Текст книги "Встречи на болоте"

Автор книги: Вячеслав Лавров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

– Тебе я слышал дом в Веретье готовить надо? – спросил я его вместо приветствия.

– Да откуда все всё знают?! – удивился Игорёк. – Мы всего минут пять назад это решили.

– Ты что, забыл, где находишься? – поддел его Жека. – Привыкай, некоторые твои мысли будут известны раньше, чем они придут тебе в голову.

Хотя Женька и шутил, меня даже передёрнуло от мысли, что в этой шутке может оказаться большой процент правды.

– Особо не радуйся, все женщины немного ведьмы, – поддел меня в свою очередь Игорь, похоже, ничуть не озабоченный такой перспективой. – А сейчас иди к Пелке: она велела позвать тебя.

Жека тоже, наконец, вспомнил, что его ждут в лесничестве, и наша тёплая компания распалась.

Комната Пелагеи выглядела вполне по-современному, а телевизор и телефон только усиливали это впечатление. Прямо напротив двери я увидел распахнутое окно и около него стол, явно сдвинутый туда с середины комнаты. Слева от входа, над кроватью вместо ковра, аккуратно свёрнутого и лежащего на полу, висел кусок плотной белой материи размером 1x2 метра.

Пелка усадила меня на диванчик напротив этого экрана, а сама примостилась на стуле чуть в стороне.

– Осмотри эту комнату и хорошенько запомни все, что в ней есть, – раздался её спокойный, ровный голос.

Я огляделся, стараясь закрепить в памяти каждую мелкую деталь. Пелагея выждала несколько минут, приказала мне закрыть глаза и устроила форменный допрос. Неудовлетворённая результатом, она ещё несколько раз заставляла меня играть в эту непонятную игру. Наконец мои ответы её устроили, и мы перешли к следующему этапу.

– Теперь смотри на полотно и представь самое знакомое тебе место.

Я посмотрел на экран и стал рисовать на нём до деталей знакомый интерьер своей московской квартиры. Никогда не подозревал в себе таких способностей: моя холостяцкая берлога закрыла белое пятно и выглядела так реалистично, что хотелось пощупать её рукой.

– Ты что-то видишь? – спросила меня наставница, как видно почувствовав моё изумление. И, не дожидаясь ответа, предложила подойти и прикоснуться к изображению пальцами.

Я подошёл к стене, протянул руку и взял со стола сломаный карандаш, повернулся к Пелагее и протянул его ей. Моя учительница, похоже не ожидавшая столь быстрого результата, была удивлена не меньше моего. Она покрутила карандаш в руках, о чём-то размышляя, потом взяла меня за руку и встала напротив стены рядом со мной.

– Давай ещё раз, – приказала она.

На этот раз всё пошло значительно быстрее. Уже через минуту я видел свою неприбранную комнату и тут же сообщил об этом Пелке.

– Веди! – получил я короткий приказ.

– Куда? – проявив крайнюю тупость, спросил я.

– Туда, – махнула она рукой в направлении стены и подала мне руку.

Прямо в сапогах я залез на кровать и осторожно просунул ногу внутрь картинки. Моя конечность твёрдо встала на пыльный пол, не встретив никакого сопротивления. Тогда я аккуратно перенёс на неё центр тяжести и оказался прямо посреди квартиры, находящейся от меня почти за четыреста километров. Рука моя по-прежнему сжимала пелкины пальцы. Я потянул её к себе, и она, сделав осторожный шажок, встала рядом со мной, с удивлением разглядывая живописный беспорядок на письменном столе.

– Получилось, – прошептала Пелка, с интересом оглядывая мою квартиру.

– Что дальше? – спросил я, беспрекословно веря своему инструктору.

– Теперь веди нас домой – на мельницу, – уверенно ответила Пелагея.

Тренировки не пропали даром, я легко представил её комнату, и через минуту мы стояли, держась за руки, напротив раскрытого окна с видом на озеро.

