Текст книги "Кольцо нибелунгов"

Автор книги: Вольфганг Хольбайн

Соавторы: Торстен Деви
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

На площадь упала тень, и только сейчас присутствующие заметили, что вокруг Вормса начали собираться тяжелые серые тучи.

Небо потемнело от низко нависших над землей туч задолго до того, как зазвонили колокола. Предательство и смерть, зависть и похоть, обман и интриги притягивали их, потому что они знали: человеческие пороки приведут к золоту. Это они, бестелесные духи природы, пришедшие из леса нибелунги, скользили меж деревьев и зарослей, витали над камнями и пригорками. Их шепот звучал в завывании ветра и журчащих ручьях, а руки переплетались в тени деревьев; они были многим и в то же время единым, они были народом и в то же время духом Альбериха, Регина и еще сотен и сотен душ, чьи имена никогда не произносили чьи-либо губы. Мрачные предвестники беды, нибелунги надвигались на город облаками.

Они остановились над холмами севернее Вормса и стали смотреть на город, на церковный купол, устремленный к небу.

– Глядиии…

Нибелунги хихикали, не видя радости в пышном праздновании свадьбы.

– Любовь расцветает на краже и предааательссстве…

Слово попытались взять отдельные частички подрагивающей пелены, окутавшей кусты и деревья:

– Сегодня в Бургундии нет ненависти…

Эта мысль об умиротворении тут же потонула в злобном шипении голосов:

– Ненависссть повсссюду… И черные сердца… Хаген… Брюнгильда… Нет прощения…

Они спорили там часа два, ожидая, когда церковные колокола возвестят о бракосочетании двух пар и коронации нового короля.

– Зииигфрииид… Перед сссвоим новым богом… с нашшшим золотом…

В отличие от человека, который не смог бы ничего разглядеть на таком расстоянии, нибелунги подмечали каждую мелочь. Когда короли со своими королевами вышли из церкви, нибелунги увидели не только их кожу и плоть, но и заглянули в сердца и души. От взглядов бестелесных призраков не укрылось ни истекающее кровью сердце Брюнгильды, ни честолюбивая радость Гунтера, которому казалось, что он наконец-то достиг своей цели.

В Бургундии началась гроза, короткая и яростная, с громом и молнией, словно старые боги протестовали против новых правил.

– Стооолько ссстран… стооолько состраданий… чем же всссе завершиться?

Увидев начало нового акта этой пьесы, нибелунги, шипя и подвывая, возвратились в свой лес.

– Крооовью… только крооовью…

Во время грозы Хаген не стал прятаться, не стал набрасывать на голову накидку. Капли дождя били его по лицу, в то время как жители Вормса бегали вокруг, словно муравьи. Хаген думал о том, была ли гроза знаком богов, которые отвернулись от Бургундии. С другой стороны, исходя из его опыта, боги очень редко вмешивались в дела людей и предпочитали наблюдать за тем, как человек сам распоряжается своей судьбой.

Именно это Хаген и собирался сделать.

Когда дождь прекратился, он заметил неясное движение на холмах к северу от Вормса. Ничего конкретного, просто мерцание в воздухе и теплые потоки, поднимавшиеся вверх от земли. Хаген знал, что это нибелунги. Он был одним из немногих людей в Бургундии, которые разбирались в темной магии и злых духах. Лишь поэтому он мог чувствовать присутствие призраков – их существование требовало веры. Появление лесных духов не предвещало ничего хорошего. Нибелунги любили наблюдать за страданиями людей, разжигать забытое чувство вины и радоваться падению королевств.

– Что ж, вы получите свою кровь, – хрипло прошептал Хаген. – Но чья это будет кровь, мы еще посмотрим.

Празднество шло полным ходом, когда Гунтер под ликующие возгласы мужчин объявил гостям, что собирается отправиться в свои покои с королевой Брюнгильдой. Хриплые здравицы сопровождались радостными криками гостей. Брюнгильда, в отличие от всех присутствующих, во время праздника выказывала лишь хорошее настроение, к которому ее обязывал этикет. Сверх того, что от нее требовалось, она не говорила, не ела и не пила. Гунтер же, чувствуя облегчение, оттого что шаг к мирному будущему уже сделан, хорошенько приложился к жаркому и вину.

