355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Вячеслав Седов » Ловчие удачи » Текст книги (страница 14)
Ловчие удачи
  • Текст добавлен: 20 сентября 2016, 16:18

Текст книги "Ловчие удачи"


Автор книги: Вячеслав Седов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

– Да-да, я уже ему следую, покидая вас. А на свою лесть поищите-ка дурака! Вон, позади, один носом хлюпает у тракта.

– Гром и молния! Я заплачу вам как десяти наемникам!

Полукровка натянул поводья, озадаченно глянув на колдуна. Уж не в горячке ли тот выдает такие щедрые предложения?

– Проклятье! Чувствую, что должен послать вас ко всем чертям, – усмехнулся Карнаж, – Но мне и правда нужны деньги, хоть и ввязываться в такой переплет не очень хочется. Ладно, по рукам.

– Вот и отлично! Пять золотых ларонийского монетного двора в два дня вас устроят?

– По пять за день! – возмутился Феникс столь низкой оценке своих способностей.

– Торгаш!

– Сквалыга!

Обменявшись взаимными упреками, оба пришпорили коней, наверстывая упущенное время, так как в тоннели пускали группами, но с определенными промежутками, и иногда эти промежутки оказывались в пол дня.

По дороге Зойт и не думал скрывать своего возмущения тем, во сколько оценил свои услуги «ловец удачи», так как ларонийское золото было высшей пробы и высоко ценилось, а этот красноволосый невежда ровняет его с феларскими сплавами.

В тоже время полукровка мысленно проклинал самодовольство ларонийских путешественников, которые явно полагали, что их толстые ларонийские кроны всем прочим деньгам деньги. Однако не подозревали, как приметно было это золото и какие длинные языки оказывались, порой, у менял.

Вот, едет, оскорблено задрав свой точеный нос! Для таких дел, за которое взялся этот благородный, будь он посмекалистее, давно бы сменял золото серебряными швигебургскими унциями. Ларонийские кроны годились только надежно затыкать рты болтунам с глазу на глаз, когда не было способа проще и жестче. Тем паче, что боевые маги белых эльфов весьма скверно работали там, где нужно было что-нибудь тонко стереть из памяти случайного свидетеля. Поэтому мозги последних закипали, вытекая через уши с мрачной регулярностью, не смотря на все потуги колдунов.

Тоннели под Фивландом были обнаружены давно, но прошло немало времени, прежде чем гномы и дуэргары постигли тонкости их системы. Сперва казалось, что это катакомбы естественного происхождения. Но в таком случае их размах был неправдоподобно грандиозен. Более глубокие исследования, осуществляемые орденами стихий, когда они были на пике своего могущества, дали неплохие результаты. В том числе обнаружились разрывы пространства в определенных участках тоннелей, что позволяло перемещаться под территориями Фивланда гораздо быстрее, чем на поверхности. К сожалению библиотеки орденов стихий после Сокрушения Идолов оказались только частично в руках властителей, которые предоставляли адептам земли в своих владениях – остальное было разворовано и ходило по рукам самоучек, отступников и коллекционеров. Вот тогда-то, когда отгремели войны, по Материку и поползли зловещие слухи о множестве загадочных мест, которые ранее рисовали в воображении обывателя довольно простыми и понятными явлениями искусные руки магов. Теперь манипулировать и оберегать «хрупкое» сознание простого смертного стало некому, и на поверхность всплыли довольно неприглядные факты. Именно «факты», ведь это было куда более спокойное слово после восхода Ta'Erna, нежели такое громкое как «правда».

Слухи стремительно разносились по Материку, и вскоре люди узнали об истинной сути Подземных Озер, что разливались под Ран'Дьяном и южными сильванийскими областями, а также о Бездне в дебрях Скалы Проклятых, из которой на самом деле и выходила система фивландских тоннелей.

В некоторых летописях сохранились заметки о порождениях Бездны, которых встречали в тоннелях и на подступах к ней. Красноречивее любых доказательств стали гонения на всех, кто пытался донести это знание до остальных. Также изъятие книг, где каким-либо образом упоминалась Бездна, даже отрезание языков особо упорствующим болтунам, казни и пытки – в общем, полное отрицание слухов и, одновременно с этим, полная изоляция тоннелей ведущих в сторону Скалы Проклятых. Не говоря о том, как опечатывались и охранялись подступы к этому месту на поверхности.

