Текст книги "Пророчество"

Автор книги: Вольфганг Хольбайн

Соавторы: Хайке Хольбайн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

И вдруг маленький серый комочек, стремительно пронесясь по воздуху, приземлился прямо на грудь нападавшего. Собака взвыла от боли, отдернула башку назад, пытаясь стряхнуть с себя обезумевшую кошку. Злобно рыча, она швырнула ее наземь и принялась топтать ногами. Мумия рассыпалась в прах, тут же развеявшийся в воздухе.

Тем временем подоспели и остальные кошки. Одновременно не меньше дюжины маленьких храбрецов набросились на мерзкую тварь, но той все же удалось справиться с ними по очереди. Истекая кровью от множества царапин и укусов, она потеряла массу сил, но все же представляла собой серьезную угрозу.

Эту небольшую передышку Атон использовал, чтобы вновь вскочить на ноги. Шаг за шагом он начал отступать назад. Тем временем Саша уложила на землю своих противников, и в следующую секунду она была уже возле Атона. Теперь у них было немного времени, пока соперники очухаются.

Саша схватила его за плечо.

– Браво! – сердито буркнула она.– Это было в высшей степени любезно с твоей стороны. Почему ты не убежал?

Атон счел нужным промолчать. Саша прекрасно знала, почему он этого не сделал, и кроме этого оба понимали, что их таинственные союзники могли помочь им только здесь. Чары Бастет действовали в пределах кладбища кошек. Стоило им покинуть храм, враги, без сомнения, очень быстро настигли бы своих жертв.

Вероятно, именно поэтому Саша направилась обратно, к руинам храма, увлекая за собой и Атона. Мальчик взглянул на небо. Оно было еще темным, однако, если верить словам Яссира, приближался рассвет. Солнце было их союзником, и если им удастся продержаться здесь достаточно долго, то у них появлялся шанс выйти живыми из этой передряги.

Атон вспомнил о Яссире. Они давно потеряли египтянина из виду. Мальчик не думал, что тот сейчас находится в опасности, но, может, Саша знала что-то о нем? Та лишь пожала плечами:

– Я его не видела. Быть может, ему удалось убежать. Или он тоже прячется где-то здесь.

Атон хотел спросить еще о чем-то, но Саша, покачав головой, показала рукой в направлении кладбища. Странная битва продолжалась. Почти половина их врагов без движения валялась на земле. Остальные пытались бороться с кошками, которых с каждым мгновением становилось все больше и больше. Кладбище, казалось, пришло в движение. Картина была поистине зловещей.

Но самое страшное он увидел в следующую минуту.

До его ушей донесся скрип колес и позвякивание металла, а из кромешной темноты начал вырисовываться какой-то силуэт. Это была боевая колесница, запряженная парой ужасных жеребцов цвета ночи. На козлах ее стояла все та же мумия со щитом и копьем в руках, но теперь к ней присоединился еще один пассажир. Атон мог различить только его тень, но даже она внушала страх. Она была огромной, куда больше мумии, невероятно широкоплечей. Тень эта имела какую-то странную форму, но чем именно она была странной, с первого взгляда Атон определить не мог.

Колесница быстро приближалась. Когда она, свернув с дороги, покатила к кладбищу, оставшиеся в живых кошки одна за другой побросали своих жертв и обратились в бегство.

Но, достигнув древних развалин, кошачья армия остановилась. В строгом порядке мумии выстроились плотной стеной, защищая храм. Преследователи в нерешительности замерли.

Атон оторвал наконец взгляд от этой жуткой сцены и вновь посмотрел на колесницу. Она остановилась там, где встретили ее первые собаки. Мумия не двигаясь стояла на том же месте и не отрываясь глазела на Сашу и Атона. Второй пассажир, спрыгнув с повозки, медленными, размеренными шагами направился к ним. Монстры уважительно расступились, давая ему дорогу, и, как только он достиг переднего края кошачьей армии, Атон узнал его.

На этот раз он не смог подавить пронзительного вопля. От ног и до плеч фигура полностью повторяла человеческую – это был великан более чем двухметрового роста и необычайно широкоплечий. Туловище его венчала голова огромного сокола.

