Текст книги "Тень на краю империи (СИ)"

Автор книги: Ян Бадевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Глава 29

– Наш корреспондент ведёт репортаж из усадьбы герцога Раевского Апрельские Ручьи, – сообщила красивая девушка в строгом костюме. – Здесь произошли таинственные события, в результате которых имение старинного и уважаемого Рода было полностью обесточено. Евгений.

Картинка сменилась.

На экране телевизора появился энергичный мужчина в серой ветровке и с микрофоном в руке. На микрофоне красовалась табличка с надписью: «МТВ».

– Оксана, – кивнул мужчина с серьёзным видом. – Здравствуйте, уважаемые телезрители. На территорию усадьбы меня не пустили, но удалось оценить место происшествия.

Корреспондент сдвинулся, показывая объект у себя за спиной. Покосившийся опорный столб линии электропередач с оборванными проводами.

– Это бывшая ЛЭП, снабжавшая электричеством земли Раевских. Боюсь, восстановить питание будет непросто, учитывая масштаб катастрофы.

– Евгений, расскажите об этом подробнее, – попросила дикторша. – Телезрители хотят больше деталей.

– Охотно, – Евгений снова занял большую часть экрана. – Сегодня ночью свыше пятидесяти опорных столбов линии исчезли, в результате чего произошёл обрыв.

– Исчезли? – переспросила ведущая.

– По словам ремонтников, как сквозь землю провалились, – пояснил корреспондент. – Кроме того, в самой усадьбе неведомые злоумышленники испортили аварийные генераторы. По неподтверждённой информации были украдены какие-то важные детали, при этом слуги и охранники ничего не видели.

– Вам удалось получить официальное разъяснение от главы Рода? – уточнила ведущая.

– Представители семьи отказались от комментариев и выпроводили нашу съёмочную группу, – расстроенно протянул Евгений. – Будем держать вас в курсе событий.

– Спасибо, Евгений, – изображение Оксаны вновь заняло большую часть экрана. – А я напомню, что вы смотрите программу «Сливки общества» на Москва-ТВ. С вами была Оксана Агулакина, до новых встреч.

Хорошо спланированная операция – залог душевного спокойствия.

Я бы мог попросить Алесю Новацкую устроить там локальный Армагеддон, но вместо этого потрудился сам. Перемещался на Бродяге, сделав из него эдакий летающий лайнер с открытой верхней палубой. Отправлял каждый столб в небытие и мчался дальше на крыльях ночи. Радаров у моих оппонентов нет, прыгуны каждые пять минут по лесу не носятся, отсюда что? Абсолютная влаааасть!

Не успел я порадоваться страданиям врагов, как Бродяга будничным тоном сообщил, что мне звонят из Москвы. Абонент идентифицирован как некто из летней резиденции Раевских. Почему некто? Ну, мало ли кто решил со мной пообщаться этим прекрасным осенним утром. Чей-то дворецкий, например. Или секретарь.

Подняв трубку возникшего из пустоты телефона, я лениво произнёс:

– Барон Иванов. С кем имею честь разговаривать?

– Доброе утро, юноша, – прозвучал на том конце провода мужской голос. – Самуил Владимирович Раевский к вашим услугам. Звоню по поручению Максима Венедиктовича, главы нашего Рода.

– А что ж он сам не позвонил? – невинно поинтересовался я.

Дядя главы Рода на секунду замялся.

Потом выдал:

– Неотложные дела.

– Полагаю, связанные с коммунальными происшествиями?

Собеседник разве что зубами не проскрипел.

– Вы хорошо осведомлены о наших проблемах.

– Только что посмотрел выпуск новостей.

– Жаль, что в новостях вам не рассказали про завод в Подмосковье.

– Упущение с их стороны, – я цокнул языком.

– Вот что, юноша, – Самуил Владимирович начал терять терпение, – вы переходите все границы. И наживаете себе могущественных врагов. Я бы на вашем месте…

– Вы не на моём месте.

Разговор сместился в фазу выяснения отношений.

– Я не намерен с вами препираться, – устало ответил Раевский. – Мы понимаем, что оба происшествия – ваших рук дело. Нет, это не официальное обвинение. Вы просто должны знать, что мы это так не оставим.

