Текст книги "Встречи на болоте"

Автор книги: Вячеслав Лавров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Последняя капля

Тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит.

М.А.Булгаков.

Меня комары не едят. Всю жизнь друзья и знакомые, кутаясь в разные тряпки и натираясь реппелентами с противным запахом, отпугивающим больше людей, чем комаров, искали объяснения тому, что я хожу среди них в трусах и майке с коротким рукавом, а звенящие полчища только летают рядом. Если какой-нибудь одиночка сдуру и садился на меня, то тут же взлетал, даже не попробовав кровушки.

Зато Лену они донимали вдвойне, пока Пелка не намазала её какой-то мазью, которая уже неоднократно смытая в бане, продолжала отгонять этих ненасытных хищников.

Так подробно я описываю эту, казалось, мелкую проблему потому, что из-за комаров мы чуть не уехали из деревни. И неизвестно, как бы всё сложилось, окажись мы в другом месте. Хотя что-то мне подсказывает, что разница была бы небольшая. Но не буду забегать вперёд.

Заменив охрану на настоящих проффи, я успокоился и занялся своим любимым хобби. Без помощи Прохора никаких выдающихся достижений на этом поприще не добивался, но на ушицу или жаренку налавливал частенько.

Иногда ко мне присоединялся Игорь, который, просидев безрезультатно над удочкой полчаса, начинал злиться и подбивать меня прыгнуть куда-то в Карелию, где он знает места… Моё рыбацкое сердце ныло, но я мужественно отказывался, помня своё обещание жене не отлучаться от дома дальше, чем на сотню метров. Помучившись ещё немного и рассказав последние производственные новости, Игорь уходил, ссылаясь на срочные дела.

А дела действительно были. Вскоре в Веретье обещали приехать форумовские болотные ботаники. Для них и для Веры с Витьком, тоже решившихся переехать в деревню всей семьёй и получивших на это согласие руководства в лице директора, надо было отремонтировать два дома. Да и остальные дома нуждались в ремонте, поэтому Игорь составлял списки необходимых работ и переправлял их Марку.

Женька, глядя на Игоря с Пелкой, попытался уговорить Ульяну занять последний дом, но наткнулся на такое сопротивление со стороны жены, что оставил эту идею на далёкое потом.

Несколько раз в сторону деревни сворачивали туристы, привлечённые хорошей дорогой, ведущей в лес, но, встретив на своём пути Мишу или Шурика, спешили убраться от греха подальше.

Как-то утром в хорошую погоду сидел я на своём троне и размышлял. Поклёвки не было ни одной, и это расслабляло ещё больше. Откуда-то вынырнул и пристроился невдалеке на травке Лукич – главный деревенский бездельник.

– Начнёшь болтать – в озеро сброшу, – предупредил я, прежде чем он успел поздороваться.

Не знаю, поверил Лукич или нет, но не произнёс ни слова, хотя было заметно, что язык у него чешется.

Тут подошли Игорь с Митькой и, поздоровавшись, демонстративно сели подальше от главного сельского сплетника.

На Лукича такие политесы не действовали. Решив, что на вновь прибывших мой запрет не распространяется, он таки встрял в неуспевший начаться разговор.

– Очень податлив я на рекламу, – сообщил он. – Уже было решил купить двойные прокладки, да вот не знаю, куда их применить?

Довольный, что сумел высказаться, Лукич, хитро прищурившись, переводил взгляд с одного на другого.

– Ты ими рот свой поганый заклей, – нашёлся Митька. – А теперь слушай меня. Если ты сию минуту не уберёшься отсюда, я новых сапог не пожалею, но на задницу ты дня три сесть не сможешь.

Лукич знал, что с Митькой шутить нельзя, поэтому неохотно поднялся и отправился прочь.

Но не успел он пройти и двух шагов, как со стороны нашего огорода раздался истеричный лизкин крик:

– Сашка, Сашка, где ты?! Скорей беги сюда.

Решив, что у Лены началось, я, побросав снасти, рванул по косогору в сторону дома. Уже наверху меня перехватила Лизавета.