Общая спальня королевской пары была великолепно украшена. Отблески многочисленных факелов плясали на шелковых покрывалах. На широкой кровати лежало столько вышитых подушек, что они, казалось, приглашали скорее к развлечениям, чем к отдыху. Пол был устлан коврами и мехами, а на небольшом столике стояла ваза с фруктами. В чашах была ароматизированная вода, а рядом лежали салфетки для освежения. В комнате царила чувственная и в то же время умиротворенная атмосфера, соответствующая единственной цели этой ночи.

Гунтер сбросил меховую накидку, затем снял рубашку. Весь вечер он жадно смотрел на жену, и вино только усилило его страсть. Отныне Брюнгильда была его королевой, и он хотел прочувствовать это сполна.

Властительница Исландии, ставшая теперь всего лишь супругой короля Бургундии, не очень-то радовалась предстоящей брачной ночи. Она стояла перед кроватью и задумчиво смотрела на подушки. Гунтер подошел к ней сзади и стал расстегивать пуговицы, удерживающие платье на спине. Это давалось ему не очень легко, так как от алкоголя перед глазами все плыло, а руки дрожали. Брюнгильда не шевелилась. Через несколько мгновений, которые тянулись бесконечно, она повернулась к мужу. В ее глазах затаилась легкая насмешка.

– Как же мой супруг собирается насладиться своим подарком, если даже не может его распаковать?

Гунтер толкнул Брюнгильду на кровать и опустился на нее сверху. Он придавил ее своим телом, дыша на нее едой, поглощенной за ужином.

– Я могу сорвать платье с твоего тела или разрезать его. Я могу заставить тебя ждать меня обнаженной, пока я не возжелаю твоего тела.

Разорвав платье, он жадно схватил ее за грудь. Брюнгильда перехватила его руку, чтобы направить грубые пальцы туда, где их ждал бы успех в разжигании страсти. Почувствовав слабое запястье, она неожиданно замерла и с любопытством вывернула его. Гунтер закричал, его страсть угасла, как факел под дождем. Король напряг мышцы, но королева без труда столкнула его тело на кровать. Гунтер вцепился другой рукой в ее плечо, однако Брюнгильда была намного сильнее короля. Она обхватила ногами бедра мужа и с силой сжала их.

Гунтер застонал, боль выбила хмель из его головы. Он принялся барахтаться, пытаясь вырваться из хватки собственной жены. Брюнгильда лежала на спине. Ее расслабленное лицо было спокойным, а король дергался, словно рыба, которую медведь только что выбросил из реки.

– Отпусти… меня… – прохрипел он, покраснев от ярости и напряжения.

– Что с тобой, мой король? – спросила молодая жена, не скрывая иронии. – Я что, не получу в постели того воина, который победил меня на поле боя?

У Гунтера рябило в глазах, он отчаянно сражался с тошнотой, поднимавшейся от желудка. Однако он понимал, что ему нечего противопоставить силе Брюнгильды. Конечно, можно было бы списать свою слабость на долгую дорогу и опьянение, но это ничего не меняло. Король не видел другой возможности высвободиться, кроме как дать ей пощечину.

Уже в следующее мгновение из левой ноздри Брюнгильды потекла тонкая струйка крови, очень яркая на фоне белой кожи. Королева на секунду замерла, а потом закричала, как валькирия, и стала бить Гунтера кулаком в лицо. Снова и снова. Удары так и сыпались на короля, но он не мог сопротивляться. Она удерживала его ногами, так что у него даже не было возможности откатиться в сторону, и он висел над ней, словно в цепях.

Наконец ярость Брюнгильды немного утихла, и она ногами столкнула с себя Гунтера, который почти потерял сознание. Когда он свалился с кровати, меха немного смягчили его падение.

Брюнгильда, все еще полностью одетая, выпрямилась в постели. Она медленно вытерла кровь с губы и процедила сквозь зубы:

– Никто из тех, кто когда-либо бил меня, не прожил настолько долго, чтобы успеть об этом рассказать. Считай, что твой статус и наш брак спасли тебе жизнь. Если ты хочешь обладать моим телом, используй свою силу, но не насилие. А до тех пор будешь спать в другой комнате.