– Хотите объявить войну? – вскинулся я.

– Мог бы. Да только…

– Клан не хотите втягивать, – перебил я. – Есть указание присмотреться ко мне, но без необходимости не рисковать. Ой, не спрашивайте, знаю я про ваши ночные разговоры с князем. Продолжайте, я отвлёкся.

Повисло гробовое молчание.

Самуил Владимирович видел предстоящую беседу в несколько ином свете.

– У нас достаточно рычагов, чтобы сделать вам больно, – предупредили меня.

– О, не сомневаюсь. То же самое говорил предшественник Максима Венедиктовича. Мир праху его. Это я о старом герцоге, если что.

Двойственность реплики не укрылась от пожилого аристократа.

– Вы очень самонадеянны для столь юного аристократа, господин Иванов. Имея шаткое положение в обществе, малочисленную гвардию и герб в первом поколении, стоило бы осмотрительнее выбирать врагов.

– Зато мой Род не сокращается с такой скоростью, как ваш, Самуил Владимирович. Тенденции не в вашу пользу, как думаете?

– Время покажет, – процедил Раевский. – Но я вас предупредил. Продолжите в том же духе – и узнаете, что такое банкротство. Еще приползёте на коленях, чтобы прощение вымаливать.

– Самуил Владимирович, посмотрите в окно.

Пауза.

– И что там? – осторожно поинтересовался собеседник.

– Вы видите на приусадебном участке ползающего меня?

На сей раз пауза продлилась больше десяти ударов сердца.

– Не видите, – констатировал я. – Но оглядывайтесь почаще. Однажды вместо столбов под землю уйдёт ваш дом.

Ответить Раевский не успел – я положил трубку.

Разговор показался мне абсолютно бессмысленным с точки зрения военного искусства. Можешь победить – наноси удар первым и побеждай. Не можешь – копи силы и побеждай, но чуть позже. Либо ищи альтернативные пути, которые позволят достичь желаемого. Но безосновательно угрожать своему противнику… при этом даже не являясь главой Рода… Я был гораздо лучшего мнения о представителях современного дворянства.

Гамовы не звонили.

Константин Альбранд и эта черноволосая фурия Гессер-Гамова… Они меня тревожили в большей степени, чем Раевский. От этих противников можно ожидать любых неприятностей. Эти не предупреждают, но всегда что-то планируют.

– Допрыгался, – в дверях кабинета появилась Джан.

– А ты всё никак не научишься стучать? – улыбнулся я. И тут же, глядя на погрустневшее лицо девушки, исправился: – Шучу, солнышко. Тебе я всегда рад.

Набежавшая тень тут же рассеялась.

В руках морфистка держала конверт.

И мне этот конверт сразу не понравился. То ли по причине ярко выраженной официальности, то ли из-за наличия эмблемы инквизиции.

– Что это? – я с неприязнью покосился на письмо. – Господа в рясах решили выразить нам своё восхищение и что-нибудь подарить?

Девушка протянула конверт:

– Сам посмотри.

Конверт оказался запечатанным. Вот вам и легендарное женское любопытство! Я сделал гербовую бумагу проницаемой и без помощи ножа извлёк послание, которое мне отправили святоши.

Меня вызывали для дачи показаний в Московскую консисторию.

Всё.

Ни оснований, ни обвинений, ни каких-либо фактов для анализа. Подписано предстоятелем консистории отцом Тихомиром.

– Ехать нельзя, – уверенно заявила Джан, заглядывая мне через плечо.

Я это и сам понимал.

Но игнорировать подобные бумажки – тоже не вариант. Сегодня ты не явился для объяснений, а завтра на усадьбу обрушилась толпа людей в чёрном.

В документе указывалось, что у меня есть неделя.

– Хм, – я покрутил бумажку в руках.

Уверен, тут не обошлось без отца Иеронима.

– Что будешь делать? – с тревогой поинтересовалась Джан.

– Думать.