– Гор! – прошептала Саша. Голос ее дрожал от страха.– Боже мой, это же... Гор!

Атон, даже если и хотел бы, ответить все равно не мог. Горло его пересохло. Мысль о том, что в данный момент он противостоял живому Богу, была попросту невыносимой. Но тем не менее это был Гор. Не человек, напяливший на себя маску, и не шутка природы – перед ним стояло древнеегипетское божество. И невероятную, немыслимую силу этого создания он ощущал почти физически. И неизмеримую злобу, его окружавшую.

До сего момента Атон был твердо убежден, что не существует в мире как ни абсолютного зла, так и ни абсолютного средоточия доброты. Но вид ужасного бога Гора свидетельствовал об обратном. Возможно, это существо таким было не всегда. Возможно, он знал когда-то и иные чувства, имея и хорошие, и плохие стороны, силу и слабость – как любое мыслящее создание. Но долгие тысячелетия, проведенные им на краю забвения, стерли все грани между этими чувствами в его душе. Бесконечные столетия существования в Царстве Теней превратили его в монстра, способного испытывать лишь гнев и ненависть ко всему живому, умеющему смеяться и радоваться. Возможно, злоба, исходившая сейчас от него, относилась не к Атону, но один лишь вид древнего божества полностью парализовал мальчика.

Саша, издав слабый стон, шагнула поближе. Дрожа от страха, они тесно прижались друг к другу, будто два маленьких звереныша, перепуганные внезапно обрушившимся ненастьем.

Кошки тоже всей толпой отпрянули от Гора. Когда по его знаку один из воинов попытался вторгнуться в их ряды, кошки развернулись и, вцепившись в него зубами и когтями, прогнали его назад.

Гор тоже остановился.

Взгляд черных глаз сокола скользнул по армии кошек, затем пробежался по руинам храма и остановился в одной точке. Устремлен он был теперь прямо на Атона и Сашу.

Атону показалось, будто он прикоснулся к раскаленным углям. Оцепенение его вдруг сменилось пожирающим изнутри пламенем, доставляющим дикую боль, но не физическую, а куда более мучительную. Он ощущал... неописуемые ярость и ненависть, направленные на него, и невообразимую жажду жизни и власти. Атон вдруг понял, что заблуждался: эта тварь не удовольствуется властью всего лишь над несколькими людьми или над прошлой своей империей. Плечо Атона горело огнем. Саша задрожала всем телом.

Внезапно Гор взметнул руки вверх, и в ту же секунду что-то невидимое, но очень мощное оторвалось от его тени и устремилось прямо в толпу кошек. И там, где застиг их удар незримой силы, мумии начали рассыпаться в пыль. В считанные мгновения в рядах кошачьей армии была пробита брешь. И тут же остатки войска Гора устремились в образовавшийся проход. Теперь кошки уже не пытались остановить врага, а в панике обратились в бегство. Но это и спасло жизнь Атону и Саше. Когда внимание Гора полностью переключилось на кошачью армию, смертоносное оцепенение развеялось. Развернувшись, они бросились прочь, устремляясь все глубже в лабиринт обломков храма. Позади них раздался гневный вопль, сопровождаемый диким лаем и клацаньем челюстей.

Атон то и дело оглядывался – Гор следовал за ними, надвигаясь с неотвратимостью стихийного бедствия. За ним шагали его воины. И там, куда ступала нога чудовищного божества, кошки превращались в маленькие облачка пыли.

Они преодолели уже почти половину территории храма, как Саша вдруг споткнулась, неуклюже упала на одно колено и рухнула на землю.

Пока Саша неловко поднималась на ноги, их успели окружить. Гор, остановившись, устремил на своих жертв взгляд злобных птичьих глаз, а кольцо воинов-собак начало медленно сужаться. Помочь было уже некому: почти все кошки были убиты или же разбежались прочь.

