Текст книги "Самые богатые: истории крупнейших мировых состояний"

Автор книги: Wim Van Drongelen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Продавец новостей

Конрад Блэк (Conrad Moffat Black), род. в 1944

Место действия: Канада, Великобритания

Сфера интересов: СМИ

Все началось почти 30 лет назад, когда Блэк решил избавиться от отцовских супермаркетов и тракторов и заняться исключительно газетным бизнесом.

Конрад Блэк – большой ценитель прессы. Его холдинговая компания Hollinger, зарегистрированная в США, контролирует более ста ежедневных газет и около двухсот еженедельников. Его владения разбросаны по всему миру: в Северной Америке, Великобритании, на Карибских островах, в Австралии и Израиле. Большинство из них крошечные и мало кому известные, вроде газеты Peace River Block News. Но в коллекции есть и жемчужины. Самая большая – лондонская Daily Telegraph, которая приносит группе примерно 80 % прибыли. Жемчужины поменьше – израильская Jerusalem Post и американская Chicago Sun-Times. В Канаде Блэк контролирует 59 из 104 канадских ежедневных изданий. Из своего лондонского офиса, увешанного картинами с изображением морских баталий, 53-летний Блэк командует третьей по величине медиаимперией в мире. У его изданий 4,3 млн читателей. Больше – только у хозяина News Corporation Руперта Мёрдока и у группы Gannett, издающей USA Today. Так что у Блэка есть все основания говорить о времени и о себе: «Я горжусь нынешней эпохой, поскольку она позволила мне создать мое богатство честно и законно».

У БЛЭКА ЕСТЬ ВСЕ ОСНОВАНИЯ ГОВОРИТЬ О ВРЕМЕНИ И О СЕБЕ: «Я ГОРЖУСЬ НЫНЕШНЕЙ ЭПОХОЙ, ПОСКОЛЬКУ ОНА ПОЗВОЛИЛА МНЕ СОЗДАТЬ МОЕ БОГАТСТВО ЧЕСТНО И ЗАКОННО».

* * *

Большую часть времени канадец Конрад Блэк проводит в Лондоне, где у него два дома. На его вечеринках собирается весь цвет британского истеблишмента. Прием по случаю победы на выборах консерваторов, устроенный Блэком, имел грандиозный успех и наутро обсуждался во всех лондонских новостях.

Недавно Блэк вошел в состав правления аукционного дома Sotheby’s. Его счастливый брак с Барбарой Амиель нисколько не омрачает то, что раньше Барбара работала у главного конкурента Блэка, Мёрдока. Многие считают Блэка самым большим интеллектуалом в издательском бизнесе. Во всяком случае, его работа о Дюплесси – канадском политическом деятеле – насчитывает 743 страницы и является классикой жанра. Один из его сотрудников заметил, что 90 % интересов Конрада Блэка умственные: даже к бейсболу он подходит интеллектуально.

* * *

Автобиография Блэка называется «Life in Progress». Он написал ее, когда ему еще не было 50. Для автора и героя жизнь – это большая авантюра, и он наслаждается каждой ее минутой. От отца, акционера одной из крупнейших в Канаде промышленных групп Argus, Блэк унаследовал большие амбиции и страсть к цифрам. В восемь лет на свои первые сбережения ($60) Блэк купил одну акцию General Motors. Следующий шаг в бизнес он сделал, учась в школе в Торонто. Впрочем, школьный бизнес кончился плачевно: в 14 лет Блэка выгнали за торговлю украденными экзаменационными билетами. Что не помешало ему получить диплом юриста и степень магистра исторических наук.

Его первая газета Knowlton Advertiser (тираж – 300 экземпляров) служила ему развлечением в перерывах между занятиями. Университетский приятель приобрел ее за один канадский доллар и предложил Конраду Блэку «войти в долю». Вскоре у них уже было достаточно средств, чтобы купить за $18 тыс. соседнюю газету The Sherbrooke Record. Спустя восемь лет при продаже она принесла в 40 раз больше, чем они за нее заплатили.

Когда в 1976 году после смерти родителей Конрад стал акционером Argus, было очевидно, что пиво, супермаркеты и тракторы не вызывают у него большого энтузиазма. Однако для осуществления его «газетных» планов нужны были средства, поэтому Блэк не стал пренебрегать предоставившейся возможностью. Имея первоначально 22 % акций, он сумел одолеть старшее поколение директоров, заключив союзы с мелкими акционерами. В итоге четырехмиллиардная компания обошлась Блэку в $18 млн. Перед ним открылся путь в медиабизнес.

