Текст книги "Ловчие удачи"
Автор книги: Вячеслав Седов
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
Феникс закрыл глаза и сжал веки так сильно, как только мог. Ему было страшно, ему было очень страшно… Он никогда не испытывал такого ужаса, от которого был готов вырвать сердце у себя из груди и сдохнуть прямо на месте. Это желание росло, тем паче, что закрытые глаза не подарили успокоения темноты. Там, в его сознании, черные зеркала тоже обступили со всех сторон. Но он был один. Он пятился, а они росли и выталкивали его на середину круга, который образовывали. Разбивались и осколками падали под ноги, откуда снова поднимались, росли, почти прикасаясь к ногам. Сердце уходило в пятки, кровь стыла в жилах. Полукровка шарахался от этих черных зеркал без отражений.
Вдруг в одном из них же что-то появилось. Вынырнувшая из гладкой поверхности рука в тонкой перчатке схватила Карнажа за руку и потянула к себе со словами: «Скорее! Сюда!».
«Ловец удачи» отпрянул, едва понял, что это был его собственный голос!
Отражение пропало, и черная поверхность зеркала пошла трещинами, осыпаясь пылью под ноги, что снова вздыбилась, подобно морской волне, и устремилась к нему новыми наростами зеркал.
Отступать становилось совсем некуда. Бездна сводила с ума, не давая и шанса на сопротивление, отнимая все силы, парализуя чувством тоски и неизбежности.
«Не открывай глаз, картина не изменится, ведь ее нет»
Фениксу казалось, что он знает, чего ждет. Но его чувства были смешаны и хаотично разбросаны, убивая интуицию. Как будто кто-то хотел, чтобы он и правда ждал, а не действовал, или, может быть, только давая обманчивую иллюзию того, что его обманывают?
Это не был хаос по сути. Это был жестокий и холодный просчет, созданный чьим-то неимоверно глубоким разумом, предвидящим очень многое, если не все. Однако столь великое детище требовало быть доступным. Пусть и почти невозможным, но шансом для того, кто дерзнет. Иначе, зачем требовалось создавать все это, когда достаточно было просто распылить нежданного гостя на частицы времени, едва он коснется запретного хоть одним пальцем?
«Не плыви ни по течению, ни против него, ведь его тоже нет»
Время было не на его стороне. Если оно вообще здесь было. Похоже, он провалился сквозь его поток. Теперь оно не отсчитывает ему часы. Значит, он не сможет вырваться сам, если даже мысли покинули его. Но оставались инстинкты, так как разрыв с телом был не столь велик, хотя рос с каждым осколком, что проносился рядом и мимо, в потоке над головой. Пожалуй, только этот процесс еще неумолимо шел в сознании или, вернее, в том, что от него оставалось.
«Если действие не рождает противодействие – это не значит, что тебя в нем нет»
Ничего не осталось… Он улетал куда-то частицей чего-то, что еще не покорилось обступившим его со всех сторон зеркалам, но движение было, хотя он стоял, и тишина нависала, хотя он кричал, если бы мог слышать… наверное, уже сорвал себе горло. Но он должен знать, что он кричит, ведь, пока не услышит себя – его никто не услышит. Он силился и напрягал слух – бесполезно. Нет звуков. Надо вернуть тело… связь с ним и вытянуть наружу инстинкты, которые дадут то, что поможет без слов, движений и мыслей. Самая суть, что всегда защищает любого, если он с ней заодно. Целостность! Ее и разрушает Бездна! Вот как она проникает в глубь, делит на плоскости, а потом распыляет и их, после чего без усилия поглощает остатки. Она этим питается! Значит, это не небытие, а просто охотник и жертва, переиначенные до неузнаваемости.
«Тебя нет»
Надо играть, если это игра. Надо выжить… У Бездны свои законы. Она не даст сделать хоть что-то, что ты знаешь, потому что все то, что ты принес с собой, здесь исчезнет, так как здесь нет ничего и твоему «багажу» не во что перетечь и перейти. Он признан избытком, и ты его лишен. Однако ты в ней, ты проникаешь все глубже, и значит ты есть. Но для себя самого неимоверно сложно сделать этот вывод… Потому что нечему составить этот вывод.
