Текст книги "Самые богатые: истории крупнейших мировых состояний"

Автор книги: Wim Van Drongelen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Впрочем, терпимость бельгийцев к шалостям короля однажды дала сбой. Священник церкви Остенде обещал своим прихожанам, что использует свое приглашение на ужин с королем для нравоучений, поскольку в городе всякий знал, что во дворце живет очередная монаршая пассия. Во время ужина священник собрался с духом и выдавил из себя: «Прошел слух, что у вашего величества есть любовница». «И вы этому поверили? – спросил Леопольд. – Мне вчера то же самое рассказывали про вас, так я не поверил». Инцидент был исчерпан.

В жизни короля-бизнесмена нашлось место и подлинной страсти. Леопольд не любил музыку, но ходил на балеты и в оперу главным образом для того, чтобы знакомиться за кулисами с актрисами. Однажды в Париже он увидел на сцене танцовщицу Клео де Мерод, которая потрясла его воображение. Вскоре король лично явился к ней с огромным букетом роз.

КОГДА ЛЕОПОЛЬД РЕШИЛ СДЕЛАТЬ ФРАНЦИИ КАКОЕ-НИБУДЬ ЦЕННОЕ ПОДНОШЕНИЕ, КЛЕО ПОДСКАЗАЛА ЕМУ ИДЕЮ ПОДАРИТЬ ПАРИЖУ МЕТРО.

Клео была на 38 лет моложе Леопольда, считалась одной из первых красавиц Франции и стала одной из первых в истории фотомоделей: ее фотографии в экзотических нарядах украшали открытки и страницы журналов.

Весть о бурном романе быстро облетела Париж, и язвительные парижане не замедлили окрестить бельгийского короля Клеопольдом. В ноябре 1902 года русские газеты даже писали, что «по известиям из Брюсселя, король Леопольд II намеревается отречься от престола и вступить в морганатический брак с парижской балериной Клео де Мерод». Впрочем, до отречения дело не дошло, зато Париж кое-что выиграл от королевской страсти. Когда Леопольд решил сделать Франции какое-нибудь ценное подношение, Клео подсказала ему идею подарить Парижу метро. И в 1900 году была открыта линия парижского метрополитена, построенная на деньги бельгийского монарха.

Каучуковые доходы позволили Леопольду дать волю и его архитектурным фантазиям. Король с увлечением перестраивал бельгийские города и обустраивал свой любимый дворец в Остенде. Венценосец и раньше не жалел денег на строительство: в свое время в его парке появились японская пагода и копия итальянского фонтана эпохи Возрождения. Теперь же Леопольд придумал скрестить храм с теплицей. В его домовой церкви под стеклянным куполом цвели экзотические растения, а над алтарем во время службы летали райские птички. Сам же богобоязненный монарх посещал обедни не иначе как с любимым терьером на руках. Впрочем, из своих причуд рачительный монарх собирался извлечь прибыль, планируя превратить Остенде в платный курорт для коронованных особ Европы. Однако до осуществления этого плана он не дожил.

Наконец, Леопольду по-прежнему нравилось путешествовать. В его распоряжении был особый королевский поезд, который всегда стоял под парами, чтобы монарх мог срочно отбыть в любую страну Европы. Изобретение автомобиля еще больше увеличило свободу передвижения короля. Леопольд выучился водить автомобиль, когда ему было около 70 лет, и с тех пор часто гонял по Бельгии и сопредельным странам на максимальной скорости, катая своих любовниц. Автомобили стали одним из последних увлечений его жизни. Леопольд регулярно скупал все технические новинки и свой последний визит в Париж посвятил как раз закупке новых машин на проходившей в городе автомобильной выставке.

Доходы от Конго вливались в бельгийскую экономику, всячески способствуя ее процветанию. Один из благодарных соотечественников в речи по случаю открытия в Антверпене выставки, посвященной Конго, сказал, обернувшись к монарху, что своим процветанием Бельгия обязана исключительно гению его величества, на что Леопольд ответил: «Всем этим вы обязаны ценам на каучук».