Первым делом я связался с Администратором, изложил суть проблемы и запросил консультацию с отцом Симеоном. Поговорить удалось ночью, в специально созданном конструкте. Джан сотворила точную копию приёмной инквизиторов в Туровской консистории. Шутку я оценил.

– А я предупреждал, – заявил Симеон, выглядывая в окно. – Ты в разработке. Они уже не отцепятся, шестерёнки завертелись. Ты хоть понимаешь, что наворотил в Стамбуле?

– У меня не было выбора.

– Всегда есть выбор, – глубокомысленно изрёк азиатский святоша. – Они терпеливо накапливают и систематизируют факты, пропускают через разные инстанции, передают всё более крутым дознатчикам. Инквизиторы никуда не спешат, но везде успевают. Слышал такое выражение?

– Я хочу знать, что у них на меня есть.

– Много чего, – буркнул Симеон, поворачиваясь ко мне лицом. – Финляндия, Расширитель, убийство одного из наших в Стамбуле, исчезновение важных следственных материалов, взлом Тайной Сети. Доказать ничего не могут, но все эти события так или иначе связаны с тобой.

– Они не могут обвинять людей бездоказательно.

– Поэтому тебя и пригласили в Москву.

– У них есть алгоритм для подобных ситуаций?

– Есть. Экзекутор за тебя не может взяться, это противозаконно. Но кто мешает провернуть всё неформально? Ты не телепат, вряд ли сможешь защититься от спеца третьего ранга. Я уж молчу про то, что у наших куча артефакторики на все случаи жизни. Пробиваются даже блоки, выставленные с помощью спецсредств. Обручи там разные, браслеты, обереги. Это всё детские игрушки по сравнению с арсеналом Супремы.

– Удалённое прикрытие?

– Не поможет, – покачал головой Симеон. – Все консистории оборудованы многоуровневыми системами, позволяющими перекрывать внешнее ментальное воздействие.

– Ты можешь выкрасть моё дело?

– Нет. И тебе не советую. Выводы из истории со Стамбулом сделаны, не сомневайся. Уровень допуска к информации о бароне Иванове повышен, появились дополнительные линии авторизации.

– Что будет, если не явлюсь?

– Тебя приведут.

Я лихорадочно просчитывал варианты.

Куда ни кинь – всюду клин.

– Последний вопрос. Известен дознатчик, к которому меня вызвали? И причастен ли к этому отец Иероним?

– Насколько мне известно, отец Иероним сейчас находится в Фазисе. Он в комиссии по открытию новой консистории, так что у него и без тебя забот хватает, – усмехнулся Симеон. – Сейчас оцениваются перспективы опорного пункта на Чёрном море.

– Что? – у меня глаза на лоб полезли. – Консистория – здесь?

– А чему ты удивляешься. Есть план, мы уже не первое десятилетие расширяемся. В империи, если хочешь знать, нехилый прирост населения. Супрема рассчитывает в обозримом будущем охватить все ключевые мегаполисы.

Раньше консистория была только в Турове, потом добавились представительства зла в Никополе и Москве. Даже Неваполис упыри пока обходили стороной. А тут – Фазис. Враги под самым боком.

– Даже не думай, – предупредил Симеон.

– Ты о чём?

– Сам знаешь. Не лезь в эти сферы, целее будешь.

Имя дознатчика я всё же получил.

Отец Донат.

Интересно, а небольшой (или внушительный) донат избавит меня от неприятного общения? Я слышал, некоторые вопросы в консисториях можно уладить подобным образом.

Благополучно проспав до самого утра, я отправился на пробежку.

Осенью природа Кавказа не менее прекрасна, чем летом или весной. Большинство растений продолжают оставаться зелёными, лютая августовская жара спадает. Кое-где осыпаются первые листья. Но так, по мелочи.

Шум ветра наводит на философские размышления.

А главное – озеро.

Лёгкая рябь, умиротворение…

То ли я хорошо выспался, то ли сумел выбросить из головы все посторонние мысли, но под конец пробежки нарисовалась идея. Нестандартная, совершенно безумная, но я за неё уцепился.

Идея прельщала своей элегантностью.

Чем дольше я всё это обдумывал, тем больше понимал, что такого от меня гарантированно не ждут.