Тогда нужно сделать что-то… нечто, что есть ты и этим будешь. Выразить себя и свою волю. Все, что остается.
Призыв? Нет. Карнаж просто направился куда-то. Не наугад, не по наитию, не по выбору и не по случайности…
Зойт схватил его за руку и выдернул из зеркала, толкнув в сторону воронки, что потоком осколков рвалась через зеркала.
Они оба оказались в коридоре с гладкими ровными стенами и потолком. Глаза постепенно привыкали, будто прозревшие от слепоты.
Белые прожилки в камне кладки дарили непонятную серую мглу, в которой виднелись очертания стен и покатых ступеней, ведущих наверх.
Даэран стоял перед Карнажем. Ловец удачи сидел на корточках и мерно покачивался из стороны в сторону, обхватив голову руками.
– Молодчина, ты ЕЙ не поддался, – похвалил ларониец, пытаясь оторвать руки полукровки от головы, – По крайней мере, дал мне шанс тебя вытащить. Теперь мы внутри, что не сильно облегчает нам задачу. Надо выбираться отсюда и поскорее, пока мы не сошли с ума.
– Что это?! – внезапно вскочил на ноги Карнаж, поворачиваясь к ступеням.
– Где?! – колдун покосился в сторону одностороннего портала, через который они пришли сюда.
Воронка из мечущихся осколков постепенно уменьшалась. С другой стороны куски разбитых черных зеркал лились направленным потоком, а с этой смешивались в кашу, которая недвусмысленно давала понять, что будет с тем, кто рискнет шагнуть назад…
– Крысы!!! – закричал Карнаж, поняв, что странный нарастающий шум составляло движение неисчислимого множества коготков по каменным ступеням.
Теперь и Даэран расслышал громкий, приближающийся иступленный писк и шипение этих соседей всего живущего на Материке. Разносчиков чумы и болезней, предвестников несчастий и бед – крыс.
Феникс завертел головой по сторонам. Стены были гладкими. В них не нашлось трещин достаточно широких, чтобы прошел клинок. Потолок оказался достаточно высок, однако на нем кое-где имелись белые прожилки и возле них были видны очертания крючьев, вогнанных в камень почти до упора.
– Пришло время вернуть мой долг вам! – бросил полукровка ларонийцу и подпрыгнул, вцепившись в крючья руками.
Словно гигантский паук, прижавшись к потолку, он начал проверять насколько хорошо они там сидят, благо выбирать было из чего. Зойт слышал тихие проклятья, доносившиеся сверху, и нетерпеливо разминал пальцы.
Лавина крыс скатилась по ступеням неожиданно и устремилась на колдуна. Тот выкинул вперед руку, собираясь дорого продать свою жизнь, когда за нее ухватились пальцы свесившегося с потолка полукровки. Длинная цепь с мелкими звеньями обвила предплечье Даэрана, еще надежнее скрепив кистью «ловца удачи», и Феникс со стоном потянул колдуна вверх.
Зойт мгновение приходил в себя, когда его пальцы надежно держали холодное железо вбитого в потолок крюка. Напротив висел Карнаж, вперив в него безумные глаза:
– Не советую смотреть вниз, достаточно того, что мы будем слышать!
Едва полукровка произнес это, как слух прорезало такое, что они до конца своих дней не забудут. Внизу разверзлась сущая самоубийственная мясорубка. Крысы с рвущим ухо писком стремились к закрывающемуся одностороннему порталу, по дороге разбрасывая и убивая своих же собратьев и кидаясь в ненасытные «жевала» Бездны, перемалывающие их на частицы все убыстряющими вращение осколками.
Шум нарастал, словно карабкаясь наверх от кишащей внизу массы по стенам и запрыгивая в уши двоих, что висели под потолком. Он метался в голове и разрывал душу кривыми когтями ужаса, едва утихшего там после тоннеля и вот снова подступающего к горлу.
– Когда же это закончится!? – воскликнул бледный, как смерть, Зойт.
– Кричи! – посоветовал Карнаж.
– Что?!
– Просто кричи, иначе сердце не выдержит!!!
Бойня у них под ногами достигла своего апогея, заполнив все окружающее пространство звуком и запахом смерти. Стены тряслись. Белые прожилки то ярко вспыхивали, то гасли, погружая происходящее внизу во мрак.