Гунтер помотал головой, чтобы хоть немного прийти в себя. Он поднялся на ноги, осторожно ощупывая лицо, уже начавшее заплывать.

– Ты моя, Брюнгильда. Ты покорилась мне на Поле Огня и Льда!

Она засмеялась, и боль от ее смеха была сильнее, чем боль от всех его ран.

– Я покорилась воину и вышла замуж за короля. Но я не отдамся жалкому ничтожеству.

Она явно наслаждалась тем, что впервые за несколько недель снова держит власть в своих руках, пусть это и была власть над ее собственным телом.

Гунтер, прихрамывая, поковылял к двери. Он был рад, что не поставил там охранников. Видно, его судьба в том, чтобы становиться объектом для насмешек двора и народа.

Холодный вечерний ветерок, дувший в коридоре, остудил боль короля, но не его душу. И как Брюнгильда посмела это сделать? Они были женаты, она была его женой, и право этой ночи принадлежало ему. Брюнгильда отказала королю, унизила его, и он не собирался мириться с этим. И все же единственный шанс сломить сопротивление Брюнгильды состоял в том, чтобы снова обратиться к человеку, у которого он не хотел просить помощи, ибо запретил себе это делать.

После того, что произошло в Исландии, Гунтер никогда не говорил с Зигфридом о своем поединке с Брюнгильдой. Он подозревал, что молодой король Ксантена обладал магическими артефактами из сокровищ нибелунгов, но разговор об этом был бы унизителен для Гунтера, поскольку дал бы ему понять, что его судьбой, как и прежде, продолжает управлять бывший кузнец. Гунтер надеялся, что после свадьбы ему удастся избавиться от этой зависимости и от самого Зигфрида, но именно сейчас он понял, что напрасно этого ждал.

Король сумел, не обращая на себя внимания, проникнуть в покои своей сестры, где теперь жил Зигфрид. Стоя у двери, Гунтер слышал влюбленный смех, и ему стало больно, оттого что его брачная ночь оказалась совсем другой. Гунтер тихо постучался и, услышав звуки шагов, спрятался в тени, чтобы не показывать свое избитое в кровь лицо.

Зигфрид высунул голову в дверной проем. Он был радостным и раскрасневшимся.

– Гунтер, что привело вас сюда в эту праздничную ночь?

Король услышал еще чьи-то шаги и поспешно прошептал:

– Кримгильда не должна меня видеть.

Зигфрид не понял, что его друг имеет в виду, но жестом попросил жену оставаться в комнате, а сам вышел в коридор. На нем были короткие штаны, а на груди виднелись красные полосы от ноготков Кримгильды. Увидев следы побоев на лице короля, Зигфрид озабоченно нахмурился.

– Что произошло?

Гунтеру потребовалось некоторое время, чтобы взять себя в руки.

– Это Брюнгильда, она… она отказывается со мной лечь!

Зигфрид помрачнел еще больше.

– Возможно, ей нужно время. Она еще не привыкла к Бургундии.

Гунтер в ярости указал на свои кровоподтеки.

– Это что, по-твоему, похоже на действия напуганной женщины? Зигфрид, она насмехается надо мной. Ее нужно победить в спальне точно так же, как и на поле боя!

Только сейчас Зигфрид начал догадываться, чего требует от него друг, и решительно замотал головой.

– Как ты можешь просить меня о том, чтобы я помогал тебе в постели? Это было бы предательством по отношению к королеве Бургундии и к королеве Ксантена!

Гунтер схватил Зигфрида за плечи и в отчаянии стал трясти его.

– Но другого выхода нет! Я же не требую, чтобы ты исполнял за меня мой супружеский долг. Если я заставлю Брюнгильду покориться хотя бы раз, я смогу сломить ее волю и все пойдет так, как уготовано судьбой.

Закрыв глаза, Зигфрид вздохнул:

– Я не могу этого сделать, Гунтер, и не проси меня о том, что будет стоить моей души.

Глаза Гунтера потемнели, его голос охрип.

