Текст книги "Синусоида"

Автор книги: Вячеслав Рязанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Попробуй, порекомендуй чукче питаться не мясом, а ананасами... Видимо, как во всём – истина посредине.

О религии: общение с народом. Во вселенной есть разум, многократно выше земного – в этом я не сомневаюсь, он контролирует всю вселенную. Принято называть этот разум Богом.

Объект у всех один, общий; просто разные нации, в зависимости от традиций, видят и толкуют его по-своему. И это, по-моему, не может быть поводом для межрелигиозной вражды. Уважать надо все религии, а придерживаться желательно одной – своей. Вообще, я далеко не воинствующий атеист.

Тем не менее… Я православный христианин (по-советски неграмотный), но не считаю грехом, что на один день в жизни мне пришлось стать католиком.

В Бомбей (сейчас Мумбаи) я летел в командировку на два дня. По международному статусу я должен был жить (ночевать) в четырёх– или пятизвёздочной гостинице. Случайно в самолёте я узнал, что в Бомбее есть гостиница для молодых новообращённых католиков, проживание в которой в десять раз дешевле.

Нахожу я эту гостиницу, Обстановка спартанская – очень чисто, из удобств – туалет в коридоре и душ в подвале. Мебель – кровать-нары, табурет и стол-тумбочка. А что ещё надо советскому, желающему сэкономить?

Но! Чтобы поселиться, я должен быть католиком, то есть прямо здесь, в вестибюле гостиницы, я могу написать заявление о приёме в ряды... и т.д., уплатить за это какие-то копейки – и добро пожаловать, молодой католик!

Так я и сделал. Прожил эти два дня вполне нормально. Свидетельство же о том, что я член организации молодых католиков Индии, я хранил много лет, пока оно не затерялось где-то.

И ещё. Пришлось один день побыть и мусульманином.

Мы с Бартом приехали в Сринагар – столицу мусульманского штата – Джамму и Кашмир, который уже много лет боретсяза отделение от индуистской Индии и присоединение к мусульманскому Пакистану, с которым граничит. Цель нашего приезда самая гуманная – определение объёма работ по созданию скважин водоснабжения.

А в это время местные оппозиционеры – противники правительства, организовали нам встречу под лозунгом: "Помощь Запада Кашмиру – ловушка для мусульман", т.е. встреча враждебная.

Выходим из здания аэропорта, нас встречает толпа человек пятьдесят.

Маленькое отступление: Барту – 58 лет, седая борода и лысина – типичная внешность проповедника. Мне 40 лет, во внешности – следы трёхсотлетнего азиатского ига.

Без всякой подготовки, экспромтом, я кричу: "Аллах Акбар! У Рахмет Аллах, убаракату!". Это мусульманское (арабское) "да здравствует" и переводится как "Аллах велик и нет никого, более великого, чем Аллах".

Толпа смущена – оказывается, к ним приехали свои, против чего же протестовать?

Дальше всё пошло как по маслу. Задача командировки была выполнена, эксцессов не было.

Салон. Как-то, возвращаясь на машине из трёхдневной командировки, я решил привести себя в порядок перед тем, как зайти в офис отчитываться по результатам поездки.

На подъезде к Дели у дороги увидел вывеску "Салон-парикмахерская". Остановился, зашёл.

Салон представляет собой кресло для клиента, черноватое зеркало перед ним, и мастер – худющий индус, заросший волосами со всех сторон. Само помещение – метра 4 квадратных. У дверей на полу – помощник, пацан лет двенадцати.

Сажусь в кресло. Мастер намыливает. Инструмент – опасная бритва. Начинает брить. Гаснет свет. Он зовёт на помощь слугу. Мальчик берёт свечу и освещает моё лицо – рабочую площадь мастера. Мой взгляд падает на осветителя; глаза закрыты, из носа висит сопля ниже губы, а воск со свечи капает мне на брюки. О-о!! Я медленно, чтоб не спугнуть мастера, отстраняю свечу, бужу мальчика и встаю.

