконец, меня выбросило наружу, я с силой ударился обо что-то упругое и скользкое, отскочил и начал вращаться в невесомости. Утратил ориентацию, но быстро взял себя в руки. Сгруппировался и замедлил вращение.

Открыл глаза.

Мы с Хорвен висели в центре безумия.

Здесь не было ни верха, ни низа. Повсюду плавали обломки – то ли механизмов, то ли застывшей энергии. Они медленно дрейфовали, сталкивались и отскакивали друг от друга. Беззвучно, как в ночном кошмаре. Воздух, если это был он, дрожал, искажая зрение, словно я смотрел сквозь толщу раскалённого асфальта. В висках стучало. Я посмотрел на часы – стрелки бешено неслись вперёд, потом так же стремительно отматывали назад.

«Хорвен!» – попытался я установить контакт.

«Я здесь, хозяин», – её мысленный голос пробился сквозь гул, но звучал приглушённо, будто из-за толстого стекла. Гончая медленно подплыла ко мне, её щупальца работали, отталкиваясь от невидимых опор. Биомеханическое тело поглощало странный свет, исходящий отовсюду и ниоткуда.

И тут из хаоса выплыли они.

Размытые силуэты, напоминающие искривлённые тени. «Эхо-призраки». Подсказка всплыла в голове сама собой, хотя я не имел возможности с кем-то проконсультироваться.

Их было трое.

Эхо-призраки не издавали звуков, но пространство вокруг них вибрировало от глубинной ненависти. Один из них резко качнулся в нашу сторону, и из его центра вырвался сгусток искрящейся энергии.

«Уклоняйся!» – крикнул я, отталкиваясь от плывущей мимо металлической балки.

Шар энергии пролетел в сантиметрах от меня. Он не сжёг воздух, он его… исказил. На секунду пространство в том месте смялось, словно мокрая бумага. Голову пронзила острая боль, в глазах помутнело. Эта энергия била по сознанию.

Хорвен среагировала быстрее. Она рванула с места, используя свою новую, возросшую мощь, и оказалась между мной и призраками. Её щупальца метнули веер костяных шипов. Шипы прошли сквозь размытые тела, не причинив им видимого вреда, но на секунду отвлекли.

Паника, холодная и липкая, подступила к горлу. Чудо-цилиндр здесь не поможет. Да и не смогу я эффективно сражаться в невесомости с теми, кто адаптирован к этой среде обитания. Я был безоружен перед этой аномалией. Но отступать было некуда – пространство вокруг сжималось, края моего восприятия начинали темнеть и закручиваться. Этот карман реальности схлопывался.

«Хорвен, сканируй всё! Ищи любую аномалию, любую точку, которая отличается от этого хаоса!» – приказал я, заставляя мозг работать.

Я закрыл глаза, пытаясь отсечь сбивающие с толку визуальные помехи. Нужно было чувствовать. Так меня учил Бродяга. Многомерность – это не карта, это океан, и у него есть течения. Я сосредоточился, пытаясь уловить вибрацию, ритм в этом какофоническом рёве. И сквозь гул, сквозь давящую дисгармонию, я уловил его. Еле слышный, но ровный и стабильный шум. Как тиканье исправных часов в разрушающемся здании.

«Хозяин, – голос Хорвен прозвучал чётче, она сфокусировалась. – Обнаружена пространственная аномалия. В семи метрах по вектору 340. Частота стабильна. С вероятностью 87 процентов – аварийный шлюз».

Я открыл глаза и увидел, куда гончая указывала одним из отростков. Там, в клубящемся мареве, обнаружилась едва заметная дрожь, рябь на ткани реальности.

«Туда!» – мысленно рявкнул я.

Хорвен стремительно рванула вперёд, её щупальца обхватили мою руку, и она потащила меня сквозь хаос. Гончая лавировала между обломками, уворачивалась от новых выстрелов эхо-призраков. Один из сгустков чиркнул по её корпусу, и Хорвен вздрогнула, но не сбавила скорости.

Мы достигли дрожащей области мироздания. Теперь я чувствовал её физически – слабый, но верный поток, словно сквозняк из щели в запертой комнате.

«Его нужно усилить, расширить!» – пронеслось у меня в голове.

У меня не было инструментов. Имелись только обрывки невесть откуда взявшихся знаний, воля и отчаяние. Я упёрся взглядом в нужную точку, представляя, как моё сознание становится клином, ломом, который вбивают в трещину. Я не приказывал реальности – я умолял её, убеждал, что это – дверь. Давил на слабое место, в которое уже сочился свет. Голова раскалывалась от боли, в носу появилась тёплая влажность – пошла кровь.