Гор вновь поднял вверх обе руки. И тут произошло то, что Атону однажды уже довелось испытать на собственной шкуре. Гор протянул руку вперед, устремив ее прямо на Сашу. Растопыренные пальцы резко сжались в кулак, и в это мгновение девушка, отшатнувшись, обеими руками схватилась за горло, отчаянно пытаясь вдохнуть воздух.

Крик ее сорвался, превратившись в сдавленный хрип, а лицо скривилось от боли. Она попятилась, упала на колени и скорчилась на полу. Одним прыжком Атон оказался возле нее, но что он мог поделать? Зловещее колдовство Гора душило ее прямо у него на глазах. Саша должна была погибнуть здесь, сейчас, у него на руках – и он не мог ничем ей помочь! Гор мог с тем же успехом напасть и на самого Атона, но мальчик понял вдруг, что монстр не сделал этого намеренно, зная, что Атону собственная его жизнь не была теперь столь дорога. Как и каждый человек, Атон страшился смерти, тем более – смерти мучительной. Но вместе с тем он понимал, что в борьбе, в которую он был замешан, речь идет не о жизни одного или даже сотни человек, а о будущем целого народа, быть может, всего человечества. Возможно, ради человечества он пожертвовал бы своей жизнью, но мысли о том, что вместо него должна погибнуть Саша, вынести он не мог. Секунду он в отчаянии смотрел на нее, а затем развернулся и шагнул, встав между ней и мрачным божеством.

– Прекрати! – крикнул он.– Я сдаюсь. Ты победил.

Еще мгновение рука Гора все еще оставалась протянутой вперед, и в этот момент взгляд его проник глубоко-глубоко, в самые недра души Атона, убеждаясь в искренности его слов. Гор не мог читать его мысли, но Атон прекрасно знал, что обмануть это существо было нереально. Кулак его разжался, а рука опустилась.

Саша наконец глубоко вздохнула, всхлипнула и без сил опустилась на пол, но Атон даже не обернулся, а продолжал стоять, спокойно выдерживая взгляд Гора. Собственное мужество мало удивляло его, да, впрочем, и не в мужестве было дело. Чувство, испытываемое им сейчас, было совершенно новым, находящимся по другую сторону привычных представлений о смелости или страхе.

Мужество уже не имело никакого значения, так же как и страх. Оставалось только лишь ждать, что будет дальше. Вместо того чтобы отшатнуться от Гора, он шагнул вперед и вновь обратился к нему:

– Оставь ее в живых. Ты можешь делать со мной все что хочешь, но отпусти ее.

Нет, он не услышал голоса Гора и даже не прочитал ответа в своих мыслях, но каким-то образом он почувствовал, что Гор принял условия сделки. Саша не представляла для него интереса. Зачем было уничтожать ее? Гор долго изучал его пристальным взглядом, а затем вновь протянул руку, на этот раз в направлении Атона.

Атон помедлил еще одно мгновение, и Гор оказал ему последнюю милость, дав время мальчику осознать решительный шаг. Затем Атон смело шагнул вперед – и вдруг какая-то сила отшвырнула его далеко назад; он потерял равновесие и навзничь грохнулся оземь. Удар был так силен, что глаза заволокло мутной пеленой, и сквозь нее он различил стройную Сашину фигуру, стоящую над ним – именно она остановила его в последний момент таким нелепым образом. Как бы желая защитить мальчика, широко раскинув руки, она встала между ним и Гором.

– Не прикасайся к нему! – воскликнула Саша,– Ты над ним не властен. Ты не сделаешь этого! Я не позволю.

Атон не на шутку рассердился. Неужели Саша не понимала, что выпад ее делает никчемной его жертву? Гор принял его условия, и никто не вправе был нарушить эту сделку. Сейчас он уничтожит девушку, а у Атона, к сожалению, не было второй жизни, чтобы еще раз обменять ее на Сашину.

Однако, как ни странно, Гор не стал убивать ее. Он просто стоял и смотрел на девушку, и в тот самый момент, когда он поднял руку, чтобы отшвырнуть ее со своего пути как надоевшее насекомое, позади него раздался пронзительный собачий вой. Атон и Саша одновременно вздрогнули, а Гор удивленно обернулся.