Такое «шило» утаить в мешке было очень не просто. Фивландские стражи Скалы Проклятых подозрительно часто менялись. Находившаяся там крепость меняла гарнизон целиком раз в два месяца. А те, кто возвращались, в большинстве своем никогда более не соглашались снова туда отправиться.

С одним из стражей, который, соблазнившись хорошим жалованьем, побывал там дважды, приключалась истерика, если он слышал звук скрежета металла о камень. Широкоплечий, коренастый, бородатый гном забивался в угол и плакал как дитя, таращась на окружающих испуганными глазами. Сначала все только потешались, но, после того, как ему развязали язык целым бочонком выпивки, он рассказал о том, что повидал в крепости у проклятого дневным светом места.

Заплетающимся языком гном бормотал что-то несвязанное о ночном «карябаньи чьих-то когтей о камень стен» цитадели, когда на утро стражи видели совершенно дикие, не похожие ни на что знаки и узоры, появлявшиеся то тут то там на стене в добрых сорок, а местами и пятьдесят футов высотой. И даже с той стороны, где их крепость отделяла от окружающих гор пропасть, дна которой не было видно, все равно появлялись эти значки, глубоко высеченные в кладке стены. Без какой-либо видимой логики и похожести они возникали особенно часто, если Бездну в очередной раз пытались опечатать. Черная, как сажа, Скала Проклятых, со стороны походившая на кусок ссохшегося феларского сыра, была сплошь покрыта этими символами, и имела у самой верхушки сквозные отверстия с ровными краями – многие считали, что это были врата в иные плоскости мироздания.

Однажды швигебургский совет созвал «консилиум» именитых магов, чтобы раз и навсегда покончить с этой неприглядной «язвой» на лике их государства. Решено было наложить печати и навсегда закрыть доступ в это проклятое место. Собрали каменщиков, архитекторов, солдат, а также делегацию чародеев из швигебургских Высоких Шпилей.

Экспедиция началась просто отвратно. Поначалу, преследовавшие гномов по пятам несчастья, складывавшиеся в любопытную картину нешуточных совпадений, не смогли сломить их дух. Все решились идти до конца. Но, через месяц после начала работ, перестали поступать какие-либо известия. Незамедлительно была снаряжена целая армия из наемников, самых отчаянных храбрецов, которых можно было сыскать на Материке, и направлена к скале. Когда они прибыли туда и распахнули врата цитадели, жуткая картина встретила их: занесенные снегом, смерзшихся горы огромных трупных червей громоздились во внутреннем дворе, возле конюшен, на плацу и лестницах. В крепости не осталось никого, кто отправился туда, кроме коменданта, что должен был принимать экспедицию и вводить чародеев в курс дела. Замерзшее тело нашли в одной из башен, где он забаррикадировался. Помощь опоздала всего лишь на несколько дней. Ветеран многих воин, доблестный полководец во времена своей молодости, он сидел застывшим изваянием за столом, а рядом лежал его кинжал. Перед смертью гном выколол себе глаза. На полированных досках стола все тем же кинжалом было накарябано несколько фраз на языке, которым пользовались только маги из Высоких Шпилей, произнося свои формулы: «Вырви глаза – и ты не увидишь, растопи разум – и ты не осмыслишь. Только смерть спасает от плена безумия»

Карнаж не ожидал, что вокруг спуска в тоннели скопится столько путников. Что-то было не так, потому что «ловец удачи» не раз пользовался подземными дорогами, и никогда ему не приходилось видеть такого столпотворения. Фивландские стражи пускали с промежутками, конечно, но довольно крупные группы, иногда даже целые обозы.

Повсюду слышались разговоры и пересуды. Некоторые домыслы вызывали улыбку на лице полукровки, но к иным приходилось внимательно прислушиваться.

