Текст книги "В поисках Беловодья (Приключенческий роман, повесть и рассказы)"

Автор книги: Вячеслав Шишков

Соавторы: Лев Гумилевский,Михаил Плотников,Г. Хохлов,Георгий Гребенщиков,Александр Новоселов,Алексей Белослюдов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 32 страниц)

Факты из жизнеописания этого по-своему замечательного человека изложены в брошюре И. Т. Никифоровского[33]33
  К истории „Славяно-Беловодской иерархии”. Самара 1891. Кажется, теперь эта брошюра составляет библиографич. редкость.


[Закрыть]. Не пускаясь в подробности, скажем только, что и теперь не вполне установлено происхождение и личность этого интересного самозванца. В одном из показаний он назвал себя Антоном Савельевым Пикульским, сыном мелкого чиновника, и за этим показанием признано наибольшее вероятие. Отец его, из крестьян, Киевской губ., дослужился до обер-офицерских чинов и умер в Киеве. Мачеха и братья признали в Аркадии своего родственника; но в формулярном списке Савелия Пикульского сын Антон не значится и в показаниях относительно возраста выходят трудно объяснимые противоречия. Есть указания на какие-то приключения и тюремное заключение еще в 1858 году. Затем, в августе 1881 года загадочный человек появляется в Осташкове, именуя себя протоиереем села Зарехенскаго, Томской епархии, быстро скрывается при появлении полиции, является в Москве уже под именем единоверческого архимандрита; в декабре того же года в одном письме именует себя „епископом Аркадием”, в 1882–1883 – выдает себя за „противураскольничьяго миссионера”, и наконец, очевидно ознакомившись с легендой об „Опоньском царстве” и „Беловодии”, – окончательно утверждает себя в звании „епископа Беловодского“, в качестве какового является и на Урале.

Дальнейшее видно будет из самого изложения Г. Т. Хохлова. Прибавлю только, что там же, на Урале, в станице Круглоозерной мне довелось встретить других исследователей этого вопроса, тоже казаков, которые изъездили чуть не всю Россию, чтобы собрать точные данные о личности самозваного архиепископа. Они снабдили меня, между прочим, несколькими номерами „Пермских губ. Ведомостей", в которых была напечатана (из дела об Антоне Савельеве Пикульском, производившегося в Пермск. Окр. суде) автобиография Аркадия Беловодского и составленная грамота, которую он яко бы получил в Беловодии от „смиренного Мелетия, патриарха славяно беловодскаго, камбайскаго, японскаго, индостанскаго, индиянскаго, англо-индейскаго, ост-индии, и юст-индии, и вест-индии, и африки, и америки, и земли хили, и магеланския земли, и бразилии, и абисинии"[34]34
  См. Пермские губ. Ведомости 1889 г. №№ 247, 252,253 и 278.


[Закрыть]. Изложенная запутанным, неправильным старинным стилем, эта самодельная грамота подписана кроме „смиренного Мелетия", еще „Григорием Владимировичем, Царем и Кралем Камбайского царства, индии и магеланския земли", а также многочисленными митрополитами и епископами. Тут есть и „смиренный митрополит Александр Лагоря града", и „смиренный Ермоген – Гоа града, и „смиренный Василий – митрополит Нью-Йорка (!) града" и „смиренный Захарий епископ Амеяна (Амиена?) града в Галии"… Список занимает около 350 газетных строк, причем составитель его, по-видимому, старался не пропустить ни одной заметной страны ни в одной части света. Для „поставления" епископа Аркадия в гор. Левек, столицу Беловодского царства, съехались очевидно епископы всего мира, начиная с „смиренного Симеона, епископа Алторфа (Альтдорф?) града, неподалеку (!) от горы Готгарда", – или еще более смиренного „кесаря-архимандрита афанасие-онуфриевского монастыря в провинции Алешенжо" (?) и кончая более близкими к нам – смиренным Уамвлйхом, архиепископом Толона града”, „Георгием – архиепископом равенским града рвина" (!) и „Карпилием, Анжерского града”. Автор этой грамоты составлял ее по-видимому с каким-нибудь старинным учебником географии в руках, нимало не заботясь трудностью – сводить в одну епархию Нью-Йорк и Потози, Калькутту и Швейцарский Ааргау, Вальядолид и Парагвай. Столь-же нелепа, детски наивна и невежественна автобиография Аркадия, рассказ его о путешествии в Беловодию и описание этой страны. Грустно подумать, что эта полуграмотная пачкотня способна еще и в XX столетии производить в нашем отечестве свое действие.