* * *

Между тем каучук должен был кто-то добывать, и это были местные жители Конго. Кое-кто из журналистов обратил внимание на то, что из Конго приходят корабли, груженные каучуком, а назад в Африку они увозят только оружие и боеприпасы. Поскольку представить себе негров, собирающих каучук за бельгийские франки, было трудно, журналист предположил, что в «Свободном государстве» применяется рабский труд.

В прессе появились сообщения миссионеров, которые свидетельствовали, что конголезцев заставляют работать под дулом пистолета, а отлынивающим от трудовой повинности отрубают руки. В 1902 году вышел роман Джозефа Конрада «Сердце мрака», в котором писатель, сам в недавнем прошлом ходивший на пароходе по реке Конго, вывел образ бельгийского колонизатора Куртца, который украшал свое жилище черепами туземцев, рассуждая при этом о прогрессе и цивилизации. Позднее сюжет «Сердца мрака» лег в основу знаменитого фильма Фрэнсиса Копполы «Апокалипсис сегодня», где река Конго превратилась в безымянную вьетнамскую реку, а маньяк Куртц – в спятившего американского полковника Кертса. Роман вызвал большой интерес, и общественность всерьез обеспокоилась положением дел в колонии.

Леопольд тоже забеспокоился и нанял немецкого банкира Людвига фон Штойба для организации ответной пиар-кампании. Однако по какой-то причине король вскоре разуверился в фон Штойбе и прекратил его финансировать, за что обиженный немец обнародовал свою переписку с Леопольдом, в которой говорилось о подкупе журналистов и проплате заказных материалов в газетах.

Тем временем из Конго приходили все новые свидетельства о зверствах набранной из туземцев армии под названием «Общественные силы» (Force Publique) и злоупотреблениях колониальной администрации. В прессе появился рассказ миссионера Шепарда, который имел удовольствие общаться с вождем племени запозапов вскоре после того, как это племя по договоренности с королевскими чиновниками совершило карательный рейд на поселение, жители которого отказались собирать каучук. Вождь с гордостью показал миссионеру груду останков своих врагов. «Почему трупы так искромсаны?» – поинтересовался Шепард. «Мои люди их ели», – ответил верховный запозап. В стороне каннибалы коптили отрубленные руки врагов, чтобы предъявить их бельгийским чиновникам в доказательство хорошо выполненной работы.

К международному движению за реформы в Конго примкнули многие видные общественные деятели и писатели, включая Артура Конан Дойла и Марка Твена, который принялся сочинять на Леопольда издевательские памфлеты. На стороне противников короля оказался и научно-технический прогресс. Хитом продаж начала XX века были ручные фотоаппараты фирмы Kodak, которыми не замедлили вооружиться миссионеры. Фотографии, запечатлевшие конголезцев с отрубленными руками, изувеченных солдатами «Общественных сил», поразили Европу. Так король Бельгии превратился в глазах всего мира в исчадие ада, а его репутация распутника и внешность опереточного злодея с хищным носом и огромной бородой немало тому способствовали.

Не радовала Леопольда и международная обстановка. В 1904 году германский кайзер Вильгельм II в ходе личной встречи предложил ему несколько французских провинций, если Бельгия согласится помочь Германии в будущей войне. В случае отказа кайзер обещал напасть на саму Бельгию. Этим разговором Леопольд был столь ошарашен, что явился на парад, надев фуражку задом наперед.

Здоровье тоже стало изменять монарху. На старости лет Леопольд обзавелся некоторыми странностями: говорил о себе исключительно в третьем лице и заворачивал бороду в специальный кожаный чехол, чтобы уберечь от микробов.

ПОД МЕЖДУНАРОДНЫМ ДАВЛЕНИЕМ, НО ЗА НЕМАЛУЮ КОМПЕНСАЦИЮ ЛЕОПОЛЬД УСТУПИЛ КОНГО СВОЕМУ ЖЕ КОРОЛЕВСТВУ.

В 1908 году под международным давлением, но за немалую компенсацию Леопольд уступил Конго своему же королевству, чем остановил поток критики в свой адрес.

