Текст книги "Кольцо нибелунгов"

Автор книги: Вольфганг Хольбайн

Соавторы: Торстен Деви
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

Зигфрид и Регин с аппетитом накинулись на угощение, ведь они уже давно не ели горячей пищи. Особенно усердно поглощал еду Зигфрид, словно старался сделать запас на день вперед.

Как только был утолен первый голод, король обратился к своим гостям:

– Говорят, вы с севера. Вы приплыли сюда по Рейну?

Регин покачал головой.

– Нет, мы шли из Майнца по тракту.

Мужчины за столом переглянулись – не настолько незаметно, как им хотелось бы, – но все же промолчали, поскольку слово взял король:

– И что же вам довелось пережить во время поездки?

Тревожные нотки в его голосе насторожили Регина, и он понял, что Гундомар спрашивает не о каких-то смешных происшествиях в пути.

– Ваше величество, мы с Зигфридом нечасто путешествуем, – откашлявшись, ответил кузнец. – Может, поэтому многое из того, что нам довелось увидеть, показалось нам необычным, хотя для местных жителей все это, вероятно, представляется совершенно нормальным.

– Можешь говорить открыто, кузнец Регин, – мягко вмешался Гунтер. – Нам всем известно, что в лесах вокруг Вормса творятся чудовищные вещи, и мы, признаться, рады, что вам удалось избежать печальной участи.

Зигфрид понял, что лучше уж рассказать обо всем, что так потрясло их по пути в Вормс.

– Мы видели на обочине тракта брошенную кем-то повозку, а еще обугленную лошадь. Лес был неестественно тихим, и из него доносился какой-то странный гром.

Король и его сыновья мрачно переглянулись. Атмосфера за столом стала напряженной.

– Мне докладывали, что он убил еще трех крестьян прямо в поле, – сдерживая ярость, прошипел Гизельгер. – Большой караван с товарами из Саксонии остановился недалеко от Рейнталя: люди были запуганы до смерти. Виноделы боятся выходить из домов на проповедь.

Обеспокоенно кивнув, Гунтер добавил:

– В наши порты почти не приплывают корабли с товарами. Поля не обрабатываются, и мы боимся потерять урожай этого года. Похоже, нашему королевству грозит голод.

Зигфрид и Регин поняли, что своим рассказом затронули именно ту тему, которая волновала их с тех пор, как они пересекли границу Бургундии. Выдержав паузу, заговорил Хаген. Голос советника звучал тихо и спокойно, но его, казалось, слышали все, кто находился в зале.

– Народ – это скот, который забудет о голоде, если на столе у него появится пища, о мой король. Вопрос в другом: как долго скот будет следовать за пастухом, который не может его защитить?

Гундомар в ярости ударил кубком по столу, расплескав вино.

– Довольно! Мы уже потеряли наших лучших воинов. Как только Этцель уедет, я сам поведу своих солдат в бой с этим чудовищем по имени Фафнир!

Со всех сторон послышались ликующие возгласы. Воины подняли свои кубки в знак восхищения смелостью короля.

Гизельгер резко вскочил.

– А я, отец, буду сражаться рядом с тобой! Кто сможет противостоять лучшим мечам королевского рода Бургундии?

Ликования, как и вина, стало еще больше.

Зигфрид наклонился к Гунтеру, сидевшему рядом с ним.

– Простите мое неведение, господин, – почтительно произнес он, – но кто этот Фафнир, от которого страдает вся страна?

Гунтер понизил голос, чтобы не злить отца.

– Мой добрый Зигфрид, вы крещены по христианскому обряду, во имя триединого Бога?

Молодой кузнец покачал головой.

– Регин… я… мы верим в богов Валгаллы[3]3
  Валгалла, или Вальхалла (др. – сканд. Valholl – чертог мертвых) – в сканд. мифологии дворец Одина, верховного бога, куда попадают павшие в битве воины и где они продолжают героическую жизнь.


[Закрыть] и в Одина, их повелителя.

Его ответ нисколько не удивил Гунтера.

– Тогда я объясню вам так: Фафнир – худшее из чудовищ, когда-либо выползавших из Утгарда. Это дракон, с которым побоялись бы сразиться даже боги. Змей, чей череп сумеет проломить лишь молот Тора! Его дыхание – огонь, а его когти – смерть!