Теперь несколько слов о личности автора предлагаемого путешествия и об его рукописи. Как уже сказано, черновые наброски путешествия были сделаны полууставом. Полууставом-же, к которому рука автора-казака очевидно более привычна, сделаны в переписанной рукописи надстрочные и на полях вставки и примечания. Подготовляя ее для печати, я позволил себе только, для облегчения чтения, разбить текст на главы и снабдить главы перечнем содержания. Затем мною же исправлены все чисто грамматические ошибки в написании слов и расставлены знаки препинания и абзацы. В остальном я сохранил в неприкосновенности своеобразный и часто очень выразительный при всей неправильности слог автора. Слог этот, как читатель заметит, – очень неровный. Наряду с наивной неповоротливостью изложения – встречаются с одной стороны целые страницы, в которых непосредственное красноречие достигает значительной выразительности и спилы (напр. указанные выше места гл. IX), – с другой страницы, напоминающие бесцветно-правильное изложение путеводителей и описаний, откуда вероятно они и заимствованы. Таких мест немного. Затем– наряду с формами архаическими, а также чисто народными или местными словами, – попадаются выражения в роде: „соединились в один тип с местными жителями" (стр. 61), – „крик, потрясающий нервы" (стр. 45), „трудно представить себе занятие, более неэстетичное" (стр. 76). Все это, однако, не должно удивлять читателя. Даже более, – это именно характерно для „землепроходцев” нашего времени, соединяющих с миросозерцанием XV или XVI века невольное знакомство с внешностью современной культуры. Проезжая по Красному морю, наши путники вспоминали Моисея Боговидца и переход Израильтян. При этом они вглядывались в волны, чтобы увидеть, – „не вылазиют ли" из моря поглощенные пучиною „фараоны”, чтобы спросить у путников, скоро ли наступит светопреставление. Так им говорили старые люди на родине. Отметив это обстоятельство с оттенком некоторой иронии, автор переходит вскоре к описанию электрического фонаря, который пронизывал тьму египетской ночи с мачты французского парохода.

Эта двойственность проходит через все путешествие и отражается в самом слоге. Нет сомнения, что только при мировоззрении чисто детском или современном Марко-Поло можно придать серьезное значение наивно-невежественным россказням топезерского инока или Беловодского Аркадия. Невольно приходят в голову самые грустные мысли при чтении фантастической грамоты беловодского епископа, в которой Алтдорф, Ааргау, Амиен, Ольмюц, даже Нью-Йорк, выстроены в один ряд с неведомой Беловодией и задернуты одной завесой грубого невежества и незнания. Можно подумать, что самые элементарные географические познания для массы народа представляют еще грамоту за семью печатями, столь-же недоступную и фантастическую, как и сказочная Беловодия. Не надо, однако, забывать при этом, что все путешествие казаков, при незнании языков и без всяких пособий в виде карт или географических сочинений, – представляет психологически– настоящий подвиг с целью критической проверки этих же невежественных сказаний. Правда, и во время этого путешествия проявляется немало легковерия: автор верит, по-видимому, в „обжаренных рыбок", которые „спрыгнули со сковородки" во время завтрака Царя Константина в день гибели Цареграда. Он даже заглядывает испытующим оком в темную воду балыклинского бассейна, в смутной надежде увидеть один „ожаренный темно-красный" бок этих рыб (стр. 19). Верит также и в то, что у гостиницы, у которой останавливаются палестинские паломники и туристы, сохранилась (весьма кстати) та самая смоковница, на которой около двух тысяч лет назад сидел Закхей в ожидании Христа. Даже подлинный дом доброго самарянина (из притчи!) не возбуждает в нем особенного недоверия (стр. 39). Соляной столб, в который, за любопытство, была обращена жена Лота, по его словам, потому не стоит до сих пор близь Мёртвого моря, – что „ее давным-давно увезли англичане" (стр. 41), а в городе Наблосе до сих пор „сохранились признаки, где ушиблась, упавши с верхнего этажа, Царица Иезавель и как собаки лизали её кровь" (стр. 35). Вообще, если отважные путники наши представляли довольно благодарный материал для эксплуатации и обмана, густой сетью раскинувшихся над современной Палестиной, то все же порой в них просыпается критика (напр. по поводу славянской надписи на иконе Дм. Солунского – стр. 25), а иной раз как напр. в размышлениях о религиозной самонадеянности (стр. 35) – проявляются признаки настоящей разумной терпимости. Как ни слабы эти движения критической мысли, – не надо все-таки упускать из виду, что именно сомнение в подлинности маршрутов и сказаний Аркадия вызвало самое путешествие. И если этот тяжелый и трудный „опыт" может принести значительную пользу людям одного с автором настроения, – то с другой стороны – для читателей из культурного слоя, быть может, главный интерес сосредоточится на своеобразных фигурах самих казаков-землепроходцев. Их настроение, которое переносит мысль на несколько веков назад и кажется таким архаическим, есть – и это следует помнить – настроение и мировоззрение огромной части русского народа.