Полукровка и ларониец висели друг напротив друга и орали, как резаные, высвобождая ужас, который оказался донельзя заразителен.
В висках туго пульсировала кровь. Оба доходили до края… предела, где можно и не повернуть назад.
Бездна там, внизу стирала в порошок целые полчища крыс. Одних из самых живучих тварей на всем Материке. Грызуны стремились туда по собственной воле… И это они, что способны были выжить практически где угодно.
Прошло много времени, если оно вообще шло. Односторонний портал закрылся после того, как в залитом кровью и заваленном трупиками коридоре больше не осталось живых грызунов. Бледный свет снова спокойно сочился из прожилок в камне, порождая вокруг тоскливую серую мглу.
Карнаж и Зойт спрыгнули вниз, поднялись по лестнице и сели на полу спина к спине, медленно приходя в себя. Колдун машинально потирал затекшие руки. «Ловец удачи» смотрел вниз. Там, у ступеней, по которым они не без труда поднялись, в крови плавали трупики крыс, которые, так или иначе, достигли своей цели.
Феникса уже не удивляло то, что вокруг стояла глухая звенящая тишина, которую еще более подчеркивало их с Даэраном дыхание. Даже то, что кровь в коридоре постепенно впитывалась в пол и с тел мертвых грызунов слезала разодранная кожа, оголяя кости, тоже не удивило «ловца удачи». Ему просто еще больше захотелось отсюда выбраться. Наверное, ничего в своей жизни он не желал так, как этого.
– Что будем делать? – шепотом спросил ларониец.
– Убираться отсюда, – фраза полукровки вызвала у обоих какой-то неровный, хриплый смех.
Часто приходилось останавливаться и переводить дыхание, так как, то ли так казалось, то ли и впрямь вокруг царила невозможная духота. Однако они шли, сами не зная куда. «Ловец удачи» тащился за ларонийцем, попутно обещая себе при случае выпустить мэтру загробных дел Кассару кишки, если, конечно, они выберутся. В этом Феникс начинал сомневаться.
Зойт вел куда-то, не проронив и слова за все то время, что они бесплодно топтали многочисленные коридоры, более напоминавшие дикий лабиринт. Проходы становились то уже, то непомерно расширялись. «Ловец удачи» и колдун преодолели немало винтовых лестниц, взбираясь на платформы к проходам, перегороженным зарешеченными колодцами. Из них сквозь прутья поднимался холодный пар. Пока Даэран с недоумением проводил рукой над этим «чудом» Бездны, «ловец удачи» проверял прочность решетки и с ворчанием перебирался на другую сторону, ведь обойти не было никакой возможности.
Звуки то пропадали вовсе, то появлялись, налетая как долгожданный бриз. Они были разными. Иногда слишком разными, чтобы появиться в одном месте, а иногда, словно хором похожести, врывались в уши, прогоняя звон тишины, едва становилось слышно, как бьется сердце.
Зойт остановился лишь тогда, когда во второй раз увидел свисающую с низкого потолка цепь. Ту самую, которой его приковали за давнюю его провинность в п'о'ксессальском узилище.
– Символ, – хрипло огласил он, словно приговор, и смиренно уселся перед цепью.
– Что? Привал? – не дожидаясь ответа, Карнаж бухнулся на каменный пол неподалеку.
– Это узилище для тела и рассудка, – Даэран многозначительно погремел цепью и растянулся на полу, подложив руки под голову.
– Замечательно! – сплюнул Феникс, – И как нам отсюда выбраться?
– Надо освободить наш разум и наше тело и, желательно, одновременно, – отозвался Зойт.
– Не понимаю…
– Так было написано в трудах Морвириари, за которыми мы едем в Форпат.
– Может быть, вы удосужитесь поделиться со мной вашими знаниями? Я тоже знаю довольно много различных вещей связанных с магией…
Даэран рассмеялся и лукаво посмотрел на Карнажа.