Зигфрид повернулся к Регину. Щеки его раскраснелись.

– Ты слышал, Регин? Этой стране угрожает змей! Это огонь от его дыхания мы видели прошлой ночью! Это чудовище… спалило лес!

– Да, это дракон, – ворчливо подтвердил Регин. – Толщиной в ствол дуба и с чешуей, защищающей его от мечей и огня. Он живет в норе, а по ночам летает в небе.

– Вы что, видели Фафнира? – удивился Гунтер.

Регин пожал плечами:

– Нет, господин, но если послушать истории, которые рассказывают в тавернах по пути сюда, можно узнать много интересного.

Зигфрид был поражен. Он не сомневался, что по пути из леса Одина в Вормс им никто ничего не говорил о бургундском чудовище. Что мог знать Регин на самом деле? И о чем молчал наставник?

– Как давно этот дракон в вашем королевстве? – спросил Зигфрид у Гунтера, который показался ему открытым и доброжелательным.

– Уже больше года, – ответил принц. – Он появился из леса, расположенного на северо-западе от нас. Это чудовище летает над страной, уничтожает дома и людей, пожирает наш скот. Сколько солдат мы ни посылали в лес, никто из них не вернулся. Даже лошади и те погибли…

– Так чего ждать? – удивился Зигфрид. – Почему уже завтра не выступить против Фафнира с самыми отважными из воинов?

Гунтер с подчеркнутой наигранностью вздохнул.

– Обязанности придворной жизни весьма разнообразны, и сейчас у нас несколько другая, правда, более приятная проблема. Моя сестра Кримгильда выбирает себе подходящего мужа.

– Если я не ошибаюсь, многие короли на континенте еще не женаты, как, впрочем, и большинство кронпринцев, – подняв брови, сказал Регин. – Многие из них хотели бы заполучить такое сокровище, как принцесса Бургундская.

– Признаться, мы на это и рассчитывали, но на самом деле все складывается иначе, – ухмыльнулся Гунтер. – Ни один из ее женихов не продержался в крепости больше трех дней, отведенных на сватовство.

Зигфрид попытался представить себе, насколько же уродлива Кримгильда, если женихи так боятся ее.

– Не слушайте Гунтера, – вмешался молчавший до этого Гернот. – Наша Кримгильда просто очень требовательна.

– Настолько требовательна, что даже не удостоила многих претендентов аудиенции, – недовольно заметил Гунтер. – Наверняка в других королевствах уже ходят слухи о том, что мы – ха-ха! – выдумали нашу сестру! – Рассмеявшись, он чокнулся кубком с Зигфридом.

У Гернота явно улучшилось настроение.

– Что ж, Зигфрид может опровергнуть этот слух, когда вернется на родину.

Зигфрид не понял, о чем говорит Гернот, но тот незаметным жестом указал на галерею в другом конце зала, имеющую два выхода. Там, в тени сводов, стояла молодая особа. Это была Кримгильда. Когда Зигфрид увидел принцессу, у него закружилась голова от овладевших им чувств. Он словно заново родился. Весь мир открылся ему, как младенцу, впервые распахнувшему глаза. У него было такое ощущение, будто он только сейчас начал слышать, видеть, чувствовать. Мясо у него во рту сразу же стало вкуснее, свет факелов мягче, а ткань одежды нежнее. Ему казалось, что вокруг него меняется Вселенная, жизнь обретает новое направление, а в его судьбе появляется цель.

На таком расстоянии юноша с трудом мог рассмотреть Кримгильду, тем более что танцующие тени скрывали большую часть ее фигуры. Однако именно в этот момент Зигфрид понял свое предназначение, и этим предназначением была девушка по имени Кримгильда. Несмотря на полумрак, он все же увидел, как светло-голубые глаза принцессы расширились, когда она поняла, что он разглядывает ее. Чуть помедлив, девушка скрылась в одном из проходов в галерею.

Зигфриду было все равно. Он увидел ее, а она увидела его. Они узнали друг друга так, как узнают друг друга боги, когда встречаются. Впервые в жизни юноша почувствовал неотвратимость судьбы – такую успокаивающую и в то же время волнующую. Кримгильда… Она будет его женой, что бы ни случилось.