Вначале Блэк намеревался овладеть общенациональной ежедневной газетой Toronto Globe & Mail. Сделка, увы, не состоялась. Тогда Блэк решил не покушаться на газетных гигантов и изменить тактику. В конце 1970-х он приобрел малопримечательные, но весьма доходные региональные издания в Северной Америке. Одновременно он продолжал вкладывать деньги в супермаркеты, нефтяные скважины, сельхозтехнику и прочие «посторонние» предметы. К 40 годам Блэк владел самой разнообразной собственностью. Однако, по словам издателя Toronto Star Джона Хондерлиха, нет никаких сомнений в том, что власть и владение газетами – «это то, к чему Блэк стремился всегда». И ради достижения этой цели Блэку пришлось пожертвовать всей своей «негазетной» собственностью.

Сражение за Daily Telegraph в 1985 году стало его Аустерлицем. «Такая сделка бывает раз в жизни», – признавался сам Блэк. Средства Блэка, вложенные в газету, с 1985 года увеличились на 1500 %. Однако тогда радужные перспективы не были очевидны. Многие думали, что Блэк просто не в своем уме. В момент перехода к Блэку газета ежемесячно теряла 10 тыс. читателей. Конкуренты предвкушали скорый конец «Телеграфа».

НОВЫЙ ВЛАДЕЛЕЦ «ТЕЛЕГРАФА» БЫЛ НАСТОЛЬКО НЕЗАМЕТЕН, ЧТО ПРЕСТАРЕЛЫЙ ЛОРД ХАРТВЕЛ ДАЖЕ НЕ МОГ ТОЛКОМ СКАЗАТЬ, КТО, СОБСТВЕННО, ЕГО ВЫТЕСНЯЕТ.

На первых порах Блэк проявил удивительную скромность. Новый владелец «Телеграфа» был настолько незаметен, что престарелый лорд Хартвел, который постепенно и неотвратимо терял контроль над «Телеграфом», даже не мог толком сказать, кто, собственно, его вытесняет. Смена владельцев «Телеграфа» вошла в историю как образец схватки между старыми газетными «феодалами» и новым поколением транснациональных «хищников». «Хищники» победили. Прежние владельцы «Телеграфа» (семья Берри), напуганные профсоюзами, отдали газету почти даром.

Однако для грядущего торжества Блэка этого было мало. Ему надо было сделать газету привлекательной для читателей, особенно молодых. Он резко сократил производственные расходы и расходы на распространение, но в то же время удвоил бюджет редакции. С розничной ценой он обошелся не менее решительно: если до этого «Телеграф» занимал «ничейную землю» между высококачественными и популярными изданиями, то при Блэке он стал ценовым лидером среди нецветных газет. Благодаря этому газета стала меньше зависеть от колебаний рекламного рынка.

Кстати, стратегия Блэка в борьбе за «Телеграф» мало чем отличалась от механизма овладения Argus. Первоначально его доля в «Телеграфе» составляла всего 14 % и обошлась ему в £10 млн. Но уже через год у него был контрольный пакет. Всего же к 1992 году Блэк вложил в газету £119 млн, а теперь «Телеграф» стоит около полумиллиарда. Возникает законный вопрос: в чем же секрет успеха Блэка?

* * *

Сотрудники Блэка считают, что он «много занимается своими газетами; это бизнес, в котором он знает толк».

Кадровый вопрос во вновь приобретаемых изданиях обычно самый болезненный. С одной стороны, есть избыток сотрудников, который вреден для бизнеса. С другой, если ободрать состав редакции «до костей», пострадает качество, а этого Блэк допустить не может. Приходится искать компромиссы. И Блэк обычно успокаивает свой будущий коллектив, уверяя, что компетентным журналистам ничего страшного не грозит.

Зато после того, как новая структура создана и редакция вышла из переходного периода, вмешательство Блэка становится более чем ограниченным. Его волнуют прежде всего сокращение расходов, рост тиража и увеличение доходов от рекламы. Здесь он ставит ясные цели и действует жестко, но справедливо. А вот в том, что касается редакционной политики, главные редакторы имеют значительную свободу. Известен случай, когда в 1990 году Блэка уговаривали уволить тогдашнего главного редактора «Телеграфа» за «неправильную» политическую линию. Блэк хотя и занимал отличную от редактора позицию, отказался и, более того, защищал редактора от нападок. За что главному грозит увольнение, так это за отсутствие у издания прибыли.