Я полагаю, эти соображения служат достаточным основанием тому, что Географическое Общество решило издать настоящее „Путешествие уральских казаков "в Беловодское царство".

В. Короленко.

Путешествие уральских казаков в Беловодское царство

I

Поводы к путешествию. – Рассказы о Беловодском царстве. – Маршрут инока Марка. – Первая попытка путешествия казаков по почину донского казака Шапошникова. – Появление на Урале „архиепископа" Аркадия, якобы поставленного в Беловодии. – Сомнения в подлинности его.

Прежде чем приступить к описанию нашего путешествия, я поясню читателям, что именно побудило нас к этим трудам. В текущем столетии распространилось много письменных маршрутов, указывающих, что на Японских, Савичевых и Аланских островах народы цветут христианским благочестием от проповеди Фомы апостола. В особенности маршрут под названием инока Марка (бывшей Белозерской обители), который будто бы сам с двумя товарищами путешествовал чрез Китайское государство и достигли этих островов и Беловодии; на этих-де островах народы русские имеют до 40 церквей с полным духовенством и на сирском языке народы имеют множество церквей и патриарха. Товарищи инока Марка остались навсегда там, а сам Марк возвратился обратно в Россию и путешествие свое подтверждает Евангельским словом. Слух этот для наших, как называют, „никудышников”[35]35
  „Никудышниками" в области Уральского войска называются старообрядцы беспоповцы, не признающее ни одной из существующих иерархий священства (т. е. православной, единоверческой, беглопоповской и белокриницкой).


[Закрыть], желающих снабдиться древней хиротонией священства, настолько показался правдоподобным, что никудышники в 60-х, годах составляли несколько съездов, на которых совещались для отправления депутации в восточные края.

Но решение долго не могло состояться, так как чрез азиатские владения депутации к путешествию решаться было опасно, а чрез Одессу морями в Индейский океан нужно было принять много трудов (в то время Суэцкий канал не был еще разработан). Наконец донской казак Дмитрий Петрович Шапошников (житель г. Новочеркасска) вознамерился на свой счет послать депутацию в Ост-Индию; от нас же (уральцев) попросил только людей.

В то время для поездки за границу по выбору назначен был казак Головского поселка Варсонофий Барышников, которого Шапошников снарядил с двумя товарищами в дорогу и вручил им денег 500 червонцев. Барышников проехал чрез Суэцкий канал, доезжал до Ост-Индии, был в городе Бомбее и на Малабарском берегу; но далее проехать им по каким-то препятствиям не пришлось, и они приехали обратно в Новочеркасск. Оставшиеся от поездки червонцы Барышников сдал обратно Шапошникову. При этом Шапошников сказал Барышникову: „Я деньги эти давал не с тем, чтобы Вы мне их привезли обратно. Если бы утратились они все на путешествие, мне было бы приятнее”.