– Нет, туда нельзя, – торопливо проговорила она и потянула меня за руку к своему дому.

Ничего не понимая, я подчинился и перешёл улицу. Войдя в центральную комнату, увидел совершенно белую Тётькатю, лежавшую на диване.

Решение созрело мгновенно: хватать её в охапку и прыгать в приёмный покой, какой нибудь больницы, но она упёрлась мне в грудь рукой, мешая это сделать.

– Там… Там Леночка…, – забормотала она и вдруг заплакала.

Я не успел сообразить, что всё это может значить, как в дом вошёл Игорь, успевший расспросить собравшихся во дворе соседей.

– Лену захватили заложницей, – сказал он, взяв меня за обе руки. – Я сейчас пойду выяснять, что им надо, и буду тянуть время. А ты пока проверь, что можно сделать.

Заглянув в нашу комнату, я увидел перепуганную Алёну и сидящего рядом с ней на кровати очень худого человека: про таких говорят – кожа и кости.

В комнату осторожно зашёл Игорь.

– Я местный начальник, – тихо начал он. – Зовут меня Игорь…

– Ты мне не нужен, – оборвал его худой. – Если хотите, чтобы она осталась жива, у вас десять минут на поиски её мужа. Надумаете убить меня или усыпить – бомба взорвётся, как только прервётся моя ментальная с ней связь.

После этого недвусмысленного ультиматума Игорь по приказу комба сказал, что уходит на поиски, и вернулся к нам. Там он выгнал всех из комнаты под предлогом срочного совещания и застыл в вопросительном ожидании.

– Он говорит правду, – сообщил комб, – но у нас есть шанс. Я сейчас изнутри – из Лены начну постепенно увеличивать оболочку, а когда достигну внешнего края тела, дам тебе команду. Ты должен хватать её и перетаскивать к себе; я же буду защитой между ней и взрывной волной.

Всё шло как по маслу до самой последней секунды: отброшенный резко расширившейся оболочкой террорист успел среагировать, и я выхватывал Алёну наперегонки со взрывом. В какой-то момент мне даже показалось, что не успеваю, но всё закончилось благополучно. Я выдернул её в комнату и без остановки перепрыгнул в пустующую палату роддома.

Когда я выскочил в коридор за подмогой, то почти наткнулся на двух врачей, болтавших у окна прямо напротив двери. Они уставились на меня, как на привидение, но, надо отдать должное, как только я прокричал, что там внутри рожает женщина, опомнились и по-деловому организовали перевозку Лены в родильное отделение.

Все эти новомодные штучки, когда отец присутствует при родах, – не для меня. Я без всякого разрешения мог наблюдать рождение сына, но предпочёл дожидаться результата в холле на диване. А минут через пять, едва закончив телефонный разговор, сморённый нервными событиями последнего часа, уснул.

– Просыпайтесь, папаша, – разбудил меня громкий голос медсестры. – Поздравляю, у вас сын. Настоящий богатырь – четыре триста. Оденьте халатик и можете на минутку заглянуть к ним.

В палату я заходил с неприсущей мне последнее время робостью. Я был распят между розовым счастьем, которое мне показали из-за стекла, и неизвестностью, лежащей в кровати и укрытой совсем небольничным одеялом и разноцветными простынями.

Лена повернулась ко мне и… улыбнулась усталой, но счастливой улыбкой.

– Мы теперь одно целое, – тихо сказала она. – Выброси всё из головы и поцелуй меня.

Настоящая женщина всегда непредсказуема, и именно это качество заставляет мужчин терять голову и любить свою избранницу всю жизнь.

Я переводил взгляд с неё на малыша и всё больше понимал, что их разделение произошло только внешне – в моём сердце они по-прежнему одно целое.

Потом долго ходил по больнице и добился для них отдельной палаты, в которую Серый посадил одетую в белый халат работницу своей службы, а у дверей пристроил скучать двоих парней. Наконец, деньги, заработанные компом, принесли и мне непосредственную пользу.

Так не хотелось уходить, но я понимал, что нужен в деревне.