За завтраком я поинтересовался у Джан:

– Слушай, а насколько защищены во сне обычные дознатчики? Вы с Яриком сумели вытащить из головы того типа коды доступа к Тайной Сети. Как насчёт внедрить что-нибудь весёленькое?

У Джан чуть не выпала вилка из пальцев.

– Внедрить?

Федя бросил Кефиру кусочек сардельки, и тот поймал лакомство на лету.

– Пусть отец Донат уснёт, – я неопределённо махнул рукой, – и увидит добрый сон. Затем он проснётся в уверенности, что накануне я с ним побеседовал и ответил на все его вопросы. И эти ответы удовлетворили консисторию.

– Ты издеваешься, – не поверила своим ушам морфистка.

– Нет. Ты уже проделывала похожие штуки. В самом начале нашего знакомства, помнишь? Сейчас всё сложнее, но у нас в гвардии есть боевой морфист. Распределите обязанности, проведите скоординированную атаку.

– Ух ты, – оценил мой замысел Федя.

– И я о том, – улыбаюсь и спокойно продолжаю поглощать яичницу с беконом. – Пусть эти ребята думают, что меня допросили. Пусть думают, что я – кристальной чистоты дворянин.

– Наверняка есть протоколы, – возразила Джан. – Любые допросы фиксируются. Если с тобой будет работать менталист, его показания тоже будут учтены.

– Отец Донат обладает телепатическим Даром, – пожимаю плечами. – У него высокая ступень посвящения. Думаю, он будет использовать артефакты, чтобы пробить мои блоки.

– Ты так спокойно об этом говоришь, – восхитилась Джан.

– Ну да. Мы не дойдём до блоков. Я вообще не появлюсь в консистории. А все протоколы инквизитор оформит задним числом. Потому что захочет это сделать и будет уверен в своей правоте.

Глава 30

На подготовку операции ушло три дня.

Мы ненавязчиво следили за отцом Донатом, собирали информацию о его жизни, увлечениях, домашней обстановке, характере и образе мышления. Ярик вылавливал в мире снов эхо-образы – то, что оставалось после нашего святоши, когда он пробуждался. Чтобы с гарантией достичь успеха, мы подключили ещё двух морфистов Чёрного Ока. Четвёртая ночь была потрачена на создание сложного, многослойного конструкта-сновидения, имитирующего допрос в Московской консистории.

Как мне пояснила Джан, тонкость заключалась в том, чтобы выудить правильные образы из подсознания самого инквизитора. Запустить этого персонажа в лабиринт воспоминаний, получить детали конструктора и сотворить новый лабиринт, но управляемый с нашей стороны. Проектировался сон внутри сна: дознатчик спал, видел один из допросов в своём кабинете, потом якобы пробуждался и ехал на работу. Как вы уже догадались, поездка – лишь второй уровень конструкта. Отец Донат уверен, что едет в консисторию, но он продолжает спать. Третий уровень – это мнимый допрос барона Иванова. То есть, меня.

С третьим уровнем у нас не было гарантий.

Мы не знали, какими инструментами воспользуется инквизитор, привлечёт ли кого-нибудь в качестве помощника, какие вопросы будет задавать. У нас не было данных, кто и на каких основаниях перевёл моё досье из Стамбула в Москву. Всё это мы рассчитывали выяснить в процессе плетения иллюзий. Отец Донат будет меня допрашивать, а правильные вопросы всплывут в процессе. А ещё он наверняка попробует с кем-то связаться ментально, и мы перехватим его мысли во сне. Потребуется мгновенно подстраиваться и реагировать на меняющуюся обстановку с бешеными скоростями. Поэтому командиром группы морфистов я назначил Ярика – наиболее опытного и сильного в этой команде. Джан отвечала за извлечение информации и фальшивые образы, на которые должна была среагировать жертва, а морфисты Ока поддерживали сам конструкт.

На пятую ночь я уже стал волноваться.

Осталось два дня до истечения ультиматума.