Даэран и Феникс спешились и, ведя лошадей под уздцы, направились ко входу, зияющему в нагромождении камней на невысоком холме, охваченных поясом невысоких стен с парой сторожевых башен. Они собирались получить у капитана бумагу с номером их группы и устроиться где-нибудь, ожидая своей очереди.

– Приветствую доблестных фивландских солдат, – поднял руку Карнаж, завидев офицера, у которого на правым наплечнике был выгравирован знак и номер когорты.

– Что угодно господам? – пробубнил хмурый гном в седую бороду.

– Нам нужно отправится до Форпата. Когда отходит ближайшая группа? – старательно выговорил Феникс, видя как морщится капитан от его скверного фивландского.

– Я бы не советовал господам отправляться сегодня. Эта треклятая Странствующая Башня… После ее явления в тоннелях черти чего творится. Мы потеряли два патруля. Сопровождать обозы своих солдат я не пущу и не думайте. Так что сами собирайте безумцев себе в компанию. Бумаги я вам не выпишу, так как не хочу лишиться своего звания. Но мы откроем решетки тоннеля, если уж так приспичило.

– А где бы нам найти таких «безумцев»? – спросил Даэран не в пример лучшим произношением, нежели его телохранитель, однако это не сильно изменило выражение лица гнома, так как он это слышал от ларонийца.

– Да сыщется, я думаю, полдюжины. Вот, полюбопытствуйте у той странной парочки, что с утра в кости играет. Трактир «У Бездны», он тут всего один. Там их и найдете, – офицер махнул рукой в сторону приземистого здания возведенного в скромных швигебургских традициях.

Скрыв свое неудовольствие таким поворотом дели, но найдя в себе силы поблагодарить давшего ценный совет гнома, Даэран дал знак Карнажу следовать за собой.

Трактир стоял особняком от дороги, недалеко от спуска в тоннели. У коновязей было не тесно, так как задержка на полнедели, а то и больше, мало кого устраивала, учитывая цены за еду и ночлег. Большинство путников не собирались ждать, пока все наладится, а устроили бивак под прикрытием форта, чтобы переночевать и, с рассветом, снова двинутся в путь по обычной дороге.

Раскидистые, высушенные болезнью деревья свисали своими ветками на крышу строения. Поразительно яркое для этой страны солнце сегодня не пряталось за облаками, а дарило тепло оголенной земле с редкой пожухлой травой среди поднимающегося то тут, то там сухостоя.

– Ну и местечко, – проворчал Зойт, – Неужели кто-то и вправду останавливается на ночлег в этой глухомани?

– Как посмотреть. Для Фивланда это вполне населенная территория, – ответил Карнаж, привязывая своего коня и подзывая молодого гнома, чтобы тот позаботился об уставшем животном.

Трактир приятно удивил обоих, едва они ступили на порог. Камин, над ним рога – по истине редкость, если они принадлежали ранее фивландскому оленю, немного низкий потолок и свободно расставленные столы. На стенах имелось даже несколько гобеленов. По прибитым внизу дощечкам с надписями становилось ясно, что это были подарки важных особ, которые нашли здесь приют в тяжкие для них времена.

С кухни доносились приятные и немного резковатые ароматы готовящихся там блюд традиционно швигебургских трапезных. Трактирщик на неудовольствие Даэрана оказался халфлингом и, приветливо подмигнув вошедшему «ловцу удачи», тут же отворил краник на бочке и налил полную кружку пива. Память у халфлингов была отменной, и они хорошо запоминали своих частых постояльцев, на радость соглядатаев и сыскарей. Находились остряки, которые утверждали, что именно поэтому на Материке так много постоялых дворов, трактиров и гостиниц, хозяевами которых были истанийцы. Некоторые даже утверждали, что тайные канцелярии большинства королевств охотно содействовали эмигрантам халфлингам, если те собирались открыть какое-нибудь заведение.

Поступив характерно по-истанийски, халфлинг не сдул пену и не стал дожидаться, пока она отстоится, а сразу протянул кружку Карнажу.

– Приятного вам дня и приятнейшего вам аппетита, добрые господа! – звонко и картаво отчеканил трактирщик, потирая висок сквозь густые бакенбарды.