Благодарю, расплачиваюсь и с наполовину выбритым лицом, счастливый выхожу на свободу. Такова цена дешёвой парикмахерской в Индии.

Помощь бедным. Безработных в Индии много, поэтому наше руководство рекомендовало всем международникам брать на работу, по возможности, больше слуг, чтобы хоть как-то помочь им заработать на кусок хлеба.

Мы, советские, к слугам не привыкшие, но, если надо, значит, надо. Нанимаем на работу уборщика, прачечника, садовника. Через месяц увольняем уборщика, так как он на протяжении этого срока весь мусор загонял под диван, под шкаф и под ковёр.

Через два месяца у меня началась аллергия на бельё. Оказалось, прачечник стирает, но не полощет бельё. Пришлось расстаться и с ним. Садовник вроде всё делает, судя по газонам, кустам и цветам. Но и он оказался мудрецом: при дневной ставке в 5 рупий он сумел нанять себе в подчинение младшего садовника за 3 рупии в день. Сам же приходит вечером, проверяет качество работы, иногда стукнет дублёра по спине для возбуждения трудолюбия, и, взяв свою долю (2 рупии), удаляется. То есть он – рабовладелец, а мы поощряем угнетателя. Прекратили. На этом поддержка люмпенов закончилась, а наши жёны опять взялись за всё сами.

Слон на газоне. В Дели есть районы, где живут, в основном, иностранцы и хозяева, сдающие им квартиры. Районы эти охраняются, поэтому спокойные и безопасные. Кроме проживающих, туда пропускают поставщиков продуктов, обслугу разного рода и бродячих артистов, если они прилично выглядят.

Зашёл в такой район как-то погонщик с умным дрессированным слоном. Перед каждым домом хозяин слона, позвонив, что-то говорил слону. И тот выдавал целое представление: танцевал на задних ногах, делал стойку на передних, раскачивал головой, поднимал и опускал хобот.

Зрители – иностранцы всегда за этот интереснейший концерт что-то платили и, в результате, все оставались довольны.

Но нашёлся один спесивый, хитрый и скупой европеец (не хочу обижать страну), который с удовольствием, не скрывая интереса, вместе с дочкой и женой посмотрел представление и спокойно зашёл в дом, ничего не заплатив артистам.

Погонщик ждал минут 20, потом шепнул что-то на ухо слону и отошёл в сторону. Слон расположился задом к двери и за минуту навалил перед ней килограммов двести своего отработанного сырья.

И, не обращая внимание на крики безбилетника-зрителя, выскочившего из двери прямо в кучу, артисты с достоинством удалились. Жадность всегда наказуема. Даже таким оригинальным способом. Это надо помнить всем.

Мозоль. Территория, на которой живут работники нашего посольства и других советских организаций в Дели, неофициально зовётся советским городком. С внешней стороны городка, у проходной, часто можно встретить кого-нибудь из индусов, которые приходят сюда с разными целями: бродячие торговцы, представители разных религий, лекари-специалисты аурведической медицины и другие весьма экзотичные представители народов Индии.

Останавливает меня как-то у проходной паренёк – индус, протягивает мне тетрадку и по-русски, довольно сносно, просит посмотреть её. Индусы редко говорят по-русски, поэтому я тетрадку взял и посмотрел. Там на русском (видно, что писали наши) было несколько отзывов о работе представителя сего, специалиста высшего класса по удалению мозолей.

Поскольку я мозоль имел, то поинтересовался, почём работа. Цена – 3 рупии за штуку, звучала более, чем скромно, поэтому я, не колеблясь, решил попробовать избавиться от этого мелкого, но надоедливого недуга.

Мой так называемый "доктор" достаёт несколько новых лезвий для безопасной бритвы, я сажусь на травку, и он начинает операцию, смысл которой заключается в медленном, очень аккуратно соскабливании верхушки мозоли. Оказывается, внутри мозоль представляет собой пучок, точнее пук, тоненьких, как волос, стебельков-ниточек, растущих к вершине.