Случаи, требующие его непосредственного вмешательства, Блэк делит на три категории: тривиальные, умеренно важные и действительно важные. В последнем случае он обсуждает с главным редактором общую политическую линию издания или настаивает на отражении своего мнения в колонке редактора. Однако такие случаи очень редки. Сам Блэк смог назвать только два: верность Тэтчер в период кризиса ее правительства и недвусмысленная поддержка консерваторов на последних выборах.

По словам самого Блэка, его стиль ведения дел в издательской группе состоит в том, чтобы делегировать полномочия и «как можно более незаметно и неназойливо» отслеживать происходящее. Коллеги подтверждают, что Блэк действительно доверяет сотрудникам и редко лично посещает свои владения. Другие черты его управленческого стиля – большие займы в расчете на планируемые доходы и учет геополитических критериев при инвестировании средств.

Вообще Блэк прежде всего бизнесмен, а потом уже газетчик. Если уж он и вторгается в редакционный процесс, то в свойственной ему величественно-снисходительной манере. Он никогда не скажет: «Мне не нравится первая полоса», скорее уж заметит вскользь: «Кстати, вам не помешает лишний раз заглянуть в словарь – у вас тут орфографическая ошибка».

К ЗАЯДЛОМУ КОНКУРЕНТУ КОНРАД БЛЭК ОТНОСИТСЯ С УВАЖЕНИЕМ И ПРИЗНАЕТ ЗА НИМ СМЕЛОСТЬ, ЛЮБОВЬ К РИСКУ И УМЕНИЕ ДЕЛАТЬ ДЕНЬГИ.

Этим Блэк разительно отличается от своего главного конкурента австралийца Руперта Мёрдока, который ревниво следит за содержанием первых полос своих Times и Sunday Times. Блэк, однако, к заядлому конкуренту относится с уважением и признает за ним смелость, любовь к риску и умение делать деньги – «у него есть таланты, которых нет у меня».

Консервативные политические пристрастия Блэка всем известны, но он не видит в них препятствия для владения умереннолейбористской газетой: «Я больше заинтересован в профессиональном изложении информации и в публикации разумной аргументации, чем в пропаганде своих собственных взглядов».

Обеспечив себе плацдарм в Европе и тылы в Америке, Блэк отправился покорять Австралию и Канаду. Но там ему не слишком обрадовались. В 1991 году Блэк вроде бы вышел победителем из борьбы за контрольный пакет акций Fairfax – самой старой, богатой и влиятельной издательской группы Австралии. Однако доля Блэка по австралийским законам не может быть больше 25 %. Без большой доли в Fairfax Блэк, будучи вынужден нести всю ответственность за управление компанией, лишен возможности получать большую прибыль и обеспечить безопасность холдинга.

Карточные домики

Дональд Трамп (Donald John Trump), род. в 1946

Место действия: США

Сфера интересов: СМИ, недвижимость, гостиничный бизнес, казино

Председатель совета директоров и CEO Trump Organization, основатель Trump Entertainment Resorts. Телеперсона, ведущий реалити-шоу The Apprentice на канале NBC

Отец Дональда Трампа – Фред – избавил сына от необходимости зарабатывать первый миллион, так как успешно справился с этой задачей сам. Дональд добавил к семейному бизнесу – торговле недвижимостью – азартные игры и превратил миллион в миллиард. Конкуренция, скачки конъюнктуры, неудачи в семейной жизни однажды привели его на грань разорения. Но… ненадолго.

Один из наиболее удачливых и известных американских риелторов Дональд Трамп за 20 с небольшим лет успел жениться, развестись, жениться вновь, стать отцом четверых детей, миллиардером, банкротом и опять миллиардером.

Самый загадочный из присвоенных ему титулов – «Филантроп года», самый эффектный – «Хозяин Empire State Building». Не знаем, как насчет филантропии, но Empire State Building он на самом деле купил.

Не в одиночку, разумеется, а в составе анонимной группы «азиатско-европейских инвесторов», заплативших в общей сложности $42 млн за это приобретение.

Американские миллиардеры бывают разные. Одни питаются пиццей, летают экономическим классом и проверяют счета за электричество.