– Подай чего-нибудь поесть, только не торопи в этот раз свою женушку, а то опять бросит скалкой, если что-то подгорит, – улыбнулся «ловец удачи».

– Уж будьте покойны, сударь, она у меня теперь как шелковая! – подбоченился трактирщик, задрав вверх свой нос картошкой, – Мора! МОРА! Мясо таки готово?!

– А у меня таки не десять рук, старый ты черт! – донеслось с кухни, – Сам повыгонял всех поварят, а теперь вынь ему и положь!!!

– Ладно, Скарб, не торопи ее, – примирительно произнес Феникс, – Мы можем подождать.

– Эх, нету с ней сладу. И я Карб, а не «Скарб»!

– Ну, извини.

Полукровка кивнул Зойту на стол у окна. Ларониец закинул свои сумки на скамью и уселся там, выложив на стол к удивлению «ловца удачи» знаменитый красный томик почти эпического сказания о Фивланде под авторством какого-то известного придворного сочинителя, об чью замысловатую фамилию язык можно было сломать. Что, впрочем, не являлось редкостью среди швигебургских кланов, также как и пристрастие к графомании.

– Эй! Кучерявый! Подай яду, курва истанийская! – раздался из дальнего угла скрипучий, неприятный голос.

Халфлинг вспыхнул и, что-то ворча себе под нос, достал из-под стойки длинную, узкогорлую бутыль матового стекла. После чего аккуратно наполнил небольшой серебряный кубок синей, густой, как масло, жидкостью с легким, но неприятным запахом безжалостно раздавленного клопа.

– Как старому знакомому скажу вам, сударь, что вон там, в углу, с самого утра сидит странная парочка, – зашептал халфлинг, – Уж не вас ли они дожидаются?

– А кто они? – склонился к Карбу полукровка, не поворачиваясь.

– Друид и некромант…

– Не может быть!

– Я таки говорю, что «странная».

– Пошевеливайся, шельма, иначе сейчас у меня попляшешь! – снова заскрипел тот же голос, уже из-за спины «ловца удачи».

– Сударь! – Карнаж резко повернулся, – Вы здесь не один, а от ваших мерзких криков уши вянут! Так что полегче, прошу вас. Иначе он и впрямь спляшет над шестью футами земли, которой вас засыплют!

– Да ты что, щенок!? Меня тут каждая собака знает! – воскликнул некромант, наверняка побледнев со злости, если бы его пепельно-серая кожа, обтягивающая гладкий череп и сухое лицо была еще способна на это.

– Поздравляю! – процедил сквозь зубы Феникс, уперев свой Vlos'Velve раздвоенным острием в выпирающий кадык неугомонного нахала, – Будет, кому повыть на вашей могиле.

– Черт побери! – прохрипел некромант, сощурив глаза и что-то вспоминая, – Карнаж!?

– Он самый, Кассар, он самый, – темноэльфийский шпаголом юркнул обратно в ножны так же молниеносно, как и появился, а освободившаяся от него рука передала пожилому заклинателю мертвых серебряный кубок с ядом.

– Какого дьявола ты здесь делаешь? – приняв кубок, поинтересовался некромант, морщась и поглаживая шею в том месте, где ее коснулся кинжал.

– Ищу компаньонов для того, чтобы спуститься в тоннели.

– Вот как!? Так давай к нам за стол! – просиял Кассар, увлекая полукровку за собой, – Мы туда собираемся нынче ночью.

– Тут есть сложность, – удержал некроманта за рукав черной робы «ловец удачи», – Я с ларонийским колдуном. Не думаю, что он обрадуется твоей компании.

– Да брось ты! Дело древнее, как бородавка моей прабабки! Сейчас все уладим.

– Что ж, попытайся, – Феникс отвернулся, словно это его не касалось, и продолжил пить свое пиво, краем уха слушая, что творилось у него за спиной.

– Приветствую славного ларонийского чародея, – гаркнул Кассар.

– Да как ты вообще посмел даже заговорить со мной!? Могильщик! – взревел Зойт, задыхаясь от ярости.