После этой попытки вскоре явился в Пермской губернии „архиепископ Аркадий", который назвался беловодским. Слух об этом опять пробежал по всем старообрядцам. Немедленно от нас была послана депутация из двух человек (В. Барышников и Раннинского поселка казак Устин Пустобаев) к Аркадию беловодскому, чтобы узнать, какими путями выехал он из Беловодья в Россию. Но Аркадий при всем разговоре уклонялся открыть свой путь и метаположение Беловодии, а только не стыдясь навязывался ехать с ними на Урал, или предлагал хотя бы одному из них принять от него хиротонию во священника. Тогда Барышников и Пустобаев в свою очередь стали с ним обращаться уклончиво и уехали обратно, не пригласив его с собою и не приняли от него хиротонии, а признавали его за самозванца и бродягу. Лет 5–6 тому назад Аркадий беловодский достиг своей заветной цели: случайно пришлось ему приехать и самому в пределы уральской области в поселок Силкин (Благодарновской станицы) к почетному казаку Степану Силкину. Здесь лжеархиепископ Аркадий сумел на какой-то струне заиграть в сердце богобоязненного человека: он подделался во всем согласным в понятии и толковании со Степаном Силкиным, и в Силкиных (хуторах) образовал приход, поставив в попы вывезенного из Общего Сырта, Бугурусланского уезда какого-то мордвина с долгими волосами, а в Соболевской станице в поселке Протопоповом поставил в попы казака Ф. Л-на, который, не имея прихода, кроме своих семейных, и до сего времени не выучил ряд священнической службы; а другого казака Мустаевской станицы, уже совсем безграмотного, хиротонисал в архимандриты.

В 97 году на, съезде в Головском поселке мне пришлось видеться с новопоставленным архимандритом Израилем, и я спросил его: „Отец Израиль, скажите Бога ради: чем вы могли удостовериться в истинности архиепископского звания Аркадия Беловодского и даже принять от него архимандрита нового рукоположения?"

Израиль ответил: „Я удостоверился на основании прежнего быта. А именно: в святом писании говорится, что посланы были от христиан некие старцы на поклонение к святым местам, с тем, чтобы в обратный путь принесли с собою частичку святыни. Старцы посетили все святые места, но на обратном пути вспомнили, что от святых мест ничего не взяли и придумали между себя: возьмем простую вещицу на подобие святыни и скажем братии: „принесохом от святых мест". По приходе старцы показали всей братии лжесвятыню. К ним повезли больных, хромых, слепых и разных калек, которые с уверением и чистою совестью приступали к мнимой святыне и по своей вере получали недугам исцеление до тех пор, пока старцы не признались явно в своем обмане. По признании же неправды от мнимой святыни больным отрада быть прекратилась. Так вот и я верю страшным клятвам Аркадия, что он принял чин архиепископа от патриарха Мелетия в Канбайском[36]36
  „Канбайское царство" нередко упоминаемое и дальше, означает, очевидно, Камбоджу, одно из государств Индо-Китая, у Сиамского залива, граничащее с Сиамом, Аннамом и Кохинхиною.


[Закрыть] царстве восточного Индокитайского полуострова. А когда он признается в своей несправедливости, тогда и я от него откажусь. Теперь же, пока я по чистой совести верю его евангельским клятвам, надеюсь получить душе спасение по вере".

Я сказал: „теперь вы доказали свое уверение к Аркадию Беловодскому на основании Вами сказанных старцев. Нужно будет, братие, об этом посудить: те старцы были всем известные, доброго жития и правохристианского исповедания; посланы они были тоже к известным уже святым местам, которых старцы и достигли; по поклонении же забыли взять для них нужное и случайно придумали пополнить неправдой.