– Если Брюнгильда посмеется надо мной, то это будет стоить мира. Ты забыл, что наш план союза между королевствами зависит от счастья в обоих браках?

Борьба Зигфрида с самим собой была не менее тяжелой, чем когда-то борьба с Фафниром. Он машинально крутил на пальце кольцо, и оно дарило ему уверенность в себе, советовало помочь другу.

Кримгильда все-таки вышла в коридор и в ужасе коснулась кончиками пальцев воспаленного лица Гунтера.

– Братишка, что произошло? Кто это сделал с тобой?

Король недовольно мотнул головой, и Зигфрид ответил вместо него:

– Гунтер… подрался. Пьяные солдаты неудачно пошутили, и король хотел поставить их на место. К сожалению, из-за хмеля они забыли об уважении перед короной.

– Брюнгильда позаботится о тебе, – мягко произнесла Кримгильда. – Она поможет тебе, и боль пройдет.

Гунтер кивнул, явно чувствуя себя не в своей тарелке, и с мольбой в глазах посмотрел на Зигфрида.

– Да, конечно, – сказал тот, соглашаясь с женой. – Но сперва мне придется пойти с Гунтером и наказать этих нахалов.

– Ты ведь не собираешься оставить меня одну мерзнуть на простынях в нашу брачную ночь? – кокетливо подмигнув, спросила Кримгильда. В ее голосе таилось обещание сладких утех.

Зигфрид грустно улыбнулся.

– Я ненадолго. Я вернусь прежде, чем ты заснешь.

– Ну ладно. Эх вы, мужики, вам бы только подраться.

Кримгильда не сумела понять, чем же вызваны облегчение на лице Гунтера и ужас в глазах Зигфрида.

Брюнгильда никак не могла успокоиться. Ее душа воина была начеку. Королева прислушивалась к шагам в ночи, в каждом шорохе усматривая намерение напасть на нее. Она знала, что Гунтер не смирится с унижением. Но это был не ее выбор. Ей было бы легко покориться тому, кто победил ее на Поле Огня и Льда. Но король Бургундии лишь казался воином. Ни его душа, ни его сердце не были сильнее ее духа. Воля Гунтера была громогласной, но слабой.

Она потушила факелы и отбросила в сторону подушки, а затем попыталась влажной салфеткой стереть следы его дыхания со своей кожи, но ей это не удалось.

Когда Гунтер вошел в освещенную лунным сиянием комнату, Брюнгильда даже не поднялась с кровати.

– Ты явился, потому что позор тяготит твою душу, или тебе не терпится, чтобы я сделала это еще раз?

Гунтер подождал, пока дверь закрылась, а потом медленно подошел к постели и прорычал:

– Ты хочешь воина в спальне? Так пусть же наша любовь будет твоим поражением!

Брюнгильда попыталась его ударить, но он уклонился, схватил жену за запястье и, резко дернув ее руку вверх, прижал к подушке. Брюнгильда перекатилась на живот, но не успела поджать ноги, чтобы вскочить. В этот момент она почувствовала на себе тело короля, который прижал ее к кровати. Она попыталась ударить его левым локтем, но ее рука словно впечаталась в камень. Брюнгильда хотела повернуть голову, и снова какая-то сила вдавила ее в подушки, так что она едва могла дышать.

Гунтер приподнялся и грубо дернул за ремни, стягивающие платье. Болезненно впиваясь в тело девушки, они порвались не сразу.

– Гунтер, не надо… – прохрипела Брюнгильда. Его руки были повсюду; они задрали подол разорванного платья, сжали ее бедра, сдавили плечи, жадно впиваясь в каждый участок обнаженной плоти.

– Ты не хотела Гунтера, – рычал он, – что ж, получи своего короля!

Тело Брюнгильды напряглось, а мышцы стали твердыми, как дерево, но мощный удар по затылку лишил ее силы, с которой она сопротивлялась. Словно издалека, она услышала, как рвется ткань и падают на пол тяжелые кожаные штаны Гунтера. Грубая похоть переросла в грубое действие, и Гунтер взял свое право насилием.