Конечно, я мог бы начать войну против инквизиции. Вероятно, к процессу подключился бы Администратор, и тогда… А что тогда? Нами заинтересуются Кормчие, начнётся тотальный замес. Или не начнётся. Я, как известно, тронутый. И мою судьбу никак не отредактируешь. Впрочем, я не сомневаюсь, что у тайного земного правительства хватает тузов в рукавах. Лучше не доводить до этой стадии…

Вы спросите, каким же образом отразится в документах мой реальный визит в консисторию, если я не зайду внутрь комплекса, не получу пропуск, не засвечу лицо перед камерами? И даже мой психотип никакой хитроумный сканер не считает? А тут всё просто. Я приду. То есть, получу пропуск, поднимусь в нужный кабинет и даже поздороваюсь с отцом Донатом. Который слегка вздремнёт в условленный час. Мы его так запрограммируем. Человек смежил веки, затем встряхнулся – и увидел меня, сидящего напротив. Из памяти тут же всплыла вся цепочка вымышленного допроса.

Фишка в том, что мне придётся самому идти в конструкт.

Иначе я не буду в курсе происходящего.

Как следствие, не сумею органично завершить всю эту клоунаду.

А что с Планом «Б», спросите вы? Всегда существует вероятность, что ты не учёл важную деталь, и всё полетело в топку. Мой план заключался в Расширителе. Появится Федя, наблюдающий за кабинетом с помощью своей проекции, и вытащит меня через многомерность в Бродягу. Это уже не спишешь на случайное совпадение, но раз уж инквизиторы хотят войны, они её получат.

Укладываясь спать, я меньше всего ожидал услышать стук в дверь.

Раздеться ещё не успел, поэтому ответил:

– Не заперто!

Через порог тихо переступила Джан.

– Готовишься?

– Есть немного, – я указал девушке на кресло, но она приблизилась ко мне и заглянула в глаза. Похоже, на душе у турчанки было неспокойно.

– Сергей, мне страшно.

Я обнял Джан.

Это получилось естественно, само собой.

Девушка прижалась ко мне, окутав облаком волнистых волос, и я ощутил биение её сердца. Мы простояли так, наверное, с минуту. Потом я мягко отстранился.

– Всё будет хорошо.

– Знаешь… впервые за долгое время… я не уверена.

– Эй, ты чего? – возмутился я. – Мне нужен морфист, повелевающий чужими видениями! Оседлавший волну! Прекрати, солнышко, завязывай с этим.

– Ладно, – Джан робко улыбнулась. – Как скажешь.

– Ты должна поверить в свои силы. Иначе нам не победить в этой схватке.

– А ты думаешь… в ней вообще можно победить? Ещё никто не заходил так далеко в противостоянии с Супремой.

– Надо с чего-то начинать.

Девушка издала нервный смешок.

– Вот за это я тебя и лю… ну, ты понял.

Меня словно пронзило молнией.

Очень давно я не слышал подобных признаний.

С прошлой жизни…

– Будь осторожен, – морфистка переключилась на новую тему. – Мы не знаем, с чем столкнёмся. Ярик говорит, что инквизиторы постоянно развивают сновидческие охранные системы.

– Я помню все инструкции. Не переживай.

– Тогда… до завтра.

Джан не спешила уходить.

Шагнув к девушке, я поцеловал её в губы.

– Мы справимся.

Турчанка ожила:

– Смотри мне, Иванов. Всё папе расскажу.

И выпорхнула из комнаты, оставив меня в полнейшей растерянности.

* * *

– Какое вы имеете отношение к убийству брата Мефодия в Стамбуле?

Беседа длилась уже полтора часа.

По субъективным оценкам.

Дознатчик прекрасно знал, с кем имеет дело, неуклонно гнул свою линию и выводил на совершенно неудобные для меня темы. Всё начиналось с невинных реплик в стиле доброго полицейского, решившего обсудить погоду. Как я доехал, понравилась ли Москва, что нового в Фазисе. А потом понеслась. Откуда у меня домоморф, что знаю про иные измерения, как отношусь к новым артефактам… И даже по моим непростым отношениям с Иезекиилем Джонсом проехались. Я морально был ко всему этому готов. Врал чётко, без запинки, игнорировал психологическое давление и наработанные веками приёмчики следователей. Но главный фокус заключался в том, что мои мысли якобы читал несуществующий помощник Доната, отец Тимофей, который «находился» в одном из ближайших кабинетов. Дознатчику снилось, что он обменивается трафиком со своим коллегой, а вымышленный Тимфоей, естественно, подтверждал все мои показания.