На их глазах один из приспешников Гора утонул в живом потоке серо-коричневой лавины, возникшей будто из пустоты. Одновременно и остальные его воины были сбиты с ног сотнями маленьких бестий. Это возвращались кошки. Их новая атака была исполнена ярости.

Гор среагировал, когда было уже поздно. На поле битвы появилась иная сила, совершенно другой природы, но не менее могущественная. И на этот раз жуткий бог остался ни с чем: волна кошек отхлынула назад, оставив всех его воинов неподвижно валяться на земле.

Гор вновь повернулся к ребятам.

Но смертельного удара не последовало. Атон почувствовал, что теперь они были не одни. Краем глаза он заметил чью-то тень, и в это мгновение рядом с ним возник Яссир. Он был не один. Вслед за ним из мрака ночи вперед шагнул не кто иной, как Птах, и еще кто-то третий следовал за ними, чья тень лишь смутно угадывалась в темноте.

Воцарилось гробовое молчание. Птах и Яссир стояли и смотрели на ужасное божество, Гор отвечал им жутким взглядом исполненных ненависти птичьих глаз. Медленно, бесконечно медленно парализующее воздействие начало ослабевать, а затем бестелесная угроза, мрачной пеленой покрывавшая пространство, исчезла окончательно.

Птах оглянулся. Взгляд его скользнул по лицу Атона, затем остановился на Саше.

– Не делайте этого,– спокойно промолвил он.– Он мог бы уничтожить вас.

– Я не так беспомощна, как вы...– начала Саша, но тут же была прервана Птахом.

– Я знаю, кто вы,– промолвил он.– Но порой мужество и отвага – это еще не все.

Саша помедлила. На лице ее читался испуг, и все же руки она опустила лишь после того, как Атон, подойдя к ней, положил свою руку ей на плечо.

Птах одарил его короткой, благодарной улыбкой, а затем вновь обернулся к мрачной фигуре с головой сокола.

– Уходи! – спокойно произнес он.– Тебе не справиться с нами. Не здесь.

Гор молчал. Бесконечно долгим взглядом изучал он Птаха, затем повернул голову и взглянул на тень, стоявшую рядом с Птахом и Яссиром. Наконец он воззрился на восток. Вдалеке небо уже светлело, начинался день.

Атону не суждено было узнать, что явилось причиной капитуляции Гора – Птах, наступающее утро, полное враждебного ему солнечного света, или же третий загадочный спутник Птаха и Яссира. Гор повернулся и медленно зашагал назад.

Атон с бешено колотящимся сердцем смотрел ему вслед. Колесница стояла на том же самом месте. Древнее божество медленно поднялось на нее, и повозка тронулась. Ни возница, ни сам Гор ни разу не оглянулись, но смотря на удаляющуюся колесницу, Атон понял вдруг, что решающая битва лишь отодвинута. Бой еще состоится, и очень, очень скоро.

– Значит, ты поступил именно так, как я тебе посоветовал, и отправился к Яссиру.– Голос Птаха прервал размышления Атона.– Ты повел себя очень разумно. А вам,– он опять обратился к Саше,– я хотел бы выразить мою глубокую благодарность. Не будь вас, Атон, вероятно, погиб бы.

– Чего не скажешь о вас,– резким тоном заявила Саша.

Слова ее явно задели Птаха, но возражать он не стал. Девушка смотрела на египтянина с нескрываемой враждебностью. Птах, очевидно, знал о Саше нечто большее, нежели высказал вслух, и куда больше, чем Атон. Не в первый раз с того момента, как начались его приключения, Атона опять охватило ощущение, что из всех участников происходящего он знал самую маленькую долю истины. И кто же, интересно, был этот третий спутник Птаха и Яссира?

Будто прочитав его мысли, фигура повернула голову и взглянула прямо на него, так что Атон смог отчетливо разглядеть ее.

Ему следовало бы давно догадаться, кто стоит перед ним, но все же Атон не смог сдержать удивленного возгласа, отступив от неожиданности на шаг назад.