– Да что ты на меня так вылупился!? Дело-то давнее! Вы же победили? Раздолбали нашу башню, но я не в обиде. Так давай забудем! На-ка, лучше выпей…

Некромант с шумом перевернутых стульев, треском костей и досок влетел в стойку, рядом с «ловцом удачи».

– Ну, как? – поинтересовался Феникс.

– Все отлично! – растянулся в довольной улыбке Кассар, с кряхтением вправляя себе позвонки, – Теперь можно и поговорить по душам.

– А ну заканчивайте тут ваше чародейство! – завопила Мора, выйдя с кухни, – Жаркое уже давно готово. А ты не стой, старый пень, а налей-таки выпивки по кружкам да подавай гостям! У нас давно не было столько народу!

Как бы то ни было, но голос хозяйки дома, дарившего гостеприимство путникам на дороге, был весомее указа короля для тех, кто чтил законы тракта. Покуда подавали жаркое, свежие овощи и прочую снедь, обставляя все это бутылками вина и кружками с пивом, Карнаж вполголоса уговаривал Зойта поумерить свою ларонийскую спесь. Доводы Феникса были просты и показались Даэрану даже убедительными. Ведь, ссорясь на тракте со всеми, с кем попало, так как устои белых эльфов были хороши и бесконфликтны только у них на родине, оказывалось не лучшим способом странствовать быстро и неприметно. К тому же, если колдун будет продолжать в том же духе, то до Форпата он не доберется просто потому, что в Фивланде всякого сброда выше крыши, даже на взгляд простого крестьянина, и перебить всех, кто встретится, никаких сил не хватит.

За столом ожидал широкоплечий мужчина, с немного вытянутым лицом, небольшой бородкой и спутавшимися темными волосами. Он медленно перевел взгляд с опрокинутого вверх дном глиняного стакана на столе и пары «костей» на подошедших. Его зеленые глаза безучастно посмотрели на ларонийца и полукровку сквозь прозрачные линзы маленьких, аптекарских очков, которые он сдвинул на кончик носа. Темно-зеленая роба и старый как мир знак друидского Круга на груди – вырезанный в деревянном кольце дуб с раскидистой кроной – выдавали в нем сторонника консервативной части общин жрецов природы.

– Приветствую путников, – произнес друид голосом монотонным и спокойным, словно пономарь, – Мое имя Фарай. Я – глава друидского круга.

Зойт и Карнаж невольно переглянулись – действительно, то, что говорили о служителях Великого Дуба было правдой. В Феларе их называли «блаженными», в Сильванию их не допускали, отчего никак не называли, а Империя и Фивланд были единодушны и крепки в бранных словах адресованных этим самопровозглашенным хранителям природы, которые не совали свои носы разве что туда, где их могли совершенно точно оторвать, то бишь в Ларон и Истанию.

Колдун и «ловец удачи» представились в ответ и уселись за стол под ставшим вдруг колючим взглядом зеленых глаз Фарая. Полукровке даже подумалось, не учуял ли случаем этот друидище подкладку из драконьей чешуи, скрытую под кожей куртки на плечах и лопатках ловца удачи. Хотя, одного вида перьев феникса, вшитых для красоты на спине ран'дьянского изделия, вполне могло хватить для предубеждений, пусть даже эту птицу Карнаж в жизни ни разу пальцем не тронул.

Кассар, тем временем, предложил всем выпить за встречу, первым опрокинув свой кубок с ядом – весьма изысканное, как считалось, развлечение у некромантов, так как со временем подобная практика все более приближала их тело к нежити. Такова, впрочем, и без этого оказывалась плата за власть над миром мертвых.

Подобные тенденции перехода в стихию наблюдались при Разделенной магии сплошь и рядом, но наиболее сильно это оказывалось заметно у адептов из орденов Жизни, Смерти, Порядка и Хаоса. Первых двух – потому что сильно затрагивались аспекты физического тела, а второй пары – потому что сильному влиянию были подвержены ментальные стороны личности.