И в этот момент Хорвен начала действовать. Она не стала стрелять в призраков. Вместо этого одно из её щупалец резко дёрнулось, и костяной шип, длинный и острый, с силой метнулся в эпицентр дрожащей ряби.

Материальный объект, запущенный в нестабильную точку, сработал как катализатор. Шип вонзился, и пространство с громким, рвущим уши ХЛОПКОМ разорвалось. Хаотичная энергия буфера, найдя материальную опору, схлопнулась вокруг неё, развернувшись в зияющий портал. За ним виднелись знакомые, благословенно твёрдые очертания Зала Преображения.

Я оттолкнулся из последних сил, и мы с Хорвен кубарем вывалились обратно в реальный мир, тяжело рухнув на холодный пол. Портал с резким шипением затянулся позади, отсекая доносившееся из него безумное рычание.

Похоже, Администратор восстановил гравитацию.

Я лежал на спине, тяжело дыша, чувствуя, как по лицу стекает кровь. Хорвен сориентировалась первой, её щупальца мягко коснулись моего плеча.

Должно быть, я применил Дар.

Потому что чувствовал нехилый откат.

Опустошение, которого я давно не испытывал.

– Связь… восстановлена, – прозвучал в динамиках знакомый голос. – Человек, что произошло? Мои датчики зафиксировали несанкционированный скачок.

Я медленно поднялся на локте, глядя на то место, где секунду назад зияла дыра в никуда.

– Понятия не имею, – хрипло выдохнул я, вытирая рукавом кровь с губ. – Это ведь твоя вотчина, Администратор. Что здесь делают эхо-призраки?

За прошедшие недели я много всего интересного узнал от Бродяги. В том числе, про забытые технологии Предтеч, всевозможные прорывы в иные миры, пограничные серые зоны многомерности, конфликты с расами из других вселенных. Некоторые факты тщательно скрывались и были заблокированы, другими домоморф охотно поделился со мной.

Эхо-призраки – ещё одна система безопасности.

А хуже всего то, что активируются эти твари… вообще непонятно в какой момент.

– Наладка ещё не завершена, – сказал Администратор. – Комплекс – очень сложная структура. Даже я не знаю всего, что здесь могли оставить Предтечи.

– Вероятно, Айглеон в курсе.

– Даже если и так, – парировал Администратор. – Он не обязан делиться с нами информацией.

Здорово.

Мы тут для него золу разгребаем, а он «не обязан».

Хотя… Айглеон – один из тех, над кем у Администратора нет власти.

– Я проложил для тебя безопасный маршрут к Бродяге, – сообщил Администратор. – Следуй за синими огнями, человек.

* * *

Я не стал ждать прибытия Айглеона.

Администратор объяснил, что стратосферная модификация не позволит Древнему спуститься к горам, поэтому дальнейшее взаимодействие с комплексом будет разворачиваться на расстоянии. То есть, Древний сделает запрос, комплекс ему ответит, установит соединение с помощью какого-то хитрого луча и займётся удалённой переделкой организма. Администратор будет контролировать процесс.

Детали меня не интересовали.

Наверное, я мог бы остаться, перебросив Бродягу в стратосферу, и понаблюдать за преображением Предтечи. Но у меня и своих дел по горло. И без того уже уйма времени потрачена на урегулирование конфликта. Хотя и с пользой для себя.

После стычки с эхо-призраками я восстановился довольно быстро.

Едва перестала болеть голова и закончился откат, отправился в комнату Хорвен, произвёл кое-какие настройки и вновь переключил гончую на мысленное управление. Пообщавшись с биомехом, пришёл к выводу, что тварь поумнела. Не то чтобы сильно… Не Бродяга и уж тем более не Администратор. Но и бессловесным хищником это создание больше не назовёшь.

Всю следующую неделю Древние не лезли в мою жизнь.

Люди – тоже.

Удивительное затишье.

Я спокойно тренировался, пару раз сгонял на пляж, причём на дикий, не заполненный туристами. Поприсутствовал в холдинге на ежемесячной презентации конструкторского бюро. С радостью отметил, что команда продвигается к реализации проекта семимильными шагами. И это при том, что Пупкин с Михалычем практически не спят, вечерами и ночами зависая в своём кабинете, оборудованном по их просьбе Бродягой. Каббалисты без устали изучали Знаки, прокладывали и тестировали новые цепочки, заполняли рабочие дневники и… Гробили себя.