Часа два мы ходили туда и обратно, потом к нам подключился Игорь, который, попав ко мне в квартиру, не поверил, что это взаправду и предложил выбраться наружу. Мы поднялись по лестнице наверх и вышли на крышу дома.

– Какой кошмар! – воскликнула Пелка. – Как можно жить на этом кладбище!? Дома эти, как памятники загубленным жизням.

Мы с Игорем переглянулись и быстренько увели её назад. Там, перейдя на мельницу, я оставил их в пелкиной комнате, а сам отправился на сеновал.

Солнце нехотя закатилось за деревья. На видном мне через открытые ворота кусочке неба стали одна за другой появляться похожие на светлячков звёзды, постепенно набирающие силу от сгущающейся темноты ночи.

Но в прибрежных камышах зашуршал ветер и нагнал облака,

скрывшие от меня и эти редкие огоньки, а забарабанивший по крыше мелкий дождик ещё больше усилил чувство одиночества. И тогда я решился осуществить уже давно вынашиваемую мной сегодня идею.

Белое полотно мне заменил чёрный экран входного проёма. Представил себе кухню, на которой, как-то сидя в изгнании, увидел подземелье, и в то же мгновенье на угольно-чёрном фоне забелела стена с тихо жужжащим возле неё холодильником. Ринувшись туда, я наткнулся на стол, перегораживающий вход, и отскочил назад испуганный грохотом этого столкновения. На шум из комнаты вышла Алёна, щёлкнула выключателем и, щурясь от резкого перехода от темноты к свету, стала осматривать кухню. Тут только до меня дошло, как я мог напугать её своим неожиданным появлением, и приказал комбу соединить нас.

– Слушаю, – осторожно сказала она, подняв трубку.

– Это я – Саша, – так же тихо сказал я.

– Сашка, ты где? – радостно отозвалась Лена.

– Если не возражаешь, через минуту буду у тебя на кухне.

– Конечно, поднимайся, я жду!

– Ты неправильно поняла меня. Я на мельнице, но, кажется, сумею…

– Только отодвинься немного от стола, – посоветовал комб.

Я сместил картинку немного влево и смело шагнул вперёд.

Вокруг света

Всем известно: Земля – чудесное место для экскурсий….

Роберт Хаинлайн. Марсианка Подкейн.

Ночь пролетела с невероятной скоростью. Охваченные азартом путешествий, мы не заметили, как наступил день, и Лена опоздала на работу. Пришлось ей звонить директору и замогильным голосом, иногда покашливая, врать про простуду и плохое самочувствие. А я, слушая этот моноспектакль, вспомнил, что исчез с мельницы, никого не предупредив.

– Где ты? – сразу спросил Игорь и, услышав, что у Лены, сказал: – Будь здоров! – и отключился.

Выполнив этими звонками долг перед обществом, мы, наконец, поняли, как сильно устали, поэтому дружно повалились на диван и, перебивая друг друга, стали вспоминать сумасшествие прошедшей ночи.

Принцип перемещения предложил комб: разосланные через компьютер болы, попав в намеченную местность или страну, продолжали дальнейший поиск безлюдного подходящего места по телефонным, электрическим или другим линиям и присылали картинку. Если она нам нравилась, я брал свою спутницу за руку и, уже без всякого напряжения, вызвав нужный образ, вёл её в очередное приключение.

За короткие ночные часы мы успели побывать почти на всех континентах: искупались в Средиземном море, полюбовались Ниагарским водопадом и побродили по древним камням Колизея, щедро политым кровью гладиаторов и первых христиан.

Перечислять страницы туристического справочника, на который мы ориентировались, не имеет смысла, но два раза произошло событие, слегка насторожившее меня. Первый раз это случилось, когда мне приспичило сделать пару шагов по самому южному континенту – Антарктиде. Один из болов, оседлав радиоволну, добрался до какой-то полярной станции и показал нам соответствующую картинку. Я представил себе расчищенную площадку перед одним из домиков, шагнул и ударился ногой о невидимую преграду. Попытался ещё раз – с тем же успехом. Поскольку впереди было много интересных мест, я переключился на что-то другое (кажется, это была крыша небоскрёба в Нью-Йорке) и вскоре забыл об этом случае.

Потом, сидя после купанья на пляже около бывшей резиденции римских наместников в Израиле, мы увидели завораживающую картинку бурлящей лавы в жерле какого-то южноамериканского вулкана, показанную нам болом, добравшимся по телефонной линии до пустовавшей вулканологической станции.

Но дальше созерцания этого прекрасного вида дело не пошло, на моём пути оказалась то же препятствие. Алёна отнеслась к неудаче спокойно: ну не получилось, и не получилось, а я решил про се6я позже разобраться, в чём тут дело.

Вскоре отпала необходимость возвращаться домой: я научился вызывать проходы на любой более – менее вертикальной поверхности. Прыгая (так, не сговариваясь, мы стали называть наши передвижения) по разным часовым поясам, упустили из виду тот факт, что в Москве давно уже позднее утро. И если бы не алёнино желание посмотреть на моё московское жильё, может быть, мы и сейчас лежали не на диване в её квартире, а где-нибудь под пальмами в Африке или на пляже в Австралии.

Усталость взяла своё: разговор стал вянуть, а глаза слипаться, и уже не было никаких сил сопротивляться как-то сразу навалившемуся сну.

Спал опять без сновидений. Не знаю связано это или нет, но как только я стал осваивать новую технику передвижения в пространстве, прежние яркие и очень реалистичные сны оставили меня. Но даже сквозь это беспамятство, которое и сном-то не назовёшь, почувствовал на себе взгляд.

– Ты чего? – спросил я Лену, с трудом приоткрыв один глаз.

– Да вот смотрю и удивляюсь. Сколько мы с тобой знакомы – всего – ничего, а мне кажется – всю жизнь.

– А чему удивляться?! У меня очень похоже. Не могу сказать, что прошлую жизнь перечеркнул и забыл, но она стала какая-то маленькая и далёкая – как будто гляжу на неё в перевёрнутый бинокль.

– Слушай, Сашь, а давай в Веретье прыгнем, – вдруг без перехода предложила она. – Я уже там всех знаю, а ещё ни разу не была.

Сказано – сделано. Через десять минут Алёна стояла передо мной одетая, как для загородной прогулки: в спортивном костюме, кроссовках и куртке с капюшоном. Наряд был вполне подходящим для деревни, вот только кроссовки пришлось заменить на резиновые сапожки. Мне же, явившемуся к ней прямо с мельницы, задумываться об экипировке не было необходимости.

Раз! И мы стоим на дороге около шлагбаума и смотрим на деревню, заштрихованную косыми линиями мелкого осеннего дождя.

Улица как вымерла, несмотря на самый разгар дня. Даже вездесущие собаки попрятались от непогоды. На присутствие жителей указывали только еле заметные на фоне серого затянутого облаками неба струйки дыма над печными трубами потемневших от сырости домов.

Осторожно, по краю дороги, стараясь ступать на бурую пожухлую траву, пробираемся к тётькатиному дому. Из будки выскочил Бубен, презревший по такому случаю дождь. Его хвост закрутился, как лопасть вертолёта, и с радостным повизгиванием он стал прыгать на нас, оставляя грязными передними лапами на одежде следы своей преданной собачьей любви.

Мы почему-то осторожно вошли в дом. Дверь была не заперта, но дома никого не было. Я показал Лене, где повесить куртку и куда поставить сапожки. Хотел дать ей свои тапочки, но она предпочла гостевые обрезанные по щиколотку валенки.

Только закончили переобуваться, как дверь распахнулась и вошла Тётькатя.

– Здрассти! – с порога сказала она, разглядывая мою спутницу. – А я к Лизке выскочила на минутку. Гляжу, кто-то к нам свернул, а Бубен не лает, ну и поняла, что Сашка вернулся.

– Познакомься, Кать, с моей Леночкой, – вмешался я, чтобы разрядить обстановку.

Катя протянула сложенную лодочкой ладошку Лене, а посмотрела почему-то на меня. Алёна же обняла Катю и поцеловала в щёку.

– А я не узнала вас, Тётькатя, – сказала она, – ожидала увидеть старушку, а передо мной бодрая энергичная женщина.

– Да чего ты меня на «вы» – чай свои, – быстро проговорила Катя. – Вы в залу проходите. Чего в сенях застряли? Как раз к обеду подоспели.

Упоминание об обеде вызвало в моём желудке громкое урчание, и я вспомнил, что уже сутки у меня во рту маковой росинки не было.

После обеда Лена взялась помогать убирать со стола, и о чудо: Катя не только не стала возражать, а уселась на табуретку в углу кухни, в то время как гостья начала мыть посуду.

Решив познакомить Алёну со всей деревенской экзотикой, я собрался идти просить Хряка насчёт бани, но не успел выйти за дверь, как был остановлен Тётькатей.

– Если ты к Митьке, так он с утра ушедши, – разгадав мои намерения, сказала она, и вернулась на кухню, где опять зажурчал нескончаемый женский разговор.

Я уже собрался вернуться назад, когда в голову пришла интересная мысль.

Из дома я всё же отправился к митькиному двору, где зашёл в баню и, удобно устроившись на лавочке, стал вспоминать мельницу. Перед глазами на стенке появилась копна сена. Приложив непонятное самому, усилие я двинул картинку в сторону. Что-то подобное мне уже приходилось делать, чтобы обойти стол при входе на алёнину кухню. Изображение стало перемещаться резкими рывками, подобно тому, как бывает, когда неопытный человек смотрит на мир через объектив кинокамеры. Таким образом я хотел, не появляясь на мельнице, проверить, нет ли там Митьки.

Выйдя из сарая (оставаясь при этом на лавочке в предбаннике) я двинулся по направлению к дому, когда увидел подошедшего со стороны озера Ваню. Мальчик вдруг остановился и пристально посмотрел в мою сторону. Потом развернулся и со всех ног бросился в дом.

Поражённый тем, что ребёнок «без способностей» смог увидеть меня, я застыл на месте. Ваня вернулся, ведя за собой мать и Пелагею. Он стал показывать пальцем в мою сторону, что-то торопливо объясняя. Обе ведьмы, переглядываясь, слушали мальчика и старательно всматривались в пустоту перед сараем, но, похоже, ничего не видели. О чём они говорили, я не мог слышать, но и без слов было понятно: они приписали всё детскому воображению и теперь старались убедить в этом Ваню.

Скрываться больше мне не хотелось, и, как только они отвернулись, намереваясь отвести мальчика в дом, я прыгнул из бани на траву перед мельницей.

Стоило мне появиться вживую, как сработали колдовские инстинкты: обе женщины резко обернулись назад, прикрыв собой ребёнка.

За это время я натерпелся всякого, но по-настоящему страшно мне стало только сейчас: передо мной стояли две разъярённые фурии, глаза которых горели ярким зелёным светом. От них исходила почти ощутимая нечеловеческая сила, способная противостоять целому полчищу рохлов. И если раньше я относился к словам Прохора о том, что на болоте все свои в полной безопасности, с некоторой долей скептицизма, то теперь у меня не осталось никаких сомнений в их истинности.

Длилось это всего мгновенье: уже в следующую секунду угас зловещий огонь в глазах, пропало напряжение в позах, и только сердитое выражение лиц говорило, что моё неожиданное появление оказалось очень неудачным сюрпризом. Зато оно очень обрадовало Ваню, так как подтверждало его правоту.

– Я же говорил! Я же говорил! – закричал он. – Вы где прятались, дядя Саша? В сарае, да? А мама мне не верила.

Я согласно кивнул головой, чтобы успокоить мальчонку, тем более, что он не так уж был и неправ. Ульяна всё же увела сына с собой, а я остался наедине с Пелкой.

– Нехорошо как-то получилось. Кто ж знал, что у него такие способности? Я просто место искал, где никого нет, чтобы войти.

– Ладно тебе, Сашь. Просто мы с Ульяной перепугались: всё было чисто – и вдруг кто-то совсем рядом за спиной. У меня до сих пор ещё сердце колотится.

– Так вы правда ничего не видели, когда я с той стороны смотрел?

– Абсолютно. А вот как Ваня тебя почуял? Непонятно, – задумчиво сказала Пелка.

– А чего в этом плохого? – не понял я её озабоченности.

– Любые способности, как нож: могут тебе послужить, а могут и увечье нанести, если не знаешь, как обращаться. А с Ванечкой мы упустили, конечно, теперь искать будем. Считай, этот случай на пользу пошёл.

– А чего искать? – спросил я удивлённо. – Вы же всё сегодня видели.

– Ничего мы не видели, – терпеливо ответила Пелка и повернулась помахать вышедшим из леса людям. – Это было предупреждение. Искать надо. А как это делать, не спрашивай – за пять минут не рассказать. Да и ни к чему тебе оно.

Тем временем три тёмных фигуры приблизились так, что уже и я различил лица Игоря, Жеки и Митьки.

Оказалось, что они идут из Веретья, где Игорь помогал Женьке оформляться в охрану заповедника. На обратном пути за ними увязался Хряк, которому просто стало скучно сидеть на одном месте.

Подождав с полчасика пока они отдохнут с дороги, я подкатил к Хряку с наглым предложением вернуться назад.

– Ты чего, охренел, Василичь!? – резонно возразил Митька. – Мы ж только пришли.

– Пошли, Митя, не пожалеешь, – быстро просёк ситуацию Игорь.

– А ты что, тоже пойдёшь? – спросил уже заинтригованный Хряк. – Ты ж под конец всё ныл, что мочи нет, как устал.

– Пойду. Обязательно пойду. Вон и Пелка с нами пойдёт, – кивнул искуситель в сторону улыбающейся Пелагеи. – А может, и Прохора подобьём.

– А чего за выгонка? – никак не мог понять такой срочности главный банный специалист.

– К Саше невеста приехала. Как можно без бани!?

Этот игорев аргумент, при всей его несуразности, окончательно убедил Митьку. Жека крутил головой, с удивлением наблюдая за этим странным диалогом, но не успел ничего спросить, как подошедшая к нему Пелка прошептала ему что-то на ухо, и они быстро ушли в дом.

Мы же отправились на сеновал, куда через несколько минут успевшая переодеться Пелагея привела брата.

Прохор, чинно поздоровавшись со всеми за руку, обернулся ко мне и прогудел: – Давай, милок, веди! Пелка, похоже, предупредила его о новом виде передвижения, но не нечистой силе бояться колдовства.

Я взял митькину ладонь правой рукой, с другой стороны его держала Пелагея; по левую сторону от меня встали Прохор и Игорь. Вид на Митькину горницу появился сразу. Предупредив своих спутников, я повел их прямо на стену сарая. Хряк, увидев, как я исчезаю в стене, сделал слабую попытку вырваться, но Пелка ему что-то шепнула и он, закрыв глаза, покорно пошёл следом.

Уже в доме Митька умудрился споткнуться о половик и во весь рост растянулся на полу. Он сел, открыл глаза и удивлённо присвистнул:

– Василич, а нахера мы раньше круги по болоту нарезали, когда ты такое можешь?

– Не умел, вот только научился, – ответил я своему проводнику. – Но мы и дальше с тобой по болоту гулять будем. Одно другого не касается.

– Идём, Мить, помогу баню наладить, – прервал нас Прохор. Он к переходу отнёсся спокойно: ну есть у человека способности; так что в этом такого?

Тётькатя искренне обрадовалась, когда мы с Игорем и Пелкой появились на пороге.

– Леночка, принимай гостей! – скомандовала она (мне стало ужасно интересно, в каком статусе теперь Алёна). – Как хорошо, что вы ещё не ушли на мельницу.

– Кать, погоди суетиться, – остановил я её, – там Митька с Прохором баню ладят, а уж потом все к нам.

– Может, ты нас всё-таки познакомишь? – подала голос Алёна. И не дожидаясь меня, протянула руку Пелке. – Лена. А вы… дайте угадаю… Пелагея?!

– Остаётся только признаться, – рассмеялась Пелка.

– А вы – мой сосед по дому – Игорь. Правильно?

– Точно! – подтвердил Игорёк. – Только давай на «ты», а то у нас тут народ простой – не поймут.

Покончив с церемониями, мы стали собираться.

Первыми париться пошли женщины: Пелка, не заходя в дом, завернула к бане и позвала за собой Алёну.

Когда Игорь сообщил об этом Прохору, тот ворчливо заметил:

– Непорядок это. Баб нужно опосля пускать, когда жар сойдет. Они щас баню выстудят, и придётся заново кочегарить.

Но кочегарить заново не пришлось. Не знаю, как женщины парились в этом аду, мы с Игорем выдержали в, выстуженной, бане минут десять, а потом ещё полчаса дожидались в предбаннике Митьку и Прохора. За это время я вкратце рассказал ему о наших с Леной ночных похождениях. Насчёт мест, в которые я не смог попасть, Игорь высказал интересное предположение: может, преграда – защита от возможной опасности.

– Это вполне соответствует действительности, – подтвердил его догадку комб, – в Антарктиде температура была минус сорок пять градусов по Цельсию, а на площадке вулканологической станции – плюс пятьдесят.

– А что ты раньше молчал? – спросил я его.

– Если я буду отвечать на все неконкретные вопросы, возникающие у тебя в голове, то вынужден буду говорить не переставая, а ты вообще разучишься думать, – чётко объяснил комб свою политику невмешательства.

Когда мы, наконец, покончив с баней, добрались до дома, всё уже было готово. Женщины находились в режиме ожидания: они что-то настолько активно обсуждали, что не обратили на наше появление никакого внимания. Особенно меня удивило участие в болтовне Пелки, которая за всё время нашего с ней знакомства не сказала мне ни одного лишнего слова.

Первой от разговора оторвалась Лена. Она подошла к Прохору и Митьке и сама им представилась.

– Прохор я, а это Митрий, – ответил за двоих лесовик, положив руку на митькино плечо и, посчитав официальную часть законченной, уселся за стол.

Несмотря на моё предупреждение, Алёна решила попробовать знаменитой погановки, но тут вмешалась Пелка: она так зыркнула на Прохора, что тот мгновенно убрал руку со своей заветной бутылкой. Потом Пелагея поманила Лену, и обе вышли на кухню. Когда после недолгой беседы они вернулись, веселье продолжалось, но Алёна не только не просила больше погановки, а совсем не притрагивалась к спиртному. Я попытался выяснить – в чём дела, но услышал в ответ короткое: – Потом.

После ужина я проводил гостей к Митьке и оттуда переправил их на мельницу. Вернувшись домой, увидел, что с уборкой закончено, а двуспальная кровать из катиной комнаты поменялась местами с моей однушкой.

Ночью я собирался устроить допрос с пристрастием, но не успел.

– Пелка сказала, что у меня будет ребёнок, – сообщила Лена, входя в комнату, – и я ей верю.