Другие презирают не только экономический класс, но и вообще любые средства передвижения, кроме личного Boeing. Дональд Трамп принадлежит к последним.

* * *

Семейное счастье и деловое процветание Дональда Трампа длилось 13 лет. На четырнадцатый год счастливый отец троих очаровательных детей, счастливый муж пленительной Ивонны и преуспевающий владелец самой роскошной нью-йоркской недвижимости вступил в неприятную полосу своей жизни.

Разумеется, он был виноват во всем сам. Не следовало изменять жене налево и направо.

Не следовало рассчитывать на то, что семейный бизнес будет процветать вечно. Каким скачкам конъюнктуры подвержен рынок недвижимости, Трампу должно было быть известно лучше всех. На одном таком скачке он в начале 1970-х и сделал собственное состояние.

Как переменчивы дамские настроения, он тоже мог бы предполагать, так как слыл исключительным ловеласом. Вероятно, просто проявил легкомыслие. Ибо очаровательная жена – бывшая чешская лыжница, фотомодель и весьма прагматичная женщина – до поры до времени прощала любимому все измены.

Закрывать глаза на скандальные связи супруга ей, очевидно, помогали подарки, которые тот пылко и исправно преподносил ей в течение всех лет супружества. Два чемодана драгоценностей, 150 меховых манто, 270 вечерних платьев и прочие безделицы представляли собою лишь незначительную их часть.

Увы, благосклонность Фортуны не безгранична – Трампу пришлось в полной мере испытать это на себе. В один год произошли сразу два события: Ивонна отказалась мириться с его неверностью, а американский рынок недвижимости пришел в состояние, которое на языке медицины принято называть коллапсом.

Трамп оказался перед двойной катастрофой. С одной стороны, его обязательства по контрактам обеспечили ему в условиях падения конъюнктуры примерно $1 млрд личных долгов.

С другой стороны, Ивонна в беседах о разводе потребовала половину нажитого за время совместной жизни состояния, оценив свою долю еще в $2 млрд.

Правда, не было бы счастья, да несчастье помогло.

СВОЕВРЕМЕННОЕ БАНКРОТСТВО ИНОГДА ПОЗВОЛЯЕТ СИЛЬНО СЭКОНОМИТЬ НА АЛИМЕНТАХ.

После того как супруга внимательно изучила заголовки газет, мрачно предрекающие деловой карьере ее благоверного скорый и безвозвратный конец, она позвонила и потребовала хотя бы $10 млн. Которые и получила. Своевременное банкротство иногда позволяет сильно сэкономить на алиментах.

Развод и нашествие кредиторов для кого-то другого и впрямь означали бы финал карьеры. Но Трамп вовсе не был настроен оправдывать чьи-то мрачные пророчества по своему поводу. Не то было у него воспитание.

* * *

Семья Трампов задолго до рождения Дональда была хорошо известна в определенных кругах Нью-Йорка. Но вовсе не в тех, которые принято называть высшими.

Папа Трамп зарабатывал на жизнь сбором квартплаты в принадлежащих ему многочисленных домах. Опять-таки, не в тех, о которых вы подумали, а в непрезентабельных «хрущобах» Квинса и Бруклина.

Бизнес был доходный, но не из легких: как любят квартиросъемщики домовладельцев – известно. Квартиранты Трампов имели массу непристойных привычек, как-то: смываться из занимаемых апартаментов накануне дня внесения платы, вступать со сборщиками денег в перебранки, перетекающие в потасовки, превращать свое жилье в хлев – и тому подобное.

Надо полагать, роль сборщика квартирной платы в бедных кварталах осточертела Дональду в юности до чрезвычайности. Так что, занявшись бизнесом самостоятельно, он стал интересоваться только весьма дорогой недвижимостью.

Впрочем, в Нью-Йорке начала 1970-х, когда Дональд перешел к автономной деятельности, вся недвижимость стала вдруг дешевой – город переживал экономический кризис.

ВМЕСТО ТОГО ЧТОБЫ ПОСТЕПЕННО ЗАРАБАТЫВАТЬ ВЕЗДЕ ПОНЕМНОЖКУ, ДОНАЛЬД ТРАМП ПРЕДПОЧЕЛ ОГРОМНЫЕ КРЕДИТЫ, АСТРОНОМИЧЕСКИ ВЫСОКИЕ ЦЕНЫ И БЫСТРЫЕ ОБОРОТЫ.