После того, как "доктор" добрался до них, он стал пинцетиком, очень аккуратно выдёргивать их по одному.

На всю процедуру ушло минут 20. Больно не было.

Закончили. Он склонился, что-то пересчитывает и говорит мне: "Семьдесят штук, с вас 210 рупий". То есть он считает по три рупии за каждый стебелёк! Я расплатился и ушёл, чувствуя себя обманутым.

Но мозоль на этом месте не вырастала, а я узнал, что она собой представляет. Полезно, познавательно, поэтому не жалко.

Город Агра. Тадж-Махал. Само название дворца пробуждает мысль о древнем, об экзотике Индии, о махараджах, о красоте архитектуры и чудесном климате этой прекрасной страны.

О Тадж-Махале можно прочитать и в общем, и в деталях: история постройки дворца для любимой женщины; гнусный поступок сына, навечно заточившего родного отца в одну из башен; история бриллианта "Кох и Нор", одного из крупнейших в мире, который хранился здесь много лет и бесследно исчез.

Теперь о другой стороне медали.

С тыльной стороны дворца протекает река Джамна. Не Ганг, конечно, но также весьма почитаемая народом Индии. Как в каждую уважаемую реку в Индии, в эту пускают плоты с умершими. Зажигают свечи, ставят их в изголовье – и счастливой дороги на тот свет, дорогой родственник.

Именно за Тадж-Махалом река делает плавный поворот, точнее, изгиб, так что течение ударяется в этот берег, потом поворачивает дальше.

Вместе с потоком воды к берегу подплывают и плотики с покойными, спущенными в реку где-то выше по течению. А тут их ждёт стая бродячих собак. И на наших глазах покойники превращаются в корм для этих собачек. Одна обрабатывает ногу, другая что-то ещё, не к столу будет сказано, но, в общем, зрелище страшное и положительное впечатление от одного из чудес света сразу куда-то исчезает; остаётся только брезгливость, и на ум приходит фраза, не раз упоминаемая в отношении этой страны: "Индия – страна контрастов".

Ворота Индии. В Бомбее (сейчас Мумбаи), на берегу Аравийского моря, возвышается две громадных колонны квадратной формы, соединённые сверху перемычкой. Это – Ворота Индии, символизирующие выход Индии в мировой океан. Место историческое, посещаемое всеми туристами.

Рядом, вдоль берега – набережная. Влево тянется бесконечно, с разными заведениями развлекательного характера; вправо – тупик общей протяжённостью метров 200, с тротуаром и обычной асфальтированной проезжей частью.

Мы живём в гостинице, из окон которой видны Ворота Индии и этот тупик. Вечером, с сумерками, в тупике собираются толпы плохо одетых людей, не шумят, не пьют. Оказывается, все они бездомные и в этот тупик сходятся, чтобы переночевать, так как здесь они никому не мешают и полиция их отсюда не прогоняет.

А рано утром все они встают и расходятся по городу. Остаётся только резкий запах мочи, которой пропитан весь участок этой набережной.

Тадж-Махал. Г. Агра.

Ворота Индии. Г. Бомбей (Мумбаи)

ГЛАВА XIV ВИЗИТЫ В ИНДИЮ ИЗВЕСТНЫХ

Время от времени в Индию приезжали известные выдающиеся люди из нашей страны. За их пребывание здесь отвечало посольство, разрабатывало для них программу, в которую часто включался пункт «ознакомление с работой и бытом советских международников». Естественно, это ознакомление чаще всего сводилось к ужину в неформальном семейно кругу.

Так, мне посчастливилось принимать у себя знаменитого офтальмолога Федорова Святослава Николаевича. Он – Святослав, его помощник – Ярослав и два Вячеслава – я и мой сын. Собрались вместе четыре Славы. У сына тогда была сильная близорукость. После этого знакомства наша связь не прервалась, в результате лет через десять его врачи удачно исправили эту близорукость.