Сердце и душа Брюнгильды были сломлены, но не ее воля. Воля королевы страдала от этих сильных рук, но она лишь отступила на время, поклявшись отомстить насильнику. Желание мести спряталось в ней так глубоко, что Гунтер даже не заметил его, когда грубо взял ее тело, словно замок, который нужно было штурмовать. Она не кричала, не умоляла о пощаде или, по крайней мере, об осторожности. Не было слез и плача, который должны были приглушить подушки. Жар и похоть грязного изнасилования длились недолго, и вскоре Брюнгильда почувствовала, как Гунтер, громко сопя, скатился с нее.

На кровати лежало два тела, но на подушки капал пот трех человек, а через несколько секунд дверь, словно от сквозняка, открылась и закрылась.

Кримгильда с нетерпением ждала короля, прикрыв свое совершенное тело тонкой простыней. Она надеялась, что стычка с парой нахалов утвердит Зигфрида в его мужественности, хотя, собственно, в этом не было никакой нужды. Когда бы Кримгильда ни вожделела Зигфрида, он дарил ей больше, чем она могла мечтать.

Один вид его сильного мускулистого тела, появившегося в полутьме комнаты, заставил ее задрожать и истекать не только потом. Но когда она увидела его лицо в слабом свете единственного факела, горячая страсть превратилась в холодный страх. Отбросив простыню, королева вскочила и поспешно подбежала к супругу.

Зигфрид дрожал. Он был бледен. Пот стекал по его вискам, словно он только что повалил дерево тупым топором. Казалось, он искал своими глазами ее глаза и в то же время старательно отводил взгляд.

Кримгильда обняла его, даря ощущение силы и уюта, и осторожно повела к кровати. Когда он упал на спину, она улеглась рядом с ним. Но стоило Кримгильде положить руку ему на грудь, как он тут же отодвинулся. Зигфрид застывшим взглядом уставился в потолок, будто увидел там какую-то картину, от которой никак не мог оторваться.

– Что с тобой? – мягко спросила Кримгильда. В ее голосе не было и следа упрека.

– Ложь – это чума. Она заразна и очень быстро распространяется, если ее не остановить. Она будет требовать все больших и больших жертв, – хрипло выдохнул Зигфрид, и впервые в жизни Кримгильда увидела, как он плачет. – Так учил меня Регин.

– О какой лжи ты говоришь? – волнуясь, поинтересовалась она.

Наконец Зигфрид повернулся к ней.

– С этой ложью я не хочу привести тебя и наш брак к краху. Я хочу говорить правду. Всегда.

Она губами сняла слезинку с его щеки.

– Говори, прошу тебя.

Он оперся на локоть, глядя во тьму комнаты.

– Гунтер… он на самом деле не победил Брюнгильду.

– Как? – с беспокойством в голосе спросила Кримгильда. – Гернот рассказал мне, что…

– Гернот может рассказать лишь то, что он сам видел и слышал, – перебил ее Зигфрид. – Но на Поле Огня и Льда был третий воин, который оставался невидимым. С помощью волшебного шлема нибелунгов я сделал так, чтобы поединок закончился в пользу Гунтера.

Подлость этого поступка Кримгильда могла оправдать лишь желанием Зигфрида жениться на ней. Именно это подвигло его на то, чтобы помочь Гунтеру. Ей трудно было смириться с этим, но любовь прощала и не такие поступки. Взяв влажное полотенце, Кримгильда вытерла им шею Зигфрида.

– Кто об этом знает?

Зигфрид печально взглянул на нее.

– Никто! Ни один человек. Я могу довериться только тебе, потому что не хочу строить нашу жизнь на лжи.

– А что произошло сегодня ночью?

Кримгильда подозревала, что чудовищное предательство по отношению к королеве Исландии – это лишь начало исповеди, которая должна была вывести зло на чистую воду.

Король Ксантена, терзавшийся от вины и отчаяния, сел, опустив голову в ладони.

– В постели Брюнгильда заметила, что Гунтер – вовсе не тот воин, который покорил ее на Поле Огня и Льда в Исландии.

Эта простая фраза заставила Кримгильду сделать вполне определенные выводы, и она побледнела от негодования.

– Так это Брюнгильда избила его в брачную ночь? – спросила она, чувствуя, как у нее участилось дыхание.