Некромант медленно опустил кубок на стол, прикрыв свои белесые глаза и облизывая тонкие сухие губы. Даэран сел напротив Феникса и, пригубив вина, покосился на своего соседа-друида. Тот хлопнул пустым стаканом по столу, осушив его одним махом и, разумеется, без видимого удовольствия.

Карнаж спокойно потягивал пиво, наблюдая за сотрапезниками, так как слова Карба о «таки странной парочке» вызывали в нем не то что подозрения, но определенную настороженность точно, пусть даже с Кассаром он был знаком ранее.

– Скажите мне, белый эльф, возможно ли восстановление былой красы природы этого края? – неожиданно обратился Фарай к Зойту.

– Не обращайте внимания, сударь, – посоветовал Кассар, – Он у всех это спрашивает.

– Что же тут плохого? – спросил ларониец, глядя на некроманта.

– Да ничего плохого в этом, разумеется, нет, – заметил Карнаж, – Однако, прежде чем что-то восстанавливать, стоит задуматься, а нужно ли это обитателям здешних земель?

– Ты прав, клянусь своей черепушкой! – воскликнул Кассар, – Пусть сначала сгинут гномы, а потом, лет эдак через двести, можно будет заводить разговор о зеленых насаждениях. Кстати говоря, и нашу соседку на данный момент, Бездну, неплохо бы до конца запечатать, ведь и она, по мнению друидов, отравляет земли. Не так ли, Фарай!?

– Истинно… – вздохнул друид.

– Уж не об этом ли ты беседовал с тем перекати-полем, от которого я тебя оттащил, чтобы составить мне компанию в этом трактире!?

– Ты не услышишь и не поймешь стоны растений и плач земли… несчастный.

Некромант разразился громким хохотом, похлопывая Фарая по плечу. В этот момент, из широкого рукава робы друида на стол выкатился кусок янтаря с заключенным внутри камня четырехлистником. Повисла недолгая тишина, которую вскоре прорвала брань Кассара.

– Так вот почему ты не проигрывал мне в кости! Мошенник! Талисманом пользовался, ах ты курва!!! – возопил некромант, схватив по-прежнему невозмутимого друида за грудки и тряся того, как яблоню.

Карнаж невольно бросил взгляд на четки, отложенные на край стола заклинателем мертвых, чтобы на время освободить руки, и не смог сдержать улыбки. Оказывается, Кассар старательно прятал в ладони прикрепленный на четках маленький черепок летучей мыши, на котором была только одна глазница вместо двух. Это был очень древний признак талисмана удачи, примерно столь же редкий и по силе, и по возможности его отыскать, как и злополучный четырехлистник друида.

Феникс взял в руки четки и с интересом разглядывал столь редкую нынче вещь. Кассар заметил это и отпустил Фарая.

– А сами вы что делали? – спросил друид, разглаживая помятую робу, – Тоже жульничали, между прочим.

– Да, господа, – протянул «ловец удачи», возвращая четки владельцу, – В Фивланде как всегда: жулик на жулике сидит и жуликом погоняет. Ничего здесь не изменилось.

– Предлагаю выпить за старые добрые времена! – подхватил некромант, – В конце концов, мы оба ничего не потеряли кроме пары часов бесплодных попыток наполнить свои карманы за счет дарованного талисманами везения.

Трапеза пошла своим чередом. У Кассара был необычайный для некроманта аппетит, а Фарай, не гнушаясь, употреблял «братьев своих меньших» в жареном виде. Очевидно, положенные ему в Круге трава и сыр не приносили спокойствия и смирения в отношении «варварской» пищи ни его разуму, ни, тем более, его желудку.

Карнаж и Зойт тоже, не спеша, насыщались. Ларониец спокойно потягивал вино и присматривался к будущим спутникам, ведь, советовавший им поискать здесь гном оказал, тем самым, весьма ценную услугу. Друид и некромант перемещались налегке и, следовательно, не будут задерживать их обозом, как какие-нибудь торговцы. С другой стороны, если в тоннелях действительно что-то пойдет не так, то помощь еще двух школ магии может пригодится. Единственное, что не давало покоя, так это то, зачем такая странная парочка стремится в тоннели именно сейчас? Кассар почему-то особенно настаивал на том, что лучшего времени, чем ночью, не будет.