За время, проведённое в роддоме, пару раз наведывался в Веретье, но это было набегу – по несколько минут, и виделся только с Пелкой и Игорем. Они, кстати, распустили слух, что террорист почему-то отпустил Лену, и я увёз её в больницу. Поэтому моё появление никого не удивило, а вот мне довелось узнать много интересного.

Ещё перед тем, как уснуть на диванчике в роддоме, я позвонил Незнамову и вкратце рассказал о случившемся. Так что ничуть не удивился, увидев на деревенской улице людей в пятнистой форме под началом моего знакомого – Николая.

– Зря всё же вы отказались от нашей опёки, – сказал он, подавая мне руку. – Может, и удалось бы избежать всего этого. А почему, кстати, никто не сообщил мне о вашем прибытии?

Он отошёл в сторону и стал с кем-то переговариваться по рации. Потом удивлённо посмотрел на меня и, оборвав разговор, вернулся.

– Признавайтесь, как вы прошли все посты? – спросил он, не скрывая своего недоумения. – Ведь мои люди – не вохры с чулочной фабрики.

– Знание местности и немножко колдовства, – отшутился я. – Лучше расскажите мне, что же тут всё-таки произошло.

Николай снова посмотрел на меня как-то странно, но послушно рассказал всё, что успел выяснить.

Оказывается, первым незнакомца заметил Витёк и попытался остановить его, но получил такую оплеуху, что оклемался только через полчаса, не досчитав при этом пары зубов и получив предположительно лёгкое сотрясение мозга.

Наблюдавший эту скоротечную схатку с крыльца своего дома Шурик, окликнув своего напарника, кинулся наперерез этому типу. Дальше всё было почти по третьему закону Ньютона: более сильное действие вызвало адекватное противодействие, в результате которого лейтенант, отлетев метров на пять в сторону, рухнул под ёлками, получив множественные переломы рёбер. Увидев, что произошло с его другом, Михаил стал стрелять на поражение, поэтому его состояние – наиболее тяжёлое из всех троих.

Расправившись с охраной, супербоец беспрепятственно прошёл через всю деревню, захватил заложницу и отправил её родственницу за мужем захваченной женщины.

А дальше начинается что-то непонятное: он, если верить рассказам свидетеля (Игоря), отпускает заложницу и кончает жизнь самоубийством, да так, что от него самого не остаётся и следа.

– Как точно вы всё изложили, – восхитился я его рассказом. – Всего две неверных детали: никакой это был не террорист, а пьяный браконьер; и никого он в заложники не захватывал, а задерживал женщину, пока она не отдала ему всё спиртное, что было в доме, после чего, упившись, подорвался на толовых шашках, приготовленных им для браконьерской рыбалки.

Версия была, конечно, слабенькая, но спецслужбам приходилось выкручиваться и из более серьёзных ситуаций, когда взрывались высотные дома, полные жильцов, а не пустая изба посреди болота.

– Что ж, теперь всё ясно, – подвёл черту Николай. – Так и доложим Андрею Михайловичу. Ну, тогда мы снимаемся, а с вами останется знакомый вам Олег с парой ребят, пока вы не найдёте новых охранников.

Он коротко скомандовал что-то по рации, и пятнистые фигуры двинулись из деревни. Следом, попрощавшись, ушёл и Николай.

Вместо него появился Олег, которому я предложил занять пустовавший сейчас дом охраны. Зайдя вместе со мной в дом, он аж присвистнул, увидев стену, увешанную мониторами, на которые болы передавали изображение со всего периметра Веретья.

На его попытку выяснить, как достигается такой радиус обзора на камерах, я пробормотал что-то о чудесах импортной техники, в которых ничего не понимаю, и поспешил на родное пепелище.

Дом не сгорел. Собственно и взрыва как такового и не было: комб принял на себя девяносто процентов выделившейся энергии, а остальную сумел локализовать. Выглядело это, как документальные съёмки сноса дома посреди города методом направленного взрыва. На месте домика, с которым у меня было связано столько воспоминаний, беззвучно вырос чёрный гриб и через секунду обрушился вниз, а на его месте осталась только яма, наполненная измельчённым мусором.