Дональд сильно изменил характер семейного бизнеса в духе времени. Вместо того чтобы постепенно зарабатывать везде понемножку, он предпочел огромные кредиты, астрономически высокие цены и быстрые обороты.

Дональд проявил выдающуюся способность сговариваться с городскими и финансовыми властями. С первыми – о снижении налогов, со вторыми – о предоставлении выгодных кредитов.

Эта комбинация, без сбоев функционировавшая на протяжении десятилетия, позволила ему осуществить самые амбициозные риелторские проекты 1970-1980-х.

Превратив дешевый и убыточный отель Commodore в очень дорогой и прибыльный Grand Hyatt, он заработал к 1979 году на одной этой сделке около полумиллиарда.

Уговорив мэрию построить новый конгресс-центр на принадлежавшем Трампам участке земли, Дональд заработал еще $12 млн. Он был даже готов отказаться от комиссионных, если конгресс-центр назовут именем его отца, но городские власти сочли подобную честь несколько сомнительной.

Дональд получил на $600 тыс. больше. Папа Трамп остался неувековеченным.

С тех пор у Дональда обнаружилось пристрастие, переходящее в манию, – присваивать самым роскошным проектам собственное имя. За конгресс-центром последовали «Башня Трампа» с 30-метровым фонтаном в атриуме, обошедшаяся в $200 млн, «Замок Трампа» и Trump Plaza, стоимостью в $125 млн.

* * *

Трамп своеобразно переосмыслил то, что в деловых кругах называлось репутацией.

Его собственная репутация играла отнюдь не последнюю роль как при получении кредитов, так и при завоевании богатых покупателей. Называя небоскребы, бизнес-центры и отели своим именем, он преследовал не только честолюбивые, но и сугубо меркантильные цели.

Излишества и расточительность ассоциировались именно с его именем и привлекали к нему богатых и расточительных клиентов.

Не он один мог позволить себе личный Boeing, но почему-то именно его Boeing вызывал исключительное внимание прессы.

Его отец имел дело преимущественно с голытьбой, популярность была ему ни к чему.

Но Софи Лорен, купившей апартаменты в «Башне Трампа», было не вполне безразлично, кто именно ее гостеприимный хозяин. Как и прочим прославленным, респектабельным или просто очень богатым клиентам, заполнившим 55 из 58 этажей башни.

Последние три этажа Дональд Трамп предусмотрительно оставил за собой – чутье говорило ему, что лучше быть поближе к своим именитым жильцам.

Менее всего ему хотелось бы слыть сборщиком квартплаты. Пусть даже весьма удачливым сборщиком. Пусть даже астрономически высокой квартплаты.

Он успешно притворялся, что является персонажем светской жизни, а вовсе не деловой. Он был просто элегантным и практичным молодым человеком. И изъявлял готовность обеспечить всем желающим такую же роскошную жизнь, какую вел сам.

В его непринужденный стиль, когда дела улаживаются между коктейлем и спектаклем, история скандального развода, синхронного с разорением, разумеется, вписалась почти идеально.

Всем было любопытно: что же теперь приключится со всем великолепием, к которому общество уже успело привыкнуть. Что будет с отелями в Нью-Йорке и Атлантик-Сити, пресловутым личным Boeing, лимузинами, 282-футовой яхтой Trump Princess, небоскребами, бизнес-центрами.

СЛОВО «БАНКРОТСТВО» ОЗНАЧАЛО ДЛЯ ТРАМПА НЕ БОЛЬШЕ И НЕ МЕНЬШЕ, ЧЕМ СЛОВА «КРЕДИТ», «НАЛОГИ», «АРЕНДНАЯ ПЛАТА».

Всего лишь за 15 прошедших лет Дональд создал «империю Трампа», которая была куда менее стабильна, чем империя, скажем, Ротшильдов, зато гораздо более причудлива.

Он не был бизнесменом традиционного типа. Слово «банкротство» означало для него не больше и не меньше, чем слова «кредит», «налоги», «арендная плата». Слова не оказывали на него гипнотического воздействия, и он был вовсе не склонен впадать в панику.

Обнаружив, что стоит на грани катастрофы, он отправился договариваться с банками-кредиторами о… финансировании следующего проекта.

* * *

Когда в 1976 году с легкой руки избирателей азартные игры были официально разрешены в Нью-Джерси, в штате начался риелторский бум, к которому Трамп поспел раньше прочих.