Существо это не было похожим на Гора: оно было куда меньше ростом, стройнее и грациознее; кроме того, это была женщина. Но длинную тонкую шею венчала голова кошки. Не кто иной, как сама Бастет стояла перед Атоном – египетская богиня кошек, которой и было посвящено это место.

На его возглас Саша тоже оглянулась и как завороженная застыла на месте. На лице ее возникло выражение смущенного удивления.

– Не путайтесь,– успокоил их Птах. Но Атон не слышал его слов. Взгляд его не мог оторваться от богини, и хотя при виде ее мальчика сковал почти такой же страх, что и перед Гором, он испытывал глубочайшее восхищение. Узкое лицо богини с огромными изумрудно-зелеными глазами было более человеческим, чем внешность Гора. Атон никогда не предпочитал кошек другим домашним животным, да и не понимал, почему иные люди считают их эталоном красоты и гордости, но вид Бастет полностью изменил его мнение. Он никогда не видел такого удивительного лица, в котором совершенно неописуемым образом объединялись кротость и сила.

– Так ты... ты и есть Бастет? – прошептал он.

Богиня не реагировала на его слова. Вместо нее ответил Птах:

– Да. Но вам не стоит ее бояться. Она на нашей стороне.

– Почему она нам помогла?

– Потому что она понимает, что естественный ход мировых событий остановить невозможно,– отвечал Птах. В голосе его зазвучали нотки сожаления.– Очень жаль, но она – едва ли не единственное существо, сознающее это. Влияние Осириса и Гора усиливается по мере приближения часа воскрешения. Но Бастет – наша союзница. Пока мы будем находиться с нею рядом, с нами ничего не случится.

– Ну прекрасно,– насмешливо заявила Саша.– В таком случае нам следует оставаться посреди этих руин всего лишь в течение следующего дня.

Атон вздрогнул. Своими словами Саша выразила то, о чем он подсознательно помнил все это время. Победа их не была окончательной. Гор ничего не мог с ними сделать, но защита, которую давала им Бастет, была действенной лишь в этом месте, в центре ее власти, где она провела последние три тысячелетия. Стоит им покинуть храм, как беспощадная травля возобновится с новой силой. А ждать сложа руки они не имели права. Утро, наступавшее с востока, было последним, дававшим им возможность отвратить неизбежное.

– Вы поэтому здесь появились? – Взгляд Атона с трудом оторвался от лица Бастет.

Египтянин кивнул. Тень пробежала по его лицу.

– Да. Для меня это место тоже одно из немногих, где я еще могу чувствовать себя в безопасности.

– А где вы были все это время? – поинтересовалась Саша.

– В... ужасном месте,– отвечал Птах, одновременно жестом давая им обоим понять, что дальше в эту тему углубляться он не намерен.

– Нам следует поговорить лучше не о том, что было, а о том, что мы имеем на данный момент и что произойдет дальше.– Он показал на восток.– Как только рассветет, я уведу вас отсюда.

– Из единственного места, где нам не угрожает опасность? – В голосе Саши звучала нескрываемая насмешка.

– Пока свет бога Атона сияет нам с небес, вы будете повсюду в безопасности,– спокойно отвечал Птах,– По время не терпит. Нам предстоит долгий путь.

Атон не возражал, хотя перспектива идти куда-то вместе с Птахом отнюдь его не воодушевляла. Пока что всякий раз, когда он на это решался, его преследовали тяжкие неудачи, каждая из которых была ужаснее прежней. Но им необходимо было добраться до плотины, чтобы предупредить родителей и всех остальных, а путь туда был далек. Он заявил об этом вслух, но Птах покачал головой.

– Об этом даже и не мечтай,– промолвил он.– Если ты там окажешься в тот момент, когда воины Эхнатона восстанут из могил, это будет обозначать верную гибель.

– Какого же черта в таком случае вы вообще его сюда привезли? – не выдержала Саша.– Если бы он остался дома, то был бы сейчас в безопасности.

– Нет,– спокойно возразил Птах.– Время и пространство – понятия для них несколько иные, нежели для нас. И есть такие места, где их сила не имеет никакого влияния. В одно из них я и хочу вас доставить.

– А кто вам сказал, что мы этого хотим? – поинтересовалась Саша.