В субботу я не выдержал, приказал Бродяге закрыть доступ к инопланетной каббалистике, выдал горе-учёным премию и отправил на двухдневный отдых. С чётким приказом: выспаться. Чуть ли не под конвоем сопроводил фанатиков до их коттеджа, оставил наблюдателей и не успокоился, пока мне не сообщили, что оба неугомонных персонажа вырубились.

Жара стояла страшная.

За две недели только один раз на долину обрушился ливень. И то – на несколько часов. К вечеру тучи разошлись, и за ночь не осталось ни одной лужи. Я возблагодарил небеса за то, что поселился в горах, а не в самом Фазисе. Потому что на побережье температура доползла до сорока пяти градусов. А у нас – сравнительно комфортные тридцать два.

Джан в субботу объявила, что подыскала для Феди дистанционную школу с надёжным конструктом. Что самое интересное, школу не контролировали кланы, а хозяином оказался один из дальневосточных аристо, с которым я был шапочно знаком по Союзу Вольных Родов. Такой вариант меня устроил, но таки пришлось обратиться к Ярику для проверки конструкта. Получив одобрение морфиста, я связался с администрацией школы.

Прикол в том, что для связи с этой самой администрацией нужен морфист-проводник. Уже, согласитесь, нестандартно. И отсекает многих, в том числе, не очень обеспеченных людей.

Я провёл сеанс связи через Джан.

И мне ответили, хотя суббота плюс сезон отпусков.

Серьёзные ребята.

За завтраком в воскресенье я торжественно объявил:

– Ну, что, Феденька. За что боролись, на то и напоролись.

– В смысле? – насторожился оружейник.

– Ты переведён в новую школу. Дальневосточный дистанционный лицей. Сонный конструкт высшей категории надёжности.

– Правда? – обрадовался мальчишка. – Больше не надо никуда ездить?

– Не надо, – заверил я. – Но уроки делать придётся. Все контрольные, зачёты и экзамены – во сне.

– А физкультура?

– Под мою ответственность.

– Это же будет не физкультура, – догадался толстяк.

– Нет, – я загадочно улыбнулся. – Ты продолжишь заниматься боевыми искусствами.

– Могло быть и хуже, – вздохнул толстяк.

– Есть минус, к которому ты не готов.

– Да ладно.

– У тебя в Фазисе когда начинался учебный год?

– Пятнадцатого сентября.

– Именно, – я поднёс к губам кружку с чаем. – Привыкай к новому режиму. Занятия в лицее стартуют первого сентября.

На лице оружейника отразился ужас.

Глава 14

– Это ещё что за хрень? – я поморщился, отложив официальный бланк. – Шутить изволите?

– Никак нет, – лицо курьера даже не изменилось. – Распишитесь, пожалуйста, в получении.

Я поставил размашистую подпись в углу квитанции.

Курьер поспешил убрать всё в сумку.

– До свидания, ваше благородие.

Был человек – и нет человека.

Растворился в воздухе.

В руках у меня осталось официальное уведомление о необходимости личного визита в службу безопасности Дома Эфы. В связи с необходимостью дачи пояснений по официальному международному запросу Великобритании на мою экстрадицию. Дальше ещё упоминались обвинения в убийстве сэра Иезекииля Джонса, претензии со стороны его родственников и расследование Скотланд-Ярда, где я фигурирую в качестве главного подозреваемого.

Первым делом я набрал Барского.

– Артур Олегович, что происходит?

Меня соединили без проволочек.

Возникло ощущение, что начальник СБ не сомневался в моём звонке.

– Сергей, ты ведь и сам догадываешься.

– Для чего вам официальный визит? Я и по телефону скажу, что обвинения британской стороны – наглая ложь. Кроме того… хотел бы я посмотреть на тех, кто попытается меня экстрадировать.

На том конце провода горестно вздохнули.

– Сергей, мы это понимаем. Но и ты пойми. Запрос по линии Интерпола. Несмотря на все разногласия нашей страны с англичанами, мы хотя бы пытаемся делать вид, что международные договора соблюдаются.

– То есть, никто не попытается меня арестовать в клановом квартале? – уточнил я.

– А ты как себе это представляешь?

– Смутно.

– Вот и я смутно. Поэтому мы проводим условное расследование в связи с запросом, после чего спускаем дело на тормозах. Ты посетишь нашу администрацию, дашь показания – и всё. Забудем, как страшный сон.