Я встречался с ним несколько вечеров. Интереснейший собеседник. Рассказывал как он окончил военное авиационное училище и по дороге на выпускной вечер и вручение лейтенантских погонов попал под трамвай. Потерял ногу, но нашел призвание – переучился и стал через некоторое время известнейшим во всем мире офтальмологом.

Рассказывал как, будучи распределенным после института в город Чебоксары, не выдержав однообразия, тоски и отсутствия творческой работы, сбежал оттуда. Зимой, в тридцатиградусный мороз, без шапки. Санитарка догнала его и нахлабучила на голову какой-то старый истрепанный треух.

Один раз вечером я заехал к нему в гостиницу. Он был уже в постели, а нога (протез) стояла рядом с кроватью. Странно было это видеть – ведь при ходьбе даже не хромал.

Рассуждал о человеческом глазе: «Глаз это большой город, который надо снабжать разными продуктами питания. Стоит не подвезти вовремя какой-то из них, начнутся сбои, недоразумения, недоедания. Придется вмешиваться, исправлять ситуацию…» и т.д.

Делимся впечатлениями о коллегах – индийцах и американцах. Для личного общения с ними выучил английский, при мне беседовал по телефону с Америкой без всяких проблем. А об индийских коллегах, говорил, что они бесцеремонно передрали его изобретение – искусственный хрусталик и ему же хвастались своими (якобы) достижениями. Хорошие хрусталики, отвечал он им – жаль только через них ничего не видно.

Тогда ему было пятьдесят два года и он рассказывал, что руководство страны уже спрашивали его совета о будущем преемнике, который смог бы продолжить его дело. Ведь в то время он, Федоров, был первым и единственным в мире, кто успешно делал замену хрусталика глаза на искусственный, то есть превращал ослепшего человека в зрячего.

К сожалению всего человечества, он погиб в авиакатастрофе вместе с известным журналистом Артемом Боровиком.

Также довелось принимать земляков – врачей из Донецка. Старшим у них был профессор – уролог Серняк Петр Степанович. А у нас дома как раз было экзотическое для Индии блюдо – пельмени. Гостей это развеселило – как же – ехать в Индию, чтобы поесть сибирских пельменей. Но это мелкое недоразумение компенсировалось индийскими соусами, салатами и курами табака. Через двадцать лет Петр Степанович продолжал работать в больнице Калинина в Донецке. Я побывал у него на приеме, вспомнили «индийские пельмени».

Часто заезжали коллеги из ЮНИСЕФ – граждане разных стран мира. Наши посольские кагебешники (они называли себя военными атташе по культуре) очень любили заскакивать под разными предлогами – то в туалет, то спрятаться от жары; на самом деле выясняли, кто в гостях и кто чем дышит. Да и остаканиться всегда можно было. И себе в радость и служба идет, и материал для отчетов есть. Через некоторое время они получили какие-то деньги на организацию как бы ответной вечеринки. Только по меню жидкостей и закусок было ясно, что стол сервирован за служебные средства. На этом сборе меня пробовали спровоцировать по разному – то подпоить чрезмерно, то Камасутру полистать, сидя рядом с женщиной из этой компании и т.п.

Справедливости ради хочу отметить, что ни разу со стороны этих ребят не было предпринято ничего похожего на вербовку. Один раз в воскресение приехал ко мне домой незнакомый «атташе» (знакомые постеснялись, что ли), спрашивал о человеке, с которым я случайно встретился на севере Индии. Это был инструктор по танкам, которые наша страна поставляла в Индию. Я высказал свое мнение, и больше меня никто, ничего, никогда не спрашивал.

Никакой предвзятости я к этой службе не чувствую, понимаю, что каждый должен делать свою работу. Они и делали.

Хорошую память о себе оставил у меня посол СССР в Индии Воронцов Юрий Михайлович.

Человечный, без всякого апломба; мог остановиться в коридоре или во дворе – спросить, как дела. До Индии он приобрел богатый опыт дипломатической работы, был послом СССР в США. На английском говорил, как на своем перед любой аудиторией без всяких шпаргалок по часу и более без единой проблемы.