Больные доверяли им, как известным достойным христианам. Притом, видимостью приступая к принесенной старцами святыне, мысль свою они повергали к той истинной святыне, куда посылались старцы. Поэтому больные и получали исцеление. А об Аркадии кто может подтвердить, что он истинный христианин (не говоря об архиепископстве). А может быть он католик или протестант и указывает на местность Канбанжи (Камбоджи) и Беловодию, где нам ясно неизвестно даже, пребывают ли там христиане? А что, если окажется, что там нет христианства, а только одни многобожники буддисты? Нет основания брать пример с известных и по житию свидетельствованных лиц на неизвестного никому, принявшего на себя титул архиепископа и указывающего на местность никому неизвестную. А вернее может подпасть он, Аркадий, как положено в Номоканоне: „аще ли неции попущением Божиим в толикое приидоша дерзнутие, яко же не верни и злочестивни; неверие бо есть вещь таковая, еже кроме священства прияти хиротонию, священная действовати, – несть слово рещи о осуждении сицевых. Сие бо дело горше есть и самих тех нечестивых бесов, во ангела светла прообразующихся, но не сущих и Божие убо лицемеретвующих, безбожних же сущих и противных Богу. Ниже бо гласы божественные от них, ниже где крещенных или хиротонисанных; сии бо ни хиротонисаны, ни крещени суть. Никто же бо дает не имеяй, и никто же примет от неимущаго, аще и мнится имети“. Так и вы получили от него чин архимандрита, а он сам быть может самозванец.

Архимандрит Израиль, видя, что показанный им пример известных старцев совсем, неподходящий, смутился и наконец сказал: „Что же теперь делать? По всему, нужно доехать и осмотреть восточный Индокитайский полуостров и прочие восточные острова". Многие стали говорить тоже: „без отлагательства нужно доехать до показанных мест маршрутами и Беловодским Аркадием".

II

Съезд в Кирсановском поселке и выбор депутатов для нового путешествия в Беловодию. – Отъезд. – Встреча с бывшим крепостным человеком. – „Зайчик" в вагоне. – Новочеркасск. – Ростов. – Таганрог. – Екатеринослав. – Одесса. – Пароход „Царь". – Отправление войск на Крит. – Прибытие в Константинополь. – Перевозчики и их вымогательство. – Затруднение в турецкой таможне из-за револьверов. – Андреевское подворье. – Прошение, поданное казаками Константинопольскому патриарху с вопросными пунктами о митрополите Амвросии.

После этого, в 1898 году, 25-го января составился съезд в Кирсановском поселке, на котором порешили отправить депутацию из трех человек для отыскания этих стран, процветающих древним благочестием. Выбор пал на трех человек: казака Мустаевской станицы Онисима Варсонофьева Барышникова, урядника Рубеженской станицы Вонифатия Даниловича Максимычева и Григория Терентьева Хохлова (Кирсановской станицы). На расходы было собрано 2,500 рублей, да жители города Уральска прибавили от себя около 100 рублей. Около половины февраля каждый из депутатов выправил от станичного атамана удостоверение о неимении препятствий к выезду за границу, в чем помог нам безвозмездным написанием прошений действительный студент Николай Михайлович Логашкин. Затем 22-го мая из областного правления выдали нам билеты на семь суток до Одесского градоначальника, и того же числа, в 8 часов мы тронулись в путь по железной дороге из Уральска до слободы Покровской. Здесь нас через Волгу перевезли на пароходе в Саратов, где нам пришлось ожидать поезда часа 4, после чего мы поехали на Тамбов и Козлов.

В Козлове на вокзале встретился нам человек по росту мальчик лет 8–9, опиравшийся на посох. Но по лицу был старик и на вопрос мой ответил, что действительно ему уже 68 лет. Он рассказал, что живет под Козловым верстах в 50-ти. Был когда-то барский, пас скот. За провинность барин своеручно высек его, так что даже спустил с задницы всю шкуру; но и это ему показалось мало, так приказал подвесить под мышки на полтора часа; после же этого в числе четырех ребят променял его на трёхмесячного щенка. „Вот как в прежние времена, говорил он, терпели крестьяне от недобрых господ, а у добрых житье было лучше, чем как на воле“. Он попросил у меня копеечку. Я подал пятак и поскорее побежал на поезд.