– Это не магия, друг мой! – ларониец неожиданно вскочил на ноги и ударил кулаком по стене, – Это живая тварь!!! Она питается сознанием тех, кто сюда попадает, словно пьяница, что осушит бутылку, а потом разобьет пустой сосуд! Однако, если бы только сознание попадало в это «узилище», тогда бы задача была не столь велика. Но ведь и тело тоже забирается Бездной, как залог того, что сознание, которое по сути сильнее в своем чистом виде и повелевает даже плотью, не сможет сбежать в одиночку, а будет ослаблено, так как придется одновременно вызволять и физическую оболочку. Морвириари знал это. Мы в Лароне смогли разобрать часть старинного шифра не без помощи драконов, конечно, которые подняли из покинутых чертогов темных эльфов обелиски с руническим текстом, в котором заключался смысл некоторых знаков, что встретились нам во время перевода. Самое забавное, что руны оказались не из языка подгорного народа. Но, к сожалению, это все, что я могу сказать о Бездне, не считая того, что это постоянно действующая система, которая реагирует на изменения так называемого «психического поля» попавшего в нее.
– Черт возьми, Зойт, даже я знаю, что «психическое поле» пока всего лишь теория и не больше. Кстати, весьма смахивающая на шарлатанство! – нахмурился Карнаж.
– Хорошо, как вы иначе объясните то, что в разных местах я натыкаюсь на одну и ту же цепь, которой меня приковывали в Лароне? А вы, когда пытались запомнить какое-нибудь место, обязательно натыкались на него вновь, будто ходили кругами, при этом, чем лучше оно вам запоминалось, тем быстрее мы к нему возвращались?!
– Зойт…
– Что?!
– Звуки… Они снова пропали… совсем.
Даэран хлопнул в ладоши, но звука хлопка не последовало.
– Тогда почему мы слышим друг друга? – недоумевал колдун.
– Еще скажите, что это заслуга некоего «поля», – язвительно усмехнулся «ловец удачи».
Колдун опустился на пол возле Феникса и принялся нервно теребить ножны с ларонийским стилетом, что висели у него на поясе. Полукровка тоже сидел и смотрел на стену. Не было ни отчаяния, ни страха, – вообще ничего, словно все эмоции куда-то провалились и не собирались выбираться назад сами.
«Ловец удачи» долго смотрел на камень и белые прожилки в нем. Рука сама потянулась к шпаголому за поясом, и темноэльфийский клинок, извлеченный из ножен, начал карябать ровную поверхность кладки.
Все упорнее и упорнее. Как одержимый, Карнаж пытался высечь из бездушного камня звук, словно искру из огнива. Даэран, недоумевая, смотрел за работой полукровки, чьи глаза вперились в раздвоенный клинок, не останавливающийся ни на секунду. Вскоре колдун тоже присоединился к своему компаньону, и уже вместе они рвали пустоту и тишь, окутывавшую их как саваном.
Vlos'Velve и ларонийский стилет на пару били и резали стену. Снова и снова руки толкали стальные лезвия, что жалами вонзались, пытаясь добыть хоть каплю, хоть частицу звука… Они даже не заметили, как отвратительный скрежет, постепенно нарастая, вырывался из пут безмолвия и наполнял пространство вокруг них.
– Вот оно! Все! За мной! – Даэран вскочил на ноги и побежал вниз по лестнице, открывшейся возле них вглубь серого пространства, к центру чернеющей на дне воронки.
– Назад! – запоздало крикнул Феникс.
На его глазах воронка и лестница переросли в два квадратных колодца один на потолке, другой у полукровки под ногами. Даэрана подбросило вверх, и он снова рухнул в темноту колодца на полу.
«Ловец удачи» застыл в ожидании. Перед ним развернулся целый зал, где пол и потолок были сплошь усеяны такими колодцами, расположенными точно друг над другом. С гулким клацаньем из верхних в нижние нескончаемым потоком посыпались кости и черепа. Конца и края всему этому не было видно. Серая мгла просто скрывала истинные размеры этого зала, если у него вообще имелись границы.
– ЗОЙТ!!!
Истошный вопль полукровки подхватило эхо говорившее его, Феникса, голосом и разнесло вокруг в искаженном восприятии, отражаясь от пола и потолка словами: «Эхо-эхо-эхо!!!»
Со спины «ловца удачи» раздался громкий скрежет, как тот, что добывали они недавно с колдуном из камня исчезнувшей стены.