Как-то я пришел к нему на прием с ходатайством о выделении мне средств на бензин для моей машины. Все обосновал, даже приложил схему моих обязательных передвижений по городу. Он вник, согласился с моими аргументами, подписал (завизировал) мое заявление и дал распоряжение отправить все это в МИД в Москву для утверждения. Дней через десять меня пригласили в посольство. Здесь я узнал о существовании в посольстве секретной части. Я был туда впущен для того, чтобы увидеть и прочитать ответ на мое заявление. Ответ был на микропленке, читать его надо было через какую-то загадочную оптическую систему. Я почувствовал себя причастным к секретным службам.

Суть ответа больше удивила чем расстроила. Выглядело это примерно так: «Послу Воронцову Ю.М., сотруднику ЮНИСЕФ Рязанову В.В. На ваше … и т.д., разъясняем: … не положено». Вот так мое имя один раз в жизни расположилось рядом с фамилией советского политического деятеля международного масштаба.

Думаю, Юлий Михайлович не исключал вероятность такого ответа из Москвы, но это его не остановило от желания помочь мне. Редкая черта для деятеля такого ранга.

В этом эпизоде я убедился в том, что и на посла, то есть на первого представителя нашей страны здесь, в Индии, тоже есть командная рука, которая управляет им так же, как и мной, если не более.

На дипломатическом приеме в советском посольстве

ГЛАВА XV О КЛИМАТЕ ИНДИИ

Сейчас я возвращаюсь к исполнению своих обязанностей эксперта ООН по сооружению скважин.

Так сложилось, что все мои десять лет работы заграницей выпали на жаркие или очень жаркие страны.

О климате Индии можно рассказывать бесконечно. Тут есть все – и снег на севере, и круглый год голые люди на юге. И пустыня есть, и джунгли, и обычный, на наш взгляд, климат. Но именно в Индии, от индусов, я слышал байку о том, как студент, поступивший на учебу в Москве, сбежал оттуда после первого семестра, так как представил, что может случиться, если зимой лопнут батареи отопления в его общежитии.

В жарких странах тоже бывает зима. Правда, зима там может сравниться с нашим холодным или прохладным летом. Но всё равно неудобств много, так как ни жильё, ни одежда не предназначены для холодов.

Как-то в конце зимы, когда температура на улице временами доходила уже до плюс десяти, группа международников-буровиков возвращалась из командировки домой в Дели. Это был единственный раз, когда мы воспользовались железнодорожным транспортом. Именно при нас случилось так, что поезд остановился в поле километрах в 100 от Дели, т.к. где-то впереди ливень размыл колею.

Еды нет, воды нет, одежды мало-мальски тёплой нет. Час, два, три. Уходить нельзя, т.к. кроме железной дороги вокруг ничего, а поезд в любой момент может тронуться и уехать.

Боремся с унынием как можем. Научил коллег (один – швед, другой – англичанин) играть в нашу балду (последняя буква моего слова – первая для следующего участника и т.д.). Холодно, всё до одной тряпки на теле, вплоть до полотенец. Одеваю очки, швед спрашивает: "А очки-то зачем?". Отвечаю – чтоб теплей было. А он достаёт презерватив, протягивает его мне: "Добавь, может ещё теплей станет...". Повеселели.

Из поезда я всё-таки выскочил, рискнул. Метрах в пятистах виднелся шалаш. Я туда. Там мальчик лет двенадцати. Жестами объясняю, прошу еды. Он даёт одно яйцо и одну лепёшку. Я плачу ему 10 рупий (= 1 доллару = пятидневной зарплате его отца) и бегу обратно. Делю на троих, едим медленно... А ещё через часок поезд тронулся. Доехали, всё нормально.

Муссон – сезон дождей в тропиках и субтропиках. В Индии этот сезон приходится на апрель-июль. Называют они его на свой лад – «мансун». Пережить его не сложно, но сначала представьте: едем по стране. Много километров. Природа меняется, время от времени проезжаем реки. Мосты – настоящие, хорошего качества. Единственная странность – во многих реках нет воды. Сухие реки.