Но как это могло произойти? Как Зигфрид мог быть уверен в том, что она будет испытывать те же чувства, что и он сам?

Регин грубо толкнул воспитанника в бок.

– Эй, ты что, совсем разум потерял или от бургундского вина опьянел?

Взяв себя в руки, Зигфрид спокойно продолжил есть жаркое. Гунтер, заговорщически подмигнув Герноту, весело произнес:

– Наша сестра всегда производит сильное впечатление на мужчин. Будем надеяться, что Этцель сумеет оценить ее по достоинству и проявит больше терпения, чем все остальные женихи.

Гернот отхлебнул вина.

– Я уверен, что Кримгильда сумеет воспротивиться не только гунну, но и целой орде!

В подземных сводах замка Зигфриду и Регину отвели комнату, в которой обычно спали стражники. Простые деревянные лежанки, покрытые овечьими шкурами, казались им невероятно мягкими по сравнению с песчаным грунтом в лесу, на котором они провели две последние ночи.

Регин подошел к ведру с водой и затушил факел, с которым они шли, освещая себе дорогу. Затем он улегся и закрыл глаза. Зигфрид тоже лег и, положив руки за голову, уставился в потолок.

– Как хорошо, что мы приехали в Бургундию.

Не нужно было обладать способностями ясновидца, чтобы понять, что его воспитанник имеет в виду. Регин громко вздохнул.

– Зигфрид, ты не сумеешь ни победить дракона, ни жениться на Кримгильде. Для этого необходима королевская кровь, а у тебя ее нет. – Кузнец знал, что это неправда, но был уверен, что он должен лгать, чтобы спасти Зигфриду жизнь.

Юноша сел на лежанке и принялся нервно жестикулировать.

– Ты не понимаешь. Кримгильда, дракон… Мне все это кажется…

Позабыв о желанном сне, старый кузнец тоже сел.

– Знамением? Предназначением? Судьбой? – воскликнул он. – Зигфрид, ты ничего не понимаешь! Ты не понимаешь, во что хочешь играть, не понимаешь, с чем тебе придется иметь дело! – Помолчав, Регин продолжил: – Завтра же мы уедем отсюда. Домой, в Ксантен, куда-нибудь…

Зигфриду редко приходилось слышать такие нотки в голосе Регина. Они свидетельствовали о неприятии какой-либо другой точки зрения. Зигфрид молчал, но в его сердце уже поселилось упрямство. Приключения, слава и честь – все то, о чем он мечтал, – были здесь, в Бургундии. А еще – Кримгильда.

Зигфрид снова улегся. Мысль о прекрасной принцессе наполняла его покоем и радостью. Ее имя беззвучно слетело с его губ, и он уснул.

Кримгильда начинала нервничать, когда отец предупреждал ее о своем желании поговорить с ней «с глазу на глаз». Беседа «с глазу на глаз» всегда проходила в присутствии Хагена, его главного советника. А то, что они называли разговором, превращалось в судилище. И она всегда была виновата.

– Ты встретишься с Этцелем и поговоришь с ним! – возмущенно кричал король. – Мне все равно, понравится тебе или нет его нос или, скажем, манеры. Речь идет о Бургундии!

Кримгильда перевязала копну своих светлых волос кожаной ленточкой.

– Если тебе этого так хочется, я встречусь с Этцелем, но ты не можешь заставить меня выказывать ему знаки внимания.

Гундомар провел рукой по глазам.

– Кримгильда, ты можешь, конечно, на время отложить неизбежное, но тебе не удастся предотвратить то, что должно произойти. Ты знаешь законы Бургундии: твои братья смогут жениться только после того, как ты выйдешь замуж.

Кримгильда знала это, и ей было жаль. Если бы речь шла только о плохом настроении отца, она бы давала от ворот поворот каждому жениху, но таким образом ей пришлось бы обречь Гернота, Гизельгера и Гунтера на безбрачие. А жизнь без брака означала отсутствие наследника бургундского престола…

Король схватил дочь за плечи.

– Кримгильда, ты знаешь, что я не хочу заставлять свою дочь выходить замуж против ее воли. Но наступит время, когда ты лишишь меня такой возможности. Выбирай, пока у тебя есть выбор! – Повернувшись, король вышел.

Хаген остался в комнате. Он стоял, не сводя глаз с Кримгильды. Девушка хотела, чтобы он ушел, и не только отсюда, а вообще из Бургундии. Хаген казался ей проклятием, портившим жизнь всей стране.

– Что вы делаете в моих покоях? – возмущенно спросила она.

Хаген почтительно поклонился.

– У меня к вам предложение, принцесса. Я знаю, как вам не нравится мысль о скорейшем бракосочетании, хотя вы понимаете, насколько это важно для Бургундии. Но мы могли бы… найти компромисс.

Кримгильде стало интересно, какая низость скрывается за этими, казалось бы, безобидными словами.

– Слушаю вас.

Хаген подошел к принцессе поближе. Его темная фигура была похожа на ворона, предвестника несчастья.

– Кронпринц Саксонии находится в таком же положении, как и вы. Его отец настаивает на женитьбе, но Эдельрих пока сопротивляется. Ходят слухи, что его душа больше склонна к мужской красоте, чем к женской.

Конечно, Кримгильда сразу поняла, о чем говорит советник. Прищурившись, она спросила:

– И что?..

– Вы станете друг другу спасением, но не предназначением, – продолжил Хаген. – Вы выходите замуж за Эдельриха, производите на свет наследника, обустроив это так, как вам было бы удобнее, и после этого спите в разных комнатах, а может, и в разных частях замка, если пожелаете. Кого вы станете приводить на свое ложе, зависит только от вас, но наследие трона будет обеспечено, и в течение двух поколений будет царить мир.

Кримгильда с трудом сдерживала отвращение. То, что предлагал ей Хаген, было фарсом, игрой и к тому же грехом перед Господом.

– А мой отец знает об этой идее? – возмутилась она.

– Нет, – ничуть не смутившись, ответил Хаген. – Король знает, что существуют вещи, которые пойдут ему на пользу, но о которых ему лучше не знать. И моя задача – такие вещи определять. До этого момента вам везло, так как отец ставил свою любовь к дочери выше долга перед государством. Однако не стоит надеяться, что так будет всегда.

Презрение, которое Кримгильда испытывала к советнику короля, было написано у нее на лице.

– Как вы можете спокойно спать ночью, Хаген из Тронье?

Советник холодно улыбнулся.

– С мечом в руке и заботой о Бургундии в сердце. В отличие от вас, я не должен молиться перед слабым богом о прощении, пока горит моя свеча.

Хаген не перешел в новую веру, как большинство жителей замка. Его вера была верой в старых жестоких богов, верой в Асгард и Валгаллу. Кримгильда понимала, что мысль о мирном существовании в загробной жизни была для воина Хагена невыносимой, ведь он мог принять только борьбу на стороне Одина, а затем с радостью ждать валькирий, которые унесут его душу в царство мертвых.

Кримгильда подошла к окну.

– Я выслушала ваше предложение, Хаген. Как и ваши богохульные речи, – сохраняя присутствие духа, сказала принцесса. – Ради мира при дворе я не стану говорить об этом отцу. Но если вы еще когда-либо попытаетесь насмехаться надо мной или моей верой… ваше изгнание из Бургундии произойдет быстрее, чем мольба о прощении успеет слететь с ваших губ.

Хаген поклонился. Он сказал то, что следовало сказать. Конечно, советник предвидел, что Кримгильда возненавидит его, но для него было важно посеять эту мысль в ее душе.

– Я должен приготовиться к приезду Этцеля. Какой бы бог ни вершил судьбы, пускай он откроет ваше сердце навстречу подходящему мужчине.

С этими словами Хаген ушел.

Кримгильда выглянула в окно. Зигфрид с Регином стояли у тележки. Казалось, они ссорились. Хаген понятия не имел, что Бог уже открыл сердце Кримгильды – прошлой ночью.

– Но мы не можем просто так уехать! Бургундии нужна наша помощь! – уговаривал наставника Зигфрид.

Регин в ярости складывал вещи в тележку.

– Бургундии нужны воины и жених для принцессы. А ты на обе эти роли не подходишь!

Слова Регина оскорбили Зигфрида, хотя он и понимал, что это правда.

– Разве того, что Бургундии нужна наша помощь, недостаточно, чтобы мы остались?

Регин выпрямился и, расправив плечи, с угрожающим видом двинулся на Зигфрида. И хотя он был на голову ниже юноши, тот невольно вздрогнул. В этот момент во двор вышел Гунтер.

– Зигфрид! – шипел Регин. – Когда-то я пообещал твоей матери, что сумею защитить ее сына от всех опасностей, насколько это будет в моих силах. Но с тех самых пор основную опасность для тебя представляло одно-единственное живое существо. Ты сам! Как я могу уберечь тебя от твоей собственной глупости, твоего упрямства?!

Гунтер, наблюдавший за этой сценой, подошел поближе и положил руку на плечо Регина.

– Мой дорогой кузнец, – обратился он к нему. – Пусть я ненамного старше нашего белокурого упрямца, но позвольте все же дать вам совет. Зигфрид сперва должен стать воином, чтобы после битвы мирно отложить меч. Никакие слова не убедят его так, как вкус собственной крови во рту.

Регин почтительно склонил голову.

– Ваше высочество, я благодарю вас за прием при дворе и за мудрые слова, но…

– Позвольте же нам проявить наше мастерство кузнецов и поставить его на службу доброму делу. Мы можем выковать мечи и копья, которым не сумеет противостоять даже дракон! – решительно прибавил Зигфрид.

Так он уничтожил все планы Регина по поводу поспешного отъезда из Бургундии, поскольку теперь решение должен был принимать Гунтер, а они были не вправе противиться словам принца.

Гунтер почесал подбородок.

– Ну что ж, на самом деле у нас не хватает хороших придворных кузнецов – в мирное время мы могли пользоваться услугами ремесленников из Вормса, но они, честно говоря, делают не очень хорошее оружие. С вами мы могли бы быстро изготавливать необходимые инструменты…

Зигфрид в восторге протянул ему руку.

– Что ж, тогда решено! Давайте заключим договор!

Регин громко заскрипел зубами, но Зигфрид и Гунтер уже скрестили предплечья. Так они заключили договор о службе – и так родилась их дружба. Это было очевидно.

Принц довольно улыбнулся.

– Вреда вам от этого никакого не будет. Приумножать славу Бургундии – значит, приумножать вашу собственную славу, – сказал он и, кивнув Регину, оставил их.

Только сейчас Зигфрид понял, что он подставил своего наставника и унизил его.

– Регин, я…

– Ты только что показал, какой ты дурак и упрямец, в чем я тебя обвинял несколько минут назад, – прошипел кузнец. – Теперь беда Бургундии – и наша беда тоже.

Зигфрид удрученно вздохнул и опустил глаза.

– Я пойму тебя и не обижусь, если ты поедешь домой без меня.

Регин отпустил ему подзатыльник.

– Ты думаешь, я допущу, чтобы ты не исполнил свое обещание ковать лучшие мечи и копья? Да ни один дракон мира, будь то змей или женщина, не заставит меня этого сделать!

Зигфрид неуверенно улыбнулся.

– Так ты поможешь мне?

Регин сунул Зигфриду под нос указательный палец.

– На двух условиях.

Молодой кузнец нетерпеливо закивал.

– Да, да, да, я оставляю Кримгильду в покое, а дракона убьет король. Клянусь тебе богами. В том числе этим странным богом, которому молятся тут, в Бургундии.

Повернувшись, юноша снова принялся разгружать тележку.

– И пока наступит полнолуние, ты успеешь нарушить оба эти обещания, – пробормотал Регин себе под нос. Чтобы понять это, ему не требовалась мудрость богов: достаточно было видеть, какая страсть полыхала в глазах Зигфрида.

Послышались удары в ворота замка, и через некоторое время их открыли. Во двор вошла семья простолюдинов, должно быть крестьян. Грубая одежда, обветренные лица, мозолистые руки. Отец семейства нес что-то на руках, но Регин не смог разглядеть, что именно. Их было шестеро – муж с женой и четверо детей. Следом за ними бежала небольшая собачка. Пребывая в панике, они направились к входу в тронный зал, но стражники не пустили их внутрь. Послышался визг, и женщина с криком бросилась на каменные ступени.

Зигфрид еще никогда не видел такого выражения боли на лице, но, в отличие от солдат у ворот замка, стражники короля не пропустили посетителей и с угрожающим видом приподняли свои копья.

Наконец во двор вышел Гизельгер, раздраженный неожиданным беспокойством.

Зигфриду и Регину стало любопытно, что происходит, и они подошли поближе.

– Ребенок! – закричал крестьянин, по лицу которого текли слезы. – Это же ребенок, господин!

Гизельгер, который умел обращаться с мечом намного лучше, чем со словами, поднял руки и попытался заставить всех соблюдать спокойствие.

– Довольно! Что за театральное представление! Да я вас в тюрьму за это посажу! Что здесь вообще происходит?!

Мужчина положил у ног кронпринца что-то черное. Зигфрид вытянул шею, и ему тут же захотелось забыть о том, что он увидел. На самом деле в семье было не шесть человек. Крестьянин и его жена произвели на свет пятерых детей, и теперь один из них лежал на холодных камнях, обуглившийся, словно сожженное полено. Придворная дама, стоявшая неподалеку, упала в обморок, и один из стражей едва успел подхватить ее на руки. Даже Гизельгер, привыкший в битвах к жестокости, побледнел и прикрыл рот рукой, чтобы не вдыхать запах смерти.

Крестьянин обессиленно опустился на колени, удрученный постигшим его горем.

– Господин, ей было всего шесть! – дрожащим голосом воскликнул несчастный отец ребенка. – Она была хорошей девочкой и никогда не уходила далеко от дома. Фафнир напал на нее, как только солнце спряталось за горизонтом.

Гизельгер постепенно пришел в себя и, вспомнив о своих обязанностях кронпринца, успокаивающе произнес:

– Один ребенок из пяти – считай, что тебе повезло. Если бы не дракон, девочка могла бы умереть от болезни или несчастного случая!

Все замолчали. Семья, пришедшая ко двору со своим горем и надеждой, казалось, не способна была что-то возразить принцу. Дверь за спиной Гизельгера открылась, и во двор вышел сам Гундомар. Увидев труп ребенка, он помрачнел. Все присутствующие встали на колени, в том числе Зигфрид и Регин.

Король положил руку на плечо Гизельгеру, но смотрел при этом на крестьянина.

– Нам жаль твою дочь, добрый человек. Мы сделаем все возможное, чтобы прекратить эти несчастья. Сейчас, пока мы разговариваем здесь, мои военачальники разрабатывают план битвы, в которой дракон погибнет. А до того момента вам лучше остаться в Вормсе, чтобы обезопасить всех остальных членов вашей семьи. – Он жестом подозвал солдата. – Позаботься о том, чтобы этих людей разместили в городе, – приказал он. – А мертвого ребенка пусть похоронят в освященной земле.

Развернувшись, король снова скрылся в замке.

Гизельгер постоял еще минуту, нерешительно переминаясь с ноги на ногу, а затем последовал за своим отцом. Семья крестьянина, немного успокоенная словами короля Гундомара, поплелась со двора вслед за солдатом.

– Мудрый король, – пробормотал Зигфрид. – Он заботится о своих подданных.

– Да уж, мудрый, – проворчал Регин. – Он знает, что не стоит позориться перед свидетелями. Хороший король проявляет жестокость только в том случае, когда его никто не видит.

– Ты что, хочешь сказать, что его нисколько не трогает горе этой семьи? – возмутился Зигфрид.

– А почему это должно его трогать? – Регин снова направился к повозке. – Вся страна дрожит от ужаса перед Фафниром, а королевская семья, находясь в замке, чувствует себя в безопасности и озабочена другим – подготовкой к свадьбе принцессы.

– Но Гунтер же сказал… – начал Зигфрид, идя вслед за Регином.

– …что они разберутся с Фафниром после того, как Кримгильда встретится с Этцелем, – закончил за него кузнец. – Благополучие двора для них важнее благополучия народа.

Такая мысль Зигфриду в голову не приходила.

Днем было не так опасно ездить по лесным тропам вокруг Вормса, потому что дракон Фафнир покидал свое укрытие только по ночам.

Мягкий свет полуденного солнца играл на зеленых листьях деревьев, десятки ручьев несли свои воды к Рейну, по пути образовывая небольшие запруды. Светлые полянки приглашали отдохнуть, а мох смягчал топот лошадей.

– Этот кузнец Регин считает, что Фафнир живет в норе, – сказал Гернот, взглянув на сестру. – Интересно, откуда ему это известно?

– Не знаю, – ответила Кримгильда, сидевшая на белом, как и ее платье, коне. – А что, это важно?

– Просто странно… – задумчиво произнес Гернот. – Зигфрид и Регин… они слишком разные. Таких людей нечасто встретишь… вместе.

Кримгильда изо всех сил старалась казаться безразличной.

– Что ж, скоро они уедут, поэтому и думать о кузнецах не стоит.

Гернот не удивился, что Кримгильда не осведомлена о решении короля. Сестра старалась не участвовать в придворной жизни и держалась подальше от всяческих сплетен.

– Не так уж и скоро. Гунтер пригласил их остаться при дворе кузнецами и обустроить здесь мастерскую.

Несмотря на то что принцесса держала себя в руках, конь почувствовал пожар, вспыхнувший в ее груди, и испуганно дернулся. Кримгильда натянула поводья.

– Зигфрид… Значит, Зигфрид и Регин остаются в Бургундии?

Гернот кивнул.

– Судя по всему, отец озабочен тем, чтобы накануне битвы с Фафниром обеспечить наше войско хорошим оружием.

– Что ж, вполне разумно, – пробормотала Кримгильда. – Правда, для меня это не имеет никакого значения… Все равно я и близко не подхожу к кузнице. – Ей было трудно скрывать свои истинные чувства, но брат, похоже, ничего не заметил.

– Да, мне тоже не нравится запах борьбы, пропитанной потом и кровью, – сказал Гернот. – Сейчас все только и говорят, что о чудовище, войне и смерти. Когда же снова настанут добрые времена в Бургундии? – Он повернулся к сестре: – А ты заметила, что отец даже по воскресеньям не разрешает звонить в церкви, чтобы не раздражать Фафнира?

Кримгильда с отсутствующим видом кивнула.

– К сожалению, мы стали слишком трусливыми, чтобы позволять себе радоваться по таким поводам, как рождение ребенка или свадьба.

– Да, это позор перед Господом. Однако мы ожидаем при дворе принца Этцеля, – напомнил ей брат. – Судя по всему, он может стать идеальным супругом для тебя и верным другом Бургундии.

Кримгильда застонала, оттого что ей напомнили о грубой реальности.

– Прошу тебя, Гернот, пообещай, что ты не начнешь пилить меня так, как это делает отец в течение последних двух лет.

Юноша весело рассмеялся.

– Я и не собирался. Что я, по-твоему, буду делать целыми днями в Бургундии, если ты уедешь ко двору своего мужа? Нет уж, как по мне, то лучше уж целый день прячься в своей комнате от всех женихов.

Принцесса улыбнулась.

– Но ты ведь тогда не получишь права пойти к алтарю, как не устает напоминать мне Хаген, эта змеюка подколодная.

Гернот отмахнулся.

– Тут мы с тобой похожи. Я, честно говоря, тоже не знаю, на ком жениться. Конечно, у нас при дворе есть много красавиц с широкими бедрами и розовыми щечками. Но что делать, если мне приходится затыкать уши воском, как только одна из этих глупых барышень открывает рот?

Лошадь Гернота внезапно встала на дыбы. Успокоив животное, Гернот испуганно оглянулся. В тени старого дуба стояла Эльза. На ней было простое темное платье, а в руке она держала узелок с грибами и травами. Казалось, девушка не могла пошевелиться, словно загнанное животное перед охотником.

– Ты давно уже нас подслушиваешь? – возмущенно спросила Кримгильда: она не доверяла этой особе, поскольку та была дочерью Хагена.

– Я не подслушивала, принцесса, – выдавила Эльза. – Я пришла сюда собирать дары леса. – В подтверждение она подняла узелок с грибами и травами.

– Тебе что, нужны магические настойки – такие, как делают люди твоего отца? – Голос принцессы прозвучал так резко, что Эльза невольно поежилась.

Было известно, что Хаген и другие язычники по-прежнему пытались остановить продвижение христианства с помощью древней магии.

Эльза упрямо покачала головой.

– Нет, это только для супа.

Она все время посматривала на Гернота, и тот наконец решил вмешаться.

– Ничего страшного, Эльза, – сказал принц. – Надеюсь, мы тебя не испугали?

Дочь Хагена покачала головой и, поклонившись, поспешно скрылась в лесу.

– Под широкими бедрами и розовыми щечками ты ведь не подразумевал ее? – не скрывая иронии, поинтересовалась Кримгильда.

Герноту это замечание смешным не показалось.

– Оставь ее в покое. Эльзе и так нелегко из-за ее происхождения, а душа у девушки хорошая. Похоже, ее постоянно что-то мучает, и иногда я спрашиваю себя, что же это такое.

– Да она ничем не отличается от своего отца, – с презрением произнесла Кримгильда.

Гернот развернул лошадь.

– Все, поехали назад, в замок.

Принцесса удивилась, что ее брат столь резко воспринял ее слова.

На обратном пути они не разговаривали. И Кримгильда, и Гернот погрузились в свои мысли, в которых их преследовали Зигфрид и Эльза.

Это была хорошая кузница. Маленькая, расположенная в каменном помещении в восточном углу двора, она была построена с умением и старанием благодаря руководству Гунтера. Зигфрид и Регин могли здесь успешно работать на благо короля.

Придворные очень быстро привыкли к новым кузнецам, а Регин и Зигфрид приспособились к яркой, но все же приглушенной из-за горя жизни в Бургундии. Ночи они проводили в комнате, которую им выделили в первый день. Пищи у них было достаточно.

Гундомар велел своим солдатам отдать оружие на проверку в кузницу, и, как и опасался Регин, мечи, кинжалы и копья оказались в довольно плачевном состоянии. Шлифовка была неровной, рукояти – тяжелыми, а лезвия – настолько толстыми, что складывалось впечатление, будто кузнецы из Вормса не хотели работать молотами.

Итак, Зигфрид и Регин начали с исправления оружия, стараясь облагородить его шлифовкой, а иногда и ковкой – в этом случае они заново переплавляли мечи, чтобы дать металлу новый шанс спасти жизнь своему хозяину.

Благодаря этой работе Зигфриду было легче постичь основы кузнечного искусства, которое Регин от него ранее утаивал. Как и раньше, юноша быстро учился, возможно, даже быстрее, поскольку работа наполняла его восторгом. Восхищение перед оружием заставляло его работать вдохновенно, а когда он отдыхал, Регин часто находил его неподалеку от площадки, где тренировались солдаты.

Гизельгер больше никогда не вызывал Зигфрида на бой, а Зигфрид после первой трапезы ни разу не встречал на своем пути Кримгильду. Нельзя сказать, что он не пытался этого сделать. По вечерам юноша часто старался быть поближе к трапезной, и уже не раз стража прогоняла его, когда он слишком долго стоял под балконом принцессы. Когда Кримгильда ехала кататься на лошади, ему удавалось бросить на принцессу лишь пару взглядов. Может, она его избегала? Если так, то девушка, скорее всего, чувствовала опасность для своего сердца. Другого объяснения быть не могло!

Из королевской семьи к Зигфриду иногда заходил Гунтер, расспрашивал его насчет работы и говорил с молодым кузнецом о вере и истории. У них сложились довольно дружеские отношения, но Регину это не нравилось. Решение остаться при дворе Бургундии принимал не он, и ему было нелегко жить с этой мыслью. Он помнил, что оставил Ксантен задолго до рождения Зигфрида, чтобы никогда больше не находиться на службе у короля и не принимать участия в войне и кровопролитиях.

Стоял спокойный вечер, когда трубы со сторожевой башни возвестили о приезде Этцеля. Нельзя сказать, что появление принца вызвало при дворе переполох. Все было приготовлено заранее: кладовые забиты едой, двор подметен, а тронный зал убран. В это тяжелое время Бургундия сделала все возможное, чтобы иметь приличный вид.

Зигфрид не услышал труб, так как в это время он сильными ударами правил двуручный меч, пытаясь придать ему хорошую балансировку, и только когда Регин положил ему руку на плечо, юноша остановился.