Земля в новорожденном центре американского игорного бизнеса быстро стала такой же золотоносной, как некогда прииски Клондайка. Только здесь не нужно было намывать золото из горной породы – деньги сами сыпались с неба.

Трамп (фамилия которого, кстати, переводится – «козырь») скупал в Атлантик-Сити буквально все: земельные участки, жилые комплексы, отели, казино. Купил также и лицензию на ведение игорного бизнеса.

Он методично откупал казино и отели у Hilton и Holliday Inn, пока не стал самым крупным владельцем недвижимости на Восточном побережье. В одном лишь отеле, который он купил в Атлантик-Сити, было 1700 игральных автоматов, 123 игровых стола, более шестисот номеров, семь ресторанов, оздоровительный комплекс. (Этот монстр и получил впоследствии название «Замок Трампа».)

В начале 1990-х, обозревая свою империю, готовую в любой момент превратиться в обломки, Трамп быстро прикинул, откуда придет спасение.

После живописного краха, постигшего его в одночасье, Дональд Трамп, казалось бы, мог навеки распрощаться с идеей вновь стать солидным клиентом солидных банков. Тем более что солидным банкам он уже безнадежно задолжал.

Но у него оставалась лицензия на ведение игорного бизнеса.

Получение такой лицензии вылилось бы для любого новичка в годы ожидания и хлопот.

А азартные игры приносят $30 млрд в год – вдвое больше, чем телевидение и кинопроизводство, вместе взятые.

Трамп соблазнил банки заманчивой картиной нескончаемого потока наличности, добился новых кредитов и новых условий выплаты долгов. Затем быстро и без шума переключился на игорный бизнес, вытеснив из дела прежних партнеров. Не ограничивая свою сферу влияния Атлантик-Сити, расширил ее за счет Лас-Вегаса, Нового Орлеана, Сент-Луиса.

Главным пунктом в этой программе, которую он называл своим возвращением в бизнес, была продажа акций игорных домов. И тут его поджидало неожиданное препятствие.

Чтобы зарабатывать миллиарды на азартных играх в Америке, нужно, оказывается, быть человеком с почти безупречной репутацией.

Разумеется, налоговая инспекция не полиция нравов. Но граждане, покупающие акции, хотят, чтобы моральный облик бизнесмена, эти акции к продаже предлагающего, соответствовал местным стандартам.

Ему никто не ставил в упрек развод с Ивонной – он исправно платил ей содержание и заботился о троих детях. Но, кроме Ивонны, существовала еще и женщина, из-за которой, собственно, дело дошло до развода. И на этой женщине он – о ужас! – до сих пор не был женат. А она – о ужас!!! – была беременна.

Если Трамп хотел, чтобы акции распродавались, он не мог позволить себе роскошь выступать в роли отца незаконнорожденного ребенка.

Таким образом, в конце 1993 года было назначено бракосочетание.

Свадьба состоялась почти через три года после развода Трампа и Ивонны и через два месяца после рождения младенца-девочки Тиффани, успевшей-таки появиться на свет вне брака.

Бракосочетание, разумеется, должно было символизировать и окончательное возвращение Трампа в большой бизнес. Так что сказать, что свадьба была пышной, значит не сказать почти ничего.

За спинами 1700 приглашенных в Plaza расположились 195 аккредитованных журналистов, 25 телекомпаний и 80 фотографов. К свадебному столу было заказано, помимо всего прочего, 70 фунтов черной икры и 1320 бутылок шампанского. Свадебный головной убор невесты был украшен 325 бриллиантами.

Ивонне осталось давать в женских журналах советы на тему «как вести себя при разводе» и поддерживать хорошие отношения с родителями Дональда, которые никогда не одобряли его новую пассию. Люди традиционного воспитания, они всегда горой стояли за сына, но полагали Ивонну милой женщиной и говорили, что если сын хочет содержать любовницу, то пусть и содержит себе без ущерба для семьи.

Меньше чем через год после заключения второго брака Трамп купил Empire State Building.

Ни одна другая сделка не могла бы с более вызывающей наглядностью символизировать окончательное возвращение на бизнес-Олимп.

Правда, говорят, что легендарный 102-этажный небоскреб приносит мизерную прибыль – не более $1,9 млн в год. Однако Дональд Трамп из тех, кто умеет обратить символическую ценность во вполне реальный доход.