Все это, оказывается, построено ради сезона мансуна, потому что в мансун все реки полные, вода бушует, и ты уже не удивляешься вроде бы ненужным мостам.

В городе картина аналогичная – в сезон мансуна не ездим, а преодолеваем заполненные водой улицы. Водители наращивают выхлопную трубу так, чтобы ее конец стал сантиметров на пятьдесят выше – больше шансов избежать того, что ее зальет водой, и двигатель заглохнет. А потом – передача пониже (лучше первая) и газу побольше. Вот это и есть сезон мансуна. А более детально – дождь и дождь. Очень тепло – как в бане. Так пару месяцев, потом опять сухо и очень жарко.

ГЛАВА XVI КОЛЛЕГИ

Балвант Шарма – мой коллега, он национальный кадр. Т.е. призван в ЮНИСЕФ здесь, в Индии. Он не только индиец, но еще и сикх, т.е. родом из штата Пенджаб и член организации патриотов Пенджаба, символически борющихся за свободу своего штата от угнетения со стороны центральной власти. Все они в сравнении с остальным населением страны в большей степени воспитаны, более грамотны, более аккуратны, с чувством собственного достоинства.

Балвант никогда ничего не имел общего с буровым делом и не скрывал своего невежества в этой профессии.

Ко мне же он был приставлен временно, на время ведения курсов, и его задачей и заботой, как местного, было обеспечить нормальные бытовые и социальные условия для курсантов.

В нечастые часы свободного времени любил порассуждать на тему теологии. Свою религию (буддизм) называл не религией, а учением.

Вместе мы провели пару месяцев, потом его перевели в Бангалор; оттуда он довольно часто приезжал в главный офис по делам работы, тем более, что семья его оставалась здесь в Дели. Здесь мы и встречались изредка на уровне – как дела, как дела, и все.

А рассказываю о нем вот почему. Возвращался он очередной раз из Дели в Бангалор поездом. Вагон первого класса, чистый, с кондиционером. Вдруг он просит соседей по купе вызвать проводника. Говорит ему: «Я сотрудник ЮНИСЕФ, в этом дипломате важные служебные документы. Составьте акт приема дипломата, чтобы в Бангалоре передать его моим сотрудникам. Свидетелями прошу записать моих соседей по купе. А я сейчас умру». Лег и через пару минут умер.

Когда через день его тело привезли в Дели, родственники Балванта попросили ЮНИСЕФ помочь материально в проведении обряда сожжения тела. На этой процедуре я, в числе других коллег, присутствовал. Оказывается, процедура довольно сложная, со множеством условностей.

Сложить дрова, среди них уложить тело, закутанное в простыню и украшенное цветами. Дров много, поленница под два метра высотой. Бревна толстые, чем дороже порода дерева, тем престижней.

По мере достатка в костер добавляют сандаловое дерево (очень дорогое).

Костер поджигает один из самых близких родственников. Он же следит за тем, чтобы из костра не вывалилась какая-нибудь отгоревшая часть тела: заботливо подправляет специальной длинной кочергой.

Речи говорили только сотрудники-европейцы. Именно тогда рассказали о его чудесном предсмертном поступке. А в общем, этот обычай (традиция), каким мы его увидели, можно понять и объяснить. У всех свои традиции.

Педыдущая командировка в Кашмир пришлась на зимний период, поэтому мы с Бартом попали туда оперативно, самолетом.

Барт был моим напарником по работе все пять лет. Он – американец с длинной фамилией, похожей на славянскую – Bartholomew. Это сходство однажды оказалось причиной нашего ареста местной полицией в доном из северных штатов страны. Недоразумение разрешилось через пару часов, но это время осталось у нас в памяти – бдительность местных стражей безопасности заслужила похвалы. В том числе и с нашей стороны.

Барт – отличный профессионал, типичный американец. Гостеприимный, приветлив, наглый, когда считает себя правым. Может быть крикливым. Если судить по нему, то тяжело согласиться с Задорновым, рекламирующем американцев как невежественную нацию. Вообще в Америке на уровень формального образования не очень-то обращают внимание. Билл Гейст – пример того, как человек без диплома, даже без свидетельства об окончании школы может сделать себя.

Молодежь, наметившая себе путь в науку, учится много – знают, что их будущее в их руках. Остальные учатся по мере надобности, самостоятельно. Барт, как и его взрослые сыновья, ставшие по примеру отца буровиками, прекрасно ориентируется в политике, в жизни своей страны и конечно, в самых последних достижениях науки и техники в своей профессии. Вести беседу могут, практически, обо всем. Помогают природный ум и интуиция. Когда я представился им гражданином Украины, ответили сразу: «А, хлебная житница…». Именно у них я стажировался, осваивая новейшее буровое оборудование и технику бурения, которая нашим буровикам до сих пор не знакома, так как подобного оборудования у нас просто нет.

В бригаде был рабочий, который знал о творчестве Достоевского больше меня, к стыду моему. Но были и ребята (в этой же бригаде)не имеющие представления о метрической системе. Как-то без всякой задней мысли я просил бурильщика – какая ширина тоннеля, через который мы должны проехать буровой установкой. Он на полном серьеза ответил, что проедем, так как ширина здесь не менее одного миллиметра.

Еще о Барте. Он прихожанин баптистской церкви, не признает употребления алкоголя, курения, медикаментозного лечения. Его девиз – вода лечит все болезни. При любом недомогании пьет очень много воды, объясняя, что вода растворит любую болезнь и выведет из организма. Агитируя меня бросить курить, главным аргументом считает экономическую бессмысленность расходов на табак.

Когда выехал работать за пределы Америки, сменил жену на более молодую, посчитав первую недостойной его нового высокого статуса. Но за год жизни в Индии с новой подругой понял, что не только в молодости счастье и восстановил статус-кво – вернул первую. Правильно, конечно, поступил.

То есть, американцы разные, как и любой другой народ в мире. Но, несмотря на конгломерат наций – ведь они съехались на этот материк отовсюду, со всех концов света, все они проникнуты национальным американским патриотизмом. Америка превыше всего! Вот их главный лозунг. Как-то вечером Барт показывал мне панораму города Спокэна, в котором он прожил всю свою жизнь. Вид с горы, море огней, хотя население двести пятьдесят тысяч, вроде не такой уж и большой город. При этом он не скрывал своих чувств, рассказывал о городи и своей стране с гордостью и с надрывом в голосе.

В другой вечер он затащим меня на какой-то конгресс (они любят громкие названия, хотя могут так назвать сбор в десяток человек), чтоб показать им настоящего живого советского. Смотрели на меня, как на розгового слона или как на инопланетянина. А когда услышали, что я еще и говорить могу… О-о-о!

Полный отпад. Барт был счастлив.

В течение всего срока общей работы наши производственные отношения были нормальные. Наладились и дружеские. Дошли эти отношения до того, что я привез ему в подарок из России сувенир – настоящую русскую балалайку. Он был растроган, начал ее осваивать. Трудность был в том, что указательный палец на правой руке был калечный – отрублена одна фаланга. Но он мужественно тренькал – бренчал что-то из репертуара кантри.

Через год он привез мне ответный подарок – настоящую ковбойскую рубаху. Я ее носил мало – дорожил, берег. Храню ее как память до сих пор. От времени она из белой стала почти желтой, а мне все хочется когда-нибудь ее одеть. А что? Может перекрашу и одену.

Итак, продолжаем работать.

С коллегой Бартом с бригадой местных обученных бурильщиков

Бурение с воздушной продувкой забоя

Буркина-Фасо. Моя миссия – выяснение возможностей создания сети подземного водоснабжения

ГЛАВА XVII ШТАТ ДЖАММУ И КАШМИР

Зима в этом штате по их, индийским, меркам, суровая. Температура часто бывает минусовой, иногда до минус десяти. Отопления центрального нет. В офисах, которые нам приходилось посещать, стоят буржуйки. Их располагают у стенки, которая дальше всего от окна. А отруба от нее тянется по всей комнате, выполняя роль батареи. Просто и эффективно. А топят древесным углем, который выжигают в окрестностях, благо леса хватает.

В этот раз мы добирались машиной, это было летом. Пункт назначения – Сринагар через Чандыгарх и Симлу. Дорога горная, мы оба к такой дороге непривычные, поэтому едем осторожно. Местами прямо на проезжей части встречаются валуны. Мы их аккуратно объезжаем. Общий километраж примерно двести пятьдесят километров, приходящийся же на участки среди скал, около восьмидесяти километров. Машин, ни попутных, ни встречных.

В Симле мы заехали на обзорную площадку, откуда полюбовались видом Гималаев. Ничего подобного я не видел не только в жизни, но даже в кино. Бескрайние, уходящие в никуда, пики заснеженных гор. Хочется кричать от восхищения, но не смеяться. Картина, суровая, напоминающая о нашем ничтожестве во вселенной.

Наш маршрут проходил через села и участки, восхищающие красотой природы. Хвойные леса, которые в Индии по аналогии с растительностью центральных регионов страны называют джунглями; озера, покрытые лотосами (на мой взгляд это просто наши лилии, но все равно очень красиво). В одном из таких озер я видел множество черепах без панциря, просто мягкое тело, гладкое, как у дельфина или угря. Стаями.

Возвращаясь к нашей дороге, поначалу показавшейся нам пустынной. Со скалу, бесконечно тянувшейся справа от нас, посыпались большие камни. Скатывались и останавливались метрах в пяти от проезжей части. Я был за рулем, то есть справа. На всякий случай, а точнее, испугавшись, решили остановиться. Остановились, и в этот же момент в мою дверку врезался валун с полметра диаметром. Хорошая вмятина. Стоим, приходим в себя. Тем более, что дорога перекрылась потоком камней. Настоящий камнепад. В штаны не наложили, но неприятно. Совещаемся, как выбраться из ситуации.

Тут к месту будет поделиться впечатлениями от их системы страхования автомобилей. Мы с ней столкнулись, когда вернулись из этой командировки в главный офис в Дели и надо было ликвидировать эту вмятину. СТО, естественно, все частные. А их хозяева все работают агентами страховых компаний по совместимости. Как агент он заполняет страховочный полис и определяет сумму ущерба; как хозяин – получает эту сумму на ремонт.

Всем удобно – без проволочек, почти без попыток обмануть. Без обмана, потому что у них есть контрольные инстанции. И без согласования с ними оформить ДТП невозможно. Но они эту проблему успешно решают между заинтересованными сторонами.

Теперь назад на место происшествия. Примерно через час, откуда ни возьмись, появилась полиция. Посмотрели наши документы и заверили, что скоро дорога расчистится. Действительно, еще минут через двадцать приехал грузовик с командой рабочих, которые оперативно растащили все камни и освободили проезжую часть. Не знаю, какую роль сыграли наши ООНовские документы в этой оперативности. Возможно, причина в особенности того штата, на который постоянно претендуют сразу три страны: Индия, Пакистан и, частично, Китай. Индусы хотят показать и миру, и населению страны, что они заботливые и достойные хозяева своего Кашмира.

От политики к нашей поездке. Незадолго до нее в нашем офисе в Дели опубликовали инструкцию о порядке действий служащих UNICEF в случаях чрезвычайных происшествий в командировках. В этой инструкции разбирался случай столкновения автомобиля UNICEF Пежо-504 с буйволом. Тогда крестьяне крепко побили нашего сотрудника. Ему пришлось выплатит за буйвола какую-т большую сумму компенсации, а в инструкции основным стал пункт, рекомендующий в подобных случаях удирать до ближайшего населенного пункта, откуда сообщать о случившемся в офис и потом (после согласования с офисом), в полицию.