17 декабря 1909 года Леопольд II скончался, успев за три дня до смерти подписать закон о всеобщей воинской повинности, чем немало насолил Вильгельму II, когда тот в 1914 году атаковал Францию через территорию Бельгии.

За свою долгую жизнь король-предприниматель успел сколотить подлинно королевский капитал, что, впрочем, стоило жизни примерно 10 млн жителей Конго, а также сделаться самым непопулярным монархом в истории Бельгии.

Семейный бизнес

Франц-Йозеф II (Franz Joseph II), князь Лихтенштейна, 1906-1989

Основная деятельность: глава Княжества Лихтенштейн

Сфера коммерческих интересов: финансы

«Я правлю в счастливой стране», – говаривал князь Франц-Йозеф II Лихтенштейнский. В этом государстве в центре Европы отсутствуют безработица, национальный долг, нет армии, зато есть 30 тыс. населения, 70 тыс. зарегистрированных иностранных компаний, 25 парламентариев и несколько министров, а также самые надежные банки и самый высокий в Европе уровень индустриализации. При этом отправляющихся туда туристов напутствуют: «По дороге не моргайте – проморгать Лихтенштейн проще простого».

Первое упоминание Лихтенштейнов относится к XII веку, когда некий германский рыцарь Хуго Лихтенштейнский с многочисленной родней перебрался в Австрию. К концу XVII столетия Лихтенштейны накопили изрядное состояние – в золоте, землях и произведениях искусства. В 1699 и 1712 годах глава рода Иоганн-Адам по прозвищу Ханс Богатый купил у обедневшего немецкого графа две провинции в верховьях Рейна – Шелленберг и Вадуц. (Впрочем, есть версия, что Ханс Богатый просто выиграл будущий Лихтенштейн в карты.) Провинции были объединены под родовым именем нового хозяина, после чего вошли в состав Священной Римской империи.

До Первой мировой войны Лихтенштейн был теснейшим образом связан с Австро-Венгерской империей, а его правители жили в своих владениях в Австрии и Моравии, соревнуясь с Габсбургами в военной и финансовой мощи. В 1919 году князь Франц I Лихтенштейнский расторг все договоры с рушащейся Австро-Венгрией и предложил лихтенштейнцам конституцию, согласно которой демократические институты сочетались с монархическими привилегиями князя.

В ЛИХТЕНШТЕЙНЕ ДЕЙСТВУЮТ ДВЕ ОЧЕНЬ ПОХОЖИЕ ДРУГ НА ДРУГА ПАРТИИ. ПАРТИЙНАЯ ПРИНАДЛЕЖНОСТЬ ПЕРЕДАЕТСЯ ЕДВА ЛИ НЕ ПО НАСЛЕДСТВУ, А «МЕЖПАРТИЙНЫЕ» БРАКИ СЧИТАЮТСЯ ПОДОЗРИТЕЛЬНЫМИ.

В 1938 году молодой князь Франц-Йозеф, первым из династии Лихтенштейнов, поселился в фамильном княжестве, в его столице Вадуце. Что оказалось очень кстати, поскольку после аншлюса Германии с Австрией в Лихтенштейне назревал фашистский путч. Франц-Йозеф действовал решительно: была создана коалиция двух местных партий, которая выступила против присоединения к Германии. Тех, кто хотел союза с Гитлером, просто отправили в столь любимую ими страну. Княжество сохранило нейтралитет, чем до сих пор гордятся все лихтенштейнцы.

С тех пор как была принята конституция, в Лихтенштейне действуют две очень похожие друг на друга монархические консервативные христианско-демократические партии. Партийная принадлежность передается едва ли не по наследству, а «межпартийные» браки считаются подозрительными.

При этом политическая активность населения очень высока – на выборы обычно приходит около 90 % электората. Правда, до 1986 года мужчины никак не хотели предоставить право голоса женщинам, мотивируя это тем, что половина лихтенштейнцев женятся на иностранках, которым не пристало командовать в независимом княжестве.