Мыслями инквизитор обменивался.

Только его собеседником был Ярик.

– Брат Мефодий? – изгибаю бровь. – Впервые слышу о таком.

– Не притворяйтесь, господин Иванов. Мы знаем не так уж много людей, умеющих путешествовать в многомерном пространстве и заинтересованных в исчезновении материалов по Расширителю. Он, кстати, у вас?

В реальности на меня бы обрушилась вся телепатическая мощь брата Тимофея, выходца из старинного дворянского Рода Северной Италии. Сила крови, все дела. Плюс индивидуально спроектированный артефакт. Брат Тимофей ещё не успел высоко подняться по ступеням посвящения, но к его помощи прибегали в самых тяжёлых случаях. И загоняли под подписку о неразглашении, если вскрывались серьёзные вещи.

– Помилуйте, – я изобразил неподдельное возмущение. – Разве можно найти запрещённый артефакт без лицензии Супремы и оставить его себе? Я и помыслить не мог…

– Нам известно, что вы могли, – перебил дознатчик. – И что не могли – тоже известно. Значит, вы утверждаете, что не пользовались Расширителем.

– Будет проще, – улыбаюсь в ответ, – если вы мне поведаете, о чём идёт речь.

Джан на секунду появилась за окном, чтобы подмигнуть мне и показать большой палец.

– Сферическое устройство, – терпеливо пояснил спящий дознатчик, – благодаря которому одарённый получает доступ в многомерность.

– Впервые слышу, – на моём лице отражается недоумение. – Домоморф, которым я владею, умеет перемещаться в иных измерениях. Это быстрая и удобная технология. Зачем мне ещё что-то?

Взгляд собеседника погрузился в себя.

А это означало, что отец Донат ведёт вымышленный телепатический диалог.

– Хорошо, я отмечу это в протоколе, – инквизитор сделал вид, что записывает важные сведения в ежедневник. Хитрый жук. Я-то понимаю, что у него где-то припрятан компьютер. Вероятно, за одной из сдвижных деревянных панелей в дальнем углу кабинета. – Вернёмся к Ахмету Чемиру. Вы знали, что он с группой своих друзей добыл Расширитель и продал его по нелегальным каналам?

– Я не был знаком с упомянутым господином.

– Но с его отцом вы были знакомы.

– Пересекались пару раз.

– Он не просил вас оказать помощь сыну? – взгляд инквизитора, наверное, мог бы просверлить во мне дырку. – Вытащить его из затруднительной ситуации.

Предсказуемый ход.

Наверняка, в доме Чемира уже побывал провидец.

– Да, я получал просьбу с его стороны.

– И как отреагировали? – дознатчик скрестил пальцы и наклонился вперёд.

– Никак, – пожимаю плечами. – Обещал подумать. Я должен Мамуке услугу за одно старое дельце, но идти против инквизиции – не лучшая идея.

Пауза.

– Вы ушли и больше не связывались с отцом Ахмета?

– Именно так.

– Вы знали, что он покинул Фазис?

– Нет.

– Он пытался с вами поговорить после этого?

– Нет.

– Быть может, Ахмет Чемир искал вашего покровительства?

– Нет.

Вопросы мне совершенно не нравились. Больше всего бесило, что допрос ведётся по людям, информация о которых мной уничтожена собственноручно. Зачем я вообще полез в Стамбул, если следствие продолжается, и никто не забыл о Расширителе? Борьба с ветряными мельницами.

– При каких обстоятельствах вы познакомились с отцом Симеоном?

Мне стоило больших усилий сохранить невозмутимое выражение лица.

– Ко мне приходили разные инквизиторы. Я не помню конкретно отца Симеона.

– Вы не общались с ним в последнее время?

– Только с отцом Иеронимом.