Зигфрид кивнул, мучаясь болью воспоминаний.

– Единственным выходом, который нашел Гунтер, было продолжение этого кошмарного розыгрыша.

В голове Кримгильды началась лихорадочная круговерть образов, перетекавших один в другой, танцевавших и искрившихся и в конце концов выстроившихся в ее сознании в той последовательности, в которой происходили последние события.

– Ты ведь не был в ее комнате, правда? – прошептала она внезапно осевшим, каким-то чужим голосом.

Когда Зигфрид, помедлив, кивнул головой, ей показалось, что ее разрезали мечом от горла до пупка.

– Скажи мне, что ты не был сегодня ночью в ее комнате! – с вызовом воскликнула Кримгильда.

Голос Зигфрида надломился:

– Ты хочешь услышать ложь и вызвать чуму, которая разрушит нашу жизнь?

Отвращение Кримгильды было слишком велико, чтобы она смогла найти в своем сердце хоть каплю понимания.

– Ты спал с Брюнгильдой?!

Зигфрид взглянул на нее красными от слез глазами.

– Нет! Никогда! Я держал ее, в то время как… Гунтер… Его соучастие в этом преступлении было не менее гнусным, чем поступок короля, и он замолчал, чувствуя отвращение к самому себе.

– Вон из моей комнаты, – сдавленно произнесла Кримгильда.

Ее муж и король понимал, почему она не желает видеть его рядом с собой, но в то же время ему так хотелось получить ее прощение…

– Любимая, но я думал, что это все… ради нас.

– Пошел вон, пока я не смогу свыкнуться с мыслью, что мой возлюбленный с моим собственным братом изнасиловали женщину в нашу брачную ночь. Если этот момент никогда не настанет, то тебе придется жить с этим.

– Что же мне делать?

В ее глазах не было даже намека на любовь.

– Иди спать со свиньями. Сегодня, мне кажется, ты больше похож на них, чем на человека.

Зигфрид уныло встал и поплелся к двери.

– Когда рассветет, – напоследок бросила Кримгильда, – начинай готовиться к отъезду в Ксантен. Я не останусь в этих стенах ни минутой дольше, чем будет продолжаться погрузка багажа.

Зигфрид ошибался. Сказанное отравляло воздух при дворе Бургундии точно так же, как и несказанное. Хотя свадьба должна была оставить после себя радостное ощущение, солнечные лучи казались тусклыми, а в замке царила подавленная тишина, пронизанная ненавистью.

– А ты уверен, что вы должны уезжать через пару дней? – спросил Гунтер, хотя заранее знал ответ Зигфрида.

Король Бургундии сидел на троне, нервно постукивая кончиками пальцев по подлокотнику.

Король Ксантена кивнул:

– Так хочет Кримгильда. К тому же ты сам говорил, что королевствам нужны короли. Пройдут многие годы, прежде чем заживут раны, нанесенные Ксантену и Дании Хъялмаром.

– Ты ведь не рассказал моей сестре о том, что произошло прошлой ночью, правда? – недоверчиво глядя на друга, спросил Гунтер.

Зигфрид покачал головой:

– Нет, но Кримгильда обладает таким умом, который я всегда мечтал видеть в своей жене. Твоя сестра не знает, что произошло, однако она понимает, что это было что-то ужасное.

– Ужасное? – прошептал король. – Что ужасного сделал супруг, который потребовал любви своей супруги в брачную ночь? Ужасно то, что мне пришлось брать силой принадлежащее мне по праву…

Зигфрид не ответил ему, понимая, что эти слова произнесены лишь для успокоения совести Гунтера. Король, несомненно, понимал, насколько чудовищным был его поступок, и его оскверненная душа корчилась в муках.

От каменного пола взлетело эхо шагов, и в комнату, гордо выпрямив спину, вошла королева Бургундии. Подойдя к Гунтеру, она села на трон по правую руку короля.

Он неуверенно кивнул и попытался заглянуть ей в глаза, но она смотрела в никуда. В пустоту.

– Моя королева?

Брюнгильда протянула ему документы.