За Козловым на 1-й станции заявился в вагон молодой человек лет 18-ти и сказал: „Казачки! нельзя ли мне будет проехать около вас зайчиком?" Мы, не понявши этой игры, спросили: „а кто же будет собакой”? – Кондуктора, – ответил на это молодой человек: я залезу под койку и, согнувшись, буду все время лежать. – „Дело твое, ответили мы. Только вместо зайца не оказался бы ты волком: у нас тут вещи. Ты их, пожалуй, потянешь”. Он побожился, что дурного от него не будет, полез под койку и лежал, как есть заяц. Так проехали около 200 верст. При проверке кондуктора усмотрели под нашей койкой зайчика. Впрочем, зайчик, как видно бывалый, отдал им 50 коп., а деньг, как видно, повсеместно добавляют правды. Кондуктора скоро сменились, а зайчик опять притаился и за эти 50 копеек доехал до Новочеркасска.

Город Новочеркасск расположен на горе при реке Доне. Постройка домов изукрашена разными фигурами, по обрезам панелей рассажены высокия раины[37]37
  Раиной на Дону называется пирамидальный тополь.


[Закрыть]. Здесь пришлось нам пробыть не более 4-х часов. Казака Шапошникова дома мы не застали и поехали на Ростов, оттуда на Таганрог и Екатеринослав, где ждали поезда 8 часов. Здесь, отправившись на базар, в первый раз встретили мы электрические вагоны. Сели, отдали по пяти копеек, машинист повернул рукоятку, и вагон быстро с визгом побежал по чугунным рельсам на крутую гору. Не мало дивились мы этому электричественному устройству. Потом в Елизаветграде мы еще раз проехались на такой же тележке.

29-го мая, в 7 ч. утра мы приехали в г. Одессу и того же числа подали просьбы Одесскому градоначальнику, графу Шувалову на предмет выдачи нам заграничных паспортов. 30-го мая получили паспорта, а 31-го мая в 9 ч. утра разочлись в гостинице за нумера, наняли извощика, поехали на пристань Чёрного моря. Это было на вешнее заговение, в воскресный день; берег пристани морской покрыт был войсками и множеством градского и стороннего народа. Мы немедленно купили пароходные билеты и взошли на военный пароход, под названием „Царь". Вскоре за нами взошел один батальон солдат, который следовал на остров Крит. Остальные войска стояли на берегу, два хора духовой музыки уныло играли, отъезжающие солдаты в печальном виде стояли на палубе. Наконец раздалось слово „смирно”! Солдаты встрепенулись, музыка замолкла, и так было спокойно и тихо, словно все померли. Подъехала карета, из которой вышел человек пожилых лет, стройный, высокого роста, с грудью, покрытой орденами. Это был командующий войсками Одесского военного округа, который поздоровался с войсками, взошел на пароход и поздоровался с отходящим батальоном; затем священник отслужил на пароходе молебен, после чего командующий войсками уехал, музыка снова запела печальным голосом, пароход „Царь" заревел во все горло и пошел в открытое море.

В ночь на 1-е число месяца июня поднялся сильный ветер, полил дождь, заблистала молния, загрохотал гром, пароход от волн с боку на бок переваливался, но перед утренним светом ветер затих, а на всходе солнечном по обеим сторонам парохода выпрыгивали из моря водяные свиньи. Солдаты и все мы, пассажиры, весело смотрели, как эти чудовищи целыми семьями выпрыгивали и играли.

В 10 часов дня появились признаки зелени; это были горы по сторонам Константинополя. В два часа пополудни наш пароход вошел в Константинопольский пролив, по взгляду шириною две версты. Интересно и весело было смотреть: на берегах, по обеим сторонам пролива расположена древних греческих царей столица, под названием Царьград. Проехав верст пять проливом, повернули направо в бухту, называемую Золотой рог, который на протяжении 7—8-сот сажень наполнен пароходами и баржами. Проехав Золотым рогом ста четыре сажени, на средине мы остановились. Тут суетилось в лодках множество турок, которые возят пассажиров с пароходов на берег, в числе коих оказались три лодки греческие, нанятые от русского подворья для перевоза русских паломников. В Константинополе откуплены русским правительством три подворья: Пантелеймоновское, Ильинское и Андреевское, на которых выстроены о четырех и пяти этажах огромные дома с роскошными помещениями. В них проживают монахи, высланные с Афонских русских монастырей для принятия русских, приезжающих на поклонение святым местам.