Звук неумолимо приближался. Из серой мглы показалась огромная фигура твари с неимоверно длинными ручищами, вросшей в плечи головой с торчащими лоскутами кожи. Один единственный глаз смотрел с лица безо рта и носа на Карнажа, маленькие ножки мельтешили по полу, неся с огромной скоростью весь массивный корпус на «ловца удачи». Феникс успел разглядеть, что на месте ушей у монстра вбиты с одной и с другой стороны два больших гвоздя, а вместо пальцев на руках изогнутые ножи и кинжалы различных форм.
Яростный рев полукровки заглушил скрежет рвущейся на него твари, и он ринулся на противника, выхватив и откинув в сторону руку с мечом, вкладывая в клинок остатки своей храбрости.
Они сшиблись. Тварь отлетела назад, распластавшись на полу. Карнаж с трудом поднялся с одного колена, на которое припал от удара. Существо легко вскочило на свои кривые короткие ножки. Оно словно было соткано из той мглы, что окружала Феникса – те же черные и белые цвета и оттенки. Тварь закружилась волчком, разрывая уши скрежетом, и отбросила «ловца удачи» далеко назад, к краю одного из колодцев. Полукровка охнул, выплевывая кровь. Его снова схватили и без видимого усилия метнули сквозь поток костей, сыпавшихся между колодцев.
Карнаж кубарем прокатился по гладкому камню, но кое-как сгруппировался и остановился, опершись одной рукой о пол. Оглядевшись и не найдя своего противника, он вдруг заметил, как в потоке костей рядом с ним мелькнула рука Зойта, потом снова и снова, будто поток был запущен по кругу.
Хромая и опираясь на меч, Феникс подошел к краю колодца и рухнул там, одной рукой вцепившись в выбитые вокруг колодцев каменные конусы, а другую обмотал цепью и скинул конец вниз, вместе с закрепленным там шпаголомом.
Даэран почувствовал, как что-то вспороло его рукав, преодолев защиту, которую он успел поставить прежде, чем свалился в колодец. Активно работая руками, ларониец отбрасывал кости с пути и со следующей попытки уцепился за рукоять шпаголома. Колдун рванулся наверх, довольно бойко перебирая руками, благодаря натренированным пальцам. Защита выдержала напор сыпавшихся костей.
Наверху его ждала жуткая картина: Карнаж валялся у колодца лицом вниз, сжимая в руке спасительную цепь, а на его спине прыгала жуткая тварь, оттащившая несчастного от края и разрывавшая его спину кинжалами-пальцами. Издаваемый ей громкий скрежет навел колдуна на мысль о сути этого порождения Бездны. Даэран прыгнул навстречу монстру. Длинная ручища рванулась в его сторону, растопырив пучок клинков. Этого и ждал маг. Он резко крутанулся вокруг своей оси и снова развернулся в направлении удара, сжимая в руках как щит небольшое, сотканное магией зеркало. Скрежет прекратился, сорванный звоном разбившегося стекла…
Зойт стоял, тяжело дыша и пошатываясь, перед неподвижно лежавшим «ловцом удачи», засыпанным осколками стекла, в которые рассыпался монстр. Вокруг воцарилась относительная тишина, затягивающая разверзшиеся колодцы на полу и потолке. Даэран аккуратно стряхнул с Карнажа осколки и попытался приподнять. Из груди «ловца удачи» вырвался тяжкий стон.
– Благодарю, – отдышавшись, произнес колдун, скинув почти не порезанную куртку полукровки и осматривая куда сильнее разодранную спину.
Колдуну поразился. Кинжалы на лапах твари либо по своим размерам не соответствовали наносимому урону, слишком малому, либо проникали через материал подкладки и бандаж. Но пару ребер монстр, все же, умудрился сломать «ловцу удачи», который в очередной раз оправдал название своей профессии. Конечно же, это не было чистым везением, но, по крайней мере, твари не вздумалось размозжить голову полукровки о каменный пол. Это, впрочем, и оказывалось всей удачей, которая выпала на долю Феникса.
– Что это было? – простонал он.
– Это? – колдун задумчиво провел рукой по ранам и ссадинам на спине под сдавленное шипение Карнажа, – Это очередная уловка Бездны. Она материализовала звук, которым мы пытались прорвать тишину, нацеленную на то, чтобы погасить сопротивление сознания. Вот на нас и напал сам Скрежет. Во плоти, так сказать…
– Довольно, Зойт. Иначе я сойду с ума.