– Хотя народ признает наше право на праздничный отдых, мне представляется необходимым уже сегодня приняться за разрешение повседневных проблем государства. Я осведомилась в канцелярии по поводу данных списков и позаимствовала там эти документы. Речь идет о территориальных спорах, устаревших законах и приеме на работу советников, необходимых для создания правительства Исландии и Бургундии.

Гунтер опешил от официальности тона Брюнгильды и ее настойчивого желания править страной, но в то же время почувствовал облегчение, потому что сейчас он должен был заняться вещами, в которых хорошо разбирался. Его не удивляло, что королева скрывает свои чувства, поскольку он понимал, что они были не из приятных. Гунтер верил, что со временем ярость Брюнгильды поутихнет, потеряв свою остроту, как меч, ржавеющий под дождем, и не собирался усложнять этот процесс выяснением отношений.

Королева, помедлив, взглянула на Зигфрида:

– Нас несколько огорчает то, что вы, по слухам, вскоре собираетесь уезжать. Зная мнение моего супруга, я хочу высказать вам свои искренние пожелания и пригласить вас для дальнейшего общения. Король и королева Ксантена и Дании – всегда желанные гости при нашем дворе.

Короткий кивок Гунтера сделал это предложение официальным, и Зигфрид, склонив голову, принял его.

– Наши королевства всегда будут связаны дружбой, и если того потребуют дела государства или какое-то торжество, ждите наших кораблей в вашей гавани. Мне даже не нужно спрашивать Кримгильду, ведь я знаю, что это предложение исходит и от нее тоже.

– Вам все же следовало бы спросить вашу жену, – заметила Брюнгильда. – Любая супруга предпочла бы, чтобы муж поинтересовался ее мнением, прежде чем принять какое-либо решение.

Она даже не взглянула на Гунтера, которому были адресованы эти слова, но Зигфрид понял их скрытый смысл и предпочел удалиться, дабы не вызывать своим присутствием дальнейших ссор.

– Пойду посмотрю, не нужна ли Кримгильде моя помощь в сборах, – сказал он и почтительно склонил голову.

Зигфрид вышел из тронного зала, но напряжение, витавшее в воздухе, не исчезло. Делая вид, что он читает документы, принесенные Брюнгильдой, Гунтер тихо пробормотал:

– Как я вижу, ты чувствуешь себя нормально.

Брюнгильда, углубившись в документы, ответила с подчеркнутым равнодушием:

– Ты победил меня, и, кроме воительницы Брюнгильды, тебе теперь принадлежит и женщина Брюнгильда. Я не буду ждать тебя в постели с радостью, но все же соглашусь с тобой спать.

Конечно, это не было идеальным выходом, но Гунтер почувствовал себя намного спокойнее.

– Послушай… – запинаясь, произнес он. – На самом деле я совсем не такой…

Она взглянула на него спокойно, почти дружелюбно.

– Я в этом уверена. Но если ты когда-нибудь еще раз попытаешься причинить мне вред, прольется кровь. Если я не смогу лишить жизни тебя, то умру сама.

После этого, не сказав больше ни слова, королева вернулась к своей работе.

– Такое ощущение, будто я не могу спокойно разговаривать в собственном замке! – выругался Гунтер, ударив кулаком по дереву с такой силой, что посыпалась кора.

Хаген, напротив, был спокоен. Его левая рука, как всегда, лежала на рукояти меча.

– И поэтому мы должны встречаться здесь как заговорщики? Неужели в своем доме король – нежеланный гость?

Они стояли на небольшом холме к северу от замка, привязав лошадей к веткам деревьев.

– Все дело в Зигфриде, только в Зигфриде, – прорычал Гунтер. – Эта языческая магия возвышает бывшего кузнеца над всеми, и одно-единственное слово из его уст может уничтожить меня в любой момент.

– Вы имеете в виду то, что его рука вела вас на Поле Огня и Льда? – спросил Хаген и, увидев изумленный взгляд Гунтера, добавил: – В мои обязанности входит забота о вашем благополучии…

– Для человека с одним глазом ты видишь больше, чем можно было бы ожидать, – с невольным уважением сказал Гунтер.