Птах вздохнул.

– Я никак не пойму вашей враждебности,– промолвил он.– Я здесь для того, чтобы защитить Атона – так же точно, как и вы.

– В чем я теперь не совсем уверена,– пробормотала Саша, ни к кому при этом не обращаясь.

Все же, услышав ее слова, Птах нахмурился.

– Мне очень жаль, если вы так считаете,– промолвил он, и Атон понимал, что он не кривит душою. Саша хотела что-то возразить, но Птах мягким и вместе с тем энергичным жестом остановил ее.

– Нам пора,– решил он,– До города еще далеко, и мы не можем терять драгоценное время.

Глава Двадцать Седьмая
ДЛИННЫЙ СОН

С первым лучом солнца Бастет исчезла из виду, и минутой позже они покинули руины храма, направившись к проезжей дороге. Несмотря на заверения Птаха в том, что дневной свет гарантирует им полную безопасность, Атона преследовало недоброе предчувствие. Он то и дело оглядывался назад, готовый увидеть в любую минуту преследующую их колесницу. Однако все вокруг было абсолютно спокойным. Дорога до города оказалась несколько более длинной, чем говорил Птах, но уже через несколько минут их обогнал грузовик. Водитель остановил машину и подбросил их до ближайшего населенного пункта.

Когда они вылезли из кузова, разочарованию их не было предела. Местечко насчитывало не более двух дюжин домишек. Признаков жизни не наблюдалось. Как же теперь им предстояло добираться до Каира?

Яссир, жестом попросив их подождать, быстрым шагом направился к одному из домов. Атон видел, как он постучался в дверь, которая через секунду отворилась. Яссир поговорил с человеком, открывшим ему, причем речь его сопровождалась порывистыми жестами; несколько раз он показывал на ожидающую его компанию. Затем он развернулся и подошел к ним.

– Все в порядке,– заявил он.– Вы можете подождать здесь. Хозяин дома примет и накормит вас.

– А вы? – осведомилась Саша.

– Я займусь поиском машины,– отвечал Яссир.– Здесь нет телефона, но до ближайшего поселка в принципе недолго добираться. Часа через два, максимум через три я вернусь.

Три часа! Атон с шумом выдохнул воздух, но Саша жестом приказала ему успокоиться.

– Небольшая передышка никому из нас не помешает,– решительно заявила она.– Не будет никакого толку, если мы до полного изнеможения будем двигаться дальше, и в самый ответственный момент силы окончательно нас покинут.– Она кивнула в сторону дома.– Хозяин говорит на нашем языке или, на худой конец, по-английски?

Яссир покачал головой.

– Он и так знает все, что нужно,– ответил он.

– К тому же я смогу быть переводчиком,– добавил Птах.

Саша бросила на него враждебный взгляд. Атону тоже не нравилось, что они попадали в зависимость от Птаха. Но в одном Саша была абсолютно права: он очень устал. Он едва не заснул в грузовике и теперь еле-еле стоял на ногах. Без дальнейших пререканий они вошли в дом вслед за Яссиром.

Внутри он оказался еще более бедным и убогим, чем снаружи. Внутри единственной комнаты, окна которой были загорожены деревянными ставнями, царил неприятный полумрак. В воздухе пахло какими-то пряностями. Хозяин дома, его жена и двое детей глядели на них с нескрываемым любопытством. После того как Яссир обменялся с хозяином несколькими фразами, тот молча кивнул и показал внутрь помещения. Там находилось несколько кроватей, точнее говоря, набитых соломой мешков, лежащих на голом полу. Однако вид их в данный момент показался Атону не менее привлекательным, чем обитые шелком ложа. Он был голоден, хотелось пить, но в ответ на соответствующие предложения хозяина лишь покачал головой, шагнул к одному из мешков и с удовольствием на нем растянулся. И моментально погрузился в сон.