Некоторые нестыковки не давали мне покоя.

И я высказался:

– А что мешало курьеру принести бумажку, где я всё отрицаю и ни с чем не соглашаюсь, взять мою подпись и перестать досаждать глупостями?

– У меня к тебе личный разговор.

– Который нельзя провести в конструкте? Или по телефону?

– Нельзя, – отрезал Барский. – С недавних пор я не доверяю ни конструктам, ни телефонам. Буду признателен, если уважишь старика и посетишь мою скромную обитель.

Я хмыкнул.

Тоже мне, старик.

Уж кому, а Барскому до старости – как мне до Луны.

– Готовьте пропуск, – сдался я. – Выезжаю немедленно.

– Вот и чудесно. Я твой любимый чаёк прикажу заварить.

Я уже открыл было рот, собираясь отказаться, но меня прервали:

– Шутка. Знаю, что ты не пьёшь непроверенные напитки в гостях.

Удивительно благодушное расположение духа у господина Барского. Как говорил один известный медведь, это «ж-ж-ж» неспроста…

Я попросил Бродягу закинуть меня в Старый Город на «Ирбисе», после чего отпустил его обратно в Красную Поляну. Не важно, сколько я пробуду в Гадюшнике. Если что – вернусь домой на машине. По старинке, так сказать.

Хорошенько поразмыслив, решил отказаться от оружия.

Во-первых, с мечом или кусаригамой в кабинет Барского меня не пустят. Во-вторых, если взять чудо-цилиндр Матвеича, могут всполошиться. Мало ли, чем оснащено здание эсбэшников. А в-третьих, я и сам – ходячее оружие. При необходимости отберу клинок у первого встречного и порублю в капусту половину их ведомства. Или устрою локальный Армагеддон, поигравшись с проницаемостью.

На въезде в Змеиные Кварталы мне выдали пропуск, а в машину подсела молчаливая девушка из службы безопасности. Представилась Мариам Мамедовой и добавила, что господин Барский направил её в качестве моего личного сопровождающего. Спорить я не стал. Пусть будет сопровождающий.

Мы подкатили к уже знакомому зданию СБ, припарковались на общей территории, и Мариам провела меня через все посты без проволочек. Никто не пытался меня задержать, проверить пропуск или удостовериться, что я безоружен. Только в одном месте, у лифтов, я был вынужден пройти через арку металлоискателя. Каббалистического, испещрённого Знаками и геометрическими линиями.

По дороге нам встретились ещё всякие-разные вставки – я их вычислил по незначительным всплескам ки. Раньше подобного оборудования не было, но Барский, в отличие от своих предшественников, относится к безопасности на высшем уровне. Я почуял родственную параноидальную душу.

У кабинета меня поджидала парочка спецов с явными провидческими психотипами. На меня очень внимательно посмотрели, но обыскивать не стали. И даже не попытались прикоснуться, чтобы получить больше данных. При этом я ощутил значительный всплеск ки.

– Господин Барский ждёт вас, – сообщил один из ясновидящих.

Я переступил порог приёмной.

Никто из агентов, включая Мариам, за мной не последовал.

Приёмная у графа была что надо – просторная, солидная, респектабельная. При этом – ничего лишнего. Сразу понимаешь, что попал в строгое учреждение.

Молодая секретарша, которой я раньше не видел, одарила меня дежурной улыбкой.

– Можно? – уточнил я.

– Конечно-конечно! – прощебетала секретарша. – Проходите, господин Иванов!

Кабинет Барского ничуть не изменился за время моего отсутствия. Скромно, аскетично, но со вкусом. Даже мебель стояла на прежних местах.

– Оперативно! – вместо приветствия констатировал начальник СБ. – Присаживайся.

– Мы не под запись разговариваем? – я устроился в кресле напротив графа.

– Этого не требуется, – Барский придвинул ко мне лист бумаги. – Ознакомься.

Я взял документ пальцами в белых перчатках. Жара, но что поделаешь. В здании хотя бы кондиционеры работают. Тысячелетний опыт научил меня простой истине: никогда не нарушай собственных правил. Тем более, если они выработаны под влиянием суровой необходимости.

Пробежался по машинописным строчкам.

Мне подложили протокол допроса, согласно которому я отрицаю не только факт причастности к смерти британского миллиардера, но и вероятные разногласия с Иезекиилем Джонсом, возникшие на почве коллекционирования редких артефактов. Да, я несколько раз встречался с покойным, обсуждал вопросы поиска и приобретения неких безделушек, на этом всё. У меня напрочь отсутствовал мотив для убийства.