При остановке русских пароходов, монахи подъезжают на лодках, выходят на пароход и приветствуют желающих посетить ихнее житье и посмотреть русскую роскошную постройку. Нам с монахами вместе уехать не случилось; спустились мы по пароходной лестнице и сели к турецкому перевозчику. Турок перевез нас на берег и, протягивая к нам руку, закричал: „бумажка, бумажка!" Нам показалось это за перевоз очень дорого, и я дал ему 60 коп… Турок денег не берет и из лодки на берег нас не выпускает.

„Отдай чего просит, – сказал мне Максимычев: – не в русскую страну мы заехали”. Я вынул рубль, подаю его турку, он получил рубль и, улыбаясь, сказал: „А, бумажка!"

Стоявшие на берегу двое турок взяли наш багаж, понесли не более 10 сажень, в таможню, положили и, протягивая к нам руки, также начали говорить: „бумажка, бумажка!” Максимычев, улыбаясь, сказал мне: „Чего стоишь? Выпячивай бумажку!" Я вынул два чирека (по 40 к.) и отдал им.

Таможенная стража, при осмотре наших вещей нашли бывшие при нас по револьверу и по 50-ти патронов, которые от нас отобрали и самих нас признали за шпионов, хотели арестовать, но, благодаря защите монахов, отпустили, и монахи взяли нас к себе в Андреевское подворье. Эконом подворья ублаговолил нам на 3-м этаже одну комнату, при ней три железных койки с прибором под стенами.

Между этих русских построек, греки откупили у турок саженей 15 (квадратных) земли и построили летний трактир. Каждый день перед солнечным закатом сюда собираются болгары, греки, черногоры, сербы и итальянцы с музыками, играют, поют и выпивают до 2-х часов ночи. Экономы русского подворья не раз уже пытались просить греков об уничтожении музыкальных игрищ под стенами подворья, но греки не обращают внимания на просьбы и даже делают напротив: монахи начинают служить вечерню, а греки с прочими играют в музыку и поют песни.

Второго июня мы направились в патриархат. Путь нам лежал по мосту через Золотой рог. Этот мост битком набит проходящим народом; за переход взимается по 2 1/2 коп. с пешего. В течение каждого часа мост зарабатывает 270 руб. На половине моста мы спустились и сели на турецкий маленький пароход, проехали версты две, до пристани Фанарь, и взошли ко вселенскому патриарху в канцелярию. Секретарь патриарший Христопапа-Иоанну спросил нас на чисто-русском наречии: „Кто есть Вы и чего Вам нужно?” – "Уральские казаки, – ответили мы, – нам желательно узнать о бывшем Босносараевском митрополите Амвросии?" – „О чем же это замечательное дознание?" – спросил опять секретарь. – „По какой вине был отозван с кафедры митрополит Амвросий Босносараевский в 1840 году?" На вопрос этот секретарь сказал: „Вам нужно подать прошение на бумаге".

3-го июня мы приготовили прошение, а 4-го июня подали в Патриархию, в котором написано следующее:

„Его Святейшеству Вселенскому Патриарху Константину 5-му и находящемуся при нем Святому и Священному Синоду.

Ваше Святейшество!