– Не стоит, вам еще представится много случаев, сударь, при вашем роде занятий, – колдун продолжил «лечение», стараясь притупить боль и кое-как заживить порезы и ссадины.
После пары простых заклятий Даэран окинул критическим взглядом свою работу. Получилось недурно, все ссадины и легкие порезы затянулись. Колдун некоторое время сидел возле Карнажа, с недоумением переводя взгляд то на почти целую куртку, то на испещренную рубцами спину владельца из-под изодранной в клочья рубахи. Раненый начинал постепенно приходить в себя, уже сам смог подняться и сесть, стараясь как можно меньше беспокоить сломанные ребра.
– Мы не сможем покорить Бездну, – задумчиво произнес ларониец, – Однако, у этой системы должен быть защитный механизм, который содержит в целости все ее, пусть и хаотичное, но построение. Поднимайтесь, Карнаж, нам нужно двигаться дальше!
– Идите к черту, Даэран, по вашей милости мы оба чуть не погибли! – ответил Феникс, надевая куртку.
– Здесь нет смерти, – колдун силком поднял «ловца удачи», – Ваша куртка почти не пострадала, а вот рубаха…. спина вся исполосована. Потому что вы слишком полагались на защиту драконьей чешуи. Но это не помеха Бездне. Она просто не учлавашего ухищрения, как видно по истерзанной рубахе и вашей шкуре, но совершенно целой куртке.
Карнаж застонал, громко изрыгая поток ругательств, ничуть не уступающий мощью потокам «двойных» колодцев. Но Зойт, не обращая внимания на все протесты полукровки, перекинул его руку через плечо и потащил в направлении лестницы, снова разверзшейся у их ног.
– Это вызов. Она принимает его! Ха-ха! – возопил маг, сбегая вниз по ступеням.
– Ты свихнулся! – закричал Феникс, у которого от дикой боли закружилась голова.
Ступени раскололись и рухнули, бросив их в свободное падение. Ларониец схватил полукровку за грудки и заорал тому на ухо, пока они продолжали падать вниз:
– Заткнись и старайся поменьше думать! Стань со мной одним целым! В одиночку мое сознание не удержится! Она собьет меня и тогда все – нам конец! Уразумел!?
Феникс согласно кивнул.
– Что мне делать?
– Ничего! Запомни – у тебя под ногами перина! Ты понял? Ты падаешь на пе-ри-ну!
Внизу показался гладкий каменный пол. Зойт развернулся и раскинул руки – едва начавший изламываться камень у них под ногами снова стал ровным.
– Она пытается разрушить наше сознание, уже в который раз! Прибегая к образам, воздействуя на наше тело, играя на боязни получить травму или потерять оболочку. Ослабляя тем самым наш рассудок, который сильнее, когда независим – это же база теории ларонийской магии.
Даэран и Карнаж влетели в каменный пол. Он прогнулся под ними, словно и впрямь был отлично взбитой периной, и подбросил их вверх. Однако второй раз они опустились на жесткий пол. Это не сильно их удручало, так как второе падение с шести футов было куда лучше, чем первое с шестидесяти.
Феникс еле успел перевести дух, как колдун схватил его в охапку и потащил куда-то. Полукровка уже мало что понимал – ларониец спутал его мысли и главенствовал. Отчаяние придавало ему сил.
Импровизация.
Они летели куда-то по коридорам под неустанный монолог Даэрана, решавшего в беседе с сознанием «ловца удачи» и своим до кучи какую-то сложную задачу:
– Вот оно! Это хаос, но даже в хаосе есть система, есть слабые стороны… Они в мельчайших, недостижимых для мысли и взгляда деталях. Есть защита, черт возьми! Если Она не сможет обработать наше сознание, то сделает по самой простой схеме – избавится от нас! Может закрыть глаза? Точно, если мы их закроем, тогда переместимся полностью в плоскость сознания. Но она ударит и по этому, постарается выбить нас из равновесия, заставив вернуться в наши оболочки и, меж тем, нам нужно двигаться… нет, невозможно… В Бездне нету ничего живого, ведь только наполовину она материальна и те крысы, скорее всего, были не живыми, а вынырнули из глубин подсознания. Нашего подсознания! Проклятье, довольно глубоко способна проникать Бездна! Надо сузить ей круг, чтобы ей было негде уместить всю эту неделимую систему, надо выйти на диалог с нашими «тенями», понимаешь? Карнаж, давай, постарайся! Мне очень нужна твоя ран'дьянская половина! Сейчас же!!!