Вновь ему приснился давний кошмар. Ему опять было пять лет, и он снова блуждал по подземному лабиринту. Мальчика мучило воспоминание о пережитом ужасе – хотя он не мог сейчас точно сказать, что именно с ним случилось. Плечо сильно болело, и при каждом шаге боль пронизывала правую ногу, так что он еле-еле ковылял. Невероятным образом ему удалось скрыться от своего преследователя. Но все равно было страшно, что тот вновь его обнаружит, а сил у него не оставалось, даже чтобы убежать.

Казалось, лабиринту не будет конца. Он попадал на новые лестницы, входил в разные двери, которые вели в следующую штольню, следующий зал, следующий туннель. Он давно перестал замечать свой путь, теперь ему хотелось одного: выбраться отсюда. Лицо саднило, щеки были расцарапаны, кожу разъедали успевшие высохнуть слезы, потому что перед этим он плакал. Плакал до тех пор, пока у него не заболело горло и не закончились все слезы. Иногда он громко звал маму или папу – но этого делать было нельзя, потому что голос гулким эхом отдавался в стенах пещеры, и чудовище могло вновь его обнаружить. Ведь оно все еще было здесь. Этот зловещий подземный мир был царством сфинкса.

Внезапно он услышал голос, очень тихий, и говорили на чужом языке, но звуки казались сладкими и манящими. Невзирая на боль в ноге, он пошел быстрее. Повернув в очередной раз, он распознал, что это были два голоса. Звуки их сопровождались раскатистым эхом. Что-то в них пугало его, но голоса принадлежали людям. А встреча с людьми означала, что он наконец сможет отсюда выбраться.

Коридор резко уводил вниз, еще глубже под землю. Однако через некоторое время он увидел свет. Не зловещее серое сияние, которое наполняло катакомбы, а обыкновенный желтый мигающий свет, сопровождавшийся легким запахом гари: очевидно, он исходил от факелов. Голоса стали еще громче. Люди говорили на чужом языке, это был даже не арабский – Атон не раз слышал его и по характерным звукам запросто распознал бы. Но это ничего не меняло: говори они хоть по-русски с любым акцентом, Атона это все равно бы не остановило. Пол делался все более наклонным. Атон уже бежал и остановиться теперь не смог, даже если бы захотел.

В конце тоннеля он все же споткнулся, растянулся во весь рост на земле и начал сползать вниз по коридору.

Коридор, по которому он бежал, заканчивался полукруглой нишей, но пол ее находился не на одном уровне со штольней, а метров на пять ниже. Атон, не в силах бороться с мощным потоком оползающей гальки, по инерции пролетел до конца коридора и свалился прямо в эту яму. Пол, стены и потолок закружились перед его глазами; удар был так силен, что он едва не потерял сознание.

Голоса умолкли, но через некоторое время послышались торопливые шаги, тени заплясали на потолке пещеры в приближающемся свете факелов. Все это Атон воспринимал сквозь мутную пелену, затуманивавшую его сознание. Он увидел две человеческие фигуры, со всех ног бегущие к нему. Они были закутаны в просторные одеяния, в руке каждый из них держал факел. Лиц их разглядеть было невозможно, а одежда была необычной – на одном из них был простой белый бурнус, перехваченный коричневым поясом, а второй носил роскошный, отделанный золотом голубой плащ. Атону было абсолютно безразлично, кто были эти двое: он встретил людей, и они выведут его отсюда. Одна эта мысль придавала ему сил, заставляя не терять сознание. Он даже попытался приподняться на локте, но, вскрикнув от боли, вновь опустился на землю.

Мужчина в белом бурнусе опустился подле него на колени. Лицо его было узким, с почти аскетическими чертами, глаза – добрыми и глубокими.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.– Ты сильно ушибся? – говорил он на родном языке Атона, и звучало это достаточно странно, потому как до сих пор Атон не проронил ни слова: незнакомец не мог знать, какой он национальности.

Правда, в этот момент Атон был слишком взволнован, чтобы обращать внимание на подобные мелочи. Стиснув зубы, он покачал головой, и на лице Птаха (а человек в белом бурнусе был не кто иной, как Птах) промелькнула улыбка. (Хотя Атон спал глубоким сном, он узнал его, и теперь даже немного был удивлен, почему он не вспомнил его уже давно, как не вспомнил и об обстоятельствах их знакомства. Хотя эта внезапная догадка не помогла ему проснуться.)

