Текст книги "Кольцо нибелунгов"

Автор книги: Вольфганг Хольбайн

Соавторы: Торстен Деви
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

Взяв кувшин с водой, Гунтер вылил ее себе на голову. Боль, как и заботы, немного отступила. Наверное, глупо было даже думать о таком, ведь Бургундия стала богатой и свободной, а вскоре будет связана кровными узами с могущественным королевством. Страна переживала сейчас свои лучшие времена, самые лучшие с тех пор, как много лет назад сюда пришли римляне со своими короткими мечами и щитами, чтобы присоединить Бургундию к своей империи.

Гунтер посмотрелся в маленькое зеркало на стене и увидел свое лицо – влажное, бледное и щетинистое. Но это было лицо хорошего и справедливого короля, который по праву может жениться на королеве Исландии.

Он очень надеялся на то, что жуткие легенды, которые рассказывали о Брюнгильде, были неправдой.

Зигфрид проснулся, испытывая такие угрызения совести, с которыми утренние муки Гунтера даже сравнивать было нельзя. Ему предложили руку Кримгильды, а он согласился, даже не посмотрев ей в глаза! Конечно, его уважали при дворе, но сама ситуация казалась Зигфриду неправильной.

Он не хотел заполучить сердце принцессы в качестве награды, он мечтал, что она сама подарит ему свою любовь. Его даже не утешала мысль о том, что Кримгильда никогда не заставляла его сомневаться в искренности ее чувств к нему.

Он все время думал о том, как она его примет после всего, что произошло, и примет ли вообще. Зигфрид решил покончить со своими сомнениями и поскорее поговорить с Кримгильдой. Честно говоря, ему легче было выйти на медведя с голыми руками, но в то же время он хотел искренности в отношениях с будущей женой.

Зигфрид надеялся встретить Кримгильду в ее покоях, но, не успев выйти во двор, увидел ее стройную фигуру. Она с поразительной легкостью запрыгнула на коня, и конюх передал ей поводья второй лошади, стоявшей рядом. Посмотрев на Зигфрида, девушка медленно подъехала к нему и протянула ему эти поводья.

– Я слышала, что мы теперь обручены. Ну что, найдется у моего будущего супруга время проехаться со мной?

В ее голосе не было ни возмущения, ни радости – одна официальная любезность, а во взгляде – глубоко спрятанная тайна. Зигфрид, нахмурившись, посмотрел на небо, где уже сверкали молнии и гремел гром, но не решился отказать невесте.

– С радостью.

Не успел он вскочить на коня, как Кримгильда рванула с места в галоп, словно пыталась угнаться за ветром. Сразу за воротами замка она свернула на запад и поскакала к лесу. Земля летела из-под копыт ее коня, а ветки хлестали девушку по лицу. Зигфрид изо всех сил пытался угнаться за принцессой. Он не был таким хорошим наездником, как она, и изо всех сил натягивал поводья, чтобы уберечь лошадь от падения. Когда замок остался позади, первые холодные капли упали ему на лицо. Вдалеке раздались раскаты грома. Было бы разумнее переждать грозу, оставшись в замке, но он не собирался проигрывать Кримгильде после того, как победил Фафнира и Хъялмара.

На небе сверкали молнии, из мрачных, низко нависших туч хлынул ливень. Уже через несколько секунд Зигфрид промок до нитки, а земля, размытая дождевыми потоками, превратилась в грязь. Стоило ему открыть рот, чтобы позвать Кримгильду, как он захлебнулся водой. Принцессе, судя по всему, это не мешало, и она гнала своего коня все дальше и дальше в лес.

Ее конь перепрыгивал через преграды, встречавшиеся на пути, в то время как Зигфриду приходилось их огибать. Вскоре ее фигура превратилась в быстро удаляющуюся тень. Он потерял ее из виду, потом нашел и снова потерял. Оглядываясь по сторонам, Зигфрид в ярости остановился.

Его злило не само безрассудство происходящего – ему не нравилась игра, которую затеяла Кримгильда. Зигфрид не хотел заниматься такими глупостями, считая, что прежде всего им следует обсудить серьезные вопросы. Вопросы любви и замужества.

Он уже собирался развернуть коня, когда вновь увидел принцессу. Кримгильда привязала своего коня в паре шагов от тропинки и села на мягкий мох под огромным дубом, прислонившись спиной к стволу. Светлое платье прилипло к телу, а диадема на лбу удерживала влажные волнистые волосы. Молнии сверкали все чаще и чаще, освещая ее белую кожу.

Это зрелище трудно было воспеть в песнях, и Зигфрид разом утратил весь гнев, накопившийся во время бешеной скачки. Место под дубом казалось ему священным, поэтому он не решался ступить туда. Король-кузнец стоял под дождем, и вода ручейками стекала по его мускулистому телу. Некоторое время запыхавшаяся от быстрой езды Кримгильда просто смотрела на него. Гром и молнии придавали Зигфриду могущественный вид, словно он был воителем Бога, несущим кару Господню. Воителем, который был готов на все, но, тем не менее, не решался приблизиться к ней.

Девушка первая протянула ему руку и позвала:

– Иди ко мне.

Зигфрид сделал пару неуверенных шагов. Раздался треск, и соседнее дерево раскололось от удара молнии.

– Ты поедешь с Гунтером в Исландию, чтобы помочь ему завоевать королеву, – громко сказала она, перекрикивая шум грозы. – Ты снова оставишь меня, как и тогда, когда уезжал бороться с Фафниром и Хъялмаром.

Капли дождя стекали по ее лицу, словно слезы, но это были слезы без соли и печали.

Он опустился рядом с ней на колени.

– И каждый раз мое сердце разрывалось на части, – продолжала Кримгильда.

– Но Гунтер попросил меня…

Она прижала правую ладонь к его губам, отказываясь выслушивать объяснения.

– Я приехала сюда не для того, чтобы упрекать тебя, и не для того, чтобы отговаривать от выполнения обещания.

Он заметил, что ее левая рука ухватилась за его рубашку и начала медленно притягивать его к себе.

– Я лишь хотела узнать, уедешь ли ты от меня в третий раз, так и не сделав меня твоей королевой…

Наконец-то их поцелуй не был прощальным. Их губы разожгли огонь, который не мог затушить дождь. Пальцы Кримгильды впились в его руки, а он грубо дернул ремень ее платья. Она выгнулась ему навстречу. Стягивая влажную ткань с ее плеч, Зигфрид уже пил воду с ее шеи. Кримгильда вцепилась руками в его влажные волосы, пытаясь указать ему путь, который он сам нашел губами.

Голод, мучивший их столь долго, наконец-то был утолен. Сейчас не было времени для долгих игр страсти, которая и так уже стала невыносимой. Сняв одежду, Зигфрид бросил один-единственный взгляд на покрытое каплями дождя дрожащее тело своей возлюбленной. Кримгильду тоже обуяла страсть, и она, лишь на мгновение взглянув на мускулистое тело, склонившееся над ней, тут же притянула его к себе.

Зигфрид обхватил ее руками и резко поставил на ноги. Влажная грубая кора впивалась в нежную кожу на спине принцессы, словно зубы хищника. Девушка прислонилась к дереву, и теплое тело Зигфрида прижалось к ней. Она чувствовала его волю, его силу и его желание. Они оба хотели одного и того же.

Казалось, молнии пронзали теперь их тела, подгоняя и сжигая их. Крики Кримгильды заглушал гром, а дождь смывал кровь ее любви в лесную почву.

Вода и плоть – вот чем они стали. Уже приблизившись к цели, они отчаянно и жарко искали большего – большего в телах, большего в глазах. Пальцы ласкали нежнейшие места, а зубы кусали нежную кожу. И когда страстная борьба достигла пика при последнем раскате грома, они опустились на землю, и их соленые слезы смыло дождем.

Они лежали на мокрой земле, не обращая внимания на холод и сырость. Им было тепло от их любви и накала страсти, который еще не прошел. Кримгильда лежала на груди Зигфрида, склонив голову на его правое плечо и гладя кончиками пальцев сильное тело, словно пыталась отыскать еще не изведанные места.

– Что ж, теперь ты моя королева? – спросил Зигфрид через некоторое время, устремив свой взор в небо.

– Твоя королева, твоя жена, твоя рабыня, – прошептала принцесса. – С первого дня до последнего.

Он нежно поцеловал ее в лоб.

– С первого дня до последнего, где бы я ни был.

Кримгильда всхлипнула.

– Я надеялась, что исполнение моей мечты и наша любовь помогут мне отпустить тебя, но уже сейчас ощущаю боль даже при мысли об этом.

– Я чувствую то же самое, – признался Зигфрид.

Она горько улыбнулась.

– Непобедимый герой, которого не берут мечи, страдает от сердечной боли? Неужели такое может быть?

Он улыбнулся в ответ.

– Поранить нельзя лишь мое тело. Я обязан этим крови Фафнира.

Кримгильда с любопытством посмотрела на него.

– Значит, мой король непобедим, что бы ни случилось?

Зигфрид немного приподнялся и чуть повернулся, глядя на то место, где не успела зажить рана.

– Вот только здесь магия, кажется, не подействовала, потому что к телу прилипла чешуйка.

Кримгильда поцеловала это место, лаская языком кожу, а затем нежно укусила его, и на ее губах показалась кровь. Зигфрид, рассмеявшись, отстранил ее от себя.

– Если ты хочешь увидеть, как я истекаю кровью, то скажи мне неприветливое слово, и кровь хлынет из моей души.

Она ласково прижала его к земле.

– Я никогда не хочу ссориться с тобой. И больше никогда не хочу отпускать тебя.

– Я мог бы нарушить свое слово, если бы дал его не Гунтеру, а кому-то другому… Я готов пойти на все, лишь бы остаться с тобой, – сказал Зигфрид. – Но его счастье – это ключ к нашему счастью.

Кримгильда взглянула на него с любовью.

– Что ж, позаботься о том, чтобы мой брат женился на Брюнгильде. Ради нашей любви! Запри их вместе в спальне, если потребуется, и поскорее возвращайся обратно!

Зигфрид улыбнулся, но тут же нахмурился.

– Возможность принудить Брюнгильду к браку кажется мне крайне сомнительной. Она может сопротивляться Гунтеру похлеще, чем дракон.

– Ты говоришь так, будто знаком с ней. – В глазах Кримгильды вспыхнул огонь. Она была удивлена.

– Да нет, – ответил Зигфрид, стараясь не смотреть на Кримгильду, что выдавало его неуверенность. – По крайней мере, не… Нет, не в этой жизни.

Кримгильда приподнялась на локте и спросила, глядя Зигфриду в глаза:

– Ты что, ведешь двойную жизнь? И как это связано с Брюнгильдой из Изенштайна?

Чтобы скрыть смущение и глазами не выдать правды, Зигфрид сосредоточился на кольце, которое забыл снять во время любовных утех.

– Я не знаком… с королевой Брюнгильдой.

В его понимании это не было ни истиной, ни ложью.

Кримгильда, решив не омрачать день любви пустой ревностью, тоже перевела взгляд на кольцо.

– Какое красивое. Подарок старого кузнеца?

Зигфрид покачал головой.

– Регин не увлекался драгоценностями. Кольцо – это часть сокровищ, которые я унаследовал после смерти Фафнира. С тех пор я никак не найду покоя, кольцо словно подгоняет меня. Возможно, легенда о том, что золото нибелунгов проклято, на самом деле правдива.

Кримгильда рассмеялась.

– О проклятии нибелунгов рассказывают в тавернах и детских спальнях, запугивая малышей. Единственный грех, связанный с обладанием золота, – это богатство, так учит нас церковь. Человек может быть проклят только в том случае, если не захочет делиться этим богатством с другими.

– Тогда я спокоен, – сказал Зигфрид, пожав плечами. – Я охотно делюсь своими сокровищами и променял блеск богатства на твою любовь.

Глаза Кримгильды вспыхнули, как драгоценности в лучах солнца.

– Что ж, давай праздновать нашу любовь не только на словах, но и на деле.

Дрожь в голосе возлюбленной распалила страсть Зигфрида, и он снова притянул ее к себе.

Гернот радостно выглядывал из окна, любуясь солнечными лучами, пробившимися сквозь облака после грозы. Он давно уже не видел такой бури. Когда принц был маленьким, ненастье пугало его и он прятался, пока однажды Гундомар не вытащил младшего сына из-под какого-то стола. Что ж, время страха прошло, как и время печали. Он нашел любовь и узнал, что любовь искала его. У этой любви не могло быть легкого пути, но Гернот не отчаивался. Он любил Эльзу, и ни Гунтер, ни Хаген, ни статус, ни кровь не могли их разлучить.

Чья-то нежная рука постучала в его дверь, и принц с радостью бросился открывать. Но это оказалась не его возлюбленная, а любимая сестра.

– Гернот, мне нужно с тобой поговорить, – заговорщически шепнула Кримгильда, хотя каменные стены были достаточно толстыми.

Он заметил, как она раскраснелась и как блестели от счастья ее глаза.

– Да, я тоже хочу с тобой поговорить. Ты не поверишь, что со мной произошло!

Кримгильда потянула Гернота к кровати и уселась рядом с ним.

– Что ж, я горю желанием выслушать все в мельчайших подробностях, но сначала хочу попросить тебя поскорее принять решение, которое для меня очень важно.

Принц кивнул, разочарованный тем, что не может тут же рассказать о своей новости.

– Что случилось?

Кримгильда, вероятно запыхавшаяся от быстрой ходьбы, глубоко вдохнула.

– Зигфрид поедет с Гунтером в Исландию, – наконец произнесла она, – и ты должен помочь мне. Прошу тебя, Гернот, проследи за ним.

Как это часто бывало, сестра называла просьбой то, что на самом деле воспринималось им как долг, а не выражение свободной воли. Принц знал, что не может отказать ей, но все же решил попытаться.

– Я отдал бы за тебя свою жизнь, но здесь, при дворе…

– Нет ничего, что было бы важнее, чем счастье Гунтера, Зигфрида и обоих королевств, – взволнованно перебила его Кримгильда. – Король рассчитывает на помощь Зигфрида в сватовстве к королеве Брюнгильде, и все же мне кажется, что они как-то связаны, а мы об этом ничего не знаем.

Гернот нахмурился:

– Зигфрид и королева Исландии? Возможно ли это? Всего пару недель назад он был простым кузнецом.

Кримгильда взяла брата за руку.

– У меня нет ответа на этот вопрос, и именно поэтому я прошу тебя быть моими ушами и глазами в замке Изенштайн.

– То, что мне под силу сделать для счастья Бургундии, я выполню, – пообещал Гернот.

Принцесса бросилась ему на шею, громко чмокнула в щеку и встала.

– Вот уже в который раз я оказываюсь твоей должницей. Я передам Гунтеру, что ты поедешь с ним.

Она побежала к двери, но обернулась на пороге:

– А что ты хотел мне рассказать?

Гернот отмахнулся:

– Это может подождать до моего возвращения с холодного севера.

Кримгильда упорхнула, а душу Гернота заполонила грусть. Принц снова отметил про себя, что внимание Кримгильды было приковано исключительно к будущему королю Ксантена и Дании, а он, Гернот, к сожалению, был слишком слаб, чтобы решиться отказать сестре и объяснить, что его сердце и обещания принадлежат дочери Хагена.

Ему даже думать не хотелось о том, как воспримет Эльза сообщение об отъезде в Исландию. Не успел он признаться девушке в любви, как снова покидает ее. Слишком уж бурно развиваются события в последнее время. Иногда у Гернота возникало ощущение, что расцвет королевства не был заслугой героев, призванных служить своему отечеству. Он думал, что они пользуются чем-то еще, за что в конечном счете им придется платить.

Гернот вздохнул. Исландия. А ведь он так не любит холод.

11
БРЮНГИЛЬДА И ПРАВО ВЛАСТИ

Два корабля под бургундским флагом двигались вверх по Рейну по направлению к морю. На каждом было по десять гребцов и по десять солдат, а с ними – слуги и советники. Гунтер, Гернот, Зигфрид и Хаген находились на палубе первого корабля. Река спокойно несла свои воды, словно старалась услужить и благополучно переправить королей к месту назначения.

В то время как Гунтер и его советники были заняты обсуждением возможного заключения союза между Исландией и Бургундией, Гернот сидел на корме и печально смотрел на воду. Зигфрид, который чувствовал, что его сила сейчас не нужна, пристроился возле фигуры орла, украшавшей нос корабля. Его взгляд был устремлен вперед в поисках новых впечатлений. Беспокойство молодого воина было вызвано не только тоской по Кримгильде и полным бездействием, но и пониманием того, что река ведет его по обратному пути жизни: уже через неделю они проплыли мимо леса Одина, и Зигфрид уговорил Гунтера сделать привал в том месте, которое он так хорошо знал.

Он прогулялся по знакомым местам, вдыхая родные запахи, и в конце концов пришел к заброшенной кузнице. Где-то в глубине души у него затаилась надежда встретить здесь Регина, но старый мастер, судя по всему, действительно отправился в новую страну в поисках новой жизни, и Зигфрид был глубоко разочарован. Кузница была мертвой, покинутой, и жизнь теплилась здесь лишь в воспоминаниях. Немного подумав, Зигфрид достал Нотунг и разрушил не только кузницу, но и пристройку, так что от них остались одни руины. Помолившись в последний раз перед могилой матери, он побрел обратно к Рейну При этом Зигфрид специально выбрал не тот путь, который привел бы его к ручью, где он когда-то познакомился с девчонкой по имени Брюнгильда.

Чувствуя приятную усталость, Зигфрид подошел к берегу, где отдыхали бургунды. Несмотря на сладостную тяжесть в теле, у него было плохое настроение, и, следуя мрачной атмосфере вечера, он занял место рядом с принцем Гернотом, который, усевшись на траву, смотрел на спокойные воды Рейна.

– Мой принц, я нисколько не хочу вас упрекать, но не должен ли такой молодой человек, как вы, испытывать восторг, оттого что он может поехать с братом в чужую страну?

Гернот попытался рассмеяться, но сумел выдавить из себя лишь усмешку.

– Зигфрид, не каждый ищет приключений по ту сторону горизонта. Все, что мне нужно, осталось дома.

Зигфрид знал, о чем говорит молодой человек, да и Кримгильда успела рассказать ему о любовных отношениях Гернота и Эльзы.

– Благодаря разлуке ваши чувства лишь окрепнут, – мягко произнес Зигфрид. – И когда мы подъедем к Вормсу, вы ощутите, как вашу грудь распирает от нахлынувших чувств и она, кажется, готова вот-вот лопнуть. Поверьте, я знаю, что говорю.

– Неужели ты не скучаешь по моей сестре? – спросил Гернот.

Зигфрида этот вопрос поставил в тупик.

– Скучаю? Да у меня сердце разрывается каждую секунду, когда я вспоминаю о ней. И осознание того, что она чувствует то же самое, нисколько не облегчает мою муку, скорее наоборот. Но слишком многое зависит от успеха нашего путешествия, и я не мог отказать вашему брату в его желании.

Гернот умело бросил камень, и по воде разошлись круги.

– Когда я рассказал Эльзе, что мне нужно ехать в Исландию…

Поспешно оглянувшись, Зигфрид сжал руку принца и, убедившись, что никого нет, ослабил хватку и понизил голос:

– Я думаю, что сейчас не стоит произносить вслух имя вашей избранницы. После свадьбы, когда две королевские семьи объявят о своем намерении завести детей, к вашей любви будут относиться с большим уважением.

Гернот с благодарностью кивнул:

– Ты, конечно же, прав, и мне очень приятно знать, что кто-то на моей стороне.

Принц с грустью подумал о том, что он воспользовался доброжелательностью Зигфрида, чтобы повесить на него свои проблемы.

– Когда я сказал ей, что поеду с Гунтером в Исландию, – негромко продолжил он, – Эльза заперлась в комнате, и я двенадцать часов слушал, как она плачет.

Зигфрид положил руку Герноту на плечо.

– Учитывая, что Эльза – дочь такого человека, как Хаген, она, несомненно, привыкла к слезам. Но она простит тебя, как только ты въедешь в ворота замка.

Если лес Одина напомнил Зигфриду о его прошлом, то путешествие через Ксантен дало ему возможность заглянуть в будущее. Королевское посольство Бургундии решило не сообщать властям страны о проезде через ее территорию. Ксантен и Дания по-прежнему находились в смятении, которое без сильной руки короля легко могло перерасти в восстание и закончиться кровопролитием. Ксантенцам вряд ли понравилось бы смотреть на то, как Зигфрид, их будущий король, словно вассал другого короля, проезжает мимо своей страны.

Зигфрид и сам был поражен, насколько сильно он переживает тот факт, что ему удалось взглянуть на город и замок лишь издалека, а из своих подданных увидеть только крестьян, которые, отрываясь от работы на полях, махали путешественникам руками. У него даже не было времени подумать о королевстве, где ему предстояло править. Его душа, сердце и внимание – все это принадлежало Бургундии. Но сейчас, когда Ксантен, словно сонный рай, проплывал мимо, Зигфрид чувствовал его зов. Короля призывали к власти. Те два дня, которые они плыли по Рейну между границами его королевства, Зигфрид тосковал не меньше Гернота. Он постепенно начал понимать, что вместе с великолепной наградой за его героизм пришли беспокойство и ответственность. Одной только сильной руки было недостаточно. Ни один меч не мог прокормить народ и исцелить болезни. И лишь мысль о том, что Кримгильда была сведуща в этих делах благодаря своему воспитанию, придавала ему уверенности. Она будет хорошей королевой.

Все бургунды радовались, что их путешествие проходит столь мирно, а Гунтер и вовсе воспринимал это как добрый знак. Каждое утро он с Гернотом молился о защите кораблей, в то время как Хаген и Зигфрид, объединенные общей верой, обращались к милости своих богов.

Вскоре Ксантен остался позади, и, когда пресная вода Рейна смешалась с солеными водами Северного моря, путешественники подняли паруса и взяли курс на север, по направлению к Исландии. Еще в Вормсе дно кораблей оснастили тяжелым железом, чтобы они могли выдержать морской шторм. Если неподалеку от берега время от времени им встречались торговые суда других королевств, то уже через день весь мир, казалось, состоял из одной воды. Дважды они видели на горизонте острова, но Гунтер велел проплыть мимо.

Все это время бургунды питались вяленым мясом, фруктами и хлебом, пока оставшиеся продукты не испортились и их пришлось выбросить за борт. На корабле звучали старые песни, солдаты играли на счастье в кости и гадали на картах, каким будет путь. Казалось, судьба дает воинам время отдохнуть и приготовиться к приключениям, но в воздухе уже ощущалось напряжение.

Спокойному путешествию пришел конец, когда через неделю на горизонте появилась черная полоса. Это были облака, но они казались чудовищными, потому что от них исходила угроза, как от Фафнира. Облака спускались очень низко к воде, и Зигфриду казалось, что боги Валгаллы могут опустить в море ноги. Иногда между облаками появлялись просветы и оттуда били молнии. Неистовый ветер готов был бросить волны под нос корабля, хотя они были еще далеко оттуда.

– Шторм, – проворчал Хаген, с недовольством глядя на север своим единственным глазом.

Гунтер тоже был расстроен.

– Я еще такого не видел.

– Это магия древних богов, – сказал советник. – Как гласит легенда, они отступали все дальше и дальше на север, когда римляне принесли сюда христианство.

Король Бургундии с гордостью выпрямился.

– Возможно, это проделки дьявола, но древние боги тут ни при чем. Существует лишь один Бог, и нет богов, кроме него. Наши корабли смогут противостоять грозе?

Хаген кивнул:

– Мы закрепим весь груз, а сами привяжемся канатами к деревянным поручням. Паруса и весла следует убрать. Течение принесет нас прямо к Исландии. А что нас ждет там…

– Прошу, избавь меня от дальнейших историй о королеве, пожирающей своих женихов, – отмахнулся Гунтер. – Это лишь жалкие отговорки тех, кто не сумел добиться руки Брюнгильды.

Король старался говорить уверенно, четко отдавая приказы, но его сердце разрывалось от тревожных предчувствий. Ему не нравилось, что он вынужден просить руки королевы, которая поклоняется языческим богам. И хотя епископ Вормса убедил Гунтера, что свадьба станет и крещением, тот не мог успокоиться. Скрывая смятение, он думал о женщине, о которой при дворах континента говорили, что лишь бог сможет выстоять перед ее испытаниями.

Но что бы ни болтали о Брюнгильде, она была подходящей королевой и должна была взойти вместе с ним на трон Бургундии. Если она родит ему здоровых детей, то между северными землями и горами на юге могло возникнуть королевство, расцвет которого будет длиться много поколений. Королевство, которое сумеет пережить падение Рима и прогнать гуннов на восток.

Гунтер очень гордился тем, что при выборе невесты не полагался на такие глупости, как зов сердца, и думал лишь о политической выгоде.

Низкие тучи быстро и жадно поглотили корабли бургундов. В их чудовищной пасти деревянная обшивка готова была треснуть, а металл – расплавиться. Молнии били так часто, что весь мир превратился в бесконечные вспышки, а раскаты грома заставляли корабли танцевать на воде подобно тому, как листья кружатся на ветру. Еще час назад они гордо плыли с развевающимися флагами Бургундии, а теперь стали маленькими и жалкими. Корабли поднимало на вершины огромных волн, чтобы снова обрушить их вниз, в водные долины, казавшиеся каменными.

Большинство воинов сражались в трюме за свою жизнь и молились разнообразным богам о милости или, по крайней мере, о скорой смерти. Их тела были привязаны кожаными ремнями к скамьям гребцов. На палубе первого корабля оставались только Хаген и Зигфрид, привязанные к фигуре орла. Лица саднило от ударов соленой воды, раз за разом падавшей на них. Но они продолжали искать Исландию и надеялись найти хотя бы просвет на горизонте, обещавший выход из шторма. Они молчали, поскольку им нечего было сказать друг другу.

Так продолжалось пару часов: бешеная скачка вверх-вниз, сопровождавшаяся яростными порывами ветра. Казалось, сама природа пытается отомстить им за что-то. В тот момент, когда Зигфрид подумал, смогут ли их корабли выстоять в такой буре, за его спиной с чудовищным треском начала валиться мачта. Она разломилась на две части, словно тростинка, и упала, разбрасывая щепки. Мачта ударила по палубе, наматывая на себя тяжелые спущенные паруса. При этом она задела натянутый канат, с помощью которого был зафиксирован штурвал. Канат порвался, корабль мгновенно бросило в сторону, а штурвал начал бешено крутиться.

Существовало две вещи, благодаря которым корабль не мог потонуть – исправный штурвал и неповрежденный корпус. Первая нужна была для того, чтобы корабль принял нужное направление, а вторая – чтобы он держался на воде. И Зигфрид, и Хаген понимали это. Как только мачта коснулась палубы, старый советник вытащил кинжал и перерезал кожаные ремни, которыми был привязан к орлу.

– Нет! – заорал Зигфрид, пытаясь перекричать шторм, но Хаген уже бросился к неистово крутившемуся штурвалу.

Он полз, настойчиво пробиваясь к своей цели, но, чтобы схватиться за штурвал, ему нужно было перелезть через остатки парусов и мачты, что делало продвижение еще сложнее. Порывы ветра могли просто снести его с палубы. Зигфрид поспешно выхватил свой кинжал, чтобы тоже броситься навстречу опасности. Пригнувшись, он попытался пройти сквозь стену дождя и помочь Хагену, которому оставалось сделать всего пару шагов до штурвала. Железная воля придавала сил старым мышцам, и Хаген наконец выпрямился, чтобы схватить вращающийся штурвал.

Он не видел ни волны, ударившей в корабль, ни подброшенной силой удара мачты, которая летела прямо на него. У Зигфрида не было времени предупреждать старика или отталкивать его в сторону, и молодой воин смело принял удар на себя. Немного наклонив правое плечо и повернув голову влево, он подставил спину, чтобы мачта упала на него, как мешок с мукой, который нужно перенести.

В свете двойной молнии Хаген Тронье увидел, как Зигфрид принял на себя удар деревянной мачты, огромной, как ствол дерева, и понял, почему он это сделал. Тело мускулистого воина отбросило на пару шагов назад. Зигфрид взревел, как бык, но остался стоять на ногах. Его руки вцепились в мачту, будто он должен был охранять ее от грозы. Отколовшиеся от мачты куски дерева, острые, как кинжалы, ломались о его тело. Наконец Зигфрид подтащил мачту к поручням и вместе с парусом выбросил в море, жадно поглотившее приношение.

Запыхавшись, Зигфрид схватился за поручни и метнул взгляд на Хагена. Тот смотрел на него с невольным восхищением и ужасом.

Гунтер с двумя моряками вышел на палубу, напуганный шумом ломающегося дерева. Сражаясь с ветром и дождем, они тоже пробились к штурвалу и помогли Хагену. Вчетвером они удерживали штурвал, пока им не принесли новый канат.

Гунтер с благодарностью кивнул Зигфриду, и это не ускользнуло от внимания Хагена. Советник пошел обратно в трюм, чтобы не рисковать больше своими старческими костями. Он привязал себя рядом с остальными мужчинами, совершенно не радуясь спасению своей жизни. Его руки и ноги болели, а душа горела огнем.

Советник кое-что понял, наблюдая за поведением Зигфрида, и сделал вывод: какую бы хитрость он ни придумал, чтобы сделать Зигфрида другом Бургундии, сила принца Ксантена в любой момент могла превратить его в опасного врага. Хаген был уверен в том, что, пока Зигфрид жив, Бургундии не жить в мире.

Когда стало ясно, что корабль выдержал испытание, шторм внезапно утих. Тучи уже не пронзались молниями, а гром не гремел в холодной ночи. Дождь поутих, ветер не вздымал волны. Резко похолодало, и вместо дождя пошел град. Изо рта мужчин повалил пар, а влага, пропитавшая их одежду, быстро превратилась в лед.

Гунтер присоединился к другу, который в изнеможении сидел у поручней.

– Вряд ли можно сомневаться в моем чутье короля. Я не зря решил взять тебя с собой.

Зигфрид устало улыбнулся.

– Все ради Бургундии, – сказал он, имея в виду не столько государство, сколько Кримгильду.

– Будем надеяться, что исландская королева стоит всех этих усилий, – проворчал Гунтер. – Я готов бороться за ее руку, но пусть мне, по крайней мере, позволят выйти на поле боя.

Будущий король Ксантена положил руку ему на плечо.

– Если мне даже придется для этого тащить за собой корабль, я все равно отвезу вас в Исландию и обратно.

Оглянувшись, Гунтер нахмурился.

– Что случилось? – спросил Зигфрид.

Король сжал челюсти.

– Нашего второго корабля нет.

Протрубил рог, потом еще раз и еще. Звуки передавались по цепочке от сторожевого поста на берегу до замка Изенштайн. Услышав сигнал, Эолинд вздохнул.

Это был уже шестой корабль. Два корабля повернули обратно, когда женихи увидели огонь перед фьордом. Другой претендент решил развернуться, как только начал гореть мех его мантии. Три корабля сгорели в огне, и до сих пор прибой выносил обугленные куски древесины на берег. Огненная стена продолжала гореть день за днем, как символ желания Брюнгильды отдать Исландию лишь тому, кто был достоин ее.

На этот раз Эолинд вышел на стену замка до того, как туда явилась Брюнгильда.

– Вы знаете, кто это? – спросил он, стараясь, чтобы в его голосе не прозвучал упрек.

Брюнгильда, чьи острые глаза уже давно заметили корабль без мачты, попыталась изобразить равнодушие.

– Ни паруса, ни герба. Если подумать о том, скольких других кандидатов этот жених пропустил перед собой, он либо не очень старателен, либо не очень храбр. Наверное, это франки. В любом случае не гунны: те интересуются лишь той добычей, которую могут заполучить верхом на своих лошадях.

– Возможно, это один из тех, кто уверен в своей способности выстоять перед всеми испытаниями, – осторожно произнес Эолинд.