Коридор впереди сузился, надломился и рухнул вниз, унося их обоих сразу мимо свободно парящих в воронке черных плит.
Достигнув ее дна они прошли насквозь и поднимались наверх с другой стороны, где открывалась еще одна воронка.
– Не думай о ней, твоя мать умерла! – рявкнул что есть мочи Зойт, – Нам надо обратно! Сужай, а не разливайся мыслями! Сплоти сознание и подсознание, гармонизируй их, чтобы Бездне некуда было приткнуться! Ну же!!!
Они смогли опуститься вниз и там, на дне между двух воронок открылся проход к винтовой, казалось, бесконечно долгой лестнице уводящей снова вниз.
– Теперь держись!!! – колдун крепче схватил за плечи «ловца удачи» и буквально бросил вниз по ступеням.
Шахта уводила все глубже и глубже.
– Все против логики и одновременно не целиком в противовес! Мы не идем «от обратного», понимаешь?! – кричал, задыхаясь, Зойт, постепенно успокаивая свое дыхание.
Это было странно, так как его ноги неслись так быстро, что их даже не было ясно видно.
– Вместе сумеем! Давай, поднажми. Здесь нет усталости! Убей боль, она тоже мнима! Все это разрывает тебя изнутри, разделяет на части, чтобы поглотить. Только не разум, как в тоннеле, а теперь тело!
Лестница пропала, и показался зал. Там их встретила одинокая фигура, сжимавшая в руках книгу. Даэран и Карнаж дружно выругались, когда стены, сперва небольшого зала, начали расползаться в стороны, снова окружая неизмеримым пространством.
– Погоди. Это же Безымянный! – воскликнул Феникс.
– Он самый! – усмехнулся Зойт, – Еще один знакомый, призванный разрушать и расшатывать равновесие. Это Хронос в молодости! Морвириари не солгал. Этот имперский ублюдок не постиг Бездну, а принес себя в жертву. Проще говоря, совершил сделку. Он стал частью времени и частью ЕЁ одновременно! Все бессмертие в мире, даже школы некромантов, произошло отсюда. Здесь корни вечности!
Стены вернулись на свои места, сжав зал до тесной комнатушки, каморки, в которой обитал тот Хронос, что оставался вне времени и не старился. Но он отдавал ровно половину могущества той своей оболочке, что блуждала в темпоральных вихрях, следуя железному закону: осторожно переступать через дороги во времени, так как стоит пересечь чужой Путь без спроса, и кара окажется мгновенной и неизмеримой для жестокости.
– Прерви с ней связь! – закричал, срывая глотку, Феникс, почувствовав неладное в молчании колдуна, – Забудь, что видел, что чувствовал! Она завлекает, но мы не за этим здесь! Не принимай ее сделку, Зойт!!!
– Я слышу тебя, – в голосе мага не было и тени колебания, – Вперед. Сейчас что-то будет, держись!
И… Она ударила их в самое больное место любого смертного создания…
У каждого оно свое, но есть суть, и смысл в эмоциях, чувствах, желаниях. Всего того, что терять может только покойник, мертвец, чей дух отбродил по темным лабиринтам Бездны свой срок до очищения и снова, как белый лист, выбрасывался наружу. Осмеяла неизмеримо в своей жестокости ничтожность их целей и бесполезной, до отчаяния, суеты. Потом отделила от эмоций, прервав посеянное оглушительное отчаяние, чтобы не постичь разом все известные только ей законы мироздания. Ведь они сводили в мгновение ока с ума любого из смертных. После чего великодушно вернула их память в самое начало пути внутри своего чрева. А затем отторгла…
Бездна вышвырнула их наружу из своих глубин, вволю наигравшись, и снова опустила непроницаемый занавес, сотканный из пустоты и безмолвия фивландских тоннелей.