* * *

Прежде чем прославиться как сказочная офшорная зона в центре Европы, Лихтенштейн был известен зубными протезами, почтовыми марками и колбасными шкурками. Почетное место в этом списке занимают марки, которые превращаются в раритеты немедленно после выпуска. Качество их высоко, а тираж ничтожен, к тому же 80 % марок отправляется прямо из типографии к коллекционерам и перекупщикам – по подписке (около 100 тыс. адресов). Так что филателия для Лихтенштейна – существенный источник дохода. Почтовая служба княжества, как и валюта, таможня и дипломатические представительства, традиционно находилась в ведении Швейцарии, но не так давно лихтенштейнцы сочли, что марки из всех символов суверенитета – важнейший, и взяли почту под свое крыло.

Производство оболочки для колбас и сосисок – не столь благородное занятие, как выпуск марок, но не менее доходное, если учесть, что под боком – «сосисочная» Германия. А зубные протезы, произведенные в Лихтенштейне, имеют репутацию лучших в мире.

* * *

«Картину не съешь, а замок на себя не наденешь», – любила говорить княгиня Гина. Однако нельзя не признать, что картины и замки украшают жизнь, а их хозяевам придают уверенности. В наибольшей степени украшают жизнь Лихтенштейнов два великолепных дворца в Вене (потомственным австрийским аристократам положено владеть дворцами). А также два замка (не хуже дворцов) в самом Лихтенштейне. На всякий случай князья прикупили еще 76 акров в Техасе. Из движимого же имущества главную ценность представляет собранная за последние четыре века уникальная коллекция живописи старых мастеров.

Частное собрание Лихтенштейнов, одно из крупнейших в мире, оценивается в $150 млн. Говорят, что по богатству оно уступает только собранию правящей фамилии Великобритании – Виндзоров. Ханс-Адам в связи с этим высказывается уклончиво: «Где-то преимущество у нас, где-то – у них. Судить, чья коллекция дороже, очень сложно».

История коллекции представляет интерес не меньший, чем сами экспонаты. «Многие вещи были куплены непосредственно у авторов, – говорит Ханс-Адам. – У нас хранятся расписки, могу показать». В войну Лихтенштейны потеряли 85 % собственности – 54 замка за пределами княжества, в Чехии и Австрии. И только чудом Францу-Йозефу удалось спасти основную часть художественной коллекции. В 1944 году Гитлер приказал взорвать соляные шахты на западе Австрии, где среди прочих сокровищ были спрятаны 1700 шедевров из венских дворцов Лихтенштейнов, – советские войска были на подходе. Франц-Йозеф через одного из своих родственников добился от Геббельса разрешения забрать то, что принадлежит представителям династии Лихтенштейнов. «Членов семьи» оказалось гораздо больше, чем можно было ожидать, к тому же некоторые из них забирали свое несколько раз. В результате множество картин, изделий из слоновой кости, фарфор, ковры, оружие были переправлены в княжество.

Это была вторая (после объявления нейтралитета) блестящая «военная» операция Франца-Йозефа. Его сын, Ханс-Адам, приумножил семейное состояние, но к старине относится прохладно: «Для меня это просто активы, которые должны приносить доход. Сам я предпочитаю современное искусство».

Трудно себе представить, но в 1967 году Лихтенштейны так нуждались в средствах, что Франц-Йозеф решил продать американцам картину Леонардо «Джиневра де Бенчи». На вырученные $5 млн ему удалось поправить свои дела, а заодно и дела княжества. В 1980-м управление княжеской собственностью перешло в руки Ханса-Адама, старшего сына Франца-Йозефа. Он создал Фонд князя Лихтенштейнского, которому теперь принадлежат сотни акров лесных угодий и городской земли в Австрии (не говоря уже о Техасе). Кроме того, правящая династия практически единолично владеет знаменитым Банком Лихтенштейна, имеющим филиалы во Франкфурте, Лондоне, Цюрихе и Нью-Йорке.