Дочитав до конца, я посмотрел в глаза Барскому.

Что он знает?

Маловероятно, что Воронова рассказала о наших поисках. Для неё это смерти подобно. Во-первых, можно нарваться на принципиальную позицию клановой верхушки и неприятное общение с инквизицией. Во-вторых, каковы шансы заполучить Абсолют в собственное распоряжение, если в игру вступит вся неповоротливая махина Дома Эфы? Опять же, кто будет доверять главе аналитического отдела после таких откровений?

На всякий случай, я укрепил свой разум скользящими блоками.

Абстракции – лучшая защита от клановых телепатов.

– Если со всем согласен, – Барский протянул мне красивую перьевую ручку, – подписывай.

– Очень даже согласен, – я взял ручку, оставил внизу листа свой автограф и вернул всё это эсбэшнику. – А теперь, если я правильно понимаю, будет разговор о серьёзных вещах?

– Будет, – помрачнел Барский. Смахнул документ в один из ящиков стола, ручку убрал в футляр, а затем нажал что-то, невидимое глазу. Под столешницей, слева от меня.

Я насторожился.

И даже сделал стол прозрачным, чтобы рассмотреть скрытые механизмы.

Энергетический фон поменялся незначительно, но что-то было активировано.

– Защита от «жучков», – пояснил Барский. – А также от телепатического прослушивания. Можешь снять блоки, они тебе не понадобятся.

Разумеется, я этого не сделал.

– Итак, – Барский наградил меня самым тяжёлым из своих фирменных взглядов. – Давай обсудим эту ситуацию. Она серьёзнее, чем кажется.

– Слушаю внимательно, Артур Олегович.

– Запрос на твою экстрадицию, как я уже отметил, официальный. По линии Интерпола. Но это можно игнорировать. А вот чего нельзя, так это дипломатических связей Джонсов. Если ты не в курсе, сэр Иезекииль был одним из богатейших британцев. И влияние его простиралось… далеко. Родственники и близкие друзья покойного занимают ответственные посты в правительстве Англии. Премьер-министр Ким Ступер женат на одной из дочерей Джонса. А лорд Веллингтон в союзнических отношениях с его Родом. Что из этого вытекает?

– Против меня ополчилась целая страна.

– Точнее не скажешь. И они уверены, Сергей, что ты… сделал то, что сделал. И мы плавно подходим к вопросу международных отношений. Сейчас на Москву ведётся беспрецедентное давление по тайным каналам. Дескать, выдайте нам этого барона, чтобы избежать долгосрочных проблем. Ты ведь на что замахнулся?

– На что? – делаю невинное лицо.

– На истеблишмент, – Барский поднял вверх указательный палец. – Глубинное государство.

– Очень сложно для простого барона.

– Давай не будем, Сергей. Мы же взрослые… хм… ну, ты меня понял. В любой стране, за исключением откровенно монархических или клановых, есть теневое правительство. Династии, которые веками принимают решения. Ты же не думаешь, что даже в редких парламентских республиках народ кого-то выбирает? Ну, он думает, что выбирает, но все кандидатуры одобрены заранее и согласованы с теми, у кого реальные рычаги.

– Я с этим не спорю.

– А с чем ты споришь?

– Что я замахнулся на глубинное правительство.

– Значит, не замахнулся?

– Нет. Просто пострадал один урод, который перешёл мне дорогу. И, если уж на то пошло, вы же не думаете, что всяким заморским засранцам можно беспрепятственно хозяйничать в нашей империи?

Барский посмотрел на меня изучающе.

– Значит, был конфликт.

– Никто этого никогда не докажет.

– Мне можешь сказать? Тет-а-тет.

– Был. Всё решено в наилучшем виде.

– Наилучший вид? – начальник СБ приподнял бровь. – Мы имеем труп одного из самых влиятельных магнатов не только Британии, но и мира! А в дополнение к этому трупу – дипломатический скандал!

– Это их домыслы, – пожимаю плечами. – Пусть предоставят доказательства моей вины. Или идут в жопу. Потому что, уж извините, но утверждение, что Иванов – основной подозреваемый Скотланд-Ярда… Это детский сад. Просто вода, ни о чём. Род Джонсов знал о противостоянии и на основе смерти своего главы сделал выводы. Но эти выводы ничем не подкреплены.