– Вы сумели запатентовать несколько изобретений за минувшие два года. Для человека, недавно получившего жетон самостоятельности, это необычно.

– У нас запрещено изобретать?

– Насколько я помню, у вас нет специального технического образования, барон.

– Я самородок.

– А где вы научились так хорошо драться? Мы наводили справки. Ваш уровень без учёта Дара оценивается крайне высоко. Даже по меркам бесов.

– Ну, я способный ученик. Хочу поблагодарить за науку мастера Мергена, моего школьного преподавателя.

– Барон, давайте не будем. В четырнадцать вы творили такое, о чём не смеют мечтать многие и в шестьдесят-семьдесят. Ни силы крови, ни могучего Рода за плечами, ни боевого опыта. Сирота из ПСП. И внезапно – один из сильнейших бойцов юга империи.

– Польщён. Я себя таковым не считаю.

– Хотите свидетельские показания?

– В этом нет нужды.

– Так что вы можете сказать по сути вопроса?

– Ничего.

– Совсем?

– Совсем ничего. Где бы я ни научился размахивать клинками, это не касается инквизиторов. Владение холодным оружием – основа выживания в мире, где…

– Договаривайте, – Донат опасно прищурился.

– Где все подчиняются Закону Меча, – я выдержал взгляд собеседника. – Разве ваш Кодекс не поощряет путь, который я избрал?

– Поощряет, – нехотя признал дознатчик.

– Вот и прекрасно, – я откинулся на спинку стула с безмятежной улыбкой. – Если вам больше нечего спросить, я бы хотел откланяться.

Повисла гробовая тишина.

– Вы прибыли в столицу на домоморфе? – уточнил Донат.

– Конечно.

– Что ж, тогда ещё успеете погулять по городу, – передо мной вновь сидел добродушный чиновник, снисходительно относящийся к провинциалам. – Не смею вас больше задерживать.

Признаться, я офигел.

Так просто?

Дознатчик не просто верил, что находится в реальном мире, он на серьёзных щах допрашивал меня в связке с несуществующим телепатом. И продолжал думать, что всё происходит на самом деле. Оставалось лишь молча аплодировать работе Ярика, Джан и парней из Чёрного Ока.

– Господин Иванов.

Я обернулся, взявшись за ручку двери.

– У нас могут появиться дополнительные вопросы, – холодно произнёс дознатчик. – Не исчезайте с радаров.

– О, меня всегда легко найти в Красной Поляне.

– Чудесно. До новых встреч.

Последняя фраза мне совсем не понравилась.

Но кабинет я покинул с королевским выражением лица.

Тонкость была в том, чтобы сразу не исчезнуть из конструкта. Технически этим уровнем сна управляла наша жертва, поэтому нельзя допускать сбоев программы.

Прошагав по длинному коридору, я спустился на первый этаж, воспользовавшись лестницей. Больше ничем воспользоваться и не получилось бы – инквизиторы на дух не переносят лифты.

В вестибюле я сдал пропуск, распрощался с девушкой в светло-коричневой рясе и, забрав из бокса ключи от машины, вышел на улицу.

«Ирбис» дожидался меня на общей парковке.

Тщательно прорисованный, неотличимый от настоящего.

Обернувшись, я бросил последний взгляд на Московскую консисторию. Новое здание в духе имперского модернизма. Панорамные окна, выдвинутые фрагменты, неожиданные скосы. Полёт архитектурной мысли завораживал. Как хорошо, что я увижу эту достопримечательность только во сне…

Сев за руль, я неспешно выехал с парковки, миновал раздвижные каббалистические ворота и влился в поток машин на оживлённой магистрали. Через минуту я выпаду из этой иллюзии. А Ярик со своей командой проведёт дознатчика через остаток рабочего дня, вернёт домой и уложит спать. Для наших морфистов пройдёт минут сорок, для их жертвы – девять субъективных часов.

Реальность за окнами «Ирбиса» смазалась, и я приготовился к провалу в благословенную тьму.

Но тьма отступила.

А в следующую секунду я понял, что продолжаю ехать по улицам Москвы, и рядом со мной сидит человек.

Незнакомый человек, которого я прежде не встречал.