– Возможно, я просто внимательнее наблюдал за битвой, чем все остальные, – продолжил Хаген. – Неважно, что совершил Зигфрид. Победа в Исландии – это ваша победа, и слово Зигфрида не будет весить больше, чем слово короля Бургундии. Я в любой момент могу поклясться, что во время поединка не упускал короля Ксантена из поля зрения даже на минуту.

Гунтер положил руку ему на плечо.

– Мой добрый старый Хаген, твоя верность – это единственное, что не зависит ни от времени, ни от ситуации. Но если бы речь шла только о том дне в Исландии, моя забота была бы не столь велика. Я намного больше в долгу у Зигфрида.

– Расскажите мне, в чем дело, и мы вместе попытаемся отдать этот долг, – предложил Хаген. – Король Бургундии не должен ни от кого зависеть.

Гунтер бросил взгляд на свой замок, казавшийся таким мирным на расстоянии и обещавший беззаботную жизнь. У Гунтера не осталось другого выбора, кроме как довериться этому человеку, который был советником еще у его отца.

– Мне пришлось просить Зигфрида о помощи, чтобы обуздать собственную жену в брачную ночь.

Хаген обдумал поступок короля и его возможные последствия, а затем уточнил:

– А Брюнгильда знает о соучастии Зигфрида?

Гунтер покачал головой, радуясь, что на этот раз его никто не упрекает.

– Нет, она даже не догадывается об этом.

– Что ж, тогда вы в руках у Зигфрида. Стоит ему рассказать о случившемся Кримгильде или вашей супруге, и королевства падут. Будет уничтожено все, ради чего вы так храбро сражались и чему принесли столько жертв.

– Я сам этого не понимаю, – признался Гунтер. – Чем больше мы сближаемся с Зигфридом как друзья, чем чаще я принимаю его помощь, тем более опасным становится он не только для меня, но и для Бургундии.

– Все, как я вам говорил, – прошептал Хаген.

Гунтеру нечего было ему возразить.

– Да, именно так…

– А вы знаете, что Зигфрид уже начал грузить золото нибелунгов вместе с остальными вещами? – спросил старик, переводя разговор в другое русло.

– Что ж, это его собственность, – заметил Гунтер.

– Да, это его собственность, но не по праву, – возразил Хаген. – Ведь сокровище было взято с бургундской земли, а здесь каждый валун – собственность короля. Этим золотом вы могли бы помочь Бургундии избежать всех бед, которые ей угрожают, разве не так?

Король развел руками.

– Что же мне делать? Я ведь не могу отобрать у народного героя его награду за подвиг? Приставить меч к его непробиваемой груди и нарушить данное слово?

Хаген подошел к Гунтеру так близко, как никогда не подходил раньше, соблюдая правила этикета. Его тихий голос звучал настойчиво:

– Вы должны подумать о том, насколько лучше выглядело бы наше будущее, если бы в нем не было Зигфрида.

Гунтеру потребовалось время, чтобы понять услышанное. Осознав смысл слов Хагена, он побледнел.

– Ты говоришь о подлом убийстве моего лучшего друга, который спас нас всех от дракона, убийстве короля Ксантена?

Хаген старательно избегал называть вещи своими именами.

– Вы только подумайте, насколько более дружелюбно будут настроены по отношению к нам Ксантен и Дания, если Кримгильда станет вдовствующей королевой. Там, где Зигфрид сам принял бы решение, вашей сестре потребуется наш совет, чтобы нормально управлять государством. Ваше влияние было бы более значительным. Кроме того, бюджет государств стал бы общим. И к тому же никто не мог бы разболтать Брюнгильде о том, что произошло в брачную ночь. Связи между странами укрепились бы, и все стало бы на свои места.

Гунтер начал медленно пятиться, пока не натолкнулся спиной на дерево.

– Ты говоришь о подлом убийстве, Хаген! Убийстве человека, которому Бургундия столь многим обязана!

– Я говорю о человеке, который в любой момент может привести к падению нашего королевства. Только прикажите мне, и все будет устроено. Мне нужен ваш приказ, без него я не стану ничего предпринимать.

Гунтер решительно покачал головой.

– Ни в коем случае! Я не был бы ни мужчиной, ни христианином, ни королем, ни воином, если бы дал на это свое согласие.