В родовой коллекции не хватает важного экспоната – княжеской короны. Последний раз ее, говорят, видели в XVIII веке. «Мы точно не знаем, что с ней стало, – рассказывает Ханс-Адам. – Думаю, кто-то из предков решил, что носить корону не слишком интересно, и отдал жене, а та сделала из нее несколько украшений».

Кстати, он передал России архив следователя Соколова с материалами о расстреле царской семьи, приобретенный в 1990 году за £500 тыс. на аукционе Sotheby’s. В качестве ответного шага князь попросил вернуть архив Лихтенштейнов, вывезенный из Германии во время советской оккупации.

* * *

Франц-Йозеф, старший сын австрийского принца Алоиса Лихтенштейнского и великой герцогини Елизаветы-Амалии Габсбург, родился 16 августа (красный день календаря) 1906 года. Его крестным был австрийский император, а родным дядей – великий герцог Франц-Фердинанд, с убийства которого началась Первая мировая война. Франц-Йозеф II закончил Венский университет лесного и сельского хозяйства. Случилось так, что его дядя Франц I отрекся от престола, а еще раньше от претензий на трон отказался его отец – в результате Франц-Йозеф в 32 года стал действующим лихтенштейнским монархом.

ГИТЛЕРУ ВИЗИТ НАСТОЯЩЕГО МОНАРХА, ПО-ВИДИМОМУ, ТАК ПОЛЬСТИЛ, ЧТО ОН СОГЛАСИЛСЯ ОСТАВИТЬ ЛИХТЕНШТЕЙН В ПОКОЕ.

Он был коронован в конце мая 1939 года, а через три месяца отправился с официальным визитом в Берлин, где был принят Гитлером. Они беседовали полтора часа, и за это время фюрер особого впечатления на князя не произвел. Зато Гитлеру визит настоящего монарха, по-видимому, польстил, и он согласился оставить Лихтенштейн в покое. Франц-Йозеф стал национальным героем, а его страну война почти не затронула. (После войны князь отказался выдать Советскому Союзу 500 человек, нашедших приют в Лихтенштейне, среди них был и великий князь Владимир Кириллович.)

В 1943 году Франц-Йозеф женился на чешской аристократке Георгине фон Вильчек, ставшей лихтенштейнской княгиней Гиной. Они поселились в фамильном замке Вадуц – на горе в столице княжества. Княгиня основала лихтенштейнский Красный Крест, который во время войны помогал эмигрантам и беженцам из германских лагерей.

Наследник Франца-Йозефа – Ханс-Адам родился в 1945 году, успел в молодости попутешествовать, учился в Австрии и Швейцарии, работал в Вашингтоне и в конце концов зажил тихой семейной жизнью в замке: «Лихтенштейн – чудесное место. Наши дети могут вести здесь совершенно нормальную, даже сельскую жизнь. Мы с женой растили наших детей, как обычная семья, и посвящали много времени их воспитанию. Ты можешь сделать нечто выдающееся, но, если наследник никуда не годится, твои достижения окажутся обесцененными».

Все представители следующего поколения Лихтенштейнов – Алоис, Максимилиан, Константин и Татьяна – рано вступили в браки. У наследного принца Алоиса сейчас трое детей, так что у династии есть шанс продолжиться и в будущем веке. Правда, родовые черты Лихтенштейнов – Габсбургов могут претерпеть некоторые изменения: второй сын Ханса-Адама – Максимилиан – недавно женился на чернокожей американке.

* * *

Когда в 1990 году князь Ханс-Адам вступил на лихтенштейнский престол, все в княжестве было благополучно. Компаний зарегистрировано больше, чем можно насчитать жителей, банки пользуются репутацией самых неприступных в мире, туризм процветает. При Хансе-Адаме страна стала членом ООН, а женщины получили право голоса – и то, и другое он ставит себе в заслугу. Однако вскоре выяснилось, что у князя и его подданных есть две проблемы.

Первая – в отношениях между монархом с одной стороны, и правительством и парламентом – с другой. Монархические привилегии и демократические процедуры, заложенные еще в конституции 1921 года, пришли в неразрешимое между собой противоречие. Ханс-Адам хочет быть действующим монархом и решать важнейшие вопросы государственной жизни, а правительство грозит оспорить его решения в международных инстанциях.