– Разве?

– Уж поверьте. Если я говорю, что доказать мою причастность к смерти Иезекииля Джонса невозможно, значит, так оно и есть.

– Допустим, – Барский побарабанил пальцами по столу. – За тобой закрепилась определённая… репутация. Тёмная, не скрою. Но репутация. И ты знаешь, несмотря на разногласия Дома Эфы с твоим Родом, всё больше людей склоняется к тому, что нам выгоднее не враждовать, а сотрудничать.

– Разумно.

– Но! – Барский сделал многозначительную паузу. – Здесь вступают в игру третьи силы. Сейчас, как я уже говорил, давление оказывается на Москву. Дескать, если Россия подписала международные соглашения, то не важно, что у вас каждый клан сам по себе. Есть, грубо говоря, дежурное правительство. То, которое представляет империю в моменте. И вот они – гарант соблюдения нашей страной внешних договорённостей. Я понятно выражаюсь?

– Более чем.

– Отсюда вытекает, что Долгоруковы могут попробовать оказать давление на Трубецких. Да, ты не в клане, но живёшь на территории, условно контролируемой…

– Стоп, – я поднял руку, прерывая объяснения графа. – Я живу на своих землях. Тех, что принадлежат моему Роду. И тех, которые я буду защищать, если ко мне кто-то сунется. Понятно ли я выражаюсь?

Глаза Барского сузились.

– Ты забываешься, Сергей.

– Отнюдь. Донесите мою позицию до московского князя. Это просто… как апельсин. В этой стране никто не застрахован от того, чтобы умереть. Человек смертен, причём внезапно. И я сейчас говорю не о соблюдении каких-то там международных законов. Есть внутренние, российские. И я, как вольный аристократ, обладаю презумпцией невиновности. Чтобы просто начать меня преследовать, Долгоруковы должны иметь на руках постановление Соборного Трибунала. Который ими не контролируется. А для вынесения приговора нужны доказательства моей вины… которых у англичан нет.

– И ты полагаешь, что это имеет значение.

– Ну да, мы в России, а здесь правит сильный. Это понятно. Вопрос в том, настолько ли сильны Долгоруковы, чтобы защититься от моего гнева, если дойдёт до войны.

– Война с Долгоруковыми? – охренел Барский.

Я расслабленно улыбнулся:

– Надеюсь, это самый пессимистический сценарий.

– Ты в своём уме?

– А давайте проверим.

Барский снова вздохнул.

– Ладно, Сергей. Я не хотел этого говорить, но ты меня вынуждаешь. Мы понимаем, что ты – человек без тормозов. Но при этом… ты выстраиваешь в России собственную финансовую империю. И вряд ли такой подход будет способствовать её процветанию. Сражаться со всей системой ты не сможешь.

– У вас есть лучшее предложение?

– Есть. Но для начала тебе следует уяснить одну вещь. Именно политика в ближайшие полгода будет определять твою судьбу. А политический расклад такой: мы стоим на пороге большой войны с Евроблоком и Наска. С кем-то из них. Или с двумя сразу. Британия может стать как сильным союзником, так и опасным противником.

– Они уже воевали против нас в Персии, – возразил я. – Что может измениться?

– Всё. Например, тобой пожертвуют. И в благодарность…

Я хмыкнул:

– Да ладно.

Лицо Барского вдруг постарело.

В глазах эсбэшника отразилась безмерная усталость.

– Пойми, Сергей, в тебе не видят значимую фигуру. Долгоруковы, вероятно, мыслят следующим образом: подарим англичанам голову мелкого барона, и начнётся диалог.

Хм.

Сложно их в этом винить.

Когда разворачивается шахматная партия в масштабах планеты… Мелкие ребята, вроде меня, – обычный расходный материал. Экстрадиция – это даже не репутационные потери. Я ведь полный ноль, если смотреть глазами высших правящих кругов.

– Хорошо. Логика ясна. И что вы предлагаете, граф?

– О, ничего особенного. Мы потянем время, утопим всю эту суету в бумажной волоките. Бесконечные отписки, переадресации. Наши чиновники умеют, сам знаешь. Задача – продержаться до Великого Турнира. А потом, когда империю возглавит Дом Эфы, мы будем определять внутреннюю и внешнюю политику. И тебя в обиду не дадим.

– Звучит красиво. Что взамен?

– А взамен, – Барский перегнулся через стол и посмотрел мне в глаза. – Ты будешь нам должен одну услугу.