Ниже подписавшиеся представители Старообрядцев Уральского края в России, подвергая Вашему Святейшеству и Святейшему Синоду Патриаршему на обсуждение нижеследующих шесть вопросов, мы имеем честь покорнейше просить Ваше Святейшество не отказать выдать нам письменно ответ на них. Вопрос I-й: по какой вине был отозван с кафедры митрополит Амвросий Босноcараевский в 1840 году? Вопрос II-й: был ли произведен суд Амвросию от синодального начальства по отозвании с кафедры Боснийской? Вопрос III-й: остался ли Амвросий при своем сане митрополита после суда, ежели был над ним суд? Вопрос IV-й: литургисал ли он в облачении архиерея на сопрестоле в какой-либо церкви по отозвании с кафедры из Боснии после 1840 года? Вопрос V-й: какие сведения имеются в Патриархии о смерти Амвросия: умер ли он в соединении с православною греческою церковью или до конца оставался соединенным с старообрядцами в Австрии? Вопрос VI-й: какое значение имеет фраза в 5-м пункте, данного из Патриархии в 1876 году старообрядцам ответа об Амвросии? Значит ли она, что Амвросий был под запрещением, или что он жил в Константинополе без места?

Константинополь, 3-го июня 1898 года.

Вашего Святейшества покорнейшие слуги Уральского Войска: казак Григорий Терентьев Хохлов, урядник Вонифантий Данилов Максимычев, Анисим Варсонофьев Барышников".

При подаче просьбы мы просили, чтобы нам дали точные сведения, которые чрез 4 месяца выслать к нам на Урал, потому что из путешествия мы раньше возвратиться не надеемся.

III

Новые затруднения из-за оружия. – Поездка по подземной дороге. – Парад и высочайший смотр в Константинополе. – Разговор с турками о войне и опасность столкновения. – Разговор с греком. – Султанские жены. – Церковь Балыклейская и её предание. – История завоевания Константинополя турками. – В турецком правлении. – Отъезд из Константинополя.

Того же числа из турецкого таможенства пришел в Андреевское подворье человек, который объявил нам, чтобы один из нас явился в таможенство. Пришел я; спросили у меня: „Можешь говорить по-турецки?" – „Нет", ответил я. Тогда отыскали переводчика, который спросил меня по-русски: „Ты капитан?" – „Да", ответил я. – „Для чего имеете при себе револьверы и по пятидесяти патронов?” – „Как же нам при себе не иметь оружия? Мы едем в дальний путь. Случится быть в каких местах опасных одним при нападении злодеев, чем же мы защитим от гибели свою жизнь, кроме оружия?” – „Это в России можете ездить с оружием, ответил он, но у нас в Турции строго воспрещается иметь русским при себе какое-либо оружие. Хотя из паспортов ваших видно, что вы казаки, но может быть вы какие-нибудь шпионы. Хорошо, что за вас поручились монахи; а не поручись они, тогда бы вас арестовали, и вы сидели бы, пока не навели бы о вас справки”. – „Мы не знали такового воспрещения и покорнейше от вас просим извинения, сказал я. Теперь могу я получить их себе на руки?" – „Нет, – сказал переводчик и, достав револьверы: – это ваши?" спросил он, держа их в руках. – „Наши", сказал я. – „Вот мы их опечатаем и передадим в главную таможню, а вы обратитесь к русскому консулу, пусть он представит о вас сведения: кто вы. А за револьверами при отъезде вашем вышлет своего гаваса, тогда вы получите их“.

5-го числа пошли мы в русское консульство; нам сказали идти на туннель. Вошли мы в здание на подобие какой-то магазины, в средине небольшая комнатка, вокруг которой масса людей. Подошли мы поближе и усмотрели, что из этой комнаты человек в окно выдает билеты, а в саженях пяти, в полутемном месте стоят вагоны. Получившие билеты идут к вагонам.

Мы также купили билеты и в числе народа пошли в вагоны. В каждом вагоне были пристроены по две лампы; через пять минут дан был свисток, тронулись вагоны и резко двинулись вперед, под землю.

– Не в ад ли нас повезли, товарищи? – сказал Максимычев.

– Нет, вагоны поднимаются кверху, а в ад спускались бы вниз…

– А куда же под землю нас вагоны везут, а паровика нет. Чем же двигаются вагоны?

– И я этому удивляюсь, ответил я. Минут чрез 5 нам завиднелся свет, и выехали мы подобно в такую же комнату. Вагоны остановились, и мы сошли.