– Не шевелись,– промолвил Птах.– Ты в безопасности, не беспокойся. Теперь с тобой ничего не случится.– Он поднял голову и переглянулся со своим спутником в голубом плаще, лица которого Атон разглядеть все еще не мог. Тот остановился в нескольких шагах от него, слегка наклонив свой факел, будто не желая быть узнанным. Некоторое время Птах и его спутник молча смотрели друг на друга. Хотя никто из них не произносил ни слова, Атон ощущал, что между ними происходит какой-то таинственный скрытый диалог. Наконец незнакомец слегка кивнул. Птах ответил ему тем же, а затем вновь повернулся к Атону, чтобы осмотреть его. При этом он лишь слегка касался его тела кончиками пальцев, но Атон ощущал, что действует он со знанием дела.

– Да-а, неважно ты выглядишь,– задумчиво пробормотал он. Но, заметив испуганный взгляд мальчика, поспешил его успокоить: – Не бойся, не так уж все и плохо. Мы вызволим тебя отсюда, и кто-нибудь из ваших врачей о тебе позаботится. Все будет хорошо.– Однако слова его оказали совершенно противоположное воздействие. Атон давно уже усвоил одну простую истину: когда взрослые говорят, что нет никакой причины пугаться, почти всегда это означает, что причина есть, и еще какая! Боль в плече была настолько сильной, что не нужно было быть врачом, чтобы сообразить, что оно вывихнуто.

– Родители твои – туристы, пришедшие посмотреть пирамиды? – продолжал Птах, вставая и осторожно беря Атона на руки.– Как же ты вообще умудрился попасть сюда? Вход ведь...

Он резко запнулся, а спутник его вздрогнул и возвел глаза к потолку. И в этот момент Атон тоже услышал звуки, заставившие Птаха запнуться на полуслове.

Это были чьи-то шаги, но шаги не человека. Они сопровождались звуками, производимыми массивным корпусом чудовища, задевавшего своим телом узкие стены коридора.

Птах развернулся и побежал по коридору легкой трусцой, что доставило Атону еще более сильную боль. Мальчик мужественно стиснул зубы, так как знал, что то, что их преследовало, было ужаснее всякой боли. Но в его памяти был какой-то провал. Он знал, что перед этим спасался, бежал от этих шагов, долго и безуспешно, а затем он увидел свет и попал в комнату, которая...

Нет, он не помнил, что было в этой комнате, что он там натворил и чем все закончилось. Память вернулась к нему намного позже, когда он вновь очутился в мрачных коридорах подземного лабиринта.

Птах бежал все быстрее, но преследователь не отставал; наоборот, шаги его приближались. Он обладал поистине демоническими силами, и, кроме того, он был в своей стихии.

Коридор вновь начал постепенно подниматься вверх. Они миновали лестницу, еще два-три просторных зала, и в конце концов, когда надежда на спасение уже начала покидать Атона, далеко впереди мелькнуло крошечное пятнышко света.

Радоваться им пришлось недолго. Позади раздалось гневное рычание, тысячекратным эхом отозвавшееся в стенах тоннеля, и внезапно Птах остановился, поставил Атона на ноги и заслонил его собой от надвигающейся опасности.

Чудовище было столь огромно, что с трудом передвигалось в узком коридоре. Львиное тело, из-под густой черной гривы которого на Атона глядело лицо человека, а из плеч его росла пара громадных, тоже черных, крыльев.

– Беги! – закричал Птах.– Беги прочь, мальчик! Мы задержим его.

Забыв о боли в плече, о поврежденной ноге, о слабости и усталости, Атон оттолкнулся от стены и рванулся вперед с силой, поддерживаемой в нем лишь паническим страхом смерти. Сфинкс снова зарычал, так громко, что стены и пол задрожали, с потолка посыпались камни и пыль. Птах и его спутник, орудуя факелами, попытались остановить чудовище. Огонь испугал сфинкса, и он отшатнулся назад, подняв огромную лапу и пытаясь отмахнуться от палящего жара.