Я забрал Тётькатю от соседей и отвёл её к Митьке, у которого и сам собирался временно обосноваться после его радушного приглашения.

Она попыталась сразу хлопотать по хозяйству, но через несколько минут опустилась на диван, как будто у неё кончился завод, который позволяет женщинам жить дольше своих мужей и помогать своим взрослым детям и внукам.

Я вызвал из города нашего шофёра, которого незадолго до этого люди Николаева не пустили в деревню, и отправил с ним Катю в Москву, пообещав выехать следом.

К их прибытию Тётькатя уже числилась нянечкой отделения, где находились Лена с малышом. А я, нагородив удивлённому шофёру о машине со спецсигналом, на которой мне удалось их обогнать, встречал её на пороге роддома.

Ничего не понимающая Катя покорно одела белый халат и дала отвести себя в палату. Моя задумка удалась: увидев Алёну и тихо сопящего малыша за перегородкой, Тётькатя преобразилась, как заяц в рекламе о батарейках. На глазах у неё выступили слёзы, она кинулась к кровати и поцеловала молодую маму. Потом подошла к перегородке и стала разглядывать малыша.

– Как назвали? – спросила она голосом прежней Кати, как будто и не было недавних событий, и не её дом стоял в развалинах.

– Саша, – не задумываясь, ответила Лена, а мне осталось только удивляться, что я до сих пор не знал имени собственного сына.

Узнав, что она в штате и может находится здесь сколько пожелает, Тётькатя просто расцвела и тут же стала искать приложения своей бурной энергии. Мне пришлось приложить немалое усилие, чтобы оторвать её от этого и отвести в нашу квартиру, снятую загодя около роддома. Там я вручил ей ключи, дал денег и попросил купить самое необходимое, ведь все наши вещи погибли вместе с домом. Они вместе с шофёром отправились по магазинам, а я занялся срочными делами.

В первую очередь я явился в фонд к Марку и рассказал ему о последних событиях. Он уже, похоже, привык к всему неординарныму происходящему вокруг заповедника, поэтому мой рассказ воспринял спокойно. Немножко поохав и поахав в нужных местах, исполнительный директор тут же переключился на деловой настрой.

– Шесть часов вечера, конечно, не самое лучшее время для начала дел, – сказал он озабоченно, – но попробовать можно.

Я тут же сообщил ему, сколько личных денег перевёл на его счёт, и попросил максимально ускорить строительство нового дома.

– Что ж, в приватном порядке, да ещё с таким количеством отпущенных средств выполнение задачи значительно облегчается, – повеселевшим голосом успокоил меня он, даже не спросив, откуда мне известны его личные банковские счета.

– Мне неинтересно, что там будет внутри, но внешне дом должен быть похож на прежний, – я положил перед ним диск с фотографиями тётькатиного дома, снятого с разных сторон (эти виды извлёк из моей памяти комб и перенёс на СD).

Марк Давыдович вставил его в компьютер и стал разглядывать снимки.

– Это даже облегчает задачу, – неожиданно сообщил он. – Можно купить и разобрать на части похожее строение, а потом собрать его на месте. Не будем терять время, я займусь этим, а вы – своими делами.

Фонд я покинул в слегка приподнятом настроении. Проблемы начали потихоньку рассасываться, но впереди ещё было решение главной задачи: обеспечение уверенности в завтрашнем дне. Мне было понятно, что эта задачка не имеет абсолютного решения, но и положение, в котором я оказался, терпеть больше было нельзя.

Приближался вечер – самое подходящее время для того, чтобы собраться с мыслями и попробовать разыскать источник моих бед. Верный своей новой привычке, я прыгнул в подземелье и стал раздеваться, чтобы залезть в бассейн с тёплой водой.

– Я знала, что ты сюда придёшь.

У меня уже появилась уверенность в собственной неуязвимости, но раздавшийся из полутёмного угла голос всколыхнул неискоренимый древний страх перед звуком из темноты. Резко впрыснутый в кровь адреналин заставил учащённо забиться сердце. А мозг, как огнём, охватила паника. Несмотря на то, что я узнал его, организм даже с помощью комба всё не мог никак успокоиться.

– Да что ж ты делаешь?! – воскликнул я возмущённо. – Такими шуточками ты отправишь меня к праотцам вернее всякого террориста.

– Ничего с тобой не будет, – спокойно ответила Пелка. – А для того, что тебе сейчас предстоит сделать, обязательно нужна взбудораженная нервная система.

– Для того, чтобы залечь в тёплую воду, мне как раз нужен покой, – возразил я, немного успокаиваясь.

– Что ты там не вылежишь? – в голосе ведьмы послышались недовольные нотки. – Сколько ты ещё геройствовать сможешь? А если в следующий раз не повезёт?

– А ты что, петушиное слово знаешь?

– Я много разных слов знаю, но по-настоящему помочь тебе может только лабиринт.

Такая мысль даже не приходила мне в голову. Но Пелка зря говорить не будет.

– Поясни, – попросил я, втайне надеясь получить рецепт от всех напастей, то и дело сваливающихся на мою голову.

– Вызывай лабиринт и смотри, что будет.

Такой незамысловатый совет разочаровал меня, но я понадеялся на её интуицию и приступил к знакомой процедуре.

Начал представлять стены с огненными надписями, но они никак не оживали в моём воображении. Тогда мои мысли перекинулись на зал с троном, и он явился мне. Но в этот раз, открыв глаза, я понял, почему этот плоский камешек назвали огненным троном.

Из-под его основания, по всему периметру камня уходили вверх лучи густо-розового цвета. Преломляясь в высоте, они отбрасывали блики на белую пелену, сверкавшую всеми оттенками спектра. А клубящиеся цветные клочки делали туман похожим на живое существо.

Если первый раз я воспринял всё сравнительно спокойно, то сейчас мной овладела непонятная робость. Возможно, причиной было буйство красок, сменившее спокойный белый цвет, а может быть то, что я на своей шкуре уже ощутил всю мощь лабиринта.

Но отступать мне было некуда – преодолев себя, я подошёл к трону и, не останавливаясь, прямо через лучи сел на него.

Горганы

О тайном догадывайся по явному.

Солон

Приземлился я на своё любимое компьютерное кресло, даже слегка качавшийся левый подлокотник вызвал обычную мысль: – Надо бы подкрутить. Площадка под ногами размером примерно 2х2 метра тоже была покрыта знакомым мне линолеумом. Но на этом домашняя обстановка заканчивалась.

Сразу за краем островка привычной жизни начиналось мельтешение красок, среди которого иногда угадывались туманные картины, сменявшиеся с такой скоростью, что я не успевал вглядеться в них.

Когда прошла скованность от необычности обстановки, вернулась и способность рассуждать логически. И первая же мысль о том, что я пришёл сюда, чтобы распутать клубок интриг вокруг себя, вызвала новое явление: от меня в глубину красочной мешанины протянулся невидимый луч, угадываемый только по его границе, где пропало мельтешение и появилось слабо освещённое белое пятно. Оно отодвигалось всё дальше и дальше, но, нарушая все законы оптики, не менялось в размерах.

Наконец, луч этого странного прожектора остановился, и резким движением прыгнул назад, одновременно развернув перед моим взором картинку знакомого мне кабинета. Дверь открылась, и к столу уверенно прошёл Незнамов.

– Почему он? – возник у меня вопрос неизвестно к кому.

И, как бы в продолжение этого необычного диалога чёрт знает с кем, изображение электронных часов выпало из общей картины и приблизилось к моему лицу так, что кроме цифр – 18:34, показывающих время, я смог прочитать и дату: 7 сентября предыдущего года. Это выглядело, как предложение подождать.

– Пусть заходит, – ответил секретарше по внутреннему телефону Незнамов.

В кабинет вошёл Стёпа Проценко.

– Всё это я и так знаю, – сказал я почему-то вслух. – Хватило простых человеческих мозгов, что – бы догадаться.

Но моё замечание было гласом, вопиющим в пустыне. Кроме этого эпизода пришлось просмотреть и остальные, где мой друг, Андрей Михайлович, стёпиными руками готовил для меня пакости.

Новая информация началась, когда сразу после организации презентации в банке, Незнамов поехал в Крылатское и, оставив внизу охрану, посетил квартиру в новом элитном доме. Там у дверей его встретила толстая низкорослая девица и проводила к коротышке, который через четыре дня попытается убить меня.

Дальше была встреча в феврале с гигантом, организовавшим нападение на Веретье, и в мае со скелетом, захватившем мою жену.

– Почему? – возник у меня естественный вопрос.

На это луч повернулся в другую сторону и принёс мне картинку из совсем уж экзотического места. Я смотрел на помещения звездолёта, внутри которого плавали тёмные бесформенные кляксы. Чтобы переместиться даже на небольшое расстояние, они превращались в небольшой смерч, а, достигнув нужной точки, снова принимали амёбообразную форму.

Не знаю, откуда мне стало понятно, что это звездолёт – там не было ничего даже отдалённо напоминающего хоть какой-нибудь технический прибор. Голые стены, изредка вздувающиеся бесформенными наростами, совсем не производили впечатления вершины технической мысли, а его команда явно не подходила людям в собратья по разуму.

В стене открылся проём, и вошёл… человек. У меня внутри всё замерло от неожиданности. Но он вдруг сломался посредине и откинул верхнюю половину наподобие крышки у зажигалки. Изнутри вылетел чёрный вихрь и повис в воздухе, став такой же амёбой, как и остальные.

Память услужливо подсунула мне образ незнамовского охранника, и я понял, где нахожусь. Эти кляксы и были теми чёрными рыцарями, так поразившими моё воображение год назад.

Стена звездолёта покрылась дырами и стала напоминать настоящий голландский сыр. Сквозь дыры влетали вихри и располагались вокруг прибывшего. Вскоре помещение напоминало каплю болотной воды, напичканной амёбами, которую показывают ученикам в микроскоп на уроке биологии.

Думаю, комб не смог бы перевести мне их разговор, а я, скорее всего, даже не понял бы, что они разговаривают, но им пришлось по неведомой воле заговорить по-русски.

– Пусть продолжается твой род, Рест семнадцатый первого круга клана Малинов, – хором продекламировали все собравшиеся амёбы, приветствуя собрата, вылетевшего из человеческой оболочки.

– Я горд вашим вниманием, – ответил он.

Надо сказать, что такой обмен приветствиями не очень вдохновил меня. Он скорее подошёл бы для фэнтези о жизни в феодальном обществе, чем для разумных существ, стоящих на высокой ступени развития.

– Как наши дела? – спросила его одна из амёб.

– Всё развивается по схеме, предложенной нашим специалистом по человеческой психологии. Наш друг не внял приказу помогать хозяину лабиринта, а наоборот – проникся к нему необъяснимой ненавистью и начал передавать информацию о нём всем прибывшим исследовательским группам, о которых мы ему сообщили.

– А не может ли это повредить нашим планам?

– Хозяин проверил с помощью своего дополнительного мыслительного устройства, что наш друг говорит правду о лояльности горганов к нему. Нам осталось, дождавшись момента, помочь ему и надеяться на лучшее.

На этом показ прервался, что означало – ответ получен.

Пользуясь этой возможностью, я задал вопрос частного порядка, не относящийся к сложившейся ситуации, и не получил ответа. Как видно, у нас был тематический вечер.

Тогда я рискнул спросить, чем завершится эта неприятная заварушка.

Перед моим взором возникло озеро у капища, а над ним десятка два самых невероятных летательных аппаратов. Часть из них улетела сразу, остальные чуть позже, а мы с Игорем смотрели им вслед.

После этого отрывка из будущего, так и не понятого мной, разноцветье лучей исчезло, я обнаружил себя сидящим на каменном возвышении и понял, что больше «кина не будет». Зажмурил глаза и открыл их в банной пещере рядом с Пелкой, терпеливо дожидавшейся меня всё это время.

Сначала её заинтересованность моими делами я объяснял тем, что нас объединила тайна лабиринта. После появления Игоря – помощью в нашем общем деле – создании заповедника. Дальше – дружба с Алёной. Но сегодня в пещере я понял, что мы оба попали в зависимость от своего слуги, которая засела где-то в мозгу, выжженная огненными буквами со стен коридора.

– Слушай, Пелагея, а что тебе дал лабиринт? – прямо спросил я. – Что ты умеешь сейчас, чего не умела раньше?

– Ни я, ни мой будущий ребёнок больше не привязаны к болоту.

– А зачем тебе это, если ты всё равно живёшь тут?

– Жизнь меняется, и кто знает, что будет с нами завтра? – сказала она, уйдя от прямого ответа.

– А что обо мне так печёшься? Сама говорила, что со мной навряд ли что случиться.

– С тебя перемены в нашей жизни начались, с тобой и продолжатся. А если ты короткой дороги не видишь, почему не подсказать?

– Мутный какой-то разговор у нас получается, – начал я злиться. – Говоришь ты сегодня много, но не сказала ничего. Как гадалка на рынке.

– Я тебе не мысли, а чувства свои пересказываю. А вот откуда они берутся…?

Может, оттуда, откуда и твои знания.

– Значит, опять всё свелось к лабиринту?

– Ничего плохого в этом не вижу.

– Тогда слушай.

И я рассказал ей обо всём, что узнал, сидя на огненном троне в этот раз.

– Как мне теперь распорядиться этим знанием? – спросил я, окончив рассказ. – Что подсказывают тебе чувства?

– Остынь, Саша, – терпеливо укорила меня Пелка. – А что делать, тебе Прохор уже говорил. Надо к горганам этим идти: они воду замутили, им и расхлёбывать. Ты им нужен – они для тебя всё сделают.

Её спокойный и доброжелательный тон угомонил мою злость, и мне стало стыдно, что я выплеснул на неё свои отрицательные эмоции, вызванные последними событиями.

– Ты прости. Не хотел я так… Сам не знаю, как получилось.

– Да чего уж… За свою жизнь я и не такого насмотрелась и наслушалась: понимаю. Трудно тебе.

От простых слов этой молодой на вид женщины, но с жизненным опытом, который даже невозможно представить, мне сразу стало легче.

– Тебе куда? – спросил я, протягивая её руку.

– С тобой, – неожиданно ответила она.

– Ну, нет, – рассмеялся я неожиданному ответу, – на этот раз это мой бой и ты мне только будешь мешать.

– Тогда домой, – легко согласилась Пелка, за свою многотрудную жизнь отлично научившаяся понимать, что не всегда помощь – во благо.

Я переправил её домой и тут же, убедившись, что мой «благодетель» на месте, шагнул к Незнамову в кабинет.

Его отвисшая челюсть и растерянно хлопающие глаза доставили мне почти физическое наслаждение. Я, как можно развязней, подошёл к столу и уселся в глубокое кожаное кресло напротив.

Про подобные маленькие психологические секреты я уже слышал. Утонув в мягком сиденье, я вынужден был смотреть на своего собеседника снизу вверх. Может быть, в другое время это и подействовало бы на меня, но не сегодня.

– Мне всё известно, – взял я сразу быка за рога, даже не поздоровавшись. – Но к этому мы вернёмся позже. А сейчас позовите своего охранника Вову.

– Какого Вову? – пробормотал ещё не пришедший в себя от моего эффектного появления Незнамов.

– А у вас что, два Вовы? – удивился я дурацкому вопросу обычно сообразительного Андрея Михайловича.

– Минутку, – Незнамов всё-таки взял себя в руки.

После этого он взял со стола мобильник и нажал на двойку.

– Володя, поднимись ко мне, – уже спокойным голосом сказал он.

– Водички не желаете, Александр Васильевич, – спросил Незнамов и, не дожидаясь ответа, стал наливать воду.

– А то вы какой-то разгорячённый сегодня, сказал он, протягивая мне стакан.

Я взял его у него и с удовольствием выпил. Одновременно с последним глотком в комнату вошёл охранник. Выглядел и держался он настолько естественно, что на секунду я усомнился – может, это действительно просто Вова.

– Это тот, кто нам нужен, – рассеял мои сомнения комб.

– Вызывали? – спросил «Вова» Незнамова, в то же время, с интересом разглядывая меня.

– Это я тебя вызывал, – взял я на себя инициативу и поднялся, – Давай-ка перейдём в другое место, где мы можем поговорить с глазу на глаз.

– Я могу выйти, ради такой встречи, – вмешался в разговор Незнамов, тоже поднимаясь из-за стола.

– Обойдёмся, – усмехнулся я и протянул охраннику руку.

«Вова» безропотно взял меня за кисть, и мы переместились в мою московскую квартиру.

– Так как тебя зовут, Вова? – спросил я, устроившись на диване.

– Зови меня этим именем, настоящее слишком длинно и сложно для тебя.

– Что-нибудь вроде: Рест семнадцатый первого круга клана Малинов?

– Я не знаю, откуда тебе известно моё короткое имя, но оно только для близких друзей и соратников, поэтому не называй меня так.

– Поверь, мне не хотелось обидеть тебя.

– Я знаю.

– Так что вам нужно от меня? – перешёл я к делу после несостоявшегося знакомства.

– Наша планета уже несколько веков по вашему времени скитается в открытом космосе. Одно из трёх светил, вокруг которых она вращалась, превратилось в сверхновую. Сотни лет корабли ищут пристанище для моего народа, но пока тщетно.

– А что, в космосе нет свободных звёзд? – удивлённо спросил я.

– Проблема не в том, чтобы найти свободную звезду. Для нормальной жизни нам необходимы определенные конфигурации разных видов полей, образованные на нашей планете редким сочетанием параметров трёх звёзд, вокруг которых она вращалась.

– А чем я-то могу вам помочь? Мои способности распространяются только на знакомые мне места. Правда, был тут один случай…

И я рассказал ему, как попал в незнакомый апельсиновый сад.

– Вот благодаря этой твоей способности ты и сможешь нам помочь, если захочешь, – подтвердил мою догадку Вова с планета Горган.

Получив моё согласие на попытку, охранник вызвал подмогу, и часа через полтора в мою квартирку ввалились ещё два Вовы с бесформенным куском пластика противного жёлтого цвета.

Этот жёлтый комок оказался чем-то вроде переносного кинотеатра. Сначала он заполнил комнату чернильной темнотой, а потом стал показывать кино из жизни планеты Горган в её счастливые времена. Потом пошло изображение трёх звёзд с полной их характеристикой. А уж дальнейшую техническую информацию о магнитных электрических и ещё каких-то полях я и не пытался понять. Но зато с этой задачей прекрасно справился комб.

Последующий вечер и вся ночь запомнились мне, как непрекращающийся кошмар. Несколько раз я вскакивал с дивана, собираясь прекратить это бессмысленное занятие, но, посмотрев на безмолвные фигуры горганов, начинал всё вновь.

Наконец и они поняли, что у меня ничего не получается, и главный Вова встал со стула, на краешке которого просидел всю ночь.

– Мы благодарны тебе за попытку помочь нам, – начал он, но не успел закончить.

– У меня есть идея, – вмешался в его торжественную речь комб. – Можно попробовать с моей помощью смешать два сознания горгана и человека и продолжить поиск.

– Плохая идея, – сказал старший Вова. – Для нас смешать сознания – означает покрыть себя позором, а проделать это с человеком – не укладывается ни в какие рамки. Если бы ты был горганом, то я бы убил тебя за такое предложение.

– Больше никаких вариантов предложить не могу, – ответил на эту отповедь комб.

Три одинаковые фигуры застыли на месте. Комб сообщил мне, что идёт интенсивный обмен сигналами с каким-то внешним источником, и мы тоже стали ждать результата этих переговоров.