Франц-Йозеф обладал мягким нравом, умел договариваться с подданными и предпочитал не вступать в конфликты с народными избранниками и правительством. Например, он лишь раз наложил вето на принятый парламентом закон – об охоте, и то исключительно для блага сограждан: иначе «каждый сад превратился бы в стрельбище». В отличие от отца Ханс-Адам вовсю использует право вето, грозится распустить парламент (и один раз распустил) и даже иногда предъявляет ультиматумы собственному народу. В результате правительство с парламентом порицают монарха за властолюбие и мечтают убрать из конституции раздел об иммунитете князя от судебного преследования. «Получается, что он может украсть у меня автомобиль и ему ничего за это не будет!» – возмущается премьер.

* * *

Возможно, политический кризис разрешился бы ко всеобщему удовлетворению, если бы не другая беда: о Лихтенштейне заговорили как об одном из чемпионов в отмывании грязных денег и укрывательстве неплательщиков налогов.

Дело в том, что процветание Лихтенштейна основано на существовании примерно 70 тыс. иностранных компаний, зарегистрированных в Вадуце. Регистрационный сбор составляет около трети доходов бюджета княжества. Другая золотая жила – иностранный капитал, который потоком идет в лихтенштейнские банки, имеющие репутацию сверхнадежных. «Если швейцарец хочет спрятать свои деньги, он кладет их в наш банк», – говорят лихтенштейнцы. Тайна вкладов соблюдается неукоснительно, вплоть до того, что банкиры предпочитают не вступать с клиентами в переписку и просят их один-два раза в год наведываться в банк лично для решения всех вопросов. Потенциальным вкладчикам не задают нескромных вопросов о происхождении средств и стараются сами разобраться, с кем имеют дело. Раньше считалось, что благодаря такой проверке сомнительные капиталы в лихтенштейнские банки не попадают. Теперь выясняется, что, возможно, все наоборот: криминальные деньги для них – самый лакомый кусок.

ТАЙНА ВКЛАДОВ СОБЛЮДАЕТСЯ НЕУКОСНИТЕЛЬНО, ВПЛОТЬ ДО ТОГО, ЧТО БАНКИРЫ ПРЕДПОЧИТАЮТ НЕ ВСТУПАТЬ С КЛИЕНТАМИ В ПЕРЕПИСКУ И ПРОСЯТ ИХ ОДИН-ДВА РАЗА В ГОД НАВЕДЫВАТЬСЯ В БАНК ЛИЧНО ДЛЯ РЕШЕНИЯ ВСЕХ ВОПРОСОВ.

Ханс-Адам признает, что борьба с отмыванием в его княжестве не на высоте, но отказывается считать уход от налогов преступлением. Бедные налогоплательщики, по его мнению, просто вынуждены бежать от «пиратского» 50-процентного подоходного налога, узаконенного во многих странах. Максимальная ставка подоходного налога в Лихтенштейне не достигает 19 %, а налог на зарегистрированные предприятия составляет 1 %.

Очевидно, что князь Лихтенштейнский не сможет спасти свой «налоговый рай». Визит полиции в Банк Лихтенштейна и аресты нескольких известных граждан страны показали, что «райская» жизнь уходит в прошлое. Европейская интеграция и новые американские законы по борьбе с экономическими преступлениями не позволят Лихтенштейну сохранять маленькие налоги и блюсти банковскую тайну.

Но у князя есть выход. Если проблем, внутренних и внешних, станет слишком много, он сможет переселиться в одно из своих австрийских владений. Личное состояние князя оценивается в $4 млрд: дворцы, земли, коллекция живописи и даже американская рисовая компания RiceTec. Так что угроза Ханса-Адама «вернуться к ситуации до 1938 года, когда князья Лихтенштейнские жили за пределами княжества», не кажется пустой. А вот другое, уже полусерьезное, намерение князя – продать Лихтенштейн Биллу Гейтсу – вряд ли осуществимо: Гейтсу лишние хлопоты ни к чему.