Полукровка задавался этим же вопросом, наблюдая, как за окном постепенно сгущались сумерки. Его молодая кровь бурлила в жилах при мысли об опасности, чувства словно взбесились, но одно из них подсказывало, соглашаясь с некромантом: нужно идти, через минуту, может через час, но сегодня, а не через день или два…

На дворе стояла уже глубокая ночь, когда четыре фигуры молча приблизились к костру, за которым неторопливо раскуривал трубку капитан стражи. Гному показалось, что они еле бредут, словно призраки, среди биваков по вытоптанной траве, еще более прибавляя уныния.

Первое, что удивляло многих путешественников в центральной части Фивланда – это безмолвные, глухие ночи. Ни крика совы, ни волчьего воя – вообще никакого свидетельства ночной жизни, будто время в равнинной части этого королевства останавливалось, а жизнь теряла свои краски и звуки. Даже ветер замирал на ночной серой скатерти фивландских равнин, в которые уходил тракт, ведущий в Форпат, прячась среди редких перелесков и холмов.

Гном окинул взглядом всю четверку, поднял глаза вверх и выпустил колечко дыма в холодный воздух, сощурив один глаз, чтобы увидеть, как оно на мгновение охватило луну, мерцавшую начищенной монетой в беззвездном небе.

– И все же вы пойдете? – спросил на всякий случай офицер, заранее знавший ответ, вставая с бревна, где просиживал свой зад добрых шесть часов.

– Разумеется! Клянусь своей черепушкой, близость Бездны и какая-то там летающая башня не смогут испугать таких храбрецов, как мы! – ответил скрипучий, неприятный голос.

– Или безумцев… – сказал гном, направляясь к форту.

– Это как вам будет угодно, – в ответе капитан стражи расслышал еле уловимый, но уже знакомый ларонийский акцент.

Решетки со скрипом начали подниматься одна за другой, едва они подошли к воротам форта. Под ухом у Карнажа потрескивал факел, сжимаемый в дрожащих руках один из провожатых. Солдат должен был провести их по спиралевидному спуску глубоко под землю, к началу тоннеля, там убедиться, что путники отправились в дорогу и закрыть проход решеткой.

Пламя выхватило из темноты ставшее каким-то жестким лицо полукровки, и бедный гном с ужасом смотрел на огромные, распахнутые черные глаза, вперившие свой взгляд в темноту зияющего впереди спуска в тоннель.

Когда поднялась последняя решетка, резкий порыв холодного ветра вырвался наружу из пролома в скале. Стражи шарахнулись в стороны от разлетевшихся углей с железных треножников. Только четверка невозмутимо осталась стоять на месте.

Наконец гном взял себя в руки и пошел впереди, освещая путь факелом.

Среди бликов, бросаемых пламенем на неровные стены пещеры, бесновались тени. Они в дикой пляске кружили над головами, завораживая взгляд, падали к коленям шедших путников и выли! Стонали, молили и плакали, протягивая бесплотные черные лапы к голенищам сапог.

По вискам Феникса струился холодный пот, но, поддерживаемый довольно мощным заклятием объединенных усилий некроманта, друида и ларонийского колдуна, он шел уверенно, все глубже и глубже погружаясь во мрак, который, казалось, с каждым шагом пожирал свет факела, сначала такой яркий, но все более становившийся блеклым и тусклым.

Возможно, это было несправедливо по отношению к гному, который вел их, но чародейство подхлестывало ноги солдата вернее двойного бича, при этом, надежно заткнув ему рот, отчего были слышны только жалобные постанывания. К концу пути страж шарахался в стороны от любой подозрительной тени или звука, но Кассар безжалостно, железной рукой держал сознание гнома, подавляя чувство опасности.

Некромант являлся одним из тех, кто, в свое время, озаботился тем, чтобы урвать себе кусок от знаний, что оставил его орден в архивах Старой Башни. И, разумеется, вложил, как прозорливый швигебургский банкир в надежное и выгодное дело, а именно в период дележки наследия орденов Стихий.

Когда Аир А'Ксеарн и его сподвижники «обеспечили» магам крах, Кассар пустился во все тяжкие, стремясь раскопать хоть немного сведений о Бездне, так как подозревал, что магистры его ордена во времена былого могущества не раз пользовались чем-то оттуда, из самых дебрей небытия.

Сколько вычислений и целое море астрологических формул оставил некромант в черновиках прежде, чем смог узнать больше известного прочим, а именно, что ночь и появление Странствующей Башни – самое надежное время, для странствия в Бездну. Он не собирался просто идти по тоннелю до Форпата. О, нет! В его планах было совсем другое. И он не поверил заверениям Карнажа и ларонийского колдуна о том, что они простонаправляются в Форпат. Возможно, он бы и поверил им в любое другое время. Но, когда башня Хроноса появлялась у побережья Покинутого моря, то она неплохо искажала пространство и выявляла все скрытие опасности, что охраняли Бездну в тоннелях.

Мало кто знал, откуда Хронос добыл свое могущество, которое позволило странствовать даже в Запустении на краю мира – границе, неизвестно от чего отделяющей и куда способной привести.

Кассар подозревал, каким именно образом бывший имперский придворный маг нашел путь туда, куда на самом деле вели тоннели. Попасть в Бездну, было не дверь открыть за медную ручку. Туда должно было погрузиться вместе с телом и сознание возжелавшего постичь таинства. Однако телесной оболочке требовалась одна из двух вещей: либо ритуал, сложный и муторный, либо совпадение определенных условий. Кассар решил использовать второе, так как для первого, как он ни силился, не мог найти достаточно сведений.

Поэтому никуда этого стража с факелом, что шел перед ними, он отпускать не будет и слушать возражения тех, кто с ним, тоже не станет! Он слишком близок к цели, и никто и ничто его не удержат! Впрочем, лишняя осторожность не помешает, и страж в качестве безвольной марионетки, как разведчик, вполне подойдет.

Взмах бледной кисти с длинными костлявыми пальцами, и решетка сама собой опустилась. Эхо закрывшейся магической печати прокатилось треском и гулом в чернеющую глубь тоннеля.

Они медленно двигались вперед, под жалобные завывания гнома. Такие, что, словно у побитой собаки, вещали о предсмертной тоске, когда животное чувствовало, как сердце бьется все медленнее и медленнее.

Треск и гул магической печати вернулись назад, и прямая линия пересекла стену тоннеля рядом с ними. Ларониец метнулся вперед и начертил в воздухе «купол», под которым укрылись его спутники.

Из глубин нарастал грохот. Стоны гнома перешли в истошный вопль, когда пространство перед ним исказилось и лопнуло, рассыпавшись на осколки.

Темнота превратилась в смесь сложных геометрических фигур. Они выпирали углами всюду, тысячью тысяч плоскостей вертикально и горизонтально перекрывая тоннель и наступая на тех, кто дерзнул направиться в Бездну. Плоскости мутными зеркалами окружали со всех сторон, складываясь в объемные фигуры, на гранях которых застыли рисунками тени, что ползали под ногами, пока все четверо спускались вниз.

Кассар распахнул неимоверно широко свой рот и издал крик, походящий на плачь бэнши. [18]18
  banshee – дева, предвестница смерти с длинными распущенными волосами и красными от слез глазами. Увидеть ее – к скорой смерти, увидеть нескольких – к смерти великого человека. Плачет бэнши на языке, которого никто не понимает; в ее воплях будто сливаются воедино крики диких гусей, рыдания брошенного ребенка и волчий вой.


[Закрыть]
Зеркала разбивались, осыпая их дождем осколков. В одном они увидели того самого солдата, что вел их сюда. Даже пламя факела в его руке застыло, изогнувшись и скривившись подобно лицу несчастного гнома, который стал частью двумерной плоскости.

Некромант чувствовал, как его спутников охватывал ужас. В тот же миг Карнаж, Зойт и Фарай услышали даже не совет, а приказ, что не прервал между тем воплей бэнши: «Закройте глаза и остановите ЕЁ там, в сознании! Я долго не смогу ей препятствовать!»


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю