Текст книги "Сравнительное Богословие Книга 3"

Автор книги: (ВП СССР) Внутренний Предиктор СССР

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 34 страниц)

Но есть и вопросы на основе того, что написано в Новом Завете о детстве и юношестве Христа. После всего того, что сообщает новозаветный канон, плюс к тому, что сообщает о рождении и детстве Иисуса Коран[193]

[Закрыть], священническая верхушка Иерусалима внезапно “впала в забытьё”, и когда взрослый Иисус приступил к исполнению своей миссии, то она якобы не знала, с кем имеет дело.

Даже, если истинна версия, высказываемая многими эзотерическими школами, о том, что с юности до начала проповеднической миссии в Иудее Иисус странствовал по свету, побывав во многих землях, воочию ознакомившись с жизнью других народов, а не жил непрестанно в Иудее, то и в этом случае после его возвращения на родину такое беспамятство священнической верхушки вызывает удивление, поскольку они не могли не знать сказанного в Храме Симеоном и Анной, не могли не наблюдать, как растёт Христос, не могли не знать, что он же приходил к ним в Храм 12-летним подростком, и ещё много чего они не могли не знать, но когда Христос, став взрослым, приступил к своей миссии, первосвященники, которые записывали и хранили в Храме родословные всех иудеев, вели себя так, будто им ничего неведомо.

После встречи с Иоанном Крестителем и крещения, о чём мы говорили выше, Иисус удалился в пустыню (согласно Новому Завету), где сорок дней размышлял о жизни, соблюдая строгий пост. Здесь его ждало испытание – когда пост заканчивался, ему явился Сатана со своими искушениями, которые Иисус все отверг (Матфей 4: 1– 11). В процессе трёх лет странствований, проповедей и чудесных исцелений в различных областях Палестины, его сопровождали двенадцать учеников (апостолов): Пётр (Симон), Андрей, Иаков, Иоанн, Филипп, Варфоломей, Матфей, Фома, Иаков Алфеев, Иуда-Фаддей, Симон Зелот и Иуда Искариот. Лишь Петру, Иоанну и Иакову Иисус открылся в эпизоде «преображения» (Матфей гл. 17; Марк, гл. 9).

Проповеди Иисуса вызывали гнев со стороны иудейских священников и книжников. Гнев порождали его необычные и неприемлемые для ортодоксов и верхушки синедриона проповеди и притчи, в которых он аккуратно призывал нарушать некоторые запреты иудаизма в пользу здравого смысла. К таким нарушениям, например, относятся исцеления людей в субботу, запретную иудеям для всякого труда. Иисус показывал притчами и своим примером, что для настоящего Добра и Справедливости нет никаких ограничений, даже если эти ограничения записаны в иудейский закон:

От Матфея 12

10 И вот, там был человек, имеющий сухую руку. И спросили Иисуса, чтобы обвинить Его: можно ли исцелять в субботы?

11 Он же сказал им: кто из вас, имея одну овцу, если она в субботу упадет в яму, не возьмет ее и не вытащит?

12 Сколько же лучше человек овцы! Итак можно в субботы делать добро.

Конечно приписок к проповеди Иисуса – множество. Но рекомендации делать конкретное Добро всегда – конечно же исходят от самого Иисуса. Это логика здравомыслящего человека, а не книжника-буквоеда-«зомби», коими были практически все ортодоксы, которых пасла верхушка посвящённых храма.

Но, следуя дальше этой логике Иисуса Христа, которой он некоторое время учил своих учеников-апостолов, нужно признать, что сам Иисус никак не мог помогать его опекунам программировать психику учеников на очевидное зло – на свою казнь – не казнь праведника. Однако именно это программирование вошло в Новый Завет и работает по сей день:

От Матфея 26

55 В тот час сказал Иисус народу: как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями взять Меня; каждый день с вами сидел Я, уча в храме, и вы не брали Меня.

56 Сие же все было, да сбудутся писания пророков. Тогда все ученики[194]

[Закрыть], оставив Его, бежали.

Иудейская логика такая: овцу надо спасать даже в субботу (Матфей 12:11–12), а когда праведнику грозит опасность можно бежать – лишь бы сбылось писание, которое сам Иисус не всегда признавал… Как мог человек, призывающий нарушать земной иудейский закон в случае если животному (овце) грозит смертельная опасность, призывая вытащить эту овцу из ямы – одновременно учить апостолов способствовать скорому уничтожению самого себя (лучшего из человеков, у кого они должны были учиться и кто был в их понимании «Божиим воплощением»), программируя их психику, что «так и должно быть согласно пророчеству» (о чём учит Новый Завет)?

Из логики-контекста Нового Завета вытекает, что жизнь человека была для Иисуса менее важна, чем жизнь овцы[195]

[Закрыть]. Не поэтому ли тот же Новый Завет сравнивает Иисуса с Агнцем, добровольно идущим на заклание:

От Иоанна 1

29 На другой день видит Иоанн идущего к нему Иисуса и говорит: вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира.

Это сравнение – дело рук составителей Нового Завета, для которых нету разницы между жертвенным животным и человеческой жертвой “необходимой” для продолжения многовековой мистерии с разнообразными жертвоприношениями во исполнение глобального сценария. В библейском сценарии праведника-человека всегда рекомендуется убить (если невозможно употребить для своих целей)[196]

[Закрыть] – даже вперёд жертвенного животного: животное убить всегда успеется (оно социально не опасно), а вот праведник-человек при жизни может наделать «мировой закулисе» неприятностей.

Коварный библейский алгоритм прочно вошёл в коллективное бессознательное народов библейской цивилизации: евро-американский Запад + Россия. Заключается он в следующем. Библейское общество всячески противостоит праведности людей, извращённо реагируя на её проявления пока эти люди живы[197]

[Закрыть]. Как только праведники уходят в мир иной, в библейском обществе принято скорбить об их праведных деяниях, посыпая “пеплом” головы, о том, что живущие якобы не поняли этих людей и их доброты. Однако, при этом скорбящие даже не пытаются следовать рекомендациям живых и усопших праведников, понять и переосмыслить их призывы, бессмысленно переживая свою непонятливость и возвеличивая покойников (часто даже до уровня полубогов и святых). Таким образом при жизни праведников преследуют, а по смерти бессмысленно возвеличивают, ничего не принимая от их наследия. Такое общество работает на подавление всякой праведности и живёт по писанным «законам» для паствы: иудейским, римским, “христианским” и прочим. А бессмысленные переживания позволяют на некоторое время (до очередного переживания)[198]

[Закрыть] освободиться от негативных эмоций, чем создаётся ощущение-иллюзия, что праведник действительно искупает за переживающих их грехи.

Гнев книжников и их хозяев вызывали и многочисленные общения Иисуса с язычниками и закоренелыми грешниками – блудницами и мытарями, прощение им грехов и добрая помощь простым людям и “изгоям общества”, как считалось у иудеев. Особенно злило “законников” то, что Иисус уделял “изгоям” не меньше времени, чем им самим и общался с “изгоями” в более добром тоне, чем с книжниками и фарисеями (духовной иудейской “элите”), которых он постоянно обличал в двуличии и лицемерии. Также законников злил и дар Иисусу Свыше чудесного исцеления (как сказано в Новом Завете), благодаря которому многие люди следовали за Иисусом, обретали веру через чудеса[199]

[Закрыть]. В общем, Иисус вызывал такую ненависть у ортодоксальных иудеев, что те только искали удобного случая его погубить[200]

[Закрыть].

Христос учил людей новой религии – религии веры Богу. Он проповедовал всеобщее равенство, призывал людей жить по совести, а не по иерархическому статусу в обществе. В первую очередь своим ученикам, ближнему окружению он давал стереотипы общинного образа жизни и веры Богу своим примером. Но даже из Нового Завета можно увидеть, что его проповеди и некоторые возможные чудеса, представленные людям, воспринимались как сверхъестественный дар «богочеловека», а не как результат диалога человека с Богом, доступный людям по их вере. Вместо постижения новой религии большинство учеников просто восхищались, соблазнялись сверхвозможностями Иисуса и поклонялись его личности, авторитету учителя, следуя за ним как за высшим магом. Это апостольское восприятие Иисуса очень хорошо видно в эпизоде «Преображения Господня» (Матфей 17: 1–6) и многих других эпизодах.

Иисус ждал от своих учеников появления у них пророческих, жреческих навыков и способностей, какие были у него. И призывал учеников следовать его религии – распространять жреческие навыки на всё общество человеков. История почти не знает реального Иисуса Христа, но знает библейского Иисуса Христа. Большинство людей знает лишь библейского Иисуса, даже не имея возможности представить его каким-либо другим[201]

[Закрыть].

Иисус не первый, кто призывал людей к новой вере. Самый известный до него праведник Моисей – учил тому же самому. И также как в случае Иисуса история знает двух Моисеев. Как в Библии представлено два взаимно исключающих образа Бога[202]

[Закрыть] точно так же в ней представлено и два взаимно исключающих друг друга образа Моисея. Один “Моисей” положил начало доктрине порабощения человечества на основе ветхозаветно-талмудического расизма и иудейской монополии на знание и ростовщичество. Другой Моисей, пребывая среди евреев, противостоял этой доктрине и действовал в русле веры Богу. И в библейском тексте сохранилось описание следующего эпизода, который показывает, что сам исторически реальный Моисей понимал смысл пророческой миссии человека совершенно не так, как это представляют служители библейских культов (выделения при цитировании наши):

«24. Моисей вышел и сказал народу слова Господни, и собрал семьдесят мужей из старейшин народа и поставил их около скинии. 25. И сошёл Господь в облаке, и говорил с ним, и взял от Духа, Который на нём, и дал семидесяти мужам старейшинам. И когда почил на них Дух, они стали пророчествовать, но потом перестали. 26. Двое из мужей оставались в стане, одному имя Елдад, а другому имя Модад; но и на них почил Дух [они были из числа записанных, только не выходили к скинии], и они пророчествовали в стане. 27. И прибежал отрок и донёс Моисею, и сказал: Елдад и Модад пророчествуют в стане. 28. В ответ на это Иисус, сын Навин, служитель Моисея, один из избранных его, сказал: господин мой Моисей! запрети им. 29. Но Моисей сказал ему: не ревнуешь ли ты за меня? о, если бы все в народе Господнем были пророками, когда бы Господь послал Духа Своего на них!» (Числа, гл. 11).Ответ Моисея Иисусу Навину[203]

[Закрыть] в приведённом эпизоде хотя и сохранился, но всё же подвергся искажению. Было сказано: «Не ревнуешь ли ты за меня? О если бы все люди были пророками, когда Бог послал Духа Своего на них!» Иного смысла не могли нести слова одного из истинных жрецов. Каким бы ни был исторически реальный Моисей, но библейский персонаж “Моисей” – основоположник доктрины Второзакония-Исаии – своего рода эгрегориальная кукла Моисея, целенаправленно сконструированная на потребу хозяевам глобального библейского проекта порабощения человечества.

Из авторитета Иисуса (создания своего авторитета сам Иисус всячески избегал – что можно увидеть из ряда эпизодов Нового Завета) тоже сотворили библейскую эгрегориальную куклу. Как можно понять из новозаветной истории, никто из учеников так и не поднялся до уровня близкого к пониманию религии веры Богу Иисусом. И, поскольку самого Иисуса «мировая закулиса» не смогла склонить на свою сторону и употребить, то ей ничего не оставалось, как употребить авторитет Иисуса и некоторых его учеников – на которых было проще воздействовать обманом, поскольку они и сами психически были готовы обманываться. Евангельские рассказы – не всё сплошная выдумка злобствующей «мировой закулисы». Во многом это плод понимания жизни и миссии Иисуса самими евангелистами. Их психика восприняла Иисуса таким, каким он описан в четырёх Евангелиях. Конечно, к этому много чего добавили, дописали, исказили.

Дело в том, что психика апостолов и других людей, находящихся вокруг Иисуса при его жизни, формировалась в системе стереотипов ведически-знахарской культуры, где к тому же доминировал злобный иудаизм. Поэтому информация, которую нёс Иисус, ложилась в психику слушателей не в «пустоту», а на сформированные столетиями в преемственности поколений стереотипы-алгоритмы взаимоотношений «учитель-ученик» и систем посвящения. Даже если ученики и не были непосредственно связаны с какой-либо знахарской иерархией, то всё равно духовно-книжное доминирование иудаизма, который был возвышен в знаниях – эгрегориально обеспечивало знахарское восприятие учителя, кем бы он ни был. То есть, эгрегор иудаизма-«Яхве», эгрегоры эллинистической культуры и прочие прочно сидели на психике людей, управляя её алгоритмикой. А вся информация, поступающая в психику с уровня сознания, преломлялась через эти ведически-знахарские бессознательные стереотипы.

Новый Завет указывает на стремление некоторых (основных) апостолов Христа к обособлению с ним в некую корпорацию, которая очень похожа (по описаниям) на знахарскую. Скорее всего многочисленные эпизоды с притчами, которыми говорил Иисус, искажены[204]

[Закрыть], а многие обстоятельства при которых он выдавал ту или иную притчу – надуманы. В то же время, как мы говорили выше, ученики и сами стремились к обособлению в некую корпорацию во главе с Иисусом. И понятое ими впоследствии легло в основу канонов Нового Завета. Всё это (цензура составителей и понимание учеников) создало почву для последующего обожествления и канонизации самих учеников-апостолов – за то, что они были рядом с Иисусом Христом.

Причиной желания учеников обособиться могла быть неосознаваемая самими апостолами, но психически обусловленная замкнутость их на ведически-знахарскую культуру, в которой принято скрывать новые знания, оставляя их «для себя». А Иисуса они бессознательно отождествляли с иерархом своего клана – самого крутого «эзотерического» клана новых “посвящённых”. Что в принципе, как видно из Нового Завета, было тогда возможным для людей, поскольку Иисус говорил на толпу притчами[205]

[Закрыть], а апостолам якобы говорил – прямо (выделено жирным нами):

От Матфея 13

9 Кто имеет уши слышать, да слышит!

10 И, приступив, ученики сказали Ему: для чего притчами говоришь им?

11 Он сказал им в ответ: для того, что вам дано знать тайны Царствия Небесного, а им не дано,

12 ибо кто имеет, тому дано будет и приумножится, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет;

13 потому говорю им притчами, что они видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют;

14 и сбывается над ними пророчество Исаии, которое говорит: слухом услышите – и не уразумеете, и глазами смотреть будете – и не увидите,

15 ибо огрубело сердце людей сих и ушами с трудом слышат, и глаза свои сомкнули, да не увидят глазами и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и да не обратятся, чтобы Я исцелил их.

16 Ваши же блаженны очи, что видят, и уши ваши, что слышат,

17 ибо истинно говорю вам, что многие пророки и праведники желали видеть, что вы видите, и не видели, и слышать, что вы слышите, и не слышали.

Не мог праведник поддерживать до него сложившуюся знахарскую систему по принципу: вам дано знать тайны Царствия Небесного, а им не дано – даже если он и ощущал полную безнадёжность многих людей[206]

[Закрыть] (они видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют), Иисус лечил безнадёжных и воскрешал покойников… и вдруг тот же Иисус ставит “крест” на многих заблудших и отделяет их от кучки учеников. Скорее всего это интерпретация «закулисы» слов Иисуса, либо апостолы сами таким образом видели алгоритм общения с ними Иисуса, превознесясь в самомнении после его ухода в мир иной, поскольку сам Иисус был им более доступен, чем толпе.

Эту версию подтверждает историческая истина, которая касается сбывчивости «пророчества Исаии над ними» (имеется в виду – над непосвящённой толпой): это “пророчество” сбылось и над толпой и над апостолами – и нет по отношению к “пророчеству” Исаии разницы между посвящёнными апостолами и толпой: и те и другие в него верили и были им запрограммированы до смерти. А значит слова Иисуса «огрубело сердце людей сих и ушами с трудом слышат, и глаза свои сомкнули, да не увидят глазами и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем» – относятся и к его близким ученикам[207]

[Закрыть].

Новый Завет повествует, что на третий год своих странствий по Иудее, накануне праздника Пасхи, Иисус торжественно въехал в Иерусалим верхом на ослице, сопровождаемый не только учениками, но и толпами простого народа, восклицающего «Осанна!» (как и должны были приветствовать по еврейскому преданию Мессию). Разгневанные блюстители иудейского закона – первосвященники – решили предать Иисуса их религиозному суду (синедриону). Вот как это выглядит в Новом Завете:

От Матфея 21

10 И когда вошел Он в Иерусалим, весь город пришел в движение и говорил: кто Сей?

11 Народ же говорил: Сей есть Иисус, Пророк из Назарета Галилейского.

12 И вошел Иисус в храм Божий и выгнал всех продающих и покупающих в храме, и опрокинул столы меновщиков и скамьи продающих голубей,

13 и говорил им: написано, – дом Мой домом молитвы наречется; а вы сделали его вертепом разбойников.

14 И приступили к Нему в храме слепые и хромые, и Он исцелил их.

15 Видев же первосвященники и книжники чудеса, которые Он сотворил, и детей, восклицающих в храме и говорящих: осанна Сыну Давидову! – вознегодовали.

В дальнейшем библейская история Христа продолжается охотой за ним синедриона, желающего ввязать в аферу ареста и казни римские власти. Синедрион прибегает к предательству в среде учеников: предателем становится Иуда Искариот, который за деньги (30 серебряных монет) берётся указать на учителя властям. После Тайной Вечери (Матфей 26: 18–35) была молитва в Гефсиманском саду, которую апостолы проспали. Утром после молитвы стражники по наводке Иуды Искариота схватили Иисуса и тот предстал перед римским прокуратором Понтием Пилатом.

Подготовка и кризис первоначального сценария

Задача «мировой закулисы» в связи с подготовкой отражения прихода посланника Свыше (самочинного пророка, поддержанного Богом согласно его праведности) была многоплановой:

· Нужно было запятнать кровью Мессии иудеев с целью последующего противопоставления библейского христианства иудаизму – дабы не дать смешаться двум иерархически организованным составляющим будущей веры, иудаизму и “христианству”. Парадокс состоял в том, что Мессию ждали иудеи, как Спасителя, зная из “пророчества” Исаии, что он должен добровольно стать жертвенным Агнцем. Но в “пророчестве” не было сказано, про инициацию казни Спасителя самими иудеями. Новый Завет же повязал кровью не только верхушку синедриона[208]

[Закрыть], но простых иудеев из толпы[209]

[Закрыть]. Возможно что имя предателя Иуды Искариота – тоже выбрано специально, чтобы ассоциативно у всех “христиан” возникала ненависть к иудаизму. А у иудеев всегда была “памятка” о “подвиге” своего соплеменника, совершившего самое крупное в истории иудаизма жертвоприношение.

· Одновременно с этим нужно было запятнать кровью праведника римскую власть, чтобы последняя была накрепко повязана с «мировой закулисой» единым сценарием в отношении употребления в своих целях прихода праведника. Такая кровавая завязка позволяла ещё крепче установить контроль за иерархами римской власти и манипулировать ею как в отношении судьбы иудеев, так и в отношении дальнейшей религиозной вывески для толпы. Что и произошло после ухода Иисуса в мир иной: иудеи были жестоко наказаны, после чего рассеяны в “вечные” диаспоры, а в Римской империи началась эпоха библейского христианства. При этом иудеям после неудачных восстаний в период первого “холокоста” (66 – 132 гг.) добавили много ненависти к римским «гоям», а вина за неудачи «несчастных евреев» легла в том числе и на непризнанного ими же Мессию, ставшего “Богом” всех “христиан” в Римской империи. Как можно понять из истории Рима, римские власти не сильно сопротивлялись “христианизации” империи, поскольку им было выгодно единобожие, укрощавшее рабов.

Короче говоря, «мировая закулиса» решила пройти между «Сциллой и Харибдой». Им надо было сохранить иудаизм для евреев: несмотря на приход еврейского Мессии, не смешивать “христианство” с иудаизмом и одновременно с этим создать послушную церкви общность людей, которая, признавая богоизбранность иудеев и их писание (Ветхий Завет), даже несмотря на предательство иудеями Христа – жила бы по законам Нового Завета. Для определённого оправдания в глазах “христиан” иудеев и сохранения за ними статуса «богоизбранного народа» № 1, части иудеев была, задолго до прихода Христа, уготовлена миссия подготовки к его приходу, сопровождения Христа и главное – последующего за уходом Христа в мир иной распространения “христианства” в среду «языческих» народов.

Всё это настолько запутало большинство исследователей истории Ветхого и Нового Заветов, что они до сих пор не могут понять историческую роль иудеев («богоизбранного народа» № 1) и “христиан” («богоизбранного народа» № 2). А о простых людях, не вникающих в Библию и историю – и говорить нечего: всё так изначально запутано, что в среде “христиан” доминируют два противоположных мнения. Первое: иудеи – «богоизбранный народ», как и “христиане”; второе: иудеи – обрекли “Сына Бога” на казнь и нет им прощения.

Роль подготовки к приходу Мессии выполняла Кумранская община, о которой мы уже говорили. Духовная роль Кумранской общины заключалась в воссоздании и активизации (“оживлении”) эгрегора, начало которому положило “пророчество” Исаии – описание алгоритма прихода и казни праведника. Моделирование на практике «Отражения “вторжения” посланника Всевышнего в дела «мировой закулисы» и мероприятия по компенсации нанесённого Им ей ущерба» согласно “пророчеству” Исаии и под контролем иерархов, управляющих священнической верхушкой иудаизма, предопределяло устойчивую бессознательную уверенность большинства иудеев в момент когда “Мессия” действительно пришёл, что он должен принести себя в жертву как говорил “пророк” Исаия. Эту уверенность к тому времени уже обеспечивал управляемый глобальными “менеджерами” эгрегор, поддерживаемый Кумранскими событиями (алгоритмика была заранее опробована и содержательно накачена вплоть до мелочей). Поэтому психика иудеев была прочно замкнута на эгрегор-“пророчество” Исаии – даже если и Иисус опровергал это “пророчество” в среде учеников. Члены Кумранской общины (предположительно ессеи в большинстве) были благонамеренными блюстителями чистоты Закона, живущими аскетической жизнью. Но среди них были и посвящённые в сценарий. Община являлась духовным связующим звеном между иудаизмом и “христианством” – как это надо было в сценарии «закулисы» на этапе “разветвления” библейской концепции на два учения. После ухода Иисуса в мир иной, сыграв роль духовной поддержки встречи и проводов Мессии, община ещё некоторое время являлась держателем “чистоты” добиблейскогопсевдохристианства, развивая в своей среде учение якобы Христа о его смерти и чудесном воскресении и противостоя всяческим другим версиям о Христе, отличным от “пророчества” Исаии.

Ещё раз повторим, что был сценарий «мировой закулисы» и по обузданию Христа и вовлечению его в осуществление планов «мировой закулисы» в отношении глобальной цивилизации. Целью было не предание Христа смерти, как это представляют толпе библейские повествования, а посягательство на употребление его жизни в своих интересах, для чего «мировой закулисе» желательно было преобразить Христа в Антихриста, постаравшись превратить его по возможности в подчинённого себе биоробота-зомби[210]

[Закрыть]. Для этого было решено показать толпе очевидную якобы казнь Мессии: т. е. было решено вынести в толпу из храма одну из известнейших практик посвящения – мистерию «гибели – воскресения бога».

Но для гарантии успеха этого сценария планируемая якобы казнь должна была быть заведомо не убийственной. Для этого «мировой закулисе» и её инструменту – первосвященнической верхушке – и потребовалось уйти от предусмотренной иудейским законом казни побитием камнями, которое оставляет после себя размозженный, обезображенный труп, вернуть который к жизни, тем более в полном здравии, средствами медицины и магии весьма проблематично. Для осуществления имитации смертной казни более подходило распятие, не оставляющее тяжких телесных повреждений, особенно если казнимого не прибивали к кресту гвоздями, а привязывали верёвками.

Гвозди при распятии употреблялись как один из видов “милости” к казнимому, сокращающей срок мучений, поскольку потеря и общее заражение крови от наносимых гвоздями ран быстрее вводило казнимого в бессознательность и ускоряло смерть; привязанные же казнимые мучились долго, умирая от обезвоживания организма и тепловых ударов на солнцепёке, всё это время пребывая в противоестественной для человеческого тела позе, в которой его мускулатура понапрасну теряла силы, своими бесполезными конвульсиями доставляя дополнительные страдания. Кроме того железо в те времена было относительно дорого, а распятие в Римской империи было массовым видом казни: соответственно железу можно было найти более полезное употребление. Поэтому обычно при распятии употреблялись верёвки, а не гвозди, вопреки тому, как это изображает церковная традиция: тело, с пронзёнными гвоздями ладонями и ступнями, невесомо и прислонено к кресту[211]

[Закрыть].

Распятие посредством верёвок не оставляет тяжких телесных повреждений, и потому представляет собой наиболее предпочтительный вид казни для осуществления имитации «смерти – воскресения бога». При оказании медицинской помощи своевременно снятый с креста распятый и якобы умерший – гарантировано остаётся жив.

Такая возможность подтверждается свидетельством Иосифа Флавия. Он в «Иудейской войне» сообщает, что, после подавления иудейского восстания (начало в 65 г. н. э.), многие его участники были преданы реальному – убийственному – распятию. Обходя казнённых, Иосиф Флавий, уже прижившийся при подавлявшем восстание римском военачальнике Веспасиане Флавии[212]

[Закрыть], опознал на крестах трёх своих прежних знакомых. По его просьбе они были помилованы: их, уже провисевших на убийственных крестах длительное время, сняли с крестов, после чего им была оказана квалифицированная медицинская помощь и предоставлен хороший уход; хотя двое умерли, но третий выжил. Тем более шансы выжить в не-убийственной имитации казни распятием – близки к 100 %. Эффект воздействия распятия на психику толпы и психику якобы казнимого, на употребление дальнейшей жизни которого в своих целях посягают, может быть усилен за счёт применения снадобий-дурманов, функционально аналогичных тем, что употребляются при превращении неугодных в зомби в обществах, где поддерживается культ Вуду.

Но распятие было римской казнью, и для его осуществления необходимо было вовлечь в сценарий римского прокуратора Иудеи[213]

[Закрыть], а для этого необходимо было обвинять Христа не в отступничестве от традиционного вероучения (поскольку Римская империя расширяла свои границы на основе веротерпимости), а в подрыве её государственных основ.

Изменение состава преступления при предъявлении обвинения зафиксировано и в каноническом тексте Нового Завета: в синедрионе – “богохульство” (Матфей, 26:65; Марк, 14:64; Лука, 22:71); «Царь Иудейский», т. е. противник римского цезаря – перед римским прокуратором (Матфей, 27:11; Марк, 15:2; Лука, 23:1–3; Иоанн[214]

[Закрыть], 18:33). Кроме того вовлечение римской власти в дело придало бы показанной толпе инсценировке «казни – воскресения бога» общеимперскую значимость, что в последствии и подтвердилось в реальности распространением исторически реального христианства. Отсюда проистекает настырность синедриона по вовлечению в дело римского прокуратора и требование именно распятия, что известно по текстам Нового Завета. И, особенно, это бросается в глаза в неканоническом повествовании «Евангелия от Никодима».

«Евангелие от Никодима» – апокриф, не принятый церквями в библейский канон и дошедший до нас в редакции, датируемой не ранее, чем концом IV в. В нём обстоятельно описывается рассмотрение дела у римского прокуратора. Его авторы приводят диалог представителей синедриона и римского прокуратора.

Прокуратор, услышав, что Иисус обвиняется в хуле на Бога, выслушав объяснение Иисуса: «Моисей и пророки писали об этом страдании и воскресении Моём» – дважды предлагает иудеям: «Если эти слова хула, возьмите Его и по закону вашему судите». После первого римского предложения судить по их закону, иудеи объясняют Пилату: «Того, кто хулит Бога, побивают камнями» – но намёк не принят, и вторичный отказ римской власти принять дело о “богохульстве” к рассмотрению, приводит к тому, что кто-то из иудеев проболтался: «Мы хотим распять Его на кресте» («Евангелие от Никодима» цитировано по сборнику «Апокрифы древних христиан». СПб, «Общество Ведической культуры», 1994 г., стр. 50).

Дошли ли эти слова из каких-то текстов на основе воспоминаний очевидцев, либо же они – позднейший плод умозрительной реконструкции прошлой исторической реальности авторами «Евангелия от Никодима», но они говорят, что, несмотря ни на какое промывание мозгов, у многих людей на протяжении последних двух тысячелетий было ясное ощущение злоумышленного втягивания Рима в дело, в котором надиудейская оккультная верхушка исходила из некой, ей известной целесообразности, соответственно которой побитие Иисуса камнями было для неё просто неприемлемо.

Так или иначе, историческая правда (или ощущение истинной подоплёки дела, но без её понимания) в «Евангелии от Никодима» выражена, и она не сгинула в веках: хозяева и заправилы синедриона желали определённо распятия и подстрекали толпу требовать распятия Иисуса от Рима. Забить камнями в обстановке политической нестабильности тех лет иудейская сторона могла кого угодно, не опасаясь римских репрессий, что видно из канонических текстов Нового Завета: неоднократные посягательства на то, чтобы забить камнями Христа (Иоанн, 7:32; 8:59; 10:31), предложение Христу дать санкцию на побитие камнями женщины, взятой в прелюбодеянии (Иоанн, гл. 8), побитие камнями христианского первомученика Стефана (Деяния апостолов, 7:54–60) в присутствии будущего апостола Павла (при этом возбуждённая толпа выволокла Стефана из города через ворота, при которых всегда была стража) – всё это не беспокоило римскую оккупационную власть. Но такая казнь гарантировано сорвала бы осуществление сценария по обузданию Мессии и преобразованию Христа в Антихриста, искусственным созданием вокруг него специфических обстоятельств и возможно применением в отношении него какой-то из уже существовавших в те времена технологии зомбирования.

Отсюда и возникло изменение состава преступления в обвинении Христа перед Пилатом. Обвинение в «богохульстве» снято и выдвигается новое: «Царь Иудейский» – обвинение в посягательстве на разрушение территориальной целостности Римской империи и подрыв её государственности, автоматически вовлекавшее Рим в сценарий закулисной глобальной политики, далеко выходившей (и выходящей поныне) за пределы представлений большинства.