Текст книги "Синусоида"

Автор книги: Вячеслав Рязанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

С этого начался мой международный дипломатический стаж.

У могилы отца с братом Василием

Внучка Женечка

ГЛАВА XI ИНДИЯ

МИД СССР отправил меня в короткую командировку в Индию для прохождения интервью на предмет рекрутирования в ряды сотрудников ООН. Поскольку интервью – еще не служба в ООН, где положен диппаспорт, мне выдали служебный. У наших загранпаспартов, как и у наших собственных денег, несколько степеней престижности. Туристический, общегражданский, служебный, дипломатический и какие-то специальные, о которых я просто не знаю. Поехал я по служебному (с ним я не имею права проходить границу без контроля, как по дипломатическому).

Интервью прошел и через месяц поехал уже работать. А паспорт мне не сменили. Я не придал этому значения, так как не собирался ничего ввозить-вывозить запретного. Работа пошла успешно, через год еду в отпуск на родину по тому же служебному. В Шереметьево на паспортном контроле у меня спросили, почему служебный. Я ответил – не знаю. Где-то что-то сработало, при возвращении из отпуска (через месяц) меня пригласили в МИД и вручили зеленый, то есть дипломатический. Так парень из нашего города затесался в дипломаты.

А в ООН выдали ООНовский международный Laissе-Passe голубого цвета, дающий право кататься по всему миру без всяких виз. Мощная штука. Когда я закончил пятилетний срок службы, в Нью-Йорке мне его прокомпостировали, то есть аннулировали и подарили на память. К сожалению, всего через полгода после этого у меня его просто украли в Московском метро вместе с чемоданом-кейсом.

Это я опять запрыгнул вперед. Сейчас в Индию. В ЮНИСЕФ меня призвали из резерва ООН, но при оформлении выездных документов в Москве записали как специалиста Советского Красного Креста, так кА в то время в Союзе еще не было отделения ЮНИСЕФ.

Когда я приехал по их вызову меня принимали, то есть оформляли, два молоденьких клерка, начинающие свою чиновничью карьеру. Судя по их ухоженности и самоуверенной спесивости, чьи-то детки, устроенные сюда для старта этой карьеры. Оба, естественно, москвичи, уверенные, что население остальной части страны – народ для их обслуживания.

– Так откуда вы?

– С Донбасса.

– Из Донбасса? Это хорошо. А куда собираетесь ехать работать?

– Да вроде в Индию.

– А вы знаете, где этот город? Это шутка москвича, уверенного в своем будущем и посвоему видящего остальной мир.

– Не забудьте, когда будете возвращаться, зайти к нам, сдать загранпаспорт. Оба хихикают, уверенные в том, что я очень скоро или сбегу или меня вышлют на Родину как непригодного. Как же кто-то посылает работать в ООН провинциала, а не их.

Прошло без малого пять лет. В Нью-Йорке, в главном офисе ЮНИСЕФ, сталкиваюсь в коридоре с одним из этих ребят. Почтением светится его лицо. Здоровается подобострастно, помнит мое имя-отчество. Очень уважаемый человек! Оказывается, они в Красном Кресте ежегодно получали из ЮНИСЕФ отзывы о работе «их» специалиста в поле (в поле – значит по всему миру).

Он же приехал в Нью-Йорк на пару недель перенимать опыт работы международных организаций. Делать ему, кроме как слоняться по коридорам, абсолютно нечего, языка не знает, всего боится. Да и направили его сюда, думаю, опять же по чьей-то протекции. Вспомнил я эпизод пятилетней давности с городом Индией, не сдержался и спрашивая: «Ну, как вам нравится город Америка?». Помнит, сразу стал извиняться. И вся встреча. А когда я вернулся и зашел к ним за паспортом, то их обоих на месте уже не было. Обоих куда-то повысили. Так и вырастут, так и будут руководить нами.

Прилетаем с семьей в Дели. Без приключений устраиваемся в гостинице. Утром за мной приезжает машина.

ООН – это совокупность международных организаций, всего их около пятидесяти, цель работы которых – содействовать прогрессу в различных сферах развития и улучшения существования народов стран, нуждающихся в помощи.

Я оказался сотрудником ЮНИСЕФ – фонда помощи детям. Мне был присовей ранг Р-3, Б-8, что по советским меркам приравнивается к рангу первого секретаря посольства.

У большинства специалистов-международников служебные обязанности сведены к общему надзору, глобальным проблемам и способам

их разрешения, теоретическому внедрению тех или иных передовых технологий, консультированию.

У меня же была конкретная задача – подготовка буровиков для обеспечения сельского населения водой из подземных источников, т.е. из скважин.

Буровики других стран мира часто работаю вдалеке от своей родины; наши же работают но по двусторонним контрактам или дикарями – по индивидуальному найму. Мне же довелось поработать, выполняя миссию Организации Объединенных Наций. Должно быть, мой случай не первый, и, тем более, не последний для советских (т.е. украинских) буровиков, но я об этом пока не слушал.

Руководство ЮНИСЕФ приняло решение готовить кадры местных буровиков, чтобы ускорить выполнение задачи обеспечения качественной водой населения. Решение проблемы обучения легло на меня. Была разработана программа, написано учебное пособие.

Эти курсы остались в памяти навсегда. Проводились они в Пуне, городе километрах в ста от Бомбея. Пуна – город миллионник, известный своей текстильной и кожевенной промышленностью. А ещё тем, что там раскинул свой лагерь модный во всём мире в то время проповедник-авантюрист международного масштаба Раджниш. Его ученики – почитатели съезжались в Пуну со всех концов мира. Все они носили ярко оранжевые платья, точней этакие мешки, одетые на тело, которые служили признаком принадлежности к поклонникам Раджниша. И мужчины, и женщины.

Сходил и я один раз на его так называемую лекцию. Вход бесплатный, но не свободный. На входе контроль на запах алкоголя и табака. Оказывается, гуру аллергик и не переносит эти запахи. Народу собралось человек двести, в основном туристы, специально приехавшие из Европы и Америки. Сама лекция – это развязная и не очень связная болтовня обо всём: о свободе нравов, о полной отмене всех моральных запретов и пр. Большинству слушателей, уставших в своих странах от лицемерия и ханжества, это нравилось; они сообщали об этом своим друзьям и знакомым, тем самым поддерживая популярность Раджниша. Многие поддерживали его и материально.

Забегая вперёд скажу, что продержался он в Пуне ещё года два, потом из Индии его выставили за аморальность этих лекций. А потом в прессе появились сообщения о том, что с точно такой программой он пристроился в Америке. А потом исчез.

Возвращаюсь к курсам. Студенты (так называли себя курсанты) относились к процессу обучения очень серьёзно. От каждой лекции, от каждого практического занятия они старались почерпнуть максимум. Усложнял работу с ними разный уровень их образования и грамотности. Проблемой было и то, что собранные из разных штатов, они говорили на местных диалектах, слабо понимая хинди и совсем не зная английского. Переводили на местные языки с английского синхронно прямо на занятиях с помощью более грамотных курсантов. По этой причине случались курьёзы, о которых я вспомню далее.

По окончании курсов было приятно слышать слова благодарности выпускников. Сознание того, что я лично сыграл определенную роль в подготовке специалистов в тяжёлой, но важной профессии, было приятно. Были даже попытки со стороны некоторых выпускников приложиться к ногам учителя – в Индии это знак самой большой признательности. А от имени руководства штата мне на шею повесили большущий венок из цветов. У нас бы так ценили труд!

Итак, курсанты знали, что это их будущий кусок хлеба. После месяца теории я провёл с ними две недели практики, и они разъехались в шесть штатов страны, где приняли буровые установки ударно-канатного бурения, предназначенные для работы в валунных отложениях предгорий Гималаев. Моей же задачей было по мере необходимости ездить по буровым и оказывать им помощь как в процессе бурения, так и в ликвидации различных осложнений, возникающих в процессе работы.

Вот несколько эпизодов из множества, случившихся в эти годы на буровых при мне и с моим участием.

УЧЕБНАЯ ПРАКТИКА НА КУРСАХ.

Первое практическое занятие – общее ознакомление с установкой. Мачта установки в горизонтальном, транспортном положении. Курсанты узнают узлы установки, сверяясь с конспектами.

Замечаю, что некоторые из них пытаются заглянуть внутрь мачты, как в дуло пушки. Выясняю: оказывается, в конспекте записано, что мачта установки – телескопического типа, то есть при транспортировке установки одна половина мачты (верхняя) входит внутрь другой, наподобие антенны переносного радиоприёмника. А они ищут телескоп.

Термин "авария" из темы "Аварии в скважине и способы их устранения" был воспринят одним из курсантов по-своему, и он задал вопрос, как ему выбираться из скважины, если с ним там случилась авария.

Моим напарником на протяжении четырёх лет был американский буровик по имени Барт. Познакомились мы с ним в довольно забавной ситуации. Сначала нам сообщили из Нью-Йорка, что для усиления группы буровиков ООН в Индии к нам направляют американского специалиста с большим стажем и опытом строительства подземных колодцев, т.е. гидроскважин.

Вскоре руководитель нашей секции представил нам нового коллегу: длинный, худой, лысый, да еще и с бородой.

После общего знакомства руководитель подвел его ко мне и заявил, что через полгода Барт станет моим непосредственным начальником, а за эти шесть месяцев я должен детально ознакомить его со спецификой работы, общению с местными буровиками, особенностями работы с оборудованием, применяемым в Индии.

Остаемся одни, т.е. – вдвоем. Беседа идет, но что-то в ней не то. Он напряжен, смущен, чем – непонятно. Я начинаю думать, что его пугает мое советское происхождение. Ведь как раз незадолго до этого президент Рейган назвал нашу страну империей зла, а я знаю, что я для него – первый советский. Помялись еще с час и разошлись. При этом у меня осталось впечатление, что он не понимает моего английского.

Встречаемся следующим утром. Совершенно другой человек: веселый, общительный, все понимает, ничего не переспрашивает. К концу дня настолько освоились, что я решился спросить прямо: "В чем дело? Почему вчера мы не могли понять друг друга?"

– Да у меня в слуховом аппарате батарейка села.

Вот и весь секрет некоммуникабельности.

А вообще мне с ним повезло: наши отношения всегда были ровными, дружескими; с ним можно было обсуждать профессиональные вопросы. Отношения в быту тоже всегда были нормальными.

Итак, теорию вычитали. Практика – общее ознакомление, закончена. Пора бурить. Естественно, бурить будем мы с Бартом, как пример. Оснащаем установку. Операция – заправка троса лебёдки. Трос надо вручную поднять и перекинуть через ролик на верхней точке мачты. Студенты к этому не готовы – можно свалиться с верхушки. Барт старше меня на 18 лет, значит подниматься на мачту 15 м надо мне.

Подготовил студентов, объяснил, когда подавать трос: перекину через ролик, тогда тянуть, чтоб помочь мне. Всем всё понятно. Барт внизу координирует.

Я поднимаюсь на мачту с тонкой верёвкой, к ней привязал трос; перекидываю через ролик верёвку, спускаю её вниз студентам. Командую: тяните! Тянут, всё ОК. Трос, привязанный к верёвке, доходит до ролика и упирается в него. Ребята тянут, стараются, дёргают. Мачта (со мной на верхушке) качается. Кричу: "Stop!". Остановились. Смотрю: узел верёвка-трос не входит в канавку ролика. Надо приподнять узел, перекинуть его через ролик – тогда всё пойдёт. Я встаю на верхушке, пытаюсь это сделать, но сил не хватает. Кричу: "Приподнимите трос". Они же тянут, то есть тянут меня. Перехожу на русский. Барт, не знающий по-русски ни слова, понимает меня сразу – останавливает рвение студентов; я спускаюсь. Спокойно решаем с ним, что и как делать дальше. Всё повторяется, но без студентов, они сейчас зрители. Всё получилось, с мачты никто не упал.

Местом моего назначения стал город Чандигарг на севере Индии, административный центр штата Пенджаб. Этот город расположен в предгорьях Гималаев, построен в пятидесятые годы по проекту французского архитектора Корбузье. Город новый, молодой, просторный. Улицы широкие, чистые. Названий улиц нет, весь город разделён на сектора. Садишься в такси или к моторикше, называешь номер сектора и номер дома.

В Чандигархе много сикхов, которые лет триста тому назад взялись бороться за отделение Пенджаба от Индии; на этой почве отошли от индуизма и создали свою религию, основной лозунг которой – самостоятельность Пенджаба.

Сикха узнать легко всегда и везде по трём признакам. Это чалма, борода и неостриженные волосы. Любой сикх объяснит вам, что чалма (её длина 5 м) может понадобиться в качестве верёвки. Хоть в быту (например, перевязать вязанку хвороста), хоть в борьбе за свободу (связать пленного, выбраться из ямы, куда его гипотетически могут посадить и т.д.) Нестриженность и небритость – это зарок, который они соблюдают за предками – зачинателями борьбы – не бриться и не стричься до завоевания независимости. Поэтому волосы в узел или косу, бороду прижимают к лицу специальной сеточкой – невидимкой.

В то же время сикхи прекрасно выписываются в жизнь Индии. Лучшие воины – сикхи. Среди удачливых бизнесменов их тоже много. Все они считают друг друга братьями по общей борьбе за ту самую независимость. Если в какой-нибудь точке мира встречаются два незнакомых сикха, они, как настоящие земляки, обнимутся и, в случае надобности, всегда помогут один другому.

Правда своей картинностью они напоминают наших новоиспечённых казаков: такие же яркие, готовые принимать уважение и восхищение окружающих. Через год работы в Чандигархе меня вернули в Дели, т.к. круг обязанностей расширился; всё чаще приходилось ездить в командировки в центральные и южные штаты. В одной из таких поездок посчастливилось увидеть Аджанту в штате Махараштра. История Аджанты – сказка в реальности. В девятнадцатом веке какой-то англичанин ехал через пустыню и обратил внимание на выступающий из песка камень очень похожий на рукотворно обработанный. С этого начались раскопки, которые длились лет 80. Оказалось, песок засыпал ущелье длиной метров 500, глубиной 50 метров и шириной метров 30. Вдоль всего ущелья в стенах были вырублены залы площадью метров по 100 с высотой свода метров 6, внутри которых большое количество каменных скульптур, росписей на темы буддистской мифологии, различных колонн и других архитектурных форм, исполненных с высочайшим мастерством. Всего таких залов около 30. Археологи считают, что работы по сооружению этого городка были начаты до нашей эры и длились около 900 лет. А потом были заброшены и забыты до этого случайного путешественника. Хороший пример бесконечности веков. Именно в этом штате я вёл курсы бурильщиков.

ТРОС НА МЕСТЕ, НАЧИНАЕМ БУРИТЬ

Ударная штанга – это железное бревно диаметром 20 см и длиной 6м с долотом на конце. Вес – 2 т. Этим бревном, т.е. ударной штангой, мы бьём по дну скважины, тем самым углубляя её. При глубине скважины 0,5 м трос отрывается от ударной штанги, и она начинает падать в сторону Барта, который этого не видит, так как сидит на корточках, замеряет инструмент. Я бросаюсь под штангу, чтобы удержать её и не дать погибнуть Барту. Барт замечает суету, поднимает голову и видит падающую на него штангу. Мгновение – и всё замерло. Падение остановилось. Пронесло!

Нет, это не я удержал штангу, и Барт поднял голову поздно. Штангу удержали стенки полуметровой ямки, во что тяжело поверить даже сейчас, когда я описываю это. А если бы штанга вывернула стенку скважины и пошла бы дальше... При весе 2т. Ни я, ни Барт, ни мы вместе не смогли бы удержать её.

Ничего... Закрепили трос и продолжили обучение. Что ж, бывает.

В ПОЛЕ

На одной из скважин при проходке, то есть при бурении, заклинило обсадную трубу. Ни вверх, ни вниз. И глубина-то всего 9 м, но диаметр трубы – полметра, то есть бросать скважину – значит, терять время. Чтобы было понятно, на эти "всего 9 метров" ушло две недели. Поэтому, когда мне сообщили по телефону о проблеме (а я в это время находился в другом штате), я посоветовал до моего приезда продолжать попытки "стронуть" трубу любыми способами, имея в виду двухсоттонный домкрат и другие приспособления, предназначенные на такой случай.

Через три дня я добрался до этой буровой и увидел колодец диаметром три метра и глубиной 8 метров, посреди которого торчала труба, не поддавшаяся механизмам. Конечно, теперь извлечь её с помощью лебёдки не составляло труда.

Оказалось, бурильщик, мой ученик, обратился к властям села за помощью, и те дали ему бригаду землекопов-профессионалов, которые без проблем и всякой механизации прошли эти восемь метров за два световых дня.

На верхней точке мачты с ролика соскочил трос. Чтобы заправить его на место, туда поднялся бурильщик – выпускник наших курсов. Трос он уложил в канавку ролика сразу, но при этом произошёл рывок троса, вызванный весом висящего на нём инструмента, под трос попала его нога; защемилась, и он, находясь на верхушке мачты (15 м), потерял сознание от болевого шока. Висит на ремне безопасности, который одел в честь моего приезда.

Вдвоём с его помощником поднимаемся к нему, отстёгиваем его пояс и, передавая тело друг другу, очень медленно спускаемся на землю. Побрызгали водичкой, похлопали по щекам – пришёл в себя. Дальше идёт чистая Индия: усаживают его на кровать (кровать они носят с собой всегда и везде), ставят перед ним два ведра с водой – одно с холодной, второе с горячей. И больную ногу попеременно: хол-гор; хол-гор (по 30 секунд). Через минут 10 наш кандидат в покойники встал и пошёл работать.

Все, кто осваивал иностранный язык, согласятся со мной в том, что есть в этом процессе период (когда знаешь какой-то мизерный процент языка), в который человек начинает считать себя полиглотом ли даже гением. На этой стадии, уже в загранкомандировке, я попал в кафе с тремя земляками, незнакомыми с английским.

Заказываю: чашку кофе этому, этому и этому. И мне чашку. Чашка по-английски «кап». А «кэп» – это кепка. И надо ж было мне перепутать! Для бармена это прозвучало: «Кепку этому, этому и этому. И мне кепочку». Бармен все понял и в тон мне отвечает: «Где ж мне взять столько кепок для вас, уважаемый?» – и вежливо улыбается. Спохватился, исправился, землякам себя не выдал. Стыдно. Репутация не пострадала, но для себя вывод сделал. Стал более критичным в вопросе самообразования.

А об улыбке индусов, точнее об их зубах, надо сказать отдельно.

Белоснежные, независимо от того, к какому сословию принадлежит человек. Как-то пришлось мне быть на заводе в Бомбее, заказывал оборудование для буровых установок. При мне заканчивался обеденный перерыв. Из столовой высыпала толпа рабочих и все, как один, двинулись к умывальной комнате. Оказывается, у них принято после каждого приема пищи в обязательном порядке тщательно полоскать рот. Да еще и пальцем полазать. А в поездках приходилось видеть бродяг, которые сидя на корточках, чистят зубы расщепленной веточкой. Не надо никакой пасты…

Прошло года два после моего возвращения домой и вдруг звонок из Москвы – в гости к сотруднице индийского посольства приехал брат.

Он работал в нашем офисе в Дели, все пять лет был моим секретарем. Зовет в Москву встретиться. Встретились, побывал я у его сестры на обеде. Потом он пошел меня провожать. Естественно, я затащил его в ресторан. После ужина он побежал в умывальную комнату полоскать рот. Иначе, говорит, во рту неприятно.

Я думаю, что секрет красивых, здоровых зубов именно в этом. Мойте, полощите (всю жизнь с малолетства) и наш серьезный народ не будет бояться улыбаться, перестанет прятать свои пожелтевшие зубки.

United Nations International Награда за подготовку бурильщиков -

Children's Emergency Fund. венок из живых цветов от имени штата

Первый ударно-канатный станок. Первая скважина

Скважина готова, водоразборная колонка готова.

Г. Чандигарх. Первое место работы. Сотрудники ЮНИСЕФ и представители администрации штата.

Опрос по теории с двойным переводом (с английского на хинди, с хинди – на местный язык штата)

Благотворительный обед, организованный ЮНИСЕФ для детей Индии

Сельская детвора в Индии. Собрались посмотреть на бурение скважины (они называют ее «колодец»).

ГЛАВА XII РОЖДЕСТВО

24 декабря один из сотрудников ЮНИСЕФ, канадец, пригласил к себе домой всех коллег для встречи католического рождества. Собралось человек двадцать. Большого отличия от наших вечеринок не было, но в деталях мы (нас из СССР было двое) увидели многое, чего у нас дома просто не бывает. Экономят на еде, на закусках. На напитках не жлобствуют, так как никто в мире не пьет стаканами, поллитрами и литрами, кроме русских, то есть советских. Они же пьют пеками. «Пек» – по английски «клевок». Порция грамм в двадцать. Так и клюют. Клюют и клюют весь вечер. К концу вечера набирают максимум грамм сто-двести. А поскольку каждый пек разводится водой (содовой) до объема полного стакана, то принятой жидкости вполне хватает, чтобы почувствовать себя захмелевшим, как от ведра водки, выпитой залпом.

Доходит до десерта. На десерт – тосты, которые гости готовят сами. К тостерам (их два) непринужденная очередь гостей. Одни мажут мармеладом, другие – патокой из кленового сока или маслом. Все это нам, вроде, непривычно, но, надо признать, здраво и, в конечном счете, более цивилизовано.

За столом, также как у нас, весело. Анекдоты идут один за другим. Например, вопрос к нам: «Вот вы из России. Ответьте, какое публичное заведение у вас самое популярное среди иностранцев?» Молчим. Следует подсказка: «Да ведь это Пектопа». Недоумеваем. Общим смех и разгадка: «Пектопа – это латинское прочтение слова «Ресторан».

Или политический: «Рейган и Брежнев просыпаются утром на соседних кроватях. Заходит надзиратель и говорит: «Товарищ Мао решил вас отпустить, собирайтесь». Актуальность этой шутки (американца называют анекдот шуткой, а анекдотом чаще называют разные исторические легенды) особенно понятна сейчас, когда Китай стал экономически одной из мощнейших держав мира. Короче, впечатление от празднования католического рождества положительное.

Теперь об ответном мероприятии с нашей стороны.

Шестого января мы, те же двое советских, организовали ответный прием для коллег-юнисефовцев. Решили не уподобляться им и не зажиматься. По русски, так по русски!

На столе все. Изобилие еду, изобилие питва. Все гости восхищены, они это ценить умеют. Едят впрок на несколько дней, пьют, как на всю оставшуюся жизнь. Естественно, незакаленные организмы, изнеженные воздержанием, реагируют своеобразно.

Молодой англичанин, увидев на столе русскую водку, заявил, что никогда ее еще не пробовал, но знает, что пить ее положено стаканами. Попросили налить ему стакан. Наши попытки отговорить его расценил как проявление жадности. Взял полный стакан и медленно, смакуя и причмокивая, откушал его. Вот что значит сила самовнушения. Кончился этот стакан тем, что парень исчез. Как и куда, никто не заметил. Обнаружили его, когда уже провожали гостей, лежащим на улице на газоне. Разутым (туфли стояли рядышком) и облеванным с головы до пояса. Коллеги отвезли его домой, а утром он был на работе, не сказать, что как стеклышко, но можно было ничего и не заметить.

Да и он, очевидно, не знал о своем вчерашнем приключении.

Женщина из Австралии с прекрасным чувство юмора, хохотала так, что свалилась навзничь с табуретки, забыв, что на табуретки нет спинки. Ударилась головой, но хохотать не перестала.

А пацифист из Новой Зеландии рассказал, что он собирает оружие, чтобы его меньше досталось милитаристам. Говорит, придет время, я погружу весь арсенал на корабль, вывезу в море и утоплю.

Ну, а в конце встречи разразился, как у нас водится, небольшой скандал. Один из американцев в шутку заметил моему коллеге, что его красная рубашка, видимо, символизирует экспансию коммунистической идеологии по всему миру. Все бы обошлось мирно, не будь америкашка одет в рубаху коричневого цвета. Мой земляк вспомнил нацистов, Гитлера, фашистов, потом перескочил на куклусклан, на убийство Кеннеди и что-то еще. Вот такие ассоциации. Хоть красное, хоть коричневое.

Но, в общем, встреча прошла в духе полного интернационализма; сплотила коллектив, укрепила авторитет нашей страны в международном масштабе, так мы думаем.

В гостях у индусов на свадьбе. Г. Чандигарх.

С курсантами-выпускниками. Г. Пуна

ГЛАВА XIII КОМАНДИРОВКИ ПО ИНДИИ

Случай в дороге. В одной из длинных командировок на машине мы с Бартом, как обычно, за рулём работали по очереди. Проехали очередной город. И вот, когда за рулём был я, Барт попросил остановиться на минуту, чтобы достать из багажника термос. Остановились. Я из-за руля не выходил, а он, действительно, через три минуты вернулся, и мы поехали дальше.

Проехали километров 150, подошло время меняться местами. Как обычно, мы при этом минут десять отдыхали. Отдохнули, приготовились ехать; вдруг Барт бледнеет, выскакивает из машины и начинает лихорадочно выкидывать из багажника всё подряд. Что-то бормочет. Бросает все вещи обратно.

На вопрос, что случилось, помялся и признался, что в багажнике (тайком от меня) был спрятан пистолет (на всякий случай в дороге) и он его выкладывал, когда брал термос. А сейчас его нет – значит, оставил на обочине.

По его просьбе едем обратно; находим место, где останавливались, Естественно, там ничего нет. Барт (а за рулём он) едет в город, находит офис полиции. Вместе идём к начальнику. Барт рассказывает ему всё, как есть, оставляет ему телефонный номер и адрес нашего офиса в Дели и просит, если найдут, сообщить ему туда. Потом Барт звонил в этот город несколько раз – пистолет не нашёлся. А рассказываю я об этом случае потому, что, как выяснилось позже, Барт вёз этот пистолет без разрешения, контрабандой, воспользовавшись тем, что наши ООНовские паспорта – дипломатические, то есть багаж не подлежит досмотру. Тем не менее, он не сомневается в том, что имеет основания через полицию разыскивать своё оружие.

Этот случай очень хорошо характеризует американцев в мировом сообществе. Они везде и всегда чувствуют себя на голову выше неамериканцев, хотя и приветливы со всеми.

Английская чопорность. В штате Уттар-Прадеш (северо-восток Индии, рядом с Непалом) первое, что меня поразило, были горы в Непале, видные отсюда. Бесконечные белыепики один за другим; полное безмолвие; в моём понимании, что-то вроде лунного пейзажа. Смотришь и понимаешь, насколько мы ничтожны на фоне этого безграничного величия.

В этом штате, население которого что-то около 100 млн. человек, много тёмнокожих. Штат бедный. Во времена разделения людей Индии на касты, здесь было много неприкасаемых – самой низкой касты. Когда же общемировая цивилизация дошла до Индии и кастовым разделениям объявили войну, именно здесь чаще всего можно было видеть представителей неприкасаемых на руководящих постах. Так Индия показывала миру свою демократичность и непредвзятость в уравнении в правах всех слоёв многомиллионного населения.

В этом штате заведено, то есть принято, есть руками. Объясняют они это тем, что вымытые руки чище любого столового инструмента.

Идёт совещание. Перерыв на обед. Главный инженер района (в каждой территориальной единице есть свой главный инженер, вплоть до главного инженера штата) – чёрный выходец из касты неприкасаемых, засучил один рукав и ест – масло стекает до локтя. Поели, помыли ещё раз руки, и опять интеллигенты! Естественно красиво.

Я ел с ними. А напарником в этот раз у меня был англичанин – спесивый, чопорный, ну никак не буровик, хоть и числился им. Он отказался есть пальцами, потребовал вилку. Вилку для него долго и старательно искали, но не нашли – извинились, сослались на традиции и обычаи.

Часа через четыре – уже в поле, нам предложили перекусить. Рис с подливой и чай. Так этот чистоплюй хватал рис не просто пальцами, как все, а ладонями, жменями.

Поговорка гласит: "Когда ты в Риме, делай всё так, как римляне делают". В нашем языке синоним: "С волками жить, по-волчьи выть".

А вилки у них были, я видел. Индия воспитывает Европу, такой вывод.

Колесо. В дальней командировке (я был один) спустило колесо. Домкрата не оказалось. К моему везению рядом деревня. Детворы вокруг меня набежало человек двадцать. Все не старше 10-12 лет.

Насобирал камней, жестами командую детьми. Они дружно поднимают край машины над колесом – я подкладываю камни, целую пирамиду. Меняю колесо. При затяжке гаек моя пирамида разваливается, кусок камня отскакивает и разбивает мне стекло очков. Осколочек стекла попадает в глаз.

Детей награждаю и отпускаю. Сам за руль. Глаз слезится, я его зажмуриваю и еду, ищу медпункт. Километров через двадцать, в селе побольше, нахожу.

За пять минут доктор, очень толстый и очень веселый, извлек осколок, копнул чем-то мне в глаз и пожелал счастливого пути. От денег категорически отказался. Приятную память оставил. Вот он -интернационализм.

О вегетарианстве. У разных народов мира в году существует период воздержания от переедания, т.е. от обжорства. Человек доказывает себе, что он командир своего желудка, а не наоборот. И дополнительные блага: очищение организма, очищение духовное, моральное и т.п. Часть человечества увлеклась этой диетой и провозгласила вегетарианство как полный отказ от мяса в пользу братьев наших меньших, которых уничтожают в угоду мясоедам. Учение благородное, модное, полезное для здоровья и богоугодное. Но оно требует много растительной пищи, т.е. зелени, фруктов, злаков.

В Индии, где зимы практически нет и зелени много круглый год, мы решили попробовать вегетарианство. Через три дня поняли, что мы абсолютно безграмотны в этой кухне. Попытались чему-то научиться. Оказалось, это довольно сложно и трудоёмко. Индийские женщины в деревнях сидят на корточках по три часа, растирая в ступках разные травы. Потом они смешивают этот кисель с мукой, готовят на огне и получаются замечательные фрикадельки (а может тефтельки) со вкусом мяса. А нас хватило всего на одну неделю. Тем более, что и по деньгам никакой экономии не ощущается. Так ведь это Индия со своим изобилеем растительности. А в нашем климатическом поясе быть настоящим вегетарианцем значительно, на мой взгляд, дороже, чем придерживаться обычной диеты.

Ещё пример о как-бы полуголодных вегетаринцах. Попал я в командировке на рабочий обед в компании вегетарианцев. Двое их и двое нас – мясоедов-европейцев. Сделали заказ. Нам приносят креветки и жареных кур. Начинать есть стесняемся – жалко коллег. Через пять минут несут два тазика емкостью литров по пять – в них спагетти, закрытые слоем натертого сыра сантиметра в два и ещё сверху засыпаны зеленью. И ещё по тарелке овощного салата. У нас глаза на лоб, а они улыбаются и засасывают эти спагетти. Так что бесспорно то, что объем съеденного вегетарианцем вполне заменяет калории, которые мы получаем с мясом. Кстати, цена блюда оказалось практически равной цене наших кур. И ещё – животики у обоих вегетарианцев явносолидней наших. Так что сразу и не скажешь в чём